Текст книги "ФАНТАЗИИ ОФИСНОЙ МЫШКИ"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Евгения Николаевна, сдайте, пожалуйста, Ничипоренко все бумаги Ларисы Ивановны. С сегодняшнего дня он занимает должность начальника кредитного отдела.

– То есть как? – не сдержалась я.

– Не как, а почему, – в голосе Лидии Петровны добавилось металла, – по распоряжению директора Антона Степановича.

– Хорошо, я все подготовлю…

– Будьте любезны, поторопитесь… – и тут же услышала, как Лидия говорит в другую трубку: – Всем начальникам отделов к одиннадцати подойти на совещание к директору банка.

Я положила трубку и задумалась. Вот почему Вася хмурился, Ленка сделала вид, что меня не заметила, а Стасик притащил коробку конфет! Им всем было неудобно передо мной. И только старая гиена Лидия Петровна, которая на секретарском месте повидала всякого, ничуть не удивилась вероломству начальства. Я замещала Ларису Ивановну, и все, да и сама я, честно говоря, думали, что меня и назначат начальником кредитного отдела. Учитывая мой хороший послужной список и особые отношения с Антоном Степановичем. Но оказалось, что новоиспеченный директор так не считает, у него есть более достойная кандидатура – племянник его бывшей жены. Парень он, кстати, и правда неплохой, и в работе соображает, этого у него не отнимешь.

Однако все же обидно как-то. А хотя почему, собственно, обидно? И какие такие у нас особые отношения с Антоном Степановичем? Ну прятался он у меня в шкафу, ну покупала я ему трусы и продукты, и что из этого? И чего я хочу? Разве я рисковала жизнью, занимаясь расследованием убийства Меликханова, возилась с Карабасом, определяла его на квартиру и маялась одну ночь рядом с ним на кресле-кровати для того, чтобы он отдал мне место Ларисы Ивановны?

Но перед собой-то хитрить не стоит, разумеется, я ожидала благодарности. Не материальной, а хоть слово бы сказал доброе – спасибо, мол, Женя за все, вы мне очень помогли, поддержали в трудную минуту. В ресторан бы пригласил, что ли, ценный подарок вручил! Зарплата у него теперь стала больше, не обеднел бы…

Не захотел Антон Степанович проявить элементарную благодарность, не нужно это ему. И я ему больше не нужна, как говорится, мавр сделал свое дело, мавр может уходить…

Вот именно, мне дают понять, что присутствие мое в банке более нежелательно. Что ж, пойдем навстречу пожеланиям трудящихся, напишем заявление об уходе по собственному желанию.

Сказано – сделано. Написав заявление, я отправилась в приемную директора. Вручу заявление Лидии, она сама передаст, куда нужно.

– Добрый день! – Я постаралась, чтобы голос звучал ровно-доброжелательно.

– Ах, это вы? – сухо отозвалась Лидия. – Разве вас вызывали?

– Нет, но я по личному делу.

– Антон Степанович очень занят и по личным вопросам принимает исключительно в конце недели… – теперь голос Лидии спокойно можно было использовать в качестве трута, до того был сух, что воспламенился бы от малейшей искры.

– Я не стану беспокоить Антона Степановича такими пустяками, – кротко заметила я, положив на стол Лидии свое заявление, – будьте любезны, отдайте ему, когда он освободится. Всего хорошего.

Я выскочила из приемной и нос к носу столкнулась с майором Синицыным.

– Что вы здесь делаете? – удивилась я. – Разве дело еще не закрыто?

– С моей стороны да, – он замялся и опустил глаза, – но вас еще, думаю, вызовет следователь… Евгения… Ник… а можно я буду звать вас просто Женя?

– Ну… если вам так хочется… – милостиво согласилась я, понимая, к чему клонит бравый майор.

– Мне было очень приятно с вами работать… – продолжал он.

– Взаимно, – кивнула я, – так что?

– Вы не могли бы… пойти со мной в театр? – вдруг выпалил майор.

Ой, какой чувствительный милиционер! Можно подумать, что это не я сохранила до таких лет невинность, а он!

– Думаю, что это можно устроить, – успокоила я майора Синицына, – созвонимся попозже.

Дальше начались настоящие чудеса. Стасик перехватил меня в коридоре и пригласил на джазовый концерт. Володя Ничипоренко, которому я передавала дела, был страшно смущен, долго мялся и пригласил меня в кафе отметить его назначение и обсудить наше дальнейшее сотрудничество. Он был так мил, что язык не повернулся сказать ему, что я увольняюсь.

От такого внимания к своей особе я несколько утомилась и, воспользовавшись случаем, отпросилась у Володи домой. А когда я миновала проходную, простой и незатейливый охранник Вася пригласил меня в кино на новый боевик. Ей-богу, я почти согласилась, но отложила наш поход на следующий день.

«Чудеса да и только, – посмеивалась я, не спеша идя по улице, – сговорились они все, что ли? Но вот интересно – они все ждали, когда я перекрашу волосы, чтобы начать за мной ухаживать?»

Ведя мысленно такие речи, я притворялась сама перед собой. Потому что прекрасно знала, в чем дело. Все кругом твердят, что я похорошела, – но не из-за краски же для волос и не из-за новой помады. Исчезли воспоминания, которые мучили меня двадцать лет, в моем прошлом нет больше ничего ужасного и таинственного. Так что и в будущее я смотрю спокойно. И это, разумеется, немедленно отразилось на моем внешнем виде. Не красавица, конечно, но как гласит народная мудрость: «Не родись красивой…»

Не могу сказать, что я чувствую себя абсолютно счастливой, – все ж таки Антон Степанович сумел подпортить мне настроение. Но на данный момент это не главное.

Солнце отражалось в чисто вымытых окнах и слепило глаза. В скверике чирикали воробьи. Я загляделась на оливковый летний костюм в витрине магазина и решила, что непременно его куплю завтра. Сестре он явно не налезет – бюст не пройдет, так что я буду носить его сама с радостью.

Я шагнула в сторону и налетела на мужчину в темных очках. Мы здорово стукнулись лбами, его очки слетели, и с изумлением я узнала в мужчине Сашу. Ну да, того самого Сашу, с которым чуть было не случилась у меня великая любовь. Я бы назвала его своим первым мужчиной, если бы мы успели хотя бы раз заняться любовью. Но не сложилось, сестра вмешалась и увела моего несостоявшегося любовника.

– Ты? – Он тоже узнал меня, хотя прошло шесть лет и я здорово изменилась. – Неужели это ты, Женя?

Я подтвердила, что он не ошибся, это действительно я, собственной персоной, и, чтобы не разговаривать на улице, Саша потянул меня в кафе.

Первое удивление от встречи прошло, я смогла рассмотреть Сашу спокойно.

Он изменился. Похудел, под глазами появились морщинки, кожа стала того сероватого оттенка, который бывает у людей, все время находящихся в помещении. Улыбка по-прежнему красила его лицо, но, на мой взгляд, улыбался он редко и как-то… искательно, что ли.

Я тут же мысленно опомнилась и решила, что злопыхаю совершенно зря – просто годы идут, а раньше я была молода и смотрела на мир сквозь розовые очки.

«Ну уж нет, – тут же возразил внутренний голос, – розовые очки исчезли с твоих глаз в семь лет, и какие же это Сашины годы? Сколько ему – едва за тридцать? Для мужчины это вообще не возраст…»

Одет он был аккуратно, но не то чтобы бедно, а как-то безлико. Против воли я отметила, что из трех кафе, находящихся рядом, он выбрал самое дешевое. Это ничего не значит, просто не подумал или вообще не знал об этом.

Я попросила Сашу рассказать о себе, и он вздохнул. Заграничную стажировку пришлось прервать через год и вернуться, потому что заболела мама. А потом уже трудно было найти приличный контракт, да и тут с хорошей работой по его специальности нелегко.

– Что мы все обо мне! – спохватился Саша. – Женя! Я должен просить у тебя прощения за все!

– Да брось ты! – абсолютно искренне ответила я. – Дело прошлое… я уж и забыла…

На самом деле, конечно, я ничего не забыла, просто перестала придавать тому эпизоду большое значение. Но Саша меня удивил. Он говорил горячо и долго. Он сказал, что очень переживал из-за случившегося – потом, после того, как прошло то наваждение, с сестрой. Он даже хотел мне написать, но побоялся доверить такой важный вопрос бумаге или компьютеру. Для того чтобы объяснить то, что тогда произошло, ему нужно было смотреть мне в глаза. Он твердо верил, что если бы тогда все случилось, как задумывалось, если бы я была с ним, то жизнь его сложилась бы по-другому.

Он был так убедителен, так крепко сжимал мою руку, что я невольно растрогалась. В душу тихонько, бочком закралась мысль, что не зря мы встретились именно сегодня, когда я решила порвать с прошлым и начать новую жизнь с новой работой, с новым внешним обликом и новыми друзьями.

– Что мы здесь делаем? – Саша огляделся по сторонам. – Давай пойдем ко мне! Нет, ты ничего не подумай… Мама будет очень рада тебя повидать.

Я согласилась, потому что он очень просил…

Они жили там же, в той же крошечной двухкомнатной квартирке в спальном районе. Тогда мне казалось, что обстановка обычная, как у всех. Теперь же глаз резанули бедность и убожество. Нет, конечно, в квартире было прибрано, нигде ничего не валялось, не висела паутина на потолке, и окна чистые, но полотенце на кухне – застирано едва ли не до дыр, занавески вылиняли, их давно пора сменить. Да и всю квартирку неплохо бы подновить…

Сашина мама Нонна Леонидовна очень сдала. Но мне обрадовалась до слез, даже обняла и поцеловала. И тут же услала сына в магазин, чтобы купить что-нибудь к чаю. И пока я помогала ей накрывать на стол, она подробно рассказывала, как долго болела, перенесла несколько операций, и какой Саша у нее замечательный сын – выходил ее, вытащил с того света. И вообще он умный и талантливый, вот только с работой у него не ладится, все время попадаются какие-то несимпатичные люди в коллективе, и начальство придирается…

Пришел Саша, и сели пить чай. Сервиз был тот же самый, я его узнала. Как видно, Нонна Леонидовна берегла его как парадный. Теперь она вспомнила об обязанностях гостеприимной хозяйки и принялась расспрашивать меня о жизни. Стараясь избегать упоминаний о сестре, я рассказала, что живу в той же квартире, что замуж не вышла и детей не заимела. Окончила институт, работала в банке, но решила уволиться оттуда, чтобы оглядеться и поискать что-то новенькое, а то скучно сидеть на одном месте.

– И сколько же ты получала в банке? – спросили одновременно мать и сын.

Услышав мой честный ответ, Нонна Леонидовна схватилась за сердце.

– И ты решила уволиться с такой хорошей работы?

Минут сорок она меня воспитывала, что нельзя быть такой безответственной, пока Саша не прервал ее и не увел меня в свою комнату.

– Ты не сердись на маму, – сказал он, – она хочет как лучше. Разумеется, ты вправе сама решать по поводу работы…

Тут он снова тяжело вздохнул, потом обнял меня и поцеловал в щеку. Я мягко отстранилась. Не то чтобы я представила его в объятиях сестры и это было невыносимо, просто в голове у меня роились отнюдь не любовные мысли.

Безусловно, Саша рад нашей встрече, он искренне хочет быть со мной. Возможно, он даже хочет на мне жениться. Но что я получу от такой перемены? Да ничего особенного. Перееду сюда, в эту крошечную квартирку, из банка увольняться и не подумаю, поскольку моя зарплата придется как нельзя кстати. Все это мне знакомо. Я буду работать, и деньги станут уходить на житье, на ремонт квартиры, на лекарства для свекрови… Что же это получается? Свою родную маму я променяю на свекровь, а Тинку на чужого мужика? Кстати, я уже говорила, что мама-то как раз человек абсолютно нетребовательный, всем довольна, лишь бы телевизор не ломался. А Тинка хоть и вредная, но она моя родная племянница… И что же это такое – здоровый мужик, умный, образованный, не урод, не калека, а не может заработать на мало-мальски сносную жизнь для себя и старухи матери? У меня вон на шее четверо сидело – и то таких занавесок не было! Точь-в-точь как моя сестрица – и то ей на работе не так, и это, и начальство придирается! Может, это какая-то особенная болезнь, и передается она половым путем? Ой, тогда мне отсюда срочно надо бежать, пока до постели дело не дошло!

Вот именно. Что я все рассуждаю о деньгах да о занавесках, когда самое главное – я Сашу больше не люблю. Вот не нравится он мне ни капельки!

Нет. Саша явно не мой случай. Может, попробовать закрутить роман с майором Синицыным?

Едва наутро я открыла дверь пока еще своего кабинета, услышала по телефону голос Лидии Петровны:

– Евгения Николаевна, срочно зайдите к Антону Степановичу!

Ага, подписал мое заявление и жаждет пожелать мне успехов в работе, только не в его банке. Я причесалась, подкрасила губы и отправилась на четвертый этаж.

– Пройдите в кабинет! – пригласила Лидия нейтральным голосом.

Антон Степанович сидел за своим огромным письменным столом и просматривал какие-то бумаги. Он поднял голову на скрип двери, и лицо его осветилось улыбкой:

– А, Женя! Молодец, что зашла!

Сегодня ничто не напоминало в этом чисто выбритом и аккуратно одетом деловом человеке ту жалкую личность, что пряталась у меня в шкафу. Все было забыто, как дурной сон.

И только я открыла рот, чтобы напомнить, что это он сам меня вызвал, Карабас выскочил из-за стола и подбежал ко мне.

– Ты извини, что никак не мог найти время с тобой поговорить… – бормотал он, – столько дел навалилось… Я разговаривал с Заведонским… в банке нужна полная реорганизация… впрочем, тебе, наверное, это неинтересно.

«Да уж, – подумала я, – реорганизовываться они будут без меня».

– Вот хотел же поговорить с тобой после работы, в спокойном месте, – огорчился Карабас, – а то тут… Лидия Петровна, меня ни для кого нет! – рявкнул он в переговорник, потом потер лицо, усадил меня в кресло для посетителей и забегал по кабинету.

– Антон Степанович! – Я начала терять терпение.

– Да не перебивай ты! – крикнул он. – И так едва решился! В общем, так. Ты в банке больше работать не будешь!

Я и так это знала, но что-то подсказало мне промолчать.

– Твое место я отдал Ничипоренко – хороший парень, толковый работник…

– Я согласна с вашим мнением… но…

– Никаких «но»! – закричал Антон. – Дай сказать! Ты не будешь больше работать, потому что выходишь за меня замуж!

– Что-о? – Хорошо, что я сидела в кресле, а то можно и на пол свалиться от такой новости.

– Не перебивай! – Антон замахал руками. – Я и так сколько времени потерял, Лидия еще в прошлый Новый год мне сказала. А я все грелся от этой мысли – вот, мол, девочка, молодая, умница, меня любит, как хорошо! И не спешил. Если бы я сразу… то тогда и не было бы этого кошмара последних дней.

– Да с чего вы взяли, что я за вас замуж хочу? – пискнула я, получилось, честно сказать, неубедительно.

– Женя. – Он рывком поднял меня из кресла и заглянул в глаза. – Женя, мне ведь ждать некогда. Сорок два года – это что тебе, шутка? Мне ведь еще детей вырастить надо!

– Каких детей? – обмерла я.

– Наших, конечно! – Он поморщился от моей непонятливости. – Поэтому ты работать не будешь, а будешь заниматься воспитанием детей!

– Да ведь мы еще и не женаты, какие дети! – Я знала, что говорю не о том, но ничего не могла с собой поделать.

– Завтра же пойдем в загс и распишемся! – пообещал Антон. – Или ты хочешь пышную свадьбу? Вот и займешься, все организуешь, а мне работать надо!

– Да вы меня не спросили, может, я не согласна…

– Как это не согласна? – накинулся на меня Антон. – А чего тогда ты со мной возилась, от тюрьмы спасала, у себя в шкафу прятала? А ну говори быстро – хочешь за меня замуж?

– Я… не знаю… д-да… – заикалась я.

– Вот и умница, – заулыбался Антон и потянулся меня поцеловать.

– Ой, да подождите вы! – в отчаянии вскричала я. – Лидия Петровна все придумала, я вовсе не была в вас влюблена!

– Теперь это уже неважно…

«И правда, неважно», – подумала я, отвечая на поцелуй.

«Вот он какой… умный, решительный… а вовсе не тот рохля, который сидел у меня в шкафу… Просто так повлияли на него обстоятельства. А если опять случится какая-нибудь криминальная история и Антон падет духом? А я-то на что? Я всегда буду рядом и сумею ему помочь…»

Минут через сорок я вышла в приемную и увидела, что Лидия Петровна отважно отбивается от целой своры сотрудников и посетителей.

– Господа, проходите по одному! – крикнула она, но вся толпа ринулась в кабинет к Антону.

– Ну что, все выяснили? – ворчливо спросила она.

– Лидия Петровна, так это вы меня вызвали? – догадалась я.

– Угу, а то бы он еще сто лет собирался…

– А вы ему заявление мое не отдавали?

– Еще чего! Ты за кого меня принимаешь? Ты психанула и написала, он бы психанул и подписал, а потом что? Нет уж, у меня правило: пока неделю заявление не вылежится – ходу ему не давать!

– Какая же вы молодец! – вскричала я.

– Поработаешь с мое – всему научишься, – вздохнула Лидия Петровна.