Текст книги "Герои на все времена"
Автор книги: Ник Перумов
Соавторы: Элеонора Раткевич,Вера Камша,Сергей Раткевич,Дмитрий Дзыговбродский,Валерия Малахова,Эльберд Гаглоев,Юлиана Лебединская,Антон Тудаков,Алена Дашук,Алесь Куламеса
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]
Да-а-а! Не зря все-таки я этому студенту помог! Голова у паренька – прямо-таки феноменальная! Серого вещества в ней полтонны как минимум! А извилин – без счета! Другой на его месте и не заподозрил бы ничего. А этот не только ситуацию смог просчитать, но и сообразил, как лучше меня прикрыть и от неприятностей отмазать. Такую сказку о бездомной псине сочинил! Молодец!!! Вот только как он меня вычислил? Не понимаю…
Глеб Паршин
ЗАСТУПНИК
Если есть тьма – должен быть свет.
В. Цой
Шоферы – те, кому регулярно приходилось ездить по этому участку федеральной трассы, – рассказывали друг другу байки одна страшнее другой. Все они начинались одинаково: на трассе пропадали машины с людьми. Машины потом находили, людей – нет.
На самом деле люди пропадали редко, зато всегда в одно и то же время. В июле, в течение одной недели, раз в шесть лет. Правда, мало кто замечал эту странную закономерность. А тот, кто сумел заметить, – должен был понять, что это времянаступит уже через две недели.
Водитель автобуса недоуменно и даже как-то испуганно взглянул на пассажира, попросившего высадить его у лещевской грунтовки, и приглушил хрипящий шансон. Подумал, что не расслышал. И то сказать: вокруг, сколько хватало глаз, расстилалась бесконечная степь. Единственным признаком цивилизации высились потемневшие от времени деревянные опоры ЛЭП. И лишь вдалеке, вдоль речки, словно оазис в пустыне, виднелась обширная, поросшая могучими ветлами, низина. В ней-то и пряталась Лещёвка. Испокон веку это место славилось обилием рыбы, однако желающих порыбачить в затонах с каждым годом становилось все меньше.
Вовка с минуту постоял у обочины, провожая взглядом удалявшийся автобус, поправил увесистый рюкзак за спиной, свернул с трассы на заросшую бурьяном грунтовую дорогу и направился в сторону деревни.
Горячий ветер обдувал лицо и гнал зеленые волны по морю степных трав. Еще пара недель без дождей, и степь изменит цвет с зеленого на бледно-желтый.
Вовка дошел до околицы и, не сбавляя шаг, уверенно двинулся по единственной улице деревни. Еще издали парень заметил, что многие дома стоят заброшенные, с заколоченными ставнями. Теперь стало ясно, что большинство дворов оставлено уже давно.
За заборами еще не покинутых жилищ яростно лаяли собаки, рассерженные появлением чужака. Людей видно не было. Только у одной хаты с зелеными наличниками стоял видавший виды грузовик. Три хмурых мужика запихивали в него старенькую мебель и другой нехитрый скарб. Возле машины суетился хозяин вещей – бородатый дед с клюкой. Все четверо проводили чужака подозрительными взглядами, но, так ничего и не сказав, продолжили заниматься своим делом.
Вовка проигнорировал неприветливых жителей, миновал почти всю улицу и остановился у крайнего дома. В нем не было ничего приметного. Деревянный, обложенный снизу кирпичом. За ветхим забором виднелись ухоженные грядки, чуть поодаль высились яблони и абрикосы.
Соседнее жилище было почти полностью разрушено. Без крыши, с выбитыми окнами, осевшее и покосившееся, оно словно побывало в центре урагана. За остатками изгороди торчало несколько высохших деревьев со странно изогнутыми, пригибающимися к земле стволами. Смотреть на них было неприятно.
– М-да, сильна, зараза, – буркнул себе под нос Вовка, мрачно глядя на развалины, после чего повернулся и решительно толкнул надсадно скрипнувшую калитку.
* * *
Прасковья Потаповна удивилась и даже испугалась, увидев у калитки незнакомца. Последний год из Лещёвки люди только уезжали, появление явно городского чужака было странным и неожиданным. Бабка с тревогой и нескрываемым подозрением долго разглядывала гостя. Парень как парень. На вид лет двадцать пять – двадцать семь. За плечами – рюкзак и какая-то странная штука в чехле. Самым же удивительным было то, что незнакомец с ходу окликнул хозяйку по имени и отчеству. И откуда только узнал? Улыбнулся, назвался Владимиром и попросился пожить пару недель. Денег за постой не предложил, зато пообещал подлатать крышу и забор. Бабка уперлась, не желая пускать незваного гостя на порог. Упираться, впрочем, было непросто – пришелец не смахивал ни на бандита, ни на жулика. Даже дворовая Жучка, отличавшаяся дурным нравом, облаяла чужака лишь для порядка, а теперь приветливо виляла хвостом. Хозяйка держалась.
– Прасковья Потаповна, – не сдавался Владимир. – Через порог разговаривать не по-людски как-то. Я что, на бандита похож?
Старуха вдруг поняла, что этот настырный парень сейчас повернется и уйдет и она снова останется совсем одна.
– Ладно уж. Заходи, – проворчала Потаповна.
Пройдя в дом, гость уселся за стол и принялся деловито извлекать из рюкзака съестное. Еды хватило бы на десятерых.
– Это для пополнения припасов, – подмигнул он. – Обузой не буду.
Слово за слово они разговорились. Чем больше Прасковья Потаповна общалась с парнем, тем больше он ей нравился. Не прошло и получаса, как Владимир стал просто Вовкой и окончательно расположил к себе старуху.
– Хорошо, Прасковья Потаповна, – подытожил Вовка. – Я ремонтирую вам крышу и забор, помогаю по хозяйству, а вы предоставляете мне койку для ночевок в течение двух недель. Идет?
– Десять дней, – уточнила бабка. – Городской автобус мимо нас с утра проходит. Уедешь на нем.
– Почему именно десять дней, а не две недели? – поднял бровь Владимир.
– Чтобы ты уехать успел, – отрезала Потаповна. – Негоже тебе, парень, вместе со мной помирать.
– Зачем помирать-то? – удивился Вовка и пристально посмотрел бабке в глаза. – У вас через две недели что, конец света планируется? Для чего тогда крышу чинить?
Прасковья Потаповна смахнула слезу. Она была слишком стара, чтобы бояться. Ей стало жаль своего новоявленного постояльца. Бабка накапала себе валерьянки и принялась то ли рассказывать, то ли пугать.
Она помнила, как в тридцать седьмом арестовали батюшку. Прасковья была тогда еще девчонкой и не понимала, за что деда в рясе хотят посадить в тюрьму. Какой из него враг? Даже конвоиры не знали, что ответить. Батюшка не сопротивлялся, об одном молил – не взрывать церквушку, которую и деревенской-то назвать было нельзя. Стояла она особняком, в паре километров от Лещёвки. Батюшка уверял, что церковь сдерживает степное лихо и округу ждет большая беда, если храм разрушат…
Церковь взорвали следующим летом. Потом пришла война, и о словах батюшки надолго забыли.
Все началось после войны. В середине июля недалеко от деревни в кювете нашли разбитый колхозный грузовик. В расплющенной кабине – лишь пятна крови. Шофер Степаныч исчез без следа. Власти решили, что произошел несчастный случай, а шофера-де утащили волки. Только вот волков в здешних краях давно не видели.
Местное начальство всполошилось всерьез через шесть лет. Пропал районный партработник и три его приятеля, приехавшие на реку порыбачить. В разоренном лагере нашли засохшую кровь да изорванный рыбацкий сапог с куском человеческой ступни.
С тех пор каждые шесть лет в жаркий июль в окрестностях деревни пропадали люди. По округе ползли жуткие слухи. Говорили о бандитах, неизвестном науке животном-людоеде, потом – об инопланетянах, серийном маньяке-убийце и всегда о нечистой силе. Милиция заводила уголовные дела, но так никого и не нашла…
Люди стали уезжать. Особенно после того как безлунной июльской ночью пропала вся семья Коноваловых, живших на окраине. Вечер накануне был обычным, только слишком тихим, а утром соседи увидели изуродованный дом с проломами в стенах, выбитыми окнами и сорванными с петель дверями.
Прасковья Потаповна вспомнила и молодого милиционера, приехавшего в восемьдесят четвертом. Этот в нечистую силу не верил и рьяно искал человека или зверя. Когда наступил очередной июль, участковый взял автомат и ночами патрулировал опустевшую на две трети Лещёвку. Через неделю караульщик исчез. Искали его долго, милиция перевернула всю округу, однако единственной находкой стала горстка стреляных гильз да кусок автоматного приклада.
После того случая в течение двенадцати лет никто не пропадал, и о степном лихе начали забывать. В деревне даже поселился фермер – Дима. Он выстроил себе целый дворец, завел индюков и каких-то особых уток, больших и с хохлами. Россказням старых бабок не верил, только ухмылялся себе в бороду.
Когда в девяносто шестом сгинул Федька-пастух, никто не встревожился. Федька и раньше подолгу исчезал из деревни, особенно будучи в запоях.
Настоящий ужас пришел с июльской жарой в две тысячи втором. Кто-то заметил, что в фермерском доме выбиты стекла, да и тишина стоит какая-то не такая. Дурная тишина. Вызванные из города оперативники быстро оцепили весь прилегающий район. Что они нашли внутри дома, неизвестно. Прасковья Потаповна видела, как из дверей выскочил какой-то мужик, на крыльце его вырвало. Жителям деревни так ничего и не сказали. По слухам выходило, что внутри все залито кровью, а на ферме не осталось ничего живого.
Кошмар повторился через шесть дней. Беда заявилась к соседям, сестрам Анне и Тае Прохоровым. И снова никто ничего не слышал, только собаки выли. Когда рассвело, перепуганные сельчане увидели поломанные деревья и развороченную хату. Старшая Анна сгинула без следа, младшую обнаружили бившейся в припадке в погребе. Ее отвезли в город, в больницу для умалишенных, домой она не вернулась.
Прошло еще шесть лет. Наступил очередной июль. К этому времени почти все жители Лещёвки уехали кто куда, лишь бы подальше. Остались только те, кто не мог уехать или кому бежать было некуда. Восемь дворов из полусотни. Такие же немощные старики без родственников, как Прасковья Потаповна. Ее дом стал ближним к степи, значит, она следующая. Надежда на то, что июль пройдет тихо, была слишком мала.
Вовка выслушал молча, ни разу не перебив. Он не поднял бабку на смех и не усомнился в ее вменяемости. Прасковье Потаповне даже показалось, что для него местные беды не стали новостью. Уж слишком легко воспринял постоялец все услышанное. Только взгляд стал чуть тверже.
«Если бы в деревне знали всю правду, здесь бы уже давно никто не жил», —мрачно подумал Вовка. Вслух же уверенно произнес:
– Все будет хорошо, Прасковья Потаповна. Я остаюсь на две недели. Дом ваш успею привести в порядок. Да и с бедой вашей мы как-нибудь справимся.
– Шел бы ты лучше, внучок, отсюда куда подальше! – всплеснула руками бабка. – Ведь сгинешь вместе со мной. Я-то, карга старая, отжила свое, а ты – парень молодой, рано тебе на тот свет отправляться!
Вовка как-то странно посмотрел на бабку и сказал:
– На каждую косу, Прасковья Потаповна, всегда найдется свой камень.
* * *
Прошло две недели. Вовка подлатал крышу и поправил обветшавший забор. Работал он быстро и качественно. Бабка не могла нарадоваться, но не оставляла попыток спровадить жильца из деревни. Впрочем, безуспешно.
У постояльца был довольно странный распорядок дня. До обеда Вовка занимался исключительно хозяйством, после обеда дремал в саду, а к вечеру, когда спадала нестерпимая жара, отправлялся бродить по окрестностям. Прасковья Потаповна знала, что с особым интересом он осматривает те места, где прошлась нечистая сила. Кое-что бабка замечала сама, а кое-что рассказывали немногочисленные соседи: Вовка не оставлял без внимания и их. Перезнакомившись со всей деревней уже в первый день, он правдами и неправдами потихоньку вытягивал у сельчан все, что те знали о пропавших людях, разрушенных домах и прочих странностях. Зачастил постоялец и к развалинам церкви. Он пропадал там часами, возвращался уже затемно и что-то записывал в своем блокноте.
Будучи дома, парень несколько раз звонил кому-то по мобильному телефону, ругаясь на отвратительную связь. Как-то Прасковья Потаповна, копаясь в огороде, краем уха услышала обрывок одного из таких разговоров.
– Ни черта не слышу! – грозно орал Вовка. – Что? Да знаю я, что людей не хватает! Но дело тут серьезней, чем мы предполагали.
Парень замолчал на минуту, выслушивая ответ.
– Я все понимаю! И на помощь не надеюсь! – рявкнул он напоследок. – Но если мне оторвет голову на работе, то здесь ничего живого не останется!
На этом разговор и окончился. Вовка спрятал телефон в карман и матюгнулся. Таким Прасковья Потаповна видела его в первый и в последний раз, но уже через минуту постоялец как ни в чем не бывало ремонтировал деревянный стол в саду. Бабка так и не решилась полюбопытствовать, с кем же он так ругался.
А еще поначалу Прасковью Потаповну смутило одно обстоятельство. Она хорошо помнила, что, кроме рюкзака, Вовка имел при себе какую-то подозрительную штуковину в чехле. Все вещи парня были на виду, а злополучная штуковина исчезла из поля зрения бабки в первый же день. Правда, вскоре об этой странности Прасковья Потаповна позабыла.
* * *
Старуха накрыла на стол и посмотрела в окно. Поливавший огород постоялец будто почувствовал взгляд, обернулся и подмигнул. Нет, было что-то в этом парне: какая-то искра во взгляде, основательность и неиссякаемое жизнелюбие. От Вовки волнами расходилось что-то бесшабашно-радостное. Прасковья Потаповна на какое-то время заразилась чужим оптимизмом и даже заулыбалась.
Нарушая деревенское спокойствие, по запыленной улице промчался милицейский «уазик» и резко остановился у бабкиного дома. Послышался скрип калитки, яростный Жучкин лай, а чуть позже – стук в дверь. На пороге высился лейтенант Андреев. Вот уже год как его отрядили из райцентра в деревню. Крепкий мужик, упертый, пришел в милицию после армии. Тоже пытается раскопать истину.
– Здорово, Потаповна, – поприветствовал лейтенант хозяйку, снимая фуражку и усаживаясь за стол. – Собирайся. Сегодня восемнадцатое. Сама знаешь, чемэто грозит. Не верю я вашим бредням про нечистого. Однако береженого бог бережет. Я договорился. Из райцентра за вами автобус приедет в три часа. Поживете с недельку в пионерлагере. Все едут, даже Михалыч. Живности много не бери, разместить негде.
– Никуда я не поеду, – сразу решила Прасковья Потаповна. – Я в войну, когда немцы в трех верстах стояли, не побежала, а сейчас тем более не побегу. Стара я для этого. Да и хозяйство не брошу. Мало ли какое жулье по округе бродит.
– Ты что, Потаповна?! Совсем умом тронулась?! Твой дом теперь ближе всех к степи. Сгинешь, как другие, хоронить и то будет нечего, – вспылил Андреев.
– Не спеши хоронить, лейтенант.
За спиной милиционера стоял Вовка. Прасковья Потаповна и не заметила, как он появился. Андреев нервно схватился за кобуру, но быстро взял себя в руки.
Он смерил чужака наметанным милицейским глазом. Среднего роста и телосложения. Волосы темно-русые, подстриженные «под канадку». Глаза серые. Шрам над левой бровью. Взгляд не отводит, смотрит смело, даже нахально. По манере одеваться – явно из города.
– А, вот и знаменитый постоялец. Покажи-ка документы, родной ты наш, – съязвил лейтенант. – По какому поводу в нашем захолустье?
– Поднимаю сельское хозяйство, – не остался в долгу Вовка, протягивая книжечку в красной обертке.
– Прямо пионер, всем ребятам пример. – Андреев сверил фотокарточку и с разочарованным видом вернул паспорт. – Мне тут бдительные граждане сказали, ты ночами по округе шляешься. Селян донимаешь дурацкими вопросами. Насмотрелся «Секретных материалов» и агентом Малдером себя возомнил?
– По ночам я не шляюсь, а выхожу дышать свежим воздухом. Места у вас красивые. – Вовка изобразил на лице самое невинное выражение.
Взгляд лейтенанта сделался колючим.
– Врешь и даже не краснеешь, – резко сказал он. – Завязывай со своей самодеятельностью, Малдер. С этой чертовщиной серьезные люди пытались разобраться. Ни у кого не получилось. Дела здесь творятся паршивые и непонятные. Кстати, ты, случаем, не журналист?
– Не журналист, – опроверг обвинение Вовка. – Может, ваши серьезные люди не там копали?
– Значит, энтузиаст-исследователь аномальных явлений, – заключил лейтенант.
– Что-то в этом роде, – уклончиво согласился Вовка.
– Знаешь, сколько таких вот любителей, как ты, сгинуло в этих местах? – мрачно спросил Андреев.
– Как я – ни одного, – уверенно ответил Вовка и в тон милиционеру добавил: – Четверо исследователей-энтузиастов. Если считать с девяносто шестого. А всего здесь погибло тридцать девять человек начиная с сорок восьмого года.
– Ого, – только и смог удивленно вымолвить участковый. – Откуда такая статистика? По нашим картотекам – погибших девять, пропавших без вести – восемнадцать человек.
– Нет никаких «пропавших без вести», – отрезал постоялец, а потом добавил: – Пошли на свежий воздух, разговор есть.
Лейтенант с нескрываемым раздражением двинулся вслед за парнем. Тот, прихватив с собой потрепанную записную книжку, по-хозяйски прошел мимо огорода в сад и уселся за потемневший деревянный стол, врытый в землю под большой яблоней. Андреев, не дожидаясь приглашения, устроился напротив. С одной стороны, слова бабкиного постояльца его заинтриговали, а с другой – этот постоялец вел себя слишком нахально. Лейтенанту такие люди никогда не нравились.
– Ты не ответил на мой вопрос, – с места в карьер начал допрос Андреев. – Откуда у тебя такие данные?
– Сейчас уже не важно, – отмахнулся Вовка. – Важно другое. Уберечь сельчан и попытаться обезвредить то, что регулярно устраивает здесь бойню. Первая часть проблемы за тобой. Вторая – за мной. Эвакуация людей в пионерлагерь – хорошая идея.
– Как-нибудь сам разберусь, что мне делать и как, – оборвал наглеца участковый. – Вот возьму и задержу тебя до выяснения.
Вовка только покачал головой.
– Лейтенант, ты имеешь представление о том, что здесь творится?
– Граждане бесследно пропадают в округе и в самой деревне. Судя по архивным данным – это происходит уже больше пятидесяти лет, – уже более спокойно ответил Андреев. – Всякий раз расследование заходит в тупик. Останки всего два раза находили – в пятьдесят четвертом и в две тысячи втором году, на ферме. По массовому убийству завели уголовное дело.
– Будет очередной глухарь, – предрек Вовка. – С сорок восьмого года все это тянется, гибнут люди, и вы не можете сделать правильных выводов.
– Да какие тут к бесу выводы?! – возмутился лейтенант и вдруг вспомнил, с каким сочувствием на него смотрели коллеги год назад, когда начальство отрядило его в этот глухой угол. – Свидетелей нет, следов нет, чертовщина какая-то!
В ответ Вовка раскрыл свою записную книжку, из которой извлек топографическую карту местности и развернул ее на столе. На карте красовалась злополучная деревня с прилегающими окрестностями. Карта пестрела множеством пометок.
– Обрати внимание, лейтенант. – Вовка ткнул пальцем в красный крестик. – Вот здесь разрушенная церковь. Далековато от деревни, не находишь?
– Не так уж и далеко, – буркнул Андреев. – Минут десять ходьбы.
– Построили ее в конце семнадцатого века, – монотонно продолжал парень. – Нынешняя Лещёвка появилась намного позже. Спрашивается: зачем в глухой степи церковь строить?
– Ну мало ли, – развел руками участковый. – В честь какой-нибудь победы, например, или чуда. К чему ты клонишь?
– Храм взорвали в тридцать восьмом. – Вовка многозначительно посмотрел на собеседника. – После этого начали пропадать люди.
– Не вижу связи, – скептически заметил милиционер. – Прошло десять лет между разрушением церкви и первым случаем исчезновения человека.
– Тем не менее связь прямая, – упорствовал бабкин постоялец.
– Бред! – Лейтенант хлопнул по столу ладонью. – Предлагаешь поверить в нечистую силу, которая здесь промышляет?!
– Можно сказать и так, – твердо ответил Вовка. – Смотря что понимать под нечистой силой.
– Случаем на учете у психиатра не стоишь? – зло поинтересовался Андреев, доставая папироску. – Если нет – могу организовать.
Раздражение лейтенанта росло. Андреев никак не мог понять, что за фрукт этот Вовка. Но на сумасшедшего он не походил.
– Прежде дослушай. – Парень словно не замечал раздражения собеседника. Он снова водил пальцем по карте. – Церковь расположена севернее деревни. Именно в том районе зафиксированы первые нападения. Люди пропадали каждые шесть лет. С каждым разом все ближе к Лещёвке. Потом стали исчезать в самой деревне. И все это творится в области радиусом не более пяти километров. С каждым разом жертв становится все больше.
Андреев стал мрачнее тучи.
– К чему клонишь? – спросил он и через секунду все понял.
– Вывози людей. Может так случиться, что у тебя в запасе всего несколько часов, – словно прочитав мысли лейтенанта, глухо сказал Вовка.
– А я чем занимаюсь? – проворчал Андреев. – Это ты меня своими россказнями от работы отвлекаешь.
Вовка молча вытащил из записной книжки фотографию и помятый, свернутый вчетверо листок.
– Вот снимок гравюры из книги купца и путешественника, некоего Янсена из Ганновера. Конец семнадцатого века.
Лейтенант наморщился, гладя на фотографию. Сюжет, изображенный на гравюре, был весьма примечательным. Огромное, жутко худое человекоподобное существо, вооруженное секирой, нападало на купеческий караван. Облаченный в рваные лохмотья монстр с клыкастой пастью и глазами с вертикальными зрачками будто выныривал из стелющегося по земле темного облака. Люди в панике разбегались. Несколько человек, разорванных в клочья, валялось под ногами твари. Кого-то чудище ухватило длинной костлявой лапой и держало вверх ногами, словно тряпичную куклу. Все происходило на фоне ночного, довольно милого степного пейзажа. Чудовищно знакомого.
– Гравюра сделана по рассказам уцелевших очевидцев, – прокомментировал страшилку Вовка. – С их слов, произошло это где-то здесь. И еще. Раньше здесь была казачья станица. Жители оставили ее примерно в те же годы и основали новую в трех сотнях километров отсюда. Надо иметь веские причины, чтобы сняться с насиженных мест.
– Сказки, – попытался возмутиться Андреев. – Хотя… Станица действительно была какая-то.
– А вот то, что нарисовал один из отпрысков семейства Макеевых. – Вовка развернул помятый листок и подвинул его лейтенанту. – Мальчишке тогда семь лет было. Он видел того, кто разорил дом сестер Прохоровых в две тысячи втором. Парень по сей день заикается и ложится спать только с включенным светом.
На незатейливом детском рисунке был изображен домик с деревцами вокруг. Возле домика стояла сутулая костлявая фигура и тянула к нему длинную, похожую на граблю лапу. В другой лапе чудище сжимало то ли топор, то ли секиру. Ростом монстр не уступал домику. На человекоподобной голове выделялись глаза-фары с вертикальными зрачками и клыкастая пасть.
Страшилища на детском рисунке и на старинной гравюре были явно похожи. Но Андреев не мог в это поверить, и его разум лихорадочно искал логичное объяснение.
– А Макеевы-родители сыну поверили, – подлил масла в огонь Вовка. – Уже той осенью они переехали в соседнюю область, за восемь сотен километров от вас.
Лейтенант хлопнул кулаком по столу и резко встал.
– Все. С меня хватит этого бреда! С ума, что ли, тут все посходили?! На улице двадцать первый век, а тут мракобесие какое-то! – прорычал он. – Перепились или обкурились.
– Говорят, оно появляется всегда в одном и том же месте – севернее разрушенной церкви, – как ни в чем не бывало продолжал вещать Вовка.
– Да кто такое говорит?! – Лейтенант уже орал. – Аборигены клянутся, что ни черта не видели!
– Есть еще пара человек из деревни. Кроме пацана, – не стал уточнять Вовка и твердо добавил: – Кто же тебе такое под протокол расскажет? Сразу в дурдом упечешь или в наркодиспансер.
– Ты сам, случаем, ничем таким не балуешься? – пустил в ход последний довод Андреев. – Ну-ка, пойдем, вещички осмотрим.
Вовка посмотрел на него, словно на идиота.
– Тяжело с тобой, лейтенант, – вздохнул он.
* * *
Ничего противозаконного лейтенант не обнаружил, хотя не пожалел времени и обшарил не только Вовкин рюкзак, но заодно осторожно, чтобы не обидеть хозяйку, осмотрел весь дом. Кроме традиционного походного набора, у постояльца обнаружился mp3-плеер. Андреев с интересом просмотрел плей-лист.
– «Аквариумом» и Цоем увлекаешься? Я тоже лет пятнадцать назад слушал, – признался милиционер, а потом сурово добавил: – В нехорошем месте крутишься и в нехорошее время. Убирайся, целее будешь. Автобус уже приехал.
– Всему свое время, товарищ начальник, – с иронией в голосе откликнулся Вовка. – При хорошем раскладе завтра от меня избавишься.
– Хочется верить, – буркнул в ответ милиционер, повернулся к хозяйке и с укоризной продолжил переговоры: – Прасковья Потаповна, автобус приехал. Не упрямьтесь, вы же разумный человек.
– Не поеду. И не уговаривай, – отрезала старуха. – Хозяйство не брошу.
– Так-так, – процедил Андреев и насел на Вовку. – Ну а ты, уфолог-любитель, готов отчалить?
– Не для того сюда приехал, – глухо ответил Вовка.
– А для чего? Чудище свое ловить? Я в твое чудище не верю, – съязвил лейтенант. – Если оно и существует, тебе точно не поздоровится. Сегодня восемнадцатое. А по обожаемой тобой статистике люди в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое июля чаще всего пропадали.
Вовка, до того сидевший мрачнее тучи, вдруг зло ухмыльнулся.
– Посмотрим – кому поздоровится, а кому – нет.
Лейтенант угрожал, убеждал и ругался. Его терпения хватило минут на двадцать.
– Да черт с вами, – отмахнулся он. – Вы, городские, больно умными себя считаете. Да и ты, Потаповна, совсем из ума выжила. Хотите сдохнуть – на здоровье. Дуракам закон не писан!
Он в сердцах хлопнул дверью и через минуту уехал.
Прасковья Потаповна постояла возле окна. Люди поспешно садились в старенький автобус. С собой брали лишь самое необходимое. Через несколько минут автобус отбыл, подняв на прощание тучу пыли.
– Зря вы, Прасковья Потаповна, – негромко заметил Вовка. – Вам надо было уехать.
Бабка печально вздохнула и отрешенно занялась повседневными хозяйственными делами.
Лещёвка опустела. Жаркое июльское солнце неумолимо катилось к горизонту, тени в саду постепенно удлинялись. На деревню опустилась тишина. Только горячий южный ветер шевелил листья в саду да раскачивал ставни в заброшенных соседских домах.
* * *
«Уазик» Андреева несся по пыльной степной дороге в сторону райцентра. Дело сделано – жителей деревни расселили в пионерлагере. Казалось, можно вздохнуть спокойно, но что-то не давало лейтенанту все бросить и с чистой совестью уехать домой. В голове нет-нет да и всплывал то странный детский рисунок, то чудище с гравюры. Вспомнилась фотография лейтенанта Семенова, пропавшего в здешних местах в уже далеком восемьдесят четвертом году.
«Болтали, что незадолго до своего исчезновения Семенов зачастил в областной архив и, похоже, раскопал там кое-что интересное. Все сведения о странных событиях в округе подшивал в отдельную папку. Вот только папка вместе с Семеновым сгинула… Жаль. И архив, как назло, сгорел в девяностые. Говорили еще, что пропавший лейтенант перед ночным патрулированием освятил пули в районной церквушке… Может, у него с головой не все в порядке было? Вряд ли. Рисунки еще эти… Чертовщина какая-то. Должно же быть какое-то логическое объяснение. Вся деревня верит в нечистую силу, и все боятся об этом говорить, а Вован, исследователь хренов, еще и атмосферу нагнетает. Пытается убедить в существовании какого-то чудища, но явно недоговаривает. Может, сам как-то замешан? Нет, вряд ли. Слишком долго все это тянется».
Андреев прокрутил в голове события последних часов. Вспомнил, как поспешно люди грузились в автобус. Словно тонущий корабль покидали. А как услышали, что Потаповна не едет, кто разохался, а кто и креститься начал.
«Потаповну, значит, в покойницы уже записали? Ну уж нет!»
Андреев резко надавил на тормоза, потом развернулся и поехал обратно. В деревне не останавливался, по заросшей и разбитой грунтовке докатил до церковных развалин. Заглушил мотор и вышел из машины.
Куда хватало глаз, простиралась необъятная, выжженная летним зноем степь. Багровое солнце садилось за горизонт, оттеняя руины и придавая им какой-то зловещий вид.
И вроде было все как обычно, однако чего-то не хватало. Слишком тихо. Не слышно даже трескотни кузнечиков. Лейтенант ощутил смутную тревогу.
– Ну что ж, – пробормотал он вслух, надевая бронежилет. – Посмотрим, что за чудище здесь водится.
* * *
Когда начало темнеть, стих ветер, зато оставшиеся собаки протяжно завыли, а куры в курятнике всполошились. У Прасковьи Потаповны защемило сердце, она вдруг поняла, что следующий день может и не наступить – уж слишком дурные приметы. Словно в подтверждение, зашлась в тоскливом вое Жучка, затем заскулила и зацарапала дверь, просясь в дом.
Вовка, дремавший все это время в саду, почти мгновенно оказался на ногах.
– Кажется, начинается, – пробормотал он.
Постоялец плеснул себе в лицо колодезной воды, вбежал на кухню, залпом выпил кружку холодного крепкого чая.
Прасковья Потаповна тоже подсела к столу. Чтобы хоть как-то отвлечься, включила старенький черно-белый «Горизонт».
– Пока еще не поздно, беги, внучок, – взмолилась бабка, и тут же по экрану телевизора пошли сильные помехи.
– Не привык убегать, – мрачно произнес Вовка. – Да и поздно уже. Прасковья Потаповна, забирайте свою живность и прячьтесь в погреб. И ни в коем случае не высовывайтесь оттуда до первых петухов.
– А как же ты, внучок? – забеспокоилась бабка.
– За меня не бойтесь, – отрезал Вовка.
С животными провозились больше получаса. Оказалось, не так-то просто эвакуировать в погреб нервных кур. Строптивая коза, на удивление, почти не сопротивлялась, а трясущаяся Жучка юркнула в подполье прежде хозяйки. Когда бабка скрылась в погребе и закрыла за собой люк, Вовка, облегченно вздохнув, поспешно устремился во двор. Возле забора, где стояла поленница, достал и сразу включил предусмотрительно взятый фонарик. Поковырявшись с минуту в дровах, извлек брезентовый чехол, внутри которого была та самая примеченная бабкой штуковина.
Вернувшись на кухню, Вовка вытащил из чехла прямой, чуть больше метра длиной меч в исписанных рунами ножнах. Убрал чехол, вымыл кружку и аккуратно поставил на полку. Огляделся, выдернул из розетки ослепший телевизор, выключил весь свет в доме, вышел на улицу и уселся на завалинке. Обнажил меч и положил его на колени.
Стемнело. Полная луна освещала пустынную улицу. Призрачный свет делал брошенные дома еще более мрачными.
Загробную тишину нарушила настырная трель мобильника. Вовка взял трубку.
– Уходи оттуда немедленно! – послышался встревоженный девичий голос. – Тебе не справиться одному! Она слишком сильна!
– Уходить поздно, – глухо ответил Вовка. – К тому же бабулька здесь осталась. Человека не брошу.
– Но….
Вовка выключил телефон и спрятал его обратно в карман.
«Хотел я приключений – вот и получил на свою голову, – подумал он. – Поглядим, чего на самом деле стоит вся наша подготовка».
