Текст книги "Время гона (СИ)"

Автор книги: Наталья Соколина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Сидя на полу, машинально подхватывая, поддерживая непоседливых дочерей Айк размышлял о том, как будет проходить у них оборот. Всё же они полукровки, а как протекает этот процесс у смешанных пар, он не знал, никогда не интересовался. В стае были пары, где вторая половинка являлась человеком. Кажется, он не слышал о каких-либо трениях в этих семьях. Жили и жили, растили детей, работали, отдыхали.

Надюшка описалась. Айк не слишком ловко снял с неё штанишки и удивился, когда Соня спросила, как он различает детей. Он не смог объяснить, просто знал и всё. У них был разный взгляд, разные улыбки и выражение лица. Выспавшаяся малышня снова ползала по ковру. Иногда, подтянувшись на его руке, они неуклюже топали ножонками вокруг него, улыбаясь ему и слюнявя его щёки и распухший нос. Волк требовал оборота. Ему хотелось тщательно вылизать щенков, переворачивая их с боку на бок, а затем лечь и позволить им ползать по его голове, спине, цепляясь за густую жёсткую шерсть. Он даже на свою пару почти не обращал внимания, потому что она здесь, рядом и больше не сердится.

Айк думал о том, как позвать её на ужин. Он даже забыл, что не обедал, так полны были его мысли долгожданно обретённой семьёй. Но приближался вечер, чистенький холодильник на кухне пустовал, и нужно было что-то решать. Он не хотел отвлекать Соню от работы и дождался, когда она, наконец, отодвинет стул и устало потянется. Осторожно сказал: – может быть съездим куда-нибудь поужинать? Поищем ресторан, куда пускают с маленькими детьми… – Она не стала категорически отказываться, задумчиво посмотрела на него:

– С детьми у меня сидит соседка, Дарья Никаноровна, – он уже заранее, ещё не видя, любил эту женщину, – но вначале мне надо их покормить.

Она подняла малышек на диван и придвинула к нему столик. На него поставила две баночки с ложками. Всё время кормления Айк сидел на стуле напротив, подавая Соне салфетку, следя, чтобы непоседы не соскользнули с дивана, и был совершенно счастлив!

Закончив кормить дочерей, Соня сказала: – мне нужно сбегать к Дарье Никаноровне, спросить, может ли она сейчас остаться с девчонками.

Он с готовностью откликнулся: – конечно, иди, мы пока поиграем!

Она усмехнулась и выскочила на площадку. Айк слышал, как рядом открылась и захлопнулась дверь. Он торопливо взял мобильник и набрал номер Сергея.

– Здравствуй, Серый! Я её нашёл.

Сергей облегчённо вздохнул: – слава Богу, Айк. Как она тебя встретила?

– Без восторга, – Айк довольно усмехнулся, – позвоню тебе позже из гостиницы, расскажу.

– Из гостиницы? У неё не будешь ночевать?

– Не думаю, что она на это согласится, – Айк улыбнулся, – Серёж, у меня двое щенков, девочки, представляешь?

На другом конце ахнул Звягинцев, захохотал: – ну дела-а!

– Ладно, попозже тебе перезвоню. До связи! – Айк отбился, услышав, как открылась соседняя дверь.

***

Дарья Никаноровна встретила Соню, вопросительно подняв брови: – у тебя сегодня гости?

Соня смутилась, но нужно было всё объяснить: – понимаете, Дарья Никаноровна, меня нашёл… этот…, в общем, мужчина, от которого я сбежала!

– Чьих детей ты растишь? – спокойно уточнила женщина.

– Ну да, он, Айк. – Она беспомощно смотрела, ожидая сурового вердикта, но та только вздохнула:

– Что поделаешь, Сонюшка, не прожить тебе одной, да с двумя малыми детьми. Может, хоть деньгами тебе помогать будет, раз уж замуж за него не хочешь идти. Или хочешь? – она внимательно посмотрела на Соню.

– Нет! – Та отчаянно замотала головой, – не хочу! Он…такой,…такой собственник, такой самодур! Чтобы всё было по его, как он считает правильным! Не хочу с ним жить! Это же ужас – быть бессловесной скотиной при самодовольном самоуверенном мужике! Но жить мне не на что, это правда. – Она жалобно посмотрела на пожилую женщину, – Дарья Никаноровна, он меня ужинать в ресторан зовёт – вы с детьми сейчас не посидите?

– Отчего не посидеть, посижу, – улыбнулась та, – только ты их покорми перед уходом, чтоб я спокойна была.

– Спасибо! Я их уже покормила, сейчас принесу. Я быстро вернусь! Он на машине, так что я долго не задержусь. – Соня взялась за ручку двери и остановилась: – только…вы помните, я вам говорила? Не проговоритесь, что это его дети. Он, правда, уверен в этом, но я отрицаю.

– Что ты, Соня, я в ваши дела не полезу, сами разберётесь!

Вернувшись в свою квартиру, Соня задумалась. Айк, нахмурившись, наблюдал за ней: – в чём дело, Соня? Это всего лишь ужин.

Она сказала, не глядя на него: – мне не в чем идти.

– О, обычная женская проблема, – он снисходительно ухмыльнулся, чем несказанно разозлил её. Она процедила сквозь зубы:

– хорошо, я надену лучшее, что у меня есть. – С этими словами она выдернула из шкафа затёртые джинсы, взяла с полки джемпер, когда-то, ещё в институте, бывший пуховым, светло-бежевым. Теперь пух скатался, а джемпер обтянул увеличившуюся грудь. Она быстро переоделась в ванной и предстала перед Айком, вызывающе глядя на него: – ну, как я тебе нравлюсь?

Он серьёзно посмотрел ей в глаза: – ты нравишься мне всегда, независимо, как ты одета. Но, как я понимаю, ты не нравишься сама себе? Тогда, может быть, мы на обратном пути заедем в какой-нибудь магазин женской одежды и купим тебе всё, что нужно?

– Нет! – она отвернулась, – я получу зарплату и подумаю, сколько смогу выделить на себя.

Он вздохнул и пожал плечами, решив, что нужно набраться терпения и ждать. Соня взяла на руки Надюшу, а Айк – Олю. Он захотел познакомиться с женщиной, которая останется с детьми, и Соня не нашла причины, по которой могла бы ему отказать.

Дарья Никаноровна встретила Айка приветливо, улыбкой, внимательно приглядываясь к нему. Соня даже почувствовала, как в груди шевельнулось неприязненное чувство к пожилой женщине. Он не должна была ему улыбаться! Это из-за него Соня оказалась в таком ужасном положении!

Между тем, Айк опустил Оленьку на пол и, пустив в ход всё своё обаяние, сердечно благодарил соседку за помощь Соне.

Держась за встреченную по дороге мебель, малышки поковыляли в знакомую комнату, а Соня неприязненно смотрела на мужчину, ожидая, когда иссякнет его красноречие. Поймав её взгляд, он споткнулся на середине фразы: – ну что? Поедем? – Она дёрнула плечом и первая вышла из квартиры.

Подойдя к машине, всё тому же чёрному монстру, Айк вынул из багажника небольшой чемодан и прямо тут же, на улице, снял влажную, в пятнах рубашку и одел свежую, из чемодана. Соня скептически хмыкнула: рубашка была мятой.

Он решил, что поселится в маленькой частной гостинице “Новая Крепость”. Сердобольная Дарья Никаноровна посоветовала ехать туда. И номера чистенькие, и ресторан хороший.

Соня никогда не была в ресторане. Нет, конечно, после окончания института новоиспечённые бухгалтеры всей группой завалились в “Избу”, где заранее были заказаны столики и все ели что-то одинаковое. Но сейчас, когда официант положил перед ней солидную красную, с золотым тиснением, папку, она растерялась. Нерешительно открыла меню и судорожно втянула в себя воздух: одно блюдо стоило столько, сколько она тратила на своё питание в неделю. Соня подняла глаза на Айка, и он ободряюще улыбнулся: – не торопись, закажи себе что-нибудь, что тебе хочется. – Он запнулся: – только вот вино… тебе нельзя, мне кажется?

Ей было неприятно, что он считает её глупым несмышлёнышем. Она резко ответила: – ты думаешь, я забыла, что ещё кормлю грудью? Или считаешь, что я способна напоить детей вином?

Он примирительно похлопал её по руке: – извини, как-то само вырвалось.

– Вот-вот, – подумалось Соне, – если бы я совершила невероятную глупость и вышла за тебя замуж, то попала бы в пожизненную кабалу. Ты контролировал бы каждый мой шаг, каждый чих и ни о какой, даже мало-мальской самостоятельности и речи бы не было.

Она бегло просмотрела меню, по-прежнему ужасаясь ценам, и решила не наглеть. Выбрала салат из говядины с гранатом, крольчатину в сливках и черничный сок. Уложилась в тысячу рублей и осталась довольна собой. Айк ничего не сказал, а подошедшему официанту надиктовал столько, что Соня иронически усмехнулась: – не лопнешь?

– Но ты же мне поможешь, если я не справлюсь? – он хитро смотрел на неё, и она вдруг почувствовала, что тонет в его глазах, не может отвести взгляд, купается в его любви и нежности. А ещё там была терпеливая надежда и ожидание, и готовность защитить от всех бед и напастей. Но где-то в глубине, она вдруг поняла, затаилась горечь и боль, и…страх? Ей стало неловко, как будто она без спросу прочла что-то сокровенное, не предназначенное для посторонних глаз.

Их столик заставили тарелками, красиво украшенными, вкусно пахнущими. Айк решительно подвинул к себе одну из них, с внушительным куском жареного мяса, брезгливо отодвинул веточки петрушки: – вот что за манера у них везде пихать траву? Только мясо портят.

Соня улыбнулась: – петрушка полезна.

– Мне только мясо полезно. И побольше, – буркнул Айк, запихивая в рот изрядный кусок. – Ты ешь, ешь. Вон оленина как хорошо пахнет. Только опять же травы к ней натолкали!

К заказанным ею самой блюдам Соня съела лишь жульен, да и то потому, что Айк скривился, глядя на грибочки: – я это не буду есть, только олени мухоморы едят, я видел.

– Но это же не мухоморы! – возмутилась Соня, – тогда зачем ты их заказал?

– ну и что, что не мухоморы! Всё равно грибы! Я подумал, может, тебе жульен нравится? Попробуй? Ты же всякие растения ешь с удовольствием?

– Ну, давай, – Соня поставила перед собой маленький керамический горшочек, подцепила ложкой содержимое: – о, Айк, там ещё курица! Напрасно ты отказался!

– Ешь-ешь, – усмехнулся тот.

Как Соня ни торопилась, из ресторана они вышли через два часа. Айк ещё задержался, устраиваясь в гостинице. Сидя в кресле под развесистой пальмой в деревянной кадке, она держала на коленях большой пакет с контейнерами, в которые Айк велел официанту уложить дополнительно заказанные им блюда. Соня не протестовала, помня о пустом холодильнике.

Сейчас она издалека наблюдала за мужчиной, стоящим у стойки администратора. Прошедшие мимо две молодые женщины заинтересованно оглянулись на него, и Соня почувствовала, что ей это не нравится. Мысленно она одёрнула себя: – ей-то какое дело, что он привлекает внимание женщин? – но всё равно было неприятно, да. Он почувствовал её взгляд, обернулся. Мимолётная ласковая улыбка мелькнула на губах, и Соня, того не желая, тоже улыбнулась ему.

Наконец он закончил с оформлением и подошёл к ней: – не хочешь номер посмотреть?

– Нет! – она мотнула головой, – чего я там не видела! Поехали, у меня ещё полно работы.

– А в магазин женской одежды?

– Вот ведь упрямый какой! – мелькнула мысль. – Я же сказала: – получу деньги и куплю, что мне нужно. – Соня отвернулась, нахмурившись.

Айк нарочито громко вздохнул, но ничего не сказал.

Соня считала, что ему пора вернуться в гостиницу, но он решил, что поможет ей унести детей домой, как будто она не делает это постоянно! Всё-таки спорить с ним она не стала, чувствуя, что наступило какое-то облегчение, как будто немного ослабили дотоле сжатую до отказа пружину.

Они вместе зашли к соседке и забрали спящих детей. Перед этим Айк залез в пакет и выгрузил в руки Дарье Никаноровне контейнер с роллами и ещё один, с парой шоколадных пирожных. Женщина растрогалась, удивлённо покачала головой, а Соня внимательно посмотрела ему в глаза и, когда та ушла на кухню, шепнула: – подлиза!

Он усмехнулся: – дипломат!

Девчонки вскоре проснулись и снова подключили Айка к своим играм. Он с удовольствием возился с ними на ковре, но наступил вечер. Вскоре малышек нужно укладывать на ночь, и Соне опять пришлось вставать из-за компьютера: предстояло купание. Она не стала возражать, когда Айк, подхватив голеньких, вертящихся ужами малышек, понёс их в ванную. Конечно, она не могла доверить ему купание дочерей, но процесс, против её воли, превратился в шумное действо, с визгом, тучей брызг, смехом и громкими протестами, когда пришло время заканчивать купание.

Позже, когда искупанные, накормленные дочери наконец угомонились, Айк неохотно засобирался уезжать в гостиницу. Стоя в дверях, он криво улыбнулся уголком губ провожающей его Соне: – знаешь, я боюсь, что завтра ты не откроешь мне…

– Хм, посмотрим! – она тихо притворила дверь.

***

Гостиница, действительно, оказалась неплохой: спокойной, чистой, с вежливой предупредительной обслугой. Но Айку всё равно не спалось. Он перебирал в уме события прошедшего дня, анализируя, размышляя. Появилась надежда вернуться к тем давним ровным отношениям, какие были у них с Соней до её бегства из Красноярска. Теперь ему стала понятна причина её внезапного исчезновения. Она узнала о своей беременности и постаралась поскорее скрыться из виду, чтобы он не догадался. Айк вынужден был признать, что ход не самый глупый. Теперь ему ни за что не доказать, что это его дети, если только на это не будет Сониной доброй воли.

Он испытал болезненный укор совести, когда она вскользь упомянула о том, что у Михаила Ивановича был инфаркт. Соня не обвиняла его, но он знал, что она думала об этом. И опять он ничего не мог изменить, а лишь терзался муками своей вины перед этой семьёй, в жизнь которой он так бесцеремонно вторгся.

Айк улыбнулся в темноте, вспомнив о дочерях. Его волчья сущность тянулась к щенкам даже больше, чем человеческая. Сейчас, лёжа в гостиничной постели, он испытывал необъяснимую тревогу от разлуки с ними, хотя разумом и понимал, что они находятся с матерью и не нуждаются в его защите и опеке. Жизнь давно приучила Айка планировать не только свою жизнь, но и жизнь тех, кто от него зависел. Вот и сейчас он думал о том, что все заботы о питании семьи он возьмёт на себя, нужно лишь убедить в этом Соню. Было крайне необходимо решить, также, вопрос с одеждой для неё и детей. Приближалась зима, ночные заморозки покрывали землю тонкой блестящей корочкой льда, скоро можно ждать снега. Всё же Сонино упрямство и её нежелание принимать от него помощь раздражало его. Айк был уверен, что обязательно встретит с её стороны отчаянное противодействие, но едва ли ей удастся долго продержаться. Упрямство упрямством, а когда выпадет снег и ударят морозы, без тёплой одежды не обойтись. Он немного поломал голову над тем, как заставить Соню отказаться от работы. Было видно, что платят ей сущие гроши, но сил и времени уходило немало. Вообще, ему не нравился её внешний вид. Его родная девочка выглядела усталой, осунувшейся. Ясные глазки потухли, в них не было радости. Да и цвет лица был неважнецким. Болезненная бледность пугала его и он весь день украдкой принюхивался, боясь учуять запах хвори. Но нет, Соня просто изнемогала под тяжестью свалившихся на неё проблем, и Айк твёрдо решил убедить её принять помощь. Ведь не чужой же он ей, в конце концов!

На следующее утро он привычно встал рано. Умылся, побрился и решил позвонить Лукьянову. Всё же он многим ему обязан. Бодрый голос приятеля прозвучал в мобильнике сразу, как только Айк нажал вызов: – приветствую, вожак! Чего молчал столько времени?

– Здравствуй, Эдик, – ровно отозвался Айк. – Извини, действительно надо было тебе раньше позвонить.

– Во-во. Ну, не тяни…сам знаешь, кого за хвост! Как твои дела?

– Я нашёл её, Эдуард! – Айк улыбнулся, – в Ачинске! И у меня двое дочерей, представляешь?

– Поздравляю, папаша! Далеко её занесло, – хохотнул Лукьянов, – что теперь будешь делать? В Междуреченск их увезёшь?

– Кого ты имеешь в виду? Детей?

– Ну-у, не знаю… Девчонка-то как тебя встретила?

– Кулаком в нос! Теперь хожу, можно сказать, с фиолетовым пятачком и исполосованной ногтями рожей!

– Ах-ха-ха, ну, настоящая пара вожаку, никому спуску не будет! И тебе, в том числе! – Лукьянов веселился, а Айк, слегка улыбнувшись, продолжил:

– беда в том, что она не поедет, как я понял. А дети… ещё два-три года, и они станут оборачиваться. В это время мне надо быть с ними рядом. Да и вообще не представляю себе жизни без неё, Эдик.

– Дела-а, – протянул полицейский. – Слушай, Айк, а ты её припугни. Скажи, что детей отберёшь, если будет артачиться. Ты, как отец, имеешь полное право воспитывать их вместе с ней, даже если вы и не состоите в законном браке. Пригрози, что через суд потребуешь, чтобы тебе отдали хотя бы одну дочь.

– Да ты с ума сошёл, Эдуард, не иначе! Забрать у матери грудных детей-близнецов, или даже просто шантажировать её этим…

– Стой – стой, не надо никого забирать, глупо даже думать об этом, да и никакой суд даже рассматривать это не будет. Но ведь сказать-то можно? Посеять в её душе сомнения?

– Нет, – решительно сказал Айк, – даже обсуждать не хочу такое условие. Ей и так несладко живётся. У меня сердце кровью обливается, когда я на неё смотрю и думаю, как тяжело ей приходится. Да, кстати, – он засмеялся, – представляешь, Эдик, она заявила, что дети не мои, а от другого мужчины.

– Ну, это глупости она придумала! Отцовство доказывается очень легко, ты знаешь!

– Легко. Только не в нашем случае.

Лукьянов на секунду замолчал, потом оглушительно заржал: – вот это финт!

– Да уж, – кисло согласился Айк, – совершенно беспроигрышный вариант.

– Ладно, парень, не расстраивайся! Утешься тем, что, как говаривал мой дед, пока баба с печи падает, она мужика семь раз обхитрит!

– Да я и то уж успокоился, – усмехнулся Айк, – поживу, сколько возможно, в Ачинске. Авось, больше не сбежит, может и привыкнет постепенно ко мне. Да и дочери… Знаешь, Эдик, – удивлённая улыбка витала на его губах, – они на мою мать похожи! Так странно в детских личиках угадывать черты взрослой женщины! – Они поговорили ещё немного, обсуждая непростое положение Айка.

После Лукьянова он позвонил Сергею Звягинцеву, подробно рассказал о встрече. Тот никак не комментировал и Соню не осуждал, боялся реакции вожака. Но хмыкал многозначительно, а на прощание спросил: – что дальше, Айк? Ты не сможешь жить в Ачинске, а она не поедет в Междуреченск.

– Не знаю, Серый. – Айку не терпелось закончить все эти разговоры и ехать к Соне. – Поживём – увидим.

ГЛАВА 23

В первых числах ноября в Ачинске лёг постоянный снежный покров, а к концу уже трещали нешуточные морозы.

Айк поставил дочерей на ножки, придерживая их сзади за шарфы, повязанные поверх курточек, и поднял голову, заглядывая в окно квартиры. С высоты четвёртого этажа Соня помахала им рукой и отошла вглубь, к столу с компьютером. Как он ни уговаривал её оставить работу, она упрямо отвечала, что это не его дело.

Потихоньку и совершенно незаметно он вошёл в их жизнь, оплачивая расходы на питание, покупая необходимую одежду для растущих малышек. Ночевать он продолжал в гостинице, но и только. Каждое утро, умывшись и побрившись, он ехал к знакомому дому. Теперь у него были даже ключи от квартиры, и у Сони отпала необходимость открывать ему дверь. Странные это были отношения. Неработающий молодой мужчина, целые дни напролёт играющий с двумя детьми, гуляющий с ними, укладывающий их спать, а иногда, обернувшийся в громадного тёмно-серого зверя с густой грубой шерстью, тщательно вылизывающий визжащих от восторга малышек.

Он предлагал купить в Ачинске квартиру или снять побольше, двухкомнатную, но Соня отказывалась. Она только стала платить за свою “однушку” немного больше, договорившись с квартирной хозяйкой. Соня чувствовала, что шаг за шагом сдаёт свои позиции и ей это не нравилось. Аллочка утешала её и, со свойственным ей цинизмом, говорила, что грех не попользоваться деньгами богатого мужика, если он не возражает. Глядя на хмурое лицо подруги, она говорила: – не будь дурой, Сонька! Разве ты его просишь покупать дорогие продукты или пуховые курточки на девчонок? – Соня отрицательно мотала головой, а та довольно продолжала: – ну так и не комплексуй! И вообще, мать, расслабься и получай удовольствие! Для себя-то тряпки ты на свои деньги берёшь, у него не просишь!

– Ещё не хватало – просить у него, – буркнула девушка. – Да и просить не надо, только успеваю отбиваться. Чуть утратишь бдительность – уже тащит куда-то, уговаривает посмотреть, померить. Его бы воля, так барахло из квартиры бы нас выжило.

– Ну что же ты у нас такая глупая-то, Сонь? – подруга с сожалением смотрела на неё, – прости уж ты его, что ли? Ишь, выёживается мужик, из шкуры готов выпрыгнуть, чтобы тебе угодить, а ты всё кривишься. Эх, мне бы такого! – она мечтательно закатила глаза, с намёком провела руками по бёдрам, – я бы его на шубу из соболя развела, на квартиру хорошую…А ты? В искусственной шубейке бегаешь, да в вязаной шапчонке.

– Так забери его себе, если он так тебе нравится, – скривилась Соня

– Не могу, подруга. Нехорошо это. Да и не смотрит он на меня, а вот с тебя глаз не сводит, – улыбнулась Аллочка.

***

За три месяца, которые Айк прожил в Ачинске, он не спеша и методично разрушал Сонину оборону. Первой пала Анна Витальевна. Регулярно позванивая дочери, она внимательно выслушивала её рассказы о взаимоотношениях с Айком, не одобряя, но и не высказываясь резко отрицательно. А однажды сразила Соню наповал словами: – знаешь, родная, я тебя хочу предостеречь: будь осторожна. Если ты опять забеременеешь, это будет для тебя и для нас катастрофой.

Соня остолбенела от этих слов, а потом взвилась, как будто её шилом кольнули: – мама!! Да ты что!! Да я не сплю с ним!! И не собираюсь даже! Вообще, как ты только могла такое подумать! – Анна Витальевна постаралась успокоить дочь, говоря, что сказала просто так, на всякий случай, но настроение было испорчено, и когда, позднее, приехал Айк, он был встречен довольно неприязненно. Он ничем не показал своего недоумения, но до конца дня ломал голову, где допустил ошибку в своих далеко идущих планах.

Впрочем, уже к обеду Соня успокоилась и была, как обычно, доброжелательной, хотя и держалась несколько настороженно.

С некоторых пор Айк перестал обедать и ужинать в гостиничном ресторане. Поскольку он полностью закупал продукты, Соня решила, что будет справедливо, если она станет приглашать его к столу. Он охотно и с удовольствием ел всё, что она приготовит и даже не кривился при виде овощных салатов, которые она ставила перед ним.

Вторая линия обороны в виде Михаила Ивановича продержалась немногим дольше. Отец чувствовал себя хорошо, интересовался внучками и подумывал выйти на работу. Однажды он попросил Соню передать мобильник Айку. Прежде чем сделать это, она включила громкую связь. Мужчина усмехнулся, но возражать не стал, и Соня услышала, как после нескольких дежурных фраз отец сухо сказал: – ладно, Айк, я не возражаю против её брака с вами, но имейте в виду: если вы её хоть раз чем-то обидите, я вас убью.

Стоящая рядом Соня увидела, как надул щёки Айк, удерживая смех, как у него в глазах заплясали сумасшедшинки, но он серьёзно ответил: – вы можете быть совершенно спокойны, Михаил Иванович, дороже Сони и детей у меня ничего в жизни нет. И ещё раз прошу вас: простите меня, ради бога. – Она забрала у него свой телефон и, ехидно улыбаясь, ушла на кухню. Потом ей стало смешно. Соня представила своего отца, щуплого, невысокого очкарика-интеллигента, размахивающего ножом, и рослого плечистого Айка, расстроенно взирающего на попытки ударить его этим самым кухонным инструментом.

Ну а Прасковья Агафоновна, которой Соня опять иногда позванивала, ничего ей не говорила, но временами, как бы невзначай, вставляла, что дурак и мерзавец во главе волчьей стаи долго не продержится, как бы силён он не был. А вот Айка не только боятся, но очень уважают за справедливость, нежадность, порядочность.

Даже Дарью Никаноровну ему удалось очаровать! Соседка с умилением улыбалась, когда он целовал румяные щёчки дочерей, а они, обхватив за шею, слюнявили его щёки, нос и подбородок.

Таким образом, Соня осталась одна перед лицом умного и коварного противника, который, правда, не спешил воспользоваться поражением её защитников.

***

Звонок раздался утром, когда Айк только вошёл в квартиру и уговаривал дочерей позволить ему снять промёрзшую куртку и ботинки. Подошла Соня и отцепила от него визжащих и брыкающихся девчонок, а он ответил позвонившему Сергею. Голос заместителя звучал тревожно: – Айк, у нас беда. Один из молодых убил в тайге человека, порвал горло и погрыз ноги.

– О, чёрт! – Айк на секунду прикрыл глаза. Надо же было случиться такому именно сейчас, когда Соня потихоньку стала ему доверять, порой, улыбалась и глядя ему в глаза. И вот такое несчастье! Ну как он сможет оставить её и детей? Его милая дорогая девочка только-только ожила, заблестели глазки, после прогулки розовеют щёчки, и вся она чуть-чуть округлилась и уже не напоминает ему скелетик из школьного кабинета биологии.

– Что-то случилось? – она равнодушно мазнула по нему взглядом, скрывая свой интерес.

– Да. Один из молодых…совершил преступление. Убийство. – Нахмурившись, Айк сидел на диване, механически поддерживая дочерей, которые карабкались к нему на колени.

– Кого он убил? – голос Сони звучал напряжённо. Он через силу, нехотя, ответил:

– человека. Мужика понесла нелёгкая в тайгу, далеким-далеко от Демидово.

– В тайгу?? Но сейчас же зима! Там снегу наверно по пояс!

– Он был на охотничьих лыжах.

Соня знала эти лыжи. Короткие, широкие, иногда подбитые шкурой оленя, чтобы не скользили назад. – А ружья у него не было?

– Нет. Дурак сунулся в тайгу безоружным.

Соня вспылила: – почему непременно дурак? Я вот тоже, иногда, по тайге безоружная хожу! И что? Теперь нужно убивать каждого, кто не вооружён?

Он хмуро посмотрел на неё: – не передёргивай. Ты ходишь в тайгу летом, недалеко от населённых пунктов. А этот… – он проглотил ругательство, – отправился за приключениями. В глухой тайге можно встретить медведя-шатуна, рысь, росомаху, да и диких волков полно. Как можно быть таким безрассудным?

– Ну да, конечно. Его убили, значит, он сам виноват! Он что, был не местный?

– Нет, приехал к приятелю из Красноярска. – Айк лихорадочно думал, что предпринять. Возвращаться в Междуреченск необходимо. Звягинцев сказал, что в стае брожение, волки недовольны длительным отсутствие вожака:

– мне, сам знаешь, с ними не справиться, – виновато говорил Сергей, – да ещё волчиц кто-то будоражит. Айнур рассказывает, что женщины собираются группами то на улицах, то в магазинах, что-то бурно обсуждают, но при ней молчат. А самка всегда может волка заставить делать то, что ей надо, ты же понимаешь.

Айк догадывался, кто настраивает против него волчиц. Кроме Лорен некому. Он встал, ссадив детей на ковёр, подошёл к стоящей у плиты девушке. Глядя сверху вниз, сказал: – мне надо съездить домой. Но я не могу оставить вас одних, Соня! – Она спокойно пожала плечами:

– в чём дело, Айк? Я не просила тебя жить здесь месяцами. Поезжай домой. Надеюсь, ты не вернёшься. – Она обошла его и торопливо устремилась в ванную. Он проводил её долгим взглядом, набрал знакомый номер, тяжело сказал: – здравствуй, Олег. Завтра к вечеру я жду тебя в Ачинске, в гостинице “Новая Крепость”. Возьми всё, что тебе нужно из расчёта, что ты задержишься здесь на месяц. – Он отключился. Убирая телефон в карман куртки, встретился взглядом с выходящей из ванной Соней. Она отвернулась, но он увидел покрасневшие от слёз глаза.

***

Олег приехал в Ачинск на следующий день, сразу после обеда, о чём и доложил вожаку. Немного подумав, тот спросил Соню: – ты разрешишь сейчас подъехать сюда человеку, которого я хотел бы представить тебе?

– Что ещё за человек? – настороженно спросила она, – и зачем ему сюда являться? – Айк прямо кожей почувствовал её страх и неприязнь. Он грустно подумал, что, к его великому сожалению, рушится то хрупкое доверие, которое ему с трудом удалось завоевать. Вслух успокаивающе сказал:

– Соня, тебе нечего опасаться. Приедет командир моей личной гвардии, проще сказать, телохранитель. Он останется здесь и будет тебе помогать.

Его слова совершенно не успокоили её. Она стиснула руки, чтобы унять дрожь: – мне не нужна помощь! Он что, описанные колготки стирать будет!?

Айк улыбнулся: – если ты прикажешь, то будет стирать.

– Нет уж, спасибо, обойдусь как-нибудь без его помощи! – она упрямо наклонила голову, не собираясь уступать.

– Хорошо, не будем приглашать его в квартиру. Но выйти же на улицу можно? – он старался говорить с ней тихим спокойным голосом, каким разговаривал с маленькими щенками, впервые представляемыми страшному и грозному вожаку стаи.

– Я не пойду! – он не представлял, как испугалась Соня за себя и детей. Возможно, он силой решил увезти их всех в Междуреченск? Мало ли что он говорил, что не собирается отнимать малышей у матери! А если увезти вместе с нею??

Она села на диван, зажав между коленей дрожащие руки, нахмурившись и закусив губу. Он присел перед ней на корточки, заглядывая в лицо. Соня близко увидела его страдающие глаза. Он взял её руки в свои. Она дёрнулась, было, отнять, но Айк не отпустил, поцеловал по очереди узкие ладошки с шершавой загрубевшей кожей. Соня дрогнула, сказала потерянно, со слезами в голосе: – я боюсь тебя, Айк! Тебя боюсь и этого, которого ты позвал! Скажи, ну чем я провинилась перед тобой, что ты упорно преследуешь меня, распоряжаешься моей жизнью и определяешь моё будущее?

Сражённый её словами, Айк прижал её ладони к своему лицу: – Соня, Соня, что же ты со мной делаешь? Неужели я так тебе ненавистен, что даже просто моё присутствие поблизости так тебя расстраивает? Ты права, я самодур, деспот и эгоист, потому что мне страшно с тобой расстаться. Как же мне больно слышать, что ты меня боишься! Я стараюсь измениться, стараюсь не опекать тебя. Может быть, мои успехи ещё не заметны, но я стараюсь, правда, Соня! И клянусь, ни тебе, ни детям ничего не грозит. Верь мне, Соня. Олег будет ходить с тобой за продуктами, гулять с девчонками, возить тебя по твоим делам. Мне будет спокойнее там, в Междуреченске, если я буду знать, что рядом с тобой я оставил надёжного человека. – Он примирительно улыбнулся: – Олег даже посуду умеет мыть, в отличие от меня, потому что он тоже живёт один, но у него нет домоправительницы. Ну как, поверишь мне ещё раз?

Соня решилась: – ладно, я спущусь вниз. Но детей оставим у Дарьи Никаноровны!

– Конечно! – он облегчённо вздохнул. Когда она увидит Олега, то не сможет устоять перед его обаянием, потому что он был открытым и лёгким человеком. Или оборотнем.

***

Перед подъездом, рядом с машиной Айка, стоял ещё один такой же чёрный монстр, а перед ним мужчина. Высокий, на полголовы выше вожака, светловолосый красавец с ровным точёным носом, яркими серо-зелёными глазами, ямочкой на подбородке и широченной ослепительной улыбкой. Соня остановилась у подъезда, глядя как мужчина направился к ним. Кажется, он силён: тонкая кожаная куртка плотно облегала мощную грудь. Он был не покрыт, и снежная пороша присыпала коротко стриженные волосы. Соня тихо спросила: – он…кто? – Айк понял её вопрос: