Текст книги "Дом скорпиона"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Тон-Тон дал Матту и Фиделито карманные фонарики, одеяла, чтобы укрыться от холода, и лимоны, чтобы не задохнуться от вони.

– Рио-Колорадо очень... гм... плохая,– сообщил он.– Она спрятана... гм... в трубу под дорогой, но все равно очень опасна. Держись от нее подальше, Фиделито,– предупредил он.– Будь осторожен, а не то я... гм...

– Вышибешь из меня мозги,– бодро закончил малыш.

– Еще как вышибу,– пообещал Тон-Тон.

35
Эль Диа де лос Муэртос

Шагать вниз по холму было сравнительно легко, но Матту все равно приходилось часто останавливаться и переводить дыхание. После пережитого прошлой ночью все тело болело, некоторые царапины воспалились. Он оглянулся на перевал, откуда им вслед мрачно смотрел Тон-Тон. Креветочный комбайн был едва различим в тени. Фиделито весело скакал и размахивал фонариком.

– Как ты думаешь, он меня видит?

– Конечно видит,– ответил Матт.

Иногда неугомонность Фиделито здорово действовала ему на нервы.

Они пошли дальше. Фиделито без конца расспрашивал, кого они увидят в конце пути, и Матт рассказал ему о Марии в монастыре Санта-Клара. Он не знал, как выглядит монастырь, но, чтобы развлечь малыша, выдумал подробное описание.

– Это замок на горе,– сочинял он.– По углам у него четыре башни с красными крышами. Каждое утро девочки поднимают в саду флаг.

– Как хранители? – немедленно спросил Фиделито.

– Да,– сказал Матт. Каждое утро хранители выстраивали мальчишек во дворе и поднимали над фабрикой флаг с изображением пчелиного улья. Мальчишки повторяли Пять правил добропорядочного гражданина и Четыре принципа правильного мышления, после чего брели в обеденную зону подкрепиться планктоном.– Только на этом флаге изображена Святая Дева Гвадалупская. Девочки поют «Буэнос диас пал ома бланка», ее любимую песню, а на завтрак едят поджаренный хлеб с медом.

Фиделито вздохнул.

Матту было интересно, очнулись ли хранители от своего наркотического сна. Или они уже мертвы, как Моховичок? Не арестуют ли Тон-Тона за убийство?

– У хранителей в корпусе есть вода? – спросил он.

– Флако сказал, они смогут напиться из унитазов,– ответил Фиделито.

«Тяжело, но справедливо»,– подумал Матт с мрачной улыбкой.

– Меня от этой вони тошнит,– пожаловался Фиделито.

Матт втянул ноздрями воздух. Зловоние нарастало постепенно, так что сперва он этого даже не заметил.

– Наверно, мы подошли к реке,– сказал он, ногтем поцарапал кожицу лимона и поднес его Фиделито к носу.– Вонь это не перебьет, но хоть не вырвет...

Откуда-то слева до них донеслось утробное бульканье, и Матт посветил фонариком. В гигантскую трубу стекала широкая лента черной воды. Она блестела и лоснилась, словно покрытая маслом; то тут, то там на поверхность выныривали какие-то странные гибкие силуэты, но их тут же затягивало обратно.

– Это рыбы? – шепнул Фиделито.

– Не думаю...– Фонарик Матта выхватил из темноты длинное, жирное на вид щупальце. Оно выпрыгнуло из воды и, бешено извиваясь, попыталось зацепиться за что-нибудь на берегу.– Наверно, поэтому Тон-Тон и велел нам держаться от реки подальше...

Щупальце проиграло бой и с тошнотворным хлюпаньем исчезло в трубе.

– Побежали,– взмолился малыш.

Земля у них под ногами слегка подрагивала – это река прокладывала себе путь под дорогой. От чудовищного зловония Матт едва не терял сознание.

«Дурной воздух. Дурной воздух»,– твердил он про себя.

Если они упадут здесь, их никто не спасет.

– Скорее! – шептал Матт, но на самом деле медленно шел именно он.

Фиделито скакал впереди, как маленькая обезьянка.

Дорога пошла вверх по склону. Легкий ветерок разогнал тошнотворную вонь, и Матт без сил рухнул на землю. Грудь его тяжело вздымалась. Он закашлялся, болезненно перехватило горло.

«Только не это,– в отчаянии подумал он.– Не хватает только приступа астмы!»

Болезнь не тревожила его с тех пор, как он покинул Опиум, но от речного зловония вернулась с новой силой. Он согнулся пополам, тщетно пытаясь наполнить легкие кислородом.

Фиделито торопливо поскреб лимон и сунул его Матту под нос.

– Нюхай! Нюхай! – кричал он.

Но лимон не помогал. От напряжения Матт обливался потом, но не мог сделать ни вдоха.

– Я пойду за помощью! – крикнул Фиделито ему на ухо, как будто Матт в придачу оглох.

«Стой, это опасно»,– хотел сказать Матт, но не сказал: может, оно и к лучшему, если малыш уйдет.

Все равно он, Матт, не сможет его защитить...

Матт не знал, сколько прошло времени. Окружающий мир словно сжался до размеров крохотного клочка пыльной дороги, на котором он отчаянно боролся за жизнь. Но тут чьи-то сильные руки подхватили его под мышки и подняли высоко в воздух. Около его лица возник ингалятор – ингалятор! Матт схватил спасительный прибор и с жадностью вдохнул живительное облачко. Приступ прошел как не бывало. Мир снова распахнулся вширь.

Над ним склонилось обветренное лицо, изрезанное глубокими морщинами.

– Смотри, Гуапо, кого нам принесла река,– сказала женщина.

Гуапо – имя это, как известно, означает «красавчик» – сидел на корточках у обочины. Он одарил Матта широкой, почти беззубой улыбкой. Ему было лет восемьдесят, не меньше.

– Неудачное место выбрал ты, парень, для купания... – сказала женщина. Потом добавила: – Я пошутила. В этой реке никто не купается. Она смертельная. Идти можешь?

Матт поднялся на ноги, пошатываясь, сделал на пробу несколько шагов и кивнул.

– Оставайся с нами,—сказала женщина.– Не думаю, что мама ждет тебя домой нынче вечером.

– Он беглый сирота. Видишь его форму? – сказал Гуапо.

– И эти лохмотья ты называешь формой? – расхохоталась женщина.– Не волнуйся, ниньо. Мы никому не расскажем. Мы любим хранителей не больше твоего.

– Чачо,– прошептал Матт.

– Малыш нам уже все рассказал,– успокоил его Гуапо.– Смотри, к нему уже летит «скорая помощь».

Он поднял руку, и Матт увидел в небе гравилет – под действием антигравитационного поля зашевелились волосы на голове. С трудом переставляя ноги, Матт побрел по дороге. С одной стороны его поддерживал Гуапо, с другой стороны – женщина, назвавшаяся Консуэлой. Матт шел словно во сне. Все вокруг казалось ненастоящим: темная дорога, звездное небо, старик со старухой, ведущие его куда-то.

Наконец они подошли к высокой ограде. Консуэла нажала на кнопку, вбок скользнула раздвижная дверь, и перед Маттом открылась картина настолько неожиданная, что он решил: все-таки это сон.

За оградой, по периметру обрамленной изящными акациями паловерде, насколько хватало глаз, тянулись могилы. Все они были украшены пальмовыми ветвями, цветами, фотографиями, статуэтками, сотнями мерцающих свечей. Свечи стояли в красных, синих, зеленых, желтых, пурпурных стаканах и казались осколками радуги, пляшущими над землей.

На многих надгробиях была еда: тортильи, миски с чили, бутылки с газировкой, фрукты, целые стада крохотных осликов, лошадок и свинок из теста или сахара. На большом каменном кресте, грациозно обвив лапы хвостом, сидел прелестный котенок с розовым сахарным носиком.

Среди могил сновали люди. Они вполголоса переговаривались.

– Где мы? – пробормотал Матт.

– На кладбище, чико,– сказала Консуэла.– Неужто никогда не бывал?!

«Не на таком»,– подумал Матт.

Алакранов хоронили в мраморном мавзолее недалеко от больницы. Он был величиной с целый дом и украшен бесчисленными ангелами, будто мотыльки слетевшимися на свет. Пройдя через парадную дверь, можно было увидеть что-то вроде комода с многочисленными ящичками. На каждом ящичке было написано имя почившего Алак-рана. Матт подозревал, что они выдвигаются, как ящики комода у него в комнате, где Селия хранила рубашки и носки, но, естественно, никогда этого не проверял.

Идиойдов же хоронили в братских могилах прямо в пустыне. Тэм Лин говорил, что место их упокоения неотличимо от обычной свалки, где закапывают мусор.

– Это похоже на...– Матт запнулся,– на праздник.

– А это и есть праздник,– воскликнул Фиделито, как чертик из табакерки выскакивая из-за надгробия, перед которым группа женщин распаковывали корзины для пикника.– Нам повезло! Мы попали сюда в Эль Диа де лос Муэртос, в День мертвых. Это мой любимый праздник в году!

Малыш с аппетитом жевал огромный сэндвич.

Матт ничего не понимал. Селия отмечала все праздники в календаре, но об этом никогда не упоминала. На Рождество она развешивала по всему дому носки, чтобы Санта-Клаус положил в них подарки, на Пасху красила яйца, на День благодарения жарила индейку, а в День святого Валентина пекла пирожные в форме сердечек. У нее были специальные обряды для Сан-Маттео, покровителя Матта, и для своей собственной Сайта-Сесилии. И конечно же, был день рождения Эль-Патрона. Но никогда, ни разу никому не приходило в голову устраивать праздник в честь смерти!

Среди бесчисленных могил Матт видел скульптуры скелетов. Скелеты играли на гитарах, танцевали или сидели за штурвалами пластиковых гравилетов. Мамы-скелеты выводили детей-скелетиков на прогулку. Невесты-скелеты выходили замуж за скелетов-женихов. Скелеты-собаки обнюхивали фонарные столбы, скелеты-лошади мчались галопом, неся на своих костлявых спинах Смерть с косой.

И вдруг Матт почувствовал запах. Высокая стена не пропускала мерзкую вонь с реки, но в воздухе стоял другой аромат, от которого у Матта тревожно сжалось сердце. На кладбище пахло Фелисией! Она будто воочию предстала перед ним, обдав мальчика тяжелым дыханием виски. У Матта закружилась голова. Он сел на землю.

– Тебе плохо?! – встревожился Фиделито.

– Гуапо, принеси еще один ингалятор, он у меня в сумке,– захлопотала Консуэла.

– Нет... нет... со мной все в порядке,– пробормотал Матт.– Просто запах... кое-что мне напомнил...

– Это всего лишь копаловый ладан, мы жжем его в честь мертвых,– пояснила Консуэла.– Наверное, он напомнил тебе маму или папу... Но не надо грустить. Сегодня мы радостно встретим их. Пусть они посмотрят, как мы живем, и отведают своих любимых лакомств.

– Они... едят? – Матт обвел взглядом груды лепешек, миски с чили, буханки хлеба, украшенные розовым сахаром.

– Не так, как мы, чико. Они любят нюхать,– сказала Консуэла.– Вот почему мы угощаем их блюдами с приятным запахом.

– Ми абуэлита говорила, что они возвращаются в облике голубок или мышек. Говорила, нельзя их прогонять, если они хотят есть,– сказал Фиделито.

– Это тоже правда. Консуэла обняла малыша.

Матту вспомнились Алакраны в своем огромном мраморном мавзолее. Может быть, Эль-Патрон тоже там – в самом верхнем ящичке, разумеется. Хотя нет, Селия говорила, что Эль-Патрон желает быть похороненным в подземной кладовой со всеми подарками, которые он получил за свои сто сорок восемь лет. Положат ли сегодня ему еды? Приготовила ли Селия тамалес и менудо? Наверное, нет, ведь Селия прячется в конюшнях, а мистер Алакран не положит и фасолинки, потому что ненавидит Эль-Патрона.

Матт сглотнул слезу.

– Разве можно праздновать смерть?

– Смерть – это часть нашей жизни,– тихо произнесла Консуэла.

– Ми абуэлита говорила, что не нужно бояться скелетов, потому что внутри тебя сидит твой собственный скелет,– сообщил Фиделито.

– Твоя бабушка – мудрая женщина,– сказала Консуэла.

– Я еду в город на фиесту.– Гуапо нацепил красивое черное сомбреро и повесил на плечо гитару.– Не подвезти ли вас куда-нибудь, ребятки?

Консуэла рассмеялась.

– Старый пройдоха! Тебе бы все за женщинами гоняться.

– Мне и гоняться-то не надо,– кокетливо ответил старик.

– Возвращайся в целости и сохранности, Гуапито. Не заставляй меня волноваться.

Она поцеловала брата в лоб.

– Что скажете, ребятки? Не хотите навестить Чачо? Он в больнице при монастыре Санта-Клара.

– Нам туда и нужно! – вскричал Фиделито.

– А как же хранители? – забеспокоился Матт.

– Когда в городе праздник, они стараются на улицах особо не показываться. Слишком уж много веселья. Впрочем, на всякий случай...– Консуэла извлекла из объемистой сумки пару масок.– Я приберегла их для своих внуков, ну да ладно – достану им что-нибудь еще.

Она пристроила маску на лицо Фиделито.

При виде безглазого черепа над худеньким тельцем Фиделито у Матта перехватило дыхание.

– Ты тоже надень,– поторопил его малыш. Матт не мог пошевелиться, не мог отвести глаз от нового «лица» Фиделито.

– А у меня своя есть. Гуапо тоже надел маску.

– Поверь, так тебе гораздо лучше,– заверила брата Консуэла.

Гуапо прошелся гоголем, черное сомбреро подпрыгивало над скуластым лицом черепа. Матт понял, что они стараются его подбодрить, но все равно дрожал от страха.

– Послушай, ми вида,– сказала Консуэла. Услышав это слово, Матт судорожно стиснул зубы.– Не знаю уж, чего плохого с тобой приключилось, но поверь, маска тебя укроет. В маскарадном костюме хранители тебя не тронут.

Матт понял, что женщина права, и весьма неохотно натянул маску на голову. Она облегла лицо, как вторая кожа, в ней были проделаны дырки для глаз, носа и рта. Его словно похоронили заживо, и пришлось снова бороться с приступом панического ужаса. Матт глубоко вздохнул, пытаясь отогнать страхи.

– Мучас грасиас [23]23
  Большое спасибо (исп.).


[Закрыть],– сказал он.

– Де нада [24]24
  Не за что (исп.).


[Закрыть],– ответила Консуэла.

36
Замок на холме

Шагая вслед за Гуапо, Матт заметил, что большинство могил усеяно золотистыми пушистыми цветами. Выйдя за ворота, он убедился, что и всю дорогу от кладбища устилает ковер ярких лепестков.

– Что это такое? – шепотом спросил он у Фиделито.

– Цветы семпасучиль. Они помогают мертвым найти дорогу домой.

Втаптывая в пыль нежные лепестки, Матт не мог отделаться от леденящей душу тревожной тоски.

У старика был собственный небольшой гравилет. Ему не сразу удалось поднять капризную машину в воздух.

– Чертова развалюха,– ворчал Гуапо, крутя рукоятки и нажимая кнопки.– Купил со скидкой. Наверняка под завязку набит электронами...

Наконец кладбище осталось позади; прямо по курсу показались первые городские дома. Ко всем дверям вели дорожки из золотистых лепестков. Матта поразило, как красивы эти дома. Они ничуть не походили на убогие хижины, которые он видел по телевизору. Все здания были построены из какого-то блестящего материала, отлитого в фантастические формы. Одни походили на сказочные дворцы, другие – на корабли или космические станции, третьи росли, как деревья, с витиеватыми балконами и садами на крышах.

Когда гравилет Гуапо пролетал мимо, в садах включались голографические картинки. Скелеты катались верхом на ракетах и играли в гольф, танцевали танго и бегали наперегонки. Вот по газону прошествовала скелетонская свадьба – все как полагается: со скелетом-священником и скелетами-свидетелями. Фиделито высунулся из окна и попытался потрогать их рукой.

Издалека доносилась музыка и треск фейерверков. Фиделито восторженно глядел на фонтаны красных и зеленых брызг, словно сказочные цветы распускающиеся в темном ночном небе. Вскоре дорогу запрудили толпы людей, спешащих на праздник, и Гуапо был вынужден сбросить скорость. На хорошем гравилете он поднялся бы повыше и летел над головами, сейчас же ему оставалось только яростно трубить в рожок и проталкиваться сквозь толпу. Но в вихре музыки и криков никто не обращал на его гудки ни малейшего внимания. Эта книга с сайта Dark Romance: http://darkromance.ucoz.ru/

Матт удивленно рассматривал людской поток. Никогда в жизни он не видел так много народу! Люди пели и танцевали. Сажали детей на плечи, чтобы те полюбовались на фейерверк, раскрасивший небеса, игриво танцевали перед гравилетом, вынуждая Гуапо ругаться себе под нос. А костюмы! У прилавков с разнообразной снедью толпились гориллы, ковбои и астронавты. Эль-Латиго Негро, щелкая кнутом, подгонял троицу инопланетян, выстроившихся перед ним в шеренгу. Ла-Льорона, держа в руке початую бутылку пива, вальсировала с чупакаброй. Но больше всего людей были одеты скелетами. Неожиданно Матт схватил Гуапо за плечо:

– Кто это?!

Старик равнодушно покосился на высокую фигуру в серебристо-черном костюме.

– Это... Это Король-Вампир из Страны грез...

Матт увидел вереницу идиойдов в одинаковых коричневых робах, с черепами вместо лиц, покорно следовавших за Эль-Патроном, ужасающе похожим на настоящего. Матт вжался в сиденье и глубоко вздохнул, пытаясь справиться с волнением. Его охватило сокрушающее чувство утраты, в котором не было никакого смысла. Если бы Эль-Патрон выжил, он, Матт, был бы уже мертв.

– Хранители,– прошептал Фиделито.

Матт увидел мрачную компанию. Стоя у обочины, они хмуро глядели на веселящихся людей, словно хотели сказать: «Все вы трутни, и когда придет зима, рабочие пчелы бросят вас умирать в снегу».

– Я им покажу карту мира,– заявил Фиделито, но Матт схватил малыша и силком усадил на место.

– А ну, ребятки, немедленно прекратите драться,– велел им Гуапо.– А то магнитные катушки перегреются...

Наконец они миновали места, где праздник бурлил вовсю. Остались позади карнавальные киоски и шумные толпы, развеялся запах пива и жареного мяса Они подлетели к подножию высокого холма. К его вершине тянулась красивая тихая аллея, обсаженная гранатовыми деревьями. Расставленные вдоль нее шары с горящим газом озаряли землю жарким белым сиянием.

– Гравилету здесь не подняться,– заявил Гуапо.– Но до вершины уже недалеко. Я весьма признателен сестрам из монастыря – после прошлой фиесты они меня слегка подштопали, а заодно прочли бесплатную лекцию о вреде алкоголя...

Старик ухмыльнулся.

Матту было жаль расставаться с ним. Он знал Гуапо и Консуэлу совсем недолго, но уже успел полюбить их. Он снял маску и помог разоблачиться Фиделито.

– Это здесь живет Мария? – спросил малыш, с любопытством вытягивая шею.

У Матта екнуло сердце. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Марию. Уже много недель он ни о чем другом не думал – только о том, как найдет ее. Но захочет ли она видеть его?! Матт знал, что всегда был низшим существом, а Мария не могла не прийти на помощь неудачнику. Неужели она дружила с ним только из жалости?!

Но раньше он был хоть и низшим, но все-таки красивым существом. А теперь его лицо покрыто ужасными прыщами, тело испещрено шрамами от трости Хорхе и воспаленными ссадинами, полученными на Костяном дворе. Одежда перемазана грязью. Вдобавок ко всему, от него за милю разит гнилыми креветками. Вдруг Мария испугается и захлопнет дверь у него перед носом?

– Да, она живет здесь,– сказал он.

– Интересно, и у них сегодня праздник? – спросил малыш.

«Мне бы тоже хотелось это знать», – подумал Матт медленно поднимаясь по гранатовой аллее.

Он представил себе девочек из монастыря все не бось в красивых нарядах, как подружки невесты на свадьбе Эмилии,– и попробовал расчесать волосы пятерней, ощутив на пальцах толстый слой песка и соли. Если судить по Фиделито – а малыш, по крайней мере, был по-детски миловиден,– оба они привлекательны, как пара шелудивых койотов.

– Это и правда замок,– благоговейно прошептал Фиделито.

Белоснежные башни монастыря горделиво возвышались над живой изгородью из бугенвиллеи, густо усеянной лиловыми и розовыми цветами. Там и тут – в траве, вдоль дорожек, даже на крыше и в воздухе над стенами – сияли яркие фонари. При ближайшем рассмотрении оказалось, что здание выстроено из того же блестящего материала, что и большинство домов в Сан-Луисе. Оно мерцало и переливалось, как шелк.

– На завтрак у них поджаренный хлеб с медом,– шептал Фиделито.– Как ты думаешь, нам дадут хоть капельку?

– Сперва нужно отыскать дверь,– сказал Матт.

Они шагали по мощеной дорожке вокруг здания. Высоко над их головами в стенах виднелись окна, но нигде не было ни единой двери.

– Должна же она хоть куда-нибудь привести,– пробормотал он.

В тот же миг, будто слова эти послужили сигналом, вспыхнул ослепительный свет и стена раздвинулась, словно кто-то невидимый поднял гигантский занавес. Сводчатые ворота вели в ярко освещенный внутренний двор. Матт глубоко вздохнул и положил руку Фиделито на плечо.

Малыш дрожал всем телом.

– Это волшебство? – прошептал он.

– Голограмма,– пояснил Матт.– Это часть системы безопасности. Издалека стены кажутся массивными, но как только зайдешь за проекторы,– он указал на камеры, хитроумно спрятанные в кронах деревьев,– голограмма исчезает.

– А это не опасно? Вдруг голограмма включится снова и мы окажемся заперты внутри?

Матт улыбнулся.

– Не бойся. Я уже видел такие вещи... там, где жил раньше.

Фиделито внимательно посмотрел на друга.

– Когда ты был зомби?

– Бог ты мой! – Матт чуть не споткнулся.– Неужели ты поверил этому вранью?!

– Нет, конечно,– ответил малыш, но Матт заметил, что он вздохнул с облегчением.

Матт провел цепляющегося за его руку Фиделито в сводчатые ворота. Миновав мраморную статую святого Франциска, кормящего голубей, они попали в длинный коридор. По нему деловито сновали медсестры и санитары с бинтами и медикаментами в руках. Вдоль стен выстроились кровати с ранеными, и, поскольку почти все больные были в маскарадных костюмах, казалось, будто на койках лежат скелеты.

– Что вы здесь делаете? – воскликнула запыхавшаяся медсестра, едва не налетев на мальчиков.

– Пожалуйста, помогите нам. Мы ищем Чачо,– сказал Матт.

– И Марию,– робко добавил Фиделито.

– Сегодня здесь целая сотня Марий,– сказала сестра.– Так с этой проклятой фиестой каждый год бывает! Люди напиваются и затевают драки. Давно пора запретить эти праздники... А Чачо...– Она запнулась и внимательно посмотрела на мальчиков.– Я знаю только одного Чачо. И он находится в палате интенсивной терапии. Вы, наверное, из того же детского дома?

– Может быть,– уклончиво ответил Матт. Медсестра понизила голос.

– Будьте осторожны. Повсюду снуют хранители. Похоже, на соляных разработках вспыхнул мятеж...

– Как себя чувствует Чачо? – спросил Матт.

– Неважно. Я проведу вас потайным путем.

Медсестра отперла дверь: за ней виднелся тускло освещенный коридор, отведенный, видимо, под склад – вдоль стен были сложены кипы постельного белья, стояли какие-то ящики.

– Я ведь и сама когда-то была сиротой,– сказала сестра.– До сих пор просыпаюсь в холодном поту, повторяя про себя Пять правил добропорядочного гражданина и Четыре принципа правильного мышления.

Миновав несколько поворотов, они вышли в другой коридор, пошире и не такой мрачный.

– Это крыло для выздоравливающих,– пояснила сестра.– Здесь лежат пациенты, задержавшиеся у нас на долго. Чачо – в последней палате справа. Если он спит, не будите.

Сестра попрощалась с ними и заспешила по своим делам.

Из конца коридора доносились голоса.

– Чачо! – завопил Фиделито и бросился бежать.

– Не буди его! – крикнул Матт, припуская следом.

Он влетел в дальнюю палату и остановился как вкопанный: сколько бы малыш ни шумел, это не имело ни малейшего значения, потому что люди в палате кричали еще громче. Возле кровати столпились несколько сестер: они не подпускали к койке двоих хранителей, а возле них на полу, словно мешок картошки, лежал связанный по рукам и ногам Тон-Тон.

– Бегите! – одними губами прошептал Тон-Тон, увидев друзей.

– Если вы тронете его, он умрет,– вскричала одна из сестер.

– Мы сделаем все, что сочтем нужным, сестра Инее, – прорычал хранитель.

Матт тотчас же узнал голос Карлоса. Вторым хранителем, с рукой на перевязи, был Хорхе

– Этот мальчишка покушался на убийство. Вы понимаете? – сказал Карлос.

– Я понимаю, что у вас, господа, задета гордость,– ответила сестра Инее– Однако, насколько я знаю, от уязвленной гордости еще никто не умирал. А если вы тронете Чачо, он умрет. И это уже будет настоящим убийством. Я этого не допущу!

– Тогда мы заберем его без вашего разрешения,– заявил Карлос.

Сестра Инее побледнела, но не отступила ни на шаг.

– Только через мой труп,– сказала она.

– И через наш,– добавил Матт. Хранители обернулись.

– Ах ты, проклятый аристократишка! – заорал Хорхе и попытался схватить Матта за шиворот, но споткнулся и упал на Тон-Тона.

Тот сразу же пихнул Хорхе головой в живот.

– Стойте! Стойте! – закричала сестра Инее– Это монастырь. Здесь нельзя прибегать к насилию!

– Скажите это им! – закричал Матт, пытаясь подсечь Карлоса под ноги.

Он прекрасно понимал, что особых шансов справиться с хранителями у них нет. Матт очень ослаб после выпавших на его долю невзгод, а кроме того, взрослый мужчина был на добрых пятьдесят фунтов тяжелее его. Но Матту до смерти надоело убегать и прятаться. Он так легко не сдастся! Хранители – толстые жабы, которых Тэм Лин не раздумывая стер бы в порошок. В ушах у Матта зашумела кровь.

– Прекратите сейчас же! – послышался повелительный голос.

Красный туман, окутавший разум мальчика, мигом рассеялся. Он почувствовал, что хватка Карлоса ослабла, и упал на колени. Фиделито тихонечко всхлипывал.

– Это позор! – звенел голос.

Матт поднял глаза. Не будь ситуация столь чудовищной, картина показалась бы ему смешной. Сестра Инее застыла, вцепившись в волосы Карлосу. Другая сестра держала Хорхе за шиворот, а тот пытался пнуть Тон-Тона в живот. Фиделито рухнул поперек кровати Чачо, как будто старался прикрыть друга своим тощим тельцем. А бедный Чачо лишь глядел, выпучив глаза, словно на пороге его палаты вырос огнедышащий дракон.

В дверях, руки в боки, стояла невысокая стройная женщина. На ней было черное платье; черные блестящие волосы, заплетенные в косы, венчали голову, как царская корона. Она была невелика ростом, но весь ее вид говорил о том, что она привыкла ко всеобщему повиновению и что всякий, кто осмелится ей перечить, горько пожалеет об этом.

– Д-донья Эсперанса,– пролепетала сестра Инее. Матт разинул рот.

Он узнал женщину по портрету в книге, хоть она и оказалась чуть старше, чем он ожидал.

– Всем встать,– скомандовала донья Эсперанса. Карлос, Хорхе, сестры, Фиделито и Матт вытянулись по струнке. Даже Тон-Тон попытался лечь ровнее.

– Я требую объяснений,– заявила она.

Все заговорили разом. Донья Эсперанса несколько секунд слушала, а потом велела замолчать, пока не даст слово каждому в отдельности. Она обвела взглядом присутствующих; при виде распростертого на койке Чачо глаза ее несколько смягчились.

– Ты! – сказала она, указав на Тон-Тона.– Объясни мне причину этой омерзительной, невообразимой вспышки насилия.

И Тон-Тон, ни разу не запнувшись, поведал ей всю историю: как Фиделито был приговорен к избиению палкой, как Матта и Чачо бросили в Костяной двор, как мальчишки подняли восстание, как Тон-Тон вел креветочный комбайн и как они с Чачо попали в больницу. От страха перед Эсперансой он даже перестал заикаться.

Когда Тон-Тон закончил, некоторое время никто не произносил ни слова. Молчание затягивалось. Матт хотел было подтвердить рассказ Тон-Тона, но, заглянув в горящие черные глаза женщины, решил, что лучше помолчать.

– Простите, донья Эсперанса, разрешите и мне высказать свое мнение,– произнес наконец Хорхе.– Я должен объяснить, что этот мальчик страдает задержкой умственного развития. Несколько лет назад я спас его от фермерского патруля, и с тех пор он не выказывал никаких признаков интеллекта.

– Мне он показался весьма разумным,– возразила Эсперанса.

– Он, как попугай, повторяет все, что слышит. Обычно он не может и двух слов связать.

– Еще к-как м-могу,– обиженно проворчал Тон-Тон. Эсперанса хмурым взглядом велела ему замолчать и снова повернулась к Хорхе:

– Вы хотите сказать, что наказания палкой не практиковались?

– Конечно же нет! – возмутился хранитель.– За плохое поведение мы могли оставить мальчиков без ужина, но никогда не прибегали к телесным наказаниям. Это противоречит всем правилам хранителей.

– Понятно,– сказала Эсперанса.– А Костяной двор – тоже выдумка?

– Вы же знаете мальчишек,– вкрадчиво произнес Хорхе.– Они любят выдумывать страшные истории и пугать друг друга в темноте. Рассказывают сказки о вампирах, о чупакабре... И естественно, иногда эти рассказы переходят всякие границы.

Матт совсем пал духом. Эсперанса кивнула, как будто соглашаясь с Хорхе, мол, мальчики и вправду часто сочиняют страшные истории. Они все выдумали... И вдруг она сказала:

– А полный склад лауданума – это тоже сказка? Хорхе наморщил лоб.

– Лауданума?!

– Полиция Ацтлана давно пытается понять, каким образом наркотики распространяются по всей стране. Их весьма заинтересовала находка, сделанная на соляных разработках.

– Это гнусная ложь! Кто-то пытается подорвать репутацию хранителей! – вскричал Карлос– Подобные слухи распространяют мягкосердечные дебилы, которые считают, что сирот нужно лелеять, как домашних кисок. Но мы-то знаем, что эти дети – зловредные паразиты, из которых следует воспитать добропорядочных граждан. Если у нас и нашли лауданум, значит, его подбросила полиция!

– Отлично. Тогда, я думаю, вы не откажетесь пройти проверку на наркотики,– сказала Эсперанса и отошла в сторону.

В палату ворвались полицейские в синих мундирах. Наверное, они ждали снаружи, не показываясь на глаза. Ошарашенных Хорхе и Карлоса увели.

– Я давно ждала этого момента,– сказала Эсперанса, отряхивая руки, как будто только что покончила с грязной работой.– Мы знали, что хранители переправляют наркотики в Ацтлан, но не имели доказательств. И не могли законным путем получить ордер на обыск, пока Тон-Тон не рассказал, что он видел на фабрике.

Она взяла у сестры Инее ножницы и принялась разрезать липкую ленту, которой был обмотан Тон-Тон.

– Никто... гм... меня раньше не слушал,– проворчал Тон-Тон.

– Бедняжка, тебе даже некому было рассказать о том, как ужасно с вами обращаются,– запричитала сестра Инее– Это же надо – столько лет жить на одном планктоне! Он у нас идет разве что на корм скоту...

От столь стремительных перемен у Матта голова шла кругом – он все никак не мог поверить, что жизнь наконец налаживается.

– Можно нам побыть с Чачо? – робко попросил Фиделито.

– Сначала нужно кое-что уладить,– сказала сестра Инее– И думаю, вам обоим не помешает принять ванну.

Женщины рассмеялись, и Эсперанса показалась мальчикам почти дружелюбной.

Их прервал пронзительный визг. В палату ворвалась девочка в нарядном белом платье. Она с разбегу бросилась Матту на шею.

– Мама! Мама! Смотри! Это Матт! Он живой! Он здесь!

– Боже мой, Мария,– улыбнулась Эсперанса.– Пожалуйста, держи себя в руках, а то мы никогда не отстираем это платье от креветочного запаха!