Текст книги "Воронцов. Перезагрузка. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Ник Тарасов

Соавторы: Ян Громов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Только под две части, – продолжал я. – Выямка, что гладкая должна быть, – я показал на вогнутую часть рисунка, – а с другой стороны выпуклость, чтоб входила в эту выямку так, чтоб между ними зазор был миллиметра в два.

Петька почесал затылок:

– Это чтоб стекло там было, что ли?

– Именно, – кивнул я. – Причём – две такие на одном «устройстве», чтоб одинаково придавливались.

Я показал, как форма должна складываться, чтобы получались две одинаковые полубутылки одновременно.

– А потом ещё и чтоб обе части соединялись так, чтоб края ещё не остывшей заготовки спаялись между собой. Нужно будет сделать, чтоб форма складывалась, соединяя обе части.

Мужики переглянулись. Илья вытер пот со лба и неуверенно спросил:

– А это… чтоб что получилось-то?

– Бутылки, – ответил я просто. – Стеклянные. Для наливки и прочего.

– А-а-а, – протянул Петька, и в глазах его загорелось понимание. – Чтоб в них жидкость хранить, значит.

– Именно, – улыбнулся я. – Разное можно будет хранить.

Илья всё ещё выглядел озадаченным:

– А из чего делать-то форму эту?

– Да из любого дерева, – ответил я. – Нам же только как шаблон. Только выбирайте без сучков, чтоб ровнее было.

Петька кивнул, уже прикидывая, откуда взять подходящий кусок дерева:

– У меня кусок остался от того, что на бочку пошёл. Думаю, хватит.

– Отлично, – одобрил я. – Завтра и займёмся. Можно будет на глине опробовать, чтоб всё было чётко и ровно.

Мужики ушли, обсуждая предстоящую работу, а я остался во дворе, размышляя о том, как лучше организовать производство стеклянных бутылок. Дело новое, непривычное для деревни, но если всё получится, это будет большой шаг вперёд. Наливку можно будет не только пить самим, но и на ярмарку возить, продавать. Да и для других жидкостей стеклянная тара подойдёт лучше, чем глиняная или деревянная.

Вечером устроили чаепитие под яблоней. День выдался тёплый, но не жаркий, и вечерняя прохлада была особенно приятна. Машка расставила кружки, разложила ложки. В центре стола красовался торт – пышный и высокий.

Семьи Петьки и Ильи пришли почти одновременно. Петькина жена Дарья, принесла с собой варенье из лесной земляники – баночку совсем небольшую, видно, приберегала для особого случая. Илья пришёл с женой и двумя сыновьями-погодками, лет восьми и девяти. Мальчишки держались скованно, оглядываясь по сторонам и явно робея в присутствии барина.

– Садитесь, не стесняйтесь, – пригласил я, указывая на лавки. – Чай у нас сегодня особенный, да и угощение тоже.

Все расселись, поглядывая на торт с любопытством. Такого в деревне ещё не видали – пироги пекли, блины, оладьи, но торт был в новинку.

Машка разлила чай по чашкам – ароматный, китайский. Потом взяла большой нож и стала разрезать торт на аккуратные куски (так, как я ей сказал сделать накануне). Гости следили за каждым её движением, затаив дыхание.

– Это что же такое? – не выдержала Дарья. – Как вы это называете?

– Торт, – ответила Машка с гордостью. – Егор Андреич придумал. Там мука, яйца, масло, сахар, а между коржами сметана, взбитая с мёдом.

Она положила по куску каждому и сама села рядом со мной, с нетерпением ожидая, когда гости попробуют наше творение.

Первой рискнула жена Ильи. Она осторожно отломила кусочек ложкой и положила в рот. Глаза её расширились от удивления, а потом она закрыла их, наслаждаясь вкусом.

– Господи, что же это такое вкусное! – выдохнула она. – Как же это… Нет, не могу даже описать!

Все принялись пробовать торт, и вскоре над столом повисла та особенная тишина, которая бывает только тогда, когда люди наслаждаются по-настоящему вкусной едой.

– Какая же ты у меня умница, – сказала Прасковья, радуясь дочери. А Фома уплетая свой торт за обе щеки, тоже улыбнулся.

Машка попробовала свой кусок и аж застонала от удовольствия, так ей понравилось. Она перевела сияющий взгляд на меня:

– Боже, какая же вкуснотища! – воскликнула она.

Я довольно улыбнулся.

Петька, уплетая уже второй кусок, кивал, соглашаясь:

– Машка, да ты чародейка! Как это так можно из простых продуктов такое сотворить?

Илюшкины сыновья, забыв о смущении, уплетали торт за обе щёки, измазав лица в креме. Его жена пыталась их утихомирить, но я махнул рукой:

– Пусть едят на здоровье. Для того и делали.

Пока все наслаждались угощением, я поинтересовался у Петьки:

– А что там со стеклом? Как продвигается?

Петька, прожевав кусок торта, вытер рот и ответил:

– Семён расплавил следующую порцию и залил на камне. Сейчас остывает до завтра.

– А Прохор с ребятнёй камень нашли и шлифуют, – добавил Илья. – Хороший такой камень, ровный, для формы как раз подойдёт.

– Ну и отлично, – кивнул я, довольный новостями. – Значит, всё идёт как надо.

Машка, слушая наш разговор, вдруг спросила:

– А можно я завтра ещё торт сделаю? – и, заметив мой удивлённый взгляд, добавила: – Он мне так понравился, да и всем по вкусу пришлось.

– Конечно можно, – улыбнулся я. – Ты же видела, как и что – вот и сделай.

Дарья, сидевшая напротив, внимательно слушала наш разговор:

– А может, вместе испечём? – предложила она Машке. – Я к тебе завтра приду, ты меня научишь, и вместе сделаем?

Машка просияла:

– Конечно! Приходи пораньше, чтоб успеть всё сделать.

Мужчины тем временем перешли на обсуждение завтрашних дел. Петька рассказывал Илье, что завтра будет делать форму, а тот предлагал, как лучше выточить нужные детали.

– А как вы думаете, барин, – обратился ко мне Илья, – сколько таких бутылок нам понадобится?

Я задумался на мгновение:

– Для начала хотя бы дюжину. А там посмотрим, как пойдёт дело. Если всё получится, можно будет и больше делать.

Петька кивнул, соглашаясь:

– Дюжину осилим. Главное, чтоб форма удачная вышла.

– Выйдет, – уверенно сказал я. – Завтра покажу, как точнее выстругать, чтоб зазор правильный был.

Чаепитие продолжалось до самых сумерек. Торт был съеден до последней крошки, чайник опустел, а разговоры не стихали. Обсуждали и новую форму для бутылок, и стекло, и урожай, и планы на будущее. Дети Ильи и Петра, наигравшись во дворе, заснули прямо на лавке, прижавшись друг к другу.

Когда стало совсем темно, гости начали собираться домой. Дарья ещё раз поблагодарила Машку за угощение и пообещала прийти завтра пораньше. Илья подхватил сонных сыновей на руки и они отправились к себе.

– Спасибо за угощение, барин, – сказал на прощание Петька. – Такого вкусного отродясь не едал.

– Машку благодари, – улыбнулся я.

Фома с Прасковьей обняли дочь, что-то ей тихо сказав.

Когда гости ушли, мы с Машкой остались вдвоём под яблоней. Она прижалась ко мне, положив голову на плечо:

– Хорошо посидели, правда?

– Правда, – согласился я, обнимая её.

– А знаешь, что самое приятное? – спросила она тихо.

– Что?

– Видеть, как людям нравится то, что ты делаешь. Как они радуются новому вкусу, новым вещам. Это… это как будто маленькое чудо творишь.

Я улыбнулся, понимая, что она имеет в виду. Действительно, видеть, как жизнь в деревне меняется к лучшему, как люди узнают что-то новое, пробуют, учатся – это давало особое удовлетворение.

– Завтра большой день, – сказал я, глядя на звёзды. – И форму для бутылок начнём делать, и стекло проверим, как остыло.

– И торт ещё испечём, – добавила Машка с улыбкой.

Мы ещё немного посидели под яблоней, наслаждаясь тишиной и прохладой, а потом пошли в дом.

Глава 17

На утро сходили к лесопилке, посмотрели как там Семён залил стекло. Тот весь аж на иголках был, ожидая вердикт – переминался с ноги на ногу. Глаза его беспокойно следили за моим лицом, пытаясь уловить реакцию. Всё-таки полностью сам делал, без моего надзора, и теперь жаждал одобрения.

Я внимательно осмотрел его работу – стекло лежало ровным слоем, без пузырей, прозрачное, с легким зеленоватым оттенком. По краям были небольшие наплывы, но для первого самостоятельного раза – более чем достойно.

– Ну молодец, справился, – похлопал я его по плечу. – Всё у тебя получилось. Стекло чистое, ровное. Наплывы по краям – ерунда, научишься контролировать.

Лицо Семёна просияло, словно солнце выглянуло из-за туч. Он расправил плечи, приосанился, не в силах скрыть гордость.

– Продолжай в том же духе, – добавил я. – Чем больше практики, тем лучше результат.

Прохор уже заканчивал работу со вторым камнем. Склонившись над ним, он аккуратно полировал поверхность, время от времени отходя на шаг, чтобы оценить результат под другим углом.

– Семён, как Прохор справится, будешь делать сразу на два камня. Справишься? – спросил я.

Тот кивнул, довольный похвалой и оказанным доверием. В его глазах читалось: «Да я хоть на десять, барин, только скажите!»

– Тогда мы с Петькой пойдём, займёмся формой для бутылок, – сказал я, направляясь к выходу. – А вы тут без нас управитесь?

– Не сумлевайтесь, Егор Андреич, – заверил меня Семён. – Всё будет в лучшем виде!

Мы перешли с Петькой мост и направились к ангару. Нам нужно было найти подходящее бревно для будущей формы.

– Что ищем-то, барин? – спросил Петька, оглядывая штабеля древесины.

– Нам нужен кусок дерева, – ответил я, прикидывая размеры. – Достаточно большой, чтобы вырезать из него форму для бутылки. И без сучков, чтобы легче было обрабатывать.

Петька понимающе кивнул, и мы принялись за поиски. Через некоторое время нашли то, что искали – крепкое бревно без видимых дефектов, достаточно широкое и плотное.

– Вот это подойдёт, – сказал я, простукивая древесину. – Звук хороший, значит, нет внутренних пустот.

С помощью пилы мы отрезали кусок нужной длины, а затем перетащили его в ангар, где у нас был оборудован верстак и стали думать, как всё устроить.

– Я хотел сначала макет какой-то сделать, – признался я, разглядывая бревно. – Но с этим тоже возникнет проблема. Знаешь что, давай сразу, но обдумывая каждый шаг.

Петька согласно кивнул, доверяясь моему опыту. Я же взял уголь и нарисовал на торце бревна очертания будущей бутылки – овальное тело, плавно переходящее в горлышко.

– Смотри, – пояснял я Петьке, – нам нужно сделать форму как пельменница – чтобы складывалась. Одна часть будет с выступом, который образует внутреннюю полость бутылки, а вторая – с углублением, куда этот выступ войдёт.

– А как мы их соединим, чтоб не смещались? – спросил Петька, внимательно следя за моими объяснениями.

– Сделаем на петлях с одной стороны, – ответил я, показывая рукой. – А с другой стороны – крючок или защёлку, чтобы фиксировать. И ещё нам нужно будет продумать, как вынимать готовую бутылку, не повредив её.

Петька задумчиво почесал затылок:

– Может, смазывать чем-то, чтоб не прилипало? Маслом, например?

– Мысль правильная, – одобрил я. – Но сначала надо сделать саму форму.

Мы разделили бревно вдоль на две половины, стараясь, чтобы разрез был максимально ровным. Затем в каждой половине начали вырезать углубления – в одной два более глубоких, для самой бутылки, а во второй – наоборот – оставляли выпуклости, которые войдут в первую часть, а всё остальное по краям снимали.

Работа шла медленно и кропотливо. Петька оказался на удивление терпеливым и аккуратным, хотя его руки, привыкшие к тяжёлой работе, не всегда справлялись с тонкой резьбой. Но он старался, и результат постепенно проявлялся.

К полудню основные очертания были готовы. Особенно трудно было вырезать горлышко – оно должно было быть достаточно прочным, чтобы не сломаться при использовании, но и не слишком толстым.

– Барин, а как мы сделаем так, чтобы обе половинки точно совпадали? – спросил Петька, вытирая пот со лба.

– Сейчас покажу, – ответил я, взяв тонкий слой глины. – Намажем одну половину, приложим вторую, и увидим, где есть зазоры или выступы.

Мы так и сделали. После первой примерки обнаружилось множество неровностей. Пришлось снова браться за инструменты и подгонять форму. Эту операцию повторили несколько раз, пока обе половинки не стали идеально совпадать.

Затем занялись креплениями. На одной стороне установили две крепкие железные петли, которые я сделал из проволоки и тонких пластинок металла. На другой – простой, но надёжный крючок-защёлку.

К середине дня глаза уже слезились от напряжения, а руки гудели. Мы сделали перерыв, перекусили немного и вернулись к работе.

Наконец, форма была готова. Мы внимательно осмотрели её, проверили все соединения, подтянули петли. Внутреннюю поверхность тщательно отшлифовали, чтобы не оставалось заусенцев, которые могли бы повредить стекло.

– Ну что, испытаем? – спросил я, глядя на результат нашего труда.

Петька кивнул, и мы решили провести пробу. Сделали вязкую глину – размешали её с водой до консистенции густой сметаны – и положили в нижнюю часть формы. Затем аккуратно закрыли, придавив сверху той частью, которая вдавливалась внутрь.

С замиранием сердца рассоединили обратно. Получились две почти одинаковые полубутылки из глины – на каждой половине формы лежала тонкая глиняная корка, в точности повторяющая очертания будущей стеклянной ёмкости.

– Смотри-ка, получилось! – восхищённо выдохнул Петька.

Я кивнул, довольный результатом, но не спешил радоваться. Нужно было проверить, как две половинки соединятся вместе.

Мы аккуратно закрыли форму, соединив обе части на петлях и зафиксировав защёлкой. Подождали немного, чтобы глина схватилась, а затем снова открыли. Две половинки глиняной заготовки прилипли друг к другу, образовав цельную бутылку. Правда, с заметным швом по бокам, но для первого раза – вполне приемлемо.

Осторожно вынули глиняное изделие из формы. Получилась бутылка – такая, где-то на литр-полтора, с толстым горлышком. Конечно, кривоватая, с неровностями, но общая форма была именно такой, как я задумывал.

– Вот это да! – Петька вертел в руках глиняную бутылку, рассматривая её со всех сторон. – А из стекла-то ещё краше будет!

Я был доволен результатом. Конечно, форму ещё предстояло доработать – выровнять некоторые участки, сделать более плавными переходы от тела к горлышку, возможно, даже добавить рельефный узор на стенках. Но основа была создана, и она работала.

По дороге в деревню шли не спеша, наслаждаясь ясным днём.

Пётр, шагавший рядом со мной, всю дорогу молчал, словно что-то обдумывая. Наконец, не выдержав, он повернулся ко мне:

– Егор Андреич, а можно ли уже кузницей-то пользоваться? – в голосе его слышалась плохо скрываемая надежда. – А то металл по-тихоньку собираем. Можно и инструмент начать делать уже. Всё равно же печь жжём для стекла.

Я мысленно прикинул, сколько времени прошло с момента запуска поддува и как долго печь уже работает без перебоев. Пожалуй, пора уже и к серьёзной работе приступать.

– Конечно можно. И нужно, – кивнул я, и лицо Петра просветлело. – Пора уже не только пробные запуски делать, но и настоящую работу начинать.

– И вот что ещё, – добавил я, вспомнив важный момент. – На будущее – после измельчения, перед тем как газом обрабатывать, нужно глину предварительно прокаливать, чтобы убрать лишнюю влагу. Тогда ещё лучше будет получаться.

– Влагу убирать, ясно, – повторил Пётр, запоминая. – Всё понял, барин. Сделаем. – кивнул он с серьёзным видом.

– Кстати, вот и займись этим, – добавил я. – Организуй сбор глины и подготовку. Людей возьми, в помощь.

– Сделаем, Егор Андреич, – с готовностью отозвался он. – Я уже и место присмотрел хорошее, там глина чистая, без примесей.

Подходя к деревне, я решил проверить как там дела на стройке дома для Степана.

Строители трудились вовсю – кто-то крепил стропила, кто-то обшивал стены. Работа кипела, и было видно, что мужики стараются на совесть.

– Ну как? – спросил я у Захара, руководившего работами.

– Ещё пару дней и будет готов, – ответил тот, вытирая пот со лба. – Ну, в первом приближении, так сказать. Понятно, что ещё работы много, но крыша над головой уже есть, как говорится.

Я обошёл строение, осматривая его со всех сторон. Хороший дом получался – крепкий, просторный. Степану с семьёй должно понравиться.

– Добротно делаете, – похвалил я. – Продолжайте в том же духе.

Попрощавшись с Захаром и мужиками, я двинулся к своему дому.

Пока подходил, задумался над тем, сколько у меня в наличии денег есть. Вопрос был не праздный – скоро придётся в город ехать, а для этого нужно понимать, каким капиталом мы располагаем.

«Так, давай посчитаем», – мысленно рассуждал я, шагая по утоптанной тропинке. Я вспоминал каждую поездку в город, каждую партию досок, каждый привезённый товар.

Торговцы с досками приезжали четыре раза, это точно. Но сколько они привезли и увезли? И ещё ведь Фома доски отвозил… два раза или три? Да ещё Иван с Митяем один раз ездили.

«Нужно всё разложить по полочкам», – решил я.

Первый раз торговцы увезли семь возов. По пятьдесят досок на воз, по восемьдесят пять копеек за доску… Получается… семь возов по пятьдесят, это триста пятьдесят досок. Это двести девяносто семь рублей вышло.

А потом ещё три раза приезжали, и каждый раз брали по десять возов. Это уже тридцать возов по пятьдесят досок – тысяча пятьсот штук. Выходит около тысячи двухсот семидесяти пяти рублей.

Фома ездил три раза, помнится. Первый раз один воз, потом по два. Плюс ещё Иван с Митяем один воз возили. Итого семь возов, это ещё триста пятьдесят досок. Но там уже по полному рублю за штуку брали, без скидок. Значит, ещё триста пятьдесят рублей.

«Итак, с досок выходит… – я на секунду остановился, подсчитывая общую сумму. – Двести девяносто семь, плюс тысяча двести семьдесят пять, плюс триста пятьдесят… примерно тысяча девятьсот двадцать два рубля».

Я присвистнул. Сумма выходила внушительная. Но ведь были и расходы – немалые. Охране платили, инструменты и материалы покупали. Да и за сожжённый воз я скидку сделал.

«Пусть на расходы ушло рублей шестьсот-семьсот, – рассуждал я. – Тогда в наличии должно быть около тысячи двухсот-тысячи трёхсот рублей».

Солидная сумма. С такими деньгами можно многое сделать. Можно новые инструменты заказать, можно ещё людей нанять.

«А ведь ещё кузнец заказы выполняет, – вспомнил я. – И горшок от Игната тоже разошёлся, значит, и оттуда деньги идут».

С каждым шагом настроение моё улучшалось. Дела шли в гору, и это радовало.

«Значит, в город нужно ехать двумя телегами с досками, – решил я. – Это ещё сотню рублей принесёт, не меньше».

Подходя к дому, я уже прикидывал, с кем в город ехать в этот раз. Надо выбрать людей понадёжнее, да таких, что за словом в карман не полезут. И список составить, что купить нужно – железа побольше, инструменты новые, да по хозяйству чего…

Степан пришел ко мне во двор и я заметил его довольную улыбку, прятавшуюся в густой бороде.

– Егор Андреич, – окликнул он меня, приближаясь широким шагом, – рыбу перед обедом Митяй принес! Такие лещи – один к одному, ладонь в ладонь. Уже разделали и приготовили для копчения, как вы учили.

– А мясо как? Просолилось? – спросил я.

– Смотрел утречком, – кивнул Степан, – тоже в самый раз. Когда коптить будем?

Он переминался с ноги на ногу, и было видно, как ему не терпится приступить к новому делу. Я улыбнулся – вот что значит правильно заинтересовать человека.

– И еще одну коптилку сделал, – похвастался Степан, раздуваясь от гордости. – Для мяса, все как вы велели.

– Ну что ж, – я поднялся, – давай тогда будем коптить. Погода самая подходящая – ни дождя, ни сильного ветра.

Я окликнул Машку, которая развешивала выстиранное белье на веревках во дворе:

– Машенька, поставь-ка картошки целенькой отваривать. К рыбе да мясу в самый раз будет.

Машка кивнула и, подхватив корзинку, направилась к погребу за картошкой. А мы со Степаном пошли к коптильням, которые расположились за сараем, подальше от жилья, чтобы дым не мешал.

– Смотрите, барин, – показывал он, – тут я еще полочки сделал, чтоб мясо не соприкасалось.

Коптильня действительно вышла на славу – основательная, продуманная до мелочей. Видно было, что Степан не просто выполнял указание, а вложил в работу душу.

– Отличная работа, – похвалил я, и Степан расцвел, как мальчишка.

Вскоре подошли Митяй с Ильей, неся на деревянных подносах подготовленную рыбу – крупных лещей, уже выпотрошенных и натертых солью с травами. Лещи были один к одному – золотистые, с упругой чешуей, которая отливала на солнце перламутром.

– Красавцы! – одобрил я, осматривая улов. – В первую коптильню их.

Степан сходил за мясом – свиные хрящики и ребрышки, уже просоленные и вымоченные в рассоле с чесноком. Мясо выглядело аппетитно даже в сыром виде – розовое, с тонкими прослойками жира, источающее пряный аромат трав.

– Это во вторую коптильню, – распорядился я. – И давайте огонь разводить, да не простой, а с опилками ольховыми, чтоб дым был правильный.

Закипела работа. Мужики ловко развели небольшие костры под обеими коптильнями, подбрасывая влажные ольховые опилки, которые давали густой ароматный дым. Я сам проследил, как развешивают рыбу и мясо внутри коптилен – всё должно быть на правильном расстоянии от огня, чтобы прокоптилось равномерно.

Когда всё было готово, мы установили коптильни на угли. Теперь предстояло самое сложное – ждать.

– Рыба быстро приготовится, – сказал я, глядя на клубы дыма, вырывающиеся из трубы первой коптильни. – А мясу надо дольше потомится.

– Эх, и славно то как, – мечтательно произнес Илья, вдыхая ароматный дым.

– Это только начало, – усмехнулся я. – Потом и колбасы делать будем, и окорока коптить. Всему свое время.

Вскоре вся деревня наполнилась дразнящим ароматом копчения. Дым от коптилен стелился над крышами, завлекая своим запахом, заставляя желудки урчать от нетерпения. То и дело кто-нибудь из мужиков подходил к Степану, проверяя, как идут дела, принюхиваясь и облизываясь.

Наконец, пришло время проверить готовность. Я сам открыл первую коптильню, и меня обдало волной горячего ароматного воздуха. Внутри, на решетках, лежали лещи, ставшие из серебристых золотисто-коричневыми, покрытые тонкой корочкой, блестящей от выступившего жира.

– Готовы! – объявил я, вдыхая божественный аромат. – Снимайте осторожно, чтоб не поломались.

Митяй и Илья, надев рукавицы, чтобы не обжечься, начали аккуратно снимать рыбу с решеток и укладывать на большое деревянное блюдо, которое специально для этого случая выточил Захар.

Ровно уложенные лещи выглядели как произведение искусства – золотистые бока поблескивали на вечернем солнце, а аромат заставлял сглатывать слюну.

– Теперь вторая коптильня, – скомандовал я, и Степан с готовностью её открыл.

Там, на крючках и решетках, висели и лежали свиные ребрышки и хрящики, приобретшие глубокий красновато-коричневый цвет. Мясо выглядело сочным, покрытым глянцевой корочкой, сквозь которую проступал жир.

– Вот это да! – выдохнул Прохор. – Сроду такой красоты не видывал.

– И не пробовал, – добавил я с улыбкой. – Давайте, снимайте аккуратно.

Мясо уложили на второе блюдо, и оба подноса с торжественностью понесли к моему двору, где Машка уже накрывала на стол под старой раскидистой яблоней.

Стол выглядел празднично – белая холстина, глиняные миски, деревянные ложки, кувшины с квасом и отварная картошка, от которой поднимался пар. А теперь его украсили еще и блюда с копченостями, источающими одуряющий аромат.

К столу подтянулись все – мужики, бабы, даже ребятишки крутились рядом, жадно принюхиваясь. Расселись чинно, ожидая, когда я первым попробую и дам добро.

Я взял небольшого леща, разломил его пополам – мякоть внутри была нежная, сочная, волокна легко отделялись друг от друга. Отщипнул кусочек, положил в рот – и прикрыл глаза от удовольствия. Рыба таяла на языке, оставляя неповторимый аромат дыма, соли и трав.

– Ну что, барин, как вышло? – нетерпеливо спросил Степан, подавшись вперед.

– Объедение! – искренне похвалил я. – Лучше, чем я ожидал. Всем рекомендую!

Больше никого упрашивать не пришлось – народ набросился на рыбу, нахваливая её вкус и аромат.

– Матушки мои, – причитала Настасья, обсасывая рыбий хребет, – да как же это так можно – обычную рыбу в такую вкуснотищу превратить?

– Это ещё что, – усмехался Степан, довольный похвалами. – Вы мясо попробуйте!

И действительно, когда дошла очередь до копченых ребрышек и хрящиков, восторгам не было предела. Мясо получилось нежным, с ароматной корочкой, пропитанное дымом и пряностями.

Захар, обгладывая уже третье ребрышко, покачивал головой:

– Вот это да! Никогда такого не ел.

– А хрящики-то, хрящики! – восторгался Митяй, жмурясь от удовольствия. – Прямо тают во рту! Как это у вас получилось, Егор Андреич?

– Секрет в травах и правильном дыме, – ответил я, довольный произведенным эффектом. – Ольха дает особый аромат.

Если копченая рыба имела успех, то хрящи с ребрышками пошли просто на ура. Мужики наперебой хвалили новое блюдо, а бабы уже выпытывали рецепт, как готовить рассол для мяса, чтобы потом самим попробовать закоптить.

Особенно радовало то, что Михаил, наш новый человек, тоже с аппетитом уплетал угощение, явно впечатленный. Для него это был способ почувствовать себя частью общины, приобщиться к нашим обычаям.

Вечер выдался на славу.

Машка села рядом со мной, положив голову мне на плечо:

– Хорошо придумал, Егорушка, – тихо сказала она. – Глянь, как все радуются. И едят-то как – за ушами трещит!

Я приобнял её за плечи, чувствуя небывалое удовлетворение.

– Это только начало, Машенька, – ответил я. – Ещё много чего интересного впереди.