Текст книги "Дом скорпиона"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

7
Учительница

Матт старался как можно дольше оставаться под защитой уютной гавани Селииной квартиры. Но постепенно Селия и Мария выманили его сначала во внутренний дворик, а затем – и в другие места Большого дома.

Матт терпеть не мог эти вылазки. Слуги шарахались от него, как будто он был прокаженным, а Стивен и Эмилия, едва завидев, сворачивали в сторону. И еще всегда существовала опасность наткнуться на Тома.

Том любил играть с Марией. Он доводил ее до слез, но она всегда его прощала. Частенько он приходил вместе с ней и на квартиру к Селии, не обращая внимания на неприкрытую враждебность Матта – а может быть, именно из-за этой враждебности. Казалось, ему нравится торчать там, где его не хотят видеть.

– Хорошо у тебя тут,– сказал Том и поднял с пола любимого плюшевого медвежонка Матта.– Мария, лови.

Он с силой крутанул мишку за порванное ухо и ударил им Марию по лицу. Ухо оторвалось. Том бросил его на пол.

– Ай! – завизжала девочка.

Матт хотел подобрать ухо, но Том наступил на него ногой. Матт налетел на него, и через мгновение оба катались по полу, пинаясь и кусаясь. Мария помчалась за Тэмом Лином.

С минуту телохранитель бесстрастно смотрел на дерущихся, потом наклонился и, схватив мальчишек за шивороты, растащил в стороны.

– Вам ведь было велено оставить Матта в покое, мастер Том,– сказал он.

– Он первый начал! – заорал Том.

– Это правда,– подтвердила Мария.– Но Том его дразнил.

– Врешь! – завопил Том.

– Нет, не вру!

А Матт ничего не сказал. Ему хотелось швырнуть в Тома чем-нибудь тяжелым. Хотелось даже лягнуть Тэма Лина. Он попытался выкрикнуть что-нибудь обидное, но слова не шли с языка. Они остались внутри, разбухая все больше и больше, пока в животе не забурчало.

– Ладно,– неожиданно сказал Том.– Я и правда дразнил Матта. Я прошу прощения.

Матт застыл в изумлении: Том переменился прямо на глазах. Красные пятна гнева на щеках поблекли. Глаза стали прозрачными и невинными. Трудно было поверить, что этот самый мальчик минуту назад брыкался и визжал.

Матту отчаянно хотелось научиться точно так же легко и быстро справляться со своими эмоциями. Если ему было больно, грустно или плохо, эти чувства впивались в душу острыми когтями и сидели там, пока сами собой не развеивались. Иногда на это уходило несколько часов.

– Вот это по-честному! – Тэм Лин отпустил мальчиков.

Матт тут же схватил Тома и Марию за руки и потащил к дверям. Слова, которые так и остались невыкрикнутыми, переполняли его, мешая дышать.

– Хочешь, чтобы мы ушли? – закричала Мария.– После того, как мы помирились?

Матт кивнул.

– Ну и свинья же ты! Я не собираюсь ссориться с Томом только потому, что ты его не любишь. Правильно говорят, что ты противный.

Мария хлопнула дверью.

Матт опустился на пол. По лицу его текли слезы. Он громко всхлипывал – как свинья! – и ненавидел себя за это, но не мог остановиться. Если бы здесь была Селия, она бы пожалела, утешила его. А Тэм Лин только пожал плечами и вернулся к своей спортивной газете. Потом, придя в себя, Матт долго ползал по полу, ища ухо медвежонка, но оно куда-то запропастилось.

Том был мастак на разные пакости. Он бил кулаком в воздух, едва не попадая Матту по уху, и говорил, что отрабатывает движения карате. Шептал обидные вещи так тихо, что никто больше их не слышал.

– Ты клон,– говорил он.– Знаешь, что это такое? Что-то вроде блевотины. Тебя корова вытошнила...

Рядом со взрослыми Том был сама любезность. Спрашивал, как они поживают, и вежливо дожидался ответа. Приносил маме напитки, открывал дверь дедушке. Был внимателен и заботлив, но все-таки...

Во всем, что делал Том, чувствовался подвох. Да, он приносил матери напитки, но стакан не всегда был чистым. Да, он открывал дедушке дверь, но когда дверь захлопывалась, то всегда била старика по пяткам. Била легонечко, так, чтобы тот не упал и вообще казалось, что это вышло нечаянно. Все верили Тому – как не поверить этому открытому, невинному личику, этому ангельскому взгляду? Но все-таки...

– Жук ползучий,– ворчал Тэм Лин.

Матт был рад обнаружить, что телохранитель тоже не любит Тома.

Тэм Лин...

Первую неделю Матт ходил вокруг телохранителя на цыпочках. Тот был такой большой, такой страшный! Словно в доме поселился ручной медведь. Тэм Лин усаживался в кресло и молча смотрел, как Мария и Селия уговаривают Матта почитать, решить головоломку, поесть... Матт любил эти занятия, но еще больше ему нравилось, чтобы его упрашивали. Иногда Мария чуть не плакала от досады и бессилия. Селия же только гладила Матта по голове и грустно вздыхала. Тэм Лин делал вид, что читает, но глаза его то и дело взлетали над газетной страницей, не упуская ни единой подробности из происходящего.

Матту казалось, что Тэм Лин сердится, хотя наверняка сказать было трудно. Великан вообще был не особенно улыбчив...

Часто заходил врач, потому что у Матта начался кашель. Поначалу мальчик не придавал этому особого значения, но однажды ночью проснулся оттого, что горло его было заполнено слизью. Он не мог вдохнуть. Матт постучался в стену Селииной комнаты и, согнувшись пополам, рухнул на пол. Селия закричала, вызывая Тэма Лина.

Телохранитель ворвался в комнату, схватил Матта за ноги, перевернул вверх тормашками и, недолго думая, с силой шлепнул ладонью по спине. Матт отхаркнул большой комок густой слизи.

– Я делал так с ягнятами на отцовой ферме,– пояснил Тэм Лин, передавая мальчика Селии.

Когда пришел Виллум, Тэм Лин внимательно следил за всем, что делает врач. Телохранитель не произносил ни слова, но в его присутствии ладони Виллума покрывались бисеринками пота. Матт не знал, почему врач боится Тэма Лина, но это его очень радовало.

– Эй, идиойд, мне надо ехать в школу,– сказала однажды Мария.– Каникулы кончились – Матт молча смотрел в окно, словно наказывая девочку за то, что она его покидает.– Понимаешь, я здесь не живу. Может быть, когда-нибудь тебе разрешат приехать ко мне в гости. Тебе у нас понравится! У меня есть собачка, черепашка и попугай. Попугай умеет разговаривать...

Матт повернулся так, чтобы его презрение было более заметным. Если Мария не заметит, что он ее отвергает, весь спектакль потеряет смысл.

– Я думаю, ты мог бы заговорить, если бы захотел,– продолжала девочка.– Все говорят, что ты слишком глуп, но я им не верю. Матт, прошу тебя.– Она тронула мальчика за плечо.– Скажи, что будешь по мне скучать. Или обними меня. Я пойму. Моховичок всегда скулит, когда я ухожу из дому...

Матт повернулся к ней спиной.

– Какой же ты противный! Я бы взяла тебя в школу, но клонов туда не пускают. Да и другие ребята...

Мария запнулась, но Матт и так догадался, что она хотела сказать. Другие дети будут убегать, точно так же, как убегают Стивен и Эмилия.

– Когда начнутся каникулы, я опять приеду. А ты будешь учиться здесь.

Она умоляюще протянула ему руку. Матт оттолкнул ее.

– Ну вот...– Ее голос дрогнул.

«Как же легко довести ее до слез»,– подумал Матт.

Потянуло сквозняком – дверь открылась. Неужели она бросила его и ушла?! Наверно, отправилась к своему любимому Тому, просит его пойти с ней в школу, потому что он нравится ей больше, жук ползучий...

– Мог бы и повежливее,– сказал Тэм Лин.

Матт продолжал не отрываясь смотреть в окно. Какое дело Тэму Лину до Марии?! Он его телохранитель, а не ее...

– О, ты меня прекрасно понимаешь,– сказал телохранитель.– Я к тебе давно приглядываюсь. Глазки-то у тебя смышленые. Ты ловишь все, что при тебе говорят. Ты точь-в-точь как старик. Я не очень-то разбираюсь в клонах – мне было двенадцать, когда я в последний раз закрыл за собой школьную дверь,– но-ты его точная копия. Как будто старый стервятник заново родился на свет.

При этих словах глаза Матта широко распахнулись. Тэм Лин явно не стеснялся в выражениях. Никто никогда не отваживался так говорить об Эль-Патроне!

– Знаешь, что я тебе скажу: есть в старике хорошее, есть и плохое. Его величество, если захочет, может быть черен, как ночь. В молодости он сделал выбор. Так дерево решает, в какую сторону ему расти: в ту или в другую. Он рос все выше и выше, зеленел и зеленел, пока не затенил собой целый лес, вот только многие ветки у него перекручены...

Тэм Лин опустился в кресло. Матт услышал, как под его тяжестью заскрипели, жалобно застонали пружины.

– Наверно, я беру выше твоей головы, парень. Но вот что я хочу тебе сказать: пока ты молод, можешь выбирать, в какую сторону расти. Если ты добрый и порядочный, то и вырастешь добрым и порядочным человеком. А если ты как Эль-Патрон... Подумай об этом.

Телохранитель поднялся и вышел; Матт услышал, как внизу, во внутреннем дворике у него под окном, в тишине прозвучали его тяжелые шаги.

Матт не понял и половины из того, что говорил ему Тэм Лин. Он никогда не задумывался о взрослении. Теоретически Матт знал, что когда-нибудь это произойдет, но не мог представить себя взрослее, чем сейчас. И мысль о том, что если ты плохой, то останешься плохим на всю жизнь, тоже никогда не приходила ему в голову.

Селия говорила, что если все время хмуриться, то лицо таким навсегда и останется. Ты никогда не сможешь улыбнуться, а если посмотришься в зеркало, оно разлетится на тысячи кусочков. А еще она говорила, что если проглотить много арбузных косточек, то у тебя из ушей вырастут арбузы...

Мария уехала, а вместе с ней уехала и Эмилия. Вскоре Стивен и Том должны были отправиться в интернат, и тогда из всех детей в Большом доме останется один Матт. Только он не был ребенком. Том говорил, что клоны – это совсем не дети. Ничего общего!

Матт часто смотрелся в большое зеркало в ванной у Селии. Он не видел никакой особой разницы между собой и Томом, но, может быть, эта разница скрывается где-то внутри? Однажды врач сказал Розе, что клоны, когда подрастают, расходятся на какие-то там части. Что это означает? Неужели они и вправду разваливаются на куски?!

Матт изо всех сил обхватил себя руками. Вдруг его руки и ноги внезапно отвалятся от туловища? А голова покатится по полу, как у того чудовища в фильме, который он смотрел накануне. Что случилось с чудовищем дальше, он не знал, потому что в комнату вошла Селия и выключила телевизор на самом интересном месте. Эта мысль наполнила его ужасом.

– Эй, парень, пора в школу,– окликнул его Тэм Лин. Все еще обхватив себя руками, Матт вышел из ванной.

В гостиной сидела незнакомая тетя. Она улыбалась Матту, но улыбка у нее была какая-то странная. Она остановилась где-то на краешке губ, словно невидимая преграда мешала ей распространиться дальше.

– Привет! Я твоя новая учительница,– сказала тетя.– Можешь называть меня просто учительницей, ха-ха. Так будет легче запомнить.

Смех у нее тоже был какой-то странный. Матт настороженно оглядел комнату. Тэм Лин притворил дверь, ведущую в дом.

– Учиться очень интересно! – сказала учительница.– Я уверена, ты умный мальчик. Ты наверняка быстро усвоишь все уроки, и твоя мама сможет тобой гордиться.

Матт бросил испуганный взгляд на Тэма Лина.

– Он сирота,– сказал Тэм Лин. Учительница замолчала, как будто плохо поняла сказанное.

– Он не разговаривает,– пояснил телохранитель.– Поэтому за него отвечать буду я. Зато он немножко умеет читать.

– Читать очень интересно! – самым сердечным голосом заявила учительница.

Она разложила на столе бумагу, ручки, карандаши и раскраски. Все утро Матт переписывал буквы и раскрашивал картинки. Каждый раз, когда он выполнял очередное задание, учительница восклицала: «Очень хорошо!» – и отпечатывала на бумаге улыбающуюся рожицу. Вскоре Матту захотелось встать из-за стола, но учительница твердо усадила его обратно.

– Нет, нет,– нежно проворковала она.– Если уйдешь, не получишь золотую звездочку.

– Ему нужен перерыв,– сказал Тэм Лин.– И мне тоже,– вполголоса добавил он, провожая Матта в кухню.

Там он налил мальчику стакан молока и вручил печенье, а учительнице принес кофе и внимательно смотрел, как она его пьет. Казалось, эта женщина озадачивает его не меньше, чем Матта.

Остаток дня прошел за счетом. Матт считал горошины, яблоки и цветы. Ему было неинтересно раз за разом повторять одно и то же. Он уже умел считать, только сейчас приходилось делать это молча и писать на бумаге нужные цифры, вместо того чтобы произносить их вслух.

Наконец, ближе к вечеру, учительница сказала, что Матт поработал очень хорошо и мама может им гордиться.

За ужином Тэм Лин доложил Селии об успехах Матта.

– Ты мой умница.

Селия подложила Матту еще один кусок яблочного пирога. Оставшийся пирог достался Тэму Лину.

– Да, парень толковый,– промычал телохранитель с набитым ртом.– Но что-то в этой учительнице есть странное. Все время как заводная повторяет одно и то же.

– Так, наверно, и учат маленьких детей,– предположила Селия.

– Может быть,– не стал спорить Тэм Лин.– Я в образовании специалист невеликий...

Второй день прошел в точности как первый. Матту стало скучно уже на десятой минуте: он снова и снова выводил одни и те же буквы, раскрашивал те же самые картинки, в который раз пересчитывал до смерти надоевшие горошины, яблоки и цветочки. Но он очень старался, чтобы Селия могла им гордиться.

После второго дня наступил день третий, четвертый, пятый...

– Кто скажет, сколько здесь яблок? – ворковала учительница на шестой день.– Наверно, это скажет мой хороший мальчик!

Неожиданно Матт взорвался.

– Я не хороший мальчик! – завопил он.– Я гадкий клон! Ненавижу считать! И вас ненавижу!

Матт схватил аккуратно разложенные яблоки и раскидал их по комнате. Сбросил на пол цветные карандаши, а когда учительница наклонилась их поднять, изо всех сил толкнул ее. Потом сел на пол и залился слезами.

– Кто-то не получит в тетрадку личико с улыбочкой,– срывающимся голосом пролепетала учительница.

Лицо ее стало белым как мел; прислонившись к стене, она стала всхлипывать, словно испуганный зверек.

Ворвавшийся в комнату Тэм Лин по-медвежьи обнял учительницу.

– Не плачьте,– прошептал он ей на ухо.– Вы хорошо поработали. Вам удалось исправить что-то такое, что нам было не под силу.

Постепенно учительница стала дышать ровнее. Всхлипы стихли.

Матт так испугался, что тоже перестал плакать. Он понял, что произошло нечто необыкновенное.

– Я могу говорить,– пробормотал он.

– Девочка моя, сегодня напротив вашего имени поставят целых две золотые звездочки,– шептал Тэм Лин на ухо учительнице.– Бедняжка! А я все никак не мог сообразить, с кем имею дело.

Бережно поддерживая ее под локоть, телохранитель вывел женщину из квартиры, и Матт слышал, как он ведет ее по коридору, ни на секунду не прекращая нашептывать что-то утешительное.

– Меня зовут Маттео Алакран,– сказал Матт, осваивая вновь обретенный голос– Я хороший мальчик.

От счастья у него закружилась голова. Как же теперь им будет гордиться Селия! Он будет читать, раскрашивать, считать, пока не станет лучшим учеником на свете, и тогда дети полюбят его и не будут убегать.

Его восторженные мысли прервал вернувшийся Тэм Лин.

– Надеюсь, это было не на один раз,– сказал он.– Ты и вправду умеешь говорить?

– Умею, умею, умею! – счастливо пропел Матт.

– Чудесно! Я и сам чуть не свихнулся, пока ты считал эти горошины. Бедняжка – она ведь больше ничего не умеет делать...

– Она идиойдка,– заявил Матт, повторяя самое страшное оскорбление, какое слышал от Марии.

– Никогда не употребляй слов, значения которых не понимаешь,– наставительно сказал Тэм Лин.– Знаешь что, парень? Это надо отпраздновать. Поехали-ка на пикник.

– На пикник?! А что это такое? – спросил Матт, силясь вспомнить, что означает это слово.

Я тебе по дороге объясню...

8
Идиойд в сухом поле

Матт был без ума от радости. Мало того что Тэм Лин берет его на пикник, так они еще поедут туда верхом! Матт несколько раз видел лошадей из окна домика в маковых полях. И конечно же, видел их по телевизору. На них скакали ковбои и разные крутые бандидос. Его любимым героем был Эль-Латиго Негро – Черный Хлыст. Фильм про Эль-Латиго Негро показывали по телевизору каждую субботу. Он носил черную маску и спасал бедняков от злых капиталистов. Его излюбленным оружием был длинный хлыст, которым он мог очистить яблоко, когда оно еще висело на дереве.

Матт был не на шутку раздосадован, когда вместо горячего жеребца, на каком скакал Эль-Латиго Негро, Тэм Лин привел понурую серую лошадку.

– Не кипятись, парень,– сказал телохранитель, подтягивая подпругу.– Нам нужна не быстрота, а надежность. Если ты свалишься с лошади и свернешь себе шею, Эль-Патрон мне спасибо не скажет.

Усевшись в седло впереди Тэма Лина, Матт мигом позабыл все свои разочарования. Он едет верхом! Плывет высоко в воздухе, покачиваясь и вдыхая запах лошадиного пота. Он погладил жесткую гриву и прижался лодыжками к теплой шкуре животного.

После долгих месяцев молчания Матт словно спешил наверстать упущенное. Он болтал обо всем, что видел вокруг: о синем небе, о птицах, о мухах, жужжащих над лошадиными ушами. Тэм Лин его не останавливал. Только ворчал иногда, давая понять, что внимательно слушает. Тропа петляла по маковым полям, все дальше и дальше уходя от Большого дома, к серовато-бурым холмам, темнеющим на горизонте.

Первые акры, по которым проходил их путь, были подернуты зеленоватой дымкой свежей травы. То были саженцы. Дома из окошка Матт имел возможность наблюдать весь жизненный цикл маков и хорошо знал, чего ожидать. Со временем растения делались заметно крупнее; они округлялись, как маленькая капуста, а листья их наливались переливчатой синевой. Чем дальше они ехали, тем выше становились маки. Вскоре они доставали лошади уже до брюха. Бутоны лопались, подставляя жаркому солнцу белое великолепие сборчатых лепестков. В воздухе витал едва уловимый аромат.

Потом путники выехали на поля, где лепестки уже опали. Они устилали землю пышными белоснежными сугробами, а оставшиеся на их месте семенные коробочки торчали, будто зеленые пальцы. Коробочки набухали, вырастали с куриное яйцо, и тогда начинался сезон сбора урожая.

Тут Матт впервые увидел работников на ферме. Он и раньше замечал их издалека, потому что Селия всегда велела прятаться, когда поблизости оказывались незнакомцы. Только сейчас он рассмотрел их вблизи. И мужчины, и женщины были одеты в одинаковые коричневатые комбинезоны и широкополые соломенные шляпы. Шли они медленно, склоняясь к каждому растению, и надрезали коробочки маленькими ножичками.

– Зачем они это делают? – спросил Матт.

– Чтобы добыть опиум,– ответил Тэм Лин.– Сок вытекает из надрезов и за ночь застывает. Утром рабочие соскребают его. С одного растения можно собирать сок четыре или пять раз.

Лошадка брела все дальше и дальше. Над полями дрожало жаркое марево, в воздухе витал сладкий аромат с легким привкусом горечи. Рабочие сгибались и надсекали, сгибались и надсекали... Ритм их работы убаюкивал. Они не произносили ни слова. Даже не вытирали пот с лица.

– Они что, не устают? – удивился Матт.

– Еще как устают,– ответил Тэм Лин. Наконец тропинка вывела их уже на убранное поле.

Растения здесь начали засыхать. Жаркий ветер шелестел жухлой листвой.

– Смотри! Там на земле человек лежит,– вскричал Матт.

Тэм Лин остановил лошадь и спешился.

– Стой здесь,– приказал он животному.

Матт обеими руками вцепился в гриву. Так высоко над землей он чувствовал себя неуютно. Тэм Лин подошел к человеку, перевернул его лицом вверх и пощупал шею. Потом покачал головой и вернулся обратно.

– Разве мы... не можем ему помочь? – робко спросил Матт.

– Слишком поздно. Для этого бедняги все кончено, – проворчал телохранитель.

– А врач?

– Говорят тебе, слишком поздно! Уши чистил?

Тэм Лин уселся обратно в седло и небрежным движением коленей приказал лошади идти дальше. Матт оглянулся. Вскоре высокие маки скрыли человека из виду.

Матт ничего не понимал. Почему слишком поздно?! Наверное, этому человеку очень жарко, ведь он лежит под палящим солнцем. Почему они не дали ему воды? У них ведь есть вода, Матт это знал. Большая фляга в рюкзаке у Тэма Лина...

– Может, вернемся...– начал Матт.

– Черт возьми! – взревел телохранитель.

Он остановил лошадь и с минуту сидел, тяжело дыша. Матт покосился на землю, прикидывая, хватит ли у него смелости спрыгнуть, если Тэм Лин взаправду потеряет терпение.

– Извини,– сказал Тэм Лин наконец.– Я совсем позабыл, что дети в твоем возрасте таких вещей еще не знают. Этот человек мертв. Он умер от жары и нехватки воды. Вечером его подберет уборочная команда.

Лошадь уныло поплелась дальше. У Матта в голове роилась целая куча вопросов, но он не стал их задавать – боялся, что Тэм Лин снова взорвется. Почему этот человек не пошел домой, если он заболел? Почему другие рабочие не помогли ему? И почему его оставили на дороге, будто старую тряпку?

До сих пор они ехали вдоль гряды холмов, окаймлявших поля с запада, теперь же свернули на сухое русло ручья, ведущее к горам. Вскоре Тэм Лин спешился и завел лошадь под нависающей над тропинкой утес, в тень. Рядом стояла водяная колонка, в траве валялся старый покоробленный желоб. Тэм Лин заработал рычагом. Лошадь была с ног до головы покрыта потом; глаза ее, не отрываясь и даже не моргая, смотрели на хлынувшую в желоб воду, но сама она не двинулась с места.

– Пей,– велел Тэм Лин, и лошадь шагнула вперед, опустила морду в воду и принялась жадно пить, с шумом отфыркиваясь.– Дальше пойдем пешком.

– А на лошади нельзя? – спросил Матт, с сомнением глядя на извилистое сухое русло.

– Она не послушается. Она запрограммирована не уходить с фермы.

– Как это?

– Это послушная лошадка, ей в мозг вживлен специальный имплантат. Она не понесет, не встанет на дыбы. Даже пить не станет, пока ей не велят.

С минуту Матт переваривал услышанное.

– Даже если ей будет очень хотеться? – спросил он наконец.

– Ей и сейчас очень хотелось,– сказал Тэм Лин.– Но если бы я не приказал ей напиться, она так и стояла бы перед желобом, пока не умерла бы от жажды. Жди здесь,– велел он лошади.

Тэм Лин забросил за спину рюкзак с провизией и зашагал по сухому руслу. Матт едва поспевал за ним. Поначалу дорога была совсем нетрудной, но вскоре путь стали преграждать валуны, на которые приходилось карабкаться. Матт не привык к физическим нагрузкам и вскоре взмок как мышь. Но он не останавливался, потому что боялся, что Тэм Лин бросит его одного. Наконец телохранитель услышал его пыхтение и оглянулся.

– На,– сказал он, порывшись в рюкзаке.– Глотни воды. И пожуй вяленого мяса. Соль пойдет тебе на пользу.

Матт жадно вцепился зубами в мясо. Вкус был восхитительный.

– Теперь уже недолго осталось, парень. Для тепличного цветочка ты держишься неплохо...

Вскоре дорогу им преградил гигантский валун. Присмотревшись, Матт увидел в нем круглую дыру – сквозную, как в пончике. Тэм Лин пролез в дырку и протянул мальчику руку.

С другой стороны валуна им открылась совершенно неожиданная картина. Креозотовые кусты и деревья паловерде окаймляли узкую лощину, посреди которой голубело небольшое озерцо. На его дальнем берегу по искусственной шпалере вилась громадная виноградная лоза. А заглянув в воду, Матт увидел стайку коричневатых рыбок. Они бросились врассыпную от его тени.

– Это, наверно, можно назвать оазисом,– сказал Тэм Лин, скинул рюкзак и стал раскладывать еду для пикника.– Неплохо.

– Неплохо! – согласился Матт, запуская зубы в сэндвич.

– Я нашел это место несколько лет назад, когда только начал работать на Эль-Патрона. Алакраны о нем не знают. А если проведают, наверняка проведут сюда трубу и выкачают всю воду. Сумеешь сохранить тайну? Матт кивнул с набитым ртом.

– И Марии тоже не говори. Непременно проболтается.

– Ладно,– сказал Матт, гордясь, что Тэм Лин считает его способным хранить тайну.

– Я привел тебя сюда по двум причинам,– сказал телохранитель.– Во-первых, потому, что здесь хорошо. А во-вторых – мне нужно о многом тебе рассказать, но так, чтобы не услышали чужие уши.

Матт удивленно поднял глаза.

– В доме никогда не знаешь, кто тебя подслушивает. Ты слишком мал и многого не понимаешь, а будь ты настоящим мальчиком, я бы тебе вообще ничего не рассказал.

Тэм Лин бросил в озерцо хлебную крошку. Маленькая рыбка молнией метнулась к поверхности, схватила угощение и была такова.

– Но ты клон,– продолжил он.– И некому объяснить тебе, что к чему. Ты одинок, и этого одиночества настоящие люди понять не могут. Даже сироты могут показать фотографии и сказать: вот это мои папа и мама...

– А я что – машина? – выпалил Матт.

– Машина?! О нет!

– Тогда как меня сделали? Тэм Лин хмыкнул.

– Будь ты настоящим мальчиком, я бы сказал: пойди задай этот сложный вопрос своему старшему брату. Лучше всего, парень, описать это так: когда-то давным-давно врачи взяли у Эль-Патрона кусочек кожи. Заморозили его, чтобы сохранился подольше. Потом, лет этак восемь назад, они взяли этот кусочек и вырастили из него целого нового Эль-Патрона. Только начать пришлось с грудного младенца. Это и был ты.

– Это и был я? – переспросил Матт.

– Да.

– Значит, я просто кусочек кожи?

– Ну вот, я тебя расстроил,– вздохнул Тэм Лин.– Этот кусочек был как бы фотографией. В нем содержалась вся информация, какая нужна для того, чтобы вырастить настоящего человека. О том, какие у него руки, ноги, волосы, кости, мозги – все-все... Ты точь-в-точь такой, каким был Эль-Патрон в семь лет.

Матт посмотрел на свои ноги. Так вот кто он такой – фотография!

– Этот кусочек кожи поместили в корову особого вида. Внутри ее ты и вырос, и когда пришло время, родился. Только, разумеется, у тебя не было ни папы, ни мамы.

– Том говорит, корова меня вытошнила,– сказал Матт.

– Том – гнойный прыщ,– отрезал Тэм Лин.– И вся остальная его семейка тоже. Учти, если сошлешься на меня, я буду все отрицать.– Тэм Лин достал пакет клубничных тянучек и протянул Матту.– Однако продолжим... Ты клон и этим сильно отличаешься от других. Поэтому многие люди тебя боятся.

– Они меня не любят,– сказал Матт!

– Да. Многие не любят.– Тэм Лин встал и расправил могучие плечи. Прошелся взад-вперед по песку. Он терпеть не мог долго сидеть на одном месте...– Но кое-кто тебя любит. Это Мария и, конечно, Селия...

– И Эль-Патрон!

– Гм, Эль-Патрон – совсем другое дело. Честно говоря, тех, кто тебя любит, очень мало, а тех, кто не любит, гораздо больше. Они не могут смириться с тем, что рядом с ними находится клон. Поэтому тебя нельзя послать в школу.

– Я знаю.– Матт с горечью подумал о Марии. Если бы она и в самом деле любила его, то взяла бы с собой и не слушала, что говорят другие дети.

– Эль– Патрон хочет, чтобы ты получил образование и жил более или менее нормальной жизнью. Но загвоздка в том, что ни один учитель не станет учить клона. Поэтому Алакраны пригласили идиойдку...

Матт испугался. Он часто слышал это слово – в основном от Марии – и считал его обыкновенным ругательством, чем-то вроде «дурака» или «уродины».

– Идиойд – это человек или животное, которому в мозг вживили имплантат,– пояснил Тэм Лин.

– Как лошади? – спросил Матт.

– Соображаешь! Идиойды могут делать только самые простые вещи. Рвать фрукты, мыть полы или, как ты видел, собирать опиум.

– Работники на ферме – идиойды! – воскликнул Матт.

– Вот почему они работают без передышки, пока бригадир не прикажет им остановиться, вот почему не пьют воды, пока им не разрешат.

И тут Матта как громом поразила одна очень-очень страшная мысль... Если лошадь могла стоять перед желобом с водой и умереть от жажды, значит, тот человек...

– Тот человек,– вслух сказал он.

– Светлая у тебя голова, парень. – Тэм Лин кивнул. – Тот человек, которого мы видели, возможно, отстал от остальных и не слышал, как бригадир велел остановиться. Он, наверное, работал всю ночь, все больше и больше хотел пить...

– Замолчи! – взвизгнул Матт, зажимая уши ладонями.

Какой ужас! Он не хочет, не желает это знать! Тэм Лин сразу же послушался.

– Ладно, на сегодняшний день уроков хватит. Мы приехали сюда на пикник и еще даже не начали развлекаться. Пошли, я покажу тебе пчелиный улей и логово койота. В пустыне все живут около воды.

Весь день они лазили по норам, обследовали трещины в скалах, потаенные уголки секретной долины. Хотя Тэм Лин толком и не ходил в школу; он знал о природе очень много. Он учил Матта сидеть неподвижно и ждать, пока не случится что-нибудь интересное, рассказывал, как по жужжанию определять настроение пчел в улье, показывал мальчику звериный помет, следы и обломки костей...

Наконец, когда оазис стал наполняться тенями, Тэм Лин помог Матту выбраться сквозь отверстие в валуне, и они вернулись к лошади. Она стояла в точности там, где ее оставили. Тэм Лин приказал ей еще раз напиться воды, и они тронулись в обратный путь.

Поля опустели, по земле протянулись длинные тени. Там, где они заканчивались, заходящее солнце заливало маки мягким золотистым светом. Они миновали сухое поле, где видели тело погибшего человека, но тот уже исчез.

– Учительница была идиойдкой,– сказал Матт, нарушая молчание.

– Да,– подтвердил Тэм Лин.– Причем одной из самых сообразительных. Но даже при этом она могла только снова и снова задавать тебе один и тот же урок.

– Она придет еще?

– Нет.– Телохранитель вздохнул.– Ее отправят на другую работу – штопать занавески или чистить картошку. Давай поговорим о чем-нибудь более веселом.

– А ты не мог бы меня учить? – спросил Матт. Тэм Лин расхохотался.

– Если хочешь, я могу научить тебя ломать столы ударом кулака... Думаю, тебе придется учиться по телевизору. А я буду рядом и, если станешь лениться, возьму тебя за ноги и выброшу в окошко.