Текст книги "Переводчица для Дикаря (СИ)"

Автор книги: Ника Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

16

Как под гипнозом, я дотопала за Галкой до обувного и не знаю, как вообще согласилась купить то, что она сунула мне в руки – тоненькие черные сапожки на небольшой шпильке. Материал растягивается вроде чулка, и сапожок облегает ступню тесно, как перчатка. Выглядит это красиво, не поспоришь. Но мне же нужно было совсем не это! Практичная, выносливая обувь на толстой подошве, в которой не страшно пройти по улице, войти в метро, которая не пропускает воду, и почистить ее можно хоть салфеткой, хоть тряпочкой – вот что я покупала до сих пор. А эти “секси” ботильоны…

– Свиридова, даже не думай! Ты уже купила платье, в котором, наконец, похожа на девочку, а не на пубертатного пацана. И к этому платью необходима стильная обувь! – Галка говорила так уверенно, а у меня совсем не было сил возражать. – Знаешь, что я тебе скажу, подруга? У нас свои секс-шопы! Нам не нужны искусственные члены, а вот платья и каблучки для радости – просто необходимы! Поняла?

– Поняла, – покорно кивнула я. Щелкнула ногу в обтягивающем сапожке и отправила фотографию маме. Она откликнулась мгновенно, как будто ждала: “Как красиво! Машенька, наконец-то, изящная обувь, ура!” Чтобы порадовать маму, отправляю ей еще несколько фоток в полный рост, которые быстренько делает Галка. Мама ликует: “Дочь, как же я рада, что ты, наконец, получаешь удовольствие от денег, которые честно заработала! Платье тебе очень идет! Так держать!”

Мы завершаем шопинг в кафе. Я заказываю блины с ягодами и какао с зефирками, а Галка честно обходится салатом: она худеет на случай, если ей придется лететь в Испанию к Чеко.

– Вообще, я не совсем уверена, что так уж хочу к нему ехать, – признается Галка, – но дело уже зашло слишком далеко. Поэтому если он реально поможет с визой и купит билеты, то полечу, конечно.

С новой прической из салона Галка выглядит сногсшибательно. Удивительно, как много значит для девушки прическа: хоть мастер и отстриг ей большую часть длины, новый яркий блонд превратил простенькую девушку в роковую соблазнительницу. А рисовать себе стрелки и ярко-красные губы Галка умела и раньше.

Я делаю усилие, чтобы изобразить интерес – потому что женская дружба важнее любых напыщенных развратников из компании СВЕТ! И задаю вопрос, которого ждет подруга:

– Почему ты сомневаешься?

– Ну, во-первых, язык, – без паузы начинает объяснять Галка. – Это с твоей помощью я секу все нюансы жаргона, а когда там окажусь, то говорить мне будет сложно.

– Но вы же общаетесь по фейстайму?

– Это да.

– И как?

– Ну в принципе нормально. Он же, знаешь, тоже не профессор, у него всего три темы для обсуждения, – смеется Галка, и я невольно начинаю улыбаться. Моя соседка – явно не из тех людей, которые изображают из себя невесть что. Ее главные плюсы – искренность и самоирония, а еще легкость, которой мне так не хватает. – В пределах такого созвона я нормально реагирую. Но если ехать, там будут и другие ситуации…

– Галь, по-моему, ты усложняешь. Ты иностранка, никто не ждет, что ты будешь цитировать Сервантеса страницами. К тому же в языковой среде к тебе все нужное само прилипнет за несколько дней.

– Ну наверно, – вздыхает Галка. – Но есть еще один момент… Знаешь, если так подумать, ну что я о нем знаю? Незнакомый чел, чужая страна… А вдруг он маньяк какой-нибудь?

– Эх… Ну да, такой риск нельзя исключать, – вздыхаю я.

– Ну и вот. И мне придется где-то искать деньги… И врать родителям, потому что они ни за что не согласятся, чтобы я летела в Испанию к какому-то непонятному парню из интернета…

– Галь, как жалко!

– Жалко – не то слово. Я уже вся извелась от этих мыслей, – говорит Галка и вдруг спрашивает: – Ты не против, если я себе тоже блинов закажу?

– А я-то почему должна быть против? – поражаюсь я.

– Ну я же практически на твои деньги гуляю, я тебе до сих пор за салон еще не отдала…

– Галь, не сходи с ума!

– Вот это правильно! – расцветает Галка. – Маш, ты прям молодец сегодня. Деньги нужно тратить, получать от них радость. Особенно, когда столько работаешь, как ты!

– Ничего, еще заработаю…

– Вот именно! И не забудь, всего через месяц ты выйдешь на работу в компанию СВЕТ, и начнешь получать такие деньги, которые сейчас нам и не снятся! – Галка с аппетитом уплетает оладьи, джем и взбитые сливки соблазнительными струйками сбегают на тарелку. Оладьи в этом кафе и правда ужасно вкусные, но я с удивлением понимаю, что мне кусок не лезет в рот, и откладываю свою вилку.

– Да ладно. Не хочу сейчас об этом...

– Маш, ты чего? Ты из-за этой козы, что ли? Которая с ним из секс-шопа вышла? – громко говорит Галка, и на нас оборачиваются из-за соседних столиков. – Просто забудь!

– Галь, говори потише, а? – шикаю я, и подруга понижает голос.

– Вообще не важно, с кем он сейчас. Понимаешь? Важно, что будет завтра!

– Галь, прости, но тут я тебя не поддержу, – теперь, кажется, я сама говорю слишком громко, но мне все равно. – Делать ставку на мужика – это всегда значит рисковать, понимаешь? Он в любой момент может срулить, а с чем останется девушка?

– Какая девушка, я запуталась?

– Да неважно, какая. Хоть я, хоть она!

– Ну вообще-то это большая разница! – пытается возражать Галка, но я пру напролом, как напуганный лось.

– Никакой разницы нет, совсем. Если обе сделали ставку на мужика, обе можем оказаться с носом. Надеяться в этой жизни можно только на себя! – я вцепляюсь в красивый бокал с какао, и зефирки на облачке взбитых сливок беспокойно шевелятся.

– Маш… а Маш, – говорит Галка тихо. – Ты, наверно, очень несчастная, да?

– В смысле? Просто на дворе двадцать первый век, кругом феминизм, а ты предлагаешь охотиться за мужиком, как будто мы, как во времена Пушкина, можем мечтать только о замужестве!

– Ничего подобного, – говорит Галка очень спокойно и вдумчиво жует сладкий кусочек. – Просто… нет такого выбора, понимаешь?

– Не понимаю!

– Нет выбора – или выйти замуж хорошо, или никому не верить и всю жизнь полагаться только на себя. Это еще моя бабушка говорит: хорошо все самой уметь, да не дай бог все самой делать. Понимаешь?

– Это ты о чем, вообще?

– О том, что ты можешь спокойно развивать свой интеллект, получать хоть десяток дипломов и становиться крутышкой в бизнесе. И при этом нормально любить мужика, хотеть от него детей и вот это все.

Несколько секунд я молчу.

– А почему тогда то, что я вижу, обычно выглядит как “любой ценой выйти замуж за крутого парня” и “я жена и мамочка”?

– Ну так проще, на самом деле. Выйти замуж – проще, чем делать что-то своей головой. Дом, дети, красота – это такие миленькие женские задачи, их приятно решать. А муж – каменная стена и все такое, он живет в реальном мире, пока ты остаешься девочкой под его защитой. Но этот вариант не для всех. Например, тебе это точно не подходит. Тебе, Мария, придется идти сложным путем, – Галка говорит так убедительно, что я внезапно поражаюсь, какой она, оказывается неплохой психолог. – Ты не можешь себе позволить просто выйти замуж, и это хреново. Но такие, как эта блонда из секс-шопа, тебе не соперницы, и это хорошо!

– Галь, ну ты даешь, – выдыхаю я. – Вот это построения!

– Ага, – она спокойно кивает. – Я просто всю жизнь смотрела, как моя мамхен выходила замуж. Поневоле стала во всем этом разбираться.

– Значит, обычный нормальный брак и муж-добытчик мне не светит?

17

– Светит. Но только если ты найдешь такого же, как ты, упертого и ненормального. Вот как этот Дикарев.

– С чего ты взяла, что он ненормальный?

– Не знаю… Чувствую. И я тебе точно говорю: этому Дикареву не нужны такие, как она. Он, как и ты, – нестандартный случай. У него главный секс – в голове. Ему не нужна баба, которая таскает его по секс-шопам. Он же на тебя смотреть боялся, ты хоть заметила это? Здоровенный верзила, а смутился, как девчонка.

– Ничего такого я не заметила, – отрезаю я. – И явно видно, что у них отношения. Я не собираюсь вмешиваться и соперничать, это непорядочно!

– Окей, Маш, – говорит Галка. – Мне надоело тебе мораль читать. Но если хочешь, я готова поспорить, что они и без тебя разбегутся. И он придет за тобой.

– В смысле придет? Завоевывать, как трофей? – фыркаю я.

– Именно так!.. Ну, или он жалкий импотент, и тогда он тебе не нужен, – заключает Галка с внезапным шаловливым смешком. И я опять краснею.

А потом еще долго возвращаюсь мыслями к той встрече, и вспоминаю каждую деталь. Невероятно! Еще неделю назад я не знала никакого Дикарева, не собиралась участвовать ни в каком конкурсе, и мой путь, в общем, был расписан на годы вперед: закончить универ, устроиться на работу, постепенно продвигаться в карьере – все как у всех. Но сейчас моя судьба, кажется, легла на совсем другой курс… И я понятия не имею, куда это все меня заведет.

Интересно, почему я был так уверен, что порвав с Викой, успокоюсь? Но это был минимум, который было необходимо сделать. Во-первых, мне сейчас не до нее. Во-вторых… есть еще одна веская причина, по которой мне не до нее. Одним словом, отношения исчерпаны, и честнее отпустить девушку на все четыре стороны. Отделаться от нее было не очень легко. Все выходные я отлынивал от ее вопросов и предложений все же испытать на деле то, что было куплено в субботу в том проклятом секс-шопе. А в понедельник пригласил в кафе и объявил о разрыве.

Несмотря на то, что место я выбрал оживленное, Вика не собиралась стесняться окружающих и прилично себя вести.

– В каком смысле все кончено? – сверля меня взглядом, переспросила она.

– У наших отношений нет будущего, нам нужно расстаться, – повторил я.

Сцена, которая последовала за этим, сделала бы честь любому третьеразрядному фильму. Сначала Вика пыталась обратить все в шутку. Потом провела мастер-класс по газлайтингу в стиле “Ты что-то совсем заработался, милый”. Потом попыталась кричать.

Я терпел все ее номера, мысленно благодаря журналиста, который когда-то давно написал в мужском журнале статью на тему “Как расстаться с девушкой”. В разделе “Если она истеричка” он настоятельно советовал выбрать строго одну фразу и повторять ее в ответ на все обвинения и вопросы. Только одну. С начала и до конца. Не отступая ни на одну букву. Именно такое однообразное повторение помогает донести свою мысль – и то, что решение о разрыве окончательное.

Наконец, наступила тишина. Вика сидела, опустив взгляд на скатерть, и на какое-то мгновение мне даже стало ее жалко. Уверен, что никакой “любви” у нее ко мне нет. Но то, что у девочки закрывается важный для нее проект – очевидно. И это вызывает сочувствие.

– Хорошо, Дикарев, – говорит Вика хрипло. – Кончено значит кончено. Но ты не считаешь, что я заслужила хорошую компенсацию?

– Что? – я далеко не жмот, и Вика никогда не жаловалась на недостаток подарков и ресторанов. Но это ее заявление при расставании меня все же удивило.

– Думаю, неделя в спа будет отличной компенсацией моих нервов, которые я потратила на тебя за эти месяцы, – заявляет Вика, глядя мне прямо в лицо.

– Окей, – киваю я. – Пришли ссылку, я все оплачу.

И я ушел первым, оставив официанту данные карты для оплаты по счету. Судя по сумме, после моего ухода Вика долго пила шампанское и ложками ела икру. Но мне так даже легче.

***

На второй этап конкурса собирается всего двадцать человек. И это производит впечатление. Отсеяли больше половины! И хотя сегодня нас собрали в другой аудитории, кажется, все участники конкурса отметили, как поредели наши ряды. Лица у всех сосредоточенные и даже торжественные.

Замдекана Марина Алексеевна снова держит перед нами речь, рассказывая, как именно будет проходить испытание. Дикарев не пришел. Я страшно волновалась, не зная, как смотреть на него после той встречи в субботу. Но когда оказалось, что его нет, легче не стало. Сердце словно провалилось в желудок и уныло съежилось там в кислой лужице желудочного сока. Для меня словно все померкло. Но нужно сосредоточиться на конкурсе.

– Дорогие ребята! Хочу сказать, что ваши работы очень и очень порадовали нас, проверяющих преподавателей. Вы отлично справились с заданиями, некоторые из вас сделали не только основные, но и дополнительные, – замдекана стреляет в меня ласковым взглядом из-под очков, и я думаю, неужели я одна сделала это? – Сегодня мы пойдем дальше, и испытание будет сложнее. По результатам этого тура будет отобрано всего пять человек, которые пройдут дальше.

На этот раз в аудитории никто не вздыхает. Настрой изменился, все собираются соревноваться по-настоящему.

– Итак, сегодня переводим аудио. Основными языками будут французский и итальянский – это делается, чтобы по результатам двух туров составить полное представление о ваших навыках перевода. Но дополнительные языки тоже можно брать, как и в прошлый раз. И снова вам советую не делать этого, пока не справитесь с основным заданием.

Сегодня мы работаем онлайн. Для каждого сделали в облаке папку с файлами – записями разговоров на иностранных языках. Каждый нужно послушать, расшифровать и перевести как можно ближе к тексту. Слушаем в наушниках, переводим снова ручкой на бумаге.

– Марина Алексеевна, – ноет Юля Кожевникова с нашего курса, – ну можно, раз уж мы все равно онлайн слушаем, и переводить там же?

– Нет, Юля, нельзя. Во-первых, тогда будут разные условия у тех, кто пришел с ноутбуком, планшетом и телефоном – потому что с разных устройств набирать текст получается с разной скоростью. Во-вторых, проверка должна быть объективной, поэтому пишем на бумаге, где видны все исправления. Итак, я раздаю бумагу и ручки, достаем наушники и свои устройства. Остальные вещи убираем в сумки, сумки – под сиденья. Советую всем сосредоточиться.

Я затыкаю уши наушниками и включаю первую запись. Итальянский. Пара обсуждает, что готовить на ужин. Длительность трека – десять минут, с ума сойти. Надо действительно быть итальянцами, чтобы столько времени говорить о еде. Я слушаю запись, пытаясь решить, как лучше подступиться к заданию. Смотрю на соседей – кто-то тоже слушает, кто-то уже пишет. Да, тратить время на расшифровку текста глупо, лучше сразу записывать перевод. Итак, начнем…

Дверь аудитории открывается, и на пороге возникает Дикарь. Мое сердце ухает вниз, кровь начинает стучать в висках.

Я смотрю на него, как завороженная, но думаю, сейчас на него так смотрят все, кто сидит в аудитории. Он, впрочем, вообще не замечает, как все на него пялятся. Он смотрит прямо на замдекана, выражение лица жесткое, почти злое. Сегодня он снова в водолазке, но загар словно поблек, а под янтарными глазами залегли темные круги. Может, заболел?

Дикарь кивает Марине Алексеевне, проходит к ее столу и садится на второй стул. Что-то шепчет ей на ухо.

Я наконец отвожу взгляд и пытаюсь сосредоточиться на переводе. Баталия итальянской семьи в наушниках уже приняла форму яростной ссоры – как бы они там не передрались. Действительно, если мама, и бабушка, и даже прабабушка всегда по четвергам готовили ньокки, как можно внезапно заменять их рыбой? Всем известно, что рыбу в порядочных семьях едят по пятницам! “Ах, Стефано, ты такой ретроград! Еще скажи, что ты ешь рыбу по пятницам из-за того, что в пятницу постный день! Может, ты еще и в церковь теперь будешь ходить каждое воскресенье?” – вопит темпераментная итальянка, и я быстро пишу текст на бумаге, когда вдруг чувствую словно толчок.

Поднимаю голову – и натыкаюсь на взгляд Дикаря. Он мгновенно отводит глаза, но уже поздно: я заливаюсь краской. И конечно, он тут же снова смотрит на меня и отмечает это. Лицо его принимает странное выражение. Не могу его разгадать.

Если раньше он смотрел на меня с холодным интересом, то сейчас… мне кажется, если дать ему в руки пистолет, он меня с радостью пристрелит. Неужели его так задела наша встреча у секс-шопа?

Я невольно вспоминаю, что сегодня одета точно так же, как тогда – в то самое джинсовое платье и голубую водолазку под ним. Галка уговорила меня одеться в универ понаряднее, и честно говоря, мне это понравилось. Совершенно другие ощущения от себя самой. Но удовольствие от нового имиджа я получала, только пока не сопоставила две ситуации. Наверно, он думает, что я специально нарядилась в те же самые шмотки, чтобы намекнуть о незабываемом столкновении у магазина для взрослых. Господи, где была моя голова, когда я одевалась?! Я изображаю сосредоточенность, опустив голову как можно ниже, но запись в наушниках льется, а я не понимаю в ней ни слова.

Дикарь встает и, коротко извинившись перед замдекана, уходит из аудитории. Как будто между нами был натянут канат, который внезапно перерезали. Я глубоко вдыхаю и ищу на записи момент, когда перестала понимать итальянскую речь. Одна попытка, вторая, третья… сколько же я пропустила? А время, между прочим, дорого! Наконец, я нахожу момент про посещение церкви и запускаю запись снова. Ага, теперь там появилась еще и старушка. Обсуждают рецепт ньокки – пшеничные или картофельные? Соус томатный или сливочный? У бабулечки на записи такое смешное произношение, она одновременно шамкает и картавит. Да уж, постарались выбрать нам запись…

Мало того, что я теперь каждую ночь смотрю сны о Маше Свиридовой, теперь она лишает меня работоспособности и днем. Я мог не приезжать сегодня в университет – но с самого утра понял, что не смогу упустить шанс ее увидеть. Настраивался на дела, с утра сбросил пар в качалке, даже специально опоздал, чтобы не столкнуться с ней в коридоре. Но стоило войти в кабинет – и весь мой настрой как ветром сдуло. Она сегодня снова одета в платье, которое плотно облегает грудь и талию, и от этого зрелища у меня захватывает дух, как у подростка. Ведь это же просто – девушка! Обычная, самая обычная девчонка! А у меня сердце колотится в груди так, что я не понимаю, что мне говорит замдекана. Это никуда не годится.

Я смотрю на себя в зеркало над умывальником в мужском туалете. Слава богу, я не умею краснеть. Но все равно видок такой, будто я только что поднял 200 кг в становой тяге. Раз двадцать подряд.

– Дикарев, ты часом, не тронулся? – говорю я своему отражению. – Срочно переводи эту ситуацию в разряд повседневных проектов. И решай, как обычно.

Добиться ее. Трахнуть. Потом еще раз трахнуть. Потом трахнуть еще раз тридцать – и все, морок будет снят. В идеале, нужно успеть все это сделать до окончания конкурса. Если эту Машу придется брать на работу в СВЕТ, к тому времени роман между нами должен дойти до стадии, на которой я обычно прощаюсь с девушками. Я смогу работать спокойно, она получит должность, но при этом Шеф не уличит меня в служебном романе – для него греха страшнее нет. Значит, дело решенное. Ну, Маша, держись.

18

Разобравшись с темпераментным итальянским семейством, я открываю следующую запись в папке и обнаруживаю, что это запись флирта на французском языке. Пара прогуливается на кораблике по Сене и говорит о любви. Неожиданно. Но если вспомнить, что гаджет-переводчик, ради которого мы все тут мучаемся, будет ориентирован на молодежную аудиторию – в принципе, логично.

“J`ai perdu tout, alors! je suis noyé, innondé de l’amour. Je ne sais pas si je vis, si je mange, si je respire, si je parle mais je sais que je t’aime” – страстно шепчет мужской голос на записи.

Ручка бегает по бумаге, я быстро пишу: “Я потерял все, видишь! Я утонул, затопленный любовью. Я не знаю, живу ли я, ем ли я, дышу ли я, говорю ли я, но я знаю, что я люблю тебя”...

Интересно, неужели французы в жизни действительно говорят женщинам такие слова?

Его собеседница говорит гораздо меньше и проще. Она смеется, восклицает что-то несерьезное, словом, играет вторую скрипку, позволяя себя соблазнить. Ее реплики переводить гораздо легче, и это очень кстати, потому что я снова на мгновение теряю фокус: Дикарь вернулся в аудиторию и сел на стул. Правда, выражение лица у него теперь не такое зверское, и мне это странным образом помогает расслабиться. На этот раз обходится без лихорадочной перемотки записи, я просто продолжаю переводить.

Французская пара в моих наушниках проплывает мимо острова Сен-Луи и обсуждает, что красота не вечна, даже если запечатлена в камне… Мужчина напирает на свою собеседницу, он использует для флирта даже пожар в Нотр-Даме: “L’amour aussi bien que le feu, ne peut subsister sans mouvement continuel, et il cesse de vivre des qu’il cesse d’espérer ou de craindre” (“Любовь, как огонь, не может существовать без постоянного движения, и она перестает жить, как только перестает надеяться или бояться” – пишу я). И собеседница, наконец, сдается. Она сообщает мужчине о своем согласии с помощью еще одной фразы, которую можно ставить в статус в соцсети (если ты, конечно, настроена решительно): “L’amour c’est comme les photos, ça se développe dans le noir” – “Любовь, как фотография, развивается в темноте”.

Стоп! Здесь у нас игра слов, и нужно подумать. “Развивается” здесь будет буквальный перевод, и по сути это, конечно, правильно, но… по-русски так не говорят. У нас говорят, что любовь крепнет. Но нельзя же сказать о фотографии, что она крепнет… Я вдруг понимаю, что грызу кончик ручки так, что на языке остаются частицы пластика. Так можно без зубов остаться! И тут у моего стола появляется Дикарь.

Он просто стоит. И опять у меня перед глазами та часть тела, на которой обычно не принято концентрироваться. Черт. Ну хорошо. Пусть будет “любовь развивается”, решаю я и начинаю выводить эти слова на бумаге.

– А вы согласны с этими словами? – вдруг негромко спрашивает он.

Мое сердце снова улетает куда-то в низ живота и бьется там горячими волнами. Я уже не знаю, краснею я или бледнею. Но слова вылетают из моего рта вполне спокойно, словно их произношу не я.

– Я просто перевожу, причем в таком режиме, когда я становлюсь просто ретранслятором. О смысле мне думать некогда.

Боже. Я надеюсь, это прозвучало не слишком ужасно. Получается, я перевожу, как попугай? Не задумываясь о смысле?

– Ах, вот как. Ну что ж, наверно, вам виднее, как должно быть, – говорит он, и я вижу в его янтарных глазах веселых чертиков. Он улыбается! И я первые себе признаюсь, что мне хочется, чтобы он вот так мне улыбался как можно дольше.

Остаток экзамена ощущается как полет. Мне радостно и легко, я перевожу одну сценку за другой, и хотя в них происходят вполне стандартные события, мне все они кажутся необыкновенно милыми. Диалог в отеле – и я вижу залитый солнцем, сверкающий нарядным мрамором вестибюль, любезного портье, счастливых путешественников (и ничего, что они требуют поменять им номер, это дело житейское). Деловые переговоры – очевидно, все их участники прекрасны и удивительны. Василий прохаживается по аудитории, а я не поднимая головы чувствую, где он находится в данную минуту. И улыбка не сходит с моих губ.

Через два часа я первая из группы сдаю свое задание – перевела все записи, и дополнительные тоже. Когда я кладу листочки перед замдекана, она смотрит на меня с удивленной улыбкой:

– Маша, ты сегодня в отличном настроении, – радостно говорит она, и я с трудом сдерживаю порыв обнять ее. Она замечательная женщина, и всегда так внимательна ко мне!

– Да, Марина Алексеевна! Весна ведь!

– И правда, весна! Ну иди, отдыхай. Результаты сообщим сразу после проверки задания, – напутствует меня замдекана, и я чувствую в ее голосе сдерживаемую нежность.

Выхожу из аудитории, и едва успев сделать несколько шагов по коридору, слышу сзади шаги. Его шаги.

Хороша! До чего же она хороша! Начинаю действовать!