Текст книги "Дом скорпиона"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

11
Вручение подарков

Матт бродил по саду, любовался мраморными скульптурами и фонтанами вина, в которых плавали апельсиновые дольки. Он обмакнул в вино палец и осторожно лизнул. На вкус оказалось гораздо хуже, чем на вид.

Он просмотрел карточки с именами гостей, разложенные на столе, и убедился, что, как всегда, сидит рядом с Эль-Патроном. По другую руку от старика расположился мистер Макгрегор. Другими почетными гостями были мистер Алакран и Фелисия, Бенито, вернувшийся из колледжа – точнее, изгнанный оттуда,– а также Стивен и Том. Завершал список отец мистера Алакрана. Все звали его Эль-Вьехо, Старик, потому что он казался старше самого Эль-Патрона.

Напевая себе под нос, Матт взял карточку Тома и переложил ее на детский столик. На дальнем конце этого стола обычно сидели няньки, призванные следить за порядком, а вокруг были расставлены высокие стульчики. Потом Матт отыскал карточку Марии и положил ее рядом со своей.

Покончив с делами, Матт прошелся по периметру сада, где мрачным конвоем выстроилась охрана. Каждый из президентов, диктаторов и генералов, приехавших на праздник, прихватил с собой своих личных телохранителей, да и семейство Алакран специально для этого случая наняло целое войско. Всего Матт насчитал более двух сотен охранников.

«От кого они нас стерегут?» – привычно удивился Матт.

Кто может напасть на них среди продуваемых всеми ветрами маковых полей?! Впрочем, Матт привык видеть охранников на всех семейных торжествах: их присутствие казалось естественным.

Солнце уже садилось, маковые поля, словно рассеченные лиловато-коричневыми тенями виднеющихся далеко на западе гор Ахо, подернулись мягким золотистым цветом. На деревьях зажглись фонарики.

– Вредина! – крикнула Мария; девочка поглаживала Моховичка, удобно устроившегося в сумочке у нее на плече.– Мог бы хоть сегодня обойтись с Томом повежливее. Я переложила его карточку обратно.

– Я наказал его за то, что он хотел утопить Моховичка,– сказал Матт.

– Что за чушь ты несешь?!

– Моховичок никак не мог упасть в унитаз и захлопнуть за собой крышку. Это сделал Том!

– Неужели он такой злой?! Не может быть! – запротестовала Мария.

– Отчего же не может? И вообще, это мой праздник, и он сядет там, где я хочу.

Матт начал терять терпение. Он изо всех сил старался угодить Марии, а она этого никак не понимала.

– Но за детским столом едят кашу!

– Вот и славно,– сказал Матт, взял карточку Тома и снова положил ее на детский столик.

Мария потянулась было за ней, но он схватил ее за руку.

– Больно! Я останусь здесь...

– Нет, не останешься!

– Что хочу, то и делаю!

Матт кинулся обратно к своему столу. Мария побежала было следом – желая догнать и отобрать свою карточку,– но тут подошел Эль-Патрон, а вместе с ним – мистер Макгрегор и все остальные.

– Что тут происходит? – сурово спросил Эль-Патрон.

Матт и Мария замерли по стойке «смирно».

– Я хочу, чтобы она сидела рядом со мной,– заявил Матт.

Старик рассмеялся. Смех его был сухим, как пыль.

– Она твоя подружка, твоя новиа?

– Какая мерзость,– мистер Алакран поморщился.

– Почему же? – хихикнул Эль-Патрон,– Матт точь-в-точь такой же, каким был я в его возрасте.

– Но ведь Матт клон!

– Он мой клон! Садись здесь, девочка. Тэм Лин, принеси ее прибор.

Хмуро глянув на Матта, телохранитель освободил Марии место.

– А где Том? – спросила Фелисия.

Глаза всех присутствующих обратились к ней. Фелисия была так тиха и так редко появлялась на людях, что о ней, казалось, забыли.

– Где Том? – Эль-Патрон повернулся к Матту.

– Я посадил его за детский столик,– ответил Матт.

– Вредина! – крикнула Мария. Эль-Патрон рассмеялся.

– Молодец, ми вида. Избавляйся от врагов при каждом удобном случае. Я Тома тоже не люблю, обед без него пройдет куда лучше.

Фелисия скомкала в кулаке салфетку, но ничего не сказала.

– Не хочу здесь оставаться! Хочу сидеть с Томом! – закричала Мария.

– Никуда ты не пойдешь,– ровным голосом произнес Матт.

Ну почему она всегда защищает этого подлеца?! Даже не пытается подумать головой. Моховичок никак не мог захлопнуть за собой крышку унитаза! Но она не поверила Many только потому, что он «мерзкий клон». Мальчика захлестнул гнев.

– Делай как велено, девочка.

Внезапно Эль-Патрон потерял всякий интерес к ссоре и повернулся к мистеру Макгрегору.

Мария, давясь слезами, повиновалась. Тэм Лин усадил ее за стол.

– Я прослежу, чтобы его накормили тем же, что и нас,– шепнул он.

– Не надо,– сказал Матт. Тэм Лин приподнял бровь.

– Это прямой приказ, мастер Матт?

– Да.

Матт старался не обращать внимания на всхлипывания Марии. Если у нее не хватает духу поквитаться с Томом, он сделает это за нее. Наконец подали угощение. Мария выбирала для Моховичка лучшие кусочки; девочка сидела, не отрывая глаз от коленей.

– Эмбриональные мозговые имплантаты? Надо попробовать,– сказал мистер Макгрегор – С вами они сотворили чудо.

– Но не откладывайте слишком надолго,– посоветовал Эль-Патрон.– Надо дать врачам как минимум пять месяцев на подготовку. А лучше все восемь...

– А нельзя ли использовать...

– Нет! Он уже слишком взрослый.

Фелисия смотрела в свою тарелку почти столь же отрешенно, как и Мария, даже не пытаясь сделать вид, будто ест. Только пила из высокого бокала, который регулярно наполняли ей слуги, да время от времени бросала умоляющие взгляды на мистера Макгрегора. Матт никак не мог взять в толк, чего она от него хочет. А тот не обращал на нее ни малейшего внимания – впрочем, как и муж.

Эль-Вьехо, отец мистера Алакрана, расплескал суп и испачкал скатерть.

– Видите, что случается с теми, кто вовремя не поставил себе имплантаты,– сказал Эль-Патрон, указывая на Эль-Вьехо.

– Отец решил этого не делать,– сказал мистер Алакран.

– Ну и дурак! Посмотри на него, Матт. Ты поверишь, что он мой внук?

До сих пор Матту никак не удавалось вычислить точную степень родства между Эль-Вьехо и Эль-Патроном. Впрочем, это казалось неважным. Эль-Патрон выглядел дряхлым старцем, но ум у него был острый. По крайней мере, сейчас очень обострился – после этих, как их там, имплантатов... Эль-Вьехо же не мог связать и двух слов, а иногда целыми днями сидел у себя в комнате и протяжно кричал. Селия говорила, такое часто бывает с очень старыми людьми и Матту не о чем беспокоиться.

– Я бы скорее поверил, что он ваш дедушка,– сказал Матт.

Эль-Патрон засмеялся, изо рта полетели крошки.

– Вот что значит не следить за собой.

– Отец считает, что имплантаты – это аморально,– сказал мистер Алакран,– и я уважаю его решение.– Все гости за столом дружно ахнули, и Матт понял, что мистер Алакран сказал нечто запретное.– Отец глубоко религиозен. Он считает, что Бог отпустил ему отмеренный срок и он не должен требовать большего.

Добрую минуту Эль-Патрон молча смотрел на мистера Алакрана.

– Я не стану наказывать тебя за дерзость,– произнес он наконец.– Сегодня у меня день рождения, и я в хорошем настроении. Но когда-нибудь, Джастин, ты тоже состаришься... Твое тело начнет дряхлеть, мозг откажется работать. Посмотрим, останешься ли ты тогда столь же высокоморальным.

Он снова принялся за еду, и гости расслабились.

– Можно мне взглянуть на Тома? – спросила Фелисия своим обычным робким голосом.

– Сиди на месте,– прорычал мистер Алакран.

– Я... я только хотела проверить, дали ли ему поесть.

– Оставь его в покое! Он сам способен за себя постоять, а без еды уж точно не останется!

В этом Матт был с ним полностью согласен, но его удивил гаев, с которым мистер Алакран обрушился на супругу. Разве можно на нее сердиться? Она такая беспомощная, такая тихая... Фелисия повесила голову и снова погрузилась в тяжкое молчание.

Когда обед закончился, Тэм Лин покатил Эль-Патрона к бугенвиллее получать подарки. Мистер Макгрегор, извинившись, ушел: дескать, ему надо отдохнуть перед операцией. Матт был этим несказанно доволен.

Эль-Патрон придавал подаркам огромное значение.

– По размеру подарка можно определить, насколько сильно человек тебя любит,– часто говаривал он Матту.– Богатство должно течь снаружи...– Эль-Патрон широко раскидывал руки, как будто хотел обнять нечто огромное,– внутрь.

И обнимал самого себя.

Это казалось Матту очень смешным.

Простак Дональд и Тэм Лин подносили Эль-Патрону коробки. Матт читал поздравительные карточки и разрывал обертку. Секретарша записывала, кто что подарил и примерную стоимость подарка. Часы, драгоценности, картины, скульптуры, лунные камни... Гора подарков росла все выше и выше. Матт подумал, что лунные камни очень похожи на обыкновенные булыжники, какие сотнями можно найти в горах Ахо, однако все они имели сертификат подлинности и стоили ужасно дорого.

Престарелая принцесса вручила Эль-Патрону статуэтку обнаженного младенца с крылышками, и этот дар, один из немногих, казалось, понравился имениннику. Матт подарил старику бумажник, который в каталоге выглядел шикарно, а сейчас – по сравнению с прочими подношениями – утратил всю свою красу.

– Чтобы сложить все бумажные деньги Эль-Патрона, нужен кошелек величиной с Большой каньон,– сказала Селия.– Для мелочи придется осушить Калифорнийский залив.

Фермеры дружно, словно сговорившись, дарили оружие: пистолеты, реагировавшие на голос владельца, лазеры, которые могут сжечь незваного гостя дотла по другую сторону каменной стены, летающие мини-бомбы, которые приклеиваются к коже врага... Как только Матт распаковывал очередной пакет с оружием, Тэм Лин тут же уносил его прочь.

– А теперь открой свои подарки, ми вида,– сказал Эль-Патрон.

Глаза его были полузакрыты: казалось, старик по горло сыт преподнесенными дарами. Колеса его кресла утопали в грудах яркой оберточной бумаги.

В первую очередь Матт распаковал небольшой пакет от Селии. Она подарила ему красивый свитер ручной вязки. Матт ума не мог приложить, как она нашла время его связать. Тэм Лин подарил книгу о том, как находить съедобные растения в пустыне. Эль-Патрон вручил автомобиль на аккумуляторах, такой большой, что в нем можно было кататься. Еще на автомобиле были мигалка и сирена. Матт уже вырос из таких игрушек, но он знал, что машина страшно дорогая, а значит, Эль-Патрон его очень любит.

Мария тоже принесла подарок и положила в общую груду, но в последний миг выхватила его у Матта из рук.

– Ничего я тебе не подарю! – закричала она.

– Дай сюда,– прошипел Матт, злясь, что девочка закатывает сцену при всем честном народе.

– Ты его не заслужил!

Мария бросилась было бежать, но отец – сенатор Мен-доса – схватил ее за руку.

– Отдай ему коробку,– велел сенатор.

– Он плохо поступил с Томом!

– Отдай, я сказал!

Мария поколебалась немного и вдруг, размахнувшись изо всех сил, зашвырнула коробку в кусты. .

– Пойди подними и принеси мне,– сказал Матт. В нем начала закипать холодная ярость.

– Оставь ее в покое,– шепнул Тэм Лин ему на ухо, но Матт не желал ничего слушать. Мария оскорбила его на глазах у всех, и даром ей это не пройдет!

– Молодец,– похвалил его Эль-Патрон.– Пусть женщины ходят перед тобой по струнке.

– Принеси сейчас же,– произнес Матт тем ледяным, смертоносным тоном, каким Эль-Патрон обычно разговаривал с провинившимися слугами.

– Мария, прошу тебя,– уговаривал дочь сенатор Мен-доса.

Девочка, всхлипывая, принесла подарок и сунула его Матту.

– Чтоб ты подавился!

Матт дрожал всем телом. Он боялся, что не совладает с собой и тоже расплачется. Внезапно ему вспомнились слова Эль-Патрона: «Она твоя подружка?» А почему бы Марии и не быть его подружкой?! Чем он отличается от других? Тем, что он клон?! Глядя в зеркало, Матт не видел никакой особой разницы между собой и остальными детьми. Нечестно относиться к нему как к Моховичку, если он получает отличные отметки и может назвать все наперечет планеты, самые яркие звезды и созвездия...

– Это еще не все,– сказал Матт.– Поздравь меня как следует. Поцелуй!

Толпа ахнула. Сенатор Мендоса побледнел как полотно и положил руки на плечи Марии, словно защищая дочь.

– Не надо,– прошептал Тэм Лин. Эль-Патрон сиял от восторга.

– Сегодня и мой день рождения тоже,– сказал Матт.– И я могу требовать все, что захочу. Разве не так, ми патрон?

– Так, мой маленький бойцовый петушок. Поцелуй его, девочка!

– Но он клон! – вскричал сенатор Мендоса.

– Он мой клон!

С Эль-Патрона мигом слетела вся праздничная веселость. Он потемнел и стал грозен, как дикий зверь, таящийся в ночи. Матту вспомнились слова, сказанные Тэмом Лином о своем хозяине: «Он рос все выше и выше, зеленел и зеленел, пока не затенил собой целый лес, но многие ветки у него перекручены». Матт был сам не рад, что затеял эту ссору, но отступать было уже поздно.

– Поцелуй его, Мария,– сказал сенатор Мендоса.– В первый и последний раз. Больше это не повторится. Я обещаю.

Сенатор, конечно же, не знал, что Мария уже не раз целовала Матта, точно так же, как целовала Моховичка и всех, кто ей нравился. Но Матт понимал, что сейчас совсем другой случай. Он ее унизил. Если бы о поцелуе ее попросил Том, никто бы не сказал и слова. Взрослым нравится, когда мальчики флиртуют со своими новиа...

Но Матт не мальчик. Он зверь.

Мария шагнула к Матту, больше не выказывая ни злости, ни упрямства Она стала похожа на Фелисию, покорно склонившуюся над своей тарелкой. Матту захотелось сказать: «Перестань. Я пошутил. Я понарошку», но было уже поздно. Эль-Патрон следил за ними, не скрывая радости, и Матт понимал, что сейчас идти на попятный будет себе дороже. Кто знает, какое наказание придумает старик для Марии, если она испортит ему развлечение?

Мария подалась вперед, и Матт почувствовал на щеке холодное прикосновение ее губ. Потом она бросилась к отцу и разразилась слезами. Сенатор взял ее на руки и, раздвигая толпу, двинулся прочь. Напряжение, сковавшее гостей, ослабло. Все заговорили одновременно – о чем угодно, только не о том, что произошло менее минуты назад. Но Матт чувствовал на себе их взгляды – гневные, полные укора, брезгливые...

От всех пережитых волнений Эль-Патрон очень устал. Он дал знак Тэму Лину и Простаку Дональду, те подхватили его и понесли. Когда Матт заметил это, коляска старика была уже на полпути к дому.

После ухода Эль-Патрона веселье разгорелось с новой силой, но с Маттом никто не заговаривал. Его словно не замечали. Побродив немного, он собрал свои скромные подарки, оставив аккумуляторный автомобиль на попечение слуг.

Матт направился в квартиру Селии, разложил на диване ее свитер и книгу Тэма Лина. Потом распаковал подарок Марии. Это была коробочка ирисок, которые она приготовила своими руками. Он знал это, потому что девочка не удержалась и выболтала ему секрет еще на прошлой неделе. Мария никогда не умела хранить тайны.

Матт знал, что Мария вечно припасает всякую всячину: поношенные рубашки, сломанные игрушки, бумагу, в которую заворачивают подарки. И ударяется в истерику, если хоть что-нибудь из ее сокровищ пропадает. Селия говорила, это оттого, что девочка лишилась матери, когда ей было всего пять лет. По ее словам, в один прекрасный день мать Марии просто ушла из дому и больше не вернулась. Никто не знал, куда она подевалась, а если и знал, то Марии не говорил. Когда Мария была маленькая, она думала, что ее мама потерялась в пустыне. По ночам она просыпалась в слезах, утверждала, что слышит мамин голос, но, разумеется, ей это только мерещилось. С тех пор, по словам Селии, у Марии и появилась привычка все запасать. Вот почему она никогда не выпускала Моховичка из виду, и вот почему щенок вырос таким трусишкой...

И вот Мария нарезала свою драгоценную оберточную бумагу на квадратики и завернула в них ириски! Глядя на них, Матт почувствовал себя последней свиньей. Ну почему, почему он не послушался, когда Тэм Лин просил его оставить Марию в покое?! Матт бережно закрыл коробку и отложил ее в сторону.

Селия задернула шторы. Как всегда, затеплила лампадку перед статуэткой Святой Девы Гвадалупской. В покоробленном от времени платье с дешевыми гипсовыми цветами у ног, Святая Дева выглядела весьма скромно, но Матт и не хотел, чтобы Она была другой. Он залез под одеяло и, пошарив, отыскал своего старого плюшевого мишку. Он бы скорее умер, чем признался Марии, что до сих пор спит с игрушкой.

12
Существо на кровати

Матт проснулся оттого, что в комнате было жарко и душно. Свеча перед статуэткой Святой Девы догорела, оставив после себя восковой запах, накрепко впитавшийся в занавески. Он распахнул окно и зажмурился от внезапно хлынувшего в комнату солнечного света. Утро было в разгаре. Селия уже ушла на работу.

Матт протер глаза, увидел на полке подарок Марии, и воспоминания о вчерашнем празднике вновь навалились на него во всей своей чудовищной отчетливости. Он знал, что должен помириться с девочкой, но в то же время прекрасно понимал, что та не сможет сразу простить его. Ей нужно время, чтобы остыть, успокоиться... Если пойти к ней прямо сейчас, она захлопнет дверь перед его носом.

Матт оделся и без удовольствия позавтракал обнаруженными в холодильнике остатками вчерашней пиццы. Квартира была пуста, в огороженном садике тоже никого не было, лишь щебетали птицы. Он спустился вниз и полил огород.

Следующий день после дня рождения Эль-Патрона всегда проходил в тягостном унынии. Никто, казалось, больше не вспоминал, чей он клон, и все его временное могущество рассеивалось как дым. Слуги снова переставали обращать на него внимание. Алакраны относились к нему как к комочку шерсти, отрыгнутому Моховичком на ковер.

Время тянулось мучительно медленно. Матт немножко поупражнялся на гитаре – этот талант он развивал в себе без помощи мистера Ортеги. Учитель музыки не мог возложить руки на гитарный гриф и поэтому не был способен улавливать ошибки. Потом Матт принялся читать книгу, подаренную Тэмом Лином. Телохранитель обожал книги о природе, хоть сам читал невыносимо медленно. У Матта уже была книжка о диких животных, о том, как разбивать лагерь, как читать карты, как выжить одному в пустыне... Тэм Лин хотел, чтобы Матт проштудировал их от корки до корки. Телохранитель регулярно брал мальчика в походы в горы Ахо и упорно тренировал его.

В принципе, Матту не полагалось заниматься ничем опасным для жизни. Ездить верхом ему разрешалось только на послушных лошадках, купаться только в присутствии телохранителя, лазать по канату – только если внизу лежала целая гора мягких матрасов. Любой синяк или порез незамедлительно излечивался с величайшей тщательностью.

Но раз в неделю Тэм Лин вывозил Матта на практические занятия. Они уходили из дома якобы для того, чтобы посетить атомную электростанцию Алакранов или опиумный завод – вонючую преисподнюю, полную лязга машин, где не смог бы выжить даже идиойд. Однако на полпути Тэм Лин поворачивал лошадей к горам.

Матт обожал эти походы. Эль-Патрона хватил бы инфаркт, узнай он, по каким крутым утесам карабкается его клон и сколько гремучих змей распугал он в расселинах между камнями. Во время этих нечастых вылазок Матт чувствовал себя сильным и по-настоящему свободным.

– Можно войти? – послышался робкий голос. Матт аж подпрыгнул. Погрузившись в сладкие грезы, он не заметил, как дверь в гостиную отворилась.

– Это я... Фелисия,– дрожащим голосом произнесла женщина, как будто не была до конца уверена в том, кто она такая.

«Ну и чудеса»,– подумал Матт. Фелисия никогда не проявляла к нему ни малейшего интереса.

– Что вам нужно? – спросил он.

– Я... подумала, что нужно... зайти.

Глаза жены мистера Алакрана были полуприкрыты набрякшими веками, как будто ей очень хотелось спать. Ее окутывал едва ощутимый аромат корицы.

– Зачем?

Матт понимал, что ведет себя грубо, но разве Алакраны когда-нибудь обращались с ним иначе? Кроме того, Фелисия непрестанно раскачивалась взад-вперед, и было в этом раскачивании что-то необъяснимо отталкивающее.

– Можно... сесть?

Матт пододвинул ей кресло – похоже, сама она была не в состоянии сделать это. Хотел было помочь сесть, но она его оттолкнула.

Ну конечно же, он ведь клон! Ему не положено касаться людей. Фелисия рухнула в кресло, и с минуту они пристально смотрели друг на друга.

– Ты хо... хо... хороший музыкант,– произнесла Фелисия, запинаясь, словно признание это стоило ей неимоверного труда.

– Откуда вы знаете?

Матт не припоминал, чтобы когда-нибудь играл в ее присутствии.

– Все... так говорят. Это... весьма неожиданно. У Эль-Патрона нет... музыкального дара.

– Он любит послушать,– сказал Матт.

Ему не нравилось, когда критикуют Эль-Патрона.

– Знаю... Раньше он слушал... меня...

Матту стало неловко. Выходило, что, начав играть на пианино, он лишил Фелисию той невеликой доли внимания, какую она получала от других.

– Когда-то я была... знаменитой пианисткой и... выступала с концертами.

– Я слышал, как вы играете.

– Слышал?! – Глаза Фелисии распахнулись чуть шире.– Ах да! В музыкальной комнате. Я была гораздо лучше... пока со мной... пока у меня...

– Не случился нервный срыв,– сухо закончил за нее Матт.

Запинающаяся речь женщины действовала ему на нервы.

– Но я пришла... не поэтому. Я хотела... хотела... Матт терпеливо ждал.

– ...помочь тебе,– закончила Фелисия.

Снова наступило молчание. Матт пытался сообразить, в какого рода помощи он, по ее мнению, нуждается.

– Ты очень... огорчил Марию... Она всю ночь плакала. Матт поморщился. Какое Фелисии до этого дело?

– Она хочет... увидеться с тобой.

– Ладно,– сказал Матт.

– Но она... разве ты не понимаешь? Отец не пустит ее... сюда. Ты должен сам...

– Должен что?

– Пойти к ней,– вскричала Фелисия с таким жаром, какого Матт от нее никак не ожидал.– Пойти сейчас же!

Этот всплеск энергии, казалось, полностью истощил ее силы. Ее голова поникла, глаза закрылись.

– У тебя нет чего-нибудь... выпить? – прошептала она.

– Селия не держит алкоголя,– ответил Матт – Позвать горничную?

– Не надо,– вздохнула Фелисия, собралась с силами и встала.– Мария ждет... тебя... в больнице. Это... очень важно.

С этими словами Фелисия направилась к двери и, как привидение, окутанная слабым ароматом корицы, побрела по коридору.

Больница была далеко не тем местом, куда Матт ходил особенно охотно. Это серое, лишенное окон здание располагалось поодаль от других построек усадьбы, посреди песчаного пустыря, поросшего густым сумахом, длинные лозы которого устилали землю ковром необычайно длинных и острых колючек, способных проткнуть даже ботинок.

Матт брел по пустырю. Серая коробка больницы дрожала в знойном мареве. В раскаленном воздухе витали странные, тревожащие душу ароматы. Матта насильно водили сюда дважды в год, чтобы сделать болезненные, унизительные анализы.

Он сел на ступеньку и проверил сандалии – не вонзились ли колючки. Мария, наверное, ждет его в приемном покое. Там было не так уж плохо – мягкие кресла, журналы, автомат для продажи прохладительных напитков... По лицу Матта катился пот, рубашка прилипла к телу. Он открыл дверь.

Мария сидела в кресле и держала на коленях раскрытый журнал. Ее глаза покраснели и припухли.

– Почему я вообще должна с тобой разговаривать?! – с ходу заявила она.

– Ты же сама меня позвала...– Матт прикусил язык. Ему хотелось помириться с девочкой, а не возобновлять ссору.– Ты это здорово придумала.

– Нет, это ты меня позвал! – возмутилась Мария.– Неужели не мог придумать место посимпатичнее? Здесь мурашки по коже бегают...

У Матта в голове тотчас же задребезжал тревожный звоночек.

– Я тебя не звал. Нет-нет, погоди! – вскричал он, видя что Мария сделала попытку встать.– Я очень хотел тебя увидеть! Я думаю... думаю... что на дне рождения вел себя как последняя свинья.

– Думаешь? – презрительно спросила Мария.

– Ну хорошо, я был последней свиньей! Но нечего было отбирать у меня подарок.

– А что мне еще оставалось делать? Подарок не принесет радости, если вручен в гневе...

Матт снова прикусил язык: сердитые слова так и рвались наружу.

– Это самый лучший подарок в моей жизни.

– Неужели?! Даже лучше, чем шикарная машина, которую тебе подарил Эль-Патрон?!

Матт сел рядом. Девочка отодвинулась как можно дальше.

– Мне очень понравилось, как ты завернула ириски.

– Знаешь, сколько времени я решала, какую бумагу выбрать? – голос Марии задрожал.– А ты их развернешь и выбросишь...

– Не выброшу,– пообещал Матт.– Я их разглажу и буду хранить всю жизнь.

На это Мария ничего не сказала. Просто сидела, глядя себе на руки. Матт придвинулся немножко поближе. Честно говоря, ему до ужаса нравилось, когда она его целовала, пусть даже она целует Моховичка в тысячу раз чаще. А вот он еще никогда ее не целовал, но можно попробовать сейчас, для начала...

– Отлично. Вы оба здесь!

Матт вздрогнул – в дверях стоял Том.

– Как ты нас нашел? – прорычал он.

– Как же ему не знать, где мы? Ведь это ты попросил его привести меня сюда,– сказала Мария.

– Не говори глупостей,– сказал Матт. Наконец-то у него в голове начала вырисовываться

складная картина происходящего. Том сделал вид, что передает Марии его, Матта, послание, а Фелисия то же самое – только с точностью до наоборот – проделала с Маттом. Наверняка они сговорились! Матт никогда не считал Фелисию способной на подлость, но, видимо, он плохо ее знал.

– Я тут подумал, что вы были бы рады кое-что увидеть,– сказал Том.

Его лицо было открытым и приветливым. Синие глаза блестели, как у невинного младенца. У Матта руки чесались вывалять его в сумаховых колючках.

– Здесь? – с сомнением спросила Мария.

– Это как Хеллоуин, только в сто раз круче. Самое мерзкое и уродливое существо – такого вы еще не видали. Спорим, вы оба наложите в штаны.

– Я видала такое, от чего у тебя глаза бы повылазили,– презрительно фыркнула Мария.– Тэм Лин показывал мне, как ловить скорпионов, а однажды пустил тарантула погулять у меня по руке.

Матт подивился храбрости девочки. Тэм Лин показывал ему то же самое, и с Маттом едва не случилось именно то, о чем предупреждал Том.

– Это куда хуже,– настаивал Том.– Помнишь тот Хеллоуин, когда ты думала, что за дверью ходит чупакабра, а Матт подложил тебе в кровать куриные потроха?

– Ничего я не клал! Это сделал ты! – вскричал Матт.

– Ты угодила в них прямо рукой,– продолжал Том, будто не слыша Матта.– И визжала так, что чуть не оглохла.

– Это было так гадко. Мария поморщилась.

– Это сделал не я! – повторил Матт.

– Так вот, это гораздо гаже,– ухмыльнулся Том.– Боюсь только, что у вас, извините за выражение, кишка тонка...

– Она не хочет! – воскликнул Матт.

– Не решай за меня, чего я хочу, а чего нет! Мария упрямо насупилась, и у Матта упало сердце.

Он прекрасно видел, что Том замышляет какую-то гнусность, только не понимал какую.

– Пойдем отсюда. От него одни неприятности. Матт попытался взять Марию за руку, но девочка сердито вырвалась.

– Слышите?

Том открыл дверь, ведущую из приемного покоя в глубь больницы. У Матта засосало под ложечкой. Слишком хорошо он помнил некоторые из этих палат.

Лицо Тома сияло от радости. Именно в такие моменты он был всего опаснее. Как говаривал Тэм Лин, если не знаешь Тома, можно подумать, что он – ангел, несущий тебе ключи от врат небесных. Но Матт знал Тома очень, даже чересчур хорошо...

Издалека послышался жалобный стон. Он то замирал, то снова разрастался...

– Это что – кошка? – спросила Мария.

«Если да, то она не просит молока»,– подумал Матт.

В этом стоне-мяуканье слышались такой ужас и отчаяние, что волосы вставали дыбом на голове. На этот раз он все-таки схватил Марию за руку.

– Здесь проводят опыты на кошках! – вскричала девочка.– Пошли! Помогите мне спасти их!

– Давай сначала спросим разрешения,– возразил Матт.

Ему ужасно не хотелось входить в эту дверь.

– Какое разрешение?! – бушевала Мария.—Ты что, не понимаешь? Взрослые не видят в таких опытах ничего плохого. Надо унести кошек – папа мне поможет,– и врачи даже не узнают, куда они подевались.

– Они достанут других...

Звук раздавался снова и снова: у Матта от него мороз подирал по коже.

– Так всегда говорят, когда не хотят ничего делать! Не надо никому помогать! Они всегда найдут новых нелегалов, чтобы обратить в рабство, или новых бедняков, чтобы морить голодом, или новых кошек для опытов!

Мария распалялась все больше и больше.

– Давай сначала поговорим с твоим папой...– снова попытался уговорить ее Матт. ,

– Не могу больше ни секунды слушать, как мучается эта кошка! Вы идете со мной или нет? Если нет, я пойду одна!

– Я пойду,– сказал Том.

Это решило дело. Матт не мог допустить, чтобы Мария пошла с Томом и увидела те ужасы, которые он для нее приготовил, одна.

Мария стремительно зашагала по коридору, но постепенно сбавила шаг. Крики звучали все ближе и отчетливее. Матт держал девочку за руку. Рука у нее была влажная и холодная, но и у него, наверное, такая же. Звук уже не так сильно походил на кошачье мяуканье. Он вообще ни на что не походил, но в нем, несомненно, сквозила страшная боль. Он то поднимался до пронзительного визга, то затихал, переходя в жалобный стон, как будто существо, издававшее эти звуки, смертельно устало.

Дети подошли к двери. Она была закрыта, и Матт малодушно понадеялся, что заперта.

Однако заперта она не была!

Том распахнул дверь. Матт не сразу понял, что за существо лежит перед ним на кровати. Оно выкатывало глаза и беспомощно билось в ремнях, опутывавших его тело. Когда оно увидело детей, его рот широко распахнулся и из него исторгся чудовищный вопль. Оно вопило, пока в легких не кончился воздух, потом стало громко хрипеть, пока не иссякли силы, и осталось беспомощно лежать, тяжело дыша и корчась.

– Это мальчик,– прошептала Мария.

Это и вправду был мальчик. Только в первый миг Матт принял его за какого-то зверька, таким диким и страшным было его лицо, одутловатое и серое, словно плохо пропеченное тесто, с нечистой кожей и грязными рыжими волосами, торчащими во все стороны, будто колючки у ежа. Можно было подумать, что он никогда не бывал на солнце, а руки, ремнями прижатые к туловищу, были скрючены, как птичьи когти. Одет он был в некогда зеленую, а теперь перепачканную чем-то невообразимо гадким больничную пижаму. Но страшнее всего была энергия, бушующая в этом связанном теле. Существо ни на мгновение не переставало извиваться и дергаться. Казалось, у него под кожей ползают тысячи невидимых змей и от этого его руки и ноги корчатся в непрестанной битве за свободу.

– Это не мальчик,– презрительно бросил Том.– Это клон.

Матт пошатнулся, как будто его ударили в живот. Он никогда в жизни не видел других клонов. Только чувствовал на себе людскую ненависть к подобным существам. Ее он не понимал, потому что если клоны – домашние животные наподобие кошек и собак, то почему люди не любят их как своих питомцев? Он давно смирился с мыслью, что он такой же зверек, только очень умный.