Текст книги "Убийство по-римски"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Не выйдет ли красивее, – предложил Аллейн, – если мисс Джейсон будет пальцем указывать место в книге, а я положу руку на плечи автору, страстно желая глядеть в текст?

– Какая хорошая мысль, – воскликнула Софи. – А майор Суит будет заглядывать в книгу с другой стороны.

– Я в восторге, – поспешно сказал майор и низко склонился над Софи. – Чертовски славная идея, а? – просвистел он ей в ухо.

– Это напоминает фотографию «Чехов читает пьесу Станиславскому и актерам Художественного театра».

Баронесса громкими аплодисментами приветствовала это наблюдение. Софи и Аллейн придвинулись к Гранту.

– Ну, я вам отомщу, – процедил сквозь зубы Грант. – Обоим.

– На книгу, на книгу, все на книгу! – весело пропела баронесса. – Не шевелитесь. Геррит, чуть-чуть отступи, мистер Дорн, пожалуйста, вы на месте?

– О Боже, да. Я здесь.

– Прекрасно. Прекрасно. Итак, все готовы? Замрите, пожалуйста. Снимаю.

Аппарат щелкнул, но ничто не потревожило тьму. Баронесса произнесла нечто, что, без сомнения, было крепким выражением на ее языке, и обратилась с укором к мужу:

– Что я тебе говорила, мой милый! Они никудышные, эти итальянские вспышки. Да! Не отвечай. Не шевелись. У меня еще одна в кармане. Пожалуйста, все не шевелитесь и не разговаривайте. Я сейчас найду.

Софи хихикнула. Майор Суит немедленно потянулся к ее талии.

– Так вам и надо, – шепнул Софи Грант, заметивший это движение.

Где-то неподалеку, но за пределами митрейона раздалось нечто вроде пронзительного вскрика, искаженного эхом, как все звуки в подземелье. Затем последовала, казалось, бесконечно долгая пауза, нарушенная отдаленным гулом, словно захлопнулась тяжелая дверь. Баронесса возилась с фотоаппаратом и бормотала. Кеннет отделился от группы и сам щелкнул бога. Его позвали на место. Наконец баронесса была готова.

– Пожалуйста. Пожалуйста. Внимание. Замрите, пожалуйста. Я снимаю опять.

На этот раз вспышка сработала. Все были ослеплены, и баронесса издала громкие крики радости и настояла на том, чтобы сделать еще два снимка. Несмотря на нарастающее нетерпение, группа была перестроена, и баронесса, заняв место мужа, нависла над майором Суитом, как некая первобытная мать-земля. Барону больше повезло со вспышкой, и фотографирование закончилось.

– Хотя, – сказал он, – было бы куда приятнее включить в снимок нашего чичероне, не правда ли?

– Должен сказать, он нас забросил, – проворчал майор Суит. – Дьявольски странное поведение, с вашего позволения.

Но Кеннет сказал, что Себастиан Мейлер, по-видимому, в атриуме составляет компанию его тетке.

– В конце концов, он ведь перепоручил нас вам, – сказал он Гранту. – Так ведь?

Под давлением Ван дер Вегелей Грант перешел в освещенное место и со всеми признаками нежелания прочитал этой чрезвычайно странной аудитории митраистский пассаж из «Саймона». Он прочитал его монотонно, спешно и скверно, но все равно обаяние текста не вовсе исчезло.

– «…Ничто не изменилось. Коренастый бог во фригийской шапке на глазурованных кудрях, с отбитыми руками и фаллосом подымался из каменной женской утробы. Можно сказать, довольно плебейский бог, но в его присутствии уши толстенького Саймона заполнил беззвучный рев жертвенного быка, в носоглотке запершило от крови, девятнадцать веков назад закипавшей на раскаленном добела камне, от смрада горящих внутренностей из глаз потекли слезы. Он содрогнулся и почувствовал себя безгранично вознагражденным».

Чтение рывками дошло до конца указанного пассажа. Грант громко захлопнул книгу, передал ее баронессе, как горячую картофелину, и поежился под благодарный ропот аудитории. Наступила тревожная тишина.

Софи почувствовала себя подавленной. Впервые ей угрожала клаустрофобия. Потолок казался ниже, стены теснее, за ними угадывалась пустота, словно группа была брошена глубоко под землей. «Сейчас бы я запросто дала деру, как леди Брейсли», – подумала она.

Грант повторил предложение немножко побродить, при том что он сам минут десять пробудет в митрейоне на случай, если кто-то захочет поговорить с ним перед возвращением наверх. Он также напомнил, что боковые проходы упираются в общий, который заканчивается в инсуле.

Кеннет Дорн сказал, что он хочет пойти наверх и взглянуть на тетю. Он выглядел отдохнувшим и обнаруживал склонность смеяться без повода.

– Ваше чтение было ве-ли-ко-лепно, – сказал он Гранту и улыбнулся от уха до уха. – Я обожаю вашего «Саймона». – Он буйно расхохотался и вышел сквозь главную дверь.

Майор Суит сказал, что побродит в подземелье и присоединится ко всем наверху.

– Мне еще надо выяснить отношения с Мейлером, – погрозил он. – Поразительная безответственность. – Он посмотрел на Софи. – Не хотите прогуляться? – пригласил он.

– Я, пожалуй, с минутку побуду здесь, – сказала она. Ей не улыбалась перспектива бродить в митраистских потемках вдвоем с майором.

Аллейн сказал, что он сам найдет дорогу наверх; Ван дер Вегели, фотографировавшие друг друга на фоне алтаря, решили присоединиться к нему, от чего он был не в восторге, подумала Софи.

Майор Суит вышел в одну из боковых дверей. Аллейн исчез за фигурой бога в шумном сопровождении Ван дер Вегелей. Их восклицания доносились откуда-то издалека. Затем все умолкло, кроме холодного бормотания подземного потока, – казалось Софи.

– Посидите со мной, – сказал Грант.

Она села рядом с ним на каменную скамью.

– Кажется, вы чувствуете себя угнетенной?

– Похоже.

– Проводить вас наверх? Незачем оставаться здесь. Остальные не заблудятся. Только скажите.

– Очень мило с вашей стороны, – возразила Софи, – но спасибо, не надо. Я не настолько вышла из строя. Только…

– Что?

– У меня теория насчет стен.

– Стен?

– Поверхностей. Любых поверхностей.

– Прошу вас, объясните.

– Вам будет совсем неинтересно.

– Как знать. Рискните.

– Не могут ли поверхности – деревянные, каменные, матерчатые, какие угодно – иметь некую физическую чувствительность, о которой мы не подозреваем? Что-то вроде эмульсии на фотопленке. Так что на них сохраняются следы всего, что представало перед ними. И не могут ли некоторые люди иметь в своем физическом – химическом, электронном или еще каком-то – устройстве нечто, что воспринимает и осознает все это?

– Словно другие люди – дальтоники и только эти правильно видят цвет?

– Именно так.

– Это бы начисто избавило нас от привидений, правда?

– Но на плоскостях сохранялись бы не только зрительные образы. Также и чувства.

– Вы не находите, что это тревожащая идея?

– Скорее волнующая.

– Пожалуй.

– Интересно, не так же ли было с вашим Саймоном?

– А, – выдохнул Грант, – ради Бога, не напоминайте мне об этом!

– Простите, – сказала Софи, ошеломленная силой его ярости.

Он встал, отошел и, стоя спиной, быстро заговорил:

– Хорошо, почему бы вам прямо не сказать? Если мне так отвратительно это представление, какого черта я в нем участвую? Вы ведь об этом думаете, не так ли? Ну-ну. Я угадал?

– Если даже и так, то это меня не касается. Кроме того, я вам об этом сказала. Там, наверху. – Софи перевела дух. – Кажется, это было столетья назад, – сказала она. Столетья.

– В конце концов, мы прошли почти через двадцать веков. Простите, что я вел себя безобразно грубо.

– Забудьте об этом, – сказала Софи. Она взглянула на резко подсвеченную голову Митры. – Если подумать, он вовсе не грозный. Такой пухленький, мирный – согласны? А не странно ли, что его пустые глаза словно глядят? Можно поклясться, что в них зрачки. Вам не кажется…

Она вскрикнула. Бог исчез. Полная тьма опустилась на них, как бархатный полог.

– Все в порядке, – сказал Грант. – Не беспокойтесь. Это предупреждение, что скоро они закрывают. Свет зажжется через секунду.

– Слава Богу. Здесь так… так непроглядно темно. Как слепота.

– О тьма! О безутешность!

– Это ведь из «Лира»? С вашего позволения, не слишком радующая цитата.

– Где вы?

– Здесь.

В отдалении послышался ропот голосов, искаженных, многажды преломленных стенами проходов. Грант взял Софи за руку. Бог снова возник, он спокойно глядел в никуда.

– Вот вы где, – сказал Грант. – Пойдемте. Не пора ли нам подняться в современный Рим?

– С удовольствием.

Он взял ее под локоть, и они начали восхождение. Через инсулу, налево и затем прямо к железной лестнице аркады, из которой доносился неумолкающий голос воды. Вверх по железной лестнице. Через вторую базилику, мимо Меркурия и Аполлона и затем по последнему пролету каменных ступеней к свету; здесь и была церковная лавка, вполне нормальная, ярко освещенная.

Ее уже закрывали монах и двое юношей, продававших открытки и сувениры. Они внимательно посмотрели на Гранта и Софи.

– Больше там никого, – сказал им Грант. – Мы последние.

Они раскланялись.

– Спешить некуда, – сказала Софи. – Верхняя базилика открыта до захода солнца.

– А где все остальные?

– Надо думать, в атриуме.

Однако садик был пуст, да и базилика почти пуста. Последние запоздавшие туристы спешили к главному выходу.

– Он собрал их на улице, – сказал Грант. – Вот и они. Пойдемте.

У портика, где они стояли перед экскурсией, недовольной толпой собрались гости мистера Мейлера: Ван дер Вегели, майор, леди Брейсли, Кеннет и в стороне Аллейн. Два роскошных лимузина были уже поданы к церкви.

Грант и Аллейн одновременно спросили друг друга:

– Где Мейлер? – И затем без остановки: – Вы его не видели?

Глава четвертая
Отсутствие мистера Мейлера

1

– С тех пор, как он улизнул искать вас, – прокричал майор Суит, злобно глядя на Кеннета. – Еще там, внизу.

– Искать меня, – безразлично проговорил Кеннет. – Понятия не имею, о чем вы. Я его не видел.

– Он пошел искать вас, когда вы вернулись фотографировать Аполлона, – сказал Аллейн.

– Значит, он передумал. В последний раз я его видел, когда… знаете… это было… это было как раз перед тем, как я вернулся к Аполлону.

Кеннет странно растягивал слова. Закончив, он бессмысленно хихикнул, закрыл глаза, затем лениво их приоткрыл. При свете дня Аллейн заметил суженные зрачки.

– Да, это точно, – протянул Кеннет. – Я помню. Тогда.

– И он не пошел за вами и леди Брейсли, майор Суит?

– Я полагал, что это и так ясно, сэр. Не пошел.

– Леди Брейсли, он не подходил к вам в атриуме?

– Если вы имеете в виду тот довольно мрачный садик, куда доставил меня галантный майор, мой ответ – нет, – сказала она. – Мистер Мейлер не подходил ко мне ни там, ни где-либо еще. Не знаю почему, – она уставила свои жуткие глазищи на Аллейна, – но это выглядит как-то неподобающе, вам не кажется?

Побагровевший майор Суит – слова его прозвучали фальшиво – сказал, что, по его разумению, леди Брейсли предпочитала остаться в атриуме в одиночестве.

– А вот это зависело от того, что предполагалось взамен одиночества, – сказала она.

– Я вам скажу… – начал он в волнении, но Аллейн перебил его.

– Попрошу всех остаться на своих местах, – сказал Аллейн. И Гранту: – Вы ответственный, так ведь? Будьте другом, присмотрите, чтобы все остались здесь, хорошо?

И он ушел – назад в церковь.

– По-моему, это довольно-таки бесцеремонно, – кипел от злости майор. – Приказывает людям, черт возьми, как проклятый полисмен. Что он о себе возомнил!

– Я полагаю, нам лучше делать, как он сказал, – заключил Грант.

– Почему?

– Потому что у него, кажется, есть то, что Кент угадал у Лира, – проговорил Грант, слегка улыбаясь Софи.

– Это что за чертовщина?

– Властность.

– Вот это верно, – сказала Софи.

– По-моему, он великолепен, – сказала леди Брейсли, – очень важный и деспотичный.

За этой оценкой последовало долгое неловкое молчание.

– Но что он там делает? – неожиданно спросил Кеннет. – Куда он ушел?

– Я это, черт побери, узнаю, – заявил майор.

Он собирался исполнить свою угрозу, но тут показался Аллейн, быстро шагавший по базилике.

Прежде чем майор Суит начал фронтальную атаку, как он намеревался сделать, Аллейн проговорил:

– Бога ради простите меня, все. Боюсь, я вел себя неприлично и бесцеремонно, но я полагал, что первым делом надо вернуться и спросить в лавке, не проходил ли мистер Мейлер.

– Ладно, ладно, – сказал майор. – Он проходил?

– Они говорят, нет.

– Может, они его не заметили, – предположил Грант.

– Конечно, это возможно, но они знают его в лицо и говорят, что ждали, когда он выйдет. Они считают количество выданных билетов, чтобы не оставить кого-нибудь запертым в подземелье.

– И чего он там прячется? – проревел майор. – На мой взгляд, это скверный спектакль. Бросить нас на произвол судьбы! – Он напустился на Гранта: – Слушайте, Грант, вы здесь главный, так? Входите в их предприятие или как там.

– Никоим образом нет. Я не имею к этому ни малейшего отношения. Как и к нему, – сказал он еле слышно.

– Но, дорогой мой, ваше имя значится в их брошюре.

– В качестве почетного гостя – только.

– Я полагаю, – сказал Кеннет, – это для вас реклама, так?

– Я не нуждаюсь… – начал Грант и вдруг побелел. – Какое это имеет отношение к делу? – спросил он Аллейна.

– По-моему, никакого. Дежурные пошли вниз искать его. Там всюду лампы дневного света для контроля, раскопок и на случай несчастья. Если он там, они его найдут.

– Может быть, ему стало дурно… – предположила Софи.

– Это так, это так, – закричали в унисон Ван дер Вегели. Они часто говорили дуэтом.

– У него болезненный вид, – добавила баронесса.

– И он сильно потеет, – сказал ее муж, закрывая тему.

В это время к экскурсантам подошли оба шофера. Джованни, тот, который говорил по-английски и выступал в качестве второго гида, пригласил леди и джентльменов занять места в машинах. Аллейн спросил, не видели ли они мистера Мейлера. Шоферы свесили головы набок и подняли руки и плечи. Нет.

– Может быть, он упал с этих чудовищно страшных ступенек, – измученным голосом произнесла леди Брейсли. – Несчастнейший мистер Мейлер. Знаете ли, я лучше посижу в машине. Мне не очень ловко стоять на моих золоченых шпильках.

Она поблуждала взглядом между Грантом, Аллейном и бароном и села в машину, ухитрившись улыбнуться Джованни, когда тот открывал ей дверцу. Усевшись, она высунулась из окна.

– Сейчас я бы приняла сигарету с тем же чувством, с каким бы мне ее предложили, – сказала она.

Сигарета нашлась вроде бы только у Кеннета, который и поднес ее, склонившись к тете с зажигалкой. Они обменялись несколькими фразами, почти не шевеля губами, и на мгновенье показались похожими друг на друга.

– Весьма странный поворот дела, – шепнул Грант Аллейну.

– Да, достаточно странный.

– Конечно, они найдут его, правда? – сказала Софи. – Я хочу сказать, должны найти.

– Вы ведь были вместе после того, как мы все поднялись?

– Да, – сказали они.

– И возвращались вместе?

– Конечно, – сказал Грант. – Вы же нас видели. А в чем дело?

– Вы вышли оттуда на несколько секунд позже всех. Вы ничего не слышали? На Мейлере довольно тяжелые ботинки. Я заметил, они довольно громко бухали по железным ступенькам.

– Нет, – сказали они. – Ничего не слышали.

– Пожалуй, я вернусь, Грант. Не хотите пойти со мной?

– Назад? Вы хотите сказать… снова под землю?

– Если придется.

– Я пойду до конторы – до лавки, – сказал Грант. – Меня не одолевает желание таскаться по подземельям за Мейлером. Если он там, дежурные его разыщут.

– Хорошо. Но вам не кажется, что что-то надо делать с группой?

– Послушайте, – Грант рассердился. – Я уже сказал, что не несу ответственности за эту экскурсию. Равно как ни за кого в ней… – В его голосе послышалось колебание, и он посмотрел на Софи. – Кроме мисс Джейсон, которая сама по себе.

– Со мной все в порядке, – весело сказала Софи и, обернувшись к Аллейну: – А что мы должны делать? Вы можете что-нибудь предложить?

– Допустим, вы, как условлено, едете на пикник на Палатинском холме. Шоферы вас туда довезут. Тот, который говорит по-английски, Джованни, представляется мне заместителем Мейлера. Я уверен, что он обо всем позаботится. Без сомнения, они распакуют корзины и создадут обстановку: это они умеют делать великолепно. Я выкопаю Мейлера, и, если он в порядке, мы присоединимся к вам. Будет чудный вечер на Палатине.

– Что вы думаете? – Софи спросила Гранта.

– Идея не хуже всякой другой. – Он повернулся к Аллейну. – Простите за грубость, – сказал он. – Так мы вернемся туда?

– Поразмыслив, я решил вас не беспокоить. Если вас не затруднит разговор с Джованни, я предлагаю, даже если я не появлюсь под ручку с Мейлером, вы продолжите программу. Чай под открытым небом, затем назад по гостиницам, и машины снова заберут вас в девять часов. Вы в «Галлико», так? Будьте любезны, составьте списочек, где кто живет. Ну, я опять командую. Не обращайте внимания.

Он слегка поклонился Софи, и, так как майор Суит явно устремился к ним, он ловко обошел его и вернулся в базилику.

– Черт бы меня побрал, – сказал Барнаби Грант.

– Еще бы! – сказала Софи. – Все равно, вы все исполните. Это то самое, о чем вы говорили.

– О чем я говорил, остроумица?

– Что у него есть властность.

2

Лавку еще продолжали закрывать, когда Аллейн вернулся в вестибюль. Железные решетчатые двери с массивным висячим замком закрывали доступ на нижние этажи. Сан-Томмазо-ин-Паллария, как и ее сестра базилика Сан-Клементе, находится на попечении ирландских доминиканцев. Дежурный монах – его звали отец Денис – говорил с великолепным ирландским акцентом. Подобно многим ирландцам на чужбине он слегка подчеркивал свой выговор, словно играя роль в некой псевдогибернской [22]22
  Гиберния – латинское название Ирландии.


[Закрыть]комедии. Он приветствовал Аллейна, как старого знакомого.

– А, это вы опять, – сказал он. – И у меня для вас нет новостей. Этого типа Мейлера внизу нет. Мы включили все освещение, а этого достаточно, чтобы напрочь выжечь глаза. Я только что осмотрел низ с этими двумя парнишками. – Он указал на помощников. – Мы устроили грандиозную облаву, обрыскали каждый угол и щель. Его там нет, можете не сомневаться.

– Как странно, – сказал Аллейн. – Он руководитель нашей экскурсии, как вам известно. Что могло с ним стрястись?

– Что и говорить, странное дело, да и только. Единственно могу предположить, что он бегом проскользнул мимо нас, когда мы были заняты и не заметили его. Впрочем, и в это дело непросто поверить, ибо, как я упоминал, мы ведем счет с тех пор, как скандинавская дама пять лет назад вывихнула лодыжку и оказалась взаперти и без толку кричала всю ночь, а утром ее, беднягу, нашли совсем свихнувшейся. И еще одно. Там внизу, кроме вашей группы, не было никого – один-два посетителя были еще до вашего прибытия. Так что он был бы в одиночестве и тем более приметен.

– Я бы не хотел вам докучать, отец, и я отнюдь не хочу сказать, что вы искали невнимательно, но вы бы не возражали, если бы я сам…

– Я бы не возражал, но не могу разрешить. Это у нас твердое правило. Ни одного посетителя внизу под любым предлогом после закрытия.

– Да, понимаю. Тогда, может быть… у вас есть телефон, мне нужно позвонить?

– Есть, и звоните на здоровье. Здесь. Теперь вы можете идти. – Он сказал через плечо своим помощникам и повторил по-итальянски.

Он открыл дверь в чулан, где хранил товары, указал на телефон и включил свет.

Когда дверь закрылась, в чулане оказалось мало пространства и воздуха. Аллейн осторожно прислонился спиной к коробке с церковными украшениями, присел, упираясь в край полки, напряг память и набрал нужный номер.

Квестор Вальдарно еще не ушел из офиса. Он выслушал рассказ Аллейна с живостью, которая почти передавалась по телефону, но перебивал его мало. Когда Аллейн закончил, Вальдарно заключил по-английски:

– Он сбежал.

– Сбежал?

– Смылся. Он узнал вас и смотал удочки.

– Но здешние как будто уверены, что он не мог пройти мимо них.

– Ах-ах-ах, – презрительно сказал квестор. – Кто они такие? Монах и два бледных мальчишки из лавочки. Против такого ловкача! Тьфу! Он согнулся вдвое и пробежал под витриной с открытками.

– Кстати об открытках. У входа здесь была дикого вида немолодая дама, которая устроила Мейлеру сцену.

– Сцену? Каким образом?

– Она кричала ему оскорбления. И совсем не на том итальянском, какому нас учили в мои дипломатические времена, но это был поток – обвинений и брани.

Аллейн почти видел, как квестор пожал плечами.

– Должно быть, он чем-то досадил ей, – предположил он меланхолично.

– Она в него плюнула.

– Значит, он разозлил ее, – вздохнул квестор.

– Несомненно, – без энтузиазма согласился Аллейн. – Ее зовут Виолетта, – прибавил он.

– Почему вы так подробно останавливаетесь на этой женщине, мой дорогой коллега?

– Видите ли, если я ее правильно понял, она угрожала убить его.

– Очевидно, свирепая женщина. Некоторые из уличных торговок действительно ведут себя крайне скверно.

– Мне показалось, он был сильно встревожен этой сценой. Он сделал вид, что ему все равно, но побледнел очень заметно.

– А-а. – Последовала пауза. – Она продает открытки перед Сан-Томмазо?

– Одной даме из нашей группы показалось, что она видела ее тень на стене внизу, в митрейоне.

– Их туда не пускают.

– Я так и понял.

– Все расследования будут проведены. Я распоряжусь установить наблюдения за аэропортами, авто– и железнодорожными станциями. По-моему, очень велика возможность того, что Мейлер узнал вас и попытается убежать.

– Весьма обязан вам, синьор квестор.

– Пожалуйста!

– Но я должен признаться, возможность, что он узнал меня, кажется маловероятной – мы никогда не встречались.

– Какой-то его коллега, английский коллега, мог видеть вас и предупредить его. Это весьма вероятно.

– Да, – сказал Аллейн, – разумеется, это вероятно.

– Посмотрим. А сейчас, мой дорогой суперинтендант, могу я немного поговорить с этим доминиканцем?

– Я его позову.

– И мы все время держим друг друга в курсе дел?

– Конечно.

– Тогда примите мои лучшие пожелания, – грустно сказал квестор Вальдарно.

Аллейн вернулся в лавку и сказал монаху.

– Это квестор Вальдарно? – спросил отец Денис. – Вы не сказали, что это касается полиции, но это ничуть меня не удивляет. Подождите, пока я с ним переговорю.

Он поговорил с квестором на беглом итальянском и вернулся встревоженный.

– Дело странное, – сказал он, – я бы не стал загадывать, в какую сторону оно обернется. Он хочет прислать своих ребят, чтобы осмотреть все внизу, и собирается говорить об этом с настоятелем. Я сказал, что мы обыскали каждый дюйм, но ему этого мало. Он просил передать, что приглашает вас принять участие. Завтра ровно в восемь утра.

– Не сегодня?

– Да зачем сегодня, если он внизу – чего быть не может – и к тому же запечатан, как сардинка в банке. – Отец Денис внимательно посмотрел на Аллейна. – Вы не похожи на полицейского, – сказал он. – Конечно, это меня не касается.

– Что, я похож на безвредного туриста? Надеюсь, что да. Скажите, вы что-нибудь знаете о женщине по имени Виолетта, которая здесь торгует открытками?

Отец Денис хлопнул себя по лбу.

– Так ее зовут Виолетта! – воскликнул он. – Это наш бич, Господи прости, она тронутая, бедняга. Конечно, это дело выбило ее у меня из головы. Пройдите в атриум, и я вам все расскажу. А пока я тут закрою.

Вынув из рясы огромный ключ, он действительно замкнул вестибюль – вроде бы основательно. Он сказал, что ни у кого больше не было ключа от входа и от железной двери в подземелье, кроме брата Доминика, который открывает храм по утрам.

Базилика совсем обезлюдела, шесть часов вечера. Все колокола в Риме зазвонили «Аве Мария», и отец Денис задержался для молитвы. Затем он прошел в атриум и уселся рядом с Аллейном на каменную скамью, еще хранившую тепло заходившего солнца. Он был уютный человек и любил посплетничать.

Виолетта, сказал он, несколько месяцев продавала открытки в портике Сан-Томмазо. Она – сицилийка, неизвестно откуда взялась и совсем не такая старая, как могло показаться Аллейну, а когда появилась впервые, ее лицо еще сохраняло следы дикой красоты. Она беспрестанно рассказывала всем и каждому, что ее муж бросил ее и предал полиции.

– За что? – спросил Аллейн.

– Ничего вразумительного. Что-то связанное с пересылкой запрещенных вещей. Очевидно, краденого, хотя она говорит, что понятия не имела, что это нехорошо, пока не пришла полиция и не погубила ее. Речь у нее дикая, сами святые не разберут, где у нее факты и где фантазии.

Тем не менее она вела себя достаточно прилично, набрасывалась только на доминиканцев и не сходила со своего законного места торговли, но примерно дня два назад он обнаружил ее на углу портика: она сидела и шипя изрыгала ужаснейшую хулу и потрясала кулаками. Губы ее были буквально в пене, но, когда отец Денис упрекнул ее за богохульство и, как понял Аллейн, дал ей хорошую взбучку, она заговорила малость разумнее. Как выяснилось, ее ярость была направлена на человека, который заходил в ризницу, чтобы договориться о посещении храма туристскими группами от имени нового предприятия под названием…

– Не говорите мне, – сказал Аллейн в тот миг, когда отец Денис сделал паузу для большей эффектности. – Позвольте, я угадаю. Под названием «Чичероне».

– Правильно.

– А человек был Себастиан Мейлер?

– Снова правильно, – воскликнул отец Денис, хлопая в ладоши. – Он же муж несчастной, а если не муж, так должен им быть, помоги ему Господь.

3

В тот очень теплый вечер оба автомобиля прибыли на Палатинский холм в начале шестого. Воздух благоухал нагретой землей, травой, миртами и смолой. В удлинявшихся тенях стояли алые восклицательные знаки маков, а легионы акантов строем спускались с гребня холма. Над разбитыми колоннами и арками классического Рима небо вновь обретало глубину.

Джованни, шофер, с удовольствием выступал в роли гида. Он сказал, что понятия не имеет, что произошло с мистером Мейлером, но предположил неожиданный приступ болезни, известной туристам как римский понос. Джованни деликатно напомнил им, что в таком случае, естественно, требуется немедленно удалиться. Затем он провел группу через развалины Домус Августана и вниз по ступенькам, к сосновой роще. По дороге то здесь, то там он называл имена руин и делал широкие жесты, кладя Рим к ногам туристов.

Софи смотрела и мечтала, и с удовольствием забывалась в грезах, и не слишком внимательно слушала Джованни. Она неожиданно почувствовала себя усталой и смутно счастливой. Барнаби Грант шел рядом с ней в дружественном молчании, Ван дер Вегели сотрясали тишину взрывами восторгов и тысячей вопросов и неустанно фотографировали. Леди Брейсли под руку с Кеннетом и недовольный майор ковыляли последними и вполголоса жаловались на плохую дорогу.

– Я быстро пресыщаюсь видами, – заметила Софи. – Или, скорее, сведениями о видах. Я перестаю слушать.

– По крайней мере, вы в этом признаетесь, – утешил ее Грант.

– Только не подумайте, что я бесчувственна ко всему этому.

– Ладно. Я и не подумал.

– Наоборот, я немею от восторга. Или почти немею, – поправилась Софи. – Вы могли бы сказать: становлюсь зримо-бессловесной.

Он задумчиво поглядел на нее.

– Вероятно, вы проголодались, – предположил он.

– Вероятно, я подтвержу ваше мнение, – с удивлением согласилась она. – По крайней мере, хочу пить.

– Смотрите, мы уже приступаем к чаепитию.

Они уже дошли до площадки под названием Бельведер и глядели над вершинами сосен на чудовищное великолепие Колизея. Шпили, крыши, сады, обелиск, нематериальные в предвечернем мареве, плыли в отдалении и растворялись на фоне Альбанских холмов.

Джованни и его помощник выбрали место у упавшей колонны, расстелили ковры и скатерти и открыли корзины.

Еда была, как сказала Софи, изысканнейшая: маленькие аккуратные сандвичи с икрой и семгой, римские и неаполитанские пирожные, фрукты и охлажденное белое вино. Удивительным образом, было также и виски с содовой. И чай для всех желающих, вроде Софи, ледяной, с лимоном и очень душистый.

«Какой странный народ подобрался в нашу группу», – подумала она без осуждения. Легкое дуновение воздуха усилило благоухание миртов и сосновой хвои и на мгновение подняло волосы с ее лба. Она почувствовала, что Грант не отрываясь глядит на нее, и поспешно сказала:

– Никто из нас не беспокоится о бедном мистере Мейлере, ведь никто!

Он сделал резкое движение руками.

– Несомненно, наш властный друг обо всем позаботился, – сказал он.

Майор Суит ел усердно и подкрепился двумя стаканчиками виски с содовой и, кажется, пребывал в благодушном расположении духа.

– Невероятный тип, – сказал он. – Это мое мнение. – Он говорил лениво и беззлобно. – Невероятно хороший чай, – добавил он.

– Я думаю, нам всем хорошо и так – с Джованни, – сказала леди Брейсли и подарила Джованни достаточно долгий взгляд. – Хотя, – прибавила она, – жаль, что другой великолепный зверь нас покинул.

– А какая у нас точно программа на вечер? – беспокойно спросил Кеннет. – На машинах в девять – куда? Где мы ужинаем?

– В «Джоконде», сэр, – ответил Джованни.

– Боже милостивый! – воскликнул майор – и не случайно. «Джоконда» – самый изысканный и, несомненно, самый дорогой ресторан в Риме.

– Неужели? – произнесла леди Брейсли. – Значит, придется мириться с Марко. Мы поссорились из-за столиков на той неделе. Чтобы посадить меня, он вытряхнул мексиканского атташе или кого-то еще, довольно важного. Это был почти международный скандал. Я сказала ему, что ненавижу подобные вещи. И в самом деле, это было весьма дурно с его стороны.

– На этот раз, милая тетя, – сказал Кеннет, – тебе предложат комплексный обед за задним столиком близ входа на кухню. Если я что-нибудь понимаю в организованных экскурсиях.

– Простите, сэр, но вы ошибаетесь, – сказал Джованни. – Все устроено иначе. Обслуживание во всех отношениях на самом высоком уровне. Вы будете заказывать все, что пожелаете.

– И за все платить? – грубо спросил Кеннет.

– Наоборот, сэр, никоим образом. Этим займусь я. – Он обратился к Гранту: – Когда все закончат ужин, сэр, – сказал он, – прошу вас, скажите вашему официанту, чтобы послали за мной. На чай тоже даю я, но, конечно, если кто-то из вас пожелает… – Он сделал красноречивый жест. – Но это не обязательно, – завершил он.

– Ну, – воскликнул майор, – должен сказать, это… гм… это кажется… гм… – он слегка слукавил, – в полном порядке. А?

Ван дер Вегели с готовностью согласились.

– Сначала мы с женой подумали, может быть, плата чересчур высока, – признался барон Софи, – просто невероятная сумма, но мистер Мейлер произвел на нас такое сильное впечатление, и затем, – он весело поклонился Гранту, – уникальная возможность познакомиться с творцом «Саймона». Мы не могли отказать себе в этом! А теперь видите, как мило все получается, не правда ли, если только с замечательным мистером Мейлером ничего не случится.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – воскликнула баронесса, как бы страхуясь от сглаза. – С ним все хорошо, он жив и здоров. Все объяснится просто, и мы будем смеяться и радоваться. Наше удовольствие не должно омрачаться. Нисколько.

– Должен признаться, – шутливо сказал Гранту барон, – что я получаю не только эстетическое, но и профессиональное удовольствие от встречи с мистером Барнаби Грантом. Я в издательском деле, мистер Грант. Ха-ха, ха-ха!