Текст книги "Темный грех (ЛП)"

Автор книги: Нева Олтедж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 33

Лючия тянется к игрушечному набору посуды, разбросанному на ковре у моей кровати, и поднимает миниатюрную чашку.

– Чай для мамочки.

Я беру подношение и делаю вид, что пью, наблюдая за Каем. Он застыл возле порога и за последние четыре часа не сказал мне ни слова. Когда он отступил от нас на кухне, у меня чертовски сильно сжалось сердце. Он не просил взять Лючию на руки. Он даже не прикоснулся к ней. Он просто… отступил.

Он просто стоял, прислонившись спиной к самой дальней стене, пока я угощала Лючию фруктами, а потом рисовала мелками, которые купила для нее Зара. Когда пришло время ужина для Лючии, я усадила ее на стульчик, пока готовила еду. Кай отошел на несколько шагов в сторону и продолжал наблюдать за ней издалека. Его взгляд не отрывался от нее ни на секунду за все это время.

– Голубое для мальчиков, – вдруг восклицает Лючия, берет голубой пластиковый стаканчик с подставкой и, вскочив на ноги, направляется к Каю.

Он моргает, бледнеет, и его глаза расширяются. Лючия останавливается перед ним и поднимает игрушечную чашку. Судя по выражению его лица, когда он смотрит на ее протянутые руки, можно подумать, что она предложила ему взрывное устройство. Медленно он забирает у нее стаканчик – он выглядит нелепо в его огромной руке – а затем подражает моим действиям, делая вид, что пьет.

Лючия улыбается, потом кладет руку ему на голову и хихикает.

– У тебя девчачьи волосы.

Кай становится абсолютно неподвижным, даже его дыхание полностью остановилось, но эмоциональное потрясение в его глазах совершенно не соответствует его неподвижному телу. Наша дочь гладит его по голове, как она обычно делает это со своими плюшевыми игрушками, а затем обходит его и направляется в гостиную, где Зара расправляет подушки на диване.

С тех пор как сестра приехала час назад, она старалась делать вид, что занята работой по дому, при этом не сводит с нас настороженных глаз. Она всегда защищала Лючию, но меня удивляет отсутствие какой-либо другой реакции с ее стороны. Ни вопросов, ни обвинений, ни требований. Она ни словом не обмолвилась о том, что нашла Кая здесь. И это не из-за ее прежнего нежелания разговаривать с незнакомыми людьми. Это совсем другое. В последнее время я вообще не узнаю ее.

– Мы собираемся принять ванну, – говорит Зара, подхватывая Лючию на руки. – И я уложу ее в постель.

Я киваю.

– Хорошо.

Мой демон следит за ними глазами, пока они не исчезают в двери ванной, затем медленно поднимается и садится рядом со мной на кровать.

– Кто… – Он сглатывает, глядя на белую стену перед собой. – Кто-нибудь знает?

– Нет. Кроме моей сестры и Массимо, нашего сводного брата, все считают, что она дочь Батисты.

– Почему?

– Потому что так было безопаснее.

Он наклоняет голову, сосредоточившись на своих сцепленных руках между широко расставленными коленями.

– Мне нужно проверить твою рану, – говорю я.

– Все в порядке.

– Мне все равно нужно ее проверить. – Мое плечо задевает его руку, когда я встаю, и от этого случайного прикосновения меня пробирает дрожь. – Я схожу за аптечкой.

Коробка с медицинскими принадлежностями находится на кухне, и когда я огибаю барную стойку, чтобы достать ее, в ванной раздается смех. У меня защемило сердце, и я улыбнулась. Я представляю, как Зара, промокшая насквозь, принимает ванну с Лючией.

Когда я возвращаюсь в свою спальню, Кай стоит у прикроватной тумбочки и рассматривает фотографии в рамках, расставленные на ней.

– Сними рубашку, – шепчу я.

Его челюсть сжимается.

– Не думаю, что это разумно, тигренок.

– Ничего такого, чего бы я не видела раньше. – Я делаю шаг к нему и начинаю растегивать первую пуговицу.

У меня был план, мне нужно быть равнодушной. Проверить порез на его боку и покончить с этим, словно это обычная задача. В конце концов, это он создал эту дистанцию между нами. Я сказала себе, что смогу это сделать. Я могу притвориться, что между нами больше ничего не осталось.

Неправильно. Его близость, его запах, тепло его тела, которое, кажется, просачивается в мое, даже когда мы не касаемся друг друга, – и все это заставляет мои чувства вырываться на свободу. Потребность прильнуть к нему и уткнуться носом в его кожу, снова почувствовать себя в безопасности и любимой, просто непреодолима.

Мне едва удается расстегнуть первую пуговицу. Мои пальцы дрожат, а зрение затуманивается от непролитых слез. Я делаю глубокий вдох и перехожу к следующей, а затем к следующей, работая исключительно на ощупь, а не полагаясь на зрение. Как только расстегивается последняя пуговица, я отпускаю его рубашку и не свожу глаз с его груди, не решаясь встретиться с ним взглядом.

Марля на порезе покрыта засохшей кровью. Осторожно сдираю ее, затем наношу толстый слой крема с антибиотиком. Рана не выглядит инфицированной.

– Ты принимаешь лекарства?

– Да.

Я начинаю накладывать новую повязку. – Продолжай принимать их еще как минимум пять дней. На всякий случай.

– Чертовски тяжело находиться так близко, когда все мое существо жаждет прижаться к нему. Чувствовать его тепло, окутывающее меня. Мне всегда казалось, что ничто не может коснуться меня, когда я нахожусь в его объятиях. Как он мог меня бросить?

– Я думала, ты любил меня, – шепчу я. – Похоже, я ошибалась.

Рука Кая вырывается, обхватывает мою талию и прижимает меня к себе. Я чувствую, как вздымается и опадает его грудь. Его дыхание – быстрое и неглубокое. Его вторая рука тянется к моему затылку, пальцы запутываются в моих волосах. Теплое дыхание покалывает мою кожу, когда он опускает голову, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом.

– Да. – Хриплый тембр его голоса отдается во мне до самых костей. – Но только в той части, где используешь прошедшее время. Я не только все еще люблю тебя. Я, блядь, живу ради тебя, тигренок.

Мое дыхание сбивается. Я обхватываю его руками, крепко прижимая к себе.

– Каждый вздох, – продолжает он. – Каждое биение сердца. Каждая капля моей крови – твоя. Все это было твоим с того момента, как мы встретились много лет назад. Если ты хочешь, я вырежу свое гребаное сердце и положу его к твоим ногам. Оно твой и всегда будет твоим.

Теперь у меня дрожат не только руки, все мое тело сотрясает дрожь. Я со всей силой впиваюсь ногтями в его спину, а слезы бессовестно текут по моим щекам.

– Так почему же ты меня бросил? – Это должен был быть крик, но в итоге получился болезненный хнык. – Почему?

Его объятия становятся все крепче, сжимая меня так, словно он пытается слить мое тело со своим. В следующее мгновение он поднимает меня и ставит на комод. Его ладони медленно, словно наслаждаясь прикосновением, движутся вверх по моим рукам, затем по плечам, чтобы коснуться моего лица.

– Спроси меня о чем угодно, только не об этом. – В его глазах, встретившихся с моими, столько муки и печали. – Если я скажу тебе, ты возненавидишь меня навсегда, тигренок. Скажи только слово, и я признаюсь тебе в каждом своем темном грехе. Только не в этом.

Я беру его лицо в свои руки и прижимаюсь лбом к его лбу.

Когда убили моего отца, я была слишком потрясена, чтобы думать о чем-либо. Но через некоторое время, когда я лежала без сна в своей постели, тщетно ожидая возвращения моего демона, размышления были единственным, что я могла сделать. Тот звонок, который он получил в последний раз, когда мы были вместе. Так был убит мой отец – одним выстрелом в голову. А потом мой демон исчез в воздухе. Мне потребовалось время, но в конце концов я соединила все точки.

– Я уже знаю, – шепчу я. – Я знаю, что это был ты.

Кай дергается и начинает вырываться, но я обхватываю его ногами, удерживая на месте.

– Я была так зла и обижена, когда поняла, что это был ты, – продолжаю я. – Какое-то время я даже ненавидела тебя. Единственный человек, которому я полностью доверяла. Человек, который сказал, что никогда не причинит мне вреда. Любовь всей моей жизни…

– Пожалуйста, – задыхается он, – не говори этого.

– Человек, который убил моего отца. – Я заканчиваю с дрожащим дыханием.

По его телу пробегает дрожь, сначала слабая, но потом вся его фигура начинает трястись.

– Я не знал, тигренок. – По его щеке скатывается слеза. – Клянусь, я не знал. Когда я увидел тебя, бросившегося к нему, и понял, что натворил… Я хотел умереть, Нера. Я лучше тысячу раз убью себя, чем причиню тебе хоть малейшие страдания. Но я не знал. Чертов малограмотный ублюдок, каким я являюсь, я даже не удосужился прочитать биографию цели. Пожалуйста, поверь мне. Я не знал. Я, блядь, не знал.

Я закрываю глаза и опускаю голову, зарываясь носом в его шею.

– Возьми мой пистолет, тигренок. Я встану перед тобой на колени, и ты сможешь выстрелить мне в голову. – Его голос звучит так надломленно, что мне становится больно от боли, которую я в нем слышу.

– Иногда судьба любит играть с нашими жизнями в жестокие игры, – говорю я ему в шею, проводя ладонью по его косе. – Я знаю, что ты никогда не сделаешь мне ничего плохого.

– Мне очень жаль, тигренок. – Его рука лежит на моей спине, прижимая меня к его все еще дрожащему телу.

Я любила своего отца. Осознание того, что мой демон был тем, кто убил его, почти раздавило меня. Почти. Но я простила его. Почти сразу же, как только я поняла правду. Я любила его слишком сильно, чтобы не любить. Но он все равно ушел. И это сокрушило меня.

Уничтожило меня.

Он обрек меня на ад.

Но мое сердце знает… Я прощу и это.

Я выпрямляюсь и обхватываю его лицо ладонями. Его глаза покраснели и остекленели. Потеряны. Вытирая большими пальцами влагу с его щек, я делаю глубокий вдох.

– Я простила тебя. За моего отца. Много лет назад.

– Некоторые вещи никогда нельзя простить, тигренок.

– Можно. Когда ты любишь кого-то, ты можешь простить все.

– Но не это.

Я наклоняюсь к нему, пока мои губы не касаются его губ.

– Как насчет обмена?

– Мне нечего предложить тебе, тигренок. Только мою кровь, мою жизнь и армию призраков, которые будут сопровождать меня повсюду.

– Тогда ты будешь моим таким, какой ты есть, мой демон, – говорю я ему в губы. – И мне плевать на призраков.

Что-то разрывается в моей груди, причиняя физическую боль. Она настолько сильна, что на мгновение я не могу сделать вдох. Мои глаза впиваются в глаза Неры, ища в них ложь или обман. Но ее нет. Просто нежность. Любовь. Я не заслуживаю этого. Я не заслуживаю ее. Но я все равно приму ее.

– Готово. – Я прикусываю ее нижнюю губу, скрепляя сделку. – Я все равно уже был твоим, тигренок.

Годы ожидания встречи с ней, мечта о том, чтобы прикоснуться к ней еще раз, но при этом я знал, что у меня никогда не будет другого шанса. Тоска. Боль. Ярость. Любовь. Все, что так долго копилось во мне, наконец-то вырвалось наружу. Я хватаюсь за края ее шелковой рубашки и дергаю мягкую ткань, срывая ее с тела и заставляя Неру вскрикнуть. Она стаскивает с моих плеч рубашку и впивается зубами в мою шею, а мои руки находят нежное черное кружево, удерживающее ее полную грудь. Я срываю и его, а затем скольжу руками по ее бедрам, поднимая юбку.

– Подними. Задницу, – рычу я.

Ее руки обхватывают мою шею, и она целует мои губы.

– Это так сексуально, когда ты выкрикиваешь приказы, демон.

Я зацепляю пальцами пояс ее трусиков и спускаю их вниз по ее ногам. Мой член растягивает ширинку брюк так сильно, что я едва успеваю опустить молнию.

– Я годами мечтал снова оказаться в тебе, – говорю я рядом с ее ухом, проводя ладонями по ее спине и обхватывая ее попку, располагаясь у ее входа. – Я представлял, как ты будешь пахнуть. Какие крошечные звуки ты издаешь. – Медленно, по одному мучительному полудюйму я проникаю в ее тепло, смакуя каждый момент. – Я думал, будет ли это то же самое. Как раньше.

Из ее горла вырывается напряженный звук, когда она принимает меня в свою влажную сердцевину. Ее глаза закрыты, а руки лежат на моих волосах, вытягивая некоторые пряди из резинки.

– И что? То же самое?

– Даже лучше. – Я вхожу в нее до упора, затем беру ее за подбородок и наклоняю ее лицо, чтобы она посмотрела на меня. – Я так чертовски скучал по тебе.

Я готов взорваться, но заставляю себя остановиться и замираю, поймав ее взгляд своим. Ощущение того, что я внутри нее, что наши тела соединились самым интимным образом, – вот так ощущается быть живым?

– Сможешь ли ты постичь необъятность пустоты в моей душе, если тебя не будет рядом? – Я выхожу, а затем снова вхожу в нее. Мелкая дрожь сотрясает ее тело, веки трепещут, как крылья бабочки, но ее янтарные глаза остаются прижатыми к моим. – Все вокруг серое и пустое. Ты – мой спасательный круг, тигренок, потому что для меня нет жизни, если в ней нет тебя.

– Я хотела умереть, – выдыхает она, а затем задыхается, когда я снова погружаюсь в ее жар. – Когда думала, что больше никогда тебя не увижу, я просто хотел умереть.

Одна из ее рук скользит вниз, захватывая мой подбородок и имитируя мой захват. Наши дыхания смешиваются, когда мы смотрим друг на друга неподвижным взглядом. Боль пронзает мою голову, когда она сжимает мои волосы в кулак. Толчок отдается прямо в моем пульсирующем члене внутри ее спазмирующих стенок, разжигая потребность в освобождении.

– Не смей меня больше бросать, – говорит она сквозь зубы.

– Более девяноста девяти миллионов, – рычу я, продолжая входить в нее. – Именно столько секунд я провел без тебя. И каждый из них был похож на смерть, Нера. – Я прижимаюсь к ее рту. – Никогда больше.

Мои глаза прикованы к ее глазам, когда я вырываюсь и снова вхожу в нее. И снова. И снова. Комод дребезжит от нашего неослабевающего ритма, ударяясь о стену с каждым толчком моих бедер. Тихие хныканья Неры превращаются в стоны, пылкие и все более громкие. Я провожу ладонью по ее губам.

– Прикуси, тигренок.

Два ряда белых зубов впиваются в мою плоть. Свободной рукой я хватаю ее за ногу, раздвигая ее шире. С каждым толчком мой член погружается все глубже, давление во мне нарастает. Мы не можем быть ближе, чем сейчас, но этого все равно недостаточно. Я увеличиваю темп и вхожу в нее с дьявольской скоростью. Ее зубы сильнее сжимают мою руку.

Благодаря свету, заливающему комнату, я могу рассмотреть каждую тонкую деталь ее красивого лица. Ее блестящие глаза, мерцающие как две далекие звезды. Идеальный изгиб ее румяного рта. Крошечный носик. Каждая ее черта выгравирована в моем сознании, и все же я не могу перестать наблюдать за ней.

Толчок. Моя! Еще один. Еще один. Комод шатается. Мой тигренок! Моя сияющая звездочка. Я должен отступить, успокоиться – я слишком груб с ней, но я не могу. Что, если это всего лишь сон? Что, если я проснусь, а ее здесь нет? Я вхожу в нее быстрее. Сильнее. Еще.

Ее темно-русые волосы полностью распущены, и они прилипли к ее влажным от пота щекам. Тяжелое дыхание, обдувающее мою кожу. Запах наших бурных занятий любовью. И приглушенные звуки, которые вырываются из ее горла.

Моя. Вся моя.

Тело Неры начинает содрогаться, ее киска пульсирует вокруг моего члена. Когда она отпускает мою руку, я прижимаю ее к себе и впиваюсь в ее рот, заглатывая ее крик, когда она кончает. Волна за волной оргазм сотрясают ее тело. Я не свожу с нее взгляда во время каждого прилива и отлива. Мой прекрасный тигренок. Мой спасательный круг. Она разрывается для меня.

Но одного раза недостаточно. Мне нужно увидеть ее снова. Прямо сейчас, блядь. Я вытаскиваю свой ноющий член и прижимаю большой палец к ее киске, массируя ее клитор медленными, но твердыми движениями. С губ Неры срывается стон, и она выгибает спину, закрывая глаза.

Свободной рукой я беру ее за подбородок и слегка сжимаю.

– Посмотри на меня.

Ее глаза распахиваются, сияя, как свет звезды, которую я пытался поймать так давно.

– Мне нужно заставить тебя кончить еще раз, Тигренок. Я буду брать тебя снова и снова, пока не убежусь, что ты реальна – здесь, в моих объятиях, а не плод моего воображения. Мне нужно увидеть, как ты рассыпаешься под моим прикосновением. Снова. И еще раз. – Я ввожу в нее два пальца и наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо. – Я буду трахать тебя, пока мой чертов член не лопнет, а мозг не примет, что ты со мной и мне это не снится. Ты моя. – Я загибаю пальцы вверх. – Ты поняла меня, тигренок?

– Да, – пролепетала она.

– Хорошо. – Я вытаскиваю пальцы и поднимаю руку, чтобы слизать с нее соки. Затем насаживаю ее на свой пульсирующий член.

Тяжелое дыхание. Стоны. Наш пот смешивается, пока я без устали вбиваю в нее свой член, с каждым толчком проникая в нее все глубже. Еще. Еще. Снова. Снова. Я почти теряю сознание, когда Нера впивается ногтями в мои плечи. Прокалывая кожу. Ящики комода дребезжат, и громкий треск разрывает редкие удары и шлепки нашей обнаженной плоти. Эта чертова штука сейчас сломается. Схватив Неру за задницу, я сдвигаю нас влево и прижимаю ее к стене рядом с побитой мебелью.

Каждый раз, когда я погружаюсь в нее, она втягивает воздух, испуская крошечные вздохи. Боже мой, она так чертовски красива, а звуки, которые она издает, сводят меня с ума. Я ускоряю шаг, не сводя с него взгляда. Я знаю, что выхожу из-под контроля, но не могу себя сдержать.

_ Я так чертовски сильно люблю тебя, – прохрипел я, наслаждаясь ощущением того, как ее тело содрогается в моих руках, а ее киска спазмирует вокруг моего члена. С ее губ срывается тихий стон, а затем она обмякает в моих объятиях.

– Я тоже люблю тебя, демон. – Ее голос хриплый.

– Хорошо, – рычу я и прижимаюсь к ее рту. – Потому что сейчас мы переходим на кровать.

– Сколько человек тебе нужно, чтобы я вырубил?

Я отрываю щеку от груди Кая и сужаю глаза.

– Пока нисколько. Пожалуйста.

– Кто-то выложил два миллиона за то, чтобы тебя убили. Я уберу всех, кто видел этот приказ, чтобы убедиться, что ублюдок не сможет его выполнить.

Я бы улыбнулась его словам, если бы не была уверена, что он говорит совершенно серьезно.

– Мы заключили сделку, демон. Когда я узнаю, кто охотится за моей головой, ты будешь волен делать с ним все, что захочешь. Но ты не будешь вмешиваться в то, как я веду это дело.

– О, я найду того, кто посмел причинить тебе вред, – рычит он. – И когда я это сделаю, я буду наслаждаться его криками, пока буду отрывать ему руки. И его ноги. А потом я откручу его гребаную башку и насажу на кол, чтобы она гнила.

– Не думаю, что потребуется предупреждение такого масштаба.

– Это не будет предупреждением. Это будет гарантией для всех остальных. – Он наклоняет голову и целует меня в подбородок. – Ты расскажешь мне о ней? О… нашей дочери.

Я улыбаюсь и снова кладу лицо ему на грудь. И тогда я рассказываю ему.

Я рассказываю ему, как у меня отошли воды, когда я была на встрече с капо. Как она показалась мне самым красивым ребенком, когда мне впервые вручили ее, хотя она кричала как умалишённая. О первом слове Лючии (Нет!). О ее любимых игрушках и песнях. Как она укусила Адель, одну из наших служанок, когда та попыталась забрать у нее плюшевого мишку, чтобы помыть. Я рассказываю Каю обо всем, о чем только могу, пока мои губы не немеют от всех этих разговоров. Он слушает молча, прижимая меня к себе, а его грудь быстро поднимается и опускается. Даже когда у меня заканчиваются слова, он не произносит ни слова, а продолжает гладить мою спину дрожащими пальцами.

– Я фотографировала ее почти каждый день. Я хотела записать все важные и маленькие моменты, чтобы не забыть их. И… и чтобы я могла показать их тебе, если ты однажды вернешься, – шепчу я в темноту. – Ты расскажешь мне, где ты был все это время?

– В аду, тигренок. Вместо того чтобы видеть, как растет моя дочь, я был в аду. Где мне и место.

Я поднимаю голову, пытаясь разглядеть его лицо, но там слишком темно. Перекинув одну ногу через его бедра, я забираюсь сверху и прижимаю ладони к его щекам. Они мокрые.

– Твое место здесь, – говорю я. – Рядом со мной. И нашей дочери. Но я должна знать, Кай. Я должна знать. Никакой лжи. И больше никаких секретов.

Я слышу стук его сердца, чувствую движение его груди под собой. Медленный, глубокий вдох. Его ладони лежат на моей спине, поглаживая кожу.

– Я могу вынести многое, Нера, но видеть тебя с ненавистью в глазах? Этого я вынести не мог. Итак, я проводил дни и ночи, следуя за тобой или притаившись на крыше напротив твоей квартиры. Наблюдал за тобой. То, что ты так близко, но в то же время так недосягаема, было худшей из пыток. Я никогда не хотел, чтобы ты увидела меня в ту ночь. – Его рука скользит по моей спине и зарывается в волосы. – Я слышал тебя, понимаешь? Когда ты кричала с крыши в темноту.

– Я не хотела. Мне было больно и…

– Я знаю. – Он целует меня в лоб. – У тебя было полное право. Я не мог заставить себя прийти к тебе и сказать правду. Но мое молчаливое присутствие, без объяснений, причиняло тебе боль. Мне нужно было отдалиться от тебя как можно дальше, потому что я боялся, что если не оставлю между нами достаточно расстояния, то снова приползу к тебе. Просто чтобы ты была рядом. Чтобы иметь возможность видеть тебя время от времени. Но моя токсичная близость только отравила бы остаток твоей жизни. Поэтому я ушел на работу в Мексике.

– Это должна была быть простая разведывательная миссия. Сбор информации о последних неприятностях между картелями и уехать незамеченным. Но я попал в засаду еще до того, как покинул аэродром.

Я зажмуриваю глаза. Я никогда не имела дела с картелями, но слышал истории.

– Что они сделали?

– Это не имеет значения.

– Для меня это имеет! – Прижимаюсь губами к его губам. – Для меня это важно, демон.

– Все, что только можно было придумать. Не проси меня создавать эти образы в твоей голове, тигренок. Пожалуйста. Просто… не надо.

– Как долго?

– Три года.

С моих губ срывается болезненный всхлип. Я обхватываю его за шею и прижимаюсь лицом к его груди. Все те новые шрамы, которые я видела на его теле, теперь имеют смысл.

– Но ты сбежал?

– Нет. Мои… друзья пришли, чтобы спасти меня. Я не знала, что у меня есть друзья. Я никогда не ожидал, что кто-то придет за мной. Особенно те два идиота. Они чуть не взорвали меня вместе с остальным комплексом, где я находился в плену. Чертов Белов и его одержимость взрывчаткой. Я убью его, когда увижу в следующий раз. А потом этот ублюдок Аз накачал меня успокоительным, которого хватило бы, чтобы усыпить чертова слона. Я убью и его тоже, при первой же возможности.

– Они спасли тебе жизнь. – Я прижимаюсь носом к его шее. – Ты должен благодарить их.

– Я не благодарю людей.

– Знаю. Но, может быть, в этот раз ты сделаешь исключение?

– Я подумаю об этом. – Поцелуй ложится на мои волосы. На несколько долгих минут воцаряется тишина, прежде чем он снова говорит.

– Я была полумертв, когда Аз и Белов вытащили меня и привезли в США. Прошло несколько недель, прежде чем я стал достаточно работоспособным, чтобы выследить ублюдка, который меня подставил, и убить его. Мой бывший босс. Он знал о нас, и я не хотел рисковать, чтобы он пришел за тобой, когда поймет, что я вернулся. – Его пальцы лежат на моих волосах, нежно перебирая их. – После этого я вернулся в Бостон и наблюдал за тобой издалека. Хотя я знал, что ты больше не моя. Не после того, что я сделал. Я думал, что потерял тебя, тигренок.

– Ты никогда не терял меня. – Я целую его подбородок. Затем его ключицу. – Я всегда была только твоей. Даже когда верила, что больше никогда тебя не увижу. – Я убираю пряди волос с его лица, затем целую его щеку. – Даже когда верила, что ты забыл меня или тебе больше нет до меня дела.

– Забыл тебя? – Он обхватывает меня за талию и переворачивает нас, прижимая меня к себе. – Как можно забыть единственный свет в жалкой темноте своей жизни? – Его шершавая ладонь скользит по моей грудной клетке и бедру, затем ниже. Он долго и медленно проводит пальцем по моим складкам, прежде чем ввести в меня свой член. Задыхаясь, я хватаю его за плечи. Мне все еще больно после неистовых занятий любовью, но это неважно. Я приподнимаю бедра, принимая его больше. Я хочу почувствовать его больше в себе.

– Пока я был в заточении, большую часть времени я не знал, где нахожусь. Неважно, был ли это день или ночь. А иногда я даже не знал, кто я. – Он вырывается и опускает голову, пока его лицо не оказывается на волосок выше моего. – Но даже когда я был в бреду, оторванный от реальности, разрозненные вспышки воспоминаний продолжали вторгаться в мой разум. – Он скользит обратно внутрь, погружаясь все глубже. – Красный шарф. Теплые руки, сшивающие мою кожу. Вкус шоколадного торта. – Его рука берет мой подбородок, наклоняя голову для поцелуя. – Мягкий голос, читающий мне какую-то чепуху про коров, в то время как нежный палец двигался под словами, чтобы я могла следить за ним.

– Кай. . – Его имя звучит как придушенный стон.

Лунный свет, льющийся через окно, падает на него, заливая бледным сиянием его грубое лицо. Теперь я вижу его глаза, сверкающие, как два серебряных пламени, горящие в моих. Два звездных маяка с неизмеримой гравитацией. И я… я – их добровольный пленник, готовый влюбиться. Я и представить себе не могла, что у меня будет кто-то, кто будет так на меня смотреть.

– Ты, мой тигренок, был единственным, что я помнил. – Он опускает голову и погружается в меня. – Мое все.