Текст книги "Осетинские нартские сказания"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Смерть Батрадза

И начал Батрадз войну с духами и дауагами, земными и небесными, где только ни настигал он их, там уничтожал и калечил. Собрались тут все духи и дауаги и пришли жаловаться богу:

– Нет нам житья от Хамыцева сына Батрадза. Пошли на него погибель.

– Не знаю я, как вам помочь, – ответил бог. – Помимо моей воли появился он на свет, и нет в моих руках погибели для него.

Когда узнал Батрадз, что духи и дауаги пожаловались на него богу, он подумал с любопытством:

– Как же могущественен тот бог, которому жалуются на меня духи и дауаги, земные и небесные? Пойду и навещу его.

Снарядился Батрадз в дальнюю дорогу и направил коня своего в небесное жилище бога. Когда узнал бог, что едет к нему Батрадз, бросил он ему на дорогу мешочек, который равен был по весу тяжести всей земли. Батрадз хотел, не слезая с коня, поднять этот мешочек рукоятью плети своей зацепил, потянул к себе, и конь его по самый живот увяз в земле, а рукоять его плети сломалась. «Что за чудо?» удивился Батрадз, слез с коня, обеими руками схватился за мешочек – сдвинул его немного, но сам по колени ушел в землю. Оставил мешочек Батрадз и поехал дальше.

Бросил тогда бог на дорогу Батрадзу клубок золотой пряжи. Была эта пряжа так же длинна, как корешки всех растений, какие только растут на земле, и так же крепка, как все эти корни.

– Пожалуй, этот клубок пригодится мне, – сказал Батрадз. – Я отвезу его Шатане для починки шубы.

Не слезая с коня, нагнулся Батрадз и взял в руки клубок. Хотел он поднять его, но клубок не сдвинулся с места. Соскочил тогда с коня Батрадз, но сколько ни старался он поднять клубок, не смог поднять его.

– Есть еще на свете сила сильнее меня, – сказал Батрадз и повернул коня обратно.

Но тут навстречу попались ему семь сыновей Уастырджи и семь сыновей Елиа – повелителя громов. Кинулся Батрадз на них и сразу убил трех сыновей Уастырджи и трех сыновей Елиа. А те из них, кому удалось избежать погибели, полетели к богу и просят его:

– Боже, кто дороже тебе – мы или сын Хамыца – Батрадз?

И тогда сказал им бог:

– У меня нет на него погибели. Только своей смертью может погибнуть он. Идите и скажите Солнцу, чтобы оно за один день послало бы на землю весь тот жар, который оно должно отдать за целый год. А вы сумейте заманить Батрадза в степь Хазма и там сражайтесь с ним. Камнями бейте по свинцу, чтобы стал свинец крепче камня, и на Батрадза обрушивайте эти свинцовые глыбы. От жаркого боя в этот жаркий день он как огонь раскалится и кинется к своему источнику, чтобы остудиться, но я высушу его источник. Тогда он бросится к морю, но море тоже высохнет в этот день.

Собрались духи и дауаги, земные и небесные, и сообщили Солнцу веление бога. И тогда Солнце послало на землю весь тот жар, который должно было оно дать за целый год. В степь Хазма заманили духи и дауаги Батрадза и встретили его там градом крепко сбитого свинца. Батрадз отвечал им своими стрелами и насмерть поразил еще четырех сыновей Уастырджи и трех сыновей Уацилла. Но не кончилось на этом сражение духов и дауагов со стальным Батрадзом. Солнце жжет все сильнее, и как огонь раскалился Батрадз.

– Дайте срок, я охлажусь и тогда еще покажу вам! – пригрозил Батрадз. Подбежал он к источнику, но ни капли воды не было в нем. Кинулся он к морю, но до дна высохло море. Загорелся, запылал Батрадз, и мигом дотла сгорела у него та единственная кишка, которая осталась незакаленной, когда закалял его Курдалагон. И как только сгорела эта кишка, повалился Батрадз и умер.

Неподвижно лежит тело Батрадза, а духи и дауаги летают над ним. Но вдруг от тела Батрадза поднялся такой ядовитый запах, что многие из духов и дауагов тут же попадали на землю и поумирали, а оставшиеся пошли к богу и снова жалуются ему:

– Страдали мы от него живого, но еще больше страдаем мы от него, когда он умер.

– Идите и похороните его в небесном склепе Софи, – сказал бог.

Полетели тут духи и дауаги к телу Батрадза, но даже все вместе не могли они сдвинуть его. Подпрягли духи и дауаги двенадцать пар волов, взялись вместе с ними, но где там! – не двинулось с места стальное тело Батрадза.

Опять полетели они к богу, и он сказал, чтобы они запрягли двух бычков, которые родились в те дни года, которые посвящены волчьему властелину Тутыру, – таинственной силой обладает скотина, родившаяся в эти дни. Когда запрягли духи и дауаги двух бычков, родившихся в дни, посвященные Тутыру, и потянули они тело Батрадза, то – как же иначе! – сдвинули эти два бычка тело Батрадза с места и привезли его к склепу Софи. Но на том дело не кончилось. Никак не вдвинется в склеп тело Батрадза. Вносят головой вперед, – оно упирается локтями и застревает в двери. Вносят ногами вперед, – ноги расходятся, и не проходит тело в склеп. Опять полетели духи и дауаги к богу и рассказали ему об этом.

– Погребальных даров требует от меня Батрадз, – сказал бог и три слезы уронил он на тело Батрадза.

После этого тело легко внесли в склеп и там его похоронили. А слезы бога скатились на землю, и в тех местах, где упали они, встали три святилища: Таранджелос, Мыкал-габырта и Реком.

 

Ацамаз

Ацамаз и алдар Мысыра

 

Почетный дар прислали нарты Нашран-алдару. Что же поднесли они алдару? Из отборной шерсти белых баранов сваляли для него бурку белоснежную.

Но тут же пришла к Нашран-алдару горестная весть: «Мысыр-алдар любимую жену твою похитил».

И послал Нашран-алдар глашатая к нартам:

– Каждый нартский дом должен выставить воина в мое войско. Кто не выставит воина, у того в наказание приказываю зарезать вола для меня, огонь очага залью водой, а пепел развею по ветру.

Все нартские дома, конечно, послали воинов Нашран-алдару. Собрал Нашран-алдар войско и видит, что только один дом не прислал воина – дом старика Аца. Мать Нашран-алдара была родом из этого дома. Старшие сыновья Аца были в то время в отлучке, а младшего, по имени Ацамаз, еще не отняли от груди.

Две матери было у Ацамаза, одна та, что родила его, а другая, которая нянчила. Спеленали они его, положили в колыбель и, сидя по обе стороны, качали колыбель и баюкали Ацамаза: «Алоллай, Алоллай!.. Из черного и синего булата колыбель скована твоя, из спины великана вырезаны ремни-перевязи колыбели твоей! И неведомо тебе, что вола нашего заколют, что зальют водой наш очаг и по ветру развеют его пепел. Красавицу жену похитили у Нашран-алдара, и некого нашему дому послать в войско алдара!»

Так пели они, и вдруг из колыбели сказал им младенец:

– Я пойду в войско Нашран-алдара.

– Разве стали бы мы плакать, если бы ты мог пойти в войско Нашран-алдара! – сказали обе матери.

Ничего не ответил им мальчик, только потянулся, уперся в одну боковину колыбельки, вылетела стальная боковина и так раскалилась, пока летела, что когда упала она в море, до дна высохло море. Уперся он в другую боковину, вылетела стальная боковина и так долго она летела, что докрасна раскалилась, и когда упала она в лес, синим пламенем вспыхнул лес. Уперся мальчик головой в булатное изголовье, – на Черную гору обрушилось изголовье, и тут же: во все стороны расползлась Черная гора.

А мальчик выскочил из колыбели и сказал:

– Дайте мне коня и доспехи. Да поскорее, чтобы догнать мне войско Нашран-алдара!

Побежали матери к Аца – отцу Ацамаза – и сказали ему:

– Сын твой уходит на войну.

– Разве может это быть? – спросил Аца. Ведь – он еще лежит в колыбели.

– Разломал он свою колыбель, выскочил из нее и просит коня и доспехи.

– Что ж, дайте ему уздечку, и пусть пойдет к нашим табунам. На вершину холма ему нужно подняться, махнуть уздечкой, и конь сам подбежит к нему, – пусть берет он себе того коня.

Дали Ацамазу уздечку, взбежал он на холм, помахал уздечкой, и конь тут же подбежал к нему. Не меньше скирды был этот конь, но, только Ацамаз вскочил на него, подломилась спина у коня. Напрасно мальчик бил уздечкой коня, не встал больше конь. И с плачем тут сказал Ацамаз:

– Если не было у моего отца лучшего коня для меня, чем ты, то пусть его на том свете ослиными кишками кормят, старого Аца.

С плачем пришел домой Ацамаз, и рассказали старому Аца:

– Сын твой помахал уздечкой, на холме стоя. И подбежал к нему конь. Но едва вскочил на него твой сын, подломилась спина у коня. А теперь вернулся домой твой сын, плачет и приговаривает: «Если не было, – говорит, – у моего отца лучшего коня для сына, то пусть будет за это возмездие в Стране Мертвых старому Аца».

– Есть ведь у меня конь получше, – сказал на это старый Аца, – но только я сам могу на нем ездить. Спрятан он в подземельи, бьет он копытом и грызет железные удила, ожидая, когда его оседлают. Но не посмеет мой мальчик подойти к такому коню, да и конь не подпустит к себе мальчика.

Но узнал Ацамаз о коне своего отца, пришел к отцу и сказал:

– Прошу тебя, отец, дай мне ключи от подземной твоей конюшни. Хочу я взглянуть на твоего коня.

Доверил Аца сыну своему ключи от подземной конюшни, открыл мальчик тяжелую дверь, – темно в подземельи, только острые уши коня видны. В навозе стоит конь. Как козленка схватил за ногу коня Ацамаз, вытащил грязного из конюшни, намылил его нартским чудесным арык-мылом и в ключевой воде выкупал, взнуздал его хахийской харх-уздечкой, семь чепраков, искусными бабийскими мастерами сделанных, положил он на коня, оседлал его седлом в ангушской оправе. Вскочил Ацамаз на коня, вскинулся конь и до самых небес подкинул мальчика. Но Ацамаз тут же пулей упал на коня и уцепился за его подпругу под брюхом.

Еще раз вскинулся конь, сбросил он Ацамаза на землю, и глубоко в землю зарылся Ацамаз, но тут же снова вскочил он на коня и спрятался под высокую луку седла. Огляделся конь кругом и спросил:

– Куда ты делся, юноша?

– Так я же на тебе сижу!

И тогда сказал конь:

– Значит, годишься ты мне в седоки. И ответил ему Ацамаз:

– Ты тоже, пожалуй, годишься мне, пока будем мы по грязи тащиться, но потом подыщу я коня, который достоин меня.

Грустно вздохнул конь и сказал:

– Ох, ох!.. Обидны слова твои и на половину уменьшили они мою силу.

И ответил ему Ацамаз:

– Случается, что ребенок и углей по глупости наестся. Не обижайся на меня, я еще маленький. Не найду я коня лучше тебя.

И велел тут маленький Ацамаз сказать отцу своему:

– Я сел на твоего коня, теперь дай мне свои доспехи.

– По силам ли будут они тебе? – спросил его отец. – Ты дай мне доспехи, а там видно будет, – ответил мальчик.

Передал старый Аца своему сыну – маленькому Ацамазу – свой колчан со стрелами, лук и кольчугу и трех своих стальнокрылых коршунов, сопровождавших его на войну и охоту, и трех своих быстроногих гончих собак.

Надел на себя Ацамаз доспехи отца, взял в руки его оружие и сказал двум своим матерям:

– Взгляните, каков я на коне?

– Как лунный свет сияет на горных вершинах, так сияешь ты на своем коне, – ответили ему матери.

И сказал Ацамаз:

– Сейчас я уеду, известите об этом моего отца. И тогда старый Аца призвал к себе Ацамаза:

– Подойди ко мне, я научу тебя, как собираться в поход. Собираясь, бывало, в поход, брал я с собой по одной плети в подарок каждому боевому товарищу, и для каждого военного костра, у которого садятся семь воинов, заготовлял я по семь шашлыков. Так же сделай и ты. Сколько бы ни было воинов в войске Нашран-алдара, для каждого изготовь по плети. Догнав войско, остановись от него подальше, сосчитай их костры и столько же костров зажги сам. У каждого костра воткни в землю по семь шампуров с шашлыками и столько в землю вкопай коновязей, сколько всадников в войске Нашран-алдара. А теперь поезжай, и пусть прямую дорогу укажет тебе бог.

Уехал Ацамаз. Вот скачет он по дремучим лесам, охотится по пути и убивает оленей и диких коз, которые встречаются ему. Снимает он шкуры с них и режет на тонкие ремешки, плети сплетает он из этих ремешков. Сплел он столько плетей, сколько было воинов в войске Нашран-алдара.

Долго ли, коротко ли ехал он, – вот, на берегу моря, догнал, наконец, войско Нашран-алдара. Не пустило их море в страну Мысыр. Годы прошли, а все никак не могли перейти море воины Нашран-алдара. Так долго стояло войско, что у юношей поседели усы. Многочисленно было грозное войско Нашран-алдара, и не только люди, но великаны-уаиги, черти – жители преисподней, и зэды – неисчислимые духи земли и неба служили Нашран-алдару.

Остановившись вдали от войска, сосчитал Ацамаз, сын Аца, костры и столько же зажег он костров, сколько их было в войске Нашран-алдара. Увидел Нашран-алдар костры Ацамаза и сказал:

– Что это за диво еще? Сколько воинов собралось в моем войске, здесь и уаиги, и черти, и зэды, и доблестные нарты, – все мы идем воевать в страну Мысыр и только море не пустило нас. Но что же еще за войско, столь же многочисленное, как наше, развело позади нас все эти костры? Идите и узнайте, что это за войско.

Семь всадников погнали коней к стоянке маленького Ацамаза и, увидев его одного среди костров, спросили:

– Кто ты такой? Неужели ты один зажег все эти костры?

– Я тоже ваш боевой товарищ, – ответил им Ацамаз. Вернулись всадники к Нашран-алдару.

– Так-то и так-то, – сказали они, – сидит среди этих костров один лишь юноша безусый, и кроме него нет там войска. Спросили мы его и услышали от него: «Я тоже ваш боевой товарищ».

– Живо скачите и приведите его сюда, – сказал Нашран-алдар.

Прискакали всадники к Ацамазу и сказали ему:

– Нашран-алдар приглашает тебя к себе.

– Пусть он сам приедет ко мне. Я к нему не поеду, – ответил им Ацамаз.

Прискакали всадники к Нашран-алдару и передали ему слова Ацамаза.

Тогда Нашран-алдар поднял все свои войска и повел их туда, где горели костры Ацамаза.

Приветливо встретил их Ацамаз и сказал:

– Для всех ваших коней приготовил я коновязи. Слезайте с коней и привяжите их. А потом пусть каждая семерка воинов выберет себе костер и сядет вокруг него.

Так сделали. И хватило костров на все войско Нашран-алдара. И когда все воины, найдя возле костров шашлыки, насытились ими, обошел Ацамаз все костры и каждому воину вручил по плети. И потом сказал он Нашран-алдару:

– Ты, верно, не знаешь меня? Я Ацамаз, сын Аца. Очень обрадовался Нашран-алдар, что сын старого Аца прибыл в его войско.

И спросил Ацамаз Нашран-алдара:

– Как же будем мы перебираться через море? Может быть, следует спросить совета у всех твоих воинов, – вдруг кто-нибудь из них укажет нам правильный путь?

Нашран-алдар согласился с этим. Подскакал он туда, где зажжены были костры зэдов и спросил:

– Не сыщете ли вы путь через море?

– У нас есть крылья, – ответили зэды. – Мы можем перелететь через море, но если люди не будут воевать, мы тоже ничего сделать не сможем.

К чертям подъехал Нашран-алдар.

– Может быть, вы отыщете путь через море?

– Мы подземные жители, и если нужно, под морским дном мы пройдем. Но только тогда можем мы воевать, если вместе с нами будут воевать люди.

И спросил тогда Нашран-алдар уаигов:

– Может быть, вы что придумаете?

– Мы можем вброд перейти море, но взволнуем мы море, и если люди пойдут вслед за нами, то они погибнут.

И спросил тогда Ацамаз своего коня:

– А что мы придумаем с тобой? Как нам перебраться через море?

– Нечего нам придумывать. Ударь меня три раза плетью, да с такой силой, чтобы с ладони твоей слезла кожа, и в тот же час мы будем на том берегу.

Три раза ударил Ацамаз плетью коня, прыгнул конь, и море даже копыт его не омочило. И очутились они на том берегу.

Вот перед ним страна Мысыр. Встретил Ацамаз людей Мысыр-алдара и велел передать Мысыр-алдару:

– Идет на тебя Нашран-алдар со своими войсками. И послал алдар Мысыра ответ Нашран-алдару:

– Чем лить нам кровь наших войск, вступим, давай, в единоборство, и если убьешь ты меня, то народ мой и страна моя покорятся тебе, а если я тебя убью, то твоя страна и твой народ покорятся мне.

Доставил Ацамаз это слово Мысыр-алдара Нашран-алдару.

Напугался Нашран-алдар и стал искать, кого бы вместо себя послать на единоборство. И к зэдам, и к чертям, и к уаигам подходил он и говорил:

– Не найдется ли среди вас такой, что мог бы вступить в единоборство с Мысыр-алдаром?

Но никто из зэдов, чертей и уаигов не набрался смелости, чтобы вступить в единоборство с алдаром Мысыра. Тогда позвал к себе Нашран-алдар воинов нартов и спросил их:

– А вы что скажете?

Сказал юный Ацамаз, сын Аца:

– Я пойду с ним биться. Но о смерти или жизни моей пошлите вы весть моему старому отцу Аца.

Опять перескочил через море Ацамаз, и Мысыр-алдар тоже выехал ему навстречу. Со стрел начали они, изрешетили стрелами друг друга и к вечеру, окровавленные, прекратили поединок. Еле живой добрался до дома алдар Мысыра. Ацамаз же остался среди поля один. Никого не было с ним, кто бы мог вылечить его раны. А жена Мысыр-алдара, та самая, которую похитил он у Нашран-алдара, умела исцелять раны. Если даже умирающему удавалось добраться до нее, стоило ей провести руками по телу его, как сразу затягивались все раны его, и он становился таким, словно и не был никогда ранен.

Наутро, когда рассвело, с залеченными ранами, бодрым выехал Мысыр-алдар. Ацамаз же вступил в бой, весь израненный.

Опять стали биться они, и только ночная тьма прервала этот бой.

Снова полумертвый добрался до дома Мысыр-алдар, и спять Ацамаз один, весь израненный, остался на месте поединка. Изнемог Ацамаз и подумал: «Что мне делать теперь? Если он завтра снова придет с залеченными ранами и полный сил, он убьет меня непременно». И решил Ацамаз притвориться мертвым.

Когда приехал наутро Мысыр-алдар на место поединка, увидел он, что неподвижно лежит Ацамаз.

– Вставай, будем драться, – сказал ему Мысыр-алдар, но не пошевелился Ацамаз, и решил Мысыр-алдар, что он умер. Обрадованный вернулся он домой. Встретила его жена и спросила:

– Почему ты сегодня так скоро вернулся?

– Я убил того, с кем сражался.

– А как ты поступил с телом его?

– Я оставил его среди поля.

– Это грех так делать, – сказала ему жена. – Надо пожалеть его. Ведь ты когда возвращался, живого места не было на тебе, и если бы я не исцеляла тебя каждый день, неизвестно, чем бы кончился ваш поединок. А ведь у того, кто сражался с тобой, не было друга, который исцелил бы его. Нельзя оставлять его труп в поле. Вернись, поставь четыре высоких столба из осины, положи его в гроб и подыми этот гроб на столбы и оставь его там, чтобы не растерзали его тела лисицы и волки.

Алдар Мысыра вернулся на место поединка и сделал все так, как сказала ему жена. Поставил он четыре высоких столба, поднял на них гроб, устроил ему караз, а сам вернулся к себе домой.

Когда он ночью уснул, то жена его тайком поднялась с постели, обернулась голубкой и полетела на погребальную вышку, где лежало в гробу тело Ацамаза. Подняла она крышку гроба, рассмотрела его и грустно сказала:

– Жаль, что ты умер. Был бы ты жив, я, конечно, спасла бы тебя.

И вдруг ответил ей Ацамаз:

– Верь мне, я жив.

И тогда дохнула она на него, поднялся Ацамаз из гроба и стал он таким, каким был до поединка. Ни одной раны, ни одной царапины не осталось на нем. Обрадовалась она, расспросила его обо всем, обласкала и, опять превратившись в голубку, полетела домой. Ацамаз же выследил ее и вступил в дом Мысыр-алдара.

Вздрогнул Мысыр-алдар во сне, и спросила его жена:

– Что с тобой? Что привиделось тебе?

– Видел я во сне, что тот юноша, которого я убил, перерезал мне горло на спинке кровати моей мечом, что родился вместе со мною.

И ответила ему жена:

– Это раны твои заживают. А юношу того едят, верно, черви.

Немного прошло времени, и снова вздрогнул на своей постели алдар Мысыра.

– Что с тобой? Отчего ты снова вздрогнул?

– Нет, право, какое-то несчастье предвещает мне этот сон. Будто юноша тот, которого я убил, достал из-под моего изголовья меч, который родился вместе со мной, и перерезал мне горло на спинке моей кровати.

– Чего тебе бояться? Это раны твои заживают. Никогда не сбывается сон таким, как видят его. Спи, усни, мое солнышко, наверное уже черви съели того юношу.

Снова уснул алдар Мысыра. В сон, еще более глубокий, впал он и вдруг снова вздрогнул всем телом.

– Ну, что с тобой? Почему лишаешь ты себя сладости сна?

– Все юноша этот! Он будто достал из-под моего изголовья тот меч, что родился вместе со мной и, не дав подняться мне с ложа, перерезал мое горло, и хлынула кровь моя по всему нашему дому.

– Спи, усни, не принимай близко к сердцу сны. И чего тебе бояться этого юноши? Его кости, верно, гложут волки в открытом поле.

Ацамаз подслушивал их разговор и, узнав, где спрятан меч алдара, достал из-под изголовья Мысыр-алдара меч его и на спинке кровати перерезал горло алдару. Потом Ацамаз собрал все сокровища алдара, посадил на седло к себе жену его и привез ее к войску Нашран-алдара.

– Вот тебе твоя красавица-жена, – сказал он Нашран-алдару. – Живите счастливо.

Поблагодарил Нашран-алдар Ацамаза, сына Аца, за то, что спас он от алдара Мысыра все войско Нашран-алдара и сохранил жизнь нартским воинам.

Вернулся Ацамаз в Страну Нартов. Скот и сокровища Мысыр-алдара раздал он нартам. К тому времени совсем одряхлел старый Аца, но жена Нашран-алдара дохнула на него, и Аца стал молод.