Текст книги "Переплетение судеб (СИ)"
Автор книги: Наталья Ланкастер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 15.
Теодор.
После происшествия в больнице и последующего опрашивания медицинского персонала прошло уже около двух часов, медсестры сообщили мне, что мистер Николсон пришел в сознание. Я как раз направлялся в сторону его палаты, как маленьким вихрем на меня налетело стройное тело девушки, чуть не сшибив меня с ног. Крепко обхватив ее за плечи, и сделав по инерции пару шагов назад, я смог спасти нас от падения, но это не помогло русоволосому созданию прийти в себя. Тихий всхлип в мою грудь и цепкие пальчики на боках, что еле-еле держались за меня, словно боялись причинить боль, огорошили меня.
– Прошу прощения, сэр, – чуть ли не шепотом пробормотала девушка, голова ее была низко опущена, так что не видно было лица, но этот голос я узнал сразу. – Я не смотрела куда бегу...
– Миссис Николсон? – лёгкая вопросительная интонация и голос как можно мягче, лишь бы ещё больше не напугать. – С вами все в порядке?
Голова Дженнифер отрывается от моей груди, а после она осторожно поднимает на меня взгляд, и я замечаю алую подсохшую струйку крови, что текла из ее разбитой губы.
– Что произошло? – аккуратное прикосновение к щеке, чтобы стереть слезы, к гуле не прикасаюсь, чтобы не навредить и не причинить ещё боли. – Кто это сделал?
Она горько усмехается, пару слезинок застывают на ее пушистых чуть слипшихся ресницах, тонкие пальчики скребут застывшую кровь.
– А вы угадайте, док, – голос надломленный и охрипший, – моему чертовому муженьку не понравилось, как я выражалась об его шлюхе, которой он весь бизнес отписал, даже ту часть, что принадлежит моего отцу.
Дженнифер встряхивает голову, будто пытаясь вытряхнуть все мысли из нее, а после вновь смотрит мне в глаза, печально и грустно.
– Я ещё раз извиняюсь, за то, что налетела на вас, и, кажется, немного подпортила ваш халат, – опускаю глаза вниз и замечаю небольшое кровавое пятнышко, которое видимо появилось после того, как Дженнифер налетела на меня. – Но мне пора идти, нужно собрать вещи.
– Позвольте хотя бы обработать вашу рану, – я осторожно останавливаю ее, хватая за руку, и мягко тяну в сторону кабинета. – Не предстало красивой девушке ходить с такими травмами.
Дженнифер ничего не говорит, лишь послушно следует за мной, опустив голову так, что подбородок касался тонких ключиц.
Зайдя в кабинет, я сажаю ее в мягкое удобное кресло, а сам подхожу к шкафу, где находится аптечка. Перекись, вата и пластырь, вот и все, что мне нужно из этого набора. Как можно мягче я приподнимаю ее за подбородок, вынуждая смотреть своими карими глазками в потолок или в окно, начинаю обрабатывать ее губу. Перекись немного шипит, соединяясь с кровью и обеззараживая ранку, но Дженнифер даже не морщится, лишь смотрит пустым взглядом куда-то мне за спину. Стерев остатки крови, я залепил уголок разбитой губы пластырем.
– Ну, все, теперь будете как новенькая, – я стараюсь придать лицу как можно дружелюбное выражение, пока девушка все осмысливает. – Не хотите чаю?
Дженнифер лишь кивает, продолжая все также смотреть в никуда. Все время, пока я разливаю горячий чай по кружкам и ставлю небольшую вазочку со сладким, девушка молчит, находясь где-то глубоко в своих мыслях.
– Вы говорили, что вам необходимо собрать вещи, вы куда-то уезжаете?
Дженнифер моргает и переводит, наконец, на меня более или менее осмысленный взгляд.
– Я возвращаюсь в дом к отцу, – чуть хрипло от слез и заложенного носа молвит кареглазая, отпивая из кружки ароматный мятный чай. – Не желаю больше оставаться в доме, где меня не ценят и не уважают. В конце концов, я тоже человек, мечтающий о настоящей семье, а не об ее подобии.
– Но, разве вы не говорили, что с отцом не ладите? – это удивляет меня, то, что она, готова сбежать в дом от одного тирана к другому, лишь бы не жить с первым.
– Так и есть, – Дженнифер печально улыбается, чуть сморщившись от боли в губе, – но мне все равно больше не куда идти, так как в отеле эта семейка меня сразу найдет, а отец может и не выдаст, после того как я расскажу, что его дорогой зять учудил.
– У вас все равно нет стопроцентной уверенности в том, что он не отдаст вас им, после того, как со всем разберётся, – она тяжко вздыхает, поднимая на меня свои печальные глаза.
– Выбора у меня нет, – миссис Николсон пожимает плечами, и делает ещё один глоток, – подруг у меня нет, с коллегами я не таком хорошем отношении, чтобы просится к ним домой, а больше и податься-то не куда.
– Вы можете пожить у меня, – сам не заметил, как слова уже вылетели из моего рта, шокированное лицо Дженнифер было наверно такое же, как и мое. – Если, конечно, хотите..
Дженнифер.
Предложение доктора МакКалистера было поистине удивляющим, потому что чего-чего, а такого я от этого мужчины не ожидала. Он был чересчур добрым, он позаботился обо мне в прошлый раз в пабе, сейчас обработал мне разбитую губу, а теперь ещё и предлагает пожить у себя. Ко мне никто и никогда не был столь добр, и это действительно приятно, но…
– Я не могу стеснять вас, доктор, – я отвожу взгляд, чуть потираю шею, каким-то нервным движением. – Я вам очень признательна за помощь, правда, но я так не могу. Я лучше вернусь к отцу или сниму какую-нибудь квартиру…
Знаю, что моя улыбка вымученная, болезненная, но по-другому я сейчас не могу. Просто не смогу, как бы не пыталась натянуть хоть что-нибудь ободряющее. Тяжесть в груди не дает нормально дышать, но я стараюсь, лишь бы не беспокоить мужчину еще больше. Он смотрит на меня поверх своей кружки, слегка наклонив голову в сторону, и в его синих глазах буря из теплоты и заботы, тонкие губы растянуты в мягкой улыбке.
«Красивый».
Я встряхиваюсь, словно собака от воды, пытаясь выбить из себя эту мысль, но она не хочет уходить и мне приходится принять ее. Ведь он и впрямь нереально красивый: платина его волос под светом мелких редких лучей солнца отливает золотом, превращаясь в нимб над головой. Синие глаза напоминают летнее море на берегу южной Флориды, куда мы ездили к бабушке по маминой линии, пока они обе были живы, черты его лица нес столь резки как у моего мужа, они плавно переходят из одних в другие. Теодор МакКалистер похож на ангела, на одного из тех, которые сделаны из хрупкого фарфора и стоят на камине в доме Джеймса. Его уже язык не повернется назвать своим, хоть и прожила в нем долгих три года.
– Знайте, моя квартира всегда в вашем распоряжении, миссис Николсон, – он осторожно привлекает мое внимание, вырывая из размышлений, – я буду рад вам помочь.
«Ну, точно ангел».
Легкий смешок срывается с моих губ, и я вижу, как доктор непонимающе хмурится.
– Простите, доктор, – уголки губ остаются приподнятыми, смягчая выражение моего лица, – просто я подумала, что вы очень похожи на статуэтку ангела, что стоит в доме, где я жила до недавнего момента.
– Ангела? – голова его клонится к левому плечу, а в глазах вопрос.
– Угу, – я киваю, и прядь из челки выбивается, падая прямо на лицо, немного закрывая обзор, – на ангелочка. Знаете, такие из фарфора или из стекла, маленькие, я часто вспоминаю матушку, когда смотрю на эти статуэтки. Она всегда говорила мне, что ангелы охраняют и заботятся о нас. Прямо как вы обо мне.
Теодор улыбается, и глаза его словно светятся изнутри.
– Я рад, что вызываю у вас такие теплые чувства, миссис Николсон.
– Просто Дженнифер, хорошо? – не знаю почему, но рядом с этим человеком грустить не хочется, он буквально забирает все негативные эмоции, что клубятся в моем теле.
– Хорошо, Дженнифер, тогда я просто Теодор, или Тео, как вам будет удобнее, – его теплый взгляд невозможных синих глаз заставляет мои щеки окрасится в алый, я прямо чувствую, как они горят.
Часы на стене отбивают два часа дня, пуская легкие мурашки от неожиданного звука.
– Думаю, мне пора идти, как я и сказала ранее, мне нужно собрать одежду на первое время и подыскать квартиру, – я отставляю кружку с восхитительным мятным чаем, и поднимаюсь с удобного кресла.
– Дженнифер, – мягко окликает меня доктор, – возьмите, – длинные тонкие пальцы держат небольшую белую карточку, – это моя визитка. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните, я с радостью вам помогу. И если, вдруг не сможете подыскать квартиру, в моей есть свободная комната.
Я благодарно киваю мужчине, принимая визитку из его рук, прощаюсь с ним и выхожу в коридор. Минуя ту часть этажа, где находится палата Джеймса, я выхожу на улицу: темные тучи, что удивительно, начали постепенно рассеиваться, хотя ледяной ветер все еще пробирал до костей, легкие солнечные лучи уже не грели. Приближался октябрь. Тяжкий вздох все-таки вырвался из моей груди, образуя облачко пара перед лицом; я растираю лицо, настраивая себя, и делаю шаг, возможно в новую жизнь без тиранов под боком.
Глава 16.
Дженнифер.
Мне действительно немного, но везёт в этой жизни, ведь поиск нового жилья занял всего пару часов. Это оказалась небольшая двухкомнатная квартирка не подалеку от моей работы: нежная кремовая кухня, соединенная с лоджией, гостиная, отделанная в шоколадных тонах, и уютная спальня с потолком в виде звездного неба, просто невероятная красота.
Давно я не чувствовала себя настолько свободной. Больше не надо ни за кем приглядывать, никого слушаться, готовить и прислуживать, словно не замуж выходила, а домработницей устраивалась.
Ещё несколько часов я потратила на то, чтобы разложить все вещи, которые я забрала с собой, сбегала в магазин за продуктами и приготовила себе лёгкий ужин. А после старалась набраться смелости, чтобы позвонить своему отцу, с которым в последнюю встречу разошлась не самым лучшим образом. Но мне придется эта сделать, я не позволю этому козлу отдать все, что моя семья заработала…
Длинные гудки на той стороне трубки нервировали до жути, хриплый чуть раздраженный голос, что ответил мне, пустили мурашки размером со слона по коже.
– Я тебя внимательно слушаю,дочка, – надо же, он ещё может так меня назвать.
– Здравствуй, отец, – тишина была мне ответом, на что я лишь тяжко вздохнула. – Ты, наверное, конечно, очень рад, что выдал свою непутевую доченьку замуж за мужчину из такой состоятельной семьи, но я тут кое-что узнала сегодня, и предполагаю, что тебе это может, не понравится столь сильно, как и мне, ведь, в конце концов, все закончилось тем, что я ушла от своего мужа куда подальше.
– Что ты узнала? – нетерпение в его голосе чувствовалось даже через телефон и то огромное расстояние, что разделяло нас. – Не тяни кота за причинное место, говори.
– Он переписал весь свой бизнес на свою любовницу, а его папаша прикрывал его, пока не проговорился, – злое тихое рычание приводит в ужас, ведь я знаю, насколько мой отец страшен в гневе. – Знаешь, я думаю, сегодня всё-таки была вторая попытка убить моего муженька. Первой естественно является та авария, где его сбили. И теперь после этой новости я точно уверена, что это не ты.
– Ты сейчас серьезно мне это говоришь? Этот сученыш переписал весь бизнес, который принадлежит и мне, на свою потаскуху, и его уже второй раз за последние несколько месяцев попытались убить!?
– Именно так, – я киваю сама себе, в то время как липкий пот скользит вдоль позвоночника.
– Долбанный ублюдок решил захапать себе все, что я заработал! – звериное рычание Джеймса никогда не сравнится с рычанием отца, вот я серьезно. – Спасибо за новость, но можешь, не беспокоится, решение у меня уже есть. В конце концов, не зря я прописал в свое завещание, что моя доля в бизнесе будет принадлежать тебе, и даже твой муж не посмеет на нее претендовать.
Вот это неожиданный поворот событий. Ты серьезно? Завещал все мне, а не тому, кто умеет вести бизнес!?
– Прямо как чувствовал, что этот паскудыш пасть раззявит на мою часть, – я в шоке и в ужасе одновременно. – Я выясню все и про завещание и про его девчонку, и не дай бог, эта сука посмеет тебя тронуть, Дженнифер. Сразу же звони мне, поняла?
– Да, – он кладет трубку, а я медленно оседаю в кресло, что стоит неподалеку от меня.
Что это сейчас было?
В Мэтте Харрисе проснулись отцовские чувства, иначе с чего ему быть таким заботливым? Это пугает даже больше, чем его злость и ярость, ведь такого я его не знаю совершенно. Я помню лишь его ненависть, обращенную на меня после смерти матери, его пощёчины, наказания, недовольство моими оценками или поведением. Этот мужчина никогда не был для меня отцом, донор спермы, и не более. Не было заботы, редких, но ласковых объятий, он никогда не помогал мне с учебой, лишь нанимал толпу репетиторов, у меня не было походов в парк аттракционов, детских праздников в кафе, и даже последующие дни рождения я праздновала одна. Наши домашние повара, которых нанял отец после смерти матушки, готовили мне небольшой тортик или даже пирожное, втыкали свечку с числом лет, и оставляли меня одну, давиться этой сладостью и горькими слезами.
Аргх, что за хрень вообще творится с моей жизнью?
Растираю лицо ладонями, прогоняя напавшую на меня хандру, иду на кухню, накладываю себе, наконец, поесть и иду обратно в гостиную. Мягкий шум от телевизора с какой-то новостной программой, ноутбук, еда и куча работы. Необходимо составить список вопросов для интервью, что состоится через неделю с одним из самых влиятельных мужчин в сфере бизнеса.
Дерек Хейли.
Ещё будучи ребенком он увлекся химией и биологией настолько сильно, что к четырнадцати годам сдал все экзамены в школе экстренном и поступил на факультет химии и биоинженерии. За три года он освоил всю программу Гарвардского университета, но остался в нем в качестве исследователя. Ему выделили собственную лабораторию и дали помощников, ещё через пару лет он создал прототип протеза руки, который сможет не только двигаться, как и остальные, но и подключаться к нервным окончаниям, и даже чувствовать с помощью внедрения в протезированную конечность наносхем.
К двадцати годам основал свою собственную компанию, которая сразу взлетела на самый верх свергнув всех своих конкурентов. Молодой, властный и чрезвычайно обаятельный мужчина очаровывал спонсоров направо и налево, акции его компании росли как на дрожжах, и даже частые скандалы в связи с его распутством.
Да-да, этот богатый засранец был тем ещё бабником, который ни одной юбки не пропускал, и даже не гнушался залезть в койку к женам своих спонсоров, лишь бы получить побольше денег. Пожалуй, таких людей я ненавижу больше всего на свете, которые и мать родную за власть и деньги продадут. А мне предстоит вытерпеть с ним несколько часов беседы, потом ещё и фотосессию.
Раздражает.
Мечтая с детства о том, как я стану писателем-журналистом я и подумать не могла, что придется связываться с такими ничтожными отвратительными мужчинами. Надо было становится писателем-романистом, вот честное слово, мороки и то меньше бы было. Теперь же сидеть ночами напролет изучать всю его подноготную, семью, учебу, бизнес, все эти скандалы и составлять список вопросов. После вытерпеть разговоры с ним, поприсутствовать на фотосессии, отобрать фотографии, которые и ему и мне понравятся, а потом ещё и писать о нем.
Громкий звук моего телефона отвлекает меня от тяжёлых мыслей. Кому я там ещё понадобилась?
«Мистер Николсон».
Идите к черту!
Я сбрасываю звонок, но этот мужчина настырный. Телефон буквально разрывается от его звонков, пока я просто напросто не выключаю его.
Ни слышать, ни видеть не желаю никого из этой семейки.
Элизабет, конечно, может быть я бы была и рада увидеть, но я знаю, что она вечно на стороне своего мужа и сына, так что, ни к чему хорошему это все равно не приведет. Пусть довольствуются тем, что их сын счастлив, встречаясь с сукой, которая возможно пытается его убить.
Интересно, отец и впрямь уничтожит ее, если она попытается мне навредить?
Глава 17.
-Заморыш! – кричит какой-то мальчишка, толкая ребенка, что идёт перед ним, так сильно, что он падает вперёд, расшибая коленки и сдирая с ладошек кожу.
Места ушибов горят и пульсируют болью, на глаза брюнета наворачиваются слезы, а последующие за толчком удары, обрушивающиеся на спину и ребра, заставляют сжаться в маленький комочек. Под веками вспыхивают искры от жгучих болезненных ощущений, соленые струи стекают по впалым щечкам, с губ срываются тихие стоны.
– Чертов уродец, – кричат другие ребята, втаптывая ребенка в землю. – Не смей приближаться к Лиссе, кретин! Ты не достоин, быть рядом с ней! Знай сове место, нищенка!
Удары обрушивались один за другим, пока мальчишкам это не наскучило. Пнув черноволосого мальчишку ещё пару раз под ребра, жестокие ребята разбежались, оставив Джеймса одного в каком-то темном закоулке, где воняло отбросами близстоящей кафешки. Холодный поток воды обрушился на многострадального ребенка с быстро чернеющего неба, словно сама природа была против его существования.
«Мерзкий, ничтожный, такой же отброс, как и среди которых ты валяешься!» – набатом стучало в голове Николсона-младшего, пока ледяные капли били по его спине.
Соленые дорожки слез смешивались с водой, что ручьем стекала по телу Джеймса, что с трудом поднимался на ноги, держась за грязную стену. Он знал, мама опять будет плакать, зализывая его раны, а отец от бессилия сжимать кулаки, не имея возможности помочь своему единственному ребенку.
– Сынок, – шепчет женщина в слезах, стараясь причинить как можно меньше боли, – прости нас…
Джеймс.
С хриплым выдохом распахиваю глаза, а по коже расползаются фантомные синяки и ссадины – отдающие тупой болью – что получал во время очередных нападок моих одноклассников и старшеклассников. Грудь сдавливает от ужаса и боли, что пронзали меня каждый божий день, когда я собирался в школу, потому что я знал, что какой-нибудь придурок меня поймает и изобьет. Хотя, они никогда не нападали поодиночке, всегда лишь скопом, словно овцы пытающиеся загрызть волка, пока он не съел их.
Страх волнами накатывает на меня, вынуждая тонуть в этой адской пучине, и больше некому вытаскивать меня из кошмаров, спасая от всех тех чувств, что тянуть на самое дно. Я сам оттолкнул, сам сделал больно…
Тихий стон срывается с моих губ, пока я пытаюсь выдавить себе глаза пальцами, надеясь, что хоть так страхи, закутывающие меня, словно в рубашку для безумных, исчезнут. Но все тщетно, эфемерные фигуры моих детских мучителей предстаю предо мной, смеются в лицо, тыкая пальцем, и я вроде уже давно не ребенок, но все равно это сильно бьёт по мне.
«Что такое, Николсон, твоя семейка разбогатела, а ты все так и остался уродом и полным кретином!?».
Смех, окружающих меня детей, сливается в какофонию звуков, пока я пытаюсь выбраться из этого кошмара.
«Променял заботливую жену на какую-то потаскуху? И-ди-от..».
И без вас знаю, что сглупил, подверг опасности не только себя, но и всю свою семью. Быть может, Дженнифер была права, может это и впрямь сделала со мной Мелисса, сначала авария, затем попытка вызвать передоз убойным коктейлем. Может я и впрямь ошибся в ней? В них обеих?
«Глупый, глупый, Джеймс, ты и в правду думал, что я полюблю тебя? – ехидно шепчет фигура женщины, до боли знакомым голосом. – Мне нужны лишь деньги твоей семьи, а в школе я с тобой цацкалась лишь потому, что с тобой было весело играть. Наблюдать, как ты тянешься к единственному человеку, что заботился о тебе, а затем выдавал все твои постыдные секреты твоим врагам. Думаешь, и в этот раз все будет по-другому? Неет, я уничтожу твою компанию и твою семью, у тебя ничего не останется, глупый. Потому что я никогда тебя не любила, ненавидела всю свою жизнь!».
Боль пульсирует в голове, отскакивая от черепа и возвращаясь обратно в мозг, заставляя зубы сжимать до скрипа, в то время как грудь сдавливает лёгкие и не даёт дышать.
Дыши, Джеймс, давай.
Это все в прошлом. Они не могут тебе ничего сделать. Их тут нет. Нет!
Ничерта не помогает. Ты и впрямь кретин, Джеймс, полнейший. Оттолкнул ту, что заботилась о тебе, даже если это было из чувства долга, она была рядом, у тебя хоть кто-то был. А теперь нет никого. Дженнифер ушла, а Мелиссу я сам видеть не хочу. Не после того, что было в больнице…
Прошло, наверное, всего около двадцати минут с того момента, как Дженн ушла из палаты, и скорей всего из моей жизни, громко хлопнув дверью. Рука все ещё горела после того удара, что я нанес ей, а капли слез, что упали на мою кожу, казалось, прожигали ее до самых костей, словно кислота. В голубых глазах матери углями тлел укор, а отец лишь тяжко вздохнул и покачал головой, одним взглядом мне, говоря «Сам виноват».
Знаю, виноват.
Меня просто все выбесило.
Тяжесть в теле, звон в голове, сухость во рту, извечные слезы матушки, а тут ещё и истерика моей женушки приплелась, чей голос тупой болью отдавался в измученной голове. Да, знаю, что поступил не правильно, признаю, что не имел никакого права отдавать Мелиссе то, что принадлежит Дженнифер по праву. Знаю, черт побери!
Но то, как она отзывалась о моей возлюбленной, как перемывала ей косточки, это все вывело меня из себя окончательно, и я не выдержал. Та пощёчина… Пожалуй, это даже я себе простить не смогу, не то что Дженнифер.
Мои размышления прервал громкий стук открывшейся двери, а после маленький блондинистые ураганчик налетел на меня, сверкая обеспокоенными зелёными глазками.
– Милый, что случилось, что произошло? – только сейчас замечаю, что голос ее слишком писклявый и больно бьёт по ушам. – Что с тобой?
– Жить буду, – хриплю я ей, буквально выплевывая слова из пересохшего горла. – Но, как ты узнала, что со мной что-то случилось?
– А, ну, – Мелисса слегка замялась, глаза ее несколько нервно забегали, зубки закупили нижнюю губу – она всегда так делает, когда нервничает или врет – я услышала..
– От кого? – я напрягаюсь.
Неужели, отец и Дженнифер были правы. Это и впрямь ее рук дело? Все, то, что случилось со мной, сделала она?
– У меня тут знакомая медсестра работает, – блондинка прячет свои глаза от меня, старательно отводя, знает, что я ложь за версту чую, что давно научился определять, когда мне врут, иначе в этом мире не выжить.
Только, кажется, любовь и впрямь ослепляет. Нужно было чуть дважды не сдохнуть, чтобы до моего тупого сердца дошло, что что-то блядь в моей жизни не так.
– Да ты что? – видимо она услышала что-то в моем голосе, либо поняла свою оплошность, прискакав сюда, как и предсказывала Дженнифер, спустя столь короткое время. – В первые об этом слышу..
– Я не так давно с ней познакомилась, – Мелисса нервно улыбается, но глаз все ещё не поднимает, но даже я вижу, с каким напряжением смотрит на нее мой отец и даже матушка. – Когда я не могла пройти к тебе, когда эта дрянь, что зовётся твоей женушкой, сделала все, чтобы меня не пустили, она была единственной кто мне помогал узнавать о твоём самочувствие.
Я замечаю, каким возмущенный взглядом смотрит на Уайт моя мама, а в глазах отца полное пренебрежение и даже отголоски злости пылают, делая его похожим на кровожадного зверя. И понимаю, что в моем взгляде чувства не лучше. Я только что причинил боль девушке, что заботилась обо мне, ради той, что кажется, пытается убить меня ради денег моих родителей.
– Странно, что твоей женушки тут нет, – блондинка даже не смотрит в сторону моих родителей, делая вид, будто тут их нет, – наконец, отстала? Тогда позволишь мне, позаботится о тебе, милый?
Милый, милый, милый, тошнит уже блять, ты, что мое имя не помнишь?
Она гладит меня по заросшей щеке, а мне хочется проблеваться. С каких пор ее прикосновения больше не кажутся мне самыми лучшими в мире? Сейчас они больше напоминают противные скользкие щупальца осьминога, что сдавливают мою шею не давая вдохнуть спасительного воздуха.
– Лучше уйди отсюда к чертовой матери, Уайт! – рычу я на нее, и вижу, как бледнеет ее лицо, когда она отшатывается от меня, как шок расползается по лицу отца и матери. – Приблизишься ко мне, или к моей семье, и да, блять, моя как ты выразилась женушка, тоже к этому слову причисляется. Или вдруг посмеешь навредить кому-то из нас, я тебя суку из-под земли достану. И как я сразу не заметил, насколько ты прогнила. Мне понадобилось так много времени, чтобы увидеть тебя, слишком много.
– М-милый, – шепотом выдыхает Мелисса, пытаясь меня успокоить своими прикосновениями. – Что ты такое говоришь? Неужели, детоксикации уже началась? Это все выведение токсинов за тебя говорит, ты же себя не контролируешь.
– Иди к черту! – я отталкиваю от себя ее руки, так, что от моего резкого движения капельница чуть не вылетает из вены. – Какой же я кретин.
Стон срывается с моих губ, тупая боль отдается в голове, когда я дергаю себя за прядки волос, пытаясь прийти в себя, лишь бы не убить ее.
«Любимый, я себе тут такую сумочку присмотрела, можешь дать денежку, пожалуйста?».
«Милый, тут недавно новый ресторан открылся, говорят, еда там просто восхитительна, может быть, сходим?».
– Потратил столько времени и сил на тебя, пригрел змею на груди, мать твою.
– Что ты такое несёшь? – в зелёных глазах вспыхивает пламя, в таком, если честно, в средние века ведьм сжигали. – Я ведь всегда была рядом, на твоей стороне. Помогала тебе в школе, обрабатывала твои раны.
«Как долго Лисса ещё будет играть с этим замухрышкой, – бубнит какой-то мальчишка, всего на пару месяцев старше меня. – Не устала ещё, притворятся?».
Глупый, глупый Джеймс, тупой непроходимый слепошара. Ещё в школе… это началось ещё там. И-ди-от.
– Выметайся.
– Милый?
– Пошла вон! – матушка тут же кидается ко мне, пока отец оттаскивает от меня эту дрянь, тело дрожит от еле сдерживаемой злости и ярости. Перед глазами, будто пелена спала, а все бабочки в животе сдохли к чертям собачьим, лишь гниль от них тлеет на самом дне моей разрушенной души.
Я выныриваю из воспоминаний и чувствую, что меня колотит. Прошла неделя с тех пор, как Дженнифер собрала вещи и ушла, а Мелиссу я прогнал сам. Жена была права, когда говорила, что я влюбленный имбецил, хах, как в точку-то попала. В воздухе ещё мелькает изредка аромат ее фруктового дезодоранта, с мягким послевкусием медовых духов. Кресло ещё помнит очертание ее фигуры, ведь она так часто сидела в нем на протяжении тех недель, что мы жили здесь вместе, пока я смотрел какие-то передачи по телевизору, а она печатала в своем ноутбуке.
М-да, я не только тупой придурок, но ещё и трус. Мог бы уже давно позвонить ей, извинится перед ней за то, что сделал, и за то, что раньше говорил ей. Задевал ее семью, ее чувства..
Может попробовать?
Потому что ещё немного, и я не выдержу. Эти кошмары, что преследую меня наяву, те старые раны, что всколыхнулись во мне, пока я лежал под «кайфом» в этой чертовой больнице. Столько раз слышал, что наркотики приносят облегчение, и думал, неужели это и впрямь так хорошо, как говорят, пока на себе не испытал. Больше не хочу, ведь то, что я видел, находясь в этом угаре, являлось теперь ко мне в кошмарах.
Издевательства, тычки, избиения, отец и матушка, все это было настолько искажено наркотическим коктейлем, что мой мозг этого просто не выдерживает. Мне страшно находится в родном доме, словно кто-то вот-вот выползет из-за угла или кровати, выйдет из этого чёртового здорового шкафа и начнет истязать меня снова и снова. Боль, кровь, слезы – это все было неотъемлемой частью моей школьной жизни, и я больше не хочу этого не то что испытывать, а даже вспоминать. И до тех пор, пока я один, страхи так и будут вынуждать меня страдать.
Не смотря на то, что на часах всего полчетвёртого утра, я кое-как дотягиваюсь до своего мобильника, что сиделка поставил на зарядник, и набираю номер, что за эту неделю запомнил наизусть, так часто пытался позвонить ей. И наконец, мне хватило храбрости нажать на зелёную кнопку вызова.
Долгие гудки казалось, звучали целую вечность, хотя на самом-то деле, прошло всего десять секунд.
– Внимательно, – хриплый сонный голос девушки пускает мурашки по коже и даёт надежду, быть может, простит?
– Дженнифер, – тихо выдыхаю в трубку, молчание на том конце говорит само за себя. – Дженн, прости меня.
Это явно был пораженный выдох.
– Я виноват перед тобой, – я тру шею, стараясь стереть капли пота, что выступили на коже. – Я дико перед тобой виноват. И я извиняюсь за то, что сделал с тобой, за то, что оскорблял и ударил, прости.
Она все ещё молчит.
– Я сделаю все, что захочешь, только прости меня.
– Даже развод дашь? – я вздрагиваю.
Нет, нет, не оставляй меня. Хотя бы ты не отворачивайся от меня, пожалуйста. Я этого не вынесу.
– Не смогу, – хрипло выдыхаю я, чувствуя как сердце колотиться где-то в горле. – Это единственное, что я не смогу сделать.
– Почему? Опять твои эгоистичные желания?
– Возможно и так, да, скорей всего так и есть, – вдох-выдох, дыши. – Но я не смогу дать тебе развод.
– Тогда чего ты от меня хочешь добиться своими извинениями, Джим?
Глубокий вдох.
– Возвращайся ко мне, – на выдохе.
– Что? – шокированный возглас.
– Я не могу находиться один в этом доме, меня мучают кошмары, и мне страшно, – надеюсь, то, что я ей рассказываю сейчас, поможет мне. Она первая, кому я вообще это рассказываю. – Этот наркотический коктейль вытащил все мои страхи наружу.
– А как же твоя дама сердца? – я слышу тихий скрип кровати, когда она переворачивается в более удобную позу.
– Я расстался с ней, – горький смешок срывается с губ. – Ты была права. Я слишком поздно все понял, но ты, Дженн была права. Я признаю это. Уверен, это она пыталась убить меня…
– Дважды, – выдыхает жена в трубку.
– Угу, дважды, – я тру переносицу, стараясь сбросить напряжение. – Вернёшься? Я соскучился по твоей готовке.
– Что, опять только овсянка, сэр? – она мягко смеётся в трубку, а у меня мурашки от этого тихого звука.
Думаю, мой тяжкий вздох послужил ей ответом.
– Ты не ответила.
– Когда?
– Что? – я немного сбит столку.
– Когда мне возвращаться?
– Прямо сейчас! – хрипло, на выдохе, а кулак сжимает простынь.
– На улице без двадцати четыре утра, если что, – ехидно так поясняет она и я словно наяву вижу, как ее губы растягиваются в игривой усмешке.
– Пожалуйста,Дженни, – сам вздрагиваю от того, как нежно и умоляюще прозвучал мой голос.
– Скоро буду, жди, – тихо звучит в ответ, и быстрые гудки от сброшенного вызова эхом отдаются в комнате.
