Текст книги "Исповедь Стража"

Автор книги: Наталья Некрасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 44 страниц)

Может, и одна из многочисленных сказок о красавицах, спящих в развалинах дворцов зачарованным сном, тоже пошла от настоящей истории?

Не знаю.

Но мне нравится эта повесть. Тут мало о Свете и Тьме – зато много о простом, о том, чем мы привыкли жить. И это выше самых высоких материй…

ГЛАВА 28

Месяц гваэрон, день 18-й

Грядет день Меттарэ. Хлопот и так невпроворот будет, а тут еще ТО САМОЕ ХАРАДСКОЕ ПОСОЛЬСТВО…

Первое со времен Атанатара Алкарина. Ну, если не считать тех посланцев Харада, с которыми король Элессар подписал мир после Войны Кольца. Но это было, насколько я помню из истории, на границе, в каком-то задрипанном форте. Быстро и по-деловому, что было вполне в духе благословенного государя.

Харадское посольство, о котором все так много говорили, наконец прибыло. Событие, надо сказать, великое, не постесняюсь этого слова. Честно говоря, я и думать не мог десять лет назад, служа в пограничном гарнизоне, что такое вообще может случиться. Мне казалось тогда, что эта пограничная война, похожая на незаживающую язву, будет тянуться вечно. Это стало таким привычным, что представить себе жизнь без этой войны я просто не мог. Однако – вот оно. К нам едет посольство. Переговоры по этому поводу тянулись чуть ли не год, и потому само посольство казалось чем-то вроде сказки, чем-то таким, о чем мечтаешь, но заведомо, знаешь, что никогда такого не будет.

Тайная Стража, естественно, была осведомлена обо всем раньше всех. Еще бы – наши, собственно, и занимались подготовкой сего великого события. Получается, что это в первую очередь заслуга Тайной Стражи. Теперь все прочие дела на время оставлены, стало быть, Борондира мне тоже придется на время оставить наедине с самим собой. Не до того. Мы с головой закопались в донесениях, мы проверяли каждого из посольства – насколько это было возможно. Как я понял, у нас в Хараде была неплохая разведка. Наверное, и у них здесь тоже. Так сказать, обмен любезностями.

Даже немного обидно, что первый шаг навстречу сделал не наш государь. Мне кажется, что мы несколько закоснели. То, что должно было давным-давно уйти, все еще живет в старинных традициях, в отживших понятиях… Нет, не все они плохи, но и не все хороши. И государь Нолдорион, который с юности проявлял недюжинный ум и решительность, вполне мог бы сделать первый шаг. Но – не мне судить дела короля. Как бы то ни было – он дал согласие. Поговаривали, правда, что господин Советник был этим не слишком-то доволен. Зато я – доволен.

А что мы знаем о них, о харадцах?

Да, в общем, не так уж и много. Но и не так мало. А что знают они о нас?

Мы знаем, что мы старые враги. Что они предались злу, служили Саурону, все время с нами воевали и такие гады, что и пробу-то ставить негде.

Полагаю, они примерно так же думают о нас. Хотя вот что любопытно – уже две с лишним сотни лет они живут без помощи своего страшного союзника. И ничего, живут. Стало быть, не во зле живут? Или как? Я не знаком настолько с донесениями нашей разведки, так что могу судить только с обычной точки зрения, ну, может, несколько смягченной моим образованием и некоторым вольномыслием. Я сгораю от любопытства. С харадцами я встречался только на поле боя, если наши жалкие пограничные стычки можно так назвать.

Все вверх дном. Времени нет совсем, спать некогда, все злые, друг на друга орут…

Господин Линхир, естественно, будет присутствовать на торжественном приеме в честь посольства. Я тоже. Не я один, конечно, но господин Линхир берет меня с собой. Весьма польщен. Завтра прием, иду домой отсыпаться, отъедаться, отмываться и наряжаться.

Прием описывать не буду. Терпеть не могу пышных затянутых церемоний с кучей условностей. Хвала Валар, я не был там действующим лицом. Однако и зрителям пришлось солоно. Все эти условности, традиции, от которых не дай Эру отступить… Говорят, во времена Элессара Тэльконтара все было куда проще. Откуда только эти церемонии взялись? Впрочем, я, наверное, устал. Да, устанешь тут, четыре часа на ногах. А государю-то каково! Советник держится в тени, его почти и не видно.

Простой обмен любезностями, даже не переговоры – а сколько церемоний, сколько ненарушимых условностей… Тьфу ты, зачем только господин Линхир взял меня с собой!

Самое приятное и любопытное было потом, вечером, на торжественном ужине в честь гостей. Здесь царила уже более непринужденная обстановка. Господин Линхир намекнул, что неплохо бы этак походить среди гостей, вызвать на разговор, сблизиться… Что же, мне было любопытно. Конечно, страж из меня плохой, и разговорить я вряд ли кого сумею, да и что я буду выведывать? Нет, пускай другие. А почему? У меня есть свои вопросы, и я хочу получить на них ответы. Может, кое-что выясню здесь… Каждому свое дело.

Господин Айанна – старший жрец столичного храма Солнца. Чрезвычайно приятный человек. Он молод, не более тридцати лет. Не слишком высок, но и не коротышка. Приятное смуглое лицо, тонкие черты. Маленькая бородка и усики отнюдь не придают солидности, а делают его, наоборот, щеголеватым и чересчур светским. Я бы никогда не подумал, что он жрец, если бы на его длинных черных волосах не было золотой повязки. Живые черные глаза его светятся умом и лукавством. У него красивые руки, которые постоянно в движении – харадцы вообще склонны жестикулировать при разговоре. Одет он в длинную распашную одежду тяжелого темно-красного шелка, затканную по подолу и рукавам золотыми завитками, изображающими, видимо, языки пламени.

Не помню, с чего начался наш разговор. Похоже, мы оказались напротив друг друга за столом и, через некоторое время почувствовав друг к другу расположение – после отличного красного вина, – разговорились. Он прекрасно говорит на всеобщем и очень прилично на синдарине, хотя и с характерным акцентом.

– У вас прекрасное вино, надо заметить, – говорит он. – Я привык к менее терпким, но это мне очень по вкусу.

– Насколько я знаю, – это уже я говорю, – ваш край славится скорее белыми винами, а красные более сладки?

– Вы неплохо осведомлены, по крайней мере в этом, – улыбается он, а я думаю – уж не понял ли он, где я служу? – Если желаете, я бы с удовольствием угостил вас вином, которое делают у меня на родине, в королевском домене.

И все в таком духе. Потом мы перешли на стихи, в которых воспевается вино, – надо сказать, в Хараде, то есть в Ханатте, этому посвящено уж очень много стихов. Господин Айанна называет имена поэтов, декламирует какие-то отрывки, я понимаю в меру своих способностей и знания языка – читаю-то я свободно, вести обычный разговор могу, хотя давно уж не приходилось, но вот уж о поэзии и высоких материях – трудновато. Затем мы просто переходим на рассуждения по поводу особенностей стихосложения у эльфов и людей, находим много общего в харадской поэзии и в синдарской, и я вдруг понимаю, что этот харадец многое знает об эльфах. Я немного трезвею.

– Так вы знаете об эльфах? – удивляюсь я.

– Конечно, – удивляется в ответ он. – Почему бы и нет? Мои предки называли их белыми демонами, но я-то не мой предок. Я знаю куда больше. И хотя эльфы, сами понимаете, никогда не были нам друзьями, мне они любопытны. Я мало о них знаю. Кстати, говорят, что они еще есть на земле?

– Говорят, – соглашаюсь я. – Хотя я сам не видел.

Он вздыхает. Улыбается.

– Я не смею утруждать вас своими просьбами, но если бы у вас нашлась возможность…

– Отчего бы и нет?

Нет, господин Айанна вправду необычайно милый человек. Я ловлю себя на том, что испытываю к нему необыкновенное доверие. Мне это кажется несколько неестественным. И я начинаю приходить в себя. Точно так же непонятный восторг овладевал мной тогда, при разговоре с Советником… Нет, здесь другое. Это не обволакивает, не подавляет. Это похоже на то, как будто тебе протягивают руку. Хочешь – прими, хочешь – нет. А с Советником это было сродни насилию, если так можно сказать.

Однако этот Айанна, оказывается, куда как непрост…

Я уверен, что он не просто жрец и не просто священнослужитель посольства. Я уверен и в том, что он догадывается о том, кто я. Что ж, игра так игра. Посмотрим. Пока я буду изображать по мере возможности человека, мало осведомленного в делах Ханатты…

Мы встретились снова, уже в более спокойной обстановке. Я принял его приглашение и посетил его в посольских апартаментах. Молодой жрец был весь любопытство. Я тоже. Мы вкусили то самое вино, о котором он мне тогда говорил, и я нашел его превосходным. Айанна довольно рассмеялся – «ну, хоть в чем-то вы признали наше первенство». Разговор, естественно, перешел на взаимоотношения наших государств, которые дружескими назвать можно было с трудом. И тут господин Айанна выдал мне краткий экскурс в историю Ханатты, причем с такой точки зрения, что я опешил.

– На самом деле, мы должны быть благодарны Нуменору.

– Да-а?

– Конечно. Подумайте, ведь именно приход ваших людей дал толчок к объединению Ханатты. Вы, наверное, знаете о том, что начало Ханатте дали десять племен, занявшие обширные земли от степей до моря. Десять царьков, десять законов, раздоры, постоянная борьба за титул Верховного вождя, многобожие. Потом приходите вы. И куда деваться – приходится объединяться. Эрхеллен Объединитель был современником вашего Тар-Алдариона. Он сколотил Ханатту воедино огнем и мечом, спаял такой кровью, что ваши позднейшие подвиги на нашей земле в сравнение не идут. Им и до сих пор кое-где детей пугают. Но появился огромный королевский домен и приморские земли. А остальные мелкие царьки были вынуждены подчиниться. Так-то. Потом, правда, всего хватало – и драк за престол, и войн под знаменами различных богов, пока Керниэн Великий не ввел окончательно единого культа Солнца.

– Которому приносили кровавые жертвы.

– Не совсем так. Жертвы приносили только в храме Гневного Солнца, причем требовалось добровольное согласие. И еще Золотому Ахуму, идолу Солнца-воителя, но его уничтожил еще Эрхеллен. Вот и все.

– Простите, но я знаю, что у вас увлекались некромантией…

– Мне кажется, что увлечение гондорских королей продлением собственной жизни было ничуть не краше.

Уел. Ничего не скажешь, уел.

– Но у вас же это продолжается!

– У нас это считается суеверием и предрассудками. А у вас это вообще в моду входит.

Я хмыкнул. Он ведь прав.

– Ладно. А чем еще вам так помог Нуменор?

– О, много чем. Мы переняли ваши способы ведения войны, к примеру. Настоящий флот у нас строили нуменорцы из Уммар-ан-атта, который вы зовете Умбаром. Многие нуменорцы служили нашим королям.

– Черные нуменорцы.

– Цвет значения не имеет, – усмехнулся он. – Как бы то ни было, ваш государь Элессар был весьма мудр – он не пошел на нас войной после того страшного извержения в Мордоре, он заключил с нами мир, как с равными. И за эти две сотни лет – без мордорского союзника – мы сами, самостоятельно, стали сильной державой. И все благодаря вам.

Он мягко улыбается. Ничего себе…

– Любопытно, – начинаю я, – а какими, собственно, вы нас представляете? Что вы знаете о нас?

– Мне кажется, что это будет уж слишком долгий разговор.

– А вы вкратце.

– Хорошо, попробую. – Он смотрит на меня, словно собирается описывать мою внешность либо гадать по руке. – Мне кажется, что мы знаем о вас несколько больше, чем вы о нас. Так уж получилось, что вы приходили к нам как завоеватели, мало интересуясь тем, каковы мы. Интересоваться нами вы начали уже позже, во времена Аргора.

– Кто это?

Он удивленно уставился на меня, затем кивнул.

– Да, конечно. Я знал, что многое погибло вместе с Нуменором, но не знал, что настолько много.

– Что именно?

– Неважно. Я хотел сказать, что мы очень много сталкивались с черными нуменорцами. Я не сказал бы, что они однозначно были нам друзьями и относились к нам как к равным. Но они были союзниками. И остались таковыми. От них мы узнали очень многое о вашей истории, обычаях, о языках Севера – в частности, синдарин мы знаем тоже от них.

– А они что, говорили на синдарине? Мы считаем, что они отвернулись от пути Верных и отказались от всего эльфийского.

Он улыбнулся.

– Может, во времена ваших государей-отступников в самом Нуменоре и могли себе позволить такое. Здесь же была постоянная война, нужно было выжить. Здесь было не до языков, веры и прочего. Мне кажется, что черные нуменорцы вообще ни в кого не верили. И наплевать им было, на каком языке позволяет говорить государь, а на каком нет. По крайней мере, те, кои именуют себя черными нуменорцами сейчас, на мой взгляд, не верят ни во что, а потому им все равно, на каком языке вы с ним говорите. Кстати, у них до сих пор в ходу адунаик. Правда, уже давно не тот, что в Нуменоре. Сильно изменился.

Все это мне было, в общем-то, известно. Но я тем не менее сделал удивленный вид. Не знаю, удалось ли мне его этим обмануть…

– Наверное, тяжело жить, когда не во что верить.

– Не знаю, – ответил он. – Я привык к своей вере, хотя мне кажется, что в душе у каждого свой бог. Наверное, и у наших нуменорцев тоже где-то в самом закоулке души спрятана ото всех остальных своя вера. Я бы так сказал – их неверие и есть их официальная вера… Но вернемся к нашему разговору. Ведь были времена, когда наш Север был под вашей властью и сыновья тамошних князей жили в Гондоре заложниками. Выходит, мы еще и так приобщались к вашему порядку жизни. Знаете, у нас есть несколько повестей о поездках ко двору Атанатара Алкарина. Очень любопытные сведения, знаете ли.

Я слушал его, и мне становилось как-то обидно. Айанна, жрец, служитель нечестивой веры, столько знает о нас, а я, книгочей, о Хараде ничего толком и не знаю… Наверное, эта обида и заговорила во мне, когда я чуть ли не намеренно попытался оскорбить его.

– И все же вы вряд ли что могли бы сделать против нас, не продайся вы Саурону. Кстати, кто он для вас? Что он для вас сделал? И какую цену он взял с вас?

Как ни странно, он не обиделся. Хотя и посерьезнел.

– Это все не так просто. Я знаю, что вы считаете эльфов – белых демонов – своими учителями. Они научили вас многим ремеслам и искусствам, и не только этому. Ваша вера идет от них. Но вы для них были избранными племенами. Так уж получилось, что мы с ними либо не встречались, либо встречались уже тогда, когда между нами и ними не могло быть приязни. Так вышло. И я не скажу дурного о том, кто научил нас тому же. Ведь когда ваши корабли пристали к нашим берегам, мы уже умели и железо обрабатывать, и землю пахать. У нас уже были города, и мы строили каменные крепости. Кстати, не знаю, сохранились ли у вас столь древние предания, но в Ханатте есть несколько древнейших поэм, где рассказывается еще о тех временах, когда люди бились бронзовым оружием.

– У нас нет, – с сожалениям покачал головой я. Похоже, их история уходит куда глубже, чем я думал. И помнят они больше, чем мы… Впрочем, семь с половиной тысяч лет известной нам истории тоже чего-то значат. Просто нам повезло – мы сменили бронзу на железо куда раньше.

– Я могу прислать вам хорошие списки, если пожелаете, – сказал он. Я, конечно, пожелал. А кто бы отказался? – Ну, вернемся к предмету нашего разговора… Я знаю, как вы относитесь к Саурианне. И почему считаете нас предавшимися злу. Но вот что я вам скажу. Представьте – вашу страну вот-вот завоюют. И вам нет дела до того, с какими благими намерениями пришли сюда завоеватели. Вам нет дела до правоты их богов и неправоты ваших. Сейчас не боги воюют – люди. И если вы ради спасения своей страны продадите душу кому бы то ни было, как принц Денна, разве вы не совершите благого поступка? Или как?

– Все дело в цене, которую вашей стране придется платить потом.

– Э, нет, я вас спрашиваю безотносительно.

Я помолчал.

– Наверное, это благой поступок.

– Вот то-то и оно. Как я могу говорить о Саурианне, что он есть зло, если он учил нас, как эльфы – вас, если он помогал нам в годину бедствий? Я ведь тоже могу сказать, что эльфы были не бескорыстны с вами.

– Вот тут я с вами не соглашусь. Я знаю, что это не так.

– Но ведь я точно так же могу ответить вам. Судя по вашей истории, эльфы во многом использовали вас. Вы сражались за них. То есть они достигали своей цели вашими руками. Вспомните хотя бы первую Войну Кольца – у вас это, кажется, так называется?

– Я не считаю дурным прийти на помощь союзнику.

– Так почему же вы считаете дурным помощь Саурианны нам?

Мы стояли на опасной грани. Похоже, Айанна понял это не хуже меня. Он поднял руку ладонью вверх.

– Мир. Меня не волнуют древние распри богов. Мы люди, и сейчас наше время. Я живу так, как я живу, и верю в то, во что верю. То же и с вами. Главное, чтобы мы не причиняли зла друг другу. Думаю, люди способны друг друга понять. Особенно когда боги не мешают.

Я согласно кивнул.

– А чтобы закончить наш разговор насчет Саурианны, я скажу, что он был очень мудр. Он не запрашивал цены, которую мы не могли бы заплатить. Да, наши войска пришли ему на помощь, когда он призвал. И он помогал нам. Но, – Айанна поднял палец, – мы никогда не полагались только на него. Иначе мы могли просто сидеть, сложив руки и оставив ему битвы. Нет. Мы сами делали, что могли. И именно потому мы выжили тогда, когда он ушел от нас. Что бы вы ни говорили о нем – он принес нам благо, и мы будем его почитать и возносить ему благодарственные моления. Это наша история. Мы можем ненавидеть эльфов, но разве это заставит вас не почитать их?

– Получается, вам принес благо и Саурон, и мы? Да?

– Получается, так, – рассмеялся жрец.

– Хорошо. Но все же я тогда не понимаю, в чем суть вашей веры.

– Ну, в чем. У нас много богов, главное божество – Солнце, коему мы и поклоняемся. Но я думаю, – лукаво прищурился он, – что все это лики одного божества. Знаете, мудрые люди у нас считают, что божество является людям в том виде, в котором они способны понять его. А так он един. По этому поводу у нас в Керанане такие битвы идут, – рассмеялся он. – Так что вера, в сущности, заключается в одном – твори добро во имя своего божества. Но это мое личное мнение. Я – добропорядочный служитель керананского храма Солнца Айанна антар, – хмыкнул он. – И священник нашего посольства. Не желаете еще вина?

Он позвонил в маленький медный гонг, и молчаливый слуга, мгновенно появившийся словно из-под земли, принес нам вина и замечательных фруктов, вываренных в меду.

– Наше лакомство. Угощайтесь.

Он налил вина в тонкие стеклянные чаши и некоторое время сидел, подняв свою чашу к свече и любуясь глубоким рубиновым цветом. А затем произнес несколько звучных строк короткого стихотворения. И я чуть не уронил свою чашу. Он говорил на ах'энн. Наверное, выражение моего лица испугало его. Он поставил свою чашу и с тревогой спросил:

– Что с вами? Я что-то не так сделал? Простите, я не слишком искушен в ваших обычаях…

– Нет. Повторите, пожалуйста, что вы сказали?

Он недоуменно воззрился на меня и повторил.

– Этот язык. Что это?

Он пожал плечами.

– Один из трех священных языков. Самый древний. На нем написаны древнейшие гимны Солнцу. Сейчас на нем читают, пишут и говорят только очень образованные люди. В основном жрецы.

Я спросил, какие есть еще священные языки. Из его объяснений я понял, что их три. Первый – жреческий из рукописи, на основе ах'энн, появился из слияния оного с древне-харадским. Этот мне знаком, на нем написаны хроники и священные тексты, язык богослужения. Второй – ах'энн, тайный язык высшего жречества. Третий – древнехарадский, язык учености и древней поэзии некоторых жанров. Когда-то это был язык светской науки, а в нынешние времена пишут просто на современном литературном. Текстов на нем я не встречал, хотя, если придется, – наверное, разберу. А вот ах'энн…

– Откуда он у вас взялся? – Мне было страшно слышать свой голос. От волнения я мгновенно осип. Но господин Айанна был достаточно вежлив, чтобы не обращать на это внимания. Конечно, я помнил ту рукопись на харадском жреческом из Книги, но чтобы в Ханатте сохранился ах'энн, я просто не ожидал. Я надеялся найти слабые следы – но чтобы такое… Я еще не знал, что сейчас услышу гораздо больше и что это станет для меня потрясением и открытием.

– Я могу лишь изложить вам содержание очень древней эпической песни об Обретении Земель. События относятся где-то… по вашему исчислению – к двухсотым годам Второй Эпохи. Тогда наши предки, десять племен, окончательно осели в Ханатте. Я считаю, что это прежде всего легенда, сочиненная ради восхваления правящей династии. Если учесть, что записана песнь где-то в правление Эрхеллена…

– Пожалуйста, ближе к сути. Извините.

Он пожал плечами и улыбнулся. Наверное, по мнению утонченного харадца, я вел себя как неотесанный варвар.

– Пожалуйста. Песнь говорит, что один из наших десяти вождей – естественно, самый-самый – снискал благосклонность некоей бессмертной богини, которая стала его женой. Именно ее советы помогли ему стать верховным вождем и привести свой народ к Копейному Холму. Это старинное название Керанана. Там он основал свое поселение, оттуда и пошла наша земля, власть и законы. Считается, что эта богиня дала нам письменность и принесла с собой язык богов, Ахтэ Норэн. Собственно, вот это тот самый язык и есть. Так что наши короли – божественной крови. Считалось, что богиня Айори – дочь Солнца. От нее у наших королей золотая прядка надо лбом.

– У вас сохранились рукописи на этом языке? Исторические записи?

Похоже, он испугался моей напористости. Я вовремя успел взять себя в руки, а не то принялся бы его допрашивать, как Борондира.

– Имеются, – сухо ответил он.

– А вот такой знак вам не встречался ли? – с внутренней дрожью спросил я, выведя пальцем на серебряном подносе руну Эрт.

Он изумленно воззрился на меня.

– Откуда вам известен знак богини?

Я помотал головой.

– Я не могу вам сейчас ответить. Одно скажу – если когда-нибудь судьба занесет меня в Ханатту, я прежде всего приду к вам со всеми моими вопросами и ответами.

– Пожалуй, и у меня будет к вам немало вопросов. – Он без улыбки, очень серьезно смотрел на меня.

– Надеюсь, у нас будет тогда время для разговоров… Как вы сказали? Ее звали – Айори?

– Да…

– А не Аллуа?

Он чуть не поперхнулся. Долго кашлял.

– Это… тайное… имя… богини, – почему-то шепотом произнес он.

А я сидел, не в силах ничего сказать. Предо мной начала приоткрываться одна из тайн. Аллуа. Айори. Одна из Девяти тех несчастных детей, избранных для неведомой цели… Ее путь привел ее в земли юга. Может, я смогу найти ответ у наших бывших врагов? Что за цель? Где остальные? И вообще, что все это значит? Я с ума сойду…

Мы еще некоторое время разговаривали. Я спрашивал о Мордоре, о том, что они думают об этой земле сейчас. Он ответил, что сейчас там почти никто не бывает. Эта земля опустела, божество покинуло ее. Только призраки временами являются над развалинами. А он во время своего послушничества, конечно же, посетил этот край. Видел странные сны, о которых он не стал мне рассказывать. Но, по его убеждению, Мордор не покинут. Там что-то есть, но что – он не стал мне рассказывать. Или просто не мог объяснить.