Текст книги "ФАНТАЗИИ ОФИСНОЙ МЫШКИ"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Конечно! – загалдели строители. – В глаза не видели! Знать не знаем! Не было никакого мужика!

Даже торчащие из мусорного бака ноги Константина Бузыкина задрыгали в такт этому дружному хору.

– Вот, значит, как… – огорчился майор. – Ну что ж… придется, значит, как вы говорили – через трест…

– Чего через трест? – опасливо переспросил Митрич.

– Придется обратиться в трест, так, мол, и так, ваши рабочие в частном порядке предоставили постороннему человеку люльку строительно-монтажную, само собой, за плату… которую, натурально, положили себе в карман…

– Не надо! – прервал майора Митрич. – С трестом – оно и дольше получится, и хлопотнее…

– А еще мне придется проверить вас всех на предмет регистрации… – продолжал майор. – Вот вы – гражданин Молдавии? – Он проницательно взглянул на молодого парня с родинкой и густым, черным как смоль чубом.

– Молдовы… – поправил тот.

– Тем более… а вон этот гражданин – житель Таджикистана… а тот мужик, – Синицын кивнул на торчащие из мусорного бака ноги Бузыкина, – он у меня вообще по злостному хулиганству пойдет… у него ведь уже есть судимость, правда?

– А может, мы с вами договоримся, – заныл Митрич, – оно и быстрее будет, и к взаимной выгоде…

– Может, и договоримся, – сказал покладистый Синицын. – Все будет зависеть от вашей искренности и готовности сотрудничать со следствием…

– Мы… это… всегда готовы! – неохотно выдавил из себя Митрич. – Правда, мужики?

Митрич пользовался в коллективе непререкаемым авторитетом, и в ответ на его слова последовал дружный хор согласия, как перед тем – такой же дружный хор возражений. Даже торчащие из мусорного бака ноги Константина дрыгнули утвердительно.

– Значит, давайте по порядку, – майор Синицын достал из внутреннего кармана пиджака миниатюрный диктофон и поставил его на запись. – Значит, пришел к вам незнакомый человек…

– Ну вот, примерно как ты, – начал Митрич. – Пришел в обед, когда у нас самое настроение культурно отдохнуть. Только он, понятное дело, не с пустыми руками пришел, пива принес двадцать бутылочек… – На этом месте Митрич сделал паузу, чтобы майор мог осознать все моральное превосходство того мужика и собственную низость. – Принес, значит, пивка и сам с нами сел тут, на ящичках. Как человек, с пониманием, – Митрич снова сделал паузу. – Сперва, понятное дело, выпили, а потом перешли к водным процедурам… в том смысле, чтобы поговорить. Ну, он и говорит – так, мол, и так, работает в банке завхозом, тут, неподалеку. И начальник у него оченно суровый. Чуть что не так – вплоть до высшей меры. В смысле, до увольнения. И вот этому начальнику захорошело непременно фасад банка вымыть. То ли у него день рождения, то ли еще какой праздник – но только чтобы непременно завтра все было помыто. Ну, я-то, понятное дело, спрашиваю: мы-то чем конкретно можем помочь? А этот мужик, который завхоз, говорит: дайте, мол, вашу люльку напрокат. На один всего день. А не то выгонит меня начальник без разговоров, а у меня дети малые на руках и мать-старушка…

Митрич глубоко вздохнул и развел руками:

– Ну, виноваты! Пожалели человека! Еще и люльку сами на место установили!

– Что, неужели бесплатно? – недоверчиво осведомился майор.

– Ну, почти даром, – смущенно признался Митрич, но глазки его блудливо забегали. – Ты только, мил человек, в тресте строительном про это не говори!

Он снова тяжело вздохнул и продолжил:

– Вот сколько лет на земле живу, а все никак не поумнею. Знаю, что нельзя людям верить, – он произнес слово «людям» с ударением на второй слог, – а все ж таки верю! Наврал ведь тот мужик!

– Как наврал? – переспросил Синицын. – Неужели денег не дал?

– Ну, это шутишь! – Митрич усмехнулся. – Мы не какие-нибудь всякие, деньги у него вперед потребовали! Это уж как водится! А на другой день мы пришли поглядеть, но он фасад-то и не помыл, маленький только кусочек! И сам больше не появился. Не иначе наврал и про начальника сурового, и про малых детей, и про мать-старушку. Ну, мы, понятное дело, люльку обратно отволокли, но все ж таки обидно! Нельзя людям верить, никак нельзя!

– Ладно, – майор понял, что трогательная история Митрича закончилась. – А как тот мужик выглядел?

– Как выглядел? – переспросил Митрич. – Обыкновенно выглядел. Как, к примеру, ты.

– То есть что – круглое лицо, голубые глаза, росту небольшого? – В голосе майора прозвучало недоверие.

– Зачем небольшого? – обиделся Митрич за незнакомца. – Нормального росту. Все при нем…

– А чем же тогда он на меня похож?

– А кто тебе сказал, что похож? Ничего он на тебя не похож!

– Но вы же только что сказали – примерно как ты. У меня это и на магнитофоне записано! – И майор щелкнул ногтем по корпусу диктофона.

– К примеру, как ты – это разве похож? – Митрич оглянулся на своих друзей в поисках поддержки. – К примеру, как ты – это значит, что в пиджаке он был, в рубашке… во всем чистом, а не как мы! Не в спецухе, краской заляпанной!

– Ну хорошо, – терпение майора было неистощимо. – А все-таки, какой он был – высокий или не очень, волосы темные или светлые, глаза, опять же…

– Волосы-то? – Митрич задумался, потом оглянулся на коллег. – Леха, как тебе показалось – блондин он был али брюнет?

– Блондин, – отозвался один из рабочих.

– Брюнет, – в один голос с ним выпалил другой.

– Ладно, – майор вздохнул. – Ну, поглядите – может, узнаете его!

Он выложил на ящик целую стопку фотографий. Здесь были все сотрудники банка мужского пола, а также – на всякий случай – несколько находящихся во всероссийском розыске преступников.

– Кажись, вот этот… – указал Митрич на одну фотографию. – А может, вот тот…

Через пять минут с фотографиями ознакомились все члены бригады, включая Константина Бузыкина, которого ради этого дружными усилиями выдернули из мусорного бака. Он держался озлобленно, но как-то испуганно и больше на конфликт не нарывался. При этом от него исходил такой запах, что остальные строители сторонились его, даже бывалый Митрич держался подальше.

В итоге опознание по фотографиям ничего не дало – все строители показали на разные снимки, опознав всех без исключения сотрудников банка (даже покойного Меликханова), а также злостного алиментщика Равиля Шамилевича Рахатлукумова, находящегося в розыске по заявлениям его семи брошенных жен.

На Васильевском острове еще сохранились места, где ты словно выпадаешь из времени. Крошечные, слегка покосившиеся особнячки с колоннами, не так давно отметившие свое двухсотлетие, громоздкие доходные дома из унылого темно-красного кирпича, мостовые, вымощенные булыжником, – будто на дворе не двадцать первый век, а девятнадцатый. Здесь можно снимать исторические фильмы, не прилагая больших усилий и затрат на создание соответствующего колорита. Достаточно нарядить прохожих в подходящие костюмы, поставить на углах городовых, да вместо новеньких «Пежо» и «Мерседесов» пустить по булыжной мостовой конные экипажи…

Именно в такое место попала я, разыскивая офисный центр «Кавалергард».

Миновав очередной полуразрушенный особняк, я прошла вдоль забора, за которым буйно разрослись кусты жасмина и прогуливались интеллигентные пациенты клиники нервных болезней, свернула за угол… и увидела суперсовременное здание из стекла и металла, торчавшее в этом захолустном углу города, как торчит единственный золотой зуб во рту нищей старухи, знававшей лучшие времена.

Это и был нужный мне офисный центр с претенциозным названием «Кавалергард».

Перед ним дружной стайкой стояли аккуратные чистенькие иномарки сотрудников и посетителей: охранник в черной униформе следил, чтобы местная шпана не причинила урона этому лакированному стаду.

Стеклянные двери разъехались передо мной, и я вошла в просторный холл центра.

Справа от входа разместился ларек с канцтоварами и печатной продукцией, слева – кофейный автомат, а прямо, перед лифтами, находилась хромированная стойка, за которой восседал мужчина средних лет в темном костюме. Этот человек куда лучше смотрелся бы в защитной форме и сапогах – судя по всему, это был военный отставник, выполнявший в «Кавалергарде» роль привратника.

Я подошла к стойке и уставилась на отставника с просительным и выжидающим выражением.

– Куда? – осведомился он, смерив меня пристальным и недовольным взглядом из серии «ходют тут всякие».

– У меня пакет для фирмы «Посейдон», – сообщила я и демонстративно помахала перед носом охранника предусмотрительно заготовленным конвертом.

– Ну, вспомнила! – Охранник откинулся на спинку своего стула, и выражение его лица сменилось на скучающе-сочувственное. – «Посейдона» здесь уже два года как нету!

– Ну надо же! – Я изобразила искреннее расстройство и даже готовность заплакать. – В такую даль тащилась – и все зря! Начальство меня в порошок сотрет! А куда они переехали, вы случайно не знаете?

– Васильич! – крикнул охранник куда-то назад. – Слышь, тут девушка про «Посейдон» спрашивает!

За стойкой приоткрылась незаметная дверка, и появился еще один отставник, в отличие от первого – худой, как жердь, и лысый, как колено. Он окинул меня заинтересованным взглядом и переспросил:

– «Посейдон»? А на что вам «Посейдон»?

– Пакет я для них принесла! – Я снова помахала в воздухе конвертом. – Проект бизнес-плана…

– Пакет, говоришь? – Отставник громко сглотнул, потер руки, глазки его подозрительно забегали. – Ты оставь мне этот пакет, я передам, если случай подвернется…

– Нет, дяденька. – Я прижала пакет к груди. – Мне велено в самые руки отдать… не знаете, куда они переехали?

– Зря только добиралась, – проговорил Васильич, облокотившись на стойку. – Устала, небось?

– Ну… – ответила я неопределенно, ожидая продолжения.

– Чаю хочешь? – Васильич буравил меня маленькими бесцветными глазками. Мне стало как-то неуютно, но я не отступала:

– А куда все-таки этот «Посейдон» переехал? Мне начальник велел непременно пакет передать…

– Ты заходи, отдохни… – тянул Васильич, – чайку выпей, а я, может, разузнаю, где они теперь… у меня, знаешь, знакомых много, ведь говорят – не имей сто рублей, а имей сто друзей…

Я обошла стойку и проследовала за настырным Васильичем в едва заметную дверцу.

За этой дверью оказалась маленькая комната, где имелась металлическая стойка с несколькими мониторами, на которых можно было видеть вход в офисный центр, автостоянку, холл, площадку перед лифтами и еще какие-то помещения, где сновали озабоченные сотрудники и посетители центра. Нижние полки этого стеллажа были плотно заставлены видеокассетами. Приглядевшись, я заметила надписи на этих кассетах – даты записи и короткие пометки, сделанные от руки, – «холл», «стоянка» и другие какие-то названия.

Еще в этой комнатке стоял захламленный стол, на котором красовались электрический чайник с логотипом «Кавалергарда», несколько оранжевых кружек, открытая пачка печенья, подсыхающий плавленый сырок и мятые газетные листы, здесь их использовали вместо скатертей и бумажных салфеток.

Васильич пододвинул мне стул, подал одну из оранжевых кружек (с виду самую чистую) и коробку с чайными пакетиками.

– Ты выпей чайку, передохни, – повторил Васильич свое гостеприимное предложение, – а я покамест попробую про твой «Посейдон» разузнать…

Я и вообще-то не очень люблю чай из пакетиков – на мой вкус, он отдает размокшей бумагой и веником, – а здесь к тому же было на редкость неопрятно, да и вода в чайнике наверняка не фильтрованная, но пришлось с благодарностью согласиться, чтобы получить нужную мне информацию.

– Ой, большое вам спасибо! – воскликнула я чуть не со слезами на глазах. – Надо же, какой чай у вас хороший! Мой любимый! Хоть немножко у вас передохну, а то с утра на ногах, так устала – просто сил нет! Знаете, как начальство к курьерам относится? Просто ни во что не ставит! Только вот руки бы помыть… где это у вас?

– Туалет-то? – переспросил прямолинейный Васильич. – А вон, дверь рядом с канцелярским киоском!

Я воспользовалась его указаниями и без труда нашла нужную комнату.

Возвращаясь, я приблизилась к стойке охранника. Тот как раз в это время выписывал пропуск очередному посетителю и не обратил на меня внимания. Я обошла стойку, приблизилась к незаметной двери в помещение охраны, но отчего-то задержалась, прежде чем войти внутрь. Как будто чья-то невидимая рука придержала меня за плечо.

Из-за двери доносился голос Васильича.

Судя по всему, гостеприимный охранник разговаривал с кем-то по телефону.

– Да, вы же велели… да, она спрашивает про «Посейдон»… конверт для них вроде бы… пробовал, но она не отдала… на курьера не очень похожа…

Он замолчал, очевидно выслушивая указания собеседника.

Я замерла, боясь пропустить хоть слово.

– Задержать? Хорошо… минут пятнадцать я ее продержу, но за большее не ручаюсь… все понял… до связи…

Я сосчитала до десяти, чтобы справиться с волнением, и вошла к Васильичу с широкой наивной улыбкой на губах.

– До чего у вас все красиво! – пропела я восхищенно. – Кафель всюду импортный, краны новые, даже трогать не надо – руку протянешь, вода сама льется!

– Евроремонт! – с достоинством проговорил Васильич. – Ты садись, дочка, чаю выпей… вот, печенье у меня есть…

Он пододвинул мне пачку, уселся напротив, сочувственно разглядывая.

Я скромно отломила кусочек печенья, отпила чаю. Чай был даже хуже, чем я ожидала.

– Ну как, удалось вам узнать, куда переехал «Посейдон»? – осведомилась я, сделав еще один глоток и скосив глаза на большие настенные часы.

С момента подозрительного телефонного разговора прошло три минуты.

– Да вот позвонил одному знакомому, – отозвался Васильич. – Служили вместе в строительных войсках, в Закавказском округе, а теперь он в начальники попал. Обещал выяснить. Ты подожди, дочка, он скоро должен перезвонить.

Он озабоченно взглянул на свои наручные часы, потом, для верности – на стенные.

В это время дверь приоткрылась, заглянул второй охранник, тот, что дежурил за стойкой.

– Слышь, Васильич, тут какие-то еще пришли… эротизаторы!

– Не эротизаторы, а дератизаторы! – проговорила, выдвинувшись из-за его спины, тетка огромных размеров со сложным сооружением из рыжих волос на голове. – Дератизаторы – это борцы с грызунами, мышами и крысами… нас начальство ваше пригласило для экстренной обработки! Верно, Карлуша?

Откуда-то у нее из-под мышки выскочил маленький тщедушный мужичок в приплюснутой кепке, с длинным и подвижным, как у крысы, носом.

– Крысы – они вредители номер один! – важно сообщил он, откашлявшись. – От них такой ущерб, что просто ужас! Страшенный, одним словом, ущерб! Так что нам, дератизаторам, памятник надо ставить…

– Слышишь, что Карл Иванович говорит? Он зря говорить не станет! – уважительно пророкотала тетка и погладила своего спутника по кепке.

– Да откуда здесь крысы? – недоверчиво воскликнул Васильич. – Здание новое, всего-то три года как построено…

– Неважно, что новое! – не сдавалась тетка. – Здесь, на Васильевском острове, крыс просто море! Во-первых, гавань близко, во-вторых, старый фонд в большом количестве, так что в новые здания они тоже сразу поселяются… на Шестой линии одни жили, «новые русские», тоже думали, что если у них ремонт, то крысы не поселятся, так у них крысы собаку съели, породы ротвейлер!

– Надо же! – ужаснулся Васильич. – Ну, раз начальство велело, значит, надо… я человек маленький… только днем я вас все равно не пущу, а то вы всех клиентов разгоните. Приходите после закрытия и травите на здоровье ваших крыс…

– После закрытия расценки будут двойные, – сообщила тетка.

– А мне-то что? Деньги же не мои!

Дверь за дератизаторами закрылась. Васильич украдкой взглянул на часы и повернулся ко мне:

– Ну, дочка, выпьешь еще чайку?

– Да вообще-то мне уходить надо… – протянула я. – Мне к четырем еще в одну фирму непременно нужно успеть, а то начальник заругается… он у меня строгий…

– Ну подожди. – Васильич занервничал. – То тебе «Посейдон» нужен, а то подождать не можешь…

– Ну, еще немножко подожду… – Я отломила еще кусочек печенья и бросила взгляд на стойку с мониторами.

– И много тебе платят? – завел Васильич разговор на животрепещущую тему.

– Ой, и не спрашивайте! – отмахнулась я. – Копейки! И то вечно задерживают… а мне еще за жилье платить надо, комнату я снимаю, а это ох как дорого…

В это время из динамика донесся голос второго охранника:

– Васильич, подойди-ка на минутку, тут Вахромеева какие-то спрашивают…

Отставник встрепенулся, двинулся к выходу, но перед дверью задержался и настороженно взглянул на меня:

– Ты только, дочка, никуда не уходи, дождись меня! Чай пока пей. Я быстро. Вернусь и узнаю про твой «Посейдон»…

– Хорошо, дяденька! – Я послала вслед ему самую наивную из своих улыбок.

Едва дверь закрылась за Васильичем, я вскочила и подошла к стеллажу с кассетами. Пленки с пометками «стоянка», «лифты», «холл» меня не интересовали, на остальных кассетах были написаны от руки названия фирм, арендовавших в «Кавалергарде» офисные помещения.

Я просматривала эти незнакомые названия, сама не зная, что рассчитываю найти.

Чтобы разглядеть надписи на самой нижней полке, мне пришлось опуститься на колени.

На этой полке кассеты больше выступали вперед, как будто позади, за ними, было еще что-то спрятано. Я оглянулась на дверь и торопливо вытащила несколько коробок.

Как я и подозревала, за ними стояло еще несколько кассет – не корешком вперед, как в первом ряду, а боком, плашмя, чтобы не занимать много места. Я выхватила эти кассеты со стеллажа, взглянула на корешки с надписью.

И поняла, что не зря занялась этими поисками.

На одной из кассет было неровным, наклонным почерком написано знакомое название – «Астролябия».

Но это было не все.

Наклейка с надписью была прилеплена к корешку кассеты неровно, из-под нее выглядывал краешек еще одной, более старой этикетки.

Волнуясь, боясь, что Васильич вернется и застанет меня за этим подозрительным занятием, я подцепила кончиком ногтя верхнюю этикетку и осторожно отделила ее от кассеты.

Под ней была вторая этикетка, на которой тем же самым почерком было написано: «Посейдон».

Так вот оно что!

Собственно, я еще не вполне поняла, что значит это неожиданное открытие, но не сомневалась в его важности.

Сунув кассету за пазуху, я торопливо попихала остальные на прежнее место и едва успела вернуться за стол, как входная дверь приоткрылась и вернулся Васильич.

– Ну как, дочка, не заскучала? – проговорил он приторно-сладким голосом, в то же время быстро оглядывая помещение.

– Что вы, дяденька! – Я широко улыбнулась. – Хоть отдохнула немножко! Тут у вас так хорошо…

– Ну и славно, – взгляд отставника смягчился. – Ты, дочка, сама-то откуда?

– Из Саратова, – выпалила я первое попавшееся название, моля бога, чтобы Васильич не приступил к подробным расспросам. В Саратове мне бывать не доводилось, и я могла проколоться на самых простых вопросах – названиях улиц, площадей…

Но Васильича волновали другие вещи. Он покосился на стенные часы. С телефонного разговора прошло уже двенадцать минут.

– И как там у вас, в Саратове? – проговорил он с показным интересом. – Работа есть?

– Плохо с работой! – вздохнула я. – Была бы работа – неужто бы я уехала из дому?

– А образование у тебя какое?

– Десять классов! – Я наивно заморгала глазами.

– Учиться надо, дочка! – проговорил Васильич наставительно. – Без образования сейчас никуда. У меня своя дочка примерно как ты, тоже учиться не хотела, думала, замуж выйдет, а где сейчас хорошего человека найти?

– Да, хорошего человека найти непросто… – согласилась я и снова взглянула на монитор, где была видна стоянка перед входом в офисный центр.

На площадку въехала темно-зеленая машина, ее дверцы распахнулись, из машины выбрались трое мужчин в черном.

– Я еще на минутку выйду, – сообщила я с глуповатой улыбкой, – что-то мне от чая нехорошо стало…

– Подожди минутку… – Васильич вскочил и попытался остановить меня, но я ловко обошла его и устремилась к двери, скороговоркой выпалив: – Ой, мамочки… мне срочно… да я сейчас вернусь…

Я стрелой вылетела в холл.

В дверях как раз появились трое в черном, они оглядывались по сторонам, оценивая обстановку. Я стремглав метнулась к туалету, в дверях его на секунду оглянулась и успела заметить Васильича, который появился за стойкой и делал вошедшим выразительные знаки.

В туалете слева от входа находилась крошечная каморка, где здешняя уборщица держала свой инвентарь. Я увидела яркое пластмассовое ведро, швабру. На крючке висел голубой халат с логотипом офисного центра.

Решение созрело мгновенно.

Я натянула халатик, повязала голову голубой косынкой, которую нашла в кармане халата, набрала в ведро воды и спиной вперед выбралась в холл, волоча за собой красное ведро.

Боковым зрением я увидела, что Васильич переговаривается с людьми в черном. Те выслушали его и направились к туалету, то есть – прямиком ко мне. Согнувшись в три погибели, я разлила по полу полведра воды и принялась размазывать ее тряпкой.

Трое поравнялись со мной, один из них остановился, подозрительно приглядываясь.

– Ходют и ходют! – проворчала я раздраженно и плеснула воду из ведра прямо под ноги подозрительному типу. Он отпрыгнул, выругался и присоединился к своим спутникам, которые приближались к двери туалета.

Я возила тряпкой по полу, не поднимая головы и быстро смещаясь в сторону выхода.

Вдруг передо мной появились две ноги в поношенных армейских брюках.

– Это ты, что ли, Настасья? – раздался над моей головой вкрадчивый голос Васильича. – Ай это и не ты!

Он наклонился, протянул руку и ухватил меня за подбородок, чтобы заглянуть в лицо. Я выплеснула под ноги подлому отставнику остатки воды из ведра и шарахнулась назад, по-прежнему не разгибаясь. Настырный Васильич бросился за мной, но поскользнулся на мокром полу и грохнулся на спину.

Я бросила ведро и помчалась к выходу, стаскивая с себя халат и срывая косынку. Уже в самых дверях я оглянулась и увидела Васильича, который барахтался на полу, как упавший на спину жук, и безуспешно пытался подняться.

Выбежав на площадку перед входом, я быстро огляделась.

В нескольких шагах от меня полный невысокий мужчина лет пятидесяти с круглым, безобидным лицом примерного семьянина усаживался за руль белой «Тойоты».

Не раздумывая ни секунды, я бросилась к его машине, распахнула правую дверцу, плюхнулась на пассажирское сиденье и повернулась к толстяку с широкой улыбкой:

– Джентльмен подвезет даму до ближайшего ресторана?

Мужчина повернулся ко мне с явным удивлением, окинул недоуменным взглядом. Наверное, я выглядела не слишком убедительно, и он уже хотел что-то недовольно проговорить. Возможно, даже сообщить мне, что он – не джентльмен, а, говоря проще, шугануть меня из машины.

На крыльце «Кавалергарда» показалась зловещая троица. Они оглядывались по сторонам. Еще совсем немного – и поймут, куда я пропала…

Времени на размышления не было.

Я вспомнила сестру.

Небрежным жестом коснувшись юбки, приподняла ее край, одновременно облизала губы кончиком языка. Кажется, получилось. Глаза толстяка замаслились, он захлопнул дверцу «Тойоты» и решительно выжал сцепление. В зеркало заднего вида я наблюдала, как «люди в черном» о чем-то совещаются между собой.

«Тойота» свернула за угол, и толстяк повернулся ко мне:

– А ты, видать, ничего! Сперва ты мне не показалась, думал – вобла сушеная, а потом разглядел… ну что – куда поедем? В «Акварель»? В «Тишину»? А может, прямо ко мне? По дороге купим всего и прямо в постельку…

– Не знаю, как вы, – я строго взглянула на водителя, – а лично я никуда не собираюсь! Высадите меня вон там, напротив метро!

– Что?! – Лицо толстяка неуловимо изменилось, в нем появилось что-то волчье, даже нижняя губа немного опустилась, приоткрыв кривой желтый клык. – Ты меня за кого приняла? Ты меня динамить надумала? Не на того напала, дрянь! Я – Марципанов! Со мной такие шутки не проходят! Я с тобой хотел по-хорошему, но раз не хочешь – будем по моим правилам играть! Щас завезу тебя в укромное местечко и так отделаю, долго будешь вспоминать Марципанова!

Я поняла, что попала из огня да в полымя. Безобидная внешность толстяка оказалась обманчивой, и меня действительно ожидали большие неприятности.

В это время впереди, за ближайшим перекрестком, я заметила притаившегося в засаде гаишника. Светофор прямо перед «Тойотой» поменял цвет на красный. Водитель уже собрался затормозить, но я пнула его по ноге и быстро нажала на педаль газа. Белая машина удивленно рыкнула мотором и на полной скорости проскочила перекресток. Сзади раздался заливистый свист и усиленный мегафоном радостный голос милиционера:

– Водитель «Тойоты» номер…! Немедленно остановитесь!

Толстяк злобно скрипнул зубами, но ударил по тормозам.

Машина подкатила к тротуару и остановилась. К ней уже подходил рослый милиционер с лихо закрученными рыжими усами.

– Сержант Скворцов! – представился он, поднеся руку к шлему. – Что же это мы нарушаем? Документики попрошу!

– Торопился, сержант! – забормотал толстяк, угодливо улыбаясь и протягивая гаишнику права. – Может быть, договоримся?

Я увидела его лицо. Оно опять стало безобидным и трогательным. Как будто и не было только что этого волчьего оскала, не было желтого кривого клыка…

Впрочем, мне некогда было его рассматривать.

Распахнув дверцу, я выпорхнула из машины, жизнерадостно проговорив:

– Ну, пока, Марципанов! Я уж как-нибудь на метро! До скорой, может быть, встречи!

Пока Марципанов разбирался с милиционером, я перебежала дорогу и свернула в ближайший переулок.

Избавившись от непосредственной опасности, я задумалась над тем, что делать дальше. Конечно, хотелось бы просмотреть добытую с таким риском кассету, но сделать это на работе, разумеется, невозможно, дома – тем более: перед телевизором неотлучно дежурит мама, да и Генка вечно всюду сует свой нос.

И тут я очень своевременно вспомнила о том, что в квартире моего непутевого зятя, куда я пристроила Антона Степановича, имеется телевизор с видео. Вот где можно беспрепятственно изучить кассету!

В переулке, где я оказалась, располагался небольшой рыночек – несколько лотков, с которых продавали свежие овощи, фрукты, зелень и раннюю черешню. Я решила купить Карабасу каких-нибудь витаминов – пропадет ведь мужик на одних полуфабрикатах!

Приблизившись к лотку, за которым возвышался рослый кавказец с густыми сросшимися бровями и огромными, лихо закрученными усами, я принялась разглядывать его ароматный товар, как вдруг рядом со мной раздался удивительно знакомый голос.

– Нэхорошо, Тенгиз! Ты мне когда дэньги обещал отдать? В срэду! А сэгодня у нас что?

– Ну подожди, Ашот-джан! – воскликнул продавец, сразу сделавшись меньше ростом. – Подожди еще немного! Я тебе отдам! Я тебе обязательно отдам, дай только время! Дай мне еще три дня!

– Я тебе врэмя давал! Я тебе много врэмя давал! Ты мнэ хоть копейка отдал? Ты меня за лоха дэржишь?

Я обернулась и увидела того самого Ашотика, с которым мы последнюю ночь делили Генину квартиру. Но сейчас маленький Ашотик выглядел чрезвычайно грозно, чему, конечно, способствовали двое здоровенных парней с пудовыми кулаками, молча стоявших за спиной недомерка.

– Привет, Ашотик! – воскликнула я. – Ты, никак, на работе?

– Вах, здравствуй, дорогая! – радостно отозвался он. – На работе, да, на работе! А у тебя как дэла? Тебе чего надо – помидор, огурец, пэрсик? Все тебе сейчас дадут, самый лучший, как для свой челавэк!

Он повернулся к рослому продавцу и хозяйским тоном распорядился:

– Тенгиз, сдэлай эта дэвушка все, что она скажет. Как мне сдэлай, все самый лучший. Помидор, пэрсик, черэшня – все сдэлай! Эта дэвушка – моя подруга, хороший подруга!

– А как насчет денег, Ашот-джан? – заискивающим тоном проговорил продавец.

– Ай, Тенгиз, пей моя кровь! Дам тебе еще врэмя… дам тебе три дня.

– Спасибо, Ашот-джан! – Продавец расцвел, как весенний сад, обернулся ко мне и затараторил: – Все что надо выбирай! Я тебе все самое лучшее дам!

Я застеснялась и выбрала немного помидоров, яблок и зелени. Когда потянулась за кошельком – продавец замахал на меня руками:

– Не надо денег, какие деньги? Ты Ашота подруга! – И он возвел глаза к небу, чтобы показать, каким большим авторитетом пользуется в его мире маленький Ашот.

Подхватив пакет с витаминами, я двинулась в сторону метро.

Ашот в сопровождении своих телохранителей стоял неподалеку, мирно беседуя с пожилым солидным милиционером. Увидев меня, он замахал рукой и прервал разговор, бросив милиционеру:

– Бывай, Пэтрович!

Подойдя ко мне, расплылся в улыбке и спросил:

– Ну что, дорогая, Тенгиз все тебе дал?

– Все, все, – отозвалась я. – Большое тебе спасибо…

– Вах, какой спасибо? – отмахнулся Ашот. – Ты ко мне по-людски, и я к тебе по-людски! Мы с тобой друзья, верно?

– Верно, – согласилась я.

– Может, тебя подвэзти надо? Я на машине, живо довэзу… куда хочэшь довэзу…

– Спасибо, – поблагодарила я и хотела уже распрощаться с вежливым коротышкой, как вдруг у меня мелькнула интересная мысль. – Слушай, Ашот… – Я невольно понизила голос и огляделась по сторонам. – Со мной тут такая история приключилась…

И, не вдаваясь в лишние подробности, я рассказала ему о своем визите в бизнес-центр «Кавалергард», о том, как охранник Васильич сдал меня каким-то темным личностям, от которых я с трудом сумела сбежать.

– Убью гада! – пообещал Ашот, грозно вылупив свои выразительные черные глаза.

– Убивать не стоит, – засомневалась я, – а вот если бы вы с друзьями… – Я покосилась на молчаливых мордоворотов, – если бы вы с друзьями могли этого Васильича немножко припугнуть и узнать, кому он звонил и кто такие эти «люди в черном», которые по его звонку примчались в бизнес-центр… я была бы тебе очень благодарна!

– Мы ведь друзья! – заверил меня Ашот. – А для друга я все сдэлаю! Гдэ этот бизнез-шмизнес? Нэт, нэ надо ничего говорить, со мной поедешь, сама все покажешь! Вован, подгоняй «бэху»!

Один из его подручных по-прежнему молча удалился и через минуту подъехал к нам на черной «БМВ» с тонированными стеклами. Второй мордоворот уселся рядом с водителем, мы с Ашотом расположились на заднем сиденье.

– Ашотик, – обратилась я к коротышке, как только машина тронулась, – а что, парни твои – они глухонемые? Что они все время молчат?

– Зачэм глухой-немой? – обиделся Ашот. – Они робкий очэнь, очэнь стэснительный! Когда нэ знаешь, что говорить – лучше молчать, вэрно? Вот они и молчат, а я за них говорю! Потому я старший, потому я бригадир! Понятно?

Десять минут спустя наша машина остановилась перед «Кавалергардом». Ашот выглянул в окно машины, поманил охранника стоянки. Тот поспешно приблизился, подобострастно склонился к открытому окошку.

– Послушай, дорогой, ты знаешь Васильича?

– Как же, конечно, знаю! – отчеканил охранник.