Текст книги "Переводчица для Дикаря (СИ)"

Автор книги: Ника Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

44

***

У замдекана Марины Алексеевны по лицу идут красные пятна. Дрожащими руками она зачем-то перебирает документы на своем столе.

– Я правда не понимаю, что случилось с Машей, – говорит она. – Может быть, это технический сбой?

Я молчу, прикидывая, как ответить правильно. Я не имею права компрометировать Машу.

– На технический сбой не очень похоже. Запись цифровая, и у других участников все нормально.

Марина Алексеевна снова нажимает кнопку “воспроизвести запись”, и мы слушаем дрожащий голос: “Мария Свиридова. Задание один…” потом следует долгая пауза, неразборчивое мычание… и тишина.

– Я правда не понимаю, – говорит замдекана. – Маша сдала задание через сорок минут после начала. И молча ушла. Она не сообщила ни о каких проблемах…

– Я понимаю… – говорю я, хотя на самом деле я ничего не понимаю. В чем дело? Она просто не захотела сдавать задание? Решила отказаться от победы в конкурсе? Не хочет работать со мной, и поэтому все слила?!

Мне необходимо найти ее, чтобы все выяснить.

***

– Василий, зайди, – голос Шефа звучит напряженно.

Естественно, войдя в кабинет, я вижу за боковым столом Петеньку. Ждет расправы над соперником, который врезал ему по морде.

– Докладывай, как дела, – говорит Шеф.

– Конкурс завершен. Есть небольшая заминка с победителем, но в целом я знаю, что делать.

– Какая заминка?

– Девушка, которая набрала максимум по результатам предыдущих туров конкурса, провалила запись.

– Вот как? – язвительным голосом уточняет Петенька, но я не удостаиваю его ответом.

– И что ты теперь будешь делать? – жестко спрашивает Шеф.

– Предложу ей работу на проекте.

– Это еще почему? Раз она провалилась?

– Потому что без Свиридовой этого проекта не будет. Я так решил.

В кабинете повисает тяжелое молчание. У Петьки откровенно отвисла челюсть. Шеф хмурится.

– Так, Вась… – начинает он и умолкает.

– Я буду работать так, как считаю нужным. С тем, с кем считаю нужным. Или не буду работать у вас вообще.

– Это ты что, ты решил всем рискнуть из-за бабы? – подпрыгивает Петенька.

– Я тебе мало вчера врезал? – интересуюсь я.

Петя явно хочет продолжения, но Шеф знаком командует сыночку замолчать.

– Ты осознаешь все риски? До презентации осталось три месяца. Ты поставил на карту все. Это миллионы…

– Да. Я все осознаю. И беру ответственность на себя.

Когда я выхожу из кабинета, Петя подавленно молчит, а Шеф стоит у огромного окна и смотрит в даль.

Пофигу.

Мне нужна Маша.

***

Моя телефон раскалился от Васиных звонков. Но я не снимаю трубку. Все равно я не смогу сказать ему ни слова. Да и о чем?

После той злополучной попытки записать аудио для конкурса я молчу уже несколько дней. Мне удалось поговорить только с мамой, и кажется, она что-то почувствовала.

– Машенька, детка, что у тебя с голосом? – тревожно спрашивала она. – У тебя проблемы?

Мама так долго возилась с моим речевым дефектом, что обмануть ее чуткое ухо почти невозможно. Она услышала, что мне снова трудно говорить – язык двигается медленнее, чем нужно, а слова звучат так, как будто мой рот заполнен сухой ватой. Я очень стараюсь отвечать так, чтобы она успокоилась. Растягиваю рот в улыбке до ушей и говорю нарочито небрежно:

– У меня все отлично, мамочка! Просто здорово!

– Ну хорошо, – неуверенно отвечает мама. – Как там твой конкурс?

– Хорошо. То есть итоги пока не подвели, но вроде бы у меня неплохие шансы, – врать получается плохо, поэтому я предпочитаю побыстрее попрощаться. – Мамуль, прости, мне нужно бежать.

И я с облегчением кладу трубку. Рано или поздно мне придется рассказать маме, что конкурс я продула. Но это ничего. Какую-то работу я все равно найду. Пусть не в СВЕТе, пусть в компании попроще…

Дикарев звонит снова и снова. Присылает сообщения. Требует разговора. Но я не сдаюсь. Постоянный поток оповещений отвлекает от очередного перевода, за который я взялась ради денег. Но блокировать Дикаря в мессенджере я не хочу. Во-первых, он это сразу поймет, и все будет максимально по-дурацки. А во-вторых… мне доставляет какую-то горькую радость видеть, как он меня добивается. Пусть у нас ничего не вышло, но все же… Если бы он просто перестал звонить, мне было бы еще хуже, чем сейчас.

Галка влетает в комнату, сияя, как солнечный зайчик.

– Машка!! Ты все сидишь? Куксишься? А смотри, какая погода на улице! – и она, размахивая руками и подпрыгивая, бросается к окну и распахивает старую раму. В комнату врывается весенний воздух, несущий запахи цветов и пение птиц. Все это удивительно не соответствует моему мрачному настроению.

– Погода, ага… – говорю я равнодушно. У меня нет сил радоваться. Совсем. – Как ты съездила?

Сегодня утром Галка отправилась менять имя. И в каком бы унынии я ни пребывала, не поинтересоваться таким необычным процессом просто нельзя.

– Ну как… Представь, все оказалось зря! – говорит Галка, и ее сияющее лицо полностью противоречит тому, что я слышу. – Вот я запросила дубликат свидетельства о рождении, так? Чтобы не говорить родителям.

– Так, – киваю я. – Ты не хотела им говорить, потому что они назвали тебя в честь любимой бабушки.

– Ну да! И я с этой копией, со всеми оплаченными квитанциями приезжаю в загс писать заявление на смену имени… А там!..

И Галка мечтательно вздыхает полной грудью и закатывает глаза с блаженной улыбкой!

– Он!

– Кто он?

– Ну он, Маш… Он самый…

– Да расскажи ты толком, что за он? Что он делал в загсе?

– Самое смешное, что он мне так и не сказал! Он просто курил там, рядом с загсом. А я шла мимо. И он мне сказал – какая красивая девушка идет в загс совершенно одна.

– А ты?

– А я отвечаю: да, я иду менять имя. А он: а как вас зовут? А я ему: Галина. А он: какое красивое имя. Зачем же его менять?

– А дальше?

– А дальше он пригласил меня на кофе. И я не пошла ни в какой загс. Потому что, знаешь, что я тебе скажу? Если у нас рядом с загсами попадаются такие парни, как он, нафига мне эта Испания!..

Галка выглядит такой счастливой, какой я не видела ее ни разу за три года знакомства.

– Что, прям такой офигенный?

– Маш, ты не представляешь!!!! – и Галка взахлеб рассказывает мне о новом знакомом, который за каких-то полчаса полностью вытеснил из ее сердца несчастного Чеко.

– Так, а что у тебя? – интересуется Галка, закончив свой рассказ.

И выслушав подробный отчет, который я умудрилась выдать без единой слезинки, говорит:

– Все понятно. Маша, тебе надо спрятаться!

45

– Что ты такое говоришь, Галь?

– А то и говорю. Если ты будешь оставаться здесь, он опять приедет. И тебе придется с ним разговаривать. А ты сейчас к этому не готова.

– Не готова…

– Значит, давай придумаем, куда ты можешь деться?

Я растерянно молчу, а затем вдруг понимаю: Галка права. Он уже был здесь. И судя по его звонкам и сообщениям, он может вернуться сюда в любой момент.

Но я не могу видеть его. Ни сейчас, ни когда-нибудь потом.

Но особенно сейчас. Мне просто необходимо залечь на дно до того времени, когда будут объявлен результаты конкурса.

Это будет позорно и мерзко, проиграть после того, как числилась фаворитом. Но насмешнки однокурсников я смогу снести легко – тем более, проигравших в этом состязании довольно много, так что волна уляжется быстро. Главное избежать нападок Дикарева, который явно в бешенстве и мечтает уничтожить меня за провал в последнем туре. Если бы ему было все равно, он бы не забрасывал меня сообщениями. Даже не хочу думать, что он наговорит мне после того, как я отказалась становиться его содержанкой и к тому же провалила конкурс.

Пусть вытесняет свою ярость в другом месте.

А я должна спрятаться.

***

В прошлый раз я прорывался в Машину общагу через безумную бабку-вахтершу, которая плела какую-то чушь про “арбузеров” и невинных девушек. Банкнота из моего кошелька быстро успокоила старушку, и она даже дала мне номер Машиной комнаты. Но сейчас на вахте за стеклянной дверью сидит мужик, с которым так просто не договориться. Тем более, на дворе ясный день, и студенты бегают через проходную туда и сюда. Брать взятку на публике вахтер не захочет.

Я сижу в автомобиле и прикидываю, как быть дальше, когда в глубине, за стойкой, появляется Маша. Она в белом пальто, которое я ей купил, в руках – большая сумка. Быстрым летящим шагом она проходит мимо охранника, выходит на улицу.

Я выскакиваю из-за руля и двумя огромными прыжками оказываюсь у нее на пути. Она вскидывает на меня свои невероятные льдистые глаза и выдыхает:

– Вася?

***

Я вышла из общаги и оказалась прямо в его руках. Он поймал меня, как птицу, и держит крепко.

– Куда ты собралась?

– Пусти.

– Маша, я до тебя дозванивался три дня!

– Я сказала, пусти. Мне нужно ехать.

– Куда?

Я молчу. Он смотрит на меня яростно пылающими своими янтарными глазами. Как я его ненавижу в этот момент!

– Садись в машину.

– Не сяду.

– Ты хочешь, чтобы вся общага увидела, как тебя похищают?

Не ослабляя хватки, он разворачивает меня лицом к машине и заставляет идти. Я судорожно вцепилась в сумку, но на то, чтобы сопротивляться Дикарю, силенок у меня маловато. Придерживая меня за руку, он открывает багажник, опускает туда мою сумку и потом усаживает меня на пассажирское сиденье. Мимо снуют студенты из моей общаги, некоторые бросают на нас любопытные взгляды. Если я начну кричать и звать на помощь, это будет выглядеть просто смешно. Никто не поверит, что среди бела дня меня похищают. Да еще кто… сам Василий Дикарев из компании СВЕТ!

– Я никуда с тобой не поеду.

Он молча выводит автомобиль на проспект и спокойно едет в потоке.

– Куда ты меня везешь?

Нет ответа.

– Ты не имеешь права так поступать со мной! У меня другие планы! Меня ждут!

– Кто?! – внезапно злым голосом отвечает Дикарь. Я вижу, как белеют костяшки его руки, обхватившей руль. – Если он так тебя ждет, почему он сам за тобой не приехал?!

– О господи… – я задыхаюсь, только сейчас осознав, что он обо мне думает. – Ты что, думаешь, я собралась к этому твоему… Пете?

– А что я должен думать?! – орет он, и сильный голос бьется об обшивку машины. как зверь в клетке.

Но тут же замолкает.

Мне становится так страшно, что я тоже молчу. Замерев, я пытаюсь отыскать в голове хотя бы одну заблудившуюся мысль, но все тщетно. Я только слышу, как дышу, и как бьется мое сердце. За окном мелькают дома, машины, спешащие куда-то люди. Меня как будто парализовало. У меня совершенно нет сил… я даже уже не спорю.

46

Машина поворачивает в подземный гараж, Дикарь паркуется и отстегивает ремень безопасности. Открывает мою дверь. Увидев, что я сижу неподвижно, он отстегивает и мой ремень, достает меня из машины… Все это уже было, или мне привиделось? Обхватив мою талию, Дикарь делает пару шагов к неприметной серой двери в стене, но тут я расцепляю губы и говорю:

– Сумка… моя сумка…

Мы поднимаемся на самый верх огромного дома в том же лифте, где я в прошлый раз висела на Васе, обхватив его ногами и чувствуя напор его страсти. Сейчас мы стоим молча, и смотрим перед собой. Он одной рукой сжимает мою руку, а другой – держит сумку с моими вещами. Побег не удался. Я снова оказалась в его доме. И я до сих пор не знаю, что он собирается со мной делать после моего провала.

***

– Проходи на кухню, – говорит Дикарь совершенно буднично. Как будто я приехала к нему по своей воле.

– Я не хочу идти на твою кухню. Мне нужно ехать. Меня ждут, – упрямо говорю я, хотя мое сопротивление выглядит жалким и неуместным. Я уже у него дома. Он запер дверь. Если я не вырвалась от него на улице у общаги, понятно, что и сейчас не буду этого делать. Это знает и он, и я.

– Понятно, – отвечает он и внезапно опускается передо мной на колени. По одному стягивает с меня черные эластичные сапожки. На секунду задерживает каждую ступню в своей огромной теплой ладони, а потом надевает на меня тапочки. Я не видела их здесь в прошлый раз. Смешные розовые тапки с заячьими ушами точно моего размера.

– Это что?

– Это твои тапочки, – отвечает Вася злым голосом. И я внезапно вся обмякаю, в носу щиплет, а в груди начинает стучать что-то тяжелое и горячее. – Специально вчера купил.

Он поднимается, развязывает пояс моего пальто, снимает его и разворачивает меня в сторону комнат:

– Топай. Сейчас будем пить кофе, – и легонько шлепает меня по попе.

Двигаясь, как во сне, я прохожу в огромную комнату, где вдоль одной стены растянулась кухонная стойка, и сажусь на диван. Меня вдруг начинает колотить озноб, и я натягиваю на себя пушистый белый плед, который был аккуратно сложен на краю. Смотрю, как Вася молча делает кофе: наливает воду в кувшин кофеварки, засыпает зерна, нажимает на какие-то кнопки. Мне он без спроса делает капучино. Себе большую порцию эспрессо. Так же молча протягивает мне чашку. Я беру ее и делаю первый глоток. Слизываю с губ молочную пенку. И подняв глаза, вижу, как пристально смотрит на меня Дикарь.

– Я провалила задание, – наконец, произношу я.

Он молчит и смотрит по-прежнему пристально.

– Вылетела из конкурса, – говорю я снова.

– Свиридова, – он впервые называет меня по фамилии, – у тебя мания величия.

– Что? – теряюсь я.

– Ты все решила за комиссию?

Я опускаю голову и ищу слова, которые будут не слишком позорны для меня сейчас.

– Вась, я все понимаю. Но я не хочу, чтобы ты мне подсуживал из-за того, что мы переспали.

– Что?! Так значит, ты поэтому не отвечала на мои звонки?

– Нет, – чтобы дать себе небольшую передышку, я глотаю капучино, совершенно не чувствуя его вкуса. – Я не отвечала, потому что знала, что провалилась. На моей записи не было ничего. Я не справилась. Не смогла.

Несколько секунд он молчит. А потом говорит совершенно спокойным и даже равнодушным голосом:

– По условиям конкурса, это последнее задание имеет минимальный вес. Для обучения алгоритма придется делать аудиозаписи, но это не так важно. Твои навыки перевода на порядок лучше, чем у других. Ты все равно победила, по сумме баллов.

Вместо ответа я начинаю плакать. А он, стоя напротив, бросает в меня безжалостными словами.

– Маш, я звонил, чтобы это тебе сказать. Почему ты не брала трубку? Почему ты меня поставила в идиотское положение перед всеми? Я, черт побери, организатор конкурса. Я должен контролировать весь процесс. И я что, должен был признаться замдекана, что ты не снимаешь трубку, когда я звоню? Не отвечаешь на мейлы? Тупо отмораживаешься, будто и не собиралась никогда работать со мной? Я что, должен был сказать всем – Марине Алексеевне, Шефу, всей комиссии – что конкурсантка Свиридова меня не хочет знать и пожалуйста, звоните ей сами, уговаривайте снизойти? Так, что ли?

Я видела, как злится Василий Дикарев, я даже видела, как он дерется. Но я и подумать не могла, что когда он будет отчитывать меня, я почувствую себя такой маленькой, беспомощной идиоткой.

Дейстительно, как я могла прятаться от него? Кто я такая, чтобы совершать поступки и потом скрываться от ответственности?

– Прости. Я не хотела… Просто…

– Что ты не хотела? Что “просто”? – переспрашивает он и, поставив свою чашку, идет к дивану, на котором застыла я.

– Просто… мы же не можем работать вместе. Все равно не можем… После всего, что было…

Он забирает из моих рук чашку с остывшим капучино, аккуратно опускает ее на пол у дивана и целует меня властно и долго. И я мгновенно теряю способность рассуждать или сопротивляться.

Его горячие бархатные губы накрыли мои, я закрываю глаза и погружаюсь в его запах – острый, свежий, такой мужской. Наш поцелуй продолжается… вечность. Сильная рука отбрасывает мои волосы в сторону, ложится на затылок. Другая рука расстегивает пуговицы на моей груди.

– Сними с себя все, – командует он, и я, не осознавая толком, что делаю, поднимаюсь с диванам и одним движением спускаю с себя юбку, колготки и трусики. Он сдергивате с моих плеч блузку, отшвыривает в сторону ставший ненужным лифчик, берет меня за руку и ведет в ванную. Мягким толчком в спину велит мне пройти в душевую кабину – здесь это просто отгороженное стеклянной стеной пространство.

Я останавливаюсь у стены, не оглядываясь, и слышу, как шуршит, падая, его одежда. В следующую секунду сильное, мускулистое тело прижимается ко мне сзади. И сверху начинает литься теплая, восхитительно ласковая вода… Она льется на нас обоих, смывая все сомнения, все невзгоды, все обиды. Мощные мужские руки гладят мое тело от плеч к ягодицам, ненадолго задерживаются на груди, а потом он вдруг наклоняет меня так, что упругие струи воды падают прямо на попу, одним движением раздвигает мне ноги и входит сзади, мощно наполняя меня своим членом – и я стону, не в силах сдерживаться.

Этот секс совсем не похож на то, что мы делали раньше. Нет долгих предварительных ласк, никакой мужской сдержанности и неспешности. Он берет меня сразу и не сдерживает темп. Крепко держит меня за бедра и вонзает, вонзает, вонзает свой член в мое тело. Я чувствую, как он проникает в меня, и, не переставая стонать, кладу ладонь на гладкую кожу живота, чтобы почувствовать мощь его фрикций снаружи. Головка члена долбит в мое влагалище, а ладонь чувствует округлую силу этих ударов – да, да, даааааааа! За шумом воды я слышу, как Вася издает глухой и низкий стон.

– Ты моя, моя…

– Я твоя… – слезы смешиваются с водой, я смеюсь и плачу… Как же мне хорошо! Как я жила без этого! Как я думала, что могу от этого отказаться…

47

Несколько часов спустя постель напоминает поле битвы. Мы трахались, как сумасшедшие. Вцеплялись друг в друга, сливались, орали и били кулаками в подушку. Я извивалась, как животное, кончая раз за разом. А он только менял презервативы и сразу начинал заново, не давая мне опомниться.

Я смотрю на Васину спину, которая ровно вздмывается в такт дыханию. На его обнаженные, сильные руки, на взъерошенный темный затылок…

Неслышно выскальзываю из спальни. Стараясь действовать бесшумно, я отыскиваю свою разбросанную одежду. Одеваюсь. Кое-как разглаживаю волосы и стягиваю их резинкой. Натягиваю сапожки, беру сумку. Она предательски звякает фурнитурой в моей руке, и я замираю. Не проснулся?

Но в квартире царит тишина. Мне кажется, я слышу, как в спальне дышит Вася. Все спокойно.

Я выскальзываю за дверь и очень осторожно тяну ее на себя, пока она не защелкивается с едва слышным металлическим звуком.

Еще несколько шагов по площадке я прохожу на цыпочках.

И только выйдя на лестницу, наконец достаю телефон и отправляю сообщение:

“Задержалась из-за внезапных дел. Буду в течение часа”.

И вызываю такси.

Еще не открыв глаз, я чувствую счастье во всем теле. Блаженная истома, как будто все, что меня мучило, вышло в этом страстном слиянии с Машей. Какой она оказалась! Я и представить не мог, что совсем юная, чистая женщина может так отдаваться – искренне, яростно, полностью разделяя мою страсть. Как глубоко она стонет! Как льнет к моим рукам и губам! Ей даже не нужны ласки, чтобы разбухнуть, намокнуть и принять меня в себя – и принимать снова и снова. Ненасытная маленькая женщина… Не открывая глаз, я улыбаюсь… Представляю, как буду просыпаться с ней рядом и сразу трахать… сонную, теплую, беспомощную, нежную. Как она будет сонно стонать и разгораясь все больше, просить “еще, еще!”...

Я наконец нашел ее. Ту, которую искал. Ту, с которой не нужны никакие игры. Которая искренне отвечает на мою страсть. Красивую, любимую, мою…

Женщину, с которой я хочу просыпаться каждый день.

Рука шарит по простыням, чтобы дотронуться до теплой Машиной кожи. Ничего.

Я поднимаю голову… постель пуста. В ванной? Не слышно ни звука.

Я обхожу всю квартиру. Вижу пустую вешалку и свои ботинки под ней.

Она ушла.

Ушла, пока я спал.

Мне будто ударили поддых.

Идиот. Я чертов идиот.

***

Аглая Константиновна смотрит на меня поверх изящной старинной чашечки, в которой дымится кофе.

– И вы уехали, пока он спал?

– Да.

Вчера, когда я приехала на дачу к старушке, она уже готовилась ко сну. А утром я выложила ей всю свою историю.

– Как это романтично, дорогая!

– Вы думаете? – переспрашиваю я. – По-моему, я просто струсила.

– Это вы мне можете сказать, что струсили, – авторитетно заявляет Аглая. – А мужчина все равно будет теряться и гадать, почему проснулся один. Они никогда не понимают мотивов наших поступков!

Аглая Константиновна берет с фарфоровой тарелочки хрупкое печенье и с аппетитом разгрызает его безупречными белыми зубами.

– Так чего вы испугались, Машенька?

– Не знаю… это сложно описать…

– А мы с вами никуда не спешим! – радуется старушка. Похоже, ее сын был прав, когда говорил, что старушке одиноко за городом. Мой приезд повлиял или наконец наступившая весна, но Аглая сегодня весела, как птичка. И твердо намерена вытащить из меня все детали истории с Василием. Честно говоря, я тоже рада – ведь обсуждать потерю девственности с мамой мне как-то неудобно, а Аглая, похоже, совсем не ханжа. И смотрит на эти вещи совсем не так, как сейчас принято.

Я прикидываю, как описать ей клубок своих страхов, связанных с конкурсом, Васиной мамой, нашей страстью и прочим, но в этот момент у меня звонит телефон.

– Простите, Аглая Константиновна, мне нужно ответить. Это моя соседка по общежитию, Галя.

Старушка милостиво кивает и отпивает еще глоток кофе. А я слышу в трубке Галкину пулементую очередь:

– Машк, короче. Мне нужно уезжать, у меня свидание. Но я хочу тебе сказать, что тебе опять прислали букет. Огромный, я его еле втиснула в ведро!

– Ого!

– Да, сейчас пришлю тебе фоточку. Но курьеру я сказала, что получателя нет. Он звонил твоему Васе, и тот велел оставить букет, не возвращать. А потом потребовал, чтобы мне передали трубку.

– И что ты ему сказала?

– Я сказала все, как мы договорились. Что я не знаю, где ты. И когда вернешься, не знаю тоже.

– Так, а он?

– А он спросил, а как же сессия. Ты ведь должна ее сдавать.

– А ты?

– А я ответила правду, что ты у нас автоматчица, что у тебя уже половина оценок в кармане, а остальное можно сдать дистанционно. И теоретически, ты можешь вообще не появляться в общаге до следующего учебного года.

– Ох… – я внезапно чувствую слабость. Галка сделала все, как мы договаривались. Но я, кажется, только сейчас понимаю, во что я влипла. Ведь мне еще учиться и работать в этом городе, ходить по этим улицам. Я не могу вечно прятаться от Дикаря!

– Так, а вот теперь скажи, ты там сидишь?

– Сижу, – говорю я и действительно сажусь на один из старушкиных диванчиков, потому что колени у меня подгибаются.

– Тогда слушай. Он сказал, что в понедельник ты должна быть в компании СВЕТ, чтобы подписать рабочий контракт!

– О боже! – у меня сердце уходит в пятки.

– Вот тебе и боже! Ты же выиграла конкурс, понимаешь?

– Да…

– Короче, он тебе пришлет мейл со всеми подробностями. И просил меня тебе передать информацию, если ты появишься.

– И что же мне делать?

– Маш, если честно, я не знаю. Но на мой взгляд, работать в СВЕТе – это лучший вариант для тебя. Не зря же ты, в конце концов, морочилась с этим конкурсом!

– Наверно…

– Маш, прости! За мной приехали! Давай там, не унывай! – и Галка, чмокнув воздух рядом с трубкой, нажимает на отбой.

Я растерянно смотрю на Аглаю Константиновну и говорю:

– Мне нужно все решить до понедельника.

– Очень хорошо, милочка, – улыбается Аглая. – У нас полно времени. И все не так страшно, как вам кажется!