355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ник Перумов » Герои на все времена » Текст книги (страница 10)
Герои на все времена
  • Текст добавлен: 4 октября 2016, 00:51

Текст книги "Герои на все времена"


Автор книги: Ник Перумов


Соавторы: Элеонора Раткевич,Вера Камша,Сергей Раткевич,Дмитрий Дзыговбродский,Валерия Малахова,Эльберд Гаглоев,Юлиана Лебединская,Антон Тудаков,Алена Дашук,Алесь Куламеса
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 52 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

Первое предположение о мире-кошке, которую гладит Бог, меня не удовлетворило. Я хотел докопаться до истины. С тех пор у меня пробудился неуемный интерес ко всему, что меня окружает. Я бы мог поведать Вам, дорогой друг, о своих первых изобретениях: пугаче из кукурузного стебля (принцип его действия я использовал много позже, когда работал над созданием лучевого оружия), особом рыболовном крючке для ловли лягушек, ловушках для птиц и зонтике-парашюте, испытание которого едва не стоило мне жизни. Это увлекательная тема, но цель моего письма не развлечь Вас. Повторю – путь указал мне Мачак, обычный кот, неразумное существо. При этом отец, умнейший образованный человек, стоял на том, чтобы я принял на веру первую пришедшую мне в голову версию. Главное, что наивное предположение было ему по нраву.

Теперь, прожив жизнь, я вижу – это был первый важный урок. Люди часто принимают действительность лишь в том виде, в каком она им удобна. Я сотни раз убеждался в этом, став взрослым. Как рьяно сопротивлялся Эдисон моей работе над системой переменных токов. А ведь ее преимущества были очевидны – энергия передавалась на много большие расстояния. К тому же почти без потерь, в отличие от тока постоянного, с которым работал в то время он сам. Как ученый-практик, мистер Эдисон не мог этого не понимать. Тем не менее сколько копий было сломано. В ход пускались такие аргументы, как… электрический стул, созданный на основе моей системы. Казнь первого преступника на этой отвратительной машине шокировала всех. Несчастный мучился куда дольше, чем предполагалось. Сторонники Эдисона старались представить прогрессивную систему многофазовых переменных токов не более чем убийцей и тем самым уничтожить ее в глазах общественности. Сколько погибло ни в чем не повинных собак в доказательство опасности нововведения! Но разве виновно явление природы в том, что человек использует его для убийства? Неужели я трудился ради создания машины для казней?

Человечество подобно младенцу, которому дали в руки топор. Если бы он понимал, что топором можно нарубить дров и обогреть дом, растопить ими печь, в которой испечется хлеб… К сожалению, для младенца топор – лишь источник опасности. В те годы я был слишком молод и не понимал этого. «Младенец» сбил меня с толку тем, что с моим первым «топором» в конце концов справился – система была принята. На сотни миль потекла во сто крат более мощная энергия, которая при этом была ощутимо дешевле. Наполнила светом города, освободила от изнурительного труда благодаря новому оборудованию тысячи рабочих рук на заводах и фабриках. Я был вдохновлен и занят созданием новых «топоров» по двадцать часов в сутки. То есть продолжал совать в руки «дитяти» острый «топор», уверяя, что этот инструмент изменит его жизнь к лучшему. Разумеется, ни о каких голубях я тогда не думал. А они стучались в мои окна. Сейчас я вспоминаю это…

Когда многофазовая система переменных токов уже приносила плоды, я задумался – существует ли безопасное для человека электричество. Демарши мистера Эдисона, надо признать, сильно напугали меня. Опытным путем я доказал, что высокочастотные токи не только не вредят, но и оказывают на организм благотворное действие. Их можно использовать в медицине. Я демонстрировал это, пропуская на глазах аудитории через собственное тело тысячи вольт. Опыты вызывали бурный восторг, удивление, но не более. «Младенец» радовался новой игрушке.

То же случилось со многими другими моими изобретениями. Я создал лампы без нитей накаливания, загорающиеся от прикосновения руки, – меня обвинили в фокусничестве, а кое-кто и в связи с дьяволом. Я сгенерировал лучи, способные на расстоянии с высочайшей точностью обрабатывать любые материалы, – «дитя» увлекла исключительно их способность разрушать. А ведь подобные лучи можно применять в медицине, горном деле, производстве… Я доказывал, что электромагнитные волны могут передавать звук и даже изображение, – надо мной посмеялись. Позже другой человек был назван изобретателем радио. Но, поверьте, радио – только первый шаг. Когда-нибудь в каждом доме будут приемники изображения, в основу создания которых лягут мои разработки. Электромагнитные волны позволят дистанционно управлять автомобилями, промышленными механизмами, самолетами, кораблями, а также различной техникой, которая станет работать в условиях, не допускающих присутствия человека. Появятся беспроводные телефоны, принимающие сигналы в любой точке мира. Я создал модель катера, управлять которым мог на расстоянии двадцати пяти морских миль, – «младенец» подивился такой диковине и… забыл. Когда-нибудь мой катер назовут дедушкой инженерной кибернетики (такой раздел появится в будущем, я вас уверяю). В те же дни он показался лишь забавой. На одной выставке я продемонстрировал модель автомобиля с бестопливным двигателем. Она неделю проездила на огромной скорости без остановки, но тоже стала только поводом для досужей болтовни. А ведь в основу работы каждой из этих «безделушек» были заложены законы, открытие которых помогло бы совершить прыжок на сотни лет вперед! Авто, движимое бесплатной космической энергией! Понимаете ли Вы, что это значит для человечества?! Таких не будет и через сто лет, а я предлагал производить их еще в начале двадцатого века. Мне трудно перечислить все мои изобретения, не нашедшие понимания тогда, но которые станут базисом цивилизации десятки и сотни лет спустя. Все это будет позже. Чуть ниже я поясню, почему говорю об этом с такой уверенностью. Но тогда я был в растерянности. Я понимал, что делаю что-то не так.

Окончательно утвердился в этом, когда «младенец» отверг идею о всемирном телеграфном центре. Только представьте, Вы берете трубку где-нибудь в Австралии и слышите голос из Нью-Йорка, Копенгагена, с Аляски – из любой части света. Более того, вы смогли бы принимать радиосигналы, изображение. Но даже не это самое главное – такие центры стали бы для всей планеты неиссякаемым источником электроэнергии. Земля летит в бесконечном потоке космической энергии, которую необходимо только взять, принять неоценимый дар Вселенной. Не нужно вырубать леса и расхищать земные недра, нам не нужен газ, нефть, дрова и уголь. Энергия носится в воздухе. Мы можем наблюдать титаническую силу молний в грозу, миллионы и миллионы неиспользуемых вольт. Прими человек эту данность, закончатся войны, ведущиеся из-за богатых нефтью и газом земель. Цивилизация, владеющая неисчерпаемым источником, питающим все без исключения механизмы в любой точке мира. Думаю, преимущества эры космической энергии, получаемой практически без затрат, очевидны.

Я построил первую из таких башен. Идея меня увлекла настолько, что я не заметил, как «младенец» занес принесенный мной «топор» над собственной шеей. Уорденклиффской башней заинтересовались. Не буду уточнять, кто именно. Подозреваю, что Вы сами являетесь винтиком этой машины. Мне предложили продемонстрировать колоссальную мощь моего детища. Я был одержим. Совсем потеряв от радости голову, согласился. Да, потом в суде я говорил, что не имею отношения к Тунгусской катастрофе. Но лгал не по своей воле. Я понимал возможные последствия признания факта, что мы провели безрассудный эксперимент на территории другого государства. Сорок квадратных километров уничтоженных лесов!

Можете не верить, но я действительно умею в своем сознании переноситься на любые расстояния и даже в другие измерения. Такая способность была дарована мне еще в детстве, когда личное пространство было слишком ограничено, чтобы удовлетворить неиссякаемое любопытство. Мне было пять, когда я видел гибель любимого брата. Это преследовало меня. Буквально убивало. Стараясь убежать от мучительных видений, я развил свой дар. Я скрывался в иных пространствах от вновь и вновь повторяющегося кошмара. Постепенно эти миры обрели такую реальность, что я мог бродить по незнакомым улицам, заглядывать в дома, знакомиться с живущими там людьми… Те, с кем я дружил там, были для меня не менее близки, чем родные и друзья в моей реальности. Однажды, будучи юношей, я увидел в неком измерении устройство, над созданием которого тщетно бился годами. Увидел четко, до мельчайшей детали. Я включал и выключал его, осматривал каждую мелочь, прикасался к каждому рычажку. С тех пор все свои изобретения я зримо наблюдал, стоило настроиться на нужную волну. Более того, я работал над ними сначала в ином пространстве. Когда они начинали действовать, как задумывалось, воплощал в реальности. Это объясняет отсутствие массы расчетов, чертежей и записей, всегда сопутствующих новым разработкам. Я понял – будущие изобретения уже существуют в каком-то другом измерении. Надо только увидеть и понять, чему они должны послужить.

Но я отвлекся. Путешествия в сознании всегда мне помогали. В детстве – развлекали и дарили новых друзей. Позже – содействовали работе. Испытание Уорденклиффской башни открыло, чем может закончиться игра «младенца» с «топором». Миллионы вольт космического электричества, пропущенные через землю и вырвавшиеся на поверхность там, в районе реки Тунгуски. На этот раз ментальное путешествие демонстрировало мне не чудесные города и милые лица улыбающихся людей, а десятки километров поваленных, выжженных у корней деревьев. Гигантские территории мертвой тайги. Кедры и сосны, набиравшие силу десятки и сотни лет, убил я. Убил за секунды. На миг я представил, что это могла быть не безлюдная сибирская тайга, а один из тех городков, где меня привечали, когда я был ребенком. Я осознал – человечество хочет сколотить очередной «электрический стул» из материала, из которого можно было сделать люльку или обеденный стол. И я капитулировал. Сколько меня ни убеждали, что электрокосмическое оружие будет служить только средством обороны, я понимал – ружье нужно для убийства. Не важно, кто будет убит первым. Ружье стреляет в обе стороны.

Я умолял позволить продолжить мне работу над центром с целью дать энергию для жизни. Меня убеждали, что в данный момент актуальней энергия для смерти. Я противился, и мою первую ласточку, мою Уорденклиффскую башню разрушили. Для публики все представили банальней некуда: долг отелю, башня стала залогом и была демонтирована, а аппаратура распродана в счет долга. «Младенцу» не помогли ударить себя «топором», он разозлился и вышвырнул «топор».

Вы, наверное, спросите, при чем тут голуби? Еще немного терпения, друг мой. Как ни далеко кажется это от уже сказанного, поделюсь своей историей любви. Вы, вероятно, подумали о Кэтрин Джонсон, супруге моего друга и очень близком мне человеке. Она была дорога мне многие и многие годы, но связывали нас исключительно дружеские отношения. Или Вы вспомнили о Саре Бернар, чей шарф я хранил долгое время и очень дорожил им. Я преклонялся перед этой женщиной, но речь и не о ней. Я хочу поведать историю истинной любви ко мне существа, которое по своей природе не умело ни кокетничать, ни притворяться. Это была голубка. Удивительная птица с серыми крапинами на белых перьях.

Я тогда уже регулярно посещал угол 43-й улицы, но еще не разобрался, почему делаю это. Лишь чувствовал – с птицами я обретаю равновесие, которого мне так не хватало в жизни. Словно развязывался тугой узел из терзавших меня сомнений, и я начинал для себя что-то понимать.

Например, так случилось 18 мая 1917 года. В тот день в нью-йоркском Клубе инженеров был дан торжественный обед в мою честь. Независимая комиссия решила присудить большую медаль Эдисона за 1916 год мне. Надо сказать, я не был в восторге. Несколько раз отклонял предложение, полагая, что награда, носящая имя человека, чей потребительский подход к науке я считал недопустимым, будет сомнительным достижением. И все же, поддавшись увещеваниям друзей, согласился. Дурные предчувствия не обманули. Председательствующий в своей речи всячески подчеркивал заслуги того, чьим именем была названа знаменитая лампочка, и поносил его конкурентов. Моя фамилия за десять минут не упоминалась ни разу. Мне давали понять, что наше с Эдисоном противостояние окончилось его безоговорочной победой, а я – смиренно ем из рук победителя. Не выдержав, я выскочил из зала и отправился к голубям. Как раз настало время их кормления. Стоя среди птиц, вдруг ощутил, как нелепа моя обида. Как смешна эта дележка пирога, выматывающая гонка и травля. Унизительные частности скоро забудутся – останутся только результаты наших трудов. Я почувствовал такую свободу, словно воспарил над землей. Меня ничто больше не мучило, мне не хотелось ничего оспаривать, тратить время на доказательства своей правоты. Мне вдруг стали безразличны кривые усмешки и лицемерные поздравления. Хотелось просто жить, вдыхать этот весенний аромат, смотреть на птиц и работать… Я вернулся в клуб и произнес ответную речь без тени той неприязни, которая вспыхнула во мне в начале торжества. Кстати, золотая медаль потом пригодилась. Когда нечем было заплатить секретарям, я распилил ее и вручил в качестве гонорара.

Но вернемся к голубке. Напоминаю, в то время я еще не понимал, почему голуби таким удивительным образом меняют что-то во мне. Голубка, о которой я начал рассказ, была непостижимым созданием. Сначала я заметил, что она неизменно появляется, едва я начинаю сыпать корм. Однако прилетала она не только за ним. Птица без всякого страха садилась мне на ладонь, нимало не заботясь, что я могу сжать пальцы и ее косточки хрустнут тончайшими побегами. Она покоряла своей доверчивостью. Затем голубка перелетала на плечо и принималась тихо ворковать, окутывая меня невесомым теплом. Сердце таяло. Уверяю, подобное могут испытывать лишь трепетно любящие.

Я был когда-то влюблен. Мне тогда исполнилось лет двадцать. В начале наших отношений меня наполняла та же хрустальная легкость и нежность. Вершиной человеческой любви принято считать счастливый брак. Любовь у людей ценна не сама по себе, а лишь как средство для достижения гораздо более понятных благ: уютный дом, налаженный быт, продолжение рода и так далее. Трепет неизбежно сменяется будничными хлопотами: помолвка и поиск средств на нее, свадьба и список приглашенных, в который необходимо включить всех, кто так или иначе может посодействовать вашему семейному счастью. Это приятно, но ставит любовь на житейский фундамент, из нее улетучивается незримое, туманное, неизрекаемое. Конечно, у людей появляются иные радости: совместные обеды, покупка мебельного гарнитура или китайского сервиза, но того, невесомого, вернуть уже невозможно. Все стало слишком… человеческим. Другими словами, любовь у людей – промежуточный этап, а цель ее – комфорт.

Моя голубка ничего от меня не ждала. Не ждала даже ответного чувства. Она просто прилетала, стоило мне подумать о ней. Я мог быть в отеле или лаборатории, на улице или в любом другом месте, но, едва я мысленно обращался к ней, на окне прорисовывался силуэт птицы. У меня закралась мысль, что не знающие суеты существа слышат и общаются на ином, несравнимо более тонком, нежели человеческая речь, уровне. Признаюсь, ее бескорыстная любовь согревала меня так, как не согревала самая преданная дружба или влюбленность из мира человеческого.

Однажды вечером моя голубка прилетела без зова. Села на подоконник и ударила крыльями в стекло. Я открыл окно, она влетела в комнату. Что произошло дальше, не в силах объяснить до сих пор. В номере было темно. Внезапно сумрак прорезали яркие зеленоватые лучи. Всмотревшись, я заметил, что струится этот странный свет из глаз голубки. Не могу объяснить, откуда пришло понимание, но было оно ясным, словно кто-то тихо сказал это, – она прилетела проститься. Стыдно вспоминать, какие мысли родились в моем мозгу тогда. Вместо того чтобы обогреть и утешить ее, я задумался над… строением глаза.

Воздействие на нас извне в наибольшей степени осуществляется через глаз. Глаза – наше окно в мир. Именно глаз передает внешнее раздражение – свет – на сетчатку, то есть на концы зрительных нервов. Те под таким воздействием приходят в колебательное состояние. Колебания мгновенно передаются к соответствующим клеткам головного мозга. Но я вижу сейчас свечение, исходящее из глаза живого существа. Вероятно, происходит и обратный процесс: в исключительных случаях, связанных с необычайной деятельностью мозга и особой силой воображения, возникновение мысли в мозгу вызывает на сетчатке глаза флуоресценцию, то есть его свечение. Другими словами, живое существо способно излучать через глаза информацию, воспринимаемую другим существом. Понял же я, что хотела сказать моя голубка, – она умирает.

Белая птица с серыми крапинками действительно больше никогда не прилетала. Тем не менее я всегда чувствовал ее незримое присутствие. Почему, Вы поймете очень скоро. С момента того прощания я стал по-иному вглядываться в глаза голубей, которых кормил. Теперь мысли, приходящие мне в голову, когда я был среди птиц, не казались случайными. Я учился понимать их. Позже я попытался задавать им вопросы. Ответы получал неизменно. Да, мы способны обмениваться информацией с любыми живыми существами. Да что там живыми! С сущностями, кажущимися нам лишенными разума, например, частицами электричества или воды. Мы получаем сигналы и от материй, которых вовсе, как мы думаем, не существует. Если хотите узнать об этом подробнее, отыщите исчезнувшие в 1918 году архивы моего друга Уильяма Крукса. Это, как Вы знаете, известный и уважаемый в научных кругах английский ученый. Долгие годы на строго научно-экспериментальной основе он изучал такое явление, как спиритизм. Его исследованиям можно доверять. Благодаря открытым мной законам Вселенной я создал для него электромагнитную спираль, производящую поле, в котором яснее проявляются очертания духов. В то же время данное поле благоприятно влияет на состояние медиума, что облегчает проведение опыта. Что-то мне подсказывает, архивы нашей с ним переписки пропали не случайно, а те, кто так интересуется «лучом смерти», при желании могут эту переписку изучить.

Однако речь сейчас о другом. Я остановился на том, что стал обмениваться информацией с голубями. Так я узнал, что эти удивительные птицы живут в совершенно ином временном пространстве, нежели мы. Их жизнь течет не от рождения к смерти, а как бы сквозь эти события. Иными словами, птенец рождается сразу после собственной смерти и помня свои прошлые жизни. Вот почему я чувствовал, что моя голубка рядом. Она вернулась ко мне, просто я не умел узнать ее в ином обличье. Только ощущал знакомое тепло.

Скоро я окончательно убедился – голуби помнят бесконечность, они знают бессмертие. Порой, когда отступает суета, мы, люди, чувствуем их знание. Мы тянемся к нему, как к спасению. Обычно это происходит на грани собственного небытия. Или если нам мнится, что достигли этого предела. Мы отчаянно жаждем бессмертия, когда приближаемся к черте, отделяющей жизнь от того, что принято называть смертью. Не знаю, замечали ли Вы, как смотрят на голубей старики и неизлечимо больные. В их глазах отражается понимание. Птицы помогают душам этих людей не разлюбить ускользающую жизнь и не бояться исчезнуть. Посмотрите, как кружат голуби над больницами и домами, где лежит умирающий. Они точно несут благую весть, что на этом жизнь не заканчивается. Голубиное вневременье вливается в тех, кто так боялся смерти».

Трамп вытер ладонью лоб и отвел глаза от рассыпанных по бумаге строк. Казалось, писавший их совсем недавно задумчиво перебирал мысли самого профессора: листья, голуби… Разве не те же странные идеи приходили в голову Джона, когда перед ним замаячила та самая черта? Спустя пару минут профессор немного успокоился и снова взялся за письмо.

«Мои голуби говорили о том, что они видели сотни и тысячи лет назад, так же просто, как мы говорим о вчерашней прогулке. Линейного времени для них не существует. С той же непосредственностью, что и о прошлом, они говорят о будущем. Их сознание связано с информационным полем планеты так же крепко, как наше – с памятью. Голуби легко «вспомнят» любую информацию, не важно, из былого или грядущего. Как неразумные, с точки зрения человека, существа, они никак эту информацию не интерпретируют. Они рассказывают не замутненную ни амбициями, ни предвзятостью истину. Я вспомнил, что впервые столкнулся с передачей истины, когда в далекую грозовую ночь увидел летящие с шерсти Мачака искры. Он сообщал мне – ты должен постигать этот мир, а не принимать его на веру. Я был тогда еще не испорченным играми разума ребенком, поэтому принял послание, не исказив его изначальный смысл.

Расспрашивая голубей о будущем, я выяснил – оно константой не является. Грядущее не предопределено. Во многом оно зависит от поступков, какие мы совершаем в настоящем. Изменить можно даже прошлое, ибо время – гибкая субстанция, перенестись возможно в любой временной отрезок. Как и в пространственный. Стоит лишь воспользоваться законами, по которым живет Вселенная. Безусловно, я увлекся этой темой и, должен сказать, сумел разгадать механизм таких перемещений.

Мне было уже довольно лет, но я все еще простодушно полагал, что мое открытие послужит невероятному взлету цивилизации. Я осветил полученные данные. Тут же мне пришло предложение. И снова от военных. Переброска войск в древние цивилизации открывала огромные, по их словам, перспективы – быстрое завоевание всей планеты в прошлом, чтобы стать полноправными хозяевами Земли в настоящем. Мои голуби нарисовали вариант такого развития ситуации. Не сомневайтесь, он ужасен! Мир «золотого миллиарда» (потомки завоевателей) и многих миллиардов полулюдей-полуживотных (потомки порабощенных). Я наотрез отказался от подобного сотрудничества. Зато начал понимать главную истину – каждое открытие должно приводить в свой срок. Человечество не готово принять мощнейший инструмент, способный сделать время таким же союзником, как огонь, вода или электричество.

Тогда мне было предложено разработать методику создания электромагнитного пузыря, делающего военную технику невидимой для неприятеля. Непосвященным сообщалось о невинной невидимости на экранах радаров. Истинный замысел был иным – флот и авиация мгновенно материализуются в заданной точке. Иными словами, пространственная телепортация. Уже шла война с фашистской Германией. Я понимаю, что этот бесчеловечный режим не должен одержать победу, поэтому согласился начать работу. Не скрою, мне льстило, что правительство нуждается в моих знаниях. Льстило настолько, что я был готов по их просьбе разыгрывать сумасшедшего, чтобы отвлечь внимание недругов от своей реальной работы. Кто станет вникать в прожекты полоумного старика? Параллельно я трудился над «лучом смерти». Я верил, что победа в этой войне стоит того, чтобы рискнуть.

Меня снова обуяла одержимость изобретателя. Я не желал знать ничего, кроме работы. Но однажды мои птицы поведали, что эксперимент с телепортируемым в пространстве кораблем «Элдридж» будет иметь побочный эффект – телепортацию во времени. В ходе эксперимента погибнут люди. Я попытался убедить руководство, что для устранения опасности необходимо внести в проект множество поправок. На это требовалось время, а значит, проведение эксперимента откладывалось. Хотите знать, что мне ответили? Смерть пары десятков человек – ничто в сравнении с потерями, которые мы несем на фронтах. Но я-то знал, что, если дам им в руки «топор»-время, двумя десятками погибших дело не ограничится. От участия в исследованиях пришлось отказаться. Меня объявили саботажником, а руководителем проекта назначили талантливого и более сговорчивого математика фон Неймана. Я не осуждаю его. Мои предостережения он не услышал, поскольку сам был одержим сугубо исследовательской стороной вопроса. Не захотел услышать. Слишком интересная задача стояла перед ним. А вероятно, не очень-то верил в то, что я говорил. Моя репутация как здравомыслящего ученого была изрядно подмочена. Не забывайте, я ведь довольно успешно изображал помутнение рассудка. Не знаю, что стало решающим фактором. Одним словом, работа пошла и без моего участия. Эксперимент будет проведен, я знаю это. Люди погибнут. Трагедия произойдет очень скоро. Проект называется «Радуга», а люди на «Элдридже» пострадают в ходе «Филадельфийского эксперимента». Но, боюсь, еще одно мое предупреждение ничего не изменит. В этом случае я проиграл. Утешает то, что еще долго человечеству не дастся в руки «топор» под названием время. Я непременно помогу отыскать этот «топор» позже, когда люди научатся рубить им дрова, а не убивать друг друга. Как я сделаю это? Сделаю, ведь когда-нибудь люди начнут слышать не только себя. Во всяком случае, я в это верю.

К тому моменту «луч смерти» был уже создан. Действующая модель хранилась в сейфе отеля «Губернатор Клинтон» в качестве залога. Спросите, почему я сразу не передал результат своего труда тем, кто был в нем заинтересован? Отвечу: «Филадельфийский эксперимент» многое мне объяснил – последствия и жертвы не волнуют правительства. Электрический стул все так же является приоритетом. Я изначально задумывал «луч» вовсе не как оружие, а как средство передачи огромной энергии на большие дистанции. Эта энергия могла зажечь лампы в самых труднодоступных районах, но правительство гораздо больше увлекала идея уничтожения тяжелой техники неприятеля. Десятки и сотни самолетов, танков или кораблей на расстоянии 250 миль одним выстрелом – вот что подкупило заказчика. Я догадывался, во что выльется создание такой сверхпушки. Но я желал также, чтобы те, кто сжигал в крематориях живых людей, на себе испытали подобное. Какое-то время второй пункт был основным. Я создал «луч». И все же сомнения заставили набраться смелости и спросить у моих птиц – каковы последствия. Они ответили… Я не желаю повторять то, что услышал. Скажу только, что «луч смерти» стал бы началом конца.

Теперь вы понимаете, почему в сейфе оказался всего лишь магазин сопротивлений и это письмо. Я уничтожил модель, как уничтожил многое из того, что создал. Человечество еще не выросло, чтобы удержать такой ужасающий «топор» в руках. «Луч» будет изобретен, но гораздо позже и для других целей. В будущем я видел множество устройств из тех, что уже создавал в своих лабораториях и даже демонстрировал публике, однако не был понят. Какие-то придут очень скоро, другие будут ждать своего часа еще сотни лет, Их не назовут моим именем, но я заложил фундамент для их разработки. Даже те мои изобретения, которые уже служат людям, зачастую носят чужие фамилии. Ну и что? Какая разница, Тесла или Маркони? Беспроводной телеграф существует – это главное. А кого назовут изобретателем телевидения, сотовой связи, Интернета или киберразума? Впрочем, я увлекся, эти термины Вам пока ничего не говорят.

Итак, мое основное открытие не принадлежит ни физике, ни электромеханике, никакой другой науке. Оно всеобъемлюще и сделано тысячи лет назад. Суть его проста до банальности – все на Земле живо и тесно переплетено между собой. Взмах крыльев бабочки на одном конце планеты способен вызвать бурю на другом. Если прислушаться и попытаться понять то, что люди привыкли считать неодушевленным, немым, неразумным, нам откроются Истины, которые мы тщетно ищем в своей суете. В суете мы глуше, чем камни, немее элементарных частиц, неразумнее блохи. Чтобы услышать мир и снова обрести связь с ним, надо вырваться из человеческого кружения и амбиций. Стать временно листом дерева, молекулой воды… Голубем, наконец! Или хотя бы прислушаться к ним. Поверьте, это возможно.

И второе – порой мы делаем миру большее одолжение, не воплотив в жизнь задуманное. До времени. Пока «младенец» не подрастет. В этом вопросе я оказал человечеству массу неоценимых услуг.

Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать.

Искренне Ваш

Никола Тесла

6.01.1943 г.

P.S. Ax да! Наверное, я бы мог спрятать в сейфе что-то более ценное, чем старый магазин сопротивлений, но делать этого не стал. Просто вспомнил, как по распоряжению хозяина отеля были испорчены клетки, из которых при переезде разлетелись мои голуби. Напоминаю, в этом мире все так взаимосвязано!

Теперь все. Прощайте».


Джон Трамп сидел за столом, уставившись в одну точку. Его душило необъяснимое ощущение, что он по счастливой случайности избежал чего-то ужасного. Чудовищного настолько, что человеческий разум цепенеет и становится куда менее значительным, чем голубиное курлыканье за окном.

* * *

К нью-йоркской Публичной библиотеке приближался импозантный господин в дорогом пальто и шляпе. Он шел размеренной, неторопливой походкой, опираясь на солидную трость. Его обгоняли прохожие. Некоторые недовольно оглядывались, важный господин не вписывался в заданный городом ритм и мешал их бегу. Неожиданно мужчина отделился от несущегося потока.

Несколько минут спустя его силуэт с протянутой, словно за подаянием, рукой четко прорисовывался на светлом фоне стен. Теперь господин стоял в стороне от людской стремнины, поэтому никто его не замечал. Только слетающиеся к нему голуби. Они появлялись из ниоткуда, точно сгущались из воздуха. Выныривали из неведомых временных колодцев. Хлопали крыльями, устраивая кому-то нескончаемую овацию. Иногда одна из птиц пикировала вниз, чуть касалась руки и снова взмывала над головами погруженных в свою суету людей. Со стороны казалось, голубь бросает что-то в раскрытую ему навстречу ладонь.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю