Текст книги "Пани сумасбродка (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– И это как же я за тобой в отпуске не уследил? Матвей Григорьевич постоянно из-за тебя орёт на меня. Не в меру усердная девица, которая лезет, куда не надо.

– Я уже не девица, – ухмыльнулась я.

– Ты авантюристка, которой делать нечего, кроме, как бандитов ловить, и приключения искать на свою Мадам Присядьте.

– Мадам Присядьте! Такого я ещё не слышала, – засмеялась я, – оригинальная вариация. Молодчина. Значит, появились новые жильцы, надо бы поговорить с ними, но мне некогда, других забот хватает, а сейчас уже поздно.

– Может, утром столкнёмся, – спокойно ответил Макс, – а сейчас спать?

– Давай, а то вставать надо рано, а я не люблю клевать носом.

– Я отнесу тарелки, – вызвался Максим, и унёсся, а я забралась в постель, и натянула на нос одеяло.

Макс появился через пять минут, и юркнул ко мне. Крепко обнял меня, и мы провалились в сон. Но выспаться не удалось. Не помню, сколько времени я спала, но оглушительный грохот, звук бьющегося стекла, похоже, поднял весь дом. Послышался громкий топот, по коридору кто-то пронёсся, быстро, я бы даже сказала, молниеносно.

Мне даже показалось, что цокали каблучки, но я не вникла, и посмотрела на Макса.

– Капец! – высказался он, и спрыгнул с кровати, – что там происходит? – и я за ним.

– Даже ночью покоя нет! – я накинула красный, шёлковый халат, тапочки, и мы выскочили из комнаты.

По коридору бегали люди, на встречу нам подбежал растерянный Казимир, вид у него был, правда, странный.

– Пан Казимир, что на этот раз? – всплеснула я руками.

– Я почти поймал грабителей, – чуть не плача, сказал он, – мы с

Ядвигой сторожили мерзавца, но он Ядю оглушил, и сбежал, скорее, надо врачей вызвать, она без сознания.

И мы с Максом припустились за ним, преодолели несколько ступенек, и оказались в подвале. Ядвига сидела на полу, держась за голову, а на её пальцах была кровь.

– Господи! – бросилась я к ней, – что с вами? – идиотский вопрос! – как вы себя чувствуете? – ещё более идиотский, – вставайте. Вы можете подняться?

– Я только плечом и головой ударилась, а так всё нормально, – и я оглядела её голову. Гематома была небольшая, но всё-таки лучше показаться врачу. И мы помогли ей встать.

– Пойдёмте, – мы отвели её наверх, приехали врачи, видимо, кто-то уже успел вызвать, и стали обрабатывать Ядвиге рану, а я отправилась в подвал, на место происшествия.

– Что это за грохот был? – выбежали мне на встречу Яцек и Маша, – что случилось?

– Грабители в дом забрались, – пояснила я, – оглушили Ядвигу, и устроили тарарам.

– Надо немедленно вызвать полицию, – он вынул телефон, и затараторил по-польски, а я обогнула его, и продолжила путь, а Маша за мной.

– Пан Казимир, – обнаружила я его внизу, – а что вообще произошло? Расскажите мне в деталях, пока полиция не приехала.

– Я не вызывал полицию, – мотнул он головой.

– Яцек уже вызвал, – пояснила я, – давайте подробно. Вы устроили тут засаду?

– Устроили, – горестно вздохнул пан Казимир, – спрятались за лодками. Это единственное окно, через которое можно в дом пролезть, и остаться незамеченным остальными. У дверей я ловушку поставил, тихо не пройдут. И мы затаились тут. Он появился внезапно, влез в окно, только, по-моему, это была женщина.

– Вы в этом уверены? – обеспокоено спросила я, вспомнив, что слышала звук каблучков. И я знаю точно, что это были шпильки, слух у меня очень тонкий, музыкальный, недаром меня учили на рояле играть. Широкий каблук издаёт совсем другой тембр, и тут были просто шпильки, не « гвоздики ».

Я эти « гвоздики » сама ужасно не люблю, во-первых, до ближайшей решётки, хотя шпильками тоже можно попасть ловушку, а во-вторых, лично у меня ощущение, визуальное, что они в любой момент могут сломаться под моим весом.

Ничего поделать не могу, и не смогу быстро ходить на них, буду тащиться, и всюду опоздаю.

Тут бродит неизвестная девушка, старушка на каблуки не встанет. Хотя среди моих знакомых есть семидесятилетние, вышагивающие на каблучищах, но в этом доме подобных нет. Я уже имею представление о предполагаемой убийце, блондинка, красится розовой помадой, постоянно носит каблуки.

Она пошла на дело в каблуках, значит, ей так привычнее, удобнее, и из этого можно предположить, что она постоянно в них ходит, и ей так удобнее. По себе сужу, это уже привычка, ходить на шпильках, всё равно искривление стопы происходит, и нога деформируется под шпильку. Последнее время врачи говорят, как это вредно, что к старости лет можно обезножить, но лично мне по должности положено ходить в шпильках.

Не приду же я в издательство в строгом костюме и в балетках! Поэтому я записалась на массаж к одному тибетскому мастеру, он мне разминает ступни, и прочие косточки, поит отварами, и одобряет каждодневные пробежки. Стоит это недёшево, но на здоровье у меня есть деньги, однако, порой всё-таки задумываешься, как это несправедливо. У одних есть деньги, чтобы позаботится о себе, а других нет.

В России странное разделение, кто-то очень богатый, кто-то очень бедный, и мне порой становится обидно за державу. Русские гораздо лучше любых иностранцев, они более добрые, более отзывчивые, и они готовы прийти на помощь ближнему.

– Абсолютно, я слышал стук каблуков, очень отчётливо слышал, она в это окно влезла, стала обыскивать сети. Ядвига рванула к ней, но она оттолкнула мою жену, и сбежала отсюда.

– Говорите, в сетях лазала? – я присела около рыболовных принадлежностей, повернула их, заглянула под сети.

Потом оглядела тумбочку, стоящую рядом, и увидела белую бумажку. Свёрнутый в четырежды, лист бумаги, вырванный из тетрадки в клеточку. Я развернула листок, и слегка опешила, потому что на нём написана была сущая абракадабра.

Я отлично знаю английский, просто идеально, даже староанглийский, и ирландский, могу читать кельтские трактаты. Американский язык гораздо проще, фразы более короткие, но английский в Англии и Шотландии, это нечто особенное. Казалось, с одной стороны, зачем мне ирландский? Староанглийский? Шотландский? Они слишком узкие, и на них не говорят даже в больших городах зарубежья. Но как это интересно, касаться прошлого, и я испытываю к этому некую страсть.

А на листке этом на староанглийском было написано: « Дупло счастья, имение, сто метров под углом сто восемьдесят градусов, юго-запад, дева озера ».

Очень интересное послание, главное, что оно обозначает. Похоже на какой-то шифр, или загадку. На лестнице послышались шаги, и я поспешила спрятать записку. Очень вовремя я это сделала, потому что в подвал спускался инспектор Седляк, собственной персоной.

– Пани Миленич, – нехорошим тоном начал он, – ответьте мне только на один вопрос. Почему вы всегда в центре событий? Почему всегда, в последнее время, когда я выезжаю на место преступления, то сталкиваюсь с вами?

– Потому что я тут живу, сняла комнату на время янтарного сезона. И вы не только со мной сталкиваетесь, тут ещё уйма разного народа.

– Но на месте преступления неизменно вы, и около трупа в лесу вы были, и запястье вы выловили. Как вы это прокомментируете?

– Пожалуй, никак, – дёрнула я плечом, – насчёт трупа и запястья ничего не скажу, совпадение, а сейчас здесь я потому, что не смогу спокойно спать, когда человеку плохо. Да и как спать в такой грохот? А вы что, меня в чём-то подозреваете? Ладно, отвечу. Из-за меня вся московская милиция плачет, потому что, куда бы я не пришла, всё время что-то случается.

– Такого по обыкновению быть не может, – сложил руки на груди инспектор, – значит, вы психически неустойчивая личность, сами преступления совершаете, а потом устраиваете своё расследование.

– Однажды меня пытались запихнуть в психушку, один преступник сначала влюбился в меня, а потом захотел избавиться от не в меру ретивой бабёнки. Понял, что я лучше умру, но не стану жить с бандитом, и чуть не пристрелил.

– И что же вас спасло? – прищурил глаза инспектор.

– Мой бывший муж до сих пор меня любит, просит вернуться, даже с двумя детьми, он меня заслонил собой от пули.

– А вот это уже ересь, – уверенно заявил Адам Седляк, – вы бросили супруга, вышли замуж за другого. Да ещё родили двоих детей, а ваш бывший просит вас вернуться, и заслоняет собой? Ерунда! Такого не бывает!

– Можете не верить, – пожала я плечами, – но пробейте меня по базе данных, и вы увидите, что я тысячу раз проходила, как свидетель, а вместе со мной Дмитрий Глебович Северский.

– Не беспокойтесь, я всё проверю, очень уж вы подозрительная. Но что-то в вас есть эдакое, помимо ослепительно красивой внешности, ещё и шарма с обаянием с лихвой. Разве такие девушки бывают? Умницы, красавицы...

– Спортсменки, комсомолки, и просто отличные девчонки? – рассмеялась я, вспомнив старый фильм, – знаете, очень важен моральный облик, а с ним у меня всё в порядке. Я всегда пойму другого человека, пойду на компромисс, не буду задирать нос, а просто улыбнусь. Отменно срабатывает. Недаром за мной столько мужчин бегает, нормальным нужна нормальная на мозги женщина, а не дурища с заскоком, которая пальцы растопыривает при любом удобном случае.

– Хорошо, – кивнул инспектор, – в таком случае, думаю, что вам есть, что мне рассказать. Давайте поговорим.

– Я ещё сама мало что знаю, – вздохнула я, – только одно могу точно сказать, идёт охота за драгоценностями стоимостью в миллиард.

– Разве такие бывают? – опешил инспектор.

– Бывают, но даже мне таких видеть не приходилось, – покачала я головой, – и два трупа, когда речь идёт о таких деньгах, как-то не удивляют.

– Понятно, – задумчиво проговорил инспектор, – что ничего не понятно. Может, вы дадите мне конкретные наводки?

– Не получится, – отвергла я это предложение, – я хочу узнать всё наверняка. Вам-то что до правды? Вам лишь бы убийцу посадить.

– Не совсем так, – нахмурился пан Седляк, – хорошего же вы мнения о представителях закона! Ничего не скажешь!

– Я видела и милицию, и полицию, и большинство идёт в органы потому, что романтика заедает. Хотят мир от преступности избавить, а потом пыл слетает, видят, как другие, нечестные, взятки берут, но ничего поделать не могут.

Многие из вышестоящих, оборотни в погонах, а начинающие с места никак не сдвинутся в своём начинании, потому что им не дают. Так что не рассказывайте байки, очень немногие остаются честными, и им обычно не дают продвинуться. Далеко за примером ходить не надо, моего тестя недавно перевели в районное, а на его должность поставили какого-то мерзавца. Они всех честных следователей душат, не дают им возможности что-то сделать. Понимаете?

– Понимаю, – горестно вздохнул пан инспектор, – отлично понимаю, и поспешу вас заверить, я не такой. Честный, справедливый, и действительно хочу наказать убийцу.

– Успокойтесь, – остановила я его, – вы всё узнаете, только доверяйте мне. Я могу предоставить вам охапку фактов, и вы можете их проверить, но это ничего не даст.

– Почему?

– Потому, – дёрнула я плечом, – я сама ничего не понимаю, – и с этими словами я выпорхнула из подвала.

– Поговорила с инспектором? – деловито осведомился Максим, когда я вернулась в комнату.

– Поговорила, – я села на кровать, – попереливали из пустого в порожнее, и на том разошлись. Он ни черта не знает.

– Конечно, ведь ты от него уйму улик припрятала, – недовольно сказал Максим, – знаешь, голубушка, у меня с тобой тут притупление мозгов. О чём я думал, когда крал улики вместе с тобой?

– А что в этом такого? – не поняла я, – мы соберём доказательства, и передадим полиции, им же меньше черновой работы.

– Во всём этом есть только один минус, – иронически прищурился Максим, – законность добытых фактов! Без соответствующих бумаг, печатей, подписей понятых и прочей бумажной волокиты судья даже пальцем не пошевельнёт. Тебе понятно, дурья твоя башка? Надо немедленно всё рассказать инспектору! И я молодец, связался с тобой на свою голову!

Тут до меня с опозданием дошло, что он абсолютно прав. При возбуждении уголовного дела улики изымают в присутствии понятых, те ставят подписи, эксперты выносят свои вердикты. А у нас тут чистая кустарщина! Ни один судья не примет в расчёт изыскания частника-любителя!

Без лишних слов я вскочила с места, и бросилась вон из комнаты, чуть ли не бегом добралась до подвала, и налетела на Казимира.

– А где инспектор? Вы его не видели? – запыхавшись, проговорила я.

– Он только что ушёл, наверное, ещё не уехал, – ответил он, и я помчалась назад, к дверям.

– Пан инспектор! – выскочила я на крыльцо, и он обернулся, хотя собирался садиться в машину.

– В чём дело? – остановился он, и закрыл дверцу машины.

– Хочу вам кое-что рассказать, пойдёмте к нам в комнату, – поманила я его, – пожалуйста, выслушайте, только не ругайтесь.

– А вас есть, за что ругать? – пошёл за мной инспектор.

– Думаю, вы меня прибить будете готовы, – вздохнула я.

– Я даже боюсь спросить, что сподвигло вас рассказать, – недовольно бурчал инспектор, и зашёл в нашу комнату.

– Слушаю, – опустился он в кресло, мы с Максом переглянулись, и я стала каяться.

Вытащила все свои улики, пересказала, что удалось узнать, и пришлось рассказать о Кшиштофе.

Под раздачу мы с Максом попали конкретно, инспектор орал на русском и польском, но в итоге успокоился, и перешёл к конкретике.

– Значит, предполагаете, что убийца – девушка? Блондинка?

– Предполагаем, – кивнула я, – и девушка сильная, предположительно, имеет медицинское образование. Макс сам врач, окончил когда-то медфак, но хирургом не стал. Он меня почти уверил, что убийца – профессиональный медик, хирург.

– Наш эксперт вынес тот же вердикт, – кивнул инспектор, – и он нашёл на её пальцах полустёртые следы помады и косметической основы. Не все улики вы уничтожили! А вот кольцо! Молодцы, ничего не скажешь! И как теперь, по прошествии времени, его к делу приобщить? Просто злые гении какие-то. Главное, что вы верны себе, лезете напролом, – и в этот момент за окном раздался грохот. Звон стекла, и мы обернулись к окну.

Сворку открыло ветром... Или не ветром?

Опрометью кинувшись к окошку, я выглянула на улицу. Дождь хлестал, как из ведра, и ни зги не было видно, но я была абсолютно уверена, что слышала лёгкие шаги.

– Нас подслушали, – скрипнула я зубами, – надо действовать быстрее, думаю, теперь преступница будет нас запутывать, и Каминского подставлять. А вы имейте в виду, – сказала я инспектору, – Кшиштоф ни в чём не виноват, и следите в оба за происходящим.

– Конечно, не волнуйтесь, – пан Седляк встал с места, – всего хорошего, – и он ушёл, оставив нас вдвоём.

– Трудный был денёк, а ночка ещё хлеще, – покачала я головой, – я хочу спать, только выпью молока, – Макс кивнул, а я отправилась на кухню.

Около холодильника я обнаружила, к своему вящему удивлению, Каролину. Она что-то доставала из недр рефрижератора, и жевала, судя по всему, кабанятину.

– А разве девушкам, сидящим на диете, можно есть жирное мясо? – язвительно осведомилась я, – особенно, за полночь.

– Ты с ума сошла? – вздёрнула тонкие, выщипанные брови, Каролина, – я зашла попить воды, и съела клубничку, – она нервно облизнулась.

– Чего ты оправдываешься? – усмехнулась я, наливая себе в стакан молока, и мой взгляд упал на её ноги. Многие люди спят в пижамах, и я не исключение, но Каролина, похоже, страдала полным отсутствием вкуса.

Против тёмной пижамы я ничего не имею, у самой имеется шёлковая, цвета спелой сливы, очень уютная, я в неё одеваю, когда болею, или алую. Но пижамные брюки, красовавшиеся в данный момент на Каролине, были тёмными, а верхняя часть, выглядывавшаяся из розового халата, соответствовала

тоном шлафроку. Создавалось ощущение, что девушка купила две пижамы, тёмную и розовую, и розовый халат, но розовым брюкам предпочла тёмные.

– Не фиг мне перед тобой оправдываться! – пошла пятнами Каролина, – я просто зашла попить воды, а всяким старухам нужно очки купить! – и она вылетела из кухни.

Интересная, однако, девушка, пожала я плечами, выпила молоко, и отправилась спать.

Будильник заорал над ухом в четыре утра, и я подумала, что глупая это была идея, идти сейчас за янтарём. Спать хотелось немилосердно, и я вырубила будильник, прижалась к Максу, и почти уснула, но в комнату вдруг постучались.

– Эвива, Максим, просыпайтесь, отлив к концу подходит, – это был Казимир, – вы же хотели за янтарём лезть.

– Встаём? – сонно спросила я Макса.

– Как хочешь, – столь же сонно ответил он, а я секунду подумала, и слезла с кровати.

От мужа поддержки не дождёшься, и я без лишних слов надела комбинезон, и вместе с Казимиром, и его племянником,

Вольдемаром, вышла из дома, прихватив сачки.

– Сегодня уйма народа, – сказал Влодек, – пани Эвива, а вы же вроде много набрали за один присест, зачем опять идёте?

– У неё спортивный интерес, азарт, страсть, – ответил за меня племяннику Казимир, – а не финансовая сторона.

– Приятно носить потом то, что выловил собственными руками, – пояснила я, – да и потом, сырьё в Москве стоит гораздо дороже, чем здесь, и я дважды экономлю, сама вылавливая янтарь. Кстати, как там пани Ядвига себя чувствует?

– Нормально, – вздохнул Казимир, – уснула после укола. Сотрясения, слава Богу, врач не нашёл, сказал только, что сильный ушиб.

– И всё же мне непонятно, – не отставал Влодек, – вы вроде денег не считаете. Так зачем в стихию лезете, если купить можете?

– Ему не понять, – подмигнул мне Казимир, – он к морю равнодушен.

– А я неравнодушна, – вздохнула я, – наверное, в прошлой жизни я была русалкой, – и засмеялась, – или кошкой.

– Совершенно полярные существительные, – нудно заявил

Влодек, – русалки, предположительно, живут в воде, а кошки её ненавидят. Не вижу логики.

– При чём здесь логика? – вздёрнула я брови, – я море очень люблю, и запоем читала Хемингуэйя, а ещё я люблю кошек, просто слабость к ним питаю.

– Так и скажите, – пожал плечами Вольдемар, – а то всякие глупости говорите, про прошлую жизнь. Этого не бывает.

– Есть много, друг Горацио, неведомого нашим мудрецам, – показала я эрудицию, вспомнив старика Шекспира, и мы подошли к воде.

Мои спутники тут же полезли в стихию, а мне не захотелось болтаться на мелководье, и я рванула за ними. Море было совершенно спокойным, и я пустилась вплавь, жаждая достать одну завлекательную кучу, покачивающуюся неподалёку.

И я её достала, поймала сачками мусор, схватила поудобнее, и поплыла назад.

– Что-нибудь поймали? – спросил Казимир, – складируйте рядом с нами, мы пока со своим разбираемся.

Я молча выкинула мусор на песок, и бросилась обратно в море, ходок десять ещё сделала, и стала разбирать свой улов.

И первое, что я увидела, только подковырнув мусор, два огромных куска янтаря. Один красивого, медового оттенка, а другой дымчатый, в виде эллипса, но на глазок сантиметров сорок в длину. Самый настоящий булыжник!

Я тупо рассматривала булыжники, да и народ пребывал в остолбенении, и это были ещё не все сюрпризы. Я такого количества янтаря ещё не вылавливала, хорошо, что много пакетов захватила, и стала набивать их янтарём.

Казимир и Вольдемар тоже пребывали в лёгком остолбенении, наблюдая за мной. Куски один крупнее другого попадались, а один был и вовсе с маленькой рыбкой внутри.

Макс ещё спал, когда я вошла в комнату, и свалила свою добычу. Уселась в кресло, стягивая с ног комбинезон, и мой супруг в это время заворочался.

– А ты что, всё-таки пошла за янтарём? – растерянно спросил он, потирая глаза, и зевая.

– Пошла, – стянула я свитер, и указала на пакеты, – мне опять повезло, гляди, сколько собрала.

– Обалдеть, – Макс даже поперхнулся, и только спросил, – меня только один вопрос мучает, как мы это вывозить будем?

– Контрабандой, – уверенно сказала я, – другого выхода всё равно нет, зато по приезду я закажу потрясающие вещицы.

– Ты лучше, чем планировать, реши проблему без криминала. Это собственность Польши, народное достояние, и ты не имеешь права такое количество вывозить. Тут уйма янтаря.

– Но я вывезу, – упрямо сказала я, – как-нибудь сумею. Не нервируй меня, по-другому всё равно ничего не получится.

– Но тут янтаря чёртова прорва! – возмущённо воскликнул Максим, – у нас уже набрано, а ты ещё притащила.

– Ладно, успокойся, – улыбнулась я, – у меня уже отработанный метод, договариваюсь с проводницей.

– За энную сумму? – Макс прищурился, – знаешь, как это называется?

– Милый, сюда со всех стран едут, чтобы янтарь собирать.

– Допустим, не со всех, – прошипел Максим.

– Почти со всех, – уточнила я, – но это не важно, важно только то, что его всё равно вывозят, правда, в малых количествах, это только я откровенно наглею.

– Умница! – рявкнул Максим, – пошли завтракать, – и он стал одеваться. Я скинула мокрую одежду, натянута чёрные брючки, обтягивающий пуловер, и водолазку, и отправились на кухню.

Я увидела, наконец, Владимира и Римму, о которых говорила

Ядвига, и я поперхнулась тостом. Но не выдала себя, и положила на хрусткий хлебец ещё икры. Это был тот тип, с которым я разговаривала в кафе, а потом оставила ему свой счёт.

– Ты мне должна тысячу злотых! – тут же рявкнул он.

– А не многовато ли для одного похода в кофейню? – прищурила я глаза.

– В самый раз! – рявкнул он, – остальное за моральный ущерб.

– А не пошли бы вы куда подальше? – сладким голоском проговорила я, – а это мой муж, следователь из министерства. Милый, – кивнула я Максу, – этот тип ко мне приставал.

– Кто к тебе приставал? – нахмурился мой милый супруг, – этот усосок? – и я фыркнула.

– Это уже оскорбление! – пошёл пятнами Владимир, – вы ответите!

– Интересно, за что я должен ответить? – ухмыльнулся Максим, – впрочем, думаю, сейчас будет, за что отвечать в административном порядке, – и он заехал Владимиру в нос.

– Вы что делаете? – закричала Римма, а я тихо охнула.

Ещё хорошо, что это сделал Максим, если бы сейчас со мной был Дима, а то от Владимира мокрого места бы не осталось.

И чего на меня нашло? Поддразнила Максима, тот заехал мерзавцу, вообщем-то, ни за что.

– Вы в своём министерстве офонарели? – схватился Владимир за челюсть, – не трогал я вашу жену! Только помог ей заказ на польском сделать, мы просто поговорили, а она убежала, и сказала официанту, что я плачу за неё.

– Ты сидел в кофейне с чужой бабой? – пошла в разнос Римма, – негодяй! Ты не говорил, что ты с ней сидел! Пока жена янтарь ловит в кирзовых сапогах, ты тёлок окучиваешь? Я не для того у старикашек путёвку из зубов выдирала, чтобы ты тут налево бегал!

– Вырвать у стариков путёвку? – вздёрнул брови мой муж, – которую они ждали, наверное, всю жизнь?

– Милый, – проговорила я, – как только он мне об этом сказал, я и оставила ему счёт.

– Понятно, – кивнул Максим, кажется, до него дошло, – говоришь, он к тебе приставал?

– И ещё как! – злорадно воскликнула я, и Макс буквально припечатал Владимира, тот вылетел из кухни, а Римма помчалась за благоверным.

– Ну и люди встречаются! – воскликнул он, мой супруг, – малыш, я всё понимаю, ты терпеть не можешь аморальных личностей. Но нельзя же так!

– Это как именно? – прищурилась я.

– Не лезть на рожон! Ты у нас защитница сирых и убогих, но всему есть пределы.

– Хватит меня отчитывать, – возмущённо воскликнула я.

– Я не отчитываю, кстати, на твоём месте я бы спрятал янтарь подальше.

– Сегодня же спрячу, – заверила я его, и в кухню вошла Арина.

– Привет, – весело воскликнула она, – я дико извиняюсь, но кто-нибудь знает, есть ли здесь какие-нибудь салоны красоты, или парикмахерские?

– В Гданьске точно есть, – заверила её я, – а тебе надо в салон?

– Очень надо, – вздохнула Арина.

– Давай, я тебя отвезу, мне всё равно в Гданьск нужно, и я на машине.

– Но мне так неудобно вас утруждать, – пролепетала Арина.

– Ерунда, – махнула я рукой, – компанию мне составишь.

– Спасибо огромное, – просияла девушка, – вы моя спасительница, – и она стала пить кофе, а потом мы вместе сели в машину.

– Понимаете, – щебетала она, – я очень хочу замуж выйти, а Каролина сказала, что нашла мне парня в Польше.

– Почему именно в Польше? – растерянно спросила я.

– Да так получилось, – развела руками Арина, – она меня в Интернете выставила, мою фотографию на сайте знакомств, и один откликнулся. Он поляк, позвал нас сюда, даже поездку оплатил. Но Каролина что-то не ведёт меня с ним на встречу, а вчера сказала, что я должна сходить в салон. Ему определённый типаж нравится.

– Что значит, определённый типаж нравится? – возмущённо воскликнула я, – зачем тогда откликался на объявление, если он хочет подделать тебя под другую? Если нравятся такие-то девушки, то ищи такой типаж. А ты куда смотришь? Найди себе того, кто полюбит тебя, какая ты есть.

– Ну что ты такое говоришь? – округлила глаза Арина, – разве так себе мужа найдёшь? Главное, завести семью, детей нарожать. Как мужик сказал, так и надо делать.

– А ты откуда родом? – на всякий случай уточнила я, подозревая, что девушка она деревенская.

– Из села Ольховка, – ответила Арина, – правда, оно только селом называется, а так деревня, маленькая.

– Понятно, – усмехнулась я, этим и отличается городская фифочка, ваша покорная слуга, от простой, деревенской девушки, – ты обязательно найдёшь себе мужа, может, даже обретёшь настоящую любовь.

– Это было бы здорово, – вздохнула Арина, – Каролина говорит, что мне не хватает шарма, и яркости.

– Твоя Каролина – полнейшая идиотка! – с чувством сказала я, – важна не яркость, мужчины любят душу, а не красивую мордашку. А ты очень милая.

– Бледная, – вздохнула Арина, – если меня подкрасить, то смотреться я буду гораздо лучше.

Я лишь зубами скрипнула. Похоже, Каролина изрядно прокомпостировала мозг подружке, наверное, считает, что она из ряда вон красавица, а на самом деле она одна из многих. Из многих, себе подобных. Блондинка, красивая, безусловно, стараюсь быть объективной. Прямые волосы, голубые глаза, но она пустышка, как говорит один мой знакомый фотокорреспондент.

Владик очень умный, начитанный, и мы с ним познакомились, когда фотографировали один модельный показ. Я не люблю бывать на подобных мероприятиях, но по долгу службы приходится.

Сфотографировав « вешалок », я решила выпить кофе, налила себе из термоса, который всегда ношу с собой, ароматный напиток, и вдруг услышала сзади:

– Я дико извиняюсь, но у вас не найдётся кусочка сахара? – обернулась, и увидела худощавого юношу, – мне ужасно неудобно, но у меня гипогликемия.

– Понимаю, – кивнула я, – неприятно, – и протянула ему кусковой сахар, – держите.

– Спасибо, – просиял он, – знаете, я терпеть не могу бывать здесь. Один сплошной гламур, и эти худосочные модели. Они ужасны!

– Они бледные и безвкусные, скучные, – поделилась я своими мыслями, – ноги кривые, а все дизайнеры восхищаются лёгкостью модели. Чем тут восхищаться? Кривыми, тонкими, как спички, ногами? Или выпуклым животом?

– Интересно, почему у всех них такие животы? – озадаченно протянул он.

– Из-за отсутствия пресса внутренности наружу выпирают, – со знанием дела заявила я, – они держать спину не могут. Самые красивые, по-моему, балерины, у танцовщиц вообще лодыжки накачанные, и спину держат, накачивать поневоле приходится.

– Знаете, а вы правы, – кивнул парень, – им не хватает женственности, как жерди, худые, а на лице килограмм косметики. Если на лице нет краски, они делаются безликими, некрасивыми. Кстати, меня Владик зовут.

– Эвива, – ответила я.

– Вы ведь из « График Интертеймент »? Я много слышал об этом глянце, он один из самых крутых в Москве. Странное наступило время, и не менее странная мода.

Я подружилась с Владом, мы частенько сталкиваемся, когда приходим за интервью, или на фотосессиях.

Влад дизайнер, а фотографии, его хобби. Он устраивает выставки художественной фотографии, подрабатывает внештатно в журналах, вообщем, ведёт активный образ жизни.

Он отличный друг и знает, что и по чём в этом мире, а моделей терпеть не может. Он признаёт лишь талант, и работоспособность, и его раздражает современный тренд на светлые волосы.

А у Каролины самомнения больше, чем ума в её перманентных мозгах. Хотя я не знаю, перманентная она, или всё-таки натуральная. Тёмных корней не видно, значит, вероятно, что и натуральная. Хотя лично я к блондинкам особой неприязни не питаю, но Каролина мне неприятна. Уж не знаю, почему. Это где-то на уровне ощущений, а своей интуиции я железно доверяю, она меня до сих пор не подводила.

– Внешность зависит не от слоя грима, а от твоей души, – сказала я Арине, – надо быть всегда весёлой, улыбаться, а выбеленные волосы – это уродство.

– Ты не понимаешь, – вздохнула Арина, но я её перебила.

– Это ты не понимаешь! Достаточно просто подправить брови, подобрать себе помаду, и улыбнуться всему свету.

– Но я кругленькая, как колобок, – заныла Арина, и у меня возникло ощущение, что эту манеру поведения ей навязали. Думаю, не стоит уточнять, кого я подозреваю.

Но, тем не менее, я высадила Арину около салона красоты, а сама поехала на вокзал, где работает одна моя знакомая, честная до кристальности, и отдала ей янтарь.

Мы давно не видели с Алисой, и она обрадовалась, когда увидела меня.

– Господи! Сколько же здесь янтаря?! – воскликнула она после бурных приветствий, – как ты умудрилась столько выловить?

– Повезло, – развела я руками, и Алиса позвала меня поболтать в кафе. Я не была против, до встречи с Ариной у меня было три часа, возможно, даже по магазинам прошвырнуться успею.

Надо купить каких-нибудь подарков. Неизменно из своих вояжей я что-нибудь привожу, когда работала в театре, привозила сотрудникам сувениры. В большинстве своём это недорогие безделушки, купленные в специальном магазине в Гданьске.

Мы с Алисой проболтали два часа, выпили по чашке экспрессо, и я отправилась по магазинам. Для знакомых набрала простеньких сувениров, сложила всё в машину, и поспешила за Ариной.

В салон я входить не стала, остановилась на парковке, и вынула из сумочки сигареты. Щёлкнув зажигалкой, я затянулась ароматным дымом, и открыла окошко. День сегодня выдался неплохой, дождя не было, и из-за ходивших по головам туч проглядывало солнышко.

Я даже не заметила, как подошла Арина, рассеянно разглядывая окрестности, но открывшаяся внезапно дверца заставила меня подскочить.

От неожиданности я захлебнулась сигаретным дымом, и ссыпала пепел на пол. То, что сотворила с собой Арина, не поддавалось никакому описанию. Какого чёрта я вообще отпустила её одну?!!! Я напрочь лишилась дара речи, а дурочка это приняла за восхищение.

– Тебе понравилось, – просияла она, а я швырнула сигарету в

урну, стоящую рядом, и разразилась праведным гневом.

– Ты совсем спятила? Что ты с собой сделала? – заорала я, – посмотри, на кого ты стала похожа? Идиотка!

Действительно, та ещё идиотка! У неё были красивые, пышные, русые волосы, чуть вьющиеся, но теперь они висели сосульками, их выпрямили, и выбелили до серебристого цвета.