Текст книги "Дом скорпиона"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

25
Фермерский патруль

Матт шел обратно к оазису, и у него отчаянно кружилась голова. За такое короткое время произошло столько разных событий! Весь его мир в одночасье встал на дыбы, перевернулся вверх тормашками и рассыпался, словно сложенный из пластмассовых кубиков. От маленького походного костерка веяло невыносимым одиночеством. Матт подбросил в огонь веток, сразу же забеспокоился, вдруг увидит фермерский патруль, и вытащил часть дров обратно. Потом ему стало страшно – а что, если ночью на водопой придут дикие звери?! Койоты заглянут наверняка, а может, даже рысь. Ягуар вряд ли заявится, но Тэм Лин говорил, что видел здесь одного. Матт снова разложил костер поярче.

В сундуке он отыскал вяленое мясо и сушеные яблоки. Страшно хотелось есть – с самого утра, со свадьбы, во рту у него не было ничего, кроме Эль-Патронова печенья. От еды настроение немного улучшилось, и вскоре Матт, придвинувшись поближе к пышущему жаром костру, уже изучал карту. Это было все равно что читать роман, полный увлекательных приключений. Тэм Лин отметил маршрут красной ручкой и снабдил его комментариями, составленными в его специфическом стиле: «Сдесь гримучие змеи» или «Под деривом видил мидведя». На десерт Матт съел горсть арахиса и шоколадный батончик.

Матт положил рюкзак в сундук и на большом плоском камне раскатал спальный мешок. Лучше держаться подальше от мест, где «под деривом» можно встретить «мидведя». Матт лег и стал смотреть на звезды.

Было странно и страшновато лежать на земле без крыши над головой. Небо было такое черное, а звезды такие яркие, и их было ужасно много. Матт словно оторвался от земли и поплыл куда-то далеко-далеко. Если он не ухватится за ветку дерева, то его унесет в эту бездну, полную ярких, бессердечных огней.

Матт встал и привязал спальный мешок веревкой к дереву. Пусть это глупо, но лишняя осторожность никогда не помешает. Селия как-то рассказывала ему, что индейцы в ее родной деревне носили специальные амулеты, чтобы небо случайно не унесло их к себе. Наверное, они знали что-то такое, чего люди, живущие в домах, не понимают.

Измученный событиями минувшего дня, Матт уснул мгновенно и спал крепко, без сновидений. Перед самым рассветом он проснулся оттого, что в воздухе что-то завибрировало – то ли звук, то ли нет. Матт сел и схватился за веревку. Земля коротко содрогнулась и затихла. С дерева вспорхнули два ворона и, громко каркая, полетели прочь. Койот, заглянувший в оазис напиться, настороженно поднял морду. С его челюстей капала вода.

Матт прислушался. Звук – если это и вправду был звук – исходил со всех сторон. Такого на его памяти еще не бывало. Вороны, переругиваясь, уселись обратно на дерево, койот скрылся среди камней.

Матт вылез из спального мешка, достал из рюкзака зажигалку и разжег костер. Вокруг сундука виднелись следы: ночью койоты пытались перегрызть металлический замок.

Наскоро позавтракав, он наполнил водой столько бутылок, сколько мог унести, и положил в каждую по две таблетки йода. Когда он в прошлый раз напился воды из пруда, то тяжело заболел. Теперь-то он понял, что это был мышьяк, но береженого, как говорится, бог бережет.

«Как там Селия?» – подумал он.

Хорошо ли ее кормят на конюшне? Наверное, если из года в год изображать из себя зомби, это еще хуже, чем быть зомби на самом деле...

«Попрошу Эсперансу, пусть ее спасет»,– решил он.

Сейчас, когда пришло время трогаться в путь, Матт поймал себя на том, что всячески оттягивает этот момент. Он дважды проверил и перепроверил свои запасы. Положил в рюкзак книгу, прикинул вес и вытащил ее обратно. Солнце уже стояло довольно высоко, хотя долина еще была полна теней.

«Неплохо было бы провести здесь еще одну ночь»,– подумал он.

Но после смерти Эль-Патрона в оазисе стало небезопасно.

Матт забросил рюкзак за плечи, привязал к поясу бутылки с водой и отправился в путь. Он пойдет не оглядываясь, совсем как Тэм Лин. Начало пути было легким. Матт ходил по этой тропе много раз. Однако вскоре он добрался до каньона, заросшего густым кустарником. Пришлось продираться напролом. Пыль, осевшая на листьях, покрыла мальчика с головы до ног, набилась в легкие. Он сел передохнуть в сухом русле, отдышался. А ведь прошел всего один час! Если остаток пути будет таким же, он доберется до Ацтлана через месяц.

Матт покопался в рюкзаке и в боковом кармане отыскал ингалятор. Живительное облачко целительного снадобья обволокло пересохшее горло, принесло облегчение измученным легким. Нашел он и грозное на вид мачете в кожаных ножнах.

«Мог бы сберечь много сил, если бы посмотрел сразу»,– подумал он.

Отдохнув, Матт принялся прорубать себе дорогу через кусты. Ему доставляло свирепую радость разделываться с растениями, которые все утро царапали ему лицо и руки.

Добравшись до конца долины, он уперся в высокий гранитный обрыв. Матт сверился с картой. Красная линия вела на вершину. Он никогда еще не взбирался так высоко. Матт поискал другую дорогу, но корявый комментарий был категорически беспрекословен: «Путьтолько сдесь. Ты справится»,– писал Тэм Лин. Матт долго смотрел на пыльные кусты, обрамлявшие невообразимо далекую вершину. У него закружилась голова. Хорошо еще, что не придется толкать перед собой Селию...

Матт переползал от трещины к трещине, от уступа к уступу, пока ноги не начали подкашиваться от усталости. В какую-то минуту – на полпути наверх – ему показалось, что больше он не сможет сдвинуться ни на дюйм.

Он вцепился в гранитный выступ и обреченно подумал: сколько он сможет так простоять, прежде чем пальцы разожмутся сами собой? Тогда он упадет на острые камни. И умрет. С тем же успехом можно было сдаться врачам – пусть вырежут у него сердце. Какая-то тень на мгновение закрыла собой солнце, улетела и снова вернулась.

Над голым обрывом посреди бесплодной пустыни только одно существо может отбрасывать тень. Это парящий в небе стервятник. Матта захлестнула бешеная ярость. Она поднялась откуда-то из самой глубины души, словно лава в жерле вулкана. Как по волшебству, исчезли куда-то усталость и страх, осталось только яростное желание выжить. Он снова принялся карабкаться – от выбоины к выбоине, от ступеньки к ступеньке, пока наконец, задыхаясь, не вполз на вершину и не остался лежать там без сил, сам дивясь свершенному подвигу.

Матт поднял глаза на слепящее голубое небо и услышал, как, захлопав крыльями, развернулась на лету громадная птица. «Я победил тебя, мерзкий стервятник!» – крикнул Матт и улыбнулся. Эти слова прозвучали точь-в-точь как у Эль-Патрона.

Матт отпраздновал победу бутылкой воды и пачкой печенья. Швырнул камнем в стервятника. Судя по карте, он прошел уже пять миль, и осталось еще примерно столько же. Солнце клонилось к западу, так что, наверное, до темноты он к границе не успеет. Впрочем, Матта это не особо тревожило. Еды у него достаточно, а после успешного покорения утеса настроение было прекрасным.

Он пошел вдоль гребня хребта. Идти стало намного легче, а внизу открывался чудесный вид. Тэм Лин положил ему в рюкзак небольшой бинокль, и Матт часто останавливался, чтобы посмотреть на Опиум. Вид на Ацтлан все еще загораживали горы.

Матт видел длинные, ровные маковые поля и даже крошечные коричневые крапинки, которые могли быть группами работающих идиойдов. Он видел водоочистительную станцию и хранилища для провизии и удобрений. В самом центре ослепительно зеленого лоскутка краснела черепичная крыша Большого дома. У Матта засосало под ложечкой: это была скорбь.

И тогда, на вершине хребта Ахо, Матт дал волю слезам. Он плакал о Селии, запертой на конюшне, и о Тэме Лине, тоже запертом, но по-другому. Ни слезинки не уронил он об Алакранах и их добровольных рабынях Фелисии, Фани и Эмилии. Однако горько оплакал Эль-Патрона, который меньше всех остальных заслуживал жалости, но был ему ближе всех на свете.

Он не мог отделаться от странного ощущения, будто Эль-Патрон все еще жив. Хотя в каком-то смысле так оно и было. Потому что остался жить он, Матт, а пока на свете существует Матт, Эль-Патрон не исчезнет из этого мира.

Матт заночевал на вершине хребта. Недавние дожди заполнили водой впадинки между камнями, и в каждой расщелине зеленела медвежья трава. Там, где ветер нанес немного почвы, распустила свои оранжевые цветы пустынная мальва, и повсюду над поздно цветущими каменными розами оглушительно жужжали пчелы.

Пустыня была полна жизни. Бесчисленные зверушки сновали, летали, копали норы, грызли траву, перекликались... Из невидимых впадин с водой квакали лягушки. Заметив парящего в небе полосатого ястреба, пронзительно заверещала кустарниковая белка. Пересмешник уселся на ветку мескитового дерева и исполнил все песни, какие Матт уже слышал, а в придачу сочинил кое-что новенькое. В предзакатном солнце паслись среди кустов белохвостые олени. Крупный самец потерся рогами о дерево: может, для того, чтобы заточить их, а может, они у него просто чесались – Матт не знал. Высоко задрав хвосты и уткнувшись в землю длинными гибкими носами, деловито промчалась стайка коати. Матту не было страшно, хотя такого изобилия животных он не видел даже во время прогулок с Тэмом Лином.

Но сильнее всего поразила Матта музыка дикой природы. Примерно так же действовала на него игра на пианино, когда мальчику становилось страшно и одиноко. Музыка уносила его в другой мир, полный дивной красоты, и в этом мире его не могли настигнуть ни разочарование, ни ненависть, ни смерть.

Он долго стоял, глядя на далекие огни Опиума. Огней было не много. Большой дом окружало море непроглядной мглы. Фабрики, склады и бараки для идиойдов скрывались в темноте. Воздух был неподвижен – наверное, сегодня идиойдов выгнали спать в поле... С далекой равнины не доносилось ни звука. Казалось, что внизу расстилается не настоящий пейзаж, а искусно нарисованная картина. Неподалеку заухала сова, неумолчно стрекотали цикады. В горах было темнее, чем на равнине, но они были настоящими, живыми.

Матт хорошо выспался и наутро чувствовал себя сильным и отдохнувшим. Опиум скрывался в белесой дымке, как часто бывало осенью. Внизу не было видно ничего, кроме густого тумана, стелющегося до самого горизонта.

Последний раз взглянув на карту, Матт пошел по тропе. Она вилась то вверх, то вниз, постепенно поднимаясь к перевалу между двумя вершинами. Неожиданно с одного из высокогорных лугов послышался стук, как будто кто-то ударил битой по бейсбольному мячу. Странный звук повторялся снова и снова. Кто может играть в бейсбол здесь, в горах, где вместо зрителей – только ястребы да стервятники?!

Матт подошел поближе. Теперь звук стал похож на треск спелых арбузов, если их хорошенько стукнуть друг о друга. Матт осторожно выглянул из-за куста и увидел двух горных баранов. Они бодались, будто пара фермерских грузовиков: сталкивались лбами, отскакивали и трусили в разные стороны. Потом разгонялись и сталкивались снова. Неподалеку среди камней паслось несколько самок. Они даже не смотрели на самцов, словно происходящее их совершенно не касалось. Матт громко рассмеялся. Бараны тут же кинулись врассыпную, громадными прыжками перескакивая с камня на камень.

Приближаясь к расщелине на вершине горы, Матт услышал еще один непонятный звук. Он был похож на треск дров в печи у Селии. Шум раздавался все громче, и вскоре Матт начал выделять из него отдельные звуки: рокот машин, рев автомобильных сигналов и даже – трудно поверить! – музыку.

Миновав перевал, он словно попал в другой мир. Внизу лежали все те же безмятежные горы, где над зелеными долинами среди скалистых отрогов бесшумно парили ястребы. Но за горами бурлила сумятица заводов и небоскребов. Паутинки шоссейных дорог тянулись не только по земле, но и широкими спиралями взлетали к высоченным зданиям. В воздухе сновали тучи гравилетов. Дома тянулись, насколько хватало глаз, но видно было недалеко, потому что горизонт терялся в грязной коричневой дымке. Именно отсюда доносились гул, лязг и грохот. Матт сел на тропу и крепко задумался.

Так вот, значит, какой он – Ацтлан. Такого Матт и представить себе не мог. Все свои знания он почерпнул из рассказов Селии о макиладорас и воспоминаний Эль-Патрона о Дуранго вперемешку с эпизодами из фильмов об Эль-Латиго Негро. Получался причудливый коктейль из фабрик, полуразрушенных хибар и сказочных ранчо, которыми правят злые богачи-ранчеро, имеющие красавиц дочерей.

Солнце поднялось уже высоко. Матт достал из рюкзака шляпу, заботливо положенную Тэмом Лином, и нахлобучил на голову.

«Как могут люди жить среди такого шума? – подумал он.– Как они могут дышать таким воздухом?»

Насколько он видел, никакой изгороди на границе не было, лишь торчала вереница покосившихся столбов, когда-то поддерживавших забор, да пламенели ядовито-желтым громадные знаки с грозными надписями: «ОПАСНО! РАДИОАКТИВНОСТЬ!» Со стороны Опиума приграничные земли были пусты.

Матт вернулся на луг, где недавно бодались горные бараны. Позавтракал вяленым мясом и сыром. Здесь оставаться нельзя. Дождливый сезон в горах Ахо длился недолго, и Матт хорошо знал, что маленькие лягушачьи лужицы скоро пересохнут.

О возвращении в особняк не могло быть и речи. Единственный путь лежал к границе Ацтлана.

«Ты сможешь»,– будто наяву услышал он голос Тэма Лина.

«Наверное, придется»,– подумал Матт и окинул прощальным взглядом тихий луг, белые перышки медвежьей травы и веселых воробьев на деревьях.

Там, где песчаные склоны круто уходили вниз, он просто катился кубарем. Добравшись до подножия, Матт изнемогал от жары и пыли. Все тело чесалось от острых кактусовых колючек, которых он нахватал по дороге. Матт присел в тени на камень и допил последний глоток воды.

Вытащить колючки у него не получилось – стоило их подцепить, как они уходили в кожу еще глубже. А где-то по дороге он порвал штаны и лямку от рюкзака.

Матт осмотрел границу в бинокль. На вид приграничная зона была такой же непривлекательной, как и на слух. Длинные шеренги заводов выплевывали в воздух густые клубы дыма. Перед ними, возле самой границы, тянулся непроходимый бурелом из покореженной техники и громадных ржавых баков, из которых на землю сочилась какая-то густая жижа. Узкая полоска земли между свалкой и линией покосившихся столбов пестрела большими черными лужами. Потом поле зрения ему загородил какой-то объект.

Матт подкрутил объектив. Это был человек верхом на лошади. Фермерский патруль! Поведя биноклем, Матт увидел еще нескольких всадников.

Матт вжался в скалы. Наверное, после отпевания Эль-Патрона фермерский патруль вернулся к своим обязанностям. Заметили ли они, как он спускался с гор? Матт боялся шелохнуться. И на месте оставаться тоже боялся. К счастью, расселина, в которой он прятался, была достаточно глубокой. Проведя в страхе полчаса, он решил, что фермерский патруль ничего не заметил. А может, они просто решили подождать, пока жажда не выгонит его из укрытия. Матту и вправду хотелось пить, хотелось очень сильно. С тех пор как он осушил свою последнюю бутылку, прошло уже много часов.

Всего он насчитал шестерых патрульных. Они медленно разъезжали взад и вперед. Граница ни на миг не оставалась без присмотра – о том, чтобы незаметно преодолеть оставшиеся несколько сот метров к свободе, не могло быть и речи. Солнце клонилось к западу. Тени стали длиннее. Чтобы перебить жажду, Матт сосал камушек.

Солнце село. Сгустилась ночная тьма. Небо на востоке стало бледно-голубым вверху и грязно-серым снизу, лишь узкая розоватая полоска сияла там, где последние лучи солнца пронизывали дымный воздух. Внезапно разразилась суматоха. Несколько человек выскочили из нагромождений металлического хлама и стремглав бросились к границе. Едва они пересекли линию столбов, оглушительно взвыли сирены. Патрульные пришпорили лошадей и ринулись им наперерез.

В тот же миг Матт выбрался из своего убежища и со всех ног помчался в противоположную сторону. На раздумья времени не было: такой случай упустить нельзя! Он бежал через приграничную полосу и слышал крики и громкий треск, сопровождающийся яркими вспышками парализующих ружей. Однажды Матт видел это оружие на дне рождения Эль-Патрона и знал, что при попадании из такого ружья у человека останавливается сердце. Через несколько минут сердце (почти всегда) начинает биться снова, и тогда нелегала можно превратить в идиойда.

Матт услышал за спиной топот копыт, однако оборачиваться не стал: какая разница, сколько человек за ним гонится... Его единственный шанс – добежать до границы, и он скакал с камня на камень с проворством, которому позавидовали бы горные бараны. Стук копыт стремительно приближался. Матт обернулся и, широко размахнувшись, швырнул в голову лошади биноклем. Лошадь испуганно прянула в сторону, однако всадник выровнял животное и опять пустил его вскачь.

Спасительные столбы были уже совсем близко. Матт поднажал, но тут патрульный схватил его за рюкзак. Матт проворно расстегнул пряжку на поясе и выскользнул из лямок. По инерции он кубарем пролетел через границу, упал в одну из луж и, взметая фонтаны вонючих брызг, заскользил по маслянистой жиже.

Матт сел, торопливо протирая глаза. Патрульный развернул лошадь и ускакал. Мальчик поднялся на ноги и понял: ему не составит особого труда убедить ацтланцев, что он беженец. У него не осталось ни рюкзака, ни денег, и он был с ног до головы покрыт какой-то черной дрянью.

Ла вида нуэва [18]18
  Ла вида нуэва – новая жизнь (исп.)


[Закрыть]

26
Потерянные мальчишки

– Ке корахе! Ну и храбрец же этот мальчишка! – послышался чей-то голос.

Матт утер черную жижу, капавшую с волос, и обернулся: от груды разбитой техники и ржавых резервуаров к нему спешили двое мужчин в форменной одежде.

– Эй, пацан! Комо те льямас? Как тебя зовут? – спросил один из них.

На мгновение Матт растерялся. Называть настоящее имя, разумеется, было нельзя.

– М-Матт Ортега,– пробормотал он, позаимствовав фамилию у учителя музыки.

– Ты боец что надо! – восхитился пограничник.– Когда он схватил тебя за рюкзак, я уж было решил, тебе крышка. Твоя семья ушла сегодня вечером?

– Н-нет. Моя с-семья...

Возбуждение спало, за ним последовал неизбежный упадок сил. Матт обхватил себя руками. Зубы его выбивали мелкую дробь.

– Ладно,– добродушно сказал пограничник.– Можешь пока не объяснять. Ты и так напуган до полусмерти. Карай! Я и сам испугался, глядя на тебя. Заходи, помойся, перекуси.

Матт пошел за ним – осторожно ступая, чтобы не поскользнуться в грязи. Он был с ног до головы заляпан черной вонючей жижей, живот сводило после пережитых страхов.

Пограничники привели его в большую цементированную ванную, где вдоль стен тянулся длинный ряд душевых колонок. Ему вручили мочалку и кусок зеленого мыла.

– Чистое белье возьмешь в корзине...

«Как во сне»,– думал Матт, соскребая с себя грязь и нежась под струями горячей воды.

Он ужасно волновался, как его встретят в Ацтлане, но эти люди обращались с ним, будто с почетным гостем. И похоже, ничуть не удивились его появлению...

Помывшись, Матт подыскал себе спортивный костюм приятного темно-оливкового цвета, довольно неплохой на вид. Ткань была жесткая, как половая тряпка, но эта одежда поможет ему не выделяться среди остальных. В ней он сможет сойти за человека.

Когда Матт вышел из ванной, какой-то человек в черной униформе с эмблемой в виде пчелиного улья на рукаве усадил его за стол и дал тарелку фасоли с тортильями [19]19
  Тортильи – кукурузные или пшеничные лепешки.


[Закрыть].

– Спасибо. Вы очень любезны,– сказал Матт.

– Ого! Да у нас тут настоящий аристократ! – воскликнул один из пограничников.– Припомни-ка, Рауль, когда в последний раз кто-нибудь благодарил хранителя?

– Примерно когда Америка открыла Колумба,– сказал тот, кого назвали Раулем, и придвинул стул поближе.– Рассказывай, малый. Что ты делал на фронтьере [20]20
  Фронтьера – граница (исп.).


[Закрыть]?

Матт с набитым ртом старательно пересказал историю, которую заготовил для него Тэм Лин. Его родителей схватил фермерский патруль. Он испугался и побежал обратно через границу. Он хочет попасть в Сан-Луис.

– Да, не повезло тебе, парень. Ты родом из Сан-Луиса? – спросил Рауль.

– У меня там... друг,– не очень уверенно ответил Матт, раздумывая, как еще можно назвать Марию.

Рауль пожал плечами.

– А что ты умеешь делать?

Делать?! Матт смутился. Он знает, как управлять опиумной империей, но его собеседник ждет явно не этого.

– Я умею играть на пианино,– наконец выдавил он. Рауль расхохотался.

– Теперь я тоже верю, что ты настоящий аристократ,– сказал другой пограничник.

– Пойми нас правильно,– сказал Рауль, глядя на вытянувшееся лицо Матта.– Мы, конечно, любим музыку и всякое там искусство, но в новом Ацтлане на хобби, как бы тебе сказать, времени нет... Каждый должен вносить свой вклад во всеобщее благосостояние народа.

– Это тяжело, но справедливо,– подтвердил пограничник.

– Поэтому если у тебя есть какие-то специальные навыки, например балансировать магнитные катушки или управлять позитронным очистителем, будь добр, скажи.

«Позитронный очиститель,– в отчаянии подумал Матт.– Я даже не знаю, что это такое!» Он немножко помолчал.

– Я изучал очистку воды,– сказал он наконец.

Это было не совсем правдой. Матт несколько раз посещал водоочистительную станцию, но считал, что запомнил достаточно и сумеет обратить это себе на пользу.

– Эти установки полностью автоматизированы.– Пограничник пожал плечами.

– Погоди-ка,– перебил его Рауль.– У меня есть идея.

– Держи ее крепче, пока не убежала,– усмехнулся пограничник.

– Нет, я серьезно. На планктонной фабрике в Сан-Луисе всегда нужны рабочие руки. Это похоже на очистку воды. А парню как раз в те края и нужно...

Все сочли эту идею блестящей, и Матт (понятия не имевший, о чем идет речь) сказал, что очень хочет на планктонную фабрику. Как-никак она была в Сан-Луисе – а оттуда, по словам Тэма Лина, и до Санта-Клары рукой подать.

Матт переночевал в караулке у пограничников, а наутро Рауль отвел его в большое серое здание с высокими зарешеченными окнами.

– Тебе повезло, чико,– сказал он.– Завтра будет гравилет до Сан-Луиса.

Он отпер металлическую дверь, ведущую в тускло освещенный коридор. За столом возле другой двери – из непрозрачного ударопрочного стекла и тоже запертой – сидели двое пограничников. Они были увлечены игрой, которой Матт никогда раньше не видел.

Над столом прямо в воздухе висели крошечные человечки, деревья, дома и даже костерок с бурлящим котлом. Именно этот котел и огонь больше всего и заинтересовали Матта. Они были совсем как настоящие, он даже слышал, как шипит вода, выплескиваясь на угли. Примерно половина маленьких человечков были одеты в звериные шкуры и вооружены копьями. Другая половина носила монашеские рясы. На руках у пограничников были какие-то странные серебристые перчатки; тихонько шевеля пальцами, игроки передвигали фигурки, как шахматы на доске.

– Еще один до Сан-Луиса,– сказал Рауль. Пограничники нехотя оторвались от игры.

– Откуда появляются фигурки? – не удержался Матт.

– Ты что, парень, никогда голографических игр не видел?!

– Видел, конечно,– соврал Матт.

Меньше всего ему хотелось возбудить ненужные подозрения.

– А-а, понял,– сказал пограничник.– Ты никогда раньше не видел этой игры. Просто она очень старая. Только такие нам наше кротовое правительство и присылает...

– Не говори таких слов при мальчике,– укорил его Рауль.

– Прости,– сказал пограничник и снова сосредоточился на игре. Пошевелил пальцами, вместе с ними задвигались и крохотные человечки.– Смотри. Это людоеды, а это миссионеры. Задача людоедов – затолкать всех миссионеров в котел.

– А миссионеры? – спросил Матт.

– Они должны загнать людоедов в церковь, но сперва их нужно окрестить.

Матт, как завороженный, смотрел на крошечного миссионера. Тот поймал людоеда, пригнул его к земле и брызнул на голову водой. Вот, значит, что такое крещение...

– Круто,– восхитился Матт.

– Еще бы. Поиграешь в нее пару тысяч раз – еще не так запоешь.

Пограничник выключил игру и отпер стеклянную дверь.

– А почему у вас все двери заперты? – спросил Матт.

– Упорядоченное производство материальных благ жизненно необходимо для всеобщего благосостояния народа,– ответил Рауль.

«Что за чертовщина?!» – удивился Матт.

Но тут они вошли в комнату, полную мальчишек. Они сидели за столами и работали. При появлении Матта все побросали свои занятия и обратили на новичка любопытные взоры.

Матт никогда раньше не играл с детьми. Никогда не ходил в школу, не занимался спортом, не имел друзей-ровесников... кроме Марии, конечно. Первой реакцией большинства людей на его появление была неприкрытая ненависть. Поэтому, когда его впервые в жизни впихнули в толпу незнакомых мальчишек, ему показалось, будто его швырнули в бассейн с пираньями. Матт решил, что сейчас его будут обижать, и замер в стойке карате, которой научил его Тэм Лин.

Мальчишки, повскакав со своих стульчиков, обступили его плотным кольцом и затараторили все разом:

– Как тебя зовут? Куда тебя послали? У тебя деньги есть?

Рауль, возможно заметив странную позу Матта, осадил их:

– Орале, моррос. Спокойней, ребята. Его зовут Матт, и его нужно на время оставить в покое. Он только что потерял родителей в Стране грез.

Мальчишки послушно вернулись к столам, но все же продолжали с любопытством поглядывать на Матта. Один или двое даже улыбнулись ему, словно приглашая подойти поближе.

Матт остался стоять в дверях, а Рауль обошел комнату, оценивая работу мальчишек. Одни соединяли мелкие детали каких-то машин, другие плели сандалии из пластиковых ленточек. Третьи отмеривали разноцветные порошки, аккуратно пересыпали их в капсулы и отсчитывали готовые пилюли в стеклянные флаконы.

Рауль остановился возле рослого мальчишки, старательно натиравшего песком изогнутую деревяшку:

– У нас нет времени на хобби, Чачо. Упорядоченное производство материальных благ жизненно необходимо для всеобщего благосостояния народа.

– К кротам благосостояние народа,– вполголоса проворчал Чачо, как ни в чем не бывало продолжая шлифовать свою деревяшку.

Если Рауль и рассердился при этом ругательстве – а Матт ни секунды не сомневался, что это ругательство, хоть и не понял его смысла,– он этого ничем не показал. Просто отобрал у Чачо деревяшку.

– Внимательное отношение к благосостоянию нации – величайшая добродетель каждого гражданина.

– Да, правильно,– отозвался Чачо.

– Работа – это свобода. Свобода – это работа. Это тяжело, но справедливо.

– Тяжело, но справедливо,– хором пропели мальчишки.– Тяжело, но справедливо.

Они принялись отбивать ритм на столах, пели все громче и громче, входя в раж, пока наконец Рауль не воздел руки, восстанавливая порядок.

– Я рад видеть вас в столь прекрасном расположении духа,– улыбнулся он.– Вы можете считать меня нудным старым хранителем, но рано или поздно осознаете всю важность этих уроков.– Он вывел Матта на середину комнаты.– Этот мальчик поедет в Сан-Луис. Отнеситесь к нему с радушием, но не приставайте, если ему захочется побыть одному. Недавно он пережил тяжелую утрату.

Рауль удалился – вышел и запер за собой дверь. Почему этих мальчишек держат под замком?! И кто такие хранители? Матт слышал это слово уже второй раз...

Он обвел мальчишек настороженным взглядом. Оставшись без присмотра, те заметно снизили скорость работы. Эль-Патрон всегда говорил, что важно утвердить свой авторитет прежде, чем кто-нибудь поставит его под сомнение. Матт неторопливо подошел к столам, как будто это было его законное место.

– Хочешь к нам? – сказал маленький худенький мальчишка, делавший пилюли.

Матт пожал плечами.

– Мой тебе совет – сиди и отдыхай, пока можно,– сказал Чачо из противоположного угла.

Он плел сандалии из пластиковых ленточек. Матт неспешно подошел к его столу. Эль-Патрон говорил: никогда не выказывай тревоги или нужды. Люди всегда садятся на голову тем, кто встревожен или в чем-то нуждается.

– Это еще почему? – спросил Матт, глядя на спутанный клубок пластиковых полосок.

– Потому что завтра хранители засадят тебя за работу,– пояснил Чачо.

Это был рослый парень задиристого вида, со здоровенными ручищами. Его блестящие черные волосы были гладко зачесаны назад, словно утиные перья.

– Кажется, завтра я еду в Сан-Луис.

– Едешь, едешь. Мы с Фиделито вот тоже едем.– Чачо ткнул пальцем в худенького мальчишку. На вид тому было лет восемь, не больше.– Но не сомневайся, мы будем пахать как проклятые до посадки на кротовый гравилет, всю дорогу на кротовом гравилете и после высадки с кротового гравилета. Вот увидишь.

Матт немного побродил по комнате и понаблюдал за работой мальчишек. Потом сел рядом с Фиделито.

– Что это за пилюли? – поинтересовался он.

– Витамин Б,– охотно отозвался Фиделито.– Говорят, они полезны, но если съешь штук десять или двенадцать, заболеешь.

– Что за чушь! – воскликнул Чачо.– Какой идиот станет есть витаминки дюжинами?!

– Очень кушать хотелось,– ответил Фиделито. Матт ужаснулся.

– Ты хочешь сказать, вас здесь не кормят?!

– Кормят, конечно, если выполнишь задание. А я работаю слишком медленно.

– Но ты же маленький,– сказал Матт. Ему стало жалко наивного малыша.

– Ну и что? – Фиделито пожал тощими плечами.– Всем положено производить одинаково. Пока мы здесь, мы все равны.

– Это тяжело, но справедливо,– пропел Чачо с другого конца комнаты.

Остальные мальчишки живо подхватили припев и принялись стучать по столам. Голосили они до тех пор, пока раздавшийся из громкоговорителя голос не велел им умолкнуть.

– Ты видел, как схватили твоих родителей? – спросил Фиделито, когда шум утих.

– Каллате! Заткнись! Пусть сначала привыкнет,– наперебой зашикали на него мальчишки, но Матт поднял руку, требуя тишины.

К его несказанному удовольствию, мальчишки повиновались. Методы, которыми Эль-Патрон завоевывал власть, оказывались весьма действенными.

– Это произошло вчера утром,– заговорил он, сочиняя на ходу. Матт вспомнил толпу нелегалов, отвлекших внимание фермерского патруля.– Я увидел вспышку света, и папа закричал, чтобы я бежал обратно к границе. Я увидел, как мама упала, а потом патрульный схватил меня за рюкзак. Я выскользнул из лямок и убежал.

– Я знаю, что это была за вспышка,– сказал мальчишка с грустным лицом.– Это такое ружье, оно убивает наповал. Ми мама...

Голос его дрогнул, он замолчал на полуслове. Фиделито уронил голову на руки и разрыдался.

– Остальные что... тоже потеряли родителей?! – запинаясь, спросил Матт.

Он собирался поведать красочный рассказ о своем чудесном спасении, но теперь это показалось ему бессердечным.

– Да, все,– ответил Чачо.– Ты, наверно, еще не понял, куда попал. Это орфанаторио, детский дом. Теперь наша семья – государство. Вот почему возле границы дежурят пограничники. Они ловят детей тех болванов, которые решаются сбежать, и отдают их хранителям.