Текст книги "Седна (СИ)"

Автор книги: Никита Баранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Тише–тише, успокойся, – пират, похоже, совсем не обиделся на «безногого калеку». – Выкладывай всё по порядку. Каким образом она во всём этом виновна?

Бывший командор уселся прямо на могилу и махнул рукой:

– Долгая история. Достаточно знать лишь то, что она была глазами и руками Блехера в моей подставе. Понимаешь? Всё из‑за неё и этого долбаного командора–еврея!

– Ладно. Давай тогда поступим так…

– Нет! – рявкнул Александр, резко вскочив. – Я должен найти её. Если хочешь – иди за мной. Если нет – оставайся здесь и присоединяйся к той куче трупов, что ты видел в авианосце.

И, закончив свою речь, он быстрым шагом скрылся в снежной пелене.

Пирату осталось лишь пожать плечами и двинуться следом.

* * *

– Лейла, опусти пистолет. Или ты хочешь сдохнуть в гордом одиночестве? – со всё нарастающей злобой в голосе прошептала Седна.

Обиженная на весь свет федералка с пистолетом в руках держала под прицелом сразу всех: Ника с его спутницей, оглушённого ударом по голове сержанта с его наёмниками, один из которых всё ещё бездыханно лежал поодаль, и даже епископа с перерезанным горлом. Лейла, казалось, вот–вот лопнет от переполняющих её чувств, а палец на курке так сильно дрожал, что невозможно было понять, выстрелит ли ствол в следующее мгновение, или нет.

– Лейла, мы…

– Молчать! – завизжала федералка. – Всем молчать! Вы свели в могилу мою мать, и я отплачу вам тем же!

– Не мы её убили, – возразил Ник, судорожно оглядываясь в поисках оружия. Лук с колчаном найти не удалось, зато всего в шаге от пилота лежал один из револьверов епископа, и, судя по красному мигающему индикатору под барабаном, в нём остался всего один патрон. – Вам не надо было сюда прилетать. Зачем, а? Зачем, ты можешь сказать?

– Ты говорил, что теперь это стало неважно, бесчувственная сволочь! Ты хоть знаешь, что произошло с моей матерью?! Она умерла! Умерла! Она менялась на глазах, на её лице появлялись всё новые морщины, а тело всё больше иссыхало. Она даже кричать не могла – её губы слиплись от жёлтого гноя! И, даже достигнув столетнего порога, её тело не перестало жить. Она всё умирала и умирала, испытывая адскую боль. В один момент у неё лопнули глаза, выпали все волосы и зубы, кожа начала пластами слезать на окровавленный и залитый гноем снег, но мама всё ещё была жива! Ублюдки!.. Чёрт, да она билась в конвульсиях, когда от её тела оставался лишь скелет, внутренние органы, прогнившие насквозь, и иссушённые мышцы!

– Опусти пистолет, – вновь повторила Седна. – Твоё оружие не причинит мне никакого вреда. Я просто встану и вырву тебе глаза.

– Молчать!

– Лейла, – вздохнул Ник. – Мы здесь, под прицелом, и готовы выслушать, зачем ты нас искала.

– Чтобы защитить, идиот! Шаркетты как‑то обмолвились, что пустят вас в расход после того, как вы исполните некую миссию…

– Шаркетты, – сплюнул пилот. – Клянусь всем святым, что только существует в нашей галактике, что каждому из них я лично перегрызу глотку. Они везде! И странно то, что эти акулоголовые сами не прилетели на Шедоу…

– Молчать! – в очередной раз закричала Лейла.

– И что ты собираешься делать, девочка? – прищурилась Седна. – Убьёшь нас? А как улетишь?

– Милая, не надо, – прошептал Ник.

– Нет, надо. Так, детка! Если ты сейчас же не уберёшь ствол, то я…

И федералка выстрелила. Пуля со звоном встретилась со лбом девушки–робота, не причинив ей ни малейшего вреда, только лишь разозлив Седну. Пилот схватил свою спутницу за руку, не дав ей сделать следующий шаг, а Лейла, разревевшись, упала на колени и отбросила пистолет прочь.

– Пусти меня! Я вырву ей глаза!

– Тише, тише, хватит! – повысил голос Ник. – Никто ни в кого больше не стреляет, а кто‑то даже раскаивается в содеянном. Верно?

– Верно, – шмыгнув носом, тихонько ответила Лейла.

И вновь воцарилось молчание. Пилот наконец смог беспрепятственно пройтись меж лежащих на земле тел и отыскать потерянное оружие. Найденные после минуты поисков лук и колчан отправились за спину, револьверы были перезаряжены и Ник, учитывая складывающиеся обстоятельства, решил не выпускать их из рук. Карабин был отдан уже поднявшейся и крепко стоявшей на ногах Седне, и девушка, кивком поблагодарив своего капитана, молча подошла ко всё ещё рыдающей Лейле:

– Значит так, детка… ещё одна такая истерика – и, клянусь, вырву…

– Может, хватит? – осматривая обездвиженные тела, встрял в женскую беседу пилот. – Ты уже сколько раз обещала изничтожить её органы зрения, что пора бы уже либо решаться это сделать, либо прекратить угрозы.

– ..Вырву глаза, – не обращая внимания на пилота, закончила фразу Седна. – Ты меня поняла?

– Милая, блин, она смерть матери пережила. Давай сделаем на это скидку?..

– Не надо меня жалеть, – шмыгнула носом федералка. – Я сама виновата. И прошу прощения за свою глупость. Я столько всего натворила, что мне хотелось сделать хоть что‑то хорошее. А вышло из этого вот что…

– Отставить самобичевание! – нахмурился Ник, толкая ногой тело сержанта. – Просто перестань совершать глупости, и вы выберетесь отсюда живыми.

Седна, уже открыв рот, чтобы вновь пригрозить федералке, недоумённо повернула голову в сторону пилота и осторожно спросила:

– Что значит «вы»?

– Ну, то и значит, – пожал плечами Ник. – Ты, Лейла… Александр и Дин, если мы их разыщем. И этих… наёмников тоже прихватите, и десантируйте на любой колонизированной планете. Хм… а скрытень‑то ещё живой…

– А ты? Только не говори, что ты собираешься остаться на Шедоу! Я не дам тебе совершить какую‑нибудь геройскую нелепость, ясно? Не для того такой путь пройден, чтобы эпически провалить его здесь, на этой чёртовой планете!

– Путь будет провален только тогда, когда последний из нас будет уничтожен, не успев передать сведения о Шедоу в массы. Так что, милая, жизнь одного человека ничего не стоит в сравнении с сотнями миллиардов других.

– Нет, стоит! Для меня! И вообще, что это ты задумал? Зачем тебе здесь оставаться?!

Ник тяжело вздохнул. Ему бы очень не хотелось говорить об этом, но совесть, вдруг проснувшаяся в нём, не давала возможности умолчать. Он присел рядом со своей спутницей, и, глупо улыбнувшись, ответил:

– Оно уже во мне. И искоренить это из себя я не смогу. Либо – смерть, против чего мой разум отчаянно протестует, либо – уединение на Шедоу.

– Нет! – воскликнула Седна. – Тебе просто кажется! Здесь всё – иллюзия! Невозможно унести с собой или в себе какую‑то иллюзию!..

– Здешние иллюзии – лишь результат работы неведомой расы Шедоу. И ты сама прекрасно это знаешь, хоть и не хочешь это признавать.

Пилот встал и отправился к трупу епископа Эдварда. Ему тяжко было прощаться пусть даже и с малознакомым, но всё же другом. Причём каким другом! Чтобы проповедовать и при этом мастерски владеть оружием и навыками пилотирования космических кораблей, нужно быть нереально многогранной и творческой личностью. Именно таким Ник и запомнил святого отца, прежде чем молча с ним проститься и вернуться к своей спутнице.

– Ладно, не будем забегать вперёд. Для начала мы должны отыскать…

– Капитан! – послышался громкий крик. – Капита–а-ан!

Ник поднял голову и вгляделся вдаль, туда, где бежал по зелёному лугу просто светящийся от счастья бывший командор федерации Александр Громов. Следом за ним смешно перебирал протезами Дин, чертыхаясь и проклиная на ходу весь белый свет.

– Саша! – удивлённо воскликнул пилот. – Дин!

– Вот же живучие ублюдки, – усмехнулась Седна, разглядев внезапное пополнение. – Эй, вы всё веселье пропускаете!

– У нас своё веселье! – махнул рукой Александр. Не добежав до команды нескольких метров, он остановился, как вкопанный, и счастливое выражение его лица сменилось вначале на удивлённое, а следом и на озлобленное. Бывший командор увидел сидящую на траве и рыдающую Лейлу Стоун. – Ты…

– О, чёрт, – начиная пятиться, протянула федералка. – Ох, какая нехорошая встреча…

– Вы знакомы? – изумилась Седна.

– Совсем чуть–чуть, – выхватывая из кобуры пистолет, съязвил Александр. В мгновение ока ствол оказался направленным на отползающую федералку, заметно дрожащую от отчаяния.

– Нет, – встав на линию огня, твёрдо произнёс Ник. – Отныне мы объявляем смерти бойкот.

– Но она повинна во всех моих бедах!

– Это всего лишь моя работа! – парировала Лейла. – Бывшая, впрочем. И я приношу извинения!

– Засунь свои извинения в…

– Эй–эй, – замахал руками пилот. – Мне действительно плевать, при каких обстоятельствах вы познакомились, и какого чёрта цапаетесь, как две псины, но я не позволю больше никому никого убивать, ясно? Ясно?!

Александр медленно, неуверенно убрал оружие обратно в кобуру:

– Благодари капитана, сучка…

– Эй, чуваки! Что тут у вас творится? – подбежал запыхавшийся Дин, и, увидев федералку, спросил: – Саша, это она, да?

– Она, приятель. Она.

– Так пришей её, чувак, чего ты ждёшь?

– Все вопросы к капитану. Он запретил убивать кого бы то ни было.

– Кэп, почему? – нахмурился пират. – Убийства… они ведь неизбежны, верно? В нашем‑то мире. Одним человеком больше, одним меньше. Разницы‑то нет!

– Я не стану повторять всё снова, – отрезал пилот. – Никого не убивать – это приказ.

Словесные прения длились ещё четверть часа. Сначала дискуссия потекла в русло философских размышлений о смерти и её значимости для данного момента. Потом разговор плавно перешёл на обсуждение всех последних событий и того, что пережил на Шедоу каждый из членов команды. Вскоре пришёл в себя сержант: очнувшись и увидев у своего лица ствол револьвера, он невольно поднял руки в знак поражения и угрюмо склонил голову. С Кейном удалось договориться о перемирии, пообещав как можно скорее разобраться со всеми существующими проблемами и пока ещё не возникшими последствиями оных. Следом разбудили пилота ныне разбитого «Феникса$1 – Мурза, и уже силами двух наёмников привели в чувство скрытня Гупа. Рана, полученная выстрелом из карабина, оказалась далеко не смертельной, и Седна, совершившая тот выстрел, даже сама помогала вытаскивать застрявшую в теле пулю. Сам Гуп долго после процесса извлечения из себя кусочка свинца раскаивался перед командой Ника за убийство епископа, и лично участвовал в процессе похорон по всем канонам и законам Единой Церкви.

А потом появился пулемётчик. Дэн, видимо, увидев издалека, что его друзьям ничего не грозит, решил присоединиться к своей команде. Оттираясь от внутренностей демонов, налипших на его огромный экзоскелет, он поведал всем о своём, как он сам решил, героическом противостоянии неимоверно многочисленной армии чертей. На самом же деле ни один из демонов просто не смог пробиться сквозь его толстую броню, и лишь выстрел из мортиры, принятый на грудь, слегка помял «костюмчик».

Следом наступило время совместной трапезы. Дин, как оказалось, прихватил с собой из своего иллюзорного дома литровую бутылку безумно вкусного вишнёвого вина. Конечно, для всех собравшихся такого количества алкоголя было чересчур мало, но по глоточку «за всех, кто не с нами» вина хватило. Закусывали остатками армейских пайков, припасённых в недрах экзоскелетов наёмников. Сухой хлеб и саморазогревающиеся галеты были довольно противными на вкус, но после многих часов без еды и эти элементы провианта показались божественными яствами. Конечно же, наесться не удалось никому, но все червячки были заморены, и Ник – негласно провозглашённый командир новоиспечённой совместной команды – решил, что пора бы и двигаться в путь.

И команда начала движение. Семь человек и один робот шли шумно, забыв о субординации, обсуждая дальнейший план действий. Пришли к выводу, что сначала следует заглянуть в коттедж старика Филиппа, который угощал Ника высококачественным пивом, выяснить у него, каким образом Седна сможет восстановить «Панацею», после чего, собственно, починить корабль и взмыть в небеса, забыв о страхах, пережитых на Шедоу.

О том, что сам капитан не собирается улетать, речь никто не заводил. Седна и Лейла словно забыли о том разговоре.

Филипп, казалось, ждал гостей. Около коттеджей уже стоял накрытый стол, густо усеянный разнообразными блюдами и напитками. Хозяин вежливо предложил команде присоединиться к трапезе, на что получил несколько довольных возгласов и просто приветливых улыбок. После обеда начался, можно сказать, допрос. Ник по крупице вытягивал из Филиппа информацию, а Седна мотала на ус, дабы потом всё это мгновенно воспроизвести. Старик выдавливал из себя слова будто с неохотой, ссылаясь на то, что объяснить это невозможно, и это необходимо прочувствовать, но когда Седна радостно воскликнула, что всё поняла, капитан облегчённо вздохнул и поблагодарил хозяина.

Оказалось, что для воссоздания чего‑то, что находится лишь в мыслях, нужно иметь неимоверно богатую фантазию и развитые креативные способности. А кроме того, необходимо было чётко формулировать свои мысли и целенаправленно посылать их в объект, который следовало починить.

Именно так и поступили.

После десятка попыток, разбитый корабль всё‑таки стал восстанавливаться. Внутренности мгновенно чинились и полировались, а на обшивке «Панацеи» возникали новые, словно только что сошедшие с конвейера завода, толстенные листы стали.

Вскоре корабль был готов к вылету.

– Плевать я хотела на твои предрассудки, – заявила Седна пилоту. – Я не дам остаться тебе здесь.

– А я не дам тебе возможности меня удержать, – парировал Ник. – Нельзя допустить, чтобы эта зараза разлетелась по всей галактике, ты понимаешь? Приходится чем‑то жертвовать. Либо я, либо человечество.

– Ну и раздутое у тебя самомнение! Думаешь, действительно от тебя зависит так много? Ник… я не хочу тебя терять. И я не буду тебя терять! Если останешься ты, останусь и я. Точка.

Пилот обречённо вздохнул:

– Ладно. Летим.

– Серьёзно? – мигом засияла Седна. – Ты не шутишь? Что‑то подозрительно легко согласился…

– Я всё осознал. Тебя я люблю больше, чем всё человечество.

Девушка залилась счастливым визгом, и, накинувшись на шею своего капитана, страстно его поцеловала. И ей было всё равно, что за ними наблюдают остальные – всё это стало вдруг неважно. Главное, что ей не придётся расставаться с любимым человеком.

– Филипп, вы летите с нами? – спросил у старика пилот.

– Нет, – покачал головой приветливый хозяин, ушедший за своими гостями так далеко от дома. – Для меня больше нет места в том мире. К тому же, на Шедоу останется ещё много таких, как я. Всех же ты не спасёшь, верно?

– Спасать уже усопших… пожалуй, не буду. Спасибо вам за всё.

Ник крепко пожал Филиппу руку и приказал команде подниматься на борт. «Панацея», по идее, была лишь одноместным кораблём, и капитан пока старался не думать о том, как столько человек поместятся в одной небольшой кают–компании.

Когда команда уже была на борту, Седна, в последний раз взглянув через лобовое стекло на иллюзорные пейзажи Шедоу, повернулась к Нику:

– Капитан, командуйте.

– Старт, – незамедлительно отозвался пилот.

И «Панацея», загудев двигателями, стала медленно подниматься в небеса.

Ник ещё несколько мгновений пытался осознать правильность своего решения. Стоило ли так легко соглашаться? И есть ли ещё возможность вернуться на поверхность планеты? Покопавшись в собственных мозгах, пилот понял: да, можно. Используя всю мощь тьмы, скопившейся сейчас в его сердце, он мог перенестись в пространстве в любую точку на Шедоу.

Тяжело вздохнув и подмигнув Седне, он именно так и сделал. Его тело растворилось в тёмной вспышке, и всего через долю секунды Ник уже вновь стоял посреди зелёных лугов, освещаемый ненастоящим Солнцем. Девушка, от отчаяния крича, припала к иллюминатору. Из её глаз вновь полились натуральные человеческие слёзы.

Пилот, прослезившись вместе с любимой ему девушкой, помахал рукой. Он ещё долго смотрел на исчезающую за облаками «Панацею», выискивая взглядом дымный след от двигателей. Когда же вокруг не осталось ничего, кроме самого Ника, пилот нежно провёл пальцами по рукояти одного из револьверов.

– Либо я, либо человечество, – хмыкнул он сам себе, чувствуя нарастающий внутри него протест со стороны тёмной сущности Шедоу. Тьма эта явно не желала такого конца и боролась изо всех сил, стараясь подчинить себе разум пилота. Но Ник этих попыток словно не замечал: бороться с захватом разума ему помогали мысли о Седне. – Может, любовь действительно творит чудеса?..

Холодный ствол вжался в висок. Рука дрожала, палец то и дело норовил соскользнуть с курка, а глаза пилота зажмурились сами собой, будто не желая видеть гибель собственного владельца.

– Либо я, либо человечество, – шёпотом повторил Ник, собрав последние силы и сконцентрировав их на руке, крепко сжимающей рукоять револьвера.

И, спустя секунду, грянул выстрел.

Глава двенадцатая
Оно среди нас

Настроение было ни к чёрту.

«Панацея» плыла в межзвёздном пространстве уже месяц. И эти четыре недели по бортовому времени тянулись настолько мучительно, что, казалось, ещё пара таких часов, и вся команда сойдёт с ума.

Кают–компания была безумно тесной для такого количества людей. Единственную кровать единогласно, но без участия в выборах Александра, решили отдать Лейле. Остальные же были вынуждены отдыхать кто где: прямо на полу, прижавшись к холодной стене, на небольшом кресле, в коридорчике между кабиной пилота и кают–компанией, и даже в отсеке разгерметизации. Ухудшало положение то, что наёмники ни в коем случае не желали расставаться со своими экзоскелетами, мотивируя это тем, что потеря брони для воина смерти подобна. Больше всех неприятностей доставил здоровяк Дэн: мало того, что он ходил по кораблю, сгибаясь в три погибели, так он ещё и ел за троих. Благо лишь, что еда на борту была сугубо синтетической, и запасы её ограничивались лишь энергией корабля и работоспособностью синтетического аппарата.

Седна же вообще не вылезала из кабины пилота. Она ни с кем не разговаривала, молча сидя в кресле перед штурвалом, наблюдая за пролетающим мимо судна космическим мусором и небольшими неколонизированными планетами. Девушка целиком и полностью погрузилась в себя, не давая никому приблизиться к её сердцу даже на безопасное расстояние – как только кто‑то пытался с ней заговорить, Седна сразу же пускала в ход озлобленный взгляд и очень неприятные угрозы.

А летела «Панацея» на Колорадо. Как‑никак – столица, пусть и не галактическая, но в местных масштабах. Ведь именно там находилась ставка верховного командования космического флота, именно там творил свои грязные делишки командор Айзек Блехер, именно там можно было найти способ рассказать о Шедоу всему человечеству.

В том, что делать это придётся с боем, Седна не сомневалась.

Неделю назад скрытень раздобыл в недрах корабля старую акустическую гитару. Откуда она взялась на борту – осталось неясным, и команда пришла к выводу, что её оставили здесь предыдущие владельцы судна. Гуп стал без конца играть самые разные, в основном грустные мотивы, но именно такая музыка сейчас и была нужна команде. Нет, не для того, чтобы и без того угнетённое настроение сделать ещё более паршивым, а чтобы хоть раз прослезиться, собраться с силами и найти в себе уверенность для свершения дальнейших подвигов. «А подвиги ещё будут», – уверял Александр товарищей.

И вот, сейчас, слушая очередную грустную мелодию, вся команда собралась в кают–компании на ежедневное совместное распитие синтетического кофе с капелькой синтетического коньяка. Вкус у такого напитка, разумеется, был далёк от идеала, но при отсутствии натуральной замены синтетике даже этот был оценен на «ура». Тихонько посапывая, в углу дремал сержант. Чуть поодаль от него читал со своего лэптопа какую‑то историческую книгу пилот–мечник Мурз. На самом кресле чинно сидел гитарист–скрытень, а на подлокотнике аккуратно примостился Александр. Лейла, неравнодушно отнёсшаяся к потере ног Дина и замене их протезами, подвинулась на диванчике, давая место стареющему, но всё ещё полному сил пирату. В проходе между кабиной пилота и кают–компанией, еле–еле уселся здоровяк Дэн.

Музыка оборвалась на печальной ноте: одна из струн со звоном лопнула, больно ударив сидящего рядом Александра по руке. Гуп одними губами прошептал извинения и с грустью в глазах (хотя, разве кто‑нибудь мог углядеть в них хоть какие‑нибудь чувства? Своих огромных очков скрытень никогда не снимал, даже во время сна) и отложил инструмент в сторону.

– Седна совсем плоха, – между делом заметил бывший командор. – Не спит, не ест…

– Чувак, – хмыкнул Дин. – Она же робот, зачем ей отдыхать и питаться? Хотя, я вот даже не знаю, перегревается ли у неё центральный процессор…

Очередная порция грустного молчания волной прокатилась по экипажу.

– Жаль епископа, – тихо прошептал Гуп. – Мне правда жаль. Вернись я сейчас в то время, ни в коем случае не приставил бы нож к его горлу.

– И фобия у него бредовая была, – усмехнулся Дэн. – Из‑за неё меня чуть не разорвали на мелкие кусочки бешеные тысячи демонов Ада, хе–хе. Уж лучше бы святой отец до глубины души боялся не чертей, а голых женщин с огромной грудью – их отстреливать наверняка легче и, уверен, стократ забавнее…

– Нашёл время шутить, – сквозь сон пробурчал Кейн.

– Слышь, сержант, кончай уже нудить. Мы же с катушек скоро слетим таким образом. Сколько нам ещё лететь? Неделю? Две? Месяц?..

– Три часа, – внезапно раздавшийся голос Седны заставил всю команду испуганно подпрыгнуть на месте. Это были её первые слова за последние несколько дней. – Проверяйте оружие и готовьтесь морально, ибо будет много крови.

– Можно обойтись без убийств, – подумав, сказал Дин. – К тому же, Ник ведь не хотел, чтобы мы кого‑то убивали.

– Ника здесь нет! – повысила голос Седна. – И мы будем убивать, если это потребуется, ясно?!

Ответа не последовало.

– План, – произнёс Александр. – Нам нужен план.

– Вот расскажите мне, глупому калеке, почему мы должны прорываться с боем? Разве мы не можем просто взять и рассказать властям о том, где были и что видели?

– Потому что, друг мой Дин, во–первых – нам никто не поверит. А во–вторых…

– Во–вторых – даже если и поверят, то чёртов Блехер нас всё равно по–тихому устранит, – закончила фразу Седна. – А потому нам попутно придётся устранить его самого.

– Давно пора, – хмыкнул бывший командор, преисполненный лютой ненависти к Айзеку Блехеру. – Я лично превращу его тело в бесформенный фарш.

– Есть вариант, – подал голос Гуп. – Проникнуть в здание галателестудии и, попав в прямой эфир, поведать правду всему миру. Правда, боюсь, это будет последнее, что мы совершим в своей жизни.

– А ты надеялся выжить после всей этой авантюры? – удивлённо изогнул сержант. – Мы и так слишком многое натворили, чтобы мироздание оставило нас без наказания.

– Разве потеря капитана – уже не наказание? – встрял Дин.

И вновь повисло молчание.

Оставшееся время провели в неизменно подавленном настрое. Три часа тянулись, казалось, целую вечность, затмевая собой всё последний прожитый месяц полёта. То и дело кто‑нибудь из команды произносил какую‑нибудь реплику, получал на неё ответ, и безмолвие снова завладевало экипажем. Когда же до подлёта оставались всего двадцать минут, а Колорадо уже можно было увидеть сквозь иллюминаторы, каждый облегчённо вздохнул, начав готовиться к посадке. Сразу начался кипишь, стало вдвойне теснее, а кают–компания разом заполнилась целой горой оружия и боеприпасов. Пулемёт, автоматы, пистолеты, ножи и коробки с патронами – всё это было разобрано в считанные минуты, и команда, имеющая лишь мирную цель, сразу стала похожа на военизированный отряд. Впрочем, на самом деле именно так оно и было.

Разумеется, «Панацею» заметили. На радаре возникли три маленькие точки, быстро приближающиеся к кораблю, и Седна угрюмо констатировала:

– Перехватчики. Держитесь крепче.

– Может, лучше мне сесть за штурвал? – поинтересовался Мурз, некогда бывший пилотом «Феникса». – Я и не из таких передряг выбирался.

Девушка, задумавшись, ответила:

– Ты прав. Садись и веди эту посудину в Денвер, а я за турель.

Седна уступила место Мурза, а сама направилась в кают–компанию. Подпрыгнув и нажав на потолке большую серую кнопку, она тем самым открыла люк, ведущий в сокрытую часть корабля, из которой сразу же упала небольшая лестница. Забравшись по ней в турельный отсек, девушка скомандовала:

– Выжми из этой пташки всё, на что она способна!

– Так точно, – отозвался пилот.

Усевшись в небольшое кресло перед панелью со множеством самых разных кнопок и тумблеров, Седна надела на голову проекционный шлем, выводящий на окуляры изображение с поверхности корабля, и крепко сжала в руках джойстик с сайдстиком.

– Поехали…

Перехватчики всё приближались. Они подключились к радиоволне, на которой находился незаконный корабль, и из динамиков по всему судну разразился голос вражеских пилотов:

– Остановите корабль и приготовьтесь к задержанию, иначе мы открываем огонь. Повторяю, остановите корабль и…

– Идите на хрен, – дерзко отозвался Мурз.

– Командование отдало приказ об уничтожении в случае вашего неповиновения. Повторяю…

– Повторяю, вашу мать, идите на хрен!

И в этот момент перехватчики открыли огонь. Они заходили сразу с трёх сторон, выпуская перед собой целые пачки самонаводящихся ракет и сразу же обстреливая «Панацею» струями плазмы. Мастерство Мурза было выше всяких похвал: первый десяток летящих смертей удалось миновать при помощи невероятных кульбитов. Корабль уходил от ракет с лёгкой грацией, вихляя меж их траекториями, словно лист на ветру. Двуствольная плазменная турель, выдвинувшаяся из недр судна над кабиной пилота, сразу же открыла ответный огонь, сбивая чересчур близко подлетающие к «Панацее» ракеты. Седна вошла в раж. Не переставая стрелять, она громко и протяжно материлась, заставляя пережидающих в кают–компании членов экипажа нервно и глупо посмеиваться.

Очередь плазмы проредила звено противников. Один из перехватчиков не успел увернуться и получил мощнейший заряд под правое крыло. Раздался взрыв, беззвучный, впрочем – в космосе нет звука. Перехватчик испарился в ярчайшей вспышке синего света, оставив после себя лишь разлетающиеся в разные стороны мельчайшие осколки стали. Седна, довольно ухмыльнувшись, продолжила стрелять.

Одна из ракет всё‑таки подлетела к «Панацее» слишком близко. Девушка, резко повернув турель, смогла её сбить, но взрывная волна от уничтоженного снаряда с силой толкнула корабль, заставив его несколько раз перевернуться вокруг собственной оси. Из кают–компании послышалась недовольная ругань на «криворукого пилота» и «шизанутой на всю голову турельщицы».

«Панацея», встречаемая мощным потоком скопившихся на низкой орбите газов, вошла в атмосферу. Опоясанная пламенем, она стремительно понеслась вниз, к облакам, а потом и к самой земле. Перехватчикам, видимо, приказ преследовать незваных гостей до атмосферы дан не был – они остались далеко позади.

И, расслабившаяся было Седна, не заметила, что пропустила одну из приближающихся к кораблю ракет.

– Что за чёрт?! – крикнул Мурз, когда снаряд врезался в хвостовую часть «Панацеи». Корабль изрядно тряхнуло, а возникшая на судне разгерметизация заставила понервничать весь экипаж. Как оказалось, ракета взорвала один из двигателей, и теперь корабль медленно, но уверенно терял управление.

– Посади нас как обычно, дружище, – скомандовал пилоту сержант. – И… Гуп, ты готов?

– Как всегда, – закидывая снайперскую винтовку за плечо, ответил скрытень. Крылья за его спиной, в сложенном состоянии напоминавшие обычный плащ, мгновенно налились энергией и чуть увеличились в размерах. – Открывайте ворота, бояре!

Скрытень исчез в отсеке герметизации и, судя по показаниям всех датчиков, через мгновение уже покинул «Панацею». А сам корабль тем временем уже миновал границу высоких облаков и теперь горящим метеором нёсся вниз, туда, где раскинулся самый крупный город Колорадо и всей системы Амадей – Денвер.

Обычно, когда на какой‑нибудь только что колонизированной планете создавался город, название которого уже занято другим поселением, например, на Земле, то к имени города добавляется приставка «Новый$1 – Новый Хуарес, Новый Лос–Анджелес. Порой, появляется добавочное числительное – Второй Париж, Шестой Берлин, Тринадцатый Мадрид… но когда город–прототип уже давным–давно канул в лету, никаких приставок или добавочных числительных к названию не дописывают. К примеру, триста лет назад из‑за сильнейшего землетрясения был погребён под тяжестью самого себя Денвер, тот, что на Земле. И ныне, дабы почтить память тех миллионов, что погибли при землетрясении, столицу на Колорадо назвали именно так.

Сейчас де Денвер – это огромнейший мегаполис с тридцатью миллиардами жителей. Дабы не занимать слишком много места, конструкторы и архитекторы задумали интересную вещь: все здания в городе были довольно небольшими в длину и ширину – на одном этаже помещалось максимум пять–шесть квартир, но вот высота этих небоскрёбов порой достигала нескольких тысяч метров. Секрет такого удачного решения до сих пор не разгадан, и поговаривают, что власти Колорадо выжгли глаза и отрубили руки всем зодчим, что участвовали в процессе проектирования Денвера, дабы они более нигде не возвели такого же величественного города.

«Панацея» уже практически задевала верхушки самых высоких зданий. Несмотря на отказ одного из двигателей, Мурзу удалось выровнять судно, при этом чуть не врезавшись в пролетавший мимо воздушный рекламный щит, подвешенный к громадному дирижаблю.

Перехватчиков больше не было – никто не хотел устраивать воздушное сражение прямо над головами мирных жителей, которых там, внизу, собралось уже немалое количество. Новость о «вторжении желающих уничтожить весь город пиратах» уже разлетелась по всем каналам, и каждый, кого хоть капельку волновала судьба собственной родины, нашёл в себе силы посмотреть, что за вторжение приготовили человечеству зловредные ренегаты.

Как и следовало ожидать, на горизонте замаячили сразу несколько полицейских вертолётов. Среди них был один транспортный – наверняка перевозивший целую команду бойцов быстрого реагирования. Седна сделала предупредительный выстрел в сторону стражей порядка – ей бы очень не хотелось отчитываться перед властью в момент, когда практически всё, что она… они с Ником планировали, было воплощено в жизнь.

Осталось лишь совсем немного, всего ничего…

– Ты сможешь посадить нашу пташку? – спускаясь в кают–компанию, спросила Седна.

– Куда?

– На… чёрт, карту мне, срочно!

Под потолком заработал почти незаметный проектор, и на стене появилась схематичная карта Денвера. Девушка несколько долгих секунд изучала её, и, закончив это дело, бодро щёлкнула пальцами:

– Эврика. Надо бы…

– Надо бы посадить корабль на крышу Денверской Крепости, или сесть сразу на здание галавидения, – перебил Дин. – Правда, из меня гениальный стратег? Или тактик… не знаю, что будет точнее.