Текст книги "Под моим крылом (СИ)"
Автор книги: Наташа Гера
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
Под моим крылом.
Наташа Гера
Лечу домой после тяжелого рабочего дня и размышляю не о повышении продаж, не об ужине и даже не о том, с кем вечером погуляю, и что мне надеть, а о крыльях и полетах.
Крылья есть у многих живых существ, но не все ими пользуются и не всегда по назначению. У всех птиц обязательно они есть. Если у тебя есть перья и крылья – значит ты птица и как высоко ты летаешь, зависит только от тебя. Одни, правда вообще не летают, а носят их только для красоты или по привычке. Крылья есть у насекомых – бабочек, мух, комаров, стрекоз, кузнечиков, муравьев и даже тараканов. Бабочки тут, безусловно, самые красивые. О красоте крыльев таракана говорить не буду, каждому свое.
Крылья есть у летучих мышей. Тут уже красота крыльев на любителя – черные, перепончатые. Мало того, бывают еще и летучие собаки. Нет, не собака с крыльями, а такой вид летучих мышей. И летучая лиса туда же. Еще крылья есть у летяги, это летающая белка. Даже некоторые рыбы могут летать и имеют крылья.
Семена растений тоже бывают крылатыми, для того, чтобы улететь подальше.
Крылья носили некоторые динозавры, это их не спасло от вымирания, но говорят, они стали прародителями птиц.
Змей Горыныч из сказки крылатый, как и любой дракон. Драконы драконами, а сказочный крылатый конь Пегас, как тебе? Из страшных сказок – горгульи, смесь орла со львом вроде бы, те еще красавцы, зато при крыльях.
Говорят, самые красивые белые крылья у ангелов. У демонов тоже должны быть крылья, черные, по форме как у летучих мышей, логично же.
Вампиры обладают крыльями. Я лично не видела, но в кино так показывают.
Крылья есть у любого автомобиля – передние, задние, левые и правые. Крылья есть у велосипеда, мопеда и мотоцикла. У самолета, вертолета и дельтаплана.
Да, что там! Крылья есть даже у женских гигиенических средств. Хорошо, хоть не летают! А то, как представлю эту картину – бегаешь с утра с сачком по квартире, ловишь ее, окаянную, она крыльями бьется, отмахивается, в трусы лезть не хочет…
Крылья есть у каждого носа и у бодибилдера.
Еще был дяденька такой, Икар, присобачил себе крылья на спину, но далеко не улетел.
Крылышки бывают у одежды, такие маленькие короткие рукава. Или большие свободные рукава, называются крыло летучей мыши.
Люди жили бы значительно проще, если бы пользовались своими крыльями по назначению и не боялись летать.
Крылья вырастают у мечтателей, романтиков и влюбленных.
Вот последнее – как раз мой вариант. Крылья любви – это то, что носит меня над землей.
Быть влюбленной – для меня жизненно необходимо. Без внимания и обожания мужчины, без состояния легкой влюбленности и эйфории, я вяну, тухну, складываю крылья – фигурально выражаясь – и немедленно умираю.
Это со мной еще из старших классов школы. Сначала мальчики не сильно обращали на меня внимание, я была младше своих одноклассников на год, и я немного отставала от них и ростом, и в физическом развитии. Когда все девочки уже начали отращивать грудь, носить первые плоские еще лифчики и таскать мамину косметику, я играла в куклы, занималась гимнастикой и читала книжки.
Но природа и гены взяли свое и в выпускном классе, без лишней скромности будет сказано, у меня были все параметры моделей. Половина парней из моей школы хотели со мной встречаться, а я была на пол головы их выше. А с другой половиной я уже встречалась и благополучно рассталась. Я легко заводила дружбу, некоторое время порхала на крылышках новой любви, а потом так же быстро перегорала. И обращала свое внимание на следующего парня. Как ни странно, мои бывшие не сильно на меня обижались, мы оставались друзьями.
Позже я поняла, что после меня мужчины очень удачно устраивали личную жизнь, обзаводились семьями и детьми или резко шел в гору карьерный рост, или увеличивалось материальное состояние, или у них просыпался какой-то новый талант. Я считаю, что никто из них не должен быть на меня не в обиде.
В выпускном классе, когда закончился период гадкого утенка, я стала высокой, с тонкой талией, длинными ногами и круглой упругой попой. На мою грудь стал засматриваться даже замшелый трудовик, не то, что наши парни в школе. Темно-каштановые волосы аж до той самой круглой попы в стрингах. Карие глаза и губы выразительным бантиком – это от маминых родственников. Нос папин, обычный, что очень меня радует и немного бесит моих сестер.
Особенно старшую, у нее такая штука между глаз выросла, как у моей любимой бабушки. Топориком. Этим носом можно резать торт! На него могут садится птицы и даже свить гнездо. Он должен показывать направление ветра, как каждый нормальный флюгер. Но я ей этого не говорю. У нее такой характер, что и покалечить может. Запросто. Носом. Но это ей совершенно не помешало рано выйти замуж, держать своего мужа в ежовых рукавицах, родить четырех детей одного за другим, открыть свой магазин продуктов, лучший на районе, и стать прекрасной мамочкой с гиперопекой и вселенской любовью к детям.
Гимнастика дала мне хорошую осанку и пластику, я не сутулюсь, как это часто делают высокие девушки, а гордо себя несу. И еще в качестве прикола я люблю шибануть сальтуху или разъехаться в шпагате в неподходящих местах – в клубе, в ресторане, в парке, и даже на работе. Это моя фишка и способ не только привлечь внимание, но и немного развеселить людей. А то ходят с такими постными лицами. А тут я ногами и трусами мелькаю.
Улыбайтесь! – хочется мне кричать в серую толпу прохожих. Радуйтесь! – хочу сказать народу в маршрутке. Жизнь так прекрасна, несмотря ни на что! Утром глаза открыл – и уже есть повод для счастья – новый день. И ты даже не знаешь, что он тебе несет, а встречаешь его такой хмурой физиономией. Улыбайся жизни, и она тебе тоже улыбнется. А то в такую кислую рожу только плюнуть хочется, что жизнь и делает.
Думаешь, я такая вся на позитиве, потому что у меня в жизни нет проблем, сплошной шоколад и вокруг меня порхают феи? Ну, я бы очень поспорила. Смотри сама.
Я пятый, самый младший ребенок в семье. Моя мама София почти до шестого месяца не подозревала о беременности, сильно занята была воспитанием моего брата, а я затаилась и ничем себя не выдавала, партизанила.
Моя мама вышла замуж в 18 лет наперекор всей своей семье. Бабушка Серафима воевала и плевалась огнем, но ничего поделать не смогла. Она не была рада ни нищему зятю из деревни, ни неожиданной беременности дочери. Софка должна была стать стоматологом, как и она, а не похоронить себя в пеленках. Но так уже сложилось. Родилась внучка с бабушкиным носиком и Серафима немного смягчилась. Гнев на милость полностью она не сменила и постоянно шпыняла зятя за испорченную судьбу дочки.
Моя мама, напротив, папу любила, и всегда защищала перед бабушкой. Характер у нее был сильный, в бабушку удалась, если уж решила, что этот голодранец – как говорила бабушка – будет ее мужем, то ее не переубедить, они постоянно бодались по этому поводу. А если для этого надо забросить учебу и родить ребенка, то запросто.
Через 18 лет моя старшая носастая сестра Карина поступила точно так же. Тогда моя мать хлебнула того же, что испытала когда-то моя бабушка. Они вместе с бабушкой так трогательно плакали на кухне, обнявшись, и причитали, что Каринка погубит себя в пеленках. Мама точно также сопротивлялась и возмущалась, как и Серафима когда-то, а потом сдалась под напором растущего живота дочери. Бабушка моя тогда сильно потешалась.
Через четыре года после Карины, родилась моя вторая сестра Ирина. Мама плавно перешла из одного декрета в другой, успев поработать только пару месяцев в детском саду нянечкой. Про карьеру стоматолога она даже думать забыла – на учебу по бабушкиной специальности не было ни времени, ни денег. А у мамы брать она ничего не хотела, гордая. Этого ребенка бабушка уже воспринимала, как должное. Двое детей с разницей четыре года – обычное дело. Мама пыталась учится заочно на педагогическом, папа работал в автомастерской. После работы от него всегда пахло машинным маслом, бензином, выхлопными газами, дымом и сигаретами, его руки никогда не отмывались от черных пятен, но он был очень добрым. Хоть бабушка его и не сильно жаловала, но он старался обеспечить свою семью всем необходимым, для этого приходилось много работать.
Третья моя сестра Кристина, родилась еще через три года. Папа очень хотел мальчика. Бабушка была вне себя от гнева. Пока мама была в роддоме, приходила к зятю с большими ножницами, сделать необходимое хирургическое вмешательство, чтобы он больше не плодился.
Трое детей в одной семье – это в три раза больше любви, но и в три раза больше расходов. Вещи передаются от одного ребенка другому, донашиваются и перешиваются до тех пор, пока совсем не превратятся в тряпку. Это научило моих сестер ценить новые вещи и самостоятельно зарабатывать с юных лет.
Через шесть лет после рождения младшей дочери, в 31 год, мама осчастливила папу долгожданным сыном. Бабушка сначала симулировала инфаркт, потом опять достала свои ножницы, папа еле успел сбежать. В то время родить после тридцати считалось большим позором. Всех детей рожали от двадцати до двадцати восьми – тридцати максимум. Если женщина родила первого ребенка в двадцать четыре, ее называли старородящей. Раньше восемнадцати – малолетней потаскухой. Это сейчас можно начинать рожать не раньше тридцати и это считается не только модным, но и самым оптимальным вариантом.
Неудивительно, что бабушка, мягко говоря, негодовала.
А через одиннадцать месяцев после рождения брата, родилась я, большой сюрприз даже для мамы. Она кормила грудью сына, восстанавливалась после родов и тяжелой беременности, и не сразу поняла, что опять беременна. Месячные после родов так и не начались. Живот никак не хотел уходить, иногда что-то тянуло справа и она пошла к своему врачу, который вел все ее беременности. А там подарочек!
Бабушка Серафима еще от рождения внука не отошла, а тут опять эти ненормальные плодятся, как кролики!
– Краснов! – Кричала бабушка, – ты уймешься наконец или нет? Как ты их всех прокормить собираешься и на ноги поставить?
– Не волнуйтесь, мама, а то опять давление подскочит. Справимся.
Еще она говорила, что некоторым так неймется, что зачинают детей сразу после родов. Этим некоторым причинные места надо узлом завязывать.
– Ты если бы сильно постаралась, то родила бы их еще и в один календарный год! Одного в январе, а вторую в декабре! – Отчитывала она Софию.
Две беременности подряд с таким маленьким перерывом между ними дались маме очень тяжело. После роддома она почти три месяца не могла вставать с кровати. Папа взял в одну руку большие ножницы, в другую меня и сам пришел к бабушке сдаваться.
– Мама, делайте со мной что хотите, только помогите! София лежит, малой лазит по всей квартире, три девки в школу ходят, надо собрать, отвести, уроки проверить, еду приготовить, постирать, а эта орет все время. Мне же на работу ходить надо, кто будет деньги зарабатывать?
Серафима была женщина боевая, с сильным характором. Она, не стесняясь, отходила зятя деревянной ложкой. Потом отчитала его по матери, так, что даже соседи зареклись размножаться. Ножницами огромными по традиции щелкала, конечно же. И забрала меня себе на воспитание. Мне тогда было вроде две недели.
Назвала меня в свою честь, тоже Серафимой, а то эти бестолковые даже не удосужились ребенку имя дать. Но, чтобы не путаться, ее сокращенно звали Симой, а меня Фимой. Я не знаю, как Сима справлялась с младенцем, но факт остается фактом – я выросла воспитанной, умной, начитанной и очень жизнерадостной. Бабушка всегда меня учила, что от слез и нытья никакого толку. Я жила с ней почти до школы, приходила к родителям в гости каждые выходные. Потом бабушке стало тяжело со мной справляться, и она вернула меня папе с мамой, а те решили, что проще будет отдать меня в первый класс вместе с братом Русланом. А то, что я самая маленькая в классе – так потом догоню! Ну я и догнала, и перегнала, только аж в выпускном классе. Парни тогда все резко захотели со мной встречаться, а девчонки дружить. Типа, если мы с ней дружим, то ее парень меня вдруг не заинтересует.
Никто меня не спросил, как это быть самой маленькой в классе и быстро учиться делать то, что другие уже умеют. А бабушка еще и тщательно прививала мне перфекционизм, поэтому я должна во всем быть лучшей. Думала сдохну, пока отучусь. Ниче, не сдохла.
Симы не стало, когда мне было 10 лет, она тихо ушла во сне. Я потеряла не только бабушку, как ее остальные внуки, но и самого дорогого мне человека. Того, кто был мне мамой.
К маме Софии я долго привыкала. Как и к тому, что в доме постоянно много народу и тебя не то что комнаты своей нет, но и даже своего постоянного угла, куда бы кто-то не влез. И вещи мои вдруг стали не моими личными, а общими, а я этого не люблю. Я постоянно отбирала свои книжки и игрушки у сестер, они жаловались маме, и мама учила меня делиться и не быть жадной. Мои сестры и брат тоже привыкали ко мне. Брат вдруг стал не самым младшим в семье. Но так, как мы учились в одном классе и много времени проводили вместе, мы подружились. Карина, та, что с носом, старше меня на 14 лет, когда я пришла жить к родителям, уже два года была замужем и воспитывала дочь. Для нее я осталась навсегда мелкой и бестолковой. Она постоянно меня учит, как мне жить. Две другие сестры Ирина и Кристина дружили между собой и против меня, потому что мама поручала им за мной следить, помогать с уроками. А сестричек тогда больше привлекали мальчики, чем мой букварь.
Тяжелее всего мне было наладить контакт с мамой. Она чувствовала вину, что пришлось оставить меня бабушке. А я держала на нее обиду, почему больше никого не отдавали – только меня? Я что, самая плохая? Или ненужная? Почему меня не любили так, как остальных? Помню, как лет в двенадцать, в период длинных худых рук и ног, и первых прыщей – почему у других растет грудь, а у меня только прыщи на роже? – я кричала маме обидные слова:
– Зачем надо было вообще меня рожать, если сама воспитывать не можешь?
Тогда я отгребла от всех – и от папы, за то, что маму до слез довела, и от сестер.
Мы помирились с мамой. Я попыталась понять, почему она вынуждена была так сделать. Сначала по состоянию здоровья, потом отдала Руслана в детский сад, и сама вышла на работу, чтобы помочь папе содержать семью. Я в детский сад почти не ходила, пробыла там неделю, схватила ангину, бабушка меня еле выходила и постановила, что сама будет со мной заниматься до школы.
Мне всегда казалось, что я была лишним ребенком в этой семье. Даже для папы. С тех пор, как у него наконец-то появился сын, ему других детей и не надо было. А тут появилась я и отодвинула наследника на второй план.
Мы только успели кое-как наладить нормальные отношения, как все поменялось.
С папой случился инсульт прямо на работе, скорая даже не успела доехать. Мне тогда было четырнадцать. Через три года ушла и мама. Беременность и роды сильно подкосили ее здоровье, а потеря мужа и мамы ввели в такую тоску, что мы боялись оставлять ее одну, установили дежурство и заботились о ней. Я находилась с мамой больше всех, готовилась к поступлению, не вылезала из книг, мечтала поступить в мед. Мы много разговаривали с ней. Она часто говорила о том, как любит всех нас – и детей, и внуков.
– Вы все мои дети! Мое богатство! Мое счастье!
Она правда всех нас любила. У нее было большое сердце. Только не очень здоровое.
Мама ушла так же, во сне, как и бабушка. Только слишком рано.
Надо мной, как над несовершеннолетней, взяла опеку старшая сестра. Тогда у нее уже было четверо своих детей, и она не собиралась на этом останавливаться. Я покорно дождалась своего 18 дня рожденья, выпила с братом и сестрами бокал вина и потребовала ключ от своей взрослой жизни. В прямом смысле слова – бабушка завещала мне свою маленькую квартиру. В квартире родителей жили Руслан и Кристина с мужем и ребенком. Ирина жила у мужа, а я больше не хотела жить в доме Карины, под одной крышей с ее бесхребетным мужем и шумными племянниками.
– Я имею полное право жить самостоятельно! Бабушка этого хотела!
После большого скандала было принято решение, что через два месяца квартиранты съедут и я получу ключ от своих законных метров.
– А за какие деньги ты будешь учится? – Пыталась вразумить меня сестра, деньги за сдачу квартиры шли на оплату учебы в обожаемом меде.
– Заработаю! – Беззаботно отмахнулась я.
У меня ведь столько молодых нерастраченных сил и энергии, я смогу и учиться, и работать. В таком режиме я продержалась два курса и поняла, что надо что-то решать, а то ни учебы нормальной, ни денег не заработать. Перевелась на заочную форму, правда не на хирургию, как я хотела, а на фармацевтику. Устроилась на постоянную работу в аптеку. Бешенный ритм жизни совсем не мешал мне влюбляться, встречаться с парнями, переживать бурные романы, разбивать сердца или, наоборот, собирать свое.
Так, что, если бы я хотела поплакать о своей жизни, я бы легко могла выбрать любую из ста причин. Но я не люблю и не умею долго плакать и сокрушаться. Могу изменить ситуацию – меняю, не могу ничего сделать – махну на нее рукой и побегу дальше. Находится долго на одном месте я тоже не умею. Я предпочитаю не плакать, а действовать. И искать что-то хорошее в любом происшествии. Порвались колготки – поменяю платье на джинсы, порвались вне дома – сниму совсем, так и пойду, покажу всем свои загорелы ноги без капрона. Денег нет на продукты – будет разгрузочный день на воде, сплошная польза для организма. Парень ушел – значит, появится еще лучше. Соседи затопили – будет новый ремонт. Начальница злая – или закалю характер, или найду другую работу. Не успела на маршрутку – будет другая или прогуляюсь пешком, или знакомые подвезут.
Мне кажется, что тратить свою энергию и время на пустые переживания, это расточительство. Жизнью надо наслаждаться. Такой, какая она есть. Прямо сейчас.
Сейчас мне 29 с хвостиком, я работаю в сети аптек, занимаюсь безрецептурной продукцией – косметикой, средствами гигиены и ухода, детской серией. Моя основная задача – повышение продаж, а не помощь покупателям, как бы цинично это не звучало. Я отправляю заказы поставщикам, принимаю доставку, выкладываю на полки. Много консультирую, но только не по поводу лекарств. Здесь я не могу пойти на сделку со своей совестью и втюхивать покупателям дорогие средства только потому, что у меня есть план, сколько я должна наторговать в день. И если продам столько, сколько надо, то получу подарочек. Зря только училась, наивно думала, что буду полезна людям. Хотя нет, не зря, я умею читать и расшифровывать безобразный докторский подчерк, знаю много медицинских терминов и могу объяснить инструкцию к лекарству. Мои родичи считают, что я должна разбираться в медицине и часто просят консультацию и назначение лекарств по телефону.
– Меня всю ночь в правом боку болело. Что это может быть? Печень?
– Сходи к врачу и узнаешь!
– Да что они понимают! Что можно от печени пропить?
– К доктору!
– Я вот рекламу нового лекарства видела, может, его попробовать? Говорят, хорошее.
– Кто говорит? Доктор?
– Да нет же! Что ты с доктором своим прицепилась? В рекламе говорят. Сколько оно у вас стоит?
Мне всегда в этот момент хочется сказать, чтобы от дурости что-то пропила. Ну, что за люди! Иди к доктору, лечись правильно, а не по рекламе из телевизора!
Начальство меня заметило и прочит повышение, без высшего образования, хоть и заочного, вряд ли бы мне что-то предложили.
У меня есть моя маленькая квартира, которую я несколько лет переделываю под себя. И здесь только я хозяйка. Это моя квартира, моя крепость, мой бастион. Я жуткая собственница, жизнь в многодетной семье научила меня не делиться и быть щедрой, к сожалению, а ценить свои вещи. Жить к себе я никого не приглашаю и не пускаю. Так, переночевать иногда только. И то, не каждого.
И недайбог кому-нибудь что-то мне испортить или сломать!
Первое время, когда только переселилась, пришлось отучать моих сестер и многочисленных племянников, что они ко мне ходят только по приглашению и с предварительным звонком, а не когда им вздумается. Чтобы проверить, как Фимка без них прекрасно поживает. Пару раз дверь не открыла, меня обозвали хамкой, но теперь и визитах договариваются заранее. А то нашли мне тут перевалочный пункт:
– Я шла мимо, и думаю, дай зайду! – Вот шла бы себе по своим делам и дальше мимо. И нечего в меня своим носом тыкать. – У тебя еда есть? – Еды у меня никогда нету.
– Хорошо у тебя, тихо. Я к тебе буду приходить отдыхать от моих спиногрызов. – Это же твои любимые детки! Шуруй к ним.
– Меня мама совсем достала, можно я у тебя поживу? – Нет, конечно же. Домой, к маме. Она и ее нос ждут тебя.
– Я поссорилась с мужем, у тебя пересижу, пусть он меня поищет, поволнуется. – Один звонок страдающему мужу, семья воссоединилась, а я опять освободилась.
Не подумай, я их люблю. Но как-то по-своему. Иногда. И издалека.
У меня есть свобода быть собой и проживать свою жизнь так, как я сама хочу. Сестры все пытаются руководить мной, так как им нравится, а я уперто сопротивляюсь и доказываю, что имею полное право портить свою жизнь так, как мне вздумается и совершать свои собственные ошибки.
Я совершенно не страдаю от одиночества, как волновались мои сестры. У меня очень часто бывают гости. Я такой гостеприимный человек, если это не касается моих любимых родственников! Иногда ляпну кому-нибудь: заходите в гости! А завтра у меня уже новые люди на пороге. И я пытаюсь вспомнить, откуда я должна их знать и зачем звала.
Гости у меня культурные. Знают, что у одинокой девушки в холодильнике может быть только затерянный случайно и уже позеленевший кетчуп, поэтому приходят подготовленные – продукты и алкоголь приносят с собой. А я готовлю, накрываю стол, предоставляю уют и обожание хозяйки дома, долгие и душевные посиделки. Или закажем какую-нибудь пиццу или суши на дом.
Я, честно, не считаю себя плохой хозяйкой и готовить умею, просто не вижу смысла убиваться у плиты для себя одной. А покушать люблю, особенно в хорошей компании, поэтому или зову кого-нибудь в гости, или на обед в кафе, или хожу по гостям и там отъедаюсь на пару дней вперед. У меня даже есть свой рейтинг самых хороших хозяек, которые всегда в состоянии меня прокормить. Когда гостей у меня дома нет, мой холодильник почти пустой. В гордом одиночестве я могу есть прямо стоя у холодильника, в пижаме на босую ногу, последнюю завалявшуюся котлету. А кто так не делает, если его никто не видит?
У меня есть два любимых блюда в те дни, когда гостей с провиантом не предвидится. И я даже не знаю, чему отдать предпочтение. Первое – это сосиска, хлеб и кефир. Сосиска должна быть свежайшая, вкусная и холодная. Ни в коем случае ее нельзя варить! Варить сосиску – только портить. Значит, в одной руке ароматная сосиска. На столе стакан кефира, тут никаких особых пожеланий нет, кефир подходит любой, можно даже ряженку. В другой руке еще теплая горбушка белого хлеба. Куснуть сосиску, куснуть горбушку и хлебнуть кефира. Вот оно, счастье.
Второе любимое блюдо – магазинная кабачковая икра из банки и кусок черного хлеба. При желании можно еще добавить кусочек сыра. Это счастье номер два.
Я очень неприхотливая в еде и накормить меня очень легко. Но чтобы я стояла на кухне попой кверху пару часов к ряду и наготавливала разносолов, чтобы забить ими холодильник для себя одной – это не про меня. Себя осчастливить гастрономически я очень быстро могу в любом магазине.
– Вот, посмотришь! – Угрожают мне сестры, – выйдешь замуж, нарожаешь деток, наденешь халат и будешь им котлетки жарить! Не станут же они одни твои сосиски есть.
Никогда! Никогда этого не будет – чтобы я сосисками делилась! Мужа в своей жизни я еще допускаю, хоть и с большим трудом. Но халат, дети и обвисшие сиськи – нет. Я не хочу беременеть и рожать детей. Да, я та самая чайлдфри. И это как-то может быть связано с моей семьей и моим детством.
– Вот встретишь своего любимого мужчину и захочешь родить ему бебика!
Ну почему обязательно должно быть так?
Чужие дети меня не умиляют, ни большие, ни маленькие, ни мальчики, ни девочки. Я не визжу в восторге от вида детских вещичек. Беременные животы и сама мысль о родах меня пугают до потери сознания. Я обхожу оба роддома в нашем городе по такой большой траектории, чтобы даже близко не подходить к этому адскому месту. Я так чуть не потеряла одну подругу, которая переехала в квартиру напротив роддома. Я не могла заставить себя прийти к ней в гости. Ни на новоселье, ни на Новый год, ни на день рожденья. Одна мысль о том, что я могу в окно видеть, как в доме напротив кто-то сейчас рожает, заставляла меня чуть ли не биться в истерике. Еле договорились, что встречаться будем на безопасной для меня территории. Еще лет в десять, когда мне пытались поручить присмотр за племянниками, я решила, что это не для меня. Слюни, сопли, подгузники, кашки, пюрешки. Сами рожали, пусть сами и сидят с ними. Я видела, какими становятся мои сестры после беременностей, родов и кормления грудью. Превращение из красивой девушки в порядочную матрону проходит быстро и бесповоротно. Вряд ли кого украшают растяжки и грустные груди. Хотя, они-то сами счастливы, и дети их счастливы, и мужья их счастливы, и они все вместе все время беспокоятся обо мне, потому что я резко выпадаю из радужной картинки того, каким должно быть счастье человека. Ну, а как же – тридцатка на носу, и ни мужа, ни детей. У каждой из них в моем возрасте было минимум по три ребенка. Даже у моего брата есть уже один. А я все ерундой какой-то занимаюсь. То на концерт в другой город уеду, то на выходные в горы, то зимой на море. То лежу себе попой к верху на диване и книжки читаю. Или, вообще, сплю до трех часов дня и ни хрена не делаю и даже не волнуюсь по этому поводу. И жениха себе порядочного найти все не могу.
– Что с тобой не так? – Спрашивает меня Кристина, когда я не хочу погладить ее беременный живот. Я боюсь, что это заразно. И до утра у меня такой же выскочит, я не смогу увидеть свои ноги и захочу есть мел и шпроты с клубникой.
Мои родственницы постоянно меня этим троллят.
– Фима, хочешь послушать, как ребенок шевелится?
– Показать тебе фотки УЗИ?
– Вытри сопли Теодору!
– Принеси подгузники!
– Смотри, какой кукусик! Пузыри пускает! Ой, а кто это тут пукает, такой сладкий?
Держите меня семеро!
Любимое их занятие – впихнуть мне в руки новорожденного ребенка и ржать с того, как я неумело его держу.
– Не бойся, это не бомба, не рванет!
Хочу один раз прикольнуться и резко бросить малыша обратно, как мячик. Вот бы повеселились! Но ребенок ведь ни в чем не виноват. Пытаются разбудить во мне материнские чувства. Видимо, в нашей семье они на мне конкретно закончились.
Понятно, почему я не часто хожу к ним в гости, хоть там и хорошо кормят. Кому хочется слушать насмешки и нравоучения?
У меня есть подруга Мая, на три года старше. Она замужем и вот уже пять лет мучается тем, что не может забеременеть. Мы так и познакомились – она была частым покупателем в нашей аптеке, жила по соседству. Чаще всего брала тесты на овуляцию и беременность. Однажды она так расплакалась возле полок с гигиеническими средствами, что я отпаивала ее водой в нашем кабинете. Зачем мне такой концерт в торговом зале? Вода не сильно помогала, и я плеснула покупательнице нашего проверенного успокоительного. Коньяк подействовал, она начала разговаривать, а не только всхлипывать.
– Простите, что я вам тут такое устроила!
– А что у вас случилось? Я могу вам помочь? – Я напугалась, что у нее кто-то умер.
Покупательница криво улыбнулась:
– Только если у вас есть знакомый аист.
– Что? – Не поняла я.
– Я опять не беременна, вот что. А мы с мужем так хотим ребенка…
Вот и как мне ее утешать? Я не самый лучший советчик в этом вопросе. Скорее, наоборот. Товарный поезд и то, душевнее бы ее успокоил.
Свою жизненную позицию я аккуратно сложила и засунула подальше – примерно где-то в район больших ягодичных мышц, – то есть оставила при себе, и рассказала о ней намного позже, когда сестры меня опять доставали и я пришла к ней пожаловаться. А тогда я ей говорила о том, что нельзя сдаваться и надо верить в чудо. Ну и знакомый доктор у меня есть.
Так мы и подружились. Мая сейчас так подавлена этой своей проблемой, что иногда мне с ней тяжело общаться, настолько она увязла во всем этом и света белого не видит. Вот нет ей счастья в жизни без ребенка. Иногда мне хочется накричать на нее:
– Расслабься, расправь свои крылья и попробуй просто жить, любить себя и мужа, и заниматься сексом для удовольствия, а не для продолжения рода! Дай чуду просто произойти, не контролируй его!
Но она такая грустная, у нее так резко меняется настроение, что я просто ее поддерживаю и ободряю. Трепать нервы ей и так есть кому. Например, ее свекрови, которая уже напрямую винит ее в том, что у нее до сих пор нет внука.
– У вас все получится, вот увидишь! – Постоянно говорю я Мае. Вру, конечно же.
Мне ее страдания не понять. Молодая, красивая, любящий муж, дом – полная чаша, что еще нужно для счастья? Хочешь – работай, не хочешь – отдыхай, развлекайся, люби мужа, занимайся бизнесом, любимым делом, путешествуй, общайся с друзьями, обучайся новому. Да что еще этой женщине нужно?
Ребенка. Или двух. Она, видимо, из того же теста, что и мои сестры.
Когда Мая немного отвлекается от своей глобальной проблемы, она легкая и приятная в общении, с хорошим чувством юмора и очень смешливая. Она не умеет готовить сладкое, испечь торт, пирог или просто блинов нажарить для нее невыполнимая задача. И сама первая над собой подшучивает по этому поводу. А Мая мою жизненную позицию не понимает, но уважает мое право иметь собственное мнение по данному вопросу. Она никогда меня н упрекала тем, что чисто теоретически я в любой момент могу стать матерью, но не буду этого делать. Мы ни разу не спорили или ругались из-того, что ей не удается родить, а я вообще не хочу рожать. У нас есть много других тем для разговоров.
Еще Мая познакомила меня с Катей, своей одноклассницей и подругой. Она тогда как раз была беременна вторым сыном, но в отличии от моих родственников, вела себя адекватно, животом своим небольшим в глаза мне не лезла, потрогать не уговаривала и не делилась в красках подробностями своего материнства. В общем, ужаса и отвращения она у меня не вызывает, наоборот, я люблю приходить к ней в гости, жрать там, конечно же, и даже общаться с ее детьми и мужем. Идеальные семьи, по-моему, именно так и живут, как они. Для меня Катя, Игорь и их мальчики как ожившая картинка из журнала о том, как выглядят счастливые семьи. А Катя при каждой встрече одаривает нас мылом или кремом ручной работы, или бусами – браслетами, или еще чем-то, что сделала сама. Когда только успевает? Я вот смотрю на нее и понимаю, что я совершенно не такая, мне нельзя мужа и детей. Я не переживу беременность и роды, потерю контроля над своим телом, я обязательно умру во время родов или сразу после них, или рожу больного ребенка. Не смогу дать ребенку достойного воспитания, не смогу за ним ухаживать, у меня не хватит не это денег и душевных сил, я не справлюсь с ребенком и выращу какую-нибудь очередную истеричку, и никогда не буду послушной милой женушкой. И еще больше утверждаюсь в мысли, что мой выбор жить без детей – самый правильный для меня. И даже для тех детей, которых я могла бы родить. Если не можешь дать ребенку все самое лучшее – не только в материальном плане – то незачем его и рожать. Про зайку и лужайку, как твердят мои сестры – даст бог зайку, даст и лужайку – мне можно не говорить. В это я не верю. Просто так в этом мире никто ничего не дает.
