Текст книги "Переплетение судеб (СИ)"
Автор книги: Наталья Ланкастер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
– Настроения нет, не видишь? – огрызаюсь я на невинную девушку. Вижу, что ей хреново и без меня, но ничего не могу с собой поделать, характер дерьмовый, сам признаюсь в этом.
– Вижу, – хмыкает она, – но еда-то здесь причем?
Я молчу. Лишь хмуро смотрю на еле стоявшую на ногах жену и вздыхаю. Подъезжаю к столику, где лежит мой телефон, и набираю отца.
– Алло, пап? – он поднимает трубку через пару гудков. – Слушай, тут такая ситуация, Дженнифер заболела, еле стоит, а мне надо в больницу, может, кто сможет меня подвезти и отвезти обратно? Да, окей, спасибо. Жду.
– Ты чего? – она смотрит на меня с недоверием.
– Иди спать, Дженнифер, – выдыхаю я, подъезжая к ней. – Ты больна, не надо прыгать выше головы. Отоспись, выпей еще жаропонижающих, поешь чего-нибудь сытного, а не закинься кофе, должно полегчать.
– Я должна отвезти тебя в больницу, – хрипит она, чуть качаясь, и через секунду начинает заваливаться на бок, еле успеваю повернуть кресло так, чтобы не ударилась и свалилась мне на ноги. Также, как и вчера вечером.
– Не должна, – выдыхаю я ей прямо в шею. Она задирает голову и смотрит на меня больным взглядом карих глаз, в которых поселилась усталость. – Иди спасть,Дженни,– чувствую, как она вздрагивает на имени, – ты заболела, устала, есть человек, который сможет меня отвести и привести. Тебе сейчас за руль опасно садится.
Я убираю прядку волос за ушко, и ощущаю, как жар ее щек опаляет мои пальцы.
– Ты кипяток, так что давай, вставай и иди в кроватку, тем более за мной уже приехали. А когда я вернусь, ты должна быть уже хотя бы отоспавшейся, договорились?
Она кивает, осторожно держась за мои плечи, поднимается на ноги, чуть поправляет мои волосы своими горячими руками, слабо улыбается и ковыляет на вверх. Стук в дверь прерывает мои мысли, и я еду открывать ее. Там уже стоит отцовский телохранитель Тайлер Моррис, который лишь кивает мне в знак приветствия.
– Ну, что, поехали, – я с сарказмом улыбаюсь, направляясь на экзекуцию в больницу.
________________________________________
Прошу, дорогие читатели, поделитесь своим мнением в комментариях.
Мне это очень важно)))
Глава 11.
Дженнифер.
Болезненная неделя тянулась целую вечность: высокая температура, из-за которой меня бросалось то в жар, то в холод, забитый нос, надававший нормально дышать, горло отдавало такой болью при каждом глотке, словно мне кислоты заливали. Я чувствовала себя такой беспомощной, конечности были будто ватные, не могла даже толком ими пошевелить. Не удивительно, что Джеймсу наняли сиделку, благо это был мужчина, который приезжал два раза в день и помогал со всеми процедурами. Так что, когда я спустилась на первый этаж спустя семь дьявольских дней, была даже рада видеть эту хмурую, заросшую вновь рожу с самого утра.
– И тебе доброго утра, – хмыкаю я. – Чего такой хмурной? Расстроился, что оставила тебя одного на целую недельку? А я думала, что мужчина сиделка тебе больше нравится, нежели ненавистная женушка.
– Только выздоровела, а уже ядом плюешься, – усмехается мужчина, и либо у меня от температуры поплыли мозги и начались галлюцинации, либо в его усмешке действительно читается радость.
– Соскучился, небось?
– Иди ты, – он отворачивается, а из меня так и прёт весёлый смех, который я стоически сдерживаю.
– Завтракать будешь? Или моя еда тебе уже не по вкусу?
– Буду, – Джим ворчит, но к столу подъезжает, сверкая своими серыми глазами в мою сторону. – Только давай не овсянку а, она уже меня бесит.
– Больше чем я? – ехидненько так.
– О да, – хмыкает он, и я не вижу, как отводит взгляд в сторону. – Может, есть что-нибудь другое?
А в голосе так и слышится надежда, что не удивительно, в конце концов, он этой овсянкой по утрам, наверное, уже как месяца два питается. Как начал в больнице, так дома и продолжил. Немного вздыхаю, чтоб понервничал, а затем направляюсь к холодильнику и достаю оттуда яйца, помидоры и молоко.
– Против омлета ничего не имеешь?
– Разве, что только он будет не из моих яиц.
Приходится приложить все усилия, лишь бы не засмеяться в голос. Что-что, а то что у моего мужа хорошее чувство юмора я узнала только сегодня, и, пожалуй, даже рада этому. Ведь будь он со мной всегда такой уверена давно бы влюбилась по самые уши и страдала от неразделённой любви, от ревности к его мадаме.
Пришлось подавить тяжкий вздох.
Нельзя даже задумываться об этом. Нельзя, Дженнифер, он тебя все равно не выберет. Вы ненавидите, друг друга с первого дня вашего знакомства, он уже где-то около пятнадцати лет любит одну женщину, чем вызывает чрезмерное уважение – не каждый мужчина сможет похвастаться такой верностью, особенно когда тебя женили на другой. И какая-то часть меня действительно уважает его, ту частичку мужчины, которая любит одну единственную, не предает ее и верит без остатка. Он всеми силами сопротивлялся этому браку, отвергал меня, оскорблял и был на стороне своей Мелиссы, поддерживал во всем и давал ей все, что она желала.
В детстве я тоже мечтала о такой всепоглощающей любви, когда не видишь недостатков друг друга, веришь, в него и когда верят в тебя, когда уважают тебя и твой выбор, помогают во всем, стараясь облегчить твою жизнь. Я желала встретить такого мужчину, который бы всегда выбирал меня какая-бы ситуация не возникала бы перед ним, и насколько бы прекрасная женщина не пыталась соблазнять. Мечтала… Пока все детские мечты и желания не разрушил деспотичный отец, старающийся заработать как можно больше денег, получить власть, втаптывая всех на своем пути в грязь и используя ближайших людей для достижения своих целей. Наказывая меня и разочаровываясь во всех моих стремлениях и попытках удивить его, своим холодом и безразличием он уничтожил не только ту маленькую девочку, что жила во мне, но и мое собственное я. Примеряя раз за разом различные маски, стараясь привлечь его внимание, даже если это будет боль от наказания, я потеряла саму себя.
Милая девочка с хвостиками показывающая любимому папочке рисунок, как оказалось сделанные на важном документе – пощёчина; прилежная ученица с двумя косичками и в аккуратной форме хвастающаяся папе своими отличными оценками, с одной единственной четверкой по математике – пощёчина, «Почему не все пятерки?»; каре, пирсинг языка и брови, несколько проколов в одном ухе и три в другом, черная вычурная одежда, кожанки и байк, купленные на подаренные деньги – пощёчина, разбитая губа от перстня, чуть ли не вырванная серьга из брови, и разбитый к чертям собачьим байк.
Как ты смеешь позорить меня, мерзавка!?».
Сколько бы я не старалась ему вечно что-то не нравилось. Не достаточно умная, не королева школы, жирные ляжки, много косметики, «Ты, что вылила на себя весь флакон духов?».
Неумеха, ничтожество, позор семьи.
О, да, той маленькой девочки уже не существует. Её выжили, вытравили, раздавили, превратив в ничто. Остались лишь маски, что каждый день сменяют друг друга, а порой и по несколько раз на дню, настолько быстро, что порой сама не замечаю, как из зашуганной тихони становлюсь язвительной сукой. Инстинкт самосохранения мать его за ногу.
– Ещё немного и наш завтрак сгорит к чертям собачьим, – я вздрагиваю от тихого вкрадчивого шёпота где-то под боком и «просыпаюсь» от своих мыслей. – О чем задумалась?
– Не важно, – я выключаю плиту, свистящий чайник и раскладываю все по тарелкам и наливаю нам чай. Кофе Джиму пока что противопоказано, такое как нельзя кофеин совмещать с таблетками, которые он пьет.
Джеймс.
Эти слова меня уже выбешивает – не важно, тебя не касается, не твое дело. Мое это блять дело, мое. У тебя, что язык отсохнет, если ты скажешь пару добрых слов, или яд вспрыснется обратно в твое тело, раз на меня его не выплеснешь? Маленькая злобная сучка.
Так и хочется ее прибить иногда, как в тот вечер недельной давности, когда я сжимал ее шеи и слушал надрывные хрипы лёгких, пытающихся втянуть побольше воздуха. Так нет, бля, мой мозг явно повредился в аварии, раз ему вдруг вздымалось скучать по ней и волноваться – пока она надрывалась, выкашливая все свои внутренности, содрагая весь дом – не имея возможности быть с Дженнифер рядом.
А хотелось…
Или чтобы она рядом была, потому что эта «сиделка» на самом деле то двухметровый здоровый мужик, который своими лапищами меня чуть окончательно не сломал мне пиздец как надоел. Он, кажется, кроме овсянки и бульона с пареными овощами нихрена готовить больше не умел, у меня все это уже в кишках сидит в прямом смысле этого слова. Да ещё и эти грубые мозолистые пальцы, что до синяков сжимали мои только зажившие ребра, пока перетаскивал в кресло. Да они не сравнятся с аккуратными прикосновениями мягких ладошек моей жены, мать вашу. Родители меня угробить решили своей сиделкой. И либо у меня от извечного «дом-больница-дом» мозги уже плывут, либо я уже реально не против последовать совету отца и подружится с Дженнифер. Либо дело в том, что мне не хватает общения, женской заботы, потому что Мелисса не выходит на связь. И сколько бы за эту неделю я не пробовал ей позвонить, она либо сбрасывала меня на автоответчик либо вообще не отвечала.
И вот это реально бесило и вводило в непонятки. Я совершенно не понимал, что за херня происходит, Дженнифер ничего сделать не могла – я про угрозы – так как всю неделю помирала в своей спальне, отец обещал ничего не делать, пока все про мою аварию не выяснится, матушка вообще никогда не могла действовать настолько радикально. И все эти игноры зарождают во мне сомнения. Быть может, язряпереписал на нее все свое имущество, и при этом рассказал ей об этом. Как сейчас помню тот жаркий майский день…
Весеннее солнце пробиралось даже сквозь плотно зашторенные темно-синие занавески, прыгая по стенам, ослепляя своими зайчиками через зеркало шкафа, медленно захватывая всю территорию комнаты. В воздухе стоят аромат секса: горячий, влажный, не дающий отдышаться. Мы лежим в по-королевски огромной кровати – с долбанным балдахином, что чуть не упал нам на голову в порыве страсти – по телам струится пот, не задерживаясь на одном месте и щекоча своими передвижениями чувствительные места. Ее блондинистые волосы растрепались по подушке, в то время как голова лежала на моей руке, тонкая ножка была закинута мне на бедро, а рука лежала на груди. И хоть было нереально жарко отодвигаться совершенно не хотелось, после этой женитьбы и в стократно увеличившейся работы, у нас осталось немного времени, которое мы можем проводить вместе.
Мелисса лениво выводит какие-то только ей понятные узоры на моей груди, посылая стадо мурашек по всему телу; целует бицепс, скользя языком и приближаясь к татуированному плечу – она просто обожает водить по тату губами – медленно переходит к шее, свободной рукой перебирая мои влажные волосы.
Тихое мурлыканье вырывается из моей груди под аккомпанемент ее нежного смеха. Я перехватываю ее руку, что гладила груди и целую прямо в середину ладошки, вызывая легкую щекотку. Мне хватает мига, чтобы подмять это стройное тело столь любимой женщины, ее руки тут же оказываются у меня за плечами, ноги обхватывают мою талию, пока я нависаю над ней.
Ехидный взгляд зеленых глаз посылает горячую волну возбуждения по всему телу, застывая в районе паха, вспыхивая ярким пламенем, когда эта проказница прогибается всем телом, словно мартовская кошка, прикасаясь возбужденными сосками к моей груди. Я чувствую, как все ее мокрое естество пылает еще сильнее, когда она притирается набухшим клитором к моему члену.
– Ты сводишь меня с ума, – рычу я ей.
Мы только закончили раунд, а у меня уже стояк, как у какого-то гиперактивного подростка. Мозги кипят, по венам не кровь течет, нет, а пламя, вызванное этим миниатюрным инкубом. Порой мне кажется, что она питается моей сексуальной энергией, потому что после всех наших подходов ей хоть бы что, а я превращаюсь в бесформенную лужицу.
Трусь об нее, вожу по самой чувствительной ее точке, видя, как расширяется ее зрачок, оставляя лишь тоненький ободок глубокого зеленого цвета. Алые пухлые губы разъезжаются, когда из них вырывается несдержанный стон, юркий язычок вмиг их облизывает, острые коготки слегка царапают мою спину, побуждая к действию.
– Скажи это, Лисса, – шепчу я ей, ставя очередной засос на нежной шее, лаская языком эрогенные точки. – Ну же..
– Садист, – стонет блондинка, закусывая губы. – Войди в меня, милый, хочу тебя внутри.
С громкий утробным рычанием я врываюсь в нее, сразу набирая бешеный ритм. Она все такая же узкая, горячая и так крепко сжимающая меня. Я слышу, как возбуждение любимой женщины хлюпает, когда я резкими толчками вбиваюсь в эту сладкую дырочку, мелодичные стоны изредка переходящие в подвывания и всхлипывания, стоит мне начать ласкать ее пальцами, заставляют хотеть Мелиссу еще больше. Алые росчерки ее ногтей доставляют боль и жжение, но это ничто по сравнению с тем удовольствием, что дарит занятие любовью с этой великолепной женщиной.
После первого раза нас хватает ненадолго, и я еле успев выйти из нее, раскрашиваю ее загорелую – после отдыха в жарком Майями – кожу своим белым семенем. Каких усилий мне стоит не упасть на хрупкое тело сверху, придавив своей тушей не передать словами. Завалившись на прежнее место, стараясь отдышаться, я смотрел на свою возлюбленную и думал за какие-такие заслуги мне досталось сокровище: блондинистые волосы в свете солнца отливали золотом, зеленые глаза, в который я из раза в раз тонул, искрились счастью и нежностью, стройное худое тело мягко прижималось ко мне, а ласковый голос шептал мне о любви.
– Я тоже люблю тебя, милая, – шепчу я ей. – И у меня есть подарок для тебя, в честь нашей семилетней годовщины. Жаль, что после школы наши пути разошлись, но видимо судьба была благосклонна к нам, раз вновь столкнула нас вместе в тот летний день.
Девушка мило смеется, а на щечках ее горит румянец. Я протягиваю руку к тумбочке, куда вчера спрятал свой подарок, достаю оттуда большой –А4 – конверт и передаю ей в руки.
– Документы на развод? – с надеждой в глазах спрашивает она, на что я лишь тяжко вздыхаю, качая головой. Сам бы был неимоверно рад случись это, но, увы…
– Но надеюсь, это тебе тоже понравится, так сказать подстраховка.
Слышится шуршание вскрываемого конверта, звук вынимаемой бумаги, а потом удивленный выдох. Я смотрю на нее, а на её лице непередаваемое выражение лица – смесь удивления и поражения.
– Если со мной что-то случится, а зная папашку моей жены, это вполне себе так возможно, я не желаю чтобы хоть что-то досталось этой никчемной женщине. Мое завещание, все переписано на тебя. Ты рада?
– Не смей говорить, что с тобой что-то произойдет, – возмущается она, прикусывая губу. – Ты с ней разведешься года через два, когда наследника не родит, и будешь только моим. Ты же знаешь, мне не важны деньги, лишь бы ты был рядом.
Я улыбаюсь и тяну ее на себя, она утыкается мне носом в грудь.
Тогда мужчина еще не знал, что его поступок станет роковым в его судьбе.
– Кажется, теперь ты задумался, – мягкий голос моей жены выводит меня из воспоминаний, и я смотрю на нее расфокусированным взглядом.– Ешь, давай, нам скоро в больницу.
Тяжкий вздох вырывается из груди. Куда же ты пропала Мелисса? Что произошло? Неужели это и впрямь со мной сотворила ты?
– Эй, – я поднимаю голову обратно от тарелки на свою жену и замечаю ее обеспокоенный взгляд карих глаз, – что-то случилось? Кажется, пару минут назад твое настроение было в норме, или опять американские горки начнутся?
Я лишь мотаю головой, и вздыхает уже Дженнифер, пока я вяло ковыряю свой омлет, она успевает доесть свой завтрак, выпить насточертевший мне чай, и ускакать на вверх в комнату. Вернувшись с каким-то пакетом от какого-то дома моды, русоволосая забирает у меня недоеденную еду, которую я лишь размазал по тарелке, выливает чай и последующие ее слова звучат и впрямь угрожающе:
– Если ты в следующий раз не будешь есть то, что я приготовила, будешь питаться одной овсянкой, понял?
– Да, извини, – я тру шею руками, пока она везет меня в сторону коридора и одевается сначала сама в теплую осеннюю куртку, шарф и шапку, а потом тянется за всем моим. – Просто, что-то тоска накатила.
– Осенняя хандра? – весело хмыкает она. – Не знала, что ты так умеешь, все время подозревала, что ты бесчувственный чурбан, способный лишь работать как проклятый.
– Ха-ха-ха, – сарказм из меня так и прет. – Боже, на кой хрен мне этот шарф?
– Будешь возмущаться, я еще и перчатки на тебя напялю, – хмыкает девушка, пока обматывает мою шею мягким шерстяным шарфом, что разукрашен в цвета…
– Слезирин, серьезно?
– Тебе под стать, – фыркает Дженнифер, а я не сдерживаюсь в подъебках, с этой девчонкой, пожалуй, можно все, сама за словом в карман не полезет.
– Мне-то думалось, что это ты у нас змея, я так львенок, – ехидно так играя бровями. – Не удивлен даже, что мы так часто ссоримся.
– Это все, потому что ты вредная какашка, норовившая обидеть такую милую девочку как я.
– Ага, как же, – веселюсь я, – милая девочка-василиск, чей яд моментально убивает.
– Ну ты же еще не помер, – карие глаза искрятся смехом, пока жена надевает на меня куртку. – Откуда тебе знать, я может, каждый божий день тебе в еду плюю?
– Тогда у меня уже иммунитет к твоему яду, так просто меня не сломить.
Тихий смех заставляет меня замолчать и прислушаться, так искренне он звучит, лаская слух.
– Поехали уже, медоед, – она подходит к двери и тянет ее на себя.
– Медоед? – моя бровь так и бежит вверх чуть ли не к самым волосам.
– Самый бесстрашный зверек на свете, занесен в Книгу Рекордов Гиннеса, ему вообще все нипочем, даже яд королевской кобры.
– Теперь я знаю, какой ты подвид змеи, – она закатывает глаза, чуть ли не к потолку и открывает, наконец, дверь.
– Привет,милый…
Глава 12.
Дженнифер
– Привет,милый, – буквально пропела блондинка, стоящая на пороге нашего дома, стоило мне только открыть дверь. Которую я тут же захлопнула прямо перед этим переделанным носом.
– Какого черта? – шиплю я чуть ли в самое его лицо, что выглядит настолько же шокированным, насколько и мое. – Мы, кажется, сразу договаривались, ты можешь трахаться с ней, сколько душе твоей угодно, но чтобы и ноги ее не было в этом доме.
– Да знаю я, – серые глаза его сверкают яростно, в то время как руки в отчаянии сжимаю подлокотники инвалидного кресла. – Я понятия не имею, что она здесь делает.
– Так… – я тру лицо руками, напрягая мозги, для того чтобы выбраться из этой дерьмовой ситуации.
Видеть эту бабу не желаю, она своим высокомерием оттого, что Джим после свадьбы ее не бросил, и каждый раз из нас двоих выбирает ее, меня значительно бесить. Слишком много о себе возомнила падла такая. Я бы поняла Николсона, будь она какой-нибудь топ-моделью или певицей, с шикарными данными. Но встречаться с наглой, эгоистичной стервой, считающей себя королевой красоты, хотя на самом деле обычная потаскушка местного разлива. Не более. Это уже чересчур.
– Милый, прости, что не отвечала тебе на звонки, – раздался голос из-за двери, – мне просто надо было все обдумать, после того, как я узнала, что с тобой случилось. Я и не подозревала, что все настолько серьезно. Ну, твой позвоночник...
Она что-то ещё щебечет, и я вижу, как в глазах напротив загорается надежда вперемешку с благодарностью и любовью, этот влюбленный дурак даже не слышит фальши в этом голосе, который насквозь ею пропитан.
– Очнись, придурок, – я щёлкнула пару раз перед его лицом пальцами, чтобы вывести его из мечтательных грез. – Ты думаешь, все так просто?
– Она любит меня, – молвит мужчина, напряжение из его тело полностью ушло и он расслабился. – И хочет быть рядом со мной, даже когда я инвалид.
– О, поверь, здесь дело не в любви, – жёстко усмехаюсь я.
Меня раздражает то, что этот умный мужчина так слепо верит женщине, у которой на лице написано, что любит она в этом мире лишь деньги и секс. Надо же насколько тупыми становятся мужики, когда влюбляются, не ожидала прям.
– Уверена, она думает, что будь она рядом с тобой в это тяжёлое время, то потом ты ей звёзды с неба достанешь, и молится на нее будешь. А когда ты озолотишь ее, она тебя либо бросит и найдет кого-нибудь побогаче, либо так и останется твоей любовницей навечно. Потому что я развода тебе не дам. Помни об этом.
– Сука, – рычит он на меня. Схлынувшее напряжение накатило трехметровой волной, сметая все на своем пути, и заставляя капли пота течь по спине под этим дьявольским сверкающим взглядом.
А ведь день так хорошо начинался, только начала думать, что мы сможем подружиться с ним, так нет, надо же было этой паршивке явится и все испоганить, хватило же смелости, однако. Вечно, как только она появляется всё идёт по пизде, по глубокой, размером с Марианскую впадину, пизде.
– Уверен, что стоит ее встречать, мм? – я приподнимаю правую бровь, что когда-то была приколота – думаю, может вернуть пирсинг на место, ради того, чтобы всех позлить, да и байк можно новый приобрести, я так соскучилась по свободе, что приобретала при езде на здоровом монстре. – Как знать, что произойдет.
Джим лишь гневно смотрит на меня из-под черных бровей, и в глазах его от этого пламени разливается чистейшее серебро. Верхняя губа его чуть приподнимается, обнажая зубы, и честное слово, будь он зверем, уже бы кинулся на меня и перегрыз глотку. Мои руки тянутся к шее, где на миг вспыхивает эфемерное прикосновение пальцев его руки, когда они душили меня, а после сменяясь на чувство острых клыков прямо на сонной артерии. Горячая алая жидкость стекает по моей шее, ключицам и груди, заливая весь паркет, пачкает это чудовище, чьи зубы громко пощелкивают от наслаждения, пока моя кровь наполняет его рот.
Всего лишь мимолётное ощущение, но вгоняет меня в ужас, запускает мурашки по всему телу и заставляет руки дрожать. И судя по взгляду мужа, ни я одна представила себе эту картину, потому что, то, как кровожадно светятся его глаза и жёсткая усмешка раскрашивает губы, заставляет меня сделать от него шаг назад.
– Открывай эту чёртову дверь, – от хриплого баса колени подгибаются, и явно не от возбуждения. – Пока я тебе все ноги переехал.
Пару раз моргаю, скидывая с себя это ужасающее чувство, а после все-таки дёргаю эту чёртову дверь, что скрывала нас от самой бесячей женщины в мире. Ее губы разъезжаются в торжествующийся улыбке, зелёные глазища надменно сверкают, она пытается сделать шаг в дом, в то время как руки тянутся к креслу – она явно рассчитывает, что будет о нем заботится – но я не даю ей этого сделать и перехватываю его.
– Вы уж извините,мисс Уайт, но нам нужно ехать в больницу, – я усмехаюсь, видя как исказилось ее лицо на том слове, да и после следующих тоже, – боюсь вы зря ждали нас здесь все утро, не могу предложить поехать с нами, ведь вы нам никем не приходитесь.
– Дженнифер, – рычит мужчина, поднимая взгляд на меня, для чего ему приходится задрать шею, шарф с нее немного сползает, я наклоняюсь к нему пониже, так, что наши лица теперь находились сантиметрах в десяти друг от друга, и ласково поправляю его.
Пораженный взгляд серых глаз и злое выражение лица блондинки стоит того, чтобы нарушить свои комфортные личные границы.
– Мне дали наказ, Джим, не приближаться к ней, – шепчу я ему на ухо, переферией замечая, как краснеет Мелисса, и еле сдерживает себя, чтобы не накинутся на меня. – Ты уж извини, но твоего отца я боюсь гораздо больше, чем тебя.
Джеймс.
Удивление, радость, восторг – вот, что я испытал, когда услышал слова своей возлюбленной, которая ласково мне улыбалась, пока все эти чувства несмело волной раздражения, вызванной поведением Дженнифер.
Значит наказ отца, да?
Видимо и игра в дружелюбную милую женушку тоже был его приказ, а? Чертова лживая сука, наговорила мне всякой херни про Мелиссу, также как и дурной папаши и думает, что я ей поверю? Что она, что отец… Сговорились они что-ли? Решили, что если Дженнифер будет обо мне заботиться и быть всегда рядом, то я сразу прикиплю к ней всей душой, влюблюсь в нее по уши и брошу Лиссу? Тогда они полные психи и идиоты, не иначе, потому что ядовитую змею я никогда не полюблю, не предам ту, что всегда была на моей стороне.
– Нам пора ехать, – хмыкает где-то сверху Дженнифер, и подвозит меня к новенькому микроавтобусу купленный после аварии специально для того, чтобы можно было перевозить. – До свидания, мисс Уайт.
– Какого хера? – после того, как она завезла меня в это корыто, я не мог больше сдерживаться, ярость раскаленной лавой текла по моим венам, грозясь выплеснуться наружу как в тот дождливый вечер. – Что это все значит?
– Я, кажется, уже все объяснила тебе, – машина с мягким рычанием заводится и двигается с места, – если тебя что-то не устраивает, все претензии к твоему отцу.
– Я смотрю, ты теперь команды не только своего папаши исполняешь, но и моего, – зло шиплю я. – Какая послушная собачка.
– Иди к черту, – бесы на дне ее карих глаз натачивают ножи, ярость отчётливо видна в них в зеркале заднего вида. – Не знаешь всей ситуации, и несёшь всякую хрень.
– Да ты и не хочешь мне ничерта рассказывать, – огрызаюсь я. – Не важно, не касается…
– Потому что тебя это и впрямь не касается, – Дженнифер резко останавливается на красный свет, так что я чуть из кресла не вылетаю. – Тебя три года нашего брака я вообще не интересовала, ни моя семья, ни то, почему я так поступила, ты все время меня унижаешь и оскорбляешь. Тебе важна лишь твоя старая потаскуха, которая не пойми с кем проводила все это время, пока игнорила тебя. Или ты реально ей поверил, что она каким-то образом узнала скрытую информацию о твоём состоянии и обдумывала, как же ей надо будет о тебе заботится!? Тогда единственный без мозгов из нас двоих это ты, ты не видишь того, что находится на самой поверхности, ослеплённый любовью к ней.
– Все сказала? – моим голосом можно заморозить океан. – В следующий раз, подумай трижды прежде чем оскорблять ту, что всю жизнь была на моей стороне. Говоришь, что я не знаю всей ситуации, из-за которой ты согласилась на брак? Но и ты ведь не владеешь информацией о моем прошлом, что меня связывает с Мелиссой, так что не надо осуждать мой вкус в девушках. Я верю ей. Я всегда буду на ее стороне, я приму ее любой, и если тебя или моих родителей что-то не устраивает это только ваши проблемы. Срать я хотел на то, что приказал тебе мой отец, я буду видится с ней тогда, когда пожелаю.
– Не в нашем доме, – хмыкает Дженнифер, – я ее на порог не пущу. А посмеешь это сделать ты, за волосы с лестницы спущу, у нас уговор не забывай об этом. Можешь встречаться с ней, где захочешь и когда захочешь, но не на территории дома. К твоему сожалению, без моей помощи или телохранителей твоего отца ты не сможешь никуда добраться сам. Даже любопытно стало, что ты скажешь ему, чтобы он прислал к тебе кого-то и повел на встречу с ней?
Я молчу. У нас и впрямь с ней было условие – я могу встречаться с Мелиссой, сколько моей душе угодно, но не имею права приводить ее в наш дом. Но сейчас ситуация очень изменилась, я не в состоянии добраться куда-то сам, жена меня никуда не повезет, потому что Лиссу ненавидит, ведь именно из-за ее присутствия в нашей жизни всё высшее общество смеётся над Дженнифер. А отец вообще сказал не давать нам находится наедине потому что подозревает мою любимую в том, что это она подстроила аварию, после того как я переписал все свое имущество на нее. Это полный бред. Она не могла так со мной поступить, в конце концов, Лисса была рядом, даже когда у меня ничего не было. Зачем тогда ей пытаться убить меня, если я и так даю ей все, что она только захочет?
– Мы приехали, – тихий голос девушки выводит меня из раздумий, в которые я погрузился, – будь паинькой и не плюйся ядом.
– Из нас двоих змея здесь только ты, – жёстко произношу я, целенаправленно не принимая ее помощь в езде до входа в больницу, не зря же мне купили супер навороченной кресло. Не надо колеса самому крутить, на кнопку нажал и поехал. – Так, что это мои слова.
Дженнифер лишь закатывает глаза и идёт позади, пока мы не доезжаем до нескольких ступенек, что ведут к входу в здание.
– Помочь или сам справишься? – ехидно вопрошает жёнушка.
– Ты, кажется, играешь роль идеальной жены? Так что хватит паясничать и вези меня уже на терапию, стерва.
– Кто-то явно соскучился по овсянке, – хмыкает девушка, хватаясь за кресло.
Мстительная зараза. Так и хочется ей все высказать, да только потом давится отравой, что она приготовит, не хочется. Мало ли, что она ещё своим изобретательным мозгом сможет придумать, лишь бы напакостить мне. Статейку наклепает, Мелиссу ко мне совсем подпускать не будет, уколы больно ставить будет…
– Сдаю эту вредину вам, – Дженнифер мило улыбается врачу, что будет проводить со мной процедуры. – Он сегодня совсем без настроения, так что будьте с ним полегче.
– Конечно,миссис Николсон.
