Текст книги "Крестовый поход"

Автор книги: Нэнси Холдер

Соавторы: Дебби Виге
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Но, увы, не всегда.

– Не будем тратить время попусту, и так уже два дня потеряли, – сказал отец Хуан. – В общем, считайте, что это приказ. И… есть еще кое-что.

– Еще?! – вскричал Джеми, вставая.

По лицу отца Хуана видно было, что ему в высшей степени неловко. Холгар напрягся. Он подумал про Дженн, и пальцы его вцепились в ручки кресла.

– Среди спасшихся оказался ученый, возглавлявший проект. Он спрятался в лабораторном морозильнике, и они его не заметили.

– Вы уверены, что его тоже не превратили в вампира? – спросил Джеми, многозначительно глядя на Антонио.

– Его проверяли. Если найдете вирус, только он сможет подтвердить, что это тот самый. Поэтому… возьмете его с собой.

– Вы хотите, чтобы мы взяли на охоту этого шпака? – вырвалось у Холгара.

Эрико побледнела.

– Anno, sensei… – снова сказала она.

– Что значит шпака? Ради таких, как он, вы ведете борьбу, – ответил отец Хуан. – Да, я хочу именно этого.

Отец Хуан посмотрел на часы.

– Я договорился с этим ученым о встрече. Его зовут доктор Майкл Шерман. Антонио придется остаться, там слишком яркое солнце. Он присоединится к вам позже.

Антонио кивнул.

Отец Хуан снова сел за стол.

– Захватите еду и полный боекомплект.

– Gomenasai…[23]23
  Очень вежливая форма японского извинения (яп.).


[Закрыть]– пробормотала Эрико, встала и низко поклонилась. – Hai, hai, sensei, – сказала она. – Да, отец Хуан.

– Ты сказала «да»? – сощурился на нее Джеми. – Эри, ведь это безумие. Это не наша работа.

– Джеми-кан, – тихо ответила она. – Я должна повиноваться желаниям моего учителя, и это мой собственный выбор. Я как-никак Великий Охотник.

И этим все решилось.

Все, как один, встали, но, выйдя из кабинета отца Хуана, рассыпались в разные стороны. Холгар знал, куда направляются все остальные. Антонио пойдет в часовню молиться и медитировать. Скай отправится на свежий воздух чертить магический круг и совершать оградительный ритуал. Эрико побежит в спортзал разминаться. Джеми помчится в свою комнату и в ярости начнет ломать все, что попадется под руку, потом соберет все необходимое и три раза проверит свой арсенал.

Сам Холгар направился прямо на кухню.

Однажды он познакомился там с одним странным, чудаковатым монахом по имени Мануэль. Он был уже далеко не молод и толст, как говорят, щеки со спины видны, впрочем, как и положено быть повару.

– Отец Хуан никогда меня не слушает. Будит и приказывает, чтобы я приготовил еды на всех, кто отправляется на операцию. Всякий раз я говорю ему: «Ведь мою стряпню станешь есть один только ты». Но он все равно всякий раз приказывает готовить на всех.

– Ja, tak.Извини за беспокойство, – сказал Холгар.

Мануэль пожал плечами.

– Vale, vale.[24]24
  Хорошо, ладно (исп.).


[Закрыть]С тобой всегда просто, это с другими проблемы.

Он подал Холгару тарелку сырой оленины. Из уважения к нему Холгар пошел есть в пустую столовую. Большинство в школе терпеть не могли есть вместе с ним в обычные часы приема пищи. Впрочем, он был бесконечно благодарен Мануэлю за то, что тот уважал его диету.

Оборотни могут употреблять и пищу, прошедшую кулинарную обработку, но она им кажется невкусной. И от нее часто болит желудок. Пищеварительный тракт у них приспособлен для переваривания сырой и свежей еды. Все, что пролежало больше шести часов, кажется им испорченным.

Рядом теперь никого не было, и он ел сырое мясо руками. Не торопился, не глотал кусками, как голодный волк, вволю наслаждался вкусом сырого мяса.

Покончив с едой, он как человек воспитанный отнес пустую тарелку на кухню. Принимая ее, Мануэль осенил его крестным знамением, и тот в благодарность склонил голову. Как и многие скандинавы, Холгар был лютеранином, но в роду их никто ни во что не верил, поклонялись одной только луне. В этом отношении он был очень похож на маленькую Скай. Он улыбнулся, вспомнив об этой юной англичанке. Но тут же вспомнил и о предстоящей операции, и улыбка его погасла. Джеми прав. Они все не для этого приехали в Саламанку.

Философично отрыгнув, он вернулся к себе в комнату, собрал сосуды со святой водой, с десяток деревянных колов и небольшую коробочку мятных леденцов, приправленных чесноком, которые когда-то были в новинку, а сейчас высоко ценятся как эффективное средство, отгоняющее вампиров. В последнюю очередь Холгар повесил на шею довольно большой, четырехдюймовый деревянный крест. Его подарил ему в день окончания академии отец Хуан. По центру креста был искусно вырезан агнец, а на концах волчьи головы. Волк, который служит Агнцу Божьему вместо того, чтобы пожрать Его. У этого попа извращенное чувство юмора, которое он большей частью не демонстрирует, но в присутствии Холгара частенько проявляет. В отце Хуане есть что-то волчье, и Холгар нередко ощущает некую странную близость с ним, словно они одной породы.

Удовлетворенный, Холгар направился в часовню. Там у передней скамейки стоял на коленях Антонио, и Холгар сел позади, в третьем ряду. Достаточно близко, чтобы дать понять о своем присутствии, но и вполне далеко, чтобы не мешать. Он закрыл глаза и стал ждать.

«Интересно, увидим мы снова когда-нибудь Дженн?» – думал Холгар.

Среди военных уже заключали пари, долго ли просуществует отряд саламанкийцев. Сегодня кое-кто из них имел шанс разбогатеть.

Беркли

Хеда и Дженн

Хеда очень испугалась. Она поняла, что сестра с отцом собираются куда-то ехать. Подслушала их разговор. Она так встревожилась, что ей стало дурно, в груди что-то так и ныло. Первой мыслью было ехать за ними в маминой машине. Но у мамы чуткий слух, она, скорей всего, застукает ее, и у нее ничего не выйдет.

«Беспокоиться не о чем», – твердила она себе. И сама в это не верила. Если уж действовать, то делать это надо сейчас, пока Дженн моется в ванной. Хеда схватила ингалятор, сунула его в карман джинсов и двинулась к черному ходу, где была вешалка для ключей в виде бронзовых кошечек. Схватила запасные ключи от отцовской машины, темно-синей «Тойоты», и, потихоньку закрыв за собой дверь, проскользнула в гараж.

Недолго думая, она нажала кнопку дистанционного управления и отперла багажник. В тусклом свете увидела ярко-желтую рукоятку и схему открывания багажника изнутри. В детстве эта картинка всегда вызывала у нее любопытство. Больше всего в жизни ей хотелось проверить, работает ли это на самом деле. Но сейчас не было времени; она быстренько залезла в багажник, крепко закрыла глаза и захлопнула крышку. И сразу на собственной шкуре узнала, что такое клаустрофобия, боязнь закрытого, тесного пространства: у нее немедленно сжало горло. Она изогнулась, чтобы достать из кармана ингалятор, как вдруг услышала, что дверь в гараж открылась и снова закрылась. Она замерла, боясь пошевелиться: не дай бог, ее обнаружат.

– Ты уверена? – послышался приглушенный голос отца.

– Абсолютно, – ответила Дженн.

Хеда закусила губу. Она с детства изучила интонации родителей и сестры. И поняла, что отец ее чем-то расстроен и нервничает. Но еще она поняла, что, несмотря на уверенный тон ответа, Дженн чем-то напугана. Ей стало еще страшнее; она нащупала шнур и намотала его на руку, готовая в любой момент потянуть и выбраться из багажника, плевать, что они ее увидят.

«Как же ты собираешься ехать в Испанию и воевать с вампирами, если минуту не можешь спокойно просидеть в замкнутом пространстве?» – мысленно спрашивала она себя. Со вздохом Хеда отпустила шнур, и тут как раз заработал мотор. Она ощущала вибрацию машины щекой, прижав ее к коврику на полу багажника.

Машина дала задний ход. Она напряглась; машина развернулась и тронулась вперед. Возвращаться было поздно. Машина набрала скорость, и Хеда снова стала нащупывать ингалятор. Ей удалось выудить его из кармана, и она сделала глубокий вдох.

Ей стало легче как раз тогда, когда они помчались совсем быстро, видимо, выехали на автостраду. Машина подпрыгнула, и Хеда больно ударилась головой и плечом в крышку багажника. Во рту ощутился вкус крови – она прикусила язык; жуткий страх пронизал все ее существо. Ведь кровь вампиры чуют на очень большом расстоянии. А вдруг они их обнаружат? Со сколькими вампирами сможет справиться Дженн? А скольких она убила, трех, четырех или даже больше?

Ей было очень страшно, на глаза навернулись слезы. Вспомнились все, кого она могла потерять: отец, мама, сестра… и жизнь свою тоже жалко терять.

«И никогда я не стану чьей-то женой и матерью, – в отчаянии думала она. – Не поступлю в колледж, и даже школу не закончу. Никогда не буду танцевать на выпускном вечере».

В свете всего остального последняя мысль показалась ей настольно нелепой, что она перестала плакать.

«Держись. Бери пример с Дженн».

Когда они съехали с автострады, кровь из языка уже не шла, и она немного успокоилась. Машина сделала несколько быстрых поворотов, и от этого, вкупе с тряской и нагревшимся от мотора багажником, ее стало тошнить. Она прижала руку ко рту, изо всех сил пытаясь подавить тошноту. Но химический привкус, оставшийся от ингалятора, усугублял ее.

Машина остановилась. Ах, как хотелось потянуть за рукоятку, выкатиться на свежий воздух и найти местечко в кустах, чтобы вырвало! Но она заставляла себя лежать тихо; слышно было, как открылись дверцы, и сразу машина приподнялась на рессорах: отец и сестра вышли на воздух.

– Не отходи от меня далеко, – услышала она голос Дженн.

– Солнце еще высоко, – отозвался отец.

– Это ненадолго.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю.

Слова Дженн доносились до ее сознания сквозь приступы тошноты, и по спине ее побежали мурашки. Дженн так долго воевала с вампирами, что у нее самой голос теперь звучал как-то по-вампирски. Хеду охватила настоящая паника.

«А вдруг Дженн и вправду стала вампиром?» – подумала она.

Хеда заставила себя сделать глубокий вдох.

«Дженн была на похоронах, а похороны были днем. Она никак не может быть вампиром. Но с другой стороны, что мы знаем о них? Вот говорят, что они не могут превращаться в летучих мышей, но Мери, подруга ее двоюродной сестры Тины, говорила, что ее сестра однажды своими глазами видела, как один из них взял и превратился в летучую мышь».

Хеда вдруг поняла, что больше не слышит, о чем говорят отец и Дженн. Как ни напрягала слух, не услышала ни звука. Скорчив от усилия физиономию, она потянула за шнур безопасности, и багажник со щелчком открылся. Сработало! Искорка этой маленькой победы согрела ей душу; она слегка приподняла крышку багажника и осмотрелась.

Все было окутано туманом, ни единый лучик солнца, если он где-то и был, не достигал поверхности земли. Она откинула крышку, выбралась наружу и принялась часто дышать чистым, прохладным воздухом, пока не прошла тошнота.

Дженн с отцом нигде не было видно. Почему они приехали сюда перед самым закатом, да еще в такой туман? Отец всегда был осторожен, а уж Дженн…

Хеда раскрыла рот. Дженн уехала до того, как вампиры захватили власть в городе. Она, вероятно, не догадывалась, почему в качестве одного из своих штабов они выбрали именно Сан-Франциско. Вовсе не потому, что доступ в город можно контролировать, наблюдая за движением через мосты. И не потому, что отцы города сдали его практически без борьбы. Причиной здесь был туман. Когда с залива надвигались его густые волны, вампиры могли выходить из своих убежищ даже днем.

А сейчас туман такой, что гуще представить себе невозможно.

ГЛАВА 6

 
Придите к нам, о, дети света,
Вам тяжко, и мы знаем это.
Возьмитесь за руки, вампир и человек.
Отныне станем братьями навек.
Вы годы в тяжкой провели борьбе,
Все позади, благодарение судьбе.
Войне конец, на всей Земле настанет счастье.
Порознь мы слабы, вместе не страшны напасти.
 

Мадрид, Испания

Саламанкийские охотники: Антонио, Холгар, Скай, Эрико и Джеми

Опустилась ночь; как только отряд достиг цели назначения, Эрико позвонила и приказала Антонио присоединиться к ним. За ученым присматривали сочувствующие священники, друзья отца Хуана, в одной церквушке. Антонио, как и Джеми, скептически относился к этой операции, но ему было интересно, кто именно связался с учителем и попросил о помощи.

Антонио поставил машину на стоянке и пешком пошел через парк Ретиро, мимо фонтана Падший Ангел. Скульптура изображала только что изгнанного с небес ангела света Люцифера, который с распростертыми крыльями и раскинутыми в смятении и страхе руками падал прямиком в ад. По периметру основания фонтана на прохожих кто хитро, кто злобно, а кто с вожделением смотрели, изрыгая изо ртов воду, фигуры, олицетворяющие порок. Фонтан построили давно, Антонио тогда еще не родился и, увидев его еще ребенком в первое посещение Мадрида – его привезли на исповедь и причастие, – он очень напугался. И теперь, перекрестившись, он с глубоко неприязненным чувством постарался обойти его стороной.

«Испания моя, неужели ты тоже будешь изгнана из рая? Неужели ты в конце концов капитулируешь, как и многие другие страны? И станешь во всем потакать вампирам, делая вид, что не замечаешь их клыков, не замечаешь, как они пьют кровь твоих детей?»

Сразу за парком стояла церквушка, небольшое, красивое здание в стиле барокко и с колокольней. Стрельчатые окна ее были заколочены досками. На двери висело объявление: «Служба наша посвящена всем, кто призван Богом».

Антонио обошел церковь, высматривая дом пастора, нашел, и молодой, угрюмый священник проводил его в небольшую комнатку, предназначенную для молитв и размышлений. Возле двери стояла купель из резного камня со святой водой; он окунул пальцы и перекрестился – кроме него, ни одному вампиру это было не под силу.

В отдельной нише этой скудно обставленной комнатки стояла статуя Сан-Хуана де ла Круса; склонив голову, он, казалось, молится за всякого, кто входит сюда. Перед его фигурой мерцали свечи, и в их колеблющемся свете казалось, что на устах святого играет улыбка. Антонио подумал, что это добрый знак: покровитель Академии как будто сам лично провожает отряд на опасное задание.

Остальные четверо саламанкийцев уже сидели на диванах и в мягких креслах. Одетая в серый плотный свитер и такую же вязаную шапочку, Скай посмотрела на него с благодарной улыбкой, а остальные наклонили головы, приветствуя его прибытие. Все были одеты не по-летнему – на улице уже довольно холодно. Работал электрический камин, от него шел горячий воздух. В конце февраля в Мадриде всегда прохладно и сыро, даже для Холгара. Слава богу еще, что не было снега.

Сидя на краю стола красного дерева, второй молодой священник кивнул Антонио, и тот поклонился в ответ. Козлиная бородка служителя церкви придавала ему несколько сатанинский вид. А возле стола стоял, видимо, тот самый человек, ради которого они сюда прибыли.

Этого ученого червяка Антонио мог бы легко перекусить пополам. В своей внешности он воплощал все мыслимые стереотипы, якобы присущие людям этой профессии. Худенький, маленького ростика, бледнокаштановые волосы, водянисто-голубые глаза, прячущиеся за толстыми стеклами очков в черной оправе. Лет сорока, может быть, моложе. На лице тревога, глазки так и бегают.

– Называйте меня отцом Луисом, – обратился священник к Антонио. – А это доктор Майкл Шерман.

– Hola. Сото estas? Er; estan[25]25
  Здравствуйте. Как поживаешь… м-м… поживаете? (исп.)


[Закрыть]– спросил этот человек на ломаном испанском.

– Так ты не испанец, Мик, говори по-английски, – проворчал Джеми.

– Извините, да, спасибо, – сказал Майкл с заметным облегчением.

– Американец, что ли? – удивленно спросил Антонио.

– Да, – кивнул доктор Шерман. – Из Мэрилендского университета. Впрочем, сейчас уже нет.

– А здесь что вы делаете? – спросил Холгар.

Ученый сдвинул очки на лоб.

– Ну, может быть, помните из школьных уроков биологии, что…

– Хватит болтать, – сказал Джеми. – У нас тут не все ходили в школу, надо было кому-то спасать мир от заразы.

Эрико покраснела. Антонио вежливо ждал ответа.

– Ну, хорошо, – доктор Шерман вздернул подбородок. – Несколько лет я посвятил поискам надежного лекарства от лейкемии… то есть рака крови. И понял, что мои исследования позволяют создать такой штамм лейкемии, который, будучи введенным в кровь вампира, способен разрушить его организм изнутри.

Холгар негромко присвистнул.

Майкл чихнул.

– Извините, у меня аллергия.

Он вытащил из кармана пачку бумажных носовых платков и высморкался. Потом секунду внимательно рассматривал то, что выскочило у него из носа.

Джеми сощурился и оглядел остальных, словно хотел сказать: «И этому дурню доверили секретную технологию?»

– Мне кажется, наш товарищ хотел узнать, почему вы занимаетесь этим здесь, а не у себя дома, – мягко сказала Скай, – в Америке.

Шерман поискал глазами урну для мусора. Увидел ее возле рабочего стола отца Луиса, скатал салфетку в шарик, метнул и попал в край урны. Шарик отскочил, упал на пол рядом.

Скай хихикнула.

– Шерман-сенсей, пожалуйста, простите нас, – сказала Эрико, метнув на нее сердитый взгляд. – Мы никак не хотим вас обидеть.

– О, – отозвался он, – все в порядке. Меня уже предупредили, что вы народ, в некотором смысле… живой и жизнерадостный.

Он с готовностью улыбнулся.

– Как, впрочем, члены всех отрядов особого назначения, только вы несколько… моложе.

– Это все относительно, – ответил Холгар, а по губам Антонио пробежала бледная улыбка.

Доктор Шерман недоуменно нахмурился. Пожал плечами.

– Ну, да ладно. В общем, я вышел на… определенных людей из… правительства, но они сказали, что это их не интересует. И в тот же вечер моя лаборатория – единственная, кстати, в Америке – была разгромлена. Я в это время должен был быть там, работать, но ненадолго вышел погулять, подышать свежим воздухом. Когда вернулся и увидел, что там творится, испугался и убежал.

Охотники переглянулись: выходит, один из членов отряда сейчас находится фактически на вражеской территории. Джеми сжал зубы и пробормотал ругательство, а Холгар бросил Антонио сочувственный взгляд.

– И вы приехали сюда? – спросил Антонио. – В Испанию?

Шерман кивнул, глядя в пространство, словно видел там нечто, невидимое остальным, что-то такое, о чем он, возможно, предпочел бы забыть.

– Ну, да, я узнал, что Испания не подняла лапки кверху и не стала плясать под их дудку. И оказался прав.

Он поклонился, словно лично благодарил каждого из них.

Антонио снова не мог не вспомнить про Дженн, которая тоже бежала из Америки в Испанию, чтобы вступить в ряды бойцов, уничтожающих вампиров. Он вздохнул. Мысли о Дженн всегда мешали ему сосредоточиться.

– Позвольте мне рассказать о последнем нападении, – сказал Шерман. – Дело в том, что буквально перед тем как это случилось, я зашел в морозильную камеру, мне нужно было там взять кое-какие культуры. Потом услышал грохот и треск и не стал высовываться, сидел тихо, так вот и остался живой. А когда вышел, то увидел… – тут голос его понизился, – что все они… мертвые.

Антонио посмотрел на Джеми, слушавшего с крепко сжатыми челюстями. Казалось, вся поза ирландца говорила: «И мы все будем мертвые, если отправимся на эту чертову экскурсию».

Как и те трое Великих Охотников. Неужели их подставили?

Шерман шмыгнул носом и вытер его еще одной салфеткой. Он явно подцепил какую-то инфекцию. У вампира Антонио это вызывало отвращение. Инфекция поразила кровь, а запах заразной крови вызывает у вампиров именно такую реакцию. Холгар неловко повернулся в своем кресле, и Антонио не мог не подумать, уж не чует ли ее и этот оборотень. Эта инфекция, возможно, и спасла жизнь ученого во время последнего налета. Ни один вампир по доброй воле не станет пить его кровь, тем более что у них и так было чем заняться, у остальных крови хоть отбавляй, вампирам было не до этого недомерка.

Антонио опустил голову и кашлянул в кулак. Стоило ему только подумать о крови, в нем сразу происходила перемена. Он уже вполуха слушал объяснения доктора Шермана относительно свойств вируса. Если все, что он говорил, правда, то человечество наверняка выйдет из войны победителем. А что потом? При первом же случае Джеми использует вирус против него, для Антонио это была такая же истина, как и то, что солнце восходит на востоке и заходит на западе.

«Если только я не убью его первым».

Эта мысль уже не раз приходила ему в голову, но на этот раз отогнать ее было нелегко, как муху. Когда этот ирландец, горячая голова, начнет действовать против него или Холгара, и к чему это приведет?

В разговор вступил священник, и Антонио заставил себя прислушаться.

– Я позвонил вашему учителю, сообщил, что ваша встреча с доктором Шерманом состоялась, и он попросил передать, что вы выступаете через три часа и должны быть готовы.

– А разве нельзя сегодня отдохнуть, а выступить завтра вечером? – взмолился ученый. – Я столько натерпелся, я очень устал.

– Нельзя терять времени, – прямо ответил ему Антонио.

Но лицо этого человека казалось таким измученным, что Антонио даже подумал, уж не болен ли он.

– Уверяю вас, – гнул свое ученый, – несколько часов отдыха нисколько не повредит. Мы могли бы выступить завтра на рассвете.

Доктор Шерман нажимал на слово «выступить», стараясь говорить на языке спецназа. Антонио никак не мог понять, зачем они берут его с собой. Наверное, так надо, но для него это граничило с абсурдом.

Антонио посмотрел в сторону Эрико, надеясь, что Великий Охотник поддержит его. Но взгляд его перехватил Джеми. Ирландец хмуро улыбался.

– Верно говоришь, испанец, – процедил Джеми сквозь зубы.

Окланд, Калифорния

Дженн и Хеда

Куда ни взглянешь, окландские холмы покрыты белой завесой тумана. Окланд всего в восьми милях к востоку от Сан-Франциско, но погода здесь, как правило, такая же, в том числе и что касается густых туманов. Этот туман опустился, как только перестал дождь, все вокруг он накрыл белым покрывалом. Старые дома Окланда на склонах холмов, некоторые еще викторианской эпохи, и все в прекрасном состоянии, выстроились один за другим, образуя узенькие улочки. Сам город давно был поделен преступными шайками, но дома, расположенные на холмах, всегда поддерживали свое значение и статус.

Дженн поставила машину на небольшой стоянке, где жители пригорода в районе Залива обычно набивались битком в одну машину, чтоб дешевле было добираться до города. Стоянка была пуста, всякий хотел оказаться дома до темноты. И Дженн их в этом не винила.

Они с отцом вышли из машины и пошли вверх по крутому склону; их охватило потрясающее ощущение полной изоляции от остального мира. Дженн с удовольствием дышала холодным воздухом; через минуту она оглянулась, чтобы полюбоваться видом, который обещал быть восхитительным. Но Окланд и сам залив накрыло плотной пеленой тумана. Туман поглотил даже их машину, стоящую всего в сотне метров. «Мир, населенный призраками», – пришла в голову непрошеная мысль.

В Испании она скучала по туману и по бодрящему свежему воздуху. Она скучала по многому, что оставила дома. Сколько раз она грезила о том, как вернется домой, как ее встретят, о чем будут говорить. Но в ее грезах папа Че был жив, он приветствовал ее как героя, как равную себе. В ее грезах вампирам не было места… кроме Антонио.

Как ей хотелось рассказать про Антонио своей сестренке, рассказать, что она влюблена, что у нее такой сильный, красивый и заботливый парень. Но как скажешь ей, что Антонио – вампир? Да и остальным родственникам… представить себе невозможно. Станут задавать ненужные вопросы и еще больше все запутают. Как так, вампир, да разве это мыслимо? А то, что она жить без него не может, им просто невдомек.

По правде говоря, никто не понимал, откуда Антонио брал силы. Сам Антонио был убежден, что ему помогает Бог. Дженн просто не думала об этом. Она знала одно: никто, включая и самого Антонио, слыхом не слыхивал про других вампиров, которые по своей воле пошли бы против своих, встали бы на сторону добра.

Дженн споткнулась о неровный тротуар, память о землетрясении 1989 года. Она выровняла шаг и внутренне встряхнулась. Не расслабляться! Она всегда боялась отвлекаться на посторонние мысли. Слава богу, хоть еще светло, но все равно ничего хорошего этот туман не сулит. А тут еще отец идет рядом, и в случае чего его надо защищать.

Она посмотрела на отца: он молча пыхтел, преодолевая подъем. Весь напряженный какой-то. Пальцы сжаты в кулаки, мышца на щеке дергается. Помогая родным своего друга, он очень рискует, и ему, конечно, страшно. Да-да, ему сейчас нелегко, и она это понимает.

– Папа, ты все сделал правильно, – сказала она, стараясь говорить шепотом.

Хотя до захода солнца есть еще время, враг хитер, всюду могут быть уши.

– Надеюсь, – пробормотал отец.

Они прошли мимо еще десятка больших, роскошных домов. Вокруг клубился туман, время от времени приоткрывая то часть стены с безвкусной лепниной эпохи королевы Анны, то кусок изгороди, а один раз даже двух каменных львов, стоящих рядом с вымощенной булыжником дорожкой. Было такое чувство, будто перед ними мелькают разрозненные части какой-то загадочной картины. А потом туман загустел уже всерьез и закрыл собой все вокруг.

Отец остановился. Он положил руку на белый частокол ограды и стоял, словно глубоко о чем-то задумался.

– Другого пути нет, – простонал он.

– Что? – переспросила Дженн, оглядывая улицу и проверяя, не следят ли за ними.

Все ее чувства были крайне напряжены. Но кругом был только сплошной белый туман.

– Папа!

Отец распахнул калитку. Она внутренне собралась, стараясь сохранять полную боевую готовность. Нужно быть готовой ко всему, чтобы с ним ничего не случилось. Защитить его от любой опасности.

С той стороны, откуда они пришли, послышался звук быстрых шагов. Кто-то бежал вслед за ними.

– Они… Я думал, что наша встреча состоится в доме, – пробормотал папа.

– Папа! Зайди за калитку! – громко прошептала она.

– Я… о, Дженн…

– Папа!

Кажется, происходит что-то не то.

– Папа!

Он снова застонал. Невидимый бегун все приближался, звук быстрых шагов становился все тверже и громче. Встревоженная Дженн вытащила из колчана кол. Охотники не должны убивать людей. «А что, если это какой-нибудь соглядатай или охранник? Что, если они знают отца в лицо, потому что работа у них такая?» Она крепче сжала кол; жаль, что у нее нет пистолета. Сердце стучало, как пулемет, все чувства были до предела обострены.

Отец прошел через калитку. Она протянула к нему руку, но между ними клубился сплошной туман, и теперь она его не видела.

– Папа, надо уходить отсюда, – сказала она, снова повернувшись туда, откуда они пришли.

Шаги становились все громче. Кто-то явно, и не скрываясь, направлялся к ним. Кровь гулко стучала в ушах. Может быть, это просто какой-то бегун тренируется. Интересно, какой дурак занимается бегом в таком тумане?

– Нет, я же обещал, – ответил отец.

– Папа, подожди. Стой на месте и никуда не уходи.

Она ждала, готовая ко всему, все мышцы ее были напряжены. За спиной слышались тихие шаги отца, впереди – приближающиеся гулкие удары подошв об асфальт человека, бегущего прямо к ней.

Дженн приняла боевую стойку и приготовилась к бою.

Вот он уже совсем близко.

Дженн высоко подняла кол, страх охватил все ее существо. А если это полицейский с пистолетом? Или солдат с автоматом «узи»? Что, если этот дом давно известен, как место встречи членов сопротивления? Нельзя допустить, чтобы их схватили. Нельзя допустить, чтобы ее отца кто-то узнал. Если его увидят с людьми, защищая которых погиб его коллега по работе, его тоже убьют.

«И маму убьют, и Хеду тоже».

«Мне нельзя убивать людей. Если только мне не грозит явная опасность».

Уже слышно было неровное дыхание бегуна; она напрягла глаза, пытаясь разглядеть его в тумане. Незнакомец уже был всего в нескольких шагах, но туман был слишком густой, чтобы можно было разглядеть.

«Стой и назови свое имя!» – хотела уже закричать Дженн, но не рискнула, опасаясь, что ее услышит кто-нибудь еще.

Еще ближе.

Она замахнулась, готовая, если понадобится, вонзить кол прямо в грудь незнакомцу, и понимая, что это будет нарушением всех принятых ею на себя обетов. Хотела крикнуть отцу, чтобы он бежал. Вдруг перед ней возникла девичья фигурка, и Дженн уже замахнулась колом.

– Хеда!

– Берегись, сзади! – взвизгнула Хеда.

Дженн резко повернулась, и рука ее не дрогнула. Из тумана выскочила женщина, бросилась на нее, и во рту ее сверкнули острые клыки, но Дженн успела вонзить кол ей прямо в сердце.

– О, Боже, Господи, Боже мой! – вскричал отец, а вслед за ним закричала и Хеда.

Ужас охватил Дженн. Ведь день еще не кончился. Неужели она убила человека?

Но через секунду тело женщины рассыпалось в прах; Хеда все кричала в истерике и никак не могла остановиться.

«Вампир?! В дневное время?»

Но на нее надвигалось еще пятеро вампиров, горящие глаза их не мог скрыть никакой туман. Отец метнулся к ней, тяжело дыша, одной рукой он закрывал лицо, другую прижимал к груди. За спиной Дженн слышно было, как Хеда борется с очередным приступом астмы.

Дженн отступила на шаг назад; вампиры, рассыпавшись веером, брали ее в кольцо. Вот, значит, как, вампиры… В дневное время.

Она растерянно моргала глазами.

– Но как…

Самый высокий из них, щеголяющий классической внешностью вампира вплоть до гладко зачесанных назад черных волос и черного плаща, насмешливо улыбнулся:

– А ты разве не слышала, деточка, про густые туманы Сан-Франциско? Туман ведь рассеивает солнечный свет, и нам от него никакого вреда.

«Туман? Да-да, туман, конечно, туман! Вот почему Сан-Франциско стал их цитаделью. Вот почему вампиры совсем распоясались. И люди… – взгляд ее метнулся к отцу, стоящему с опущенными плечами, закрывшему руками лицо, как двухлетний ребенок, который не хочет смотреть на что-то страшное. – Люди это знают!»

Она с такой силой швырнула бутылочку со святой водой в подражающего Дракуле вампира, что, попав ему прямо в лоб, она разлетелась вдребезги. Он взвыл и принялся отчаянно тереть глаза. Трое других вампиров отпрянули, но пятый, худой блондин, двинулся к Дженн. Руки ее лихорадочно шарили по карманам. Левой рукой она плеснула перед собой на землю из бутылочки с освященным папой римским оливковым маслом, правой чиркнула о джинсы спичкой, та вспыхнула и упала на разлившуюся густую жидкость. Вампир прыгнул было на нее, но тут масло загорелось, и пламя охватило его ботинки и брюки.

Бедняга отчаянно заверещал, упал на землю и стал кататься, пытаясь сбить пламя, но вместо этого только поджег штаны своего ослепленного товарища.

– Папа, хватай Хеду и ходу отсюда! – крикнула Дженн; сердце ее билось так, что казалось, сейчас выскочит из груди.

Огонь на земле скоро погаснет, а у нее оставалась только одна бутылочка масла. И против нее еще три вампира, и видя, как они ведут себя, спокойно и терпеливо наблюдая за ее действиями, можно было догадаться, что это самые толковые из них.

Дженн достала из кармана еще один кол и крепко сжала его в руке. Пальцы ее были скользкими от пота, ей казалось, что от нее буквально смердит мерзким страхом. Она вспомнила Испанию, вспомнила горящую церковь, свою неуверенность в себе…