Текст книги "В поисках красного (СИ)"

Автор книги: Ник Лаев

Глава 10

1312 г. от Прихода Триединых. Табар. Имперская тюрьма

 
«Увидишь и скажешь – ну прямо сороки
Они и белы и слегка чернобоки,
Но вот прокатился Владычий Призыв
И в миг почернели они и пороки,
Узрели все люди, увидели Боги
И те из врагов, что остались в живых.
Их души черствеют, а очи багровы
Проснулся в них хищник и будто оковы
Отброшены прочь доброта и любовь.
Из буйного гнева их сшиты покровы
И лишь убивать они страстно готовы
Алкая чужие страданья и кровь…».
 

Фрам Беншо «Подвиги Вильгельма»

Темные коридоры тюрьмы казались бесконечными. Склизкий камень уходивших в вниз коридоров давил даже сильнее, чем привычные, многократно ощупанные стены камеры. В том помещении, куда его привели, Магистр бывал многократно. Но всегда в качестве наблюдателя или даже обвинителя, но ни разу в качестве обвиняемого. Громадный Зал Наказаний с узкими деревянными галереями, сегодня до отказа был заполнен закованными в железо воинами. Отмеченных Младшим среди них было немного, но он их заметил сразу. Презрительно скривившись, Владыка сплюнул под ноги немолодого, с копной седых волос сержанта, который покраснел как девица и, раздувая от гнева ноздри, отвернулся.

– Делайте свое дело. – Норбер Матрэл равнодушно следил, как его цепи тщательно прикручивали болтами к медному, покрытому по краям зелеными разводами пыточному станку. Палач аэрс и его соплеменник помощник привычно проверяли замки, потряхивая иссиня-черными, стянутыми в конский хвост волосами. Младший Владыка не говорил ни слова и лишь стиснул зубы, мысленно готовя свое тело и разум к предстоящей боли. Той страшной, вымывающей душу боли, которую ему до этого дня еще не довелось испытать. Раздавшийся за спиной шум вывел его из оцепенения, а знакомый голос заставил безнадежно извиваться, с хрустом выкручивая изломанные запястья.

– Отец!?

Магистр с трудом повернул голову, но увидел лишь толпу стражников, нервно переминавшихся с ноги на ногу.

– Отец, – раздалось ближе и заметно громче. – Я здесь. – Тесные ряды раздвинулись, чтобы вытолкнуть вперед высокую фигуру, с таким же длинным, скуластым как у него лицом. – Как Вы? – Чудовищно исхудавшее тело, дернулось, протягивая к нему закованные в тяжелые цепи руки.

Младший Владыка жадно вглядывался в знакомое до боли лицо. Ярость в груди бурлила, изо всех сил стремясь вырваться наружу. Чудовищным усилием воли он заставил себя успокоиться. – Все хорошо сын мой?! – Старший Матрэл перевел тяжелый взгляд на побледневшего мэтра Гарено.

– Мне обещали, что его не постигнет моя участь. – Карие глаза стремительно наливались кровью.

Советник, закусил губу и попятился. – Это распоряжение канцлера, Ваш сын должен присутствовать при наказании. Но он будет лишь присутствовать. Только это. – Кисть с узловатыми пальцами быстро сотворила знак Триединых. – Клянусь Вам.

– Я Вам не верю, – узник не говорил, а ревел. – Не верю! – Железные цепи, позвякивая, натянулись. Он снова кинул горящий взгляд на Эверарда.

– Тебя пытали сын мой? – Первый Рыцарь не ответил. Лицо Владыки исказилось от гнева, он часто задышал. – Вы ответите за это. – Он поднял голову и пронзительно завыл. – Айааа! Айааа!

– Мэтр Гроух, – Миго Гарено беспомощно оглянулся на дюжего капитана, напряженно следившего за встречей отца и сына. – Сделайте что-нибудь. Он же может вырваться.

– Зарядить арбалеты, – Гроух не понаслышке знал, на что способен разъяренный Младший Владыка. – Он подскочил к Эверарду. – Мессир успокойте Вашего отца. Тонкий шрам пересекал бледной ниткой покрасневшее о волнения лицо, но взгляд капитана был твердый и сосредоточенный. Мы не можем допустить его Зова. – Он выдернул длинный узкий клинок и приставил его к заросшей густой бородой шее Первого Рыцаря. – Уймитесь Ваша Смелость иначе…, – капитан бросил отчаянный взгляд на привставшего Владыку. – Прошу Вас. – Он прижал клинок сильнее, и редкие багряные капли потекли по сверкающему лезвию.

Свист арбалетного болта не услышал никто. Лишь, когда Эверард Матрэл стал клониться назад, Гроух оглянулся и неподвижно застыл. Меч едва не вывалился из его онемевших пальцев. В левой части лба Первого Рыцаря торчал арбалетный болт. Тяжелый граненный наконечник с комочками костей и мозгов выглядывал из разбитого затылка.

– «А крови-то совсем немного», – отстраненно подумал капитан. Больше ни каких мыслей он не ощутил, ибо тотчас его затопила ярость. Она пронеслась сквозь него, высушивая без остатка. Грудь взорвалась и дышать стало совсем невозможно. Последнее, что увидел Аллард Гроух в жизни – это пробитый впереди свой парадный нагрудник. Раскрытый клюв фиолетового грифона заливала кровь, а стоявший рядом Младший Владыка держал в руке содрогающийся кровяной сгусток. Его сердце. Капитан рухнул ничком на землю, так и не увидев, что стоявшего рядом седого сержанта постигла та же участь.

Миго Гарено спасло то, что он стоял прямо перед открытой дверью. Дико завизжав и оттолкнув стоявшего перед ним низкорослого стражника, он кинулся к выходу. Мэтр бежал так быстро, как только мог. Крики и страшные стоны умиравших в Зале Наказаний, стегали его по спине, похлеще любого кнута. – «Быстрее, еще быстрее». – Легкие рвались наружу, а Гарено все бежал. Ему навстречу спешили стражники в тяжелых доспехах. Крики раздавались уже и впереди и сзади. – «Зачем они бегут туда. Себе на погибель. Ведь нет спасения от впавшего в буйную ярость Младшего Владыки». – Он мчался по узким коридором, перепрыгивая как в детстве, встречавшиеся по пути широкие ступени. Казалось, ноги сами несли своего хозяина. Его пытались остановить, но мэтр Гарено вырывал руку и вновь устремлялся к спасительному выходу. «Если я остановлюсь, то умру». – Эта мысль билась в его мозгу и заставляла бежать изо всех сил. Он поскользнулся и упал, когда до массивной дубовой двери, осталось совсем немного. Последние метры он уже полз, и лишь выпав за высокий порог, попытался отдышаться. К нему подскочили какие-то люди и без всякого почтения отволокли в сторону. – «Куда вы меня тащите», – хотел спросить мэтр, но язык распух и не желал повиноваться. Сигнальный горн медным быком рявкнул совсем рядом. Брусчатка, тюремной площади дрожала под топотом множества ног. Воздух загустел. Миго Гарено уронил голову на камни. Висок пронзило дикой болью, взор затуманился. – «Выжил. Кажется, я выжил». – Даже в забытье мэтр пытался бежать, судорожно дергая одетыми в черные чулки ногами и скребя пальцами по щербинам грязной мостовой.

* * *

– Сделайте так, чтобы он поскорее очнулся, – холодный голос привел его в чувства быстрее, чем выплеснутая в лицо кружка ледяной воды. Мэтр открыл глаза и посмотрел прямо в темно-синие, с бирюзовым отливом глаза императора. Он никогда не видел его лица так близко. Миго Гарено прищурился, всматриваясь в сетку глубоких морщин, избороздивших высокий лоб.

– Твой человек пришел в себя, – Рейн IV отошел на шаг, и выглянувшее из-за широкого силуэта солнце мгновенно ослепило мэтра, заставив его инстинктивно зажмурится. Он вытер рукавом мокрое лицо и попытался встать. Голова закружилась, и Гарено снова мешком повалился на жесткие булыжники.

– Вставайте Миго, – могучая пятерня схватила его за плечо и без каких-либо усилий поставила на ноги. Мэтр повернулся и увидел канцлера затянутого в длинную, до колен кольчугу. По блестящей поверхности толстых грудных пластин бегали солнечные зайчики. – Расскажите, что там случилось.

Страшно хотелось пить. Гарено облизал пересохшие губы. Он старался не смотреть в сторону императора – Я струсил Ваше Величие. – Мэтр вновь опустился на колени и покаянно склонил голову. – Я бросил своих людей. Со мной было несколько человек из канцелярии почти полсотни стражников и…

– Меня не интересуют Ваши сопровождающие. Мы все равно их больше не увидим, – Гарено не поднимал головы, но кожей чувствовал принизывающий взгляд императора. – Меня интересует, как Младший Владыка смог выбраться и устроить этот переполох. – Он раздраженно кивнул на бегавших по Тюремной площади солдат, среди которых изредка мелькали красно-фиолетовые коты Стражей.

– Это моя вина, – вперед выступил канцлер и, вслед за Миго преклонил колени. – Я приказал привести мессира Эверарда в Зал Наказаний.

– Зачем? – голос Рейна IV был мрачен.

– Предполагалось, что они никогда больше друг друга не увидят. Кроме того, если бы Первый Рыцарь увидел, какое наказание постигло его отца в другой раз он тысячу раз подумал бы…

– Теперь он уже ни чего не подумает, – прервал Липа император. – Он запустил ладони в редеющие волосы. – Это было глупо Берт. – Канцлер молчал. – Очень глупо. Теперь нам не удастся ни чего скрыть. Живой Эверард был так нужен. – Было заметно, что Рейн IV с трудом сдерживает негодование. – А сейчас у нас не остается другого выхода, как убить Норбера. – Мэтр Гарено опустил голову еще ниже, понимая, что слышит непозволительное. – Пухлая ладонь с нанизанными на ней перстнями с досадой хлопнула по тихо звякнувшим плечевым спайлерам. – Этим ненужным свиданием, ты сам лишил себя козырей. В тебе что, проснулись родственные чувства? – В царственном голосе слышалась откровенная издевка.

Канцлер продолжал молчать. Император негодующе посмотрел на склоненные головы и запоздало бросил, – Вы мэтр можете идти. – Торопливо поднявшись с колен, Миго Гарено поспешил убраться, оставив своего Патрона наедине с недовольным монархом. Рейн IV задумчиво глядел вслед проворно уходившему в сторону ремесленных кварталов советнику канцлера.

– Ты ему доверяешь?

– По большей части, – Торберт Лип поднял глаза на стоявшего перед ним повелителя Торнии. – Он не смельчак, конечно, но умен и хитер как ласка. И еще он предан.

– Неужели? – император с сомнением бросил еще один взгляд в сторону сутулой фигуры.

– Он предан не мне, – канцлер улыбнулся, видя с какой скоростью, прихрамывающий мэтр стремился уйти из опасного места. – Этот прохвост верит в империю и, как и многие фиолетовые, ненавидит Смелых. И Матрэлов в особенности.

– Ненависть порой только мешает. – Император повернулся к Липу и проворчал: – Вставай уже, а то в своих кольчужных шоссах дырку протрешь. Сколько у тебя людей?

– Приблизительно восемь сотен. Плюс еще три-четыре сотни стрелков.

– Надежные?

Канцлер неопределенно мотнул головой.

– Я спрашиваю надежные, – с нажимом переспросил Рейн IV.

– Всякие, – с неохотой признал его собеседник. – Но это все, что оказались под рукой. – Торберт Лип с вызовом взглянул в синие глаза, – И сейчас мы других не найдем.

– Сколько он уже там лютует. – Император кивнул в сторону нависавшего здания тюрьмы.

– Часа полтора. И по идее должен уже выдохнуться. Мы заперли все входные двери, дополнительно укрепив их.

– Это его не удержит. – Император внимательно рассматривал главный донжон тюремного замка, с четырьмя квадратными башнями по углам.

– Нет, конечно, но, по крайней мере, на какое-то время притормозит. Нам повезло, что убегавшие стражники догадались запереть за собой решетки и внутренние помещения. Даже обезумевшему Младшему Владыки пришлось с ними повозиться.

– Если бы он вырвался из тюрьмы сразу, то боюсь, мы бы его встречали не здесь. – Император выдохнул так, будто сбрасывал с плеч тяжелый груз. – Как думаешь его остановить?

– Я расставлю во втором ряду Стражей из красных. На случай если он прорвется. – Канцлер досадливо крякнул. – Но их так мало. – Он скосил глаза на выкрикивавших команды капитанов и сержантов. – Главное чтобы арбалетчики и лучники выстрелили одновременно.

– А они будут стрелять? – напряженно поинтересовался император.

– Я надеюсь.

– Ты надеешься? – зло прошипел Рейн IV. – Я останусь здесь и прослежу, чтобы все вложенные в тетиву стрелы, все болты, вставленные в арбалетное ложе попали в этого негодяя. Я заставлю их всех не просто выстрелить, они будут целится так, как если бы на кону стояла жизнь их собственных детей.

– Это не поможет. – Торберт Лип досадливо поморщился. – Когда Владыка вырвется наружу, они не смогут в него выстрелить. Даже если Вы их заставите своим Даром. Это будет святотатство.

– Пусть выстрелят хотя бы некоторые, – нетерпеливо закричал император.

– Вы забыли про его Зов. Даже простых красных непросто убить в такой момент. Что же говорить про Матрэла. Его кожа может выдержать с десяток попаданий. После Призыва она становится поистине каменной.

Император беспомощно огляделся. Его взор метался по высокому, с торчащими деревянными балками зданию. Задержался на сложенной неподалеку поленнице. – Тащите бочки со смолой. Всякий хлам, что горит и дымит одновременно. Быстро! – Широкое лицо скривилось в отвратительной гримасе. – Если мы не можем его застрелить, то может, получится сжечь. Огонь сильнее стали. Внутри башне старые деревянные перекрытия и загорится она быстро.

– Вы собираетесь сжечь Его Смелость?

– Я собираюсь спасти всех нас, – Рейн IV нетерпеливо отмахнулся.

– Ваше Величие, – подбежавший подкапитан был молод и бледен. – Владыка Норбер, – юнец судорожно сглотнул, – он, кажется, скоро вырвется. Главные двери трещат и скоро не выдержат.

Канцлер поднял глаза к небу. – Да помогут нам Триединые.

Глава 11

1312 г. от Прихода Триединых. Табар. Хижины и дворцы

 
«Узнать потомка Старшего не сложно
Глаз цвет лазоревый и локон белокур
Они горды, красивы и вельможны
И нет средь них ни дураков, ни дур.
Глаза зеленые, волос оттенок медный
Потомка Средней без труда найду.
Приветливы, добры и милосердны
И только девочки у них всегда в роду.
Темноволосый, кареглазый воин
Заносчивый, безжалостный храбрец
Великой чести был я удостоен
Владыку Младшего увидеть наконец».
 

Эйнрих Эуа «Бедный Гартман»

Западные окраины Табара или в просторечье Помойка были небезопасны всегда. Отряды городской стражи туда наведывались редко, а если и заглядывали, то, как правило, к великому неудовольствию местных обитателей. Дешевые ночлежки, тайные притоны и многочисленные бордели привлекали в этот район столицы толпы нищих и бродяг, ватаги хулиганистых подмастерьев и стайки напомаженных шлюх. Изредка пестрое скопище городской бедноты разбавлял преуспевающий купец или ремесленник, тайком пробравшийся на Помойку в поисках запретных удовольствий или необычных развлечений.

Холодный зимний дождь загнал многочисленных обитателей западной окраины столицы в их жалкие лачуги. Те, кто побогаче, предпочли провести его, играя в кости в ближайшей харчевне или утешиться в объятиях проститутки. Однако, расположенная в центре Помойки дешевая забегаловка под название «У дядющки Рига» на это раз был почти пуста. Ее хозяин, отставной солдат Ригор Вонт, в который раз протирая мытые тарелки, с опаской поглядывал на своих единственных в этот промозглый вечер посетителей. Об их приходе его предупредили заранее и уже битый час они сидели в полутемном, освящаемом десятком тусклых светильников, помещении. Войдя в прокопченную, длинную комнату они сразу же заняли две дальние скамьи, засаленные и грязные, и теперь неторопливо прихлебывали жидкое пиво. Остальные два десятка столов были свободны, что несказанно огорчало рачительного хозяина.

– Она скоро придет? – Огромный, широкоплечий человек в накинутом на голову вишневом шапероне вальяжно расположился на широкой деревянной скамье. Пиво он пил большими глотками, периодически стряхивая пену с длинных, светлых усов. Широкие ладони были покрыты шрамами и судорожно сжимались, грозя раздавить и без того щербатую, покрытую паутиной трещин посуду. – Надоело ждать эту сучку.

– Скоро, Посох, скоро. – Сидевший напротив худой, с козлиной бородкой собеседник, в глубоко надетой зеленой фетровой шляпе, насмешливо усмехнулся. – Успокойся и пей свое пиво.

– Хреновое оно здесь. – Гигант скинул капюшон и с неодобрением посмотрел на съежившегося под его взглядом хозяина. Затем поставил на стол задребезжавшую кружку и пробасил. – Эй, колченогий пень, признайся, что разбавляешь свое пиво?

– Как можно? – Побледневший Ригор, тут же захромал к своим единственным гостям, угодливо кланяясь и комкая в руках грязное полотенце. Он догадывался, кто сегодня заглянул к нему на огонек, и от этих мыслей становилось настолько страшно, что мысли путались, руки дрожали, а тело пробивал холодный пот.

– Отстань от него. – Третий гость в потертом, синем колпаке брезгливо вытер, приставшие к пальцам жирные крошки и улыбнулся подошедшему хозяину. – Ты дружок встанька снова за стойку и не лезь сюда. А на этого, – он указал худым пальцем на Посоха, не обращай пока внимание. Вот когда наш брат придет к тебе один, без нас, – синий колпак хихикнул, – вот тогда стоит поволноваться. – Он лукаво взглянул на посеревшего и едва стоявшего на ногах хозяина харчевни и сжалился. – За это беспокойство, – он обвел рукой пустое пространство вокруг, – получишь в этом месяце скидку. Но только в этом.

В дверь тихонько постучали. Через мгновение плохо смазанные петли заскрипели и в образовавшуюся щель просунулась лохматая голова, показавшая два грязных пальца со сломанными ногтями. Так же быстро она исчезла. Троица переглянулась.

– Наконец-то, – капюшон улыбнулся, продемонстрировав длинные, желтые зубы. – Приперлась шлюшка.

– Наши люди везде? – Козлобородый вопросительно посмотрел на синего колпака. Тот кивнул.

– Да. Под контролем вся Помойка. Посох? Ты своих людей расставил?

– Конечно. По периметру. Если подстава, предупредят загодя.

Через несколько минут раздались быстрые шаги, дверь раскрылась и на пороге показалась еще молодая женщина. Ярко накрашенная и броско одетая она выглядела значительно старше своих двадцати пяти. Легкие морщинки на узком лбу, круги под глазами не могла скрыть ни какая косметика. Быстро подойдя к сидевшей троице, она остановилась, держа на руках большой, завернутый в грязное тряпье сверток. Женщина часто дышала и глядела на трех мужчин испуганными, влажными от сдерживаемых слез сильно подведенными глазами.

Синий колпак прищурился. Перед ним стояла типичная шлюха и, по-видимому, шлюха опытная. – Не бойся Алва. Подойди ближе, – он поманил ее пальцем с длинным, оточенным ногтем. – Прежняя властность в его голосе почти исчезла, сменившись лаской и почти нежностью. – Подойди милочка. Ты принесла то, что обещала?

Он повернулся к громиле, – Уведи хозяина. И помолчав мгновение, тихо добавил – Не убивай, просто выведи отсюда. Он все равно ни чего не понял. Хромой еще может понадобиться, да и место хорошее. – Колпак холодно улыбнулся.

Посох быстро направился к замершему Ригору. Тот кожей почувствовал, что в его харчевне происходит что-то очень важное. Нечто такое, за что он может мгновенно, здесь и сейчас лишится имущества и даже жизни. Поэтому поняв без каких-либо слов, смысл красноречивого взгляда и последовавший быстрый кивок широкого подбородка, он поспешил выскользнуть на улицу. Убедившись, что дверь за хозяином закрылась, великан подошел к собравшимся и, нависнув тяжелой глыбой над женщиной пророкотал: – Все сделано. Заканчиваем и разбегаемся?

Синий колпак, не проронивший ни слова, пока Ригон не вышел за порог своей харчевни, повернулся к Посоху и медленно процедил:

– Угомонись. Здесь торопиться не стоит. А ты Алва присядь и расскажи, как все обстряпала, и покажи, – его голос замер, – кого ты нам принесла.

Женщина еще больше задрожала и присела на край скамьи. Испытывающий, гипнотический взгляд синего колпака, выворачивал ее на изнанку, подчинял, подавлял кричавший во весь голос инстинкт самосохранения.

– Я все сделала, как мне велели. Подсыпала Тейк тот порошок, что передали, а затем, – раздался приглушенный всхлип, – когда она уже не дышала я взяла его и пошла к вам. Она была уже холодная. Честно, честно. – Женщина подняла глаза, которые стремительно наливались слезами. – И хозяйка ни чего не видела.

– Хорошо милая. Очень хорошо. Ты поступила правильно. Теперь… дай на него посмотреть.

Алва медленно встала, положила сверток на стол и неловким движением попыталась откинуть верхние тряпки. Сверток вдруг неожиданно запищал.

– Ребенок точно от него, – голос козлобородого был напряжен. – Ты уверена?

– Да. Да. Конечно, – затараторила женщина. – Тейк мне его однажды показала и я узнала. Это точно он. Я уже видела его однажды в главном храме, он проходил почти рядом. Его нельзя спутать. Я могу поклясться…

– Не галди. – Посох положил тяжелую руку на плечо женщины и несильно сжал. Она вскрикнула не столько от боли, сколько от страха.

– Не пугай её брат, – козлобородый недовольно посмотрел на великана, а затем, повернувшись к женщине, печально улыбнулся. – Но ты понимаешь Алва, что если солгала… – Он многозначительно замолчал.

– Нет. Нет. Я не дура, что бы обманывать Кольцо. Передайте Совету Трех, что я сказала чистую правду. Вы им передадите? Пожалуйста?!

Сверток требовательно запищал. Зеленая шляпа, еще раз внимательно посмотрев на стоявшую пред ним до ужаса запуганную женщину. Затем наклонился и уже сам откинул последнюю тряпицу закрывавшую лицо ребенку. Плач прекратился.

– Подойди сюда брат. И уберите эту дуреху. Она сделала свое дело и пусть уходит.

Женщина благодарно посмотрела на козлобородого и, схватив протянутый Посохом туго набитый кошелек, попятилась к двери. Споткнувшись у порога, она повернулась и быстро юркнула за дверь.

– Они как ультрамарин, – впервые за вечер голос синего колпака по-настоящему смягчился, и в нем прозвучало что-то похожее на благоговение. – Я видел такой цвет только у своего Патрона.

Подошедший Посох нагнулся над свертком. – Мне говорили, что у младенцев глаза всегда голубые. Правда, у этого мальчишки они посинее будут. – Он выпрямился. – Слушай Дракон, ты же её просто так не отпустишь? – Посох плотоядно ухмыльнулся.

– Отпустить? – Синий колпак пожал плечами. – Конечно, нет. Я ни чего такого и не обещал. Эта потаскуха предала свою подружку. Продала за десять золотых. А мне подобные гадины очень не нравится. К тому же, я уверен, что она наследила. Так что сделай все по-быстрому и так, что бы её потом не узнали. Только без этих твоих штучек брат, режь только лицо.

Посох громогласно рассмеялся, дернул себя за усы и направился к выходу. – Думаю, сучку нужно наказать. Например, за опоздание. – Он облизнул губы, ухнул и вновь счастливо осклабился. – Я с ней быстро управлюсь.

Проводив его задумчивым взглядом, Дракон посмотрел на козлобородого.

– Ты против, брат?

– Нет. Просто боюсь, что он снова переусердствует. Ладно, хватит об этом. Нам нужна кормилица. Лучше две. Я осмотрю ребенка. Эта дурочка могла, что-то и скрыть. – Он развернул сверток полностью, убрал все тряпки, что вызвало внутри недовольное бульканье и плаксивое бормотание. Затем сощурился, наклонился к ребенку и вдруг, хлопнув себя по коленям, с чувством расхохотался.

– Что там Веер? – Синий колпак встревожено обернулся.

Его собеседник, вытирая заслезившиеся глаза, со странным выражением глядел на счастливо угукающего младенца.

– Интересно. А почему мы все решили, что это будет мальчик?