Текст книги "Стажёр (СИ)"

Автор книги: Натан Темень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29

Всю дорогу я думал, мозги ломал – что делать? Время бежит, не остановишь. Его сиятельство граф скоро отбудет в столицу. До этого срока полицмейстер должен преступника предъявить. Викентий Васильевич на меня рассчитывает. А у меня никаких доказательств – одни подозрения.

Хоть сам стряпай.

Если ничего не выдам к сроку, зам полицмейстера даст отмашку, и все кинутся ловить нашего полуэльфа Альфрида.

Альфрид конечно тот ещё фрукт, и всяких дел на его счету висит – мама не горюй. Грабитель, жулик, вымогатель и просто злобная тварь.

Но одно дело – в карты жульничать и собачек похищать, а совсем другое – убийство с отягчающими.

Викентию Васильевичу я не сказал, но после рассказа Альфрида о егонеземной любви очень засомневался. До этого на него думал, а теперь: если любимка его мертва, зачем ему столько денег? Зачем жилы рвать, вверх по головам карабкаться?

Но полиции всё равно, им такие тонкости ни к чему. Повяжут болезного, в подвальчик отведут, а там уже до признания недалеко.

Но других кандидатов в убийцы у нас нет. Полиция все общины нелюдей перетрясла, на предмет алиби. И оргов проверили, и гоблинов. Эльвов, конечно, слишком трясти не стали, а нанесли вежливый визит. Но с чем пришли, с тем и ушли.

Короче, всех подозрительных, что в буйных или слишком умных значатся, проверили – ничего.

Филинова прижать нечем, одни подозрения. Хотя чует моё сердце, рыльце у него в пушку. Как и у жены его.

Или вон Матвей – бывший сослуживец босса. Поглядел я на него сегодня. Если Филинов себя в руках держит и нервы у него крепкие, Матвей совсем даже наоборот. Крыша у него слетает – только в путь. Оружием владеет и применить на задумается.

Вспомнил я, как он три пули в орга всадил, чисто киллер. Два в спину, контрольный в голову. Да ещё инородов не любит, а при виде эльвов теряет остатки воли. За что он их так ненавидит, не знаю, но кандидат в убийцы из него отличный.

И как быть? Времени нет совсем. Сами они не признаются, а долго ждать мне никто не позволит.

Поломал я голову, поразмыслил и придумал. Классический способ – спровоцировать клиента. Сделать так, чтобы он вылез из своей норки. Выбить нагретый стул из-под задницы.

Так что, пока мы по городу колесили, у меня созрел план. Может, дурацкий, может, владелец этого тела, отличник полицейской школы Дмитрий Найдёнов обсмеялся бы с него. Животик надорвал над тёзкой.

Ну а что делать – кинули в речку, выплывай как хочешь.

Но у Филинова сегодня планы были не только на заводик заскочить. Он, гад расчётливый, времени терять не любит, и за один раз несколько дел успевает проворачивать. Прям как Юлий Цезарь.

Подкатили мы к почтамту.

Босс там уселся за стол и давай письма строчить – срочные. Сидит, пишет, аж бумага дымится.

Я по залу пошлялся, вроде как от скуки, и к окошку подошёл. Смотрю – там тот пожилой чиновник сидит, что в прошлый раз был. Он ещё подарок для Верочки принимал.

– Здравствуйте, – говорю.

Он меня узнал – память, как видно, профессиональная.

– Здравствуйте, ваше благородие. Никак, посылочку свою проверить пришли? Не забирал никто. Желаете продлить или сами заберёте?

– Нет, – отвечаю, – пусть полежит пока. Мне вот что нужно…

Сделал я лицо, как у полицмейстера – времени нет, служба горит, и надоели все как собаки.

– Надо бы мне узнать, когда проходили через вас письма от эльвийской общины. В столицу или из неё. Срочные особо интересны.

Заморгал чиновник, выпрямился на своей табуретке.

– Что вы, ваше благородие, никак проверить нас хотите? Знаете ведь, нам не положено такие вещи рассказывать…

– Никакой проверки. В интересах государства и лично господина полицмейстера.

Чиновник головой качает. Вижу, сомневается. Говорю ему, а сам весь такой измученный служебным долгом:

– Но, конечно, ежели вы не хотите оказать содействие государевой службе…

– Что вы, ваша милость. Мы всегда готовы, по первому запросу. Только вот расписочку дайте, что не своей волею, а по распоряжению господина полицмейстера и вас лично…

Ну и жук. Бумажку ему дай. Но и мне деваться некуда.

– Ладно, будет вам записка.

Закопался чиновник в бумажки, вскочил, побежал куда-то, а на своё место молоденького парнишку посадил. Тоже стажёр, небось.

Я листок со стойки взял, стал расписку писать. Вот, блин, бюрократия. Так и спалиться недолго – а всё из-за дурацкой бумажки. Хорошо, Филинов всё ещё письма строчит, аж упарился весь. Главное, чтобы раньше меня не закончил. А то неловко получится.

Тут чиновник вернулся, в руке листочек держит.

– Вот, ваше благородие, списочек вам начертил. Всё как есть. С вас тоже пожалуйте.

– Вот, – говорю, – возьмите. И предупреждаю – дело конфиденциальное. Никому ни слова!

– Обижаете, ваше благородие. Разве ж мы без понятия!

Обменялись мы бумажками.

И вовремя.

Босс пачку писем на стойку бросил, велел отправить срочно.

А Матвей на меня глянул и сказал с усмешечкой:

– Что, записки любовные? Дамочкам поцелуйчики шлём?

– Завидуй молча, – отвечаю. – Подарок даме, до востребования.

Чиновник закивал, точно, мол – подарок.

Скривился капитан, промолчал. Ох, думаю, не оставит он меня в покое. Свербит его что-то изнутри. Что, не знаю, но свербит и покоя не даёт.

Отъехали от почтамта, босс приказал кучеру:

– К лилейному дому, да поживее!

Кучер понял его, лошадкам причмокнул, и помчались мы.

Через весь город прокатили, свернули к окраине. Смотрю, а дорога-то знакомая. Это что же, то, о чём я подумал?

Когда впереди показался знакомый особняк, понял я, что да – не ошибся. Прямо к борделю эльвийскому едем. Ну ничего себе – ни стыда ни совести у босса.

Подъехали мы к главному входу, представились как положено, всё чинно-пристойно.

Открыли нам ворота, да ещё и с поклоном.

Да, Димка, это тебе не через забор сигать. Вот как надо к дорогим проституткам подкатывать.

Лакей нас в дом проводил, через парадное крыльцо. Мы с Матвеем следом вошли.

Внутри красиво, но без лишнего пафоса. Всё в белых тонах, вазы стоят мраморные, на стенах картины висят.

А по лестнице к нам спускается прекрасная эльфийка – та самая. Идёт неторопливо, красуется, белым пальчиком по перилам ведёт кокетливо. Виду не подала, что меня узнала.

Филинов ей руку поцеловал, она улыбнулась.

Босс говорит:

– Простите, дорогая госпожа, за неурочный визит. Дела не ждут. Погорел мой заводик винный, нынче подожгли. Обсудить бы надо – безотлагательно. Уж не обессудьте.

– Ах, жизнь так непредсказуема, – отвечает красавица. – Пройдёмте, Антон Порфирьевич, в мой кабинет. Там и поговорим спокойно.

Пошли они вдвоём, а я смотрю им вслед, аж челюсть отвисла. Это что же, получается, у босса дела с ней? А она что же – хозяйка здесь? Раз он её госпожой назвал?

И правда – что за день сегодня такой…

Смотрю, а Матвей тоже эльфийке вслед смотрит, пристально так. Не понять, то ли со злостью, то ли с жадностью.

Я спросил:

– Что, у хозяина дела здесь? Или так, побаловаться пришёл?

Скривился Матвей, отвечает:

– Кто их знает. Я свечку не держал. Хозяин вино сюда поставляет, по сходной цене. А чем они расплачиваются, не спрашивал.

Тут у меня в голове мысль вспыхнула. Всё вдруг вспомнил: как зам полицмейстера говорил, что у борделя свой хозяин есть, а я ему – что хозяин-то подставной. И недавний разговор про рыбалку… как там Матвей сказал: если изменишь хозяину, тебя как щуку наизнанку вывернут… Что есть такая птица – рыбный филин. И что боссу проститутку пригнали, и не искал её потом никто…

Погоди, Димка, погоди… Если считать, что Филинов и есть тот самый таинственный Рыбак, то всё сходится. Эльвийка эта здесь хозяйничает, но сама же мне сказала, что она слишком дорого стоит… значит, не она главная. А кто? Тот, у кого с ней дела. Кто девок бесплатно получает, и наказывает как хочет. Зачем девку искать, если сам и прикончил… Вот и не искал никто. А труп распотрошили и так разложили другим в назидание… Вот, мол, что с вами будет, ежели чего.

Фух-х… Я аж вспотел весь от таких мыслей.

А Матвей ко мне придвинулся, в бок пальцем ткнул и сказал:

– Ну что, ваше благородие? Вот мы и одни с тобой – только ты да я.

И руку за пазуху засунул.

Глава 30

Матвей потряс стаканчик, перевернул. Кости раскатились по столу.

– А, чёрт, тройка!

Я подобрал кости, сложил в стаканчик. Потряс, бросил.

– Одиннадцать.

– Твоя взяла. Ещё!

На стол легла медная монетка. Капитан взял стаканчик, потряс.

– Один и шесть! Ага!

Мы играли уже полчаса. Играли по-маленькой. Босс всё ещё сидел наверху в кабинете с эльвийской красоткой. Наверное, обсуждал цены на вино.

Когда Матвей сунул руку за пазуху, я уже подумал – конец мне пришёл. Но капитан достал стаканчик с костями и предложил сыграть на интерес.

Нет, это несерьёзно – сказал я. Давай хоть на медяки – для азарта.

Сидим, играем. Матвея будто подменили – спокойный такой, на меня не бросается, знай стаканчик трясёт. Чудеса.

Большие напольные часы бренькнули и принялись бить. Бум-м-м… Бум-м-м…

– Эх, – говорю, – хорошо! Почаще бы сюда наведываться. Тепло, светло, и девушка красивая такая.

– Чего ж хорошего, – буркнул Матвей. – Ага, семь!

Ещё медная монета легла на стол.

– А что? – спрашиваю. – Ого, двенадцать!

– Ха! Везёт нынче… Что, что… Лучше обычная девка, чем ихняя – раскрасавица. Это же чёртова эльвийка, мать её за ногу.

– Что плохого в красивой женщине? – говорю. – Пускай хоть эфиопка будет.

– Эка ты загнул, эфиопка. То человек, а то – эльв поганый. О, семь!

Я потряс стаканчик. Загремели кости.

– И что?

– Тебе не понять, молод ещё. Для меня все они – поганая порода, хоть мужик, хоть баба – самая распрекрасная.

Он сильно потряс стаканчиком. Кости загремели о стол.

– Эх, двойка! Я тебе так скажу – хоть эльвы сейчас смирно сидят и друзьями прикидываются, всё обман! Мне дед рассказывал, как его отец, прадед мой, с ними в походы ходил… Кровь в жилах стынет от такого. Что они творили, эти красавчики, на ночь лучше не вспоминать. Ни чужих не щадили, ни своих. Уж на что орги да гобы злыдни, и в бою бешеные – а с эльвами не сравнить их. Вот где нелюдь нелюдская… не приведи господь.

– Но сейчас-то они не опасные? – я ему так, с сомнением. – Всё тихо, мирно, вон, торговлишка у них…

– Хорошо, государь их в узде держит. И то – из милости. Другой бы загнал туда, где солнце не светит, – хмуро сказал Матвей. – Не в обиду тебе сказано, но с ними дружить – как на груди змею пригреть.

– Но хозяин-то наш не боится…

– То хозяин, не нам чета! – отрезал Матвей.

Сгрёб кости в стаканчик и поднялся. Господин Филинов вышел, по лестнице идёт, отдувается, но вид довольный:

– Поехали!

Пошли мы к выходу. Я обернулся – прекрасная эльвийка на лестнице стоит, нам вслед смотрит. И взгляд у неё, как у старшего эльва на давешнем собрании. Как на тараканов смотрит, что по углам разбегаются – а тапкой кинуть лень.

Вздрогнул я и за Филиновым в дверь выскочил.

* * *

Дома, в суете общей, кинулся я вокруг дома бегать – вроде как периметр проверять, чтобы не словили меня и к делу не приставили. Потом высунулся – затихло всё. Из кухни ароматы плывут – тут тебе и булочки сдобные, и кровавый бифштекс, и птица жареная всякая. Аж живот свело. Но дело прежде всего.

Подкараулил под лестницей Верочку, выскочил перед ней, как чёрт из коробки.

– Ой, – говорит она, и руку к груди приложила, – это вы, Дмитрий Александрович? Напугали меня.

– Неужто вы меня теперь боитесь, Вера Афанасьевна? – спрашиваю.

Она глазки опустила, отвечает:

– Ну как же… Стыдно мне. Вы же меня в пикантном виде застали. Теперь, небось, и знать меня не хотите больше…

Тут я лицо скорбное сделал, как Гамлет при виде призрака, и говорю:

– Что же мне теперь делать-то, Вера Афанасьевна? Я же с нежными чувствами к вам, и вот такое… Душа моя в смятении, Вера Афанасьевна.

Смотрю – она порозовела, даже ушки запылали.

Взяла меня за руку и нежно так говорит:

– Ах, Дмитрий Александрович! Мы, девушки, над чувствами своими власти не имеем. Всем нам счастья хочется, хоть чуточку. Вы такой добрый, вы поймёте…

Эх, думаю, знала бы ты, какой я добрый! Но виду не подал.

– Хоть и больно мне это слышать, Вера Афанасьевна, но я желаю вам счастья. Только вот не дождётесь вы его…

– Как это – не дождусь?

– А так. Хозяин ночью вас любит, а днём с женой своей по театрам да собраниям всяким ездит. Потом, глядишь, другую горничную найдёт, для разнообразия. И что останется у вас?

– Но что же делать, Дмитрий Александрович? Этого не изменить…

– Ну, можно счастью своему немножечко помочь…

– Это как? – она спрашивает, а сама оживилась, ушки навострила.

– Можно так сделать, чтобы он жене своей отставку дал. Или отправил куда подальше. А вы бы здесь были – как хозяйка. Он же вам это небось каждый раз обещает, когда в постель зовёт?

Я рисковал, конечно, но здесь в точку угодил. Смотрю, глазки у Верочки заблестели, щёки разгорелись, фартучек свой мнёт руками в нетерпении.

– Да… Как вы угадали?

Если бы она только сказала, что хозяин её заставил, руки выкручивал… Если бы сказала, что меня одного любит, и от Филинова её тошнит каждый раз… Я бы передумал, и план Б в дело пустил. Но раз так… Ладно.

Я важный вид сделал, отвечаю:

– Так я же в полиции работал, Вера Афанасьевна. Понимаю, что к чему. Я таких людей насквозь вижу.

Тут у неё глаза сверкнули, фартучек смялся, как будто придушить кого хочет.

– О, как вы правы, Дмитрий Александрович! Говорите, что нужно делать?

Я ей объяснил. Она слушает, кивает. Вижу – нравится ей мой план.

– Хорошо, хорошо, – говорит. – Я даже лучше знаю, как сделать…

– Погодите, Вера Афанасьевна. Вы только лишнего чего не придумайте!

– Ничего, Дмитрий Александрович, я только чуточку. Всё прекрасно выйдет…

А сама хихикает и глаза блестят от предвкушения. Ну и ладно, тем лучше. Думал, уговаривать придётся, а тут клиент сам в руки идёт – аж прыгает от радости.

Оставил я её, сам опять во двор пошёл. До конюшни прогулялся, потом в домик для слуг заглянул, где гобы и орги проживали – отдельно от других. Там задержался подольше.

Вызвал того орка, что недавно медвежьим видом меня пугал. Поболтал с ним немножко.

Он сначала отнекивался, типа знать ничего не знаю, ведать не ведаю, и с медведем тогда случайно вышло. Пришлось надавить чуток.

Говорю:

– Знаешь, что сегодня Матвей Прокофьевич учудил? Увидал орга, что как ты магией своей в зверя превратился, и пристрелил его без жалости. Из револьвера. Так три пули и всадил. В спину да в голову. А ты что сотворил, прямо в доме?

Он аж затрясся весь. Говорит:

– Нет, нет, господин, я не колдовал! Мне господин капитан сказали сделать магию. Для шутки. Шутка такая!

– Кто знает, – говорю ему. – Видели медведя все, а как просили тебя – никто не видел.

Орг совсем испугался.

– Пожалейте, господин! Я отслужу, я что хочешь!..

– Не бойся, я тебя не выдам. Ты меня держись, не пропадёшь. Капитан таких, как ты, не любит, а я к вам всей душой.

Закивал он, обрадовался. Про печать мою эльвийскую здесь все слуги уже знают, так что слова мои прямо в точку попали.

– Если хочешь мне послужить, – говорю, – слушай, что скажу. Надо тебе сделать вот что…

Выслушал он меня, закивал.

– Сделаю как вы сказали, господин. Это тоже шутка, да?

– Конечно, шутка. Капитан пошутил, теперь моя очередь. Только не забудь, сделай всё в точности.

– Да, господин!

– Молодец. Хороший орг.

Пошли дела кое-как! Вернулся я бегом со двора домой, заглянул во все уголки.

Наверху тихо, хозяин в своём кабинете портвейн дегустирует. Графинчики перед собой поставил и расслабляется. Лакей ему халат подал, стаканчики-рюмочки принёс, закусочки положил – и к себе в каморку убрался, до востребования.

Хозяйка к себе поднялась, сидит, вышивает крестиком – тоже нервишки в порядок приводит. У всех свои методы.

Внизу слуги шуршат, как мыши. Лакей-шкаф Прохор уединился с горничной Ульянкой. У них шуры-муры, и дело к свадьбе идёт. Небось Ульянка ему сейчас примочку ставит на затылок. Синяк заживляет, что после драки с орком пристреленным образовался. Заодно чувство собственного достоинства Прохору поднимает, тоже уроненное.

В общем, все при деле.

Обозрел я диспозицию, кивнул сам себе. Что бы ещё сделать, чтоб наверняка?

Калитка! Маленький, но важный кусочек моего хитрого плана.

За домом, со стороны конюшни, есть калиточка небольшая. Она всегда должна быть заперта, но должна и как на самом деле – вопрос.

Прошёл я чёрным ходом, выбрался к забору. Вот и калиточка.

Осмотрелся – никого нет. Тишина, покой, только ветер посвистывает.

Взял в руку замок, ключ достал – он мне, как охраннику, положен. Только открывать – пальцы закололо. Будто иголками.

Блин, это же магия охранная, вроде сигнализации. Я думал, она только на саму дверцу наложена, а вот поди же – и замок заговорённый! И деваться мне некуда, хоть волком вой. Времени нет совсем.

Сжал я замок в руке. Вот тварь железная! Досада!

Вдруг чувствую – по руке мурашки пробежали, ладонь судорогой свело. А замок раскалённым сделался. Задрожал, как мышь испуганная, и всё – пусто. Был магический предмет, а теперь простая железка стала. Замок навесной, обыкновенный. Цена рупь двадцать.

Ух ты… Не веря сам себе, сунул я ключ, повернул – и пожалуйте бриться. Открылся замочек, ничего не зазвенело. Я-то знаю, как сигнал работает, мне показали. Звон должен пойти, чтобы все слышали. Ничего себе – это я заклятье снял, что ли?

Но радоваться некогда. Приоткрыл я калитку, высунулся наружу. Так, отлично. Теперь прикрыть тихонько, чтоб незаметно было, замочек пристроить, и обратно…

– Здравствуй, друг Дмитрий, – сказал Альфрид. – Вот и свиделись.

Глава 31

– Где тебя черти носят, друг Альфрид? – спрашиваю от неожиданности. Напугал он меня, как я только что Верочку. – Думал, поймали тебя.

Полуэльв зубы оскалил, отвечает:

– А ты хотел, чтобы меня поймали, друг?

Ну, я на провокационные вопросы не отвечаю. Говорю:

– Ты осторожней, тут охрана.

Он будто не слышит. Говорит:

– Добыча где? Учти, я всё знаю. Где шавка с камнем?

– В порядке шавка. В доме, камень на ней.

– Неси её сюда.

– Э, погоди, – говорю, – как это – неси? Мы так не договаривались.

– Неси камень! – рычит Альфрид. – Хватит болтать, сын человека!

Это он меня обозвал так – изысканно.

– Не рычи, – отвечаю. – Сам сбежал, когда мы добычу несли, а теперь права качаешь.

Он аж взвился от злости, рот разевает, сказать ничего не может.

А я ему:

– Собачка сейчас у хозяйки дома, под присмотром. Надёжней не бывает. Башку я ей откручивать не буду. Мне работу дали денежную, дураком буду, если в нужник её спущу. Лучше способ найди, как камень снять. Ты же у нас потомок эльвов. Короче – с меня собачка, с тебя – колдовство.

Отдышался он, зашипел:

– Так и знал, что ты предатель! Крыса!

– Сам ты крыса. Кто гоба нашего кончить хотел?

– Гобы – никто! – рычит Альфрид. – Орги – никто! Грязь под ногами, подтереть и бросить! Любой эльв это знает!

– Слушай, – говорю ему – мирно так, сам себе удивляюсь. Чем больше он злится, тем я холодней становлюсь. – У меня знакомая эльвийка есть. Попрошу её, она придумает, как снять заклятье. Если все эльвы такие умные, как ты говоришь, она сможет.

Застыл он, на меня смотрит, глаза пустые сделались – прямо статуя.

– Хорошо, – сказал наконец, – друг Дмитрий. Я тебя понял. Я скоро приду – снимать заклятье.

Кивнул он мне на прощанье, отступил на шаг.

Я ножик в рукав обратно поглубже задвинул, выдохнул. В следующую секунду у меня свет выключили.

Открываю глаза – лежу лицом вниз, на мне Альфрид сидит, меня за ворот держит. Увидел, что я очухался, наклонился и шипит, как змей:

– Тихо… дёрнешься – убью.

Чувствую, кольнуло меня в почку. Что там у него – шило?

– Ты спятил… – хриплю.

Он ворот мне потуже скрутил, а сам покашливает – смеётся так:

– Ты дурак, Дмитрий… я умнее всех вас, вместе взятых, вместе с твоими любимыми гобами… оргами… Сейчас я тебя отпущу, ты встанешь. Не вздумай дёргаться, кричать. Жалеть не стану, крыса. Нож в печень – и конец! Кивни, если понял.

А я и кивнуть-то не могу – так он мне горло пережал.

Засмеялся он опять тихонько, ворот мой отпустил.

Поднялись мы – как любовнички, в обнимку.

Он меня покрепче обнял, эдак по дружески, говорит:

– Сейчас веди меня к дому, да смотри – если что, тебе первому смерть.

Чувствую, нож его кожу мне проколол, ещё немного, и кровь польётся.

– Ты не уйдёшь, – говорю. – Давай по-хорошему разойдёмся…

– Уйду, – он ухмыляется. – Шевели ногами!

Пошли. Думаю – если кто сейчас навстречу попадётся, конец. Альфрид запаникует, ножиком чикнет – и привет. Как говорится: он уважать себя заставил, и лучше выдумать не мог…

Смотрю – блин блинский! Орг бежит, торопится. Тот, с которым мы поболтали недавно по душам. Увидел меня, остановился, спрашивает:

– Господин, это шутка у вас?

Я кивнул.

Орг закивал мне тоже, говорит:

– Пора шутить, да?

– Да, – говорю. – Точно. Хороший орг.

Он улыбнулся во всю пасть и рванул через двор.

Мы дальше пошли. Альфрид шипит:

– Что за шутка такая?

– Ерунда, – отвечаю, а сам еле дышу – так мне ножик в бок впился. – Этот орг совсем тупой. Ему палец покажи – смеяться будет.

Больше нам никто не встретился. Зашли мы с чёрного хода, Альфрид мне:

– Зови свою девку. Пускай собаку вынесет.

– Как я её позову?

– Как хочешь.

И ножиком давит в печёнку.

Постучал я тихонько. Таким стуком слуги своих девчонок вызывают. Чтоб не заметил никто.

Высунулась моя пухлая тётенька. На самом деле не тётенька вовсе, а Анна Тимофеевна. Аннушка. Горячий пирожок, булочка сдобная.

Увидела меня, спрашивает:

– Что вам, Дмитрий?

– Анна Тимофеевна, будьте любезны, скажите Верочке моей, чтобы шла по моей просьбе вниз, как мы давеча уговаривались. Я жду. Ради её счастья.

Посмотрела она на меня внимательно, но виду не подала, что удивилась.

– Хорошо, Дмитрий Александрович. Сделаю.

Ушла. Альфрид из-за меня высунулся, на дверь смотрит, спрашивает подозрительно:

– Что это ты, друг, с кухарками эдак раскланиваешься? Что за намёки такие?

Вздохнул я (хотя ножик мне дышать мешает, сил нет) ответил ему:

– С кухарками надо вежливым быть. Кухарки – это сила. Чуть не так раскланяешься – будешь неделю животом маяться…

Стоим, ждём. Минута прошла, вторая…Альфрид затоптался в нетерпении, говорит:

– Что так долго? Обмануть меня хочешь?

– А ты пойди поймай эту псину, – отвечаю. Она тварь мелкая, бегает быстро. Да ещё прячется. Если у хозяйки сидит, так надо с подходом. Просто так не вынесешь. Ждать надо.

Засопел Альфрид злобно, но делать нечего. Стоим.

Слышу – забегали по дому, голоса послышались. Звуки за дверью, будто плачет кто или подвывает.

– Что это? – полуэльф шею вытянул, прислушивается.

– Не знаю. Может, собака цапнула кого…

Вдруг такой вой раздался, будто стая волков разом завыла. И тут же женщина закричала. Истошным криком – как режут её.

Тут такое началось – не передать словами.

Забегали внутри, затопали, весь дом трясётся сверху донизу. Крик стоит – хоть святых выноси.

Из дома такой вопль несётся, аж в ушах звенит.

Альфрид меня оттолкнул и в дом ринулся. Я – за ним.

Внутри суматоха, все бегают, орут, руками машут. Нас с полуэльфом не заметили даже.

Смотрю, удалась моя шутка. Хотя для кого шутка, а для кого – план с провокацией.

Все слуги, что были в доме, мечутся, как куры в курятнике, куда лиса забралась.

Наверху лестницы стоит хозяйка, жена босса, и кричит страшным криком. Смотрит в одну точку и кричит.

Есть отчего закричать. Посреди полированного паркета нарисован чёрной краской большой круг. В круг вписана пятиугольная звезда, вокруг звезды – всякие загадочные загогулины.

Посреди круга лежит, раскинув руки, прекрасная девушка. Правда, не голая, а в прозрачной накидке. Но и так есть на что посмотреть.

А над девушкой нависает, с длинным ножом в руке, человек. И понять нельзя – кто это, мужчина или женщина. Фигура расплывается, как тумане, видно только, что ножом взмахивает, и девушку с маху тычет. И завывает при этом тоскливым воем вперемешку с мерзким хихиканьем.

Честно говоря, хотя я сам всё придумал, но при виде этой картины даже меня пробрало.

Из кабинета хозяин выскочил весь встрёпанный, глаза припухшие – видно, так портвейном надегустировался, что заснул в кресле. Выскочил, глаза таращит, волосы торчат, халат развевается. Увидел девушку посреди круга, аж подавился.

А хозяйка вдруг замолчала, покачнулась – и в обморок упала. Покатилась по лестнице, того гляди убьётся.

Откуда ни возьмись, Матвей выскочил, тоже весь встрёпанный, в одной рубашке. Кинулся за хозяйкой, поймал, на руки подхватил. Усадил, платье ей оправил, по щекам хозяйке хлопает – но всё без толку.

Тут фигура в центре круга захохотала замогильным хохотом, дёрнула девушку с пола, на плечо взвалила и дала дёру.

Никто её не остановил, все в стороны брызнули, как ошпаренные.

В это время собачка мелкая – стриженая, крашеная, в попонке – в круг магический выскочила. Паркет понюхала, морду задрала кверху и как залает. Лапами паркет скребёт, подпрыгивает и гавкает без передышки.

Из-под лестницы вынырнул, словно коршун, Альфрид. Цапнул псину и в дверь – вслед за страшной фигурой. Выскочил наружу и бегом по двору – к выходу.

Филинов опомнился, как гаркнет:

– Ату, ату его! Хватай-держи! Сенька – винтовку!!

Тут Прохор засвистел по-разбойничьи, аж уши заложило. Сенька-лакей винтовку тащит. Девки завизжали, а все мужчины следом за беглецами ринулись.

Толпа во двор выбежала, чуть дверь с петель не снесла.

Это, страшное, с девушкой на плече через двор вихрем пронеслось до калитки.

За ним Альфрид с собачонкой в руках – скачками по двору пробежал и вслед за чудищем в калитку бросился.

Во дворе шум-гам, крики, орги с гобам всполошились, кругами носятся. Филинов с винтовкой выбежал, за ним Прохор с топором. Впереди всех Матвей мчится, в руке револьвер, на поясе – палаш офицерский. Когда только взял.

Ну и я за ними припустил бегом.

Отстал маленько – всё же помял меня Альфрид, когда уронил у калитки. Бегу, прихрамываю.

Все со двора ломанулись, в калитку проскочили и вдогонку понеслись. Только смотрим – тот, кто девицу тащил, будто сквозь землю провалился. Только на снегу накидка прозрачная валяется, под ветерком трепещет.

Зато полуэльфа нашего видно как на ладони – бежит скачками, подмышкой собачонка болтается. К парку бежит, туда где этот парк в лес плавно переходит. Среди деревьев скрыться можно легко, а дальше овраги – пойди найди.

Погоня закричала, засвистела, ходу прибавила.

– Держи его! – кричит босс. – Не дай уйти!

Им уже всё равно, кого ловить, главное – поймать гада.

Вот беглец уже среди деревьев замелькал, того гляди пропадёт совсем.

Филинов остановился, прицелился, выстрелил. От дерева щепки полетели, а беглец совсем из виду пропал.

– За ним! – Филинов в азарт вошёл. – Лови! Держи!

Между деревьев бежать не так легко, растянулись мы. Матвей далеко вперёд унёсся, Прохор пыхтит – он здоровый, тяжело ему. Сенька за Филиновым поспевает, вперёд не высовывается – видать, трусит парень.

Я бы побыстрей бежал, но нога меня подводит, ковыляю как могу.

Матвей уже между деревьев скрылся, мы за ним. Вдруг слышим – выстрелы револьверные. Один, другой, третий.

Сенька ахнул, Прохор выругался. Филинов зарычал, перехватил винтовку и побежал как молоденький.

Выскочили мы на поляну.

Маленькая круглая поляна, вокруг сосенки, посредине Матвей стоит, в руке револьвер дымится. У его ног скорчился полуэльф Альфрид, голову руками закрыл, не понять – живой или нет.

Матвей стоит, уставился перед собой, как призрака увидал. Тут и я увидел его. Все увидели.

Из теней и света слепилась кошка – большая, с телёнка размером. А может, больше – не разобрать. Она у деревьев стоит, со стволами сливается. Но страшная – жуть. Глаза как фары светятся, клыки оскалены, шерсть дыбом, хвост по бокам хлещет. И рычит низко, страшно, аж вибрирует всё внутри.

Кошка рыкнула, переступила по снегу. Стало видно, что возле неё собачонка наша распласталась. Кошка её тяжёлой лапой прижала, в снег вдавила. Собачонка ни жива ни мертва лежит.

Матвей револьвер выронил, палашиз ножен потянул. Шагнул вперёд, замахнулся – быстро так, не уследишь. Мелькнула кошачья лапа, блеснул клинок – отлетел, наискосок о дерево лязгнул. Матвей пошатнулся и в снег осел.

А кошка повернула усатую морду и на нас посмотрела.