Текст книги "Время гона (СИ)"

Автор книги: Наталья Соколина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА 30

Заканчивался март, приближалось время гона. Соня чувствовала себя ужасно – хоть из дома не выходи. На улице, в магазинах, в городском транспорте – она везде натыкалась на нахальных, хихикающих, бесцеремонных женщин. Мужчины были не лучше: старались, как бы нечаянно, прикоснуться к женщинам или просто, походя, понюхать, даже не пытаясь скрыть это. Она высказала своё возмущение Айку, на что он равнодушно пожал плечами: – это волки и волчицы, у них сейчас гормоны играют. Люди две недели постараются без особой нужды из дому не выходить.

– Это опасно, да? А ты мне не сказал!?

– Да нет же, Соня! Просто людям, как и тебе, не нравится, когда их в открытую обнюхивают, прикасаются к ним. Погоди, вот через неделю волчицы, которые не ушли в тайгу, вообще осатанеют, будут мужиков за… хм,…причинные места хватать.

– Какой кошмар! – Соня представила, как какая-нибудь девица лезет к Айку в штаны, – я не хочу, чтоб тебя общупывали!

– Меня не будут, – усмехнулся он, – всё же я, какой-никакой, а вожак стаи. По человеческим меркам, считай, большое начальство, – он засмеялся, довольный, а Соня нахмурилась.

***

Как и предлагал Айк, они наняли женщину, которая согласилась готовить еду и закупать продукты. Правда, она не переехала в комнатку за кухней и работала всего полдня, потому что была замужем и имела двоих взрослых детей. К Сониной великой радости, Аглая Викторовна и её муж были людьми. Соня подозревала, что Айк специально договорился об этом в фирме, занимающейся трудоустройством. Женщина имела пышные формы, маленький рост, миленькие ямочки на полных гладких щеках. Ей было пятьдесят с небольшим и она попросила, чтобы её не называли прислугой. Соня предложила именовать её помощницей по дому, и Аглая согласилась. Даже близнецы, вначале недовольно присматривающиеся к ней, уже к концу дня улыбались и смешно морщили носишки, когда Аглая заговаривала с ними.

***

Соня видела, что Айк становится нервным, всё чаще ловит её то на лестнице, то на выходе из ванной, а то неожиданно подходит сзади на кухне и, пользуясь тем, что руки у неё то в тесте, то в фарше, то ещё в чём-то, торопливо и жадно обнимает её, целуя шею, щёки, глаза, с силой прижимаясь к ней бёдрами. Она отчётливо ощущала его желание, но дети! Они не спали и постоянно требовали внимания, поэтому Соня, виновато улыбнувшись, гладила его по щеке и отодвигалась.

Однажды ночью она проснулась от тихих жалобных звуков. Айка не было рядом, зато громадный волк лежал на полу рядом с кроватью и едва слышно скулил, положив тяжёлую голову на лапы.

Она соскочила с постели, села рядом с ним, обняв и уткнувшись лицом в густую грубую шерсть на загривке. Грустно сказала: – ну, чего ты? Разбудить-то не мог, что ли? – он вскинул голову, лизнув её в губы ткнулся носом в колени и затих. – Да – да, всё было вечером, но я же знаю, что тебе этого мало и хочется ещё. И утром тоже хочется, я знаю. Но, Айк, я же не возражаю! Давай, мой хороший, оборачивайся! – волк вздохнул, закопошился рядом, она почувствовала, как холодный мокрый нос касается голых коленок и лезет под ночную рубашку. Соня сжала ноги и тихо засмеялась: – Айк, мне щекотно, пусти! – Через минуту он, голый, тяжело дышащий, навалился на неё, бережно целуя, заглядывая ей в глаза и торопливо освобождая её от рубашки.

Она чувствовала своё и его желание и втихомолку удивлялась, что время гона действует и на неё. А может быть, это его жаркая страсть воспламеняла и её тело, заставляя чуть слышно стонать, с наслаждением принимать его ласки и самой ласкать это сильное тело.

Он сдерживался из последних сил, шепча сквозь стиснутые зубы: – ну же, родная, отдайся мне вся, до конца; хочу чувствовать, как ты наслаждаешься моими ласками, моей любовью; давай, не сдерживайся сама и подари мне неземное счастье… Выгнувшись ему навстречу, стремясь забрать его в себя всего целиком, она негромко вскрикнула и упала, ослабев, не в силах пошевелиться. Несколько сильных толчков, и он тихо, торжествующе завыл, задрав вверх голову, но тут же скатился рядом, не выпуская её из объятий. Лёжа на боку, Соня подставила ему губы. Они целовались и почти шёпотом смеялись, боясь разбудить близнецов. В темноте светились янтарным светом его глаза, но почему-то это не пугало Соню. Она поцеловала их и сказала: – Айк, у тебя глаза светятся, а раньше не светились. Почему?

Он приподнялся рядом на локте, и она поняла по голосу, что он улыбается: – гон – волчье время. Знаешь, чего мне очень хочется?

– Не-ет. Чего?

– Провести в темноте частичное обращение, чтоб ты не видела, только голову, не тело, и длинным волчьим языком вылизать тебя всю, везде, и там тоже, тогда я смогу достать до самой сладости…

Соня почувствовала, как неудержимо краснеет, не зная, что сказать. Он опять прижал её к себе, целуя, прошептал на ухо: – завтра попробуем, хорошо? – Она лишь кивнула, но Айк понял. Соня хотела напомнить ему, что так уже было, когда он привёз её из леса, но раздумала. Она не желала ворошить прошлое.

***

Яростное пламя гона затмевало рассудок, болезненно обостряя все чувства. Никогда еще первобытная жажда обладания не разрывала волка с такой дикой силой, заявляя, что это его женщина, его пара. Жажда была ненасытной, словно лесной пожар, пожирающий все на своем пути.

Соня ощутимо похудела и устала. Айк был весь, как сжатая пружина, будил её по пять – шесть раз за ночь. Кроме того, он и днём использовал малейшую возможность. К счастью, такие случаи выдавались нечасто, потому что дети засыпали на часик – полтора один раз в день, после обеда. Но и этого времени ему хватало. Страсть пылала так ярко, что происходила быстрая разрядка, но затем тут же вспыхивала заново, побуждая овладевать женщиной снова и снова.

Аглая не надоедала им своим вниманием, появляясь по утрам, раз в два-три дня. Загружала продуктами холодильник, готовила еду и опять исчезала. В один из дней, передавая ей деньги для покупок, Соня виновато сказала: – Аглая Викторовна, спасибо вам! Мне неловко, что я совсем вам не помогаю ни с закупками продуктов, ни с готовкой. Вам приходится так много работать на кухне, но Айк… Я удивляюсь, куда в него только и влезает!

Женщина засмеялась и погладила Соню по плечу: – не огорчайся, деточка, я привычная! У меня ведь ещё недавно трое мужиков было в семье, пока сыновья не женились и своими домами не зажили. Они, хоть и не волки, а тоже поесть любят. Но вообще-то во время гона, когда наши волки по тайге бегают, они совсем не едят. Это уж те, кто дома, с жёнами остаётся, своих человеческих привычек не оставляют.

К обеду приехал Айк, с блестящими глазами, подрагивающими крыльями носа, ожиданием во взгляде. Едва взглянув на него, Аглая торопливо засобиралась и вскоре ушла, напоследок лукаво подмигнув Соне.

С некоторым смущением Соня признавалась себе, что ей приятна его животная обжигающая страсть, широкие ладони, уверенно сминающие её груди, скользящие по плечам, животу и бёдрам, и поцелуи, длящиеся до тех пор, пока не улетучивались последние крупицы здравого смысла и уже она сама устремлялась ему навстречу, забывая обо всём на свете, наслаждаясь его большим жарким телом и даря ему свои ласки.

В конце второй недели, когда схлынуло, постепенно затихая, пламя гона, Соня, к её великому удивлению, проснулась не от поцелуев и прикосновений Айка, а сама, почувствовав, что больше не хочет спать. Повернувшись на бок, она встретилась глазами с его тёплым карим взглядом. Соня улыбнулась: – доброе утро! – ласково погладила его по щеке.

Повернув голову, он прижался к ладони мягкими губами, тихо поцеловал: – доброе утро, радость моя!

– О-о, ты, кажется, становишься вменяемым? – он ничего не ответил, лишь ткнулся ей носом в шею, вдыхая запах её тёплого, со сна, тела. – Айк, за эти две недели я похудела на пять килограмм, представляешь?

Он глухо, откуда-то от её плеча, ответил: – надо было меня остановить, Соня. – Приподнялся на локте, заглядывая ей в лицо: – не нужно молчать и терпеть. Если не хочешь, если чувствуешь, что я слишком настойчив, тебе надо было всего лишь сказать мне об этом.

Соня обняла его за шею, прижалась к нему, чувствуя, как пульсирует его отвердевшая плоть, шепнула на ухо: – но ведь тебе и сейчас хочется?

Усмехнувшись, он отцепил её руки и чуть отодвинулся: – это не смертельно, уверяю тебя. Тем более, после двух недель, которые ты мне пода

рила.

– Ладно, – она тоже отодвинулась, чуть обидевшись его отказом. – Айк, давай, поговорим?

Он уже сам обнял её, чутко уловив её обиду: – ну, чего ты, родная? Я всего лишь хочу, чтоб каждая наша близость радовала тебя. Тебе же сейчас не хочется?

– Тьфу, Айк, давай поговорим о другом!

– Давай. О чём?

– Я буду искать работу, – сказала Соня твёрдо. – Мне уже осточертело дома сидеть!

– А дети?

– Может быть, няню поищем?

– Хорошо, поищем няню. Только боюсь, это будет нескоро.

– Почему, Айк?

– Соня, Междуреченск – маленький городок. Не думаю, что нам будет много предложений. Кроме того, подумай, кого бы ты хотела видеть няней? Как я понимаю, ты станешь возражать против волчицы?

– Только не волчица! Я ими сыта по горло!

– Вот видишь. Няню-человека найти будет сложно. Но можно попробовать. Дадим объявление в городскую газету, сделаем заявку в агентство… Но честно скажу – мне не нравится твоя идея. Я не хочу, чтобы ты работала.

***

В это утро они впервые поссорились. Собственно, их размолвку и ссорой-то нельзя было назвать, а просто каждый остался при своём мнении и не собирался уступать. Если против няни Айк не возражал, то помогать Соне с работой категорически отказывался.

Их жизнь опять вошла в привычное русло, если можно назвать привычным постоянную неприязнь и отторжение, с которыми Соня сталкивалась в Междуреченске.

После окончания гона к ней приехали Аллочка с Аполлошей, и подруги долго сидели в детской, наблюдая за играющими детьми и рассказывая о наболевшем. Правда, наболело только у Сони, и она даже всплакнула, рассказывая о нежелании Айка помочь ей с устройством на работу и о непрекращающихся сплетнях и косых взглядах, преследующих её, когда она выходит из дому. Аллочка лишь вздыхала, понимая, что ничем не может помочь и советовала быть посмелее, устраивать сплетницам скандалы независимо от того, в магазине, транспорте или на улице ей в спину бросили очередной грязный вымысел. Соня смотрела на неё круглыми глазами и качала головой: – нет, что ты, я не могу! Недавно я с детьми поехала днём в парк. Там, ты знаешь, наверно, оборудована шикарная детская площадка с каруселями, горками, качелями. Так вот, пока девчонки качались на качелях, чего я только не наслушалась от женщин, которые гуляли там со своими детьми! Они даже не особо таились, вполголоса обсуждая меня и близнецов! – у Сони опять подозрительно заблестели глаза: – знаешь, Алла, я всё чаще подумываю, бросить этот паршивый городишко и уехать в Красноярск. Я, конечно, надеюсь, что может быть всё изменится, успокаиваю себя, да и Айк… Наверно, мне было бы тяжело с ним расстаться, – её голос предательски дрогнул, – девчонки его любят, а он жить не может без них, всё торопит меня с регистрацией и удочерением, а я не хочу… – Соня подняла на Аллочку полные слёз глаза: – вот что мне делать, скажи? Я прямо как в клетку попала! Айк, дети, стая, эти разговоры, которым конца-края нет… – она шмыгнула носом: – извини, я с тобой расслабилась. Сейчас сбегаю, умоюсь, и ты мне расскажешь, как у вас с Олегом дела.

Задумчивая Аллочка прошлась по детской, остановилась у окна. Повернувшись к вошедшей Соне, спросила: – Слышь, Сонька, а ты его любишь или так, просто уже привыкла?

– Не знаю, – подруга пожала плечами, усаживаясь снова на диван. – Иногда кажется, что люблю, а иногда прямо ненавижу, особенно когда он упрётся и с места его, осла, не сдвинешь. Да ещё эта его постоянная уверенность в собственной правоте… Представляешь: его мнение – единственно верное, потому что это его мнение! Иногда так бы и треснула его чем-нибудь тяжёлым. – Соня тяжело вздохнула: – ай, да ладно, что-то мы опять на мои проблемы скатились. Рассказывай, как там у вас было?

– Ох, прямо не знаю, Сонь, даже боюсь говорить, до чего я счастливая! Как бы не сглазить, правда! Олежек, он такой… такой…! Я его так люблю, не представляешь! Слушай, когда вот гон-то был, он меня до того довёл, я прямо с ума сходила, так было здорово! Он меня совсем всю исцеловал, изласкал, я даже не представляла, что так может быть. А Айк тебя так целует?

– Ну да, – Соня смущённо опустила глаза, – так стыдно, когда он… там рассматривает и языком, глубоко…

– У-у-у, глупая ты, Сонька! А ты его целовала?

– Да-а, целую, конечно. Он так целуется, что у меня голова начинает кружиться, – она улыбнулась воспоминаниям.

– Да я же тебя не об этом спрашиваю! – Аллочка досадливо отмахнулась, – ну, там у него целовала?

– Нет! Ты что? Мне и смотреть-то на него, голого, как-то неловко!

– Ох ты и дикая, Сонька! Ну, могу тебя успокоить: Айк бы и не позволил. Я вот Олежку так сильно люблю, что уложила его и хотела всего его тоже поцеловать, языком поласкать, а он сказал, что у волков так не принято. Вот самок они вылизывают, и им это нравится, самцам, в смысле, а наоборот – не надо, им это непривычно и странно. Ну, ничего, со временем я его приучу, – засмеялась счастливая Аллочка.

Соня хмыкнула и с улыбкой покачала головой: – у меня с тобой настроение поднимается! Но вот прямо из головы нейдет, как мне на работу устроиться. Да и девчонок куда девать? Айк предлагает няню поискать, но опять же будет волчица, скорее всего, а я их уже видеть не могу. Правда, он считает, что няня нужна, чтобы я с детьми не уставала, а не потому, что я работать буду.

– А к бабушке не хочешь их пристроить? Малая Ветлуга рядом, на машине вообще рукой подать. Утром Айк увезёт, а вечером заберёт обратно.

– Что ты, Алла! Частный дом с печным отоплением, бабуля уже старенькая, недавно такой сложный перелом был, она еле ходит. А девчонок надо накормить, проследить, чтобы куда-нибудь не залезли. Нет, совершенно невозможно.

– Нда-а, – Аллочка задумалась на минуту, – Сонька, у меня идея! Блестящая!

– Какая? – Соня недоверчиво посмотрела на неё.

– Я же работать не собираюсь, так?

– Не знаю. А что?

– Рожать мне ещё нескоро, Аполлоша уже большой, да и он вообще очень спокойный.

– И что? – Соня не понимала подругу.

– Так я буду с девчонками сидеть!! – торжествующе воскликнула та.

– Алка, ты с ума сошла! – ахнула Соня, – Олег тебе не разрешит!

– Вот ещё, – Аллочка горделиво повела плечом, – и слова не скажет против. Он у меня знаешь какой послушный! Не смотри, что такой громила, а ласковый-ласковый, нежный-нежный, на всё согласен, лишь бы я была довольна!

– О, господи, – Соня схватилась руками за щёки, – я о таком даже и мечтать не могла, понимаешь?

Подруга села рядом, обняла её за плечи: – ну какая из тебя волчья пара, а, скажи ты мне, пожалуйста? Вот убей меня – не верю! Ну, понравилась ты ему, влюбился, или просто не мог бросить, раз так всё получилось. Но чтобы ты командовала такими страшными зверями – ни в жисть не поверю! Ты муху-то с себя не сгонишь, побоишься, а тут волки! Не знаю, как ты жить будешь, не послушаются они тебя. Зря ты к нему поехала, Сонька. Сколько времени прошло, а толку никакого, одна нервотрёпка. А Айк чего говорит обо всех этих разговорах?

– Говорит, что не может из-за каждой сплетни или косого взгляда на поединок вызывать, – вздохнула Соня. – Мне кажется, он и сам не ожидал, что меня так плохо его стая воспримет. А уехать… вот понимаешь, Алла, я боюсь, что он опять за мной рванёт, а волки тут людей будут убивать. Да и их перебьют немало. У них так уже было, только давно, мой дед так погиб, мама говорит.

– Нет, подруга, ты не права, – Аллочка решительно похлопала её по руке, – пусть тогда его срочно переизберут. У них ведь так бывает?

– Бывает, – кивнула уныло Соня, – но и Айк не сможет жить в Красноярске со мной. У него тут бизнес, дела, тайга рядом. Представляешь волка во время гона в городе?

– Тогда пусть со своей стаей остаётся, а тебя оставит в покое! Ты же говоришь, что не умираешь от любви к нему?

Соня усмехнулась: – не умираю.

– Ну вот! А с детьми поможет. Будет приезжать, деньги давать.

Соня молчала. Аллочка засобиралась домой. Стоя в дверях, грустно сказала: – конечно, тебе самой надо всё решить. Со стороны-то всегда: чужую беду руками разведу, а к своей – ума не приложу.

***

В городе выпускались две газеты. “Волчий зов” и “Огни Междуреченска”. В “Огнях” печатались районные и городские новости, статьи про ветеранов и тому подобное. “Зов” была газетой объявлений. Предложения о работе Соня нашла сразу. Семь фирм искали сотрудников и в трёх из них требовались бухгалтеры. Кроме того, в большие и маленькие магазины требовались продавцы и уборщицы, но она эти объявления и читать не стала. Она же бухгалтер с высшим образованием и опытом работы, не беременная – что ещё надо работодателям?

Полная радужных надежд она отправилась на небольшое предприятие по выпуску туалетной бумаги. Аглая согласилась посидеть часик – полтора с девчонками, поэтому Соня спокойно дождалась маршрутку и, не обращая внимания на всеобщее любопытство пассажиров, уселась на ближайшее к выходу сиденье.

***

Айк сидел в своём кабинете, блаженно жмурясь и вспоминая отдельные эпизоды гона. Он так давно не чувствовал себя счастливым, что даже забыл, каково это. Сказать по правде, ощущение счастья, переполняющее его сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, которое он время от времени испытывал. Это были разные виды счастья. Он был счастлив, когда победил в поединках и стал вожаком стаи; когда “Строймонтаж” приобрёл солидную репутацию, и Айк по праву гордился своей фирмой и своими людьми; когда волк, после долгих и безнадежных поисков почуял, вдруг, свою пару; когда он впервые увидел малышек и понял, что это его щенки.

Нынешнее счастье было всеобъемлющим, переполняющим его деятельную натуру. Айк с улыбкой вспоминал, как целовал свою солнечную девочку, а она стыдливо отталкивала его руки и упрямо тянула на себя простыню. А он наслаждался её запахом, так будоражащим его волка. Ему захотелось бросить всё и сейчас же ехать домой, чтобы просто увидеть тихую улыбку, почувствовать на себе мягкий взгляд родных серых глаз. Он любил её всю, без остатка. При одном только виде тоненькой фигурки у Айка перехватывало дыхание, нежность переполняла душу.

Уж сколько времени он ломал голову над тем, как помочь ей в её противостоянии с волчицами и ничего не мог придумать. Сергей считал, что лишь время всё расставит на свои места, а пока нужно набраться терпения и ждать.

Он перевёл взгляд на страницу объявлений. Вчера Соня купила городские газеты. Значит, вопреки его сопротивлению, она собралась искать работу.

В дверь заглянула секретарь, Вера Григорьевна, женщина строгая и неглупая: – Айкен Георгиевич, к вам тут Кытах Арбай пожаловал.

– Да, приглашайте его.

Старик зашёл, настороженно глядя на вожака: – чего тебе, Айк?

– Как съездил? Как дочь и внуки? – Айк ответил ему спокойным взглядом, и полярный волк успокоился, сел в кресло у стола, вытянул ноги. Сразу же после знакомства Совета стаи с Соней, он уехал к дочери, которая жила в Хабаровском крае.

– Хорошо у них, мне нравится. Правда, стая маленькая, а лес странный. Растения, запахи другие. Внуки выросли, старший ещё в прошлом году оборачивался. Дочь опять беременная ходит, не знаю, кого родит. Чего звал-то, Айк?

– Да вот, хочу, чтобы ты мне рассказал, как вы на Совете мою пару унижали. Ну и объяснения услышать хочу, конечно. – Он откинулся на спинку кресла, с холодным любопытством разглядывая старика.

– Кытах от неожиданности поперхнулся, закашлялся. Айк терпеливо ждал, потом встал, налил в стакан воды и придвинул к собеседнику. Тот выпил залпом, пожевал губами, не глядя на вожака.

– Нажаловалась, значит. Конечно, человеческая натура слабая. Волчица и внимания бы не обратила, а эта… да…

– Не нажаловалась. Мне Звягинцев потом сказал, что вы заткнулись только тогда, когда он вам поединком со мной пригрозил. Вы все из ума выжились, что ли? Я вас просил поддержать Соню, подбодрить, а вы что сделали?

– Хилая она, Айк, – поморщился старый волк, – как только и родила, непонятно. Мы её как увидели, так все расстроились. Ну какая из неё пара вожаку? Ну и не выдержали, сорвались, стали ей советовать детей тебе оставить, а самой уехать.

Айк оскалился, в горле заклокотало глухое рычание. Старик отшатнулся, сжался в кресле, побледнел. Вожак стиснул подлокотники кресла так, что побелели пальцы. Отрывисто сказал: – дальше говори. Какие ещё сиськи вы обсуждали? Ну??

– Айк, успокойся, что страшного-то? Ну, подумаешь, старики языки почесали, на молодую бабу поглядели, что случилось-то? Чего ты взбеленился?

– Да вы, маразматики старые, – Айк поднялся на ноги, наклонившись через стол, навис над сжавшимся, бледным Кытахом, – забыли, для чего Совет избирается? Вожаку помогать! И его паре! А вы что творите?? – он упал в кресло, хмуро посмотрел на старика: – иди отсюда, Кытах. Я подумаю, что с вами делать.

Некоторое время Айк сидел, повернув голову к окну и бездумно глядя в него. Потом встал, вышел в приёмную. – Вера Григорьевна, вот вам газета, – он положил перед секретаршей “Волчий зов”, – позвоните, пожалуйста, руководителям фирм и попросите их, от моего имени, отказать, под благовидным предлогом, в приёме на работу моей жене.

Женщина осуждающе посмотрела на него: – напрасно вы так, Айкен Георгиевич. Я слышала, ей и так несладко приходится. А если узнает?

– Тогда мне не жить, – улыбнулся Айк, – вы звоните, звоните.

Потом он открыл дверь в кабинет заместителя. Звягинцев сидел за столом, заваленным бумагами и даже головы не поднял: – чего тебе, Айк?

– Слышь, Серый, я хочу переизбрать Совет. Зажрались они, обнаглели. Больше десяти лет сидят, хватит.

– Ага, согласен. Их выходка с Соней ни в какие ворота не лезет. Если бы моей Айнур такого наговорили, она бы обернулась и в горло кому-нибудь из них вцепилась, хоть и тихоня из тихонь.

– Значит, назначай выборы Совета. Где-нибудь на осень, я думаю.

– Лады, договорились, – кивнул Сергей.

– Соня работать собралась.

– А ты возражаешь, конечно? – заместитель, наконец, оторвался от бумаг и поднял голову, насмешливо глядя на друга.

– Возражаю, но она меня не слушает.

– Хм, я думаю, твой авторитаризм – это не то, что требуется для счастливой семейной жизни.

– Какой ещё, к дьяволу, авторитаризм? С ней я уступчивый и мягкий, можешь поверить.

– Могу, но не верю. И что ты будешь делать, когда она, всё же, устроится на работу?

– Она не устроится, – Айк ухмыльнулся, – ни один руководитель не примет её без моего согласия.

– Нда-а, – Сергей с иронией покачал головой, – сейчас ей нужна твоя поддержка, а не противостояние. Зря ты так делаешь, Айк.

– Ничего не зря, – сварливо отозвался тот. – Вон твоя Айнур не работает и вполне счастлива. Сонина подруга тоже не работает, и детей у них с Олегом пока нет!

– Все женщины разные, Айк, ты же знаешь. Моя Айнур и жена Олега – не пары вожака. Им вполне достаточно тихой семейной жизни, замкнутого мирка. А Соня – она другая. Кажется, прав твой волк, только вот она ещё это не осознала, неуверенно себя чувствует в стае.

– Вот и пусть осваивается. Да и отдохнуть ей не помешает. Я вот думаю, свозить бы её куда-нибудь к тёплому морю, чтобы фруктов наелась, отоспалась…без моих приставаний.

– Опять без неё решаешь, – усмехнулся Звягинцев, – ты её сначала спроси, что ей хочется.

– Спрошу, – буркнул Айк, выходя из кабинета.