Текст книги "Переводчица для Дикаря (СИ)"

Автор книги: Ника Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

31

***

Я изо всех сил настраивалась с самого утра, но едва вошла в банкетный зал, почувствовала словно удар в живот.

Вот он. Стоит рядом с какими-то мужчинами в костюмах, улыбается, как ни в чем не бывало. Увидев нас, разворачивается и совершенно спокойно произносит:

– Коллеги, я хочу вам представить наших конкурсантов. Сегодня мы посмотрим на них в деле.

Высокий мужчина с проседью на висках здесь, кажется, главный. Рядом с ним стоит еще один, молодой блондин, по виду ровесник Дикаря.

– Владимир Петрович, – представляется главный. – Это мой сын Петр, – делает жест в сторону молодого.

– Очень приятно, – нестройным хором отвечаем мы. Нас, студентов, сегодня пять человек. Четыре девушки и парень. Все нарядно одеты, все взволнованы.

Дикарь упирается взглядом в мою шею и представляет:

– Маша Свиридова, третий курс, – а затем так же спокойно перечисляет имена других конкурсантов. Я держусь изо всех сил, чтобы не распуститься, не дать волю эмоциям. Сейчас важнее всего – перевод. Я должна победить в этом конкурсе, во что бы то ни стало! Победа нужна, чтобы быть свободной. Я смогу работать с ним или отказаться. Но решение должно быть за мной!

Я отказываюсь от шампанского, которое приносит официант, и Владимир Петрович обращается прямо ко мне:

– Зря вы отказываетесь, чуть-чуть расслабиться не мешает.

– Спасибо, но я не хочу, – отвечаю я и удивляюсь, как спокойно звучит мой голос.

– Тогда, может, воды? – он внимательно смотрит на меня, и его сын Петр тоже поворачивается, хотя еще секунду назад шутил с другими студентками.

– Нет, большое спасибо. Вечер впереди долгий, я не хочу, чтобы что-то отвлекало от работы.

Черт! Зачем я это сказала? Все мгновенно подумали, что я могу захотеть в туалет, а отойти будет некогда! Вроде бы в этом нет ничего такого, но краска стыда заливает мое лицо. Могла бы прямо так и сказать: боюсь описаться при ваших гостях. Вот я идиотка! Как назло, в этот момент подходит ближе и Дикарь, который отходил в сторонку за бокалом для Иры. Ира, кстати, пьет шампанское – ничего себе.

Но Владимир Петрович смотрит на меня очень спокойно, как будто ему и в голову не пришло представить меня на унитазе.

– Честно говоря, я и слова “шушутаж” не знал, это все Василий придумал. Как вам, вообще, наш конкурс?

– Отличный. Думаю, вы реально отобрали лучших, – и обалдев от собственной наглости, быстро добавляю, – в том смысле, что испытания так построены, что каждый может показать свою подготовку.

– Вас Маша зовут? – спрашивает Петр.

– Да.

– Это вы сейчас первая по результатам всех туров?

Я не успеваю ответить, потому что в наш разговор вмешивается Дикарь:

– Да, у Маши сейчас наилучший результат. Но другие участники отстают от нее буквально на несколько очков.

Он снова смотрит на меня в упор, и мне кажется, что он злится. Напряженная челюсть едва двигается, в янтарных глазах застыл лед. Я чувствую жгучую обиду и не отвожу взгляд. Какого черта?! Он просто маниуплятор. Мерзкий, гадкий манипулятор! Который едва не задурил мне голову!

– Маша, я хочу, чтобы вы на этом мероприятии сопровождали меня. Согласны? – говорит Владимир Петрович, и я киваю. – Вот и отлично. Теперь пара слов о том, что сегодня здесь будет происходить.

Банкет, который устраивает компания СВЕТ, завершает конференцию, на которую съехались технобизнесмены из разных стран. Деловая программа закончена, никаких серьезных разговоров сегодня уже не будет, но важно, чтобы гости с удовольствием пообщались и захотели заглянуть на презентацию гаджета-переводчика, на который СВЕТ возлагает большие надежды. Я искоса смотрю на Дикаря – он стоит с каменным лицом, зато Петр рядом с ним при упоминании “больших надежд” улыбается – надо сказать, довольно криво.

Зал постепенно заполняется гостями, и мы расходимся: переводчики сопровождают ключевых сотрудников СВЕТа, только Дикарев отказался от помощи и ходит по залу один. Постоянно с кем-то беседует. Скоро я понимаю, как ему это удается: участники мероприятия по умолчанию говорят по-английски, все же этот язык является рабочим в их среде. Но Владимир Петрович, рядом с которым я двигаюсь по залу, специально просит собеседников переходить на французский, итальянский или испанский – и рассказывает, что рядом с ним сегодня будущий голос гаджета-переводчика. Гости в ответ радостно улыбаются, поздравляют русских разработчиков с таким смелым проектом, делятся своими планами и надеждами…

Шушутаж – сложная штука. Даже синхронный перевод, который считается высочайшим уровнем, не так сложен, как “перевод нашептыванием”. Дело в том, что синхронисты сидят в специально оборудованных кабинах, они пользуются звукоусиливающим оборудованием, и к тому же сменяются раз в 15 или в 30 минут, тут как повезет с клиентом. А вот занимаясь шушутажем, переводчик работает один, в самой гуще событий, ему приходится разбирать речь в естественных условиях, которые на банкете далеко не идеальны, и варьировать тон голоса – от реального шепота до довольно больших децибелов, если вдруг приходится перекрикивать шум. Нагрузка на мозг огромная, и это даже хорошо: весь мой стресс куда-то улетучился, я перевожу, как машина, совершенно забыв о своих переживаниях по поводу Дикаря.

И даже когда мы сталкиваемся лицом к лицу, работа меня не подводит. Я, словно коконом, защищена от лишних эмоций необходимостью точно передавать мысли собеседников на разных языках. Когда Владимир Петрович подходит к Дикарю, тот беседует с невысоким азиатом, и через минуту я обнаруживаю, что перевожу владельцу СВЕТа еще и с корейского – хотя в условиях задачи этого не было.

– Маша, вам необходимо отдохнуть, – наконец, говорит мне Владимир Петрович. – Вы справились замечательно. Но даже мне уже сложно это все, я хочу отойти на какое-то время, сделать несколько важных звонков. Петь, поухаживай за девушкой, – бросает он, уходя, и я остаюсь рядом с его сыном, который мгновенно включается:

– Может, теперь выпьете бокал шампанского? Вы заслужили!

Не боясь показаться занудой, я отвечаю, что с радостью выпью сока. И Петр, скривившись в легкой ухмылке, делает официанту знак.

Мы сидим в отдалении от основной тусовки, за низким блестящим столиком, и Петр треплется обо всем и ни о чем. Я изредка киваю, потому что ответов он не ждет. Я просто пытаюсь расслабиться после объективно тяжелой работы.

– Можно к вам? – раздается голос Дикарева. Он звучит сверху за моей спиной и слова, кажется, падают прямо мне на голову, как удары молота.

32

– Конечно, Дикарь, присаживайся, – гостеприимно и в то же время иронично произносит Петя.

Василий опускается на низкий диванчик прямо рядом со мной, и я с ужасом чувствую, как его бедро касается моего. Внизу живота у меня мгновенно образуется гейзер пульсирующего жара. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не вскочить, и молюсь, чтобы в полумраке банкетного зала мой румянец не выглядел слишком ярким.

– Ну что ж, ты подобрал отличные кадры, Вась, – с удовольствием говорит Петр. – Отец в восторге от того, как отработала Маша.

– Маша в принципе большой молодец, – отвечает Дикарь и поворачивается ко мне с широкой улыбкой. – Правда?

Я не знаю, что ответить ему, и просто киваю.

– Маша устала, – заступается за меня Петр.

– Другие тоже неплохо справляются, – констатирует Дикарь. – Я походил по залу. Осечек было мало.

– Ну и хорошо… Маша, хотите бокал вина? – снова предлагает мне Петр.

– Нет, спасибо, – в очередной раз отказываюсь я. – Если работа закончена, я бы уже поехала.

– Ну уж нет! Маша, даже не думайте. Если вы сейчас уедете, в нашем скромном мире погаснет свет! – кривая ухмылочка Петра мешает понять, глумится он или пытается быть любезным.

Дикарь молчит. Ему, видимо, все равно, уеду я или останусь.

И тут во мне просыпается чертик.

Я поправляю тоненькую бретельку на обнаженном плече, затем по-кошачьи потягиваюсь и говорю Петру:

– В таком случае, я бы, пожалуй, выпила вина.

– Прекрасно! – широко улыбается Петр. – Вась, организуй нам вина, пожалуйста!

– Вот ты и организуй, – ровным голосом отвечает Василий. Он по-прежнему сидит вплотную ко мне, и чтобы не показать, как меня это бесит, я не должна сдвигаться ни на миллиметр.

– Окей, понял, – и Петр быстро встает и отходит от нашего столика к бару.

– Тебе очень идет это платье, – говорит Дикарь, глядя прямо перед собой. И поскольку я молчу, он повторяет, повернув ко мне лицо: – Маша, тебе очень идет это платье.

– Спасибо, я знаю, – спокойно отвечаю я.

Сама не понимаю, что на меня нашло. Еще вчера я была вся в слезах и соплях и мечтала, чтобы он мне позвонил. Но сейчас у меня внутри словно выросла ледяная глыба. Я спокойна, как скала. Он говорит, что платье мне идет – и да, черт возьми, я это знаю и без него. Светлый шелк оттенка устричной раковины мягко мерцает, обтекая мое тело до самых лодыжек. Вырез декольте по краю прикрыт прозрачным кружевом, слегка завитые волосы рассыпаны по плечам – сегодня я похожа на диву с картинки. Ожидал увидеть робкую и заплаканную деревенскую девчонку? Ну так получи. Деревенские – не робкого десятка!

– Прости, что не звонил тебе в эти дни, – продолжает Вася. И я снова чувствую, как будто меня больно ткнули чем-то твердым в область живота.

– Если я правильно помню, мы договаривались, что в деловой обстановке общаемся на вы, – говорю я. И тут же широко улыбаюсь Петру, который вернулся с двумя бокалами. – О, спасибо вам огромное!

Дикарь бешеными глазами смотрит на мою руку, протянутую за бокалом, но сказать ему нечего.

– Маша, ну расскажите же, пожалуйста, о себе. Откуда вы, такой бриллиант, взялись на нашем небосклоне?

Я секунду раздумываю, как ответить на его вопрос, как вдруг у нашего столика вырастает блондинка из кафе. Точнее, из секс-шопа. Короче, там самая блондинка, которая держала Дикаря под локоть, как свою собственность.

***

На ней платье, которое почти ничего не закрывает – и поскольку мы сидим, я на какую-то долю секунды пугаюсь, что под ним нет даже белья. Бесконечно длинные ноги блондинки обуты в босоножки на огромных платформах. Она ярко накрашена и широко улыбается.

– Привет! – громко говорит она, и наклоняется к сидящему Дикарю, чтобы его поцеловать. Я молча смотрю на ее блестящие голые ноги и задирающийся подол, и машинально отмечаю, что трусы под ее платьем все же имеются, хотя и чисто номинальные. Дикарь молча терпит ее поцелуй, но блондинка, словно не заметив неловкости, весело произносит: – Посижу с вами?

Петр откидывается на спинку своего диванчика, словно ему сейчас будут показывать интересный спектакль.

– Какие люди! Конечно, садись!

Но прежде, чем сесть, она протягивает мне тонкую руку с ярким красным маникюром:

– Вика.

– Маша, – отвечаю я, и не успеваю добавить “очень приятно”, как Вика уже плюхнулась по другую сторону от Васи и ерзает, пристраиваясь поближе к нему.

– Вика, что ты здесь делаешь? – ровным тоном спрашивает Дикарь, но в его голосе слышна угроза.

– Очень хочется выпить. Здесь официанты ходят? – спрашивает Вика у Петра, и тот, весело блестя глазами, кивает.

Вика начинает оглядываться, но Дикарь повторяет:

– Что ты здесь делаешь? Это деловое мероприятие.

– Я просто пришла на тебя посмотреть, любимый, – отвечает Вика невозмутимо. – В рабочей обстановке. Ты так классно выглядишь!

И она запросто целует Дикаря в щеку, да еще и вытирает с его лица оставшийся след яркой помады. Он сидит неподвижно, стиснув зубы, но я чувствую, как еще больше каменеет его и без того напряженное бедро. И очень хочу уйти. Сейчас, сию же секунду. Вскочить, убежать и навсегда забыть про это публичное унижение, про этого Дикаря, про эту Вику, которая явно с ним крепко-накрепко связана.

И не ухожу только из-за Петра, с интересом глазеющего на нас троих с противоположного диванчика. Я делаю большой глоток вина из своего бокала. Не хочу превращаться в аттракцион. Не позволю никому над собой смеяться.

– Вика, я тебя очень прошу отсюда уйти. Ты не вовремя и не к месту.

Это я дал Вике пригласительный, – довольно улыбается Петр. – Ты же не против?

– Интересно ты распорядился своей директорской квотой, Петя, – отвечает Дикарь. – Вика, ты сейчас же отсюда уйдешь. Ты одета, как проститутка, а здесь не ночной клуб, здесь деловой банкет.

– Уйти, чтобы ты остался здесь с этой своей святошей? – говорит Вика, глядя прямо мне в лицо через спину Дикаря. – А она знает о твоих вкусах в постели?

– Мне лучше уйти, – сдаюсь я и встаю.

И Вика внезапно начинает вопить:

– Как меня трахать, так ты всегда готов!

Какое счастье, что музыка заполняет зал, и даже те гости, которые сидят неподалеку, скорее всего, не разбирают ее слов.

Я пробираюсь между диванчиком и столом к проходу, а вслед мне летит:

– Да ты ему надоешь через месяц! А когда ему надоест тебя просто трахать, он тебя заставит такое вытворять!

Я закусываю губы и стараюсь идти к выходу так, чтобы не выдать себя. Надеюсь, эта Вика за мной не погонится?

Появление Вики на банкете – худшее из всего, что могло произойти. Я бросаюсь вслед за Машей, ее хрупкая фигурка переливается шелком в нескольких метрах от меня, но быстро продвигается к выходу. И в этот момент я чувствую хватку Вики на рукаве.

– Немедленно отцепись, – командую я сквозь зубы, и эта стерва выкрикивает мне в лицо:

– А то что? Накажешь меня хлыстом по попке, строгий папочка?

Это полный трындец. Устроить такое на банкете для партнеров! На глазах у Петеньки и Шефа. Я на мгновение замираю, не зная, что делать дальше. И внезапно слышу голос Петьки:

– Дикий, я ее возьму на себя. Двигай!

Не верю, что папенькин сынок говорит мне такое. Я смотрю Петру прямо в глаза, и он повторяет:

– Это мой просос. Не знал, что она неадекватна. Иди, я все решу.

И он поворачивается к Вике, делает зверское лицо и что-то неслышно говорит ей, отчего она обмякает на диванчике и наконец закрывает рот.

Маша уже у двери, и я спешу за ней, стараясь, чтобы мое движение не привлекало слишком много внимания.

33

***

Я лечу по коридору, не разбирая дороги. На улицу, скорее на улицу! Я хочу оказаться как можно дальше отсюда!

Крепкая рука хватает меня за руку повыше локтя:

– Маша, стой! Стой, кому говорю!

Я пытаюсь сопротивляться, но он держит меня крепко и не собирается выпускать.

– Я не дам тебе выйти на улицу в таком виде. Там мороз!

И он буквально волоком тащит меня к гардеробу. Я машинально отдаю ему номерок, который лежал в моем крошечном клатче (Галка заставила меня купить его к платью), и через секунду перепуганный гардеробщик вручает Дикарю мою застиранную куртку и пакет с сапогами. Сейчас у меня на ногах, конечно же, шпильки.

С тихим рыком Дикарь набрасывает куртку мне на плечи, потом легко, как пушинку, поднимает меня на руки и выносит за дверь – там уже стемнело и правда подморозило. Я слышу его рваное дыхание, шелест пакета с моими сапогами, тихий звяк сигнализации – и уже через пару секунд он опускает меня на пассажирское сиденье авто, а сам почти мгновенно садится за руль. Я мгновение лежу с закрытыми глазами, а потом делаю рывок.

– Тихо! – орет он, и прижимает меня своим стальным локтем к креслу. Щелкает центральный замок, теперь двери машины заблокированы. – Поедешь со мной, я сказал!

– Не поеду! Не поеду я с тобой! – внезапно для себя начинаю орать я. – Ненавижу тебя, ненавижу, ты проклятый, проклятый гад!

Машина несется по проспекту, он рулит левой рукой, правая держит замок моего ремня безопасности. Я кричу и не могу остановиться:

– Ненавижу, ненавижу, чтоб ты пропал, чтобы я никогда тебя не видела вообще! Урод, гад, манипулятор хренов!

Я снова плачу – за всю эту последнюю неделю я плакала больше, чем за всю свою предыдущую жизнь.

– Ненавижу тебя! Ненавижу твое высокомерие, твое блядство!

И тут я вдруг слышу, как он смеется.

Не веря своим ушам, я вытираю слезы и смотрю на Дикаря. Он нахмурил лоб так, что гладкая кожа превратилась в гармошку, и кусает губы, ведя уверенной рукой машину вперед.

– Что ты ржешь!!! Да как ты смеешь ржать! – ору я, и сама невольно начинаю улыбаться сквозь слезы. Это какое-то безумие, может, я и правда тронулась? – Кто эта девка? – ору я, забыв обо всяких приличиях.

– Никто, Маш, – отвечает Дикарь и передвигает руку с замка ремня безопасности мне на грудь. Я мгновенно задыхаюсь от горячей волны, которая пробивается сквозь мою истерику. О господи… – Она мне вообще никто. Для меня важна только ты.

Машина останавливается, он рвет вверх ручку тормоза и через мгновение наваливается на меня всей тяжестью, горячие губы скользят по моему лицу, уверенная рука сжимает затвердевший сосок. Я тону в его объятиях, но продолжаю сквозь поцелуи стонать:

– Ненавижу, ненавижу тебя!

Он вытаскивает меня из машины и вносит в подъезд на руках, широким шагом проносит мимо обалдевшей консьержки, а когда мы оказываемся в лифте, прижимает меня спиной к стене и сажает на себя так, что я обхватываю его вокруг талии обутыми в шпильки ногами. Платье на мне задирается до пояса, я чувствую попой давление его вставшего члена и понимаю, что хочу его всего, целиком, до конца.

Это безумие. У меня еще ни разу не было никакого секса вообще! И я только что узнала, что он спит с другой!

Не переставая меня целовать, он несет меня к двери, и когда мы, наконец, оказываемся в его квартире, он на минуту ставит меня на пол, чтобы снять верхнюю одежду.

– Что у тебя с ней было? – я топаю ногой и вдруг вижу в зеркале, как выгляжу: растрепанная, с красными щеками, подол шикарного платья измят, соски под тонкой тканью торчат…

– У меня с ней был секс, – отвечает он. – А с тобой у меня будет любовь. Настоящая любовь, слышишь?

Он глушит мои вопросы поцелуем, и через миг я уже не помню, о чем хотела ему прокричать. Меня всю охватывает жаркая истома, я закрываю глаза и погружаюсь во власть его сильных рук, его губ, его страсти…

Я отнес ее на руках в спальню и сорвав покрывало, опустил свою драгоценную ношу на широкую постель. Она умеет кричать, ну надо же!

Я лежу на его постели и чувствую, как горячие уверенные руки снимают с моих плеч тоненькие лямки шелка, обнажая грудь. Мои соски набухли и пульсируют в такт биению сердца, он легонько касается их обоих одновременно – и сразу убирает руки. Я неожиданно для себя издаю стон, и не открывая глаз, ощущаю, как он улыбается. Смотрю на него сквозь ресницы и вижу, как сосредоточенно и нежно он разглядывает меня, разглаживает мои волосы, бережно снимает платье, медленно проводит пальцами по контурам тела… я уже не кричу, я лежу спокойно и просто жду. Жду, когда свершится то, чего я так давно хотела.

Он быстро расстегивает рубашку, срывает ее с себя, затем раздается звук расстегиваемой пряжки – и я закрываю глаза, зная, что пока не готова увидеть его во всей откровенности мужской плоти. Через секунду он опускается на меня – весь, накрывая своим мускулистым телом, и его тепло и тяжесть согревают и успокаивают меня. Он начинает медленно, очень бережно продвигаться губами и руками по каждому сантиметру моего тела. Он не спешит, давая мне продышаться и простонать все, что рвется откуда-то из глубины моего тела, пока он дышит, целует, покусывает и дразнит языком мое тело. Медленно и нежно он продвигается все ниже, ниже… Мои зацелованные соски блестят, я дышу тяжело и страстно, он обводит языком мой пупок и спускается ниже… Я издаю громкий стон и пытаюсь закрыть руками низ живота, и он мгновенно останавливается:

– Ты не хочешь?

– Я хочу, хочу… – стыдясь, признаюсь я, и он снимает с меня трусики и отбрасывает их куда-то в сторону.

Погрузив лицо в мою промежность, он сначала шумно вдыхает, и я чувствую, что снова краснею – хотя краснеть мне явно уже поздно. И потом осторожно, кончиком языка раздвигает мои горячие губы и лижет головку клитора.

– ААААААААА, – отзываюсь я, и он вторит моему крику долгим низким стоном, а потом продолжает целовать и облизывать, доводя меня до конвульсий. И делает паузу.

– Можно? – спрашивает он меня спустя несколько минут.

– Можно, – отвечаю я. – Только я совсем ничего не умею. Это ничего?

Он отстраняется от меня, приподнявшись на плече, только бицепс налился круглым выступом.

– Ты что, еще никогда…

– Никогда, – признаюсь я.

Он замирает и вглядывается в мое лицо.

– Ты уверена, что хочешь продолжать? – глухо говорит он.

И я, ни секунды не колеблясь, отвечаю очень твердо:

– Я уверена, – и я прижимаюсь к нему всем телом, возбужденной грудью, покрываю поцелуями склоненное лицо.

– Я постараюсь сделать все очень нежно, – наконец, говорит он. Он снова целует меня, играет моими волосами и говорит нежные слова, а когда я уже не могу терпеть дольше ни секунды, садится на колени и легко подняв подняв меня и широко разведя мои ноги, решительно и нежно насаживает меня на свой член.

Впервые в жизни я чувствую, как мужская плоть наполняет меня изнутри, и это чувство оказывается восхитительным!

– Тебе не больно? – спрашивает он, и я отвечаю:

– Самую капельку! Но мне так сладко!

И он, тихонько застонав, кладет меня на спину и начинает медленно двигаться, входя в меня чуть глубже с каждым движением. Эта сладкая пытка длится и длится! Туда и обратно, туда и обратно… я выдыхаю каждый раз, когда его член погружается в меня, и легкие стоны сопровождают наши движения. Вот он останавливается. Я открываю глаза и вижу совсем рядом его янтарный взгляд:

– Машенька, сейчас, секунду.

Он отстраняется, я слышу звук разрываемой фольги, потом легкий скрип латекса.

– Вот теперь я готов, – и он снова входит в меня. Отбросив подушку из-под моей попы, он теперь двигается быстрее и решительнее, еще быстрее, еще… Его пальцы находят мой клитор и слегка щекочут его, и что-то огромное, яркое и горячее взрывается в моем животе, я и кричу, и слышу, как мой самый первый в жизни оргазм тонет в зверином стоне моего мужчины.