Текст книги "Переплетение судеб (СИ)"
Автор книги: Наталья Ланкастер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Глава 20.
Джеймс.
С содроганием я смотрел на темно-бордовую дверь, что вела в дом моих родителей. В дом, где я провел восемнадцать лет своей жизни. Мне было страшно снова оказаться в этих стенах где я испытал все стадии боли, ненависти и осознания своей слабости. Не появлялся в них с тех самых пор как уехал учиться в университет, потом снимал квартиру, и в конце концов переместился в супружеский дом, который родители подарили на свадьбу.
И вот я снова здесь.
Смотрю на эту дверь и не могу найти в себе сил доехать до подъема, что родители сделали явно для меня. Просто не могу. Страх, что накатывал волнами, пускал дрожь по всему телу, заставлял руки трястись, воздух в легкие поступал через раз отчего грудь ходила ходуном.
– Джим? – позади меня слышишься звук закрываемой двери, а после перед моим лицом оказывается личико моей жены. Из-под темной шапки вылезли несколько прядей ее длинной челки, упав на аккуратный нос, отчего она немного морщится, рука сама тянется убрать их. Она замирает от моего касания, но вскоре отмирает, выдыхая. – Все хорошо?
– Не совсем, – я натянуто улыбаюсь. – Не был в этом доме уже двенадцать лет, у меня нет светлых воспоминаний о нем. Лишь кошмары да отголоски боли. Но я должен перебороть себя, иначе это никогда не измениться. Так и останусь тем глупым мальчишкой, что верит любому, кто проявит добро.
Я вижу, как мрачнеет выражение ее лица, как темнеет взгляд карих глаз, становясь похож на темный шоколад, как Дженнифер стискивает зубы, а после чувствую, как она выдыхает тяжело горячий воздух.
– Если что, – тихо шепчет она, кладя мне на ноги подарочную упаковку и отдавая в руки небольшой, но аккуратный букет мелких хризантем нежно-розового цвета, – я рядом. Только позови. Готов?
Сил хватает лишь на кивок головой.
Крепко стискиваю кулаки, отчего цветочная обертка жалобно скрипит в моих руках, приходится силой перебарывать своих демонов, что по пятам следуют за мной.
Дверной звонок навевает тяжелые воспоминания.
– Здравствуйте, миссис Николсон? – перед глазами испуганное лицо моей матери, которое я вижу лишь одним глазом, второй уже полностью заплыл и пульсировал игольчатой болью. – Я офицер, Алекс Степмон, ваш сын Джеймс, попал в передрягу, мы с напарником хотели отвезти его в больницу, но он настойчиво отказывался, поэтому нам не оставалось ничего, кроме как отвезти его домой.
– Сынок, что стряслось? – мама дрожащими руками пыталась коснуться моего разбитого лица, но я лишь отшатнулся от нее и ударил по этим самым рукам, что не раз залечивали мои раны.
– Не тронь! – выдыхаю сквозь зубы. – Я могу идти в дом, офицер?
– Да, конечно, – мужчина кивает, а я тут же кидаюсь в спасительную комнату. – Больше не влезай в драки, парнишка!
Это не я влезаю в драки, придурок, это они меня втягивают в себя!
Так и хочется ему это все прорычать, но знаю, что ничего не измениться. Просто получу потом еще раз за то, что накрысятничал, а потом моя жизнь превратиться в еще больший ад. Хотя куда уж больше…
– Сынок… – чуть ли не шепотом зовет меня мама, стоя за дверь. – Пожалуйста, позволь помочь тебе.
– Сам справлюсь, не маленький уже, так что не лезь!
Слышу лишь тихие всхлипы и ее мягкие шаги по лестнице, а последующие мои десять дней состояли из боли и крови.
Крепкое сжатие плеча вырвало меня из мыслей.
– Я рядом.
Знакомые до боли шаги, щелчок замка и вот на нас смотрят любимые голубые глаза.
– Здравствуй, мама, – слюна как наждачка проходиться по моему пересохшему горлу, когда я пытаюсь сглотнуть. – Это тебе.
Дрожащие руки со сморщенной от времени кожей осторожно принимают букет хризантем и пакет из ювелирного.
– Вы ведь пройдете? – тихо спрашивает мама, поглядывая то на меня, то на Дженнифер. Явно не ожидала увидеть нас вдвоем, я ведь так и не сказал родителям, что уговорил ее вернуться.
– Конечно, миссис Николсон, – отвечает за двоих Дженнифер и аккуратно толкает коляску со мной в открывшуюся дверь. – Если честно, я бы не отказалась от чашки чая.
– Сейчас-сейчас, – защебетала мама, пока ставила цветы в воду и аккуратно поставила пакетик на столик перед телевизором. – Только чайник поставлю, вы пока раздевайтесь.
– В норме? – тихо, практически шепотом спрашивает Дженнифер, мягко разматывая шарф с моей шеи. Я лишь киваю и помогаю ей стянуть с меня куртку, и ботинки. После того, как она сняла с меня всю уличную одежду, разделась сама и пошла в сторону кухни, через плечо поглядывая в мою сторону.
– Еду я, еду, – бурчу я ей в ответ на этот настырный, но мягкий взгляд карих глаз и получаю в ответ улыбку самыми уголками губ.
– Дженни, – слышу, как выдыхает матушка, стоит жене зайти на кухню. – Ты вернулась...
– Да, миссис Николсон, – тихо отвечает ей девушка. – Мы с Джимом поговорили, о многом поговорили и пришли к выводу, что нам стоит попытаться узнать друг друга. Стать друзьями.
– Я рада, – не вижу, но чувствую нежную улыбку матери, отчего тревога медленно отпускает, но напряжение вновь возвращается, когда мама задает следующий вопрос. – Но как же то его завещание?
Дженнифер молчит, но мне кажется, я буквально ощущаю волны ее злобы, что исходят от нее прямо сейчас. Сам стискиваю зубы, лишь бы не зарычать от своей собственной глупости. Черт. Как я мог забыть об этом. О причине почему я вообще оказался в этом гребанном кресле. Причине, почему я снова разбит, искорежен, сломан.
– Я завтра же вызову нотариуса, мама, – вижу, как Дженнифер вздрагивает от моих слов и медленно поворачивается ко мне лицом. Глаза темные, даже злые, плечи напряжены – не знает, что именно я следом скажу. – Аннулирую свое завещание и составлю новое. Пригодиться.
Плечи моей жены с каждым выдохом все больше расслабляются, а злость покидает взгляд, руки, сжатые в кулак, расцепились.
– Хорошая идея сынок, – чуть поджатые губы и отведенный взгляд мамы, вызывает лишь комок в горле и горечь на языке.
– Мам, – мягко хватаю ее руку и осторожно целую пальцы, – прости меня. За то, что было в больнице, и за то, что я все это время отрицал то, что вы мне говорили про нее. Вы все были правы, а я влюбленный дурак не верил.
– Милый, – слезливым шепотом, – все хорошо, правда. Кому как не нам знать, как порой ослепляет любовь. Мы с твоим папой тоже однажды обожглись о других людей, пока не встретились. Это больно, я знаю.
Мамина рука, та что оказалась свободно от моего плена, осторожно ложиться на мою грудь, прямо туда, где отчаянно борется за жизнь борется мое разбитое вдребезги сердце.
– Тут болит, да? Я знаю, что болит. Но время лечит, и это правда. Оно переболит, заживет, срастется, и может быть оно будет не таким как раньше, но ты будешь жить. От больной любви еще никто не умирал. Все наладиться, я обещаю тебе. Она того не стоит. Эта девушка, не стоит твоих чувств, твоего времени и нервов.
– Болит, – хриплю в ответ. – Очень больно, мама.
– Знаю, родной мой, знаю, но все будет хорошо, – она мягко потирает меня по щеке, что наверняка колется, и дарит ласковый поцелуй в лоб. – Давайте лучше попьем чаю, да? Не будем думать о плохом. И я никогда не сердилась на тебя, Джеймс, я все прекрасно понимаю. Ты верил единственному человеку, что был добр к тебе в школе, не удивительно, что ты отдал ей свое сердце. Жаль, что она не оценила этого.
Мама отворачивается к закипевшему чайнику и бокалам с заваркой, а я осторожно кошу взгляд на мою жену. Замечаю ее внимательный взгляд с какой-то неизвестной мне эмоцией на дне этой бездны, то, как она чуть поджимает губы, когда оглядывает меня и то, как тихо выдыхает, следом отводя взор.
Дженнифер.
Не думаю, что следовало говорить обо всем этом, включая и саму Уайт, когда я находилась рядом. Но видимо, его матушка подумала, что мы о нашем прошлом тоже говорили, раз подняла тему школы в моем присутствие. Как же она ошиблась.
Даже если я поделилась частью своей жизни, я не была готова услышать о нем. О том, почему именно Мелиссе Уайт он отдал свое сердце, почему именно она привлекла его настолько сильно, что он не видел насколько она прогнила изнутри. О том, что было с ним. Ведь если я правильно поняла, то школа явно не показалась ему раем. Но узнать об этом не от него, явно было неправильно…
Чувствую на себе его тяжелый взгляд и даже поворачиваться в сторону Джима не хочу, потому что понимаю, он тоже не хотел, чтобы я узнала обо всем так, а может и вовсе не хотел мне об этом рассказывать. Потому что эти воспоминания явно причиняют ему боль, само присутствие в этом доме, что видел все его темные будни вызывают страх.
Как я его понимаю.
Хах…
Стены моего дома пропахли страхом, болью, слезами и смертью. Не хочу там появляться больше никогда. И надеюсь, что не придется.
– Дженни, присаживайся, – долетает до меня голос Элизабет, которая ставит на стол три кружки с ароматным горячим чаем. – Сколько уже можно стоять.
– Да, – сажусь на мягкий стул рядом с креслом Джима и кожей ощущаю его напряжение.
Не успеваем мы завести хоть какой-то отдаленный разговор, как слышится звук открываемой двери и громкое: «Я дома» от мистера Николсона. Элизабет тут же подскакивает со своего стула и бежит встречать своего мужа. Я же кошусь на своего и решаю первой заговорить.
– Я знаю, что не должна была всего этого слышать, ни про школу, ни про нее, – осторожно начинаю я. – Но я не собираюсь тебя жалеть, если ты боишься именно этого. Также как не хочу твоей жалости на то, что пришлось пережить мне. Ты узнал обо мне немного, но даже эти крупинки моего прошлого вызывают у меня боль. Даже думать не хочу, что твои воспоминания делают с тобой, но судя по твоим кошмарам – догадываюсь. Так что, я не прошу тебя рассказывать мне все, что с тобой стряслось, если ты будешь готов, то расскажешь сам, также, как и я. Если нет, значит нет. Тебя никто ни к чему не принуждает. Чтобы стать друзьями не обязательно знать все частички прошлого.
– Спасибо, – тихо шепчет он мне в ответ, аккуратно накрывая мою руку своей. – Это многое для меня значит. И это, – он оглядывает стены кухни, но явно имеет ввиду весь дом, – слишком тяжело для меня.
Я лишь киваю ему и переворачиваю свою руку так, чтобы наши ладошки соприкоснулись, а пальцы переплелись. Если меня это успокаивает, может ему тоже поможет? В ответ Джим лишь крепче стискивает наши пальцы и судорожно выдыхает, слыша, как шаги Элизабет и Редмонда приближаются.
– Добрый день сын, Джен..., – мужчина спотыкается глазами на наших переплетенных руках и пораженно всматривается в них, а потом буквально прожигает спину Джима. – …нифер. Решили заглянуть к нам в гости?
– Почему бы и нет, – я нервно улыбаюсь, смотря в это грозовое небо, что зовется глазами, – мы ведь так ни разу здесь не были.
– И впрямь, – Редмонд садится прямо напротив меня и Элизабет тут же ставит перед ним кружку с ароматным кофе. – Какие новости?
Он все еще косится на наши руки, и я чувствую, как пальцы начинаю подрагивать от этого взгляда.
Тяжелого и нечитаемого.
– Ну, если верить МРТ и доктору МакКалистеру, – вижу, как Джим на упоминании врача хмурится, и делаю себе отметку узнать от чего это происходит, – то, еще около четырех месяцев и позвонки окончательно срастутся и можно будет начинать занятия для восстановления опорно-двигательных функций. Но это все равно займет много времени, как раз, как и предсказывал док, около года на все уйдёт или больше.
– Это же прекрасно! – восклицает Элизабет, присаживаясь рядом со своим мужем. – Ты идешь на поправку, сынок!
– Да, мама, – нервно то сжимает, то разжимает наши руки, отвечает Джим, прихлебывает свой чай. Левой рукой немного неудобно, но я тоже пригубляю горячую жидкость, что быстро распространяет тепло по телу. – Отец, я…
– Не надо, – Редмонд поднимает руку, останавливая Джима, – я знаю. Все в порядке.
Муж больше ничего не говорит, лишь кивает своему отцу и снова утыкается в кружку.
– Я недавно разговаривал с твоим отцом, Дженнифер, – вдруг подает голос мистер Николсон и от упоминания отца по телу бегут мурашки, а перед глазами алая пелена вспыхивает. – Приглашал нас на свадьбу, что будет через пару месяцев…
– Отец! – гаркает неожиданно Джеймс, отчего Элизабет вздрагивает, а Редмонд переводит свой тяжелый взгляд на сына. – Не поднимай больше эту тему.
– Отчего же? Я просто хотел узнать придёте ли вы?
– Милый, – тихо шепчет Элизабет, накрывая руку своего мужа, словно хочет остановить.
– Я сказал: Не поднимай эту тему перед моей женой впредь! – рычит и чуть ли не скалиться.
Черт. Когда тебя оберегают от боли – приятно. И почему ты раньше не мог перестать быть таким мудаком, а, Джим?
– Никогда. Ясно я выразился?
Редмонд хмыкает и кивает, и либо мне кажется, либо его серые глаза и впрямь сверкают смехом.
***
Джеймс.
«Видел твой подарок Элизабет, красивый» – мигает сообщение от отца. – «Надеюсь, своей жене ты сделаешь столь же прекрасный подарок на ее день рождение. Которое будет через четыре дня. Так, просто напоминание».
Вот ведь блядство.
Все эти три года нашего супружества подарок для нее всегда выбирала мама, зная и понимая, что я не буду этого делать. Меня даже силком притаскивали на это мероприятие находя буквально даже в другом городе куда я предварительно сбегал. А теперь я понятия не имею что ей дарить. Букет цветов и побрякушку, которую она едва ли будет носить, потому насколько я заметил ни колец, ни цепочек у нее нет, разве что, уши проколоты. Но это все равно отдает банальшиной. Боже, да я даже никуда выйти не смогу, чтобы найти хоть какой-то подарок, потому что она всегда со мной.
Полный пиздец.
Остается лишь в интернет-магазинах поискать и надеется, что хоть что-то ей придется по нраву. Но с учетом того, что я еще практически ни черта о ней не знаю – это будет сложно…
Глава 21.
Дженнифер.
Октябрь после нескольких дождливых дней вдруг выдался на редкость теплым: солнечные лучи проникли под плохо зашторенные занавески, оглаживая комнату и прыгая по моему лицу – именно они меня и разбудили; серые тучи расступились перед солнечной рыбой и небо вновь окрасилось в голубой, ветер стих и ало-желтый листопад прекратился.
Поверить не могу, что моя жизнь так сильно изменилась за последние месяцы, если честно я думала, что так и проведу всю жизнь в этой адовой колеснице с мужем-козлом и его стервозной любовницей. Но нет, все в корне поменялось – блондинистая дрянь была выкинута из нее моим же мужем, что теперь прикован к инвалидной коляске, и я надеюсь, что не навсегда.
Ни за что бы не подумала, что эта история приведет меня к практически дружбе с наглым самоуверенным засранцем. Что оказался не таким уж и засранцем на самом то деле, просто жизнь оказывается, и впрямь конкретно так поимела его, начиная еще с самого детства.
Звук захлопывающейся двери вырвал меня из мыслей.
Ох, точно, Джим же удивительным образом сжалился надо мной и сказал сегодня хорошенько выспаться и отдохнуть, привести себя так сказать в порядок, а сам отправился на процедуры с сиделкой.
– Поспи сегодня наверху, – в самый последний момент произнес Джим, поглядывая на меня лишь краем глаза. Да, это еще один удивительный момент – с той самой ночи, как я впервые осталась с ним ночевать, я сплю в его кровати. Кошмары больше не мучили ни меня, ни его. – Хочу, чтобы ты хорошенько выспалась и отдохнула к завтрашнему вечеру, так что, в больницу я поеду с сиделкой.
– А.. – я указала пальчиком на него, в недоумении поглядывая то на Джима, то на кровать позади его спины.
– Думаю, одну ночь уж я как-нибудь переживу, да и кто знает, быть может сегодня мое подсознание сжалиться надо мной, – Николсон немного нервно усмехается. – Просто помоги мне лечь, окей?
Я киваю.
– Но, сначала массаж, – бормочу я чуть ли не под нос от всей этой неожиданности.
Что такого будет завтра раз я должна хорошенько отдохнуть?
Опускаю взгляд на свои руки и чувствую, как мурашки бегут вдоль позвоночника от фантомных ощущений горячей смуглой кожи под пальцами и переливов мышц от легчайшего нажима.
Встряхиваюсь, выбивая ненужные мысли из головы и отправляюсь в душ.
Время до вечера бежит с неумолимой скоростью за работой над поиском информации и продумыванием вопросов про Дерека Хейли. Честно, у меня на счет всего этого интервью просто примерзкое предчувствие, словно что-то обязательно должно случиться. Какая-нибудь подстава или еще что, о чем я даже думать не хочу с учетом всех слухов и подтвержденных фактов о личной жизни этого мужчины.
Брр, аж в дрожь бросает.
Около шести часов вечера в дверь постучали, а на пороге стоял курьер.
– Дженнифер Николсон? – спрашивает меня он, пока я в упор разглядываю его, не понимая, что он тут делает, ведь я ничего не заказывала, да и Джим насколько мне известно тоже. Хотя в последние дни он практически безвылазно сидел в своем планшете, мало ли, но тогда бы спрашивали его, а не меня.
– Э, да, это я.
– Вам доставка, пожалуйста, распишитесь вот здесь, – он указывает пальцем мне на нужную колонку и вручает ручку, где я ставлю свою заковыристую подпись. – Приятного вечера, до свидания.
– И вам, – пораженно мямлю я в ответ, потому что перед глазами до сих пор неоновыми всплесками мигает имя заказчика.
Джеймс Николсон.
Это... неожиданно.
И что же он такого мог мне заказать, и почему он сам до сих пор не вернулся домой, ведь насколько я знаю в расписании не было ничего кроме больницы? Аккуратно ставлю пакет на диванный столик и достаю оттуда коробку со знаменитым знаком Gucci. А в ней профессиональный рукой было сложено восхитительного насыщенного темно-синего практически черного цвета из мягкого нежного бархата, что ласкало кожу.
Поверх платья была приложена записка, и на ней немного грубым, но знакомым округлым подчерком мужа было написано:
«Ровно в 20:00 я буду ждать тебя в ресторанеLeBernardin, просто скажи нашу фамилию и тебя отведут к столику».
Что происходит?
Так и хочется прямо сейчас позвонить Джиму и спросить, что он творит и я уже беру смартфон, как взгляд падает на дату, расположенную угла экрана.
14 октября, 2021 год.
Ох, я совсем и забыла, какой сегодня день со всеми этими проблемами. Неужели сегодня?
Вот мне уже и двадцать пять оказывается, а мой "папочка" даже вшивую смс-ку не прислал, вот тебе и родственные связи. Муж, с которым я три года враждовала вдруг решил сделать мне сюрприз и заказал столик в одном из самых дорогих ресторанов Нью-Йорка, куда столик надо заказывать не меньше чем за несколько месяцев – отчего встает вопрос как он вообще это сделал – а папаша три слова написать не смог, молчу уж про звонок.
Как же меня это бесит.
Как мне говорить, чтобы я была послушной дочкой и не позорила его так он первый, а как самому побыть примерным отцом, так извольте.
Грр...
Но нет, не стоит тратить свои нервы на того, кто этого не заслуживает, лучше выкинуть из головы все мысли об отце и идти собираться. Всего-то полтора часа в запасе есть. Джим, засранец, не мог дать побольше времени?
***
Джеймс.
Мандраж и даже некий страх, что Дженнифер не понравится сегодняшний вечер, преследовал меня весь день. Пока я проходил процедуры, слушая краем уха какой-то треп новенькой медсестры, пока ехал вместе с сиделкой и матерью в бутик, где нас обслужили по первому разряду и даже не пялились на меня и мою коляску, пока забирал подарок для Дженнифер, что я заказал буквально в самый последний момент, потому что даже не представлял, что ей подарить, пока выбирал цветы : розы – банальщина, георгины – та же скучновато, амариллисы – слишком яркие, лилии – слишком пахнут, в итоге пришел к выбору из смеси из хризантем, ирисов, альстромерий и эустомы, размещенный в небольшой корзиночке – если верить продавщице, то весь этот букет в целом говорит о сожалениях, дружбе, доверии и уважении, что очень подходит к нашей ситуации.
Так что под конец всего этого длинного дня, когда я сидел в ресторане за столиком и медленно приходил в отчаяние, думая, что Дженнифер не придет, так как время было уже 20:15, страх начал подкатывать волнами, особенно после того, как заметил несколько сочувствующих взглядов официантов.
Еще пять минут спустя я был готов свалить отсюда даже, не звоня Дженнифер, как глаза наткнулись на открывающуюся дверь и входящую в нее мою жену.
Черт, и как я раньше не заметил насколько она красивая: утонченная фигура, с аккуратной грудью и небольшими, но округлыми бедрами, что как вторая кожа облегает выбранное с помощью мамы платье, выпирающие ключицы подчеркнутые сейчас серебристой цепочкой и топазом, расположившимся в ямке между ними, длинные ноги с тонкими лодыжками и маленькими стопами на которых в данный момент были надеты лакированный черные лодочки с открытым носом на небольшом каблуке. Миловидное личико было украшено мягким нюдовым макияжем – ни грамма лишнего цвета.
– Ты.., – сглотнул слюну, чтобы хоть немного смочить пересохшее вмиг горло, – ты великолепно выглядишь.
– Ну, спасибо, – улыбается женушка, а в глазах черти пляшут, – перенервничал небось?
Я усмехаюсь.
– Ты дал слишком мало времени на подготовку, – присаживаясь за стол, говорит она. – Я не успевала.
– Ожидание стоило того, – хмыкнул в ответ, сверкая глазами и протягивая ей букет цветов. – С днем рождения,Дженни.
Улыбаюсь, видя, как на ее щеках расцветает подобно этим цветам розоватый румянец.
– Спасибо, Джим, – Дженнифер мягко смеется и слегка наклоняется над столом, словно хочет поделится секретом, – если честно, я вообще забыла какой сегодня день. Ты здорово меня удивил своим курьером и запиской. Так что, извини, что я задержалась.
– Как я уже сказал, ожидание такой прекрасной девушки стоило того, – я хитро усмехаюсь и тоже наклоняюсь к ней, – в конце концов, я признаю, что слепой придурок.
Она вздергивает брови в удивлении.
– Ты невероятная.
Пораженный выдох вырывается из нее, и я вижу, как зрачки ее глаз расширяются, затапливая шоколадную бездну своей темнотой.
– Я... что?
Не успеваю ей ответить, как нас прерывает официант, предлагая меню и винную карту.
– Мне стейк, пожалуйста, и запеченный картофель к нему, а также вишневого сока. Дженни, ты выбрала?
– Мм, угу, мне Бёф бургиньон*, к нему бутылочку Stag's Leap Cabernet Sauvignon 1973 года и картофельное пюре. А на десерт, пожалуй, крем-брюле.
Официант повторяет заказ и отходит от столика.
Вижу, как Дженнифер краем глаза поглядывает на меня, быстро отводя взгляд в сторону зала, как слегка прикусывает свою нижнюю губу, съедая нежно-розовую помаду.
– Если честно, хотел подарить тебе это перед десертом, но думаю, стоит как-то разгладить это напряжение, – тихо хмыкаю я и тянусь к пакету, что прятался под столом. – Не будем тебя больше смущать.
Дженнифер фыркает, но поворачивается ко мне полностью и в глазах ее карих горит огонек, который бывает лишь у детей, ищущий свой подарок от Санты.
– Еще раз с днем рождения, – протягиваю ей пакет с коробкой внутри, и наблюдаю за тем как преображается ее лицо по мере распаковывания подарка. – Долго думал над тем, что подарить той, у которой в общем-то все есть, а потом увидел это и как в голову стукнуло: "Это оно!". Нравится?
– Да, – шепотом на выдохе, дрожащими кончиками пальцев поглаживая толстый блокнот в черном кожаном перелете с витиеватыми золотыми буквами«Д.Н.».Рядом с ним в коробке лежит шариковая ручка в металлическом корпусе с инициалами на кончике, такая же только перьевая ручка и несколько карандашей. – Это самый лучший подарок в моей жизни, Джим, честно. Огромное тебе спасибо.
– Я рад, что тебе пришлось по душе, – чувствую, как от такой искренней реакции у самого румянец начинает жжешь скулы. – Журналисту всегда где-то нужно хранить информацию. И... Дженн.
Она поднимает на меня взгляд.
– Яверюв тебя.
На глаза жены навернулись слезы, она тут же закусила губу стараясь болью сдержать их, но я не позволил ей ранить себя.
– Не надо, Дженн, – я мягко прикасаюсь к ее нижней губе, – не надо. Ты видела мои слабости, слышала о них, и в данный момент времени ты рядом со мной борешься с самой большой из них. Я знаю, что ты хочешь быть свободной, хочешь, чтобы я отпустил тебя. И если ты захочешь этого, когда я встану – я отпущу. Но сейчас, – сглатываю комок в горле, – сейчас я безмерно благодарен тебе, за то, что ты рядом, даже после всего того, что я делал и говорил. После того как не верил тебе и твоим словам, и я за это поплатился. Ты веришь в то, что я встану, именно это не дает мне сдаться и опустить руки, то что ты – самая сильная девушка из всех, кого я знаю, – веришь в меня. Позволь и мне поверить в тебя, в твои мечты, силы и желания. Прошу, позволь себе быть слабой со мной, я больше не ударю, не предам. Хватит ранить себя.
– Ты, – сипло говорит она, – ты что хочешь, чтобы макияж, над которым я столько времени работа – потек?
Фыркаю, а потом и вовсе начинаю смеяться, замечая, как уголки ее губ тоже растягиваются в улыбке. Дженнифер слегка качает головой и стреляет глазами в бок, а потом и вовсе накрывает мою руку, что все еще находится около подбородка, своей и переплетает наши пальцы, кладя после руки на стол.
– Не смотри туда, – шепчет она одними губами, и я принимаю решение послушать ее, – смотри только на меня. Ты ведь веришь мне?
Киваю и смотрю на нее как она и просила. Дженнифер не знает, что кончики пальцев, что прикасались к ее губам просто неимоверно жгут фантомные ощущения этой мягкой упругой плоти. Но думаю, также, как и я, она чувствует, как ладонь моя потеет от нервозности и некоторого смущения, что все еще обжигает скулы – хорошо, что хоть щетина все прикрывает.
Уголки розовых губ растягиваются в усмешке и каким-то шестым чувством я догадываюсь, кого моя жена увидела, а если судить по чертям, что чуть ли не лезгинку затанцевали в этих карих глазах – догадался правильно.
И думается мне, почему бы не подыграть маленькому дьяволенку раз она так хочет побесить одну лживую наглую эгоистичную змеюку.
Мягко поглаживаю костяшки ее руки, и осторожно тяну наши сплетенные конечности к себе, ласково, слегка касаясь, целую каждый пальчик. Вижу, как расширяются зрачки в омутах напротив и продолжаю столь невинную ласку, скользя поцелуями к запястью, нежно прикусываю косточку, отчего по белой коже бежит стая мурашек, а редкие светлые волоски встает дыбом.
– А ты веришь мне? – тихо шепчу я ей, так чтобы никто кроме нее не услышал и вижу заторможенный кивок. – Хорошо.
– Я так рад, что ты согласилась стать моей, дорогая, – уже громче, так что даже за соседними столиками наверняка слышно мой басовитый голос. – Ты не представляешь насколько счастливым ты меня сделала.
Слышится громкий звон разбиваемого бокала или тарелки, так ведь и не разберешь, отчего все поворачиваются в сторону звука. Также, как и мы с Дженнифер.
Там, около барной стойки, что находится всего в паре метров от нашего столика, стоит та, что как оказалось испортила всю мою жизнь.
Мелисса Уайт.
Светлые волосы, что раньше мне казались чуть ли не золотыми, сейчас напоминали мне больше цвет соломы, а судя по тому как они были растрепаны – так вид ее тоже. Губы, что и до этого не славились своей пышнотой, были сжаты в тонкую полоску, руки судорожно сжимались в кулаки, отчего я думаю от ногтей остались болезненные лунки. Платье, что на ней было надето, явно не подходило под данное заведение, слишком дешевым оно выглядело, в принципе, как и сама девушка тоже.
Я лишь смотрю в эти злые зеленые глаза, что сверкают праведным гневом, и понимаю, что кроме такой же злости и боли ничего не чувствую. Она разрушила меня. Уничтожила. Забрала пятнадцать лет моей жизни, что я посвятил любви к ней, думая, что она добра ко мне потому что любит.
Смотрю и усмехаюсь, крепче сжимая переплетенные руки – мои и жены. Краем глаза замечаю, что выражение лица Дженнифер ничем не отличается от моего и усмешка становится шире.
Черт. И как я раньше не замечал насколько мы с ней похожи.
– Какого черта!? – восклицает эта невежественная женщина. – Теперь тыейв любви клянешься, чертов инвалид!?
___________________
*Бёф бургиньон(говядина по-бургундски) – национальное блюдо Франции. Готовится из слегка обжаренных и затем тушенных кусочков говядины в густом соусе из говяжьего бульона и вина с добавлением чеснока, лука, моркови и грибов.
