Текст книги "Пани сумасбродка (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Боишься? Дай мне руку, – она протянула мне ладонь, а я сжала свою в кулак, но она так поглядела мне в глаза, что пальцы поневоле разжались. Она взяла мою ладонь, и провела указательным пальцем по линиям.

– Десять жизней появится от этой любви, – чётко сказала она, – и ты будешь счастлива, я вижу пятнадцать жизней с твоей кровью, и десять от великой любви, полыхающей в твоём сердце.

– Я не собираюсь рожать пятнадцать детей, – ошеломлённо воскликнула я, – максимум, ещё парочку.

– Линии твоей ладони не врут. Один ребёнок от любимого у тебя есть, и ещё двое, но в них другая кровь, а один малыш, одной крови с последними, погиб. У тебя был выкидыш, верно?

По мне словно электрический ток прошёл, выдернув ладонь, я вскочила с места, и с ужасом уставилась на ведунью, ни в силах вымолвить слово.

– Замолчите! – мой голос внезапно охрип, – я не верю

колдуньям!

– Чего ты так испугалась? Дошло, что я всё-таки чем-то

владею? Всё же вы все одинаковые, сначала не верите, но всё равно бежите, хотите, чтобы помогли. А когда поможешь, благодарности никакой, всё деньгами меряете. Я такой же человек, как и ты, душой, разумом, только с особенностями. Я их не просила, но меня никто не спросил.

– Простите, – сдавленно проговорила я, а в её глазах мелькнула усмешка.

– Боишься, глупая. У тебя две девчонки, и мальчишка. Девочка и мальчик незримой ниткой связаны, наверное, двойня. Конституция у тебя такая, двойню рожать. Скоро в твоём чреве жизнь зародится, и дети твои будут счастливы и талантливы, так тебе на судьбе написано. Ты им свою положительную энергетику передашь.

– Не нужно, – охрипшим голосом проговорила я, – я что-нибудь вам должна?

– Мне только одно нужно, чтобы мой племянник был счастлив, он единственный, кто остался у меня. Ты ему поможешь?

– Помогу, – кивнула я головой, – я за добро, если человек не виноват, то я всё сделаю, чтобы его оправдать.

– Тогда хорошо, – она углубилась в свои карты, а я схватила свою сумочку, и бросилась вон из дома.

Опять утопла шпильками в грязи, но рванула на себя дверцу машину, и с ходу выехала из жижи. Наверное, от испуга, иначе я никак объяснить не могу, у меня получилось выбраться, и я нажала на педаль газа.

Машина понеслась по шоссе, гремя всеми шестерёнками, и я вдруг несказанно обозлилась. Она меня здорово напугала, заявив, что у меня трое детей. Откуда она узнала? На линиях моей руки прочитала? Да это же бред! Я не верю в магию, но с другой стороны, я бы хотела, чтобы что-то подобное существовало.

Так верить ли ей? А чему верить? Что я рожу четырнадцать

детей? С ума сойти! Да мне в голову не придёт такое количество детей рожать! Максимум, ещё парочку малышей. У меня есть средства на их воспитание, значит, можно и родить. Но не пятнадцать же, в самом деле!

Совсем с ума сошла со своими пророчествами! С другой

стороны, если бы я была с Димой, то неизвестно, может, я бы много детей от него родила.

На глаза навернулись слёзы, а в мыслях встал Димин образ, красивый, высокий мужчина, литые мускулы, и широченные плечи. Глаза, чёрные, словно в омут затягивающие, шрам на лице, и красивые губы, всегда искривлённые в лёгкой усмешке. Самый настоящий мачо, в правильном понимании, высокий, наглый, мужественный, даже немного мрачный.

Но он сводит с ума женщин, и я не исключение, спятила от любви к этому красавцу.

Пальцы вцепились в руль с такой силой, что я их с трудом разжала, когда подъехала к дому.

– Ты на машине? – удивлённо протянул Максим.

– Взяла в прокате, – ответила я, скидывая куртку и сапожки.

– И куда же ты ездила, радость моя? – прищурил глаза Максим.

– За Кшиштофом следила, – ответила я негромко, и прошла в комнату.

– Говори, – у Макса загорелись глаза, выслушал, и авторитетно заявил, – ты что-то не договорила, слишком уж вид у тебя испуганный. Что она тебе наболтала?

– По делу ничего, – пожала я плечами.

– А если не по делу? – Макс не сводил с меня глаз.

– Какая тебе разница? Просто угадала, что у меня трое детей, и что одного я потеряла. Понятия не имею, как она это узнала, я в гадания никогда не верила, расценивала ворожбу, как развлечение. Она меня просто напугала, и отругала к тому же.

– Делать тебе нечего, кроме как всяких гадалок слушать, – поморщился Максим.

– А я и не слушала, а просто убежала.

– Уже лучше. Говоришь, в доме что-то спрятано?

– Что имеет отношение к драгоценностям, – я уселась на кровати по-турецки.

– Хочешь их найти?

– Колье стоимостью в миллиард? – задумчиво проговорила я, – зачем оно мне? Мне денег хватает, спортивный автомобиль мне тоже ни к чему, хотя могу его купить, если очень захочу. А ты « Феррари » хочешь?

– На работу в красной машине, да ещё с открытым верхом, ездить по меньшей мере глупо. Это чистый выпендрёж, к тому же на моей работе не поймут, и ещё уволят, чего доброго. А если дождь? Уж лучше « Ягуар ».

– « Ягуар » хочешь? – не сдержала я улыбки.

– Я « Хаммер » желаю, как у тебя, только чёрный.

Ревнивец! Он ненавидит Димку, просто терпеть не может, накачивает себе мускулы, и машину хочет, как у него.

– Почему именно такой? – ехидно отозвалась я.

– Потому что это круто, – сквозь зубы ответил Максим, – лучше давай займёмся делом. Кстати, я сделал анализ с пальцев Барбары.

– В смысле? Какой анализ?

– Какой анализ эксперт делает? – Макс прищурил глаза, – я определил, что это за вещество было на её пальцах.

– Вот уж не думала, что ты умеешь делать анализ, – удивилась я, – и что вышло?

– Как вы это называете? Что под макияж накладываете? Помню, у мамы был тональный крем, и я им синяк под глазом замазал.

– И что хорошего тебе в школе сказали? – фыркнула я, – наверное, высмеяли.

– Высмеяли, – со вздохом сказал Максим, – а с чего ты взяла, что это было в школе? Впрочем, без разницы. Как эта хрень теперь называется?

– Так и называется, тональник, и он и сейчас есть в продаже. Правда, теперь чаще пользуются основой, на каждого потребителя, так сказать. Тональный крем остался в пережитке.

– Основа, значит, – Макс сцепил пальцы, – ещё были следы пудры с загаром, и розовой помады.

– А какая помада? Нежная, или более интенсивная? – хотела знать я.

– А зачем тебе это? – вытаращил глаза Максим.

– Чтобы хоть приблизительно понять, что представляет собой убийца. Я сейчас объясню, просто существуют кое-какие правила. Редкая блондинка накрасит губы красной помадой, она предпочитает розовый, при чём нежные оттенки. Интенс берут себе шатенки, каштан, брюнетки, рыжие, они берут ярко-розовые, с блеском. Красные, и шоколадные оттенки.

– Значит, нежно-розовую помаду берёт лишь блондинка? – уточнил мой муж.

– В основном, блондинки, – ответила я, поёрзав, – тоже и с косметикой, блондинке дозволены более яркие цвета, а брюнетке сложнее, сине-зелёные тени на восточных выглядят ужасно. Совсем другое дело, бежевые оттенки, и серые, розовато-серые, приглушённые, но последние только для вечера, под соответствующее платье.

– Вот и на что мне это? – в глазах Макса мелькнула усмешка, – думаешь, мне информация, тени к платью, так уж важна?

– Может, и не важна, – спокойно ответствовала я, – но с другой стороны, может, в какой-то момент эта информация тебе нужной окажется?

– В какой момент? – он не сводил с меня глаз.

– Да для расследования, поймаешь какую-нибудь дамочку на вранье. Женщины, в большинстве своём, не ожидают, что нормальный мужчина, не гомосексуалист, разбирается в женских примочках. Она соврёт тебе, а ты её за жабры. Тут и момент неожиданности важен, она в первый момент растеряется. Не мне тебя учить, сам понимаешь.

– Знаешь, в этом что-то такое есть, – на лице Макса заиграла улыбка, – приму к сведению, но вернёмся к нашим баранам, вернее, к нашим убийцам. Предполагаешь, что убийца блондинка?

– Предполагаю, – я вытащила из сумочки сигареты, – но это только предположение, его к делу не пришьёшь. Кстати,

Неонилла была блондинкой?

– Отнюдь, – Макс бросил взгляд на пачку с куревом, – шатенка.

– Видишь? – я вынула сигарету, – я всё больше склоняюсь к мнению, что она тут не при чём, сама стала марионеткой в руках опытного кукловода. Зачем её убили? Думаю, чтобы свалить на неё убийство. Акробатка, циркачка, знакомые о ней расскажут, что она могла влезть в окно купе, такое больше никому не под силу.

– А зачем же её саму убивать? – со стоном воскликнула Максим, – она бы ни за что не оправдалась.

– Чтобы не ляпнула лишнего.

– Да чего она ляпнет? Расскажет, что такая-то наняла её для поездки в Гданьск?

– Конечно, ведь тут же начнут копать.

– Кто до чего докопается? Если бы не история с Машей, мы бы и не заинтересовались этим делом.

– Я бы заинтересовалась, – заверила я его, – я думаю, что пора звонить Марату, а то у меня уже мозг кипит, и любопытство гложет. Есть у меня предположение, что милейшая Александра Олеговна что-то знает, и боится сказать. Думаю, она перемешала правду с ложью, и я сейчас же звоню Марату, – я взяла мобильник, и вызвала своего друга.

– Слушаю, – раздался его голос.

– Есть новости? – деловито осведомилась я.

– Новости очень плохие, – мрачно сказал Марат, – Александру Олеговну пытались убить, и она сейчас в реанимации. Врачи говорят, что состояние стабильное, но она в коме.

– Вот мракобесие! – хлопнула я себя по коленке, размяла сигарету, и бросила её в пепельницу, – а ты вообще ничего не видел?

– Я её обнаружил, – доложил Марат, – побеседовал с милицией, Женька меня из отделения еле вытащил, очень я следователю не понравился.

– Лично я большинству следователей не нравлюсь, – с усмешкой сказала я, – дальше.

– Я пришёл в театр, её на месте не было, стал спрашивать, но мне сказали, что она вышла.

Марат весь извёлся, просидел около часу в коридоре, потом опять стал спрашивать. Кто-то ему сказал, что Александра Олеговна вышла через заднюю дверь, и он решил проверить. Нашёл этот выход, и первое, что он увидел, это лежащую на земле Михайлову. В неё стреляли, но она ещё была жива, и врачи вовремя прооперировали женщину, однако, пока она в коме. Дело взял под свой контроль Евгений. Он уже установил, из какого пистолета был произведён выстрел, снял все отпечатки с телефона, пробил оружие по базе данных, и допросил работников театра.

– А можно поподробнее? – вклинилась я в поток информации, – вы что-то узнали?

– Ты с Женькой поговори, – деловито сказал Марат, – он как раз пришёл.

– Викуль, привет, – услышала я голос Евгения.

– Привет, что у вас там?

– Марат уже разболтал? Ладно, расскажу, делать нечего. В

Александру Олеговну стреляли, оружие проходило по нашей базе данных, но оно было официально зарегистрировано, и впоследствии отдано владельцу. Сам владелец ни в чём виноват не был, в него стреляли, и он вынужден был защищаться. Никаких трупов, он только слегка ранил человека, убивать не собирался, лишь в целях защиты, стрелял по конечностям. Я уже вызвал владельца оружия, собираюсь задать ему несколько вопросов. С телефона стёрли все отпечатки, похоже, удаляли номера, потому что журнал звонков совершенно пуст. Кстати, я сейчас буду допрашивать дочь пострадавшей, так что говорить пока не могу.

– Оставь телефон включённым, на громкой связи, – попросила я его.

– Ладно, так и быть, – в телефоне послышались голоса, и Евгений включил громкую связь, – проходите, Мария Яновна, присаживайтесь.

– Вы ведь найдёте того, кто стрелял в маму? – тихо спросила Мария, – не оставите этого?

– Конечно, не оставим, сделаем всё возможное, – заверил её Евгений, – скажите, кто мог желать зла Александре Олеговне?

– Понятия не имею, она совершенно неконфликтный человек.

Всю жизнь в театре просидела, с Неониллой Кирилловной дружила, они вместе в театр пришли, когда с цирком было покончено.

– Цирком? – вкрадчиво осведомился Евгений, – при чём тут цирк?

– Мама в цирке работала, вместе с Неониллой Кирилловной, а потом они цирк бросили, и осели в Москве. Надоело по всей стране мотаться, жить в « полевых » условиях, спать в автобусе. Кому могла помешать бывшая циркачка?

– А о случившемся с Савостиной вы знали? – спросил её Евгений, – о её долге?

– Я слышала об этом, чудовищная история, но всё хорошо закончилось. Вернее, хорошо для Неониллы Кирилловны, а тот бизнесмен вроде бы умер, его убили, кажется. Так мама рассказывала. Только она в последнее время какая-то странная была, испуганная, ладно, я всё расскажу, хоть и боюсь.

– Чего вы боитесь? – голос Евгения стал заинтересованным, и мы с Максом навострили уши. Телефон был включён на громкой связи и у нас, и мы с Максом внимали каждому слову.

– Я не знаю толком, что там произошло, но маму кто-то запугивал. Она не знала, что я пришла, и потому говорила свободно.

Дочь Александры Олеговны учится в театральном, и в тот злополучный день она забыла конспект. Дело было даже не в самом конспекте, спрашивать не собирались. Она взяла в долг у подружки на покупку нового платья, близилось Восьмое марта, и за день до праздника ей заплатили за одну халтуру. Деньги она вложила в тетрадь, и собиралась перед лекцией отдать долг, но тетрадь осталась на столе, и Марии пришлось вернуться.

Александра Олеговна в это время обычно на работе, и Мария не ожидала, что она дома. Положила тетрадь в сумку, и собиралась бежать на лекцию, как вдруг услышала всхлипывания.

– Я не хотела, – рыдала Александра Олеговна, – я не думала, что так всё получится. Да я знаю, что это всё из-за меня, но я такая идиотка, хотела личного счастья, а из-за меня пострадала моя подруга. Хорошо, хорошо, я всё сделаю, я всё сделаю, обещаю. Хорошо, до свиданья.

Услышав, что мать кладёт трубку, Мария быстро выскочила из квартиры, чтобы избежать ненужных вопросов, и бросилась в институт.

– У вашей матери была с кем-то связь? – задал следующий вопрос Евгений, – вы сказали про личное счастье.

– С одним артистом из театра, он очень хорош собой, но у него семья. Жена на тот момент ждала ребёнка, и он как раз должен был родиться. Очень некрасиво получилось, мама в Юрия влюбилась, пыталась увести его из семьи. Тот уворачивался от неё, как только мог. Насколько я знаю, они даже не спали, мама плакала постоянно, она не понимала, почему он только обещает ей, а не уйдёт от жены. Юрий говорил, что скоро уйдёт от неё, вешал лапшу на уши, а мама страдала. Она влюбилась, как девчонка, перед Новым годом сказала, что скоро вернёт своё счастье.

– Это каким образом?

– Она не сказала, но она была в ярости. Она случайно увидела жену Юрия, та уже была с животом, и поняла, что он её за нос водил. Любил он жену, а мама ему была неинтересна, он даже близко к ней не подходил. Мама с упорством носорога пыталась окрутить возлюбленного, но у неё так ничего и не получилось. Юрий ушёл из театра, ему предложили место в более престижном, снялся в кино, и то и дело в рекламе мелькает. У него всё отлично, подрастает сынишка, а что случилось с мамой, я не знаю. Она что-то хотела сделать, видимо, не смогла. Вскоре она успокоилась, но стала какая-то понурая, видимо, любила его сильно.

– А чего вы боитесь? В начале разговора вы сказали, что боитесь чего-то.

– Боюсь, – тихо проговорила Мария, – маме звонил какой-то тип, и откровенно угрожал. Я сняла параллельную трубку, и услышала, как он говорил. Я не хочу выглядеть доносчицей, тем более, на родную мать, но иначе не могу, я боюсь за её жизнь. А если её решат добить? Звонил, который, у него голос был жуткий, грубый, как у чистейшего бандюгана, и мне показалось, что он способен на всё. Найдите его, мне так за маму страшно, она что-то знает, и её попытались убрать.

– Успокойтесь, мы сделаем всё, что в наших силах, – бесстрастно ответствовал Евгений, – конечно, выставить круглосуточный пост около палаты вашей матери мы не можем, но пока она в реанимации, и там ей ничего не угрожает.

– Только не дайте её добить, – тихо проговорила Мария, – я очень боюсь, что её убьют.

– Откуда такая уверенность? – не выдержала я.

– Что это такое? – испуганно воскликнула Мария.

– Здрасте, меня зовут Эвива, и я в данный момент нахожусь в Гданьске, а говорю из телефона, лежащего на столе у Евгения Викторовича. Кого вы пытаетесь обмануть? Вы что-то скрываете, я это сразу поняла, слишком уж часто вы повторяете, что вам страшно. Это психологический приём, вы хотите что-то сказать, но не можете. Отвечайте, что вы ещё знаете, а то хуже будет.

– Что может быть хуже? – всхлипнула Мария.

– Вы ещё что-то скрыли? – сурово осведомился Евгений.

– Я не хочу сдавать собственную мать, но она замыслила такое, что в итоге привело к несчастью с тётей Нилой.

– Говори, – рявкнула я в трубку, – а то Евгений Викторович тебя на трое суток упечёт для просветления мозгов.

– Не надо на трое суток, – Мария даже икать стала.

– Напои девушку водой, пусть придёт в чувство, – холодно велела я, из трубки послышался звон стекла, и всхлипывания.

– Она моя мать, и сдавать её я не хочу, – сдавленно проговорила она.

– Что натворила Александра Олеговна?! – вышла я из себя, – отвечай, а то в тюрьму полетишь.

– Не надо в тюрьму, я ничего не сделала, да и мама не виновата, я её упрашивала, но она ни в какую. Даже слушать не желала, и в результате пострадала тётя Нила. Мама так переживала, что неинтересна Юрию как женщина, что решилась на такой ужасный поступок. Я поверить не могла, что она сделает это.

– Конкретизируйте, – велел Евгений, и Мария в слезах стала рассказывать.

На что только не способна влюблённая женщина!

Даже самая последняя пофигистка в отношении мужчин превращается в настоящую фурию, и может совершить такое, от чего волосы становятся дыбом.

Александра Олеговна не была исключением, она решила во что бы то ни стало заполучить Юрия, и крушила всё подряд, когда вдруг увидела Ксению с животом. Мария стала невольным свидетелем, как они с Неониллой обсуждали план мести. Вернее, планировала Александра Олеговна, а Неонилла отговаривала её.

Организм женщины – очень интересная система, и очень сложная. Что касается, непосредственно, деторождения, то рожать на восьмом месяце очень плохо, гораздо лучше на седьмом. Или на девятом, соответственно.

Вышеупомянутая Ксения была уже на пятом месяце, аборт на таких сроках не делают, угроза выкидыша миновала, и она была в счастливом ожидании первенца.

И Александра Олеговна решила, говоря юридическим языком, нанести тяжкий телесный вред здоровью.

Той ночью Мария встала, чтобы посетить уборную, но, проходя мимо комнаты матери, услышала странный звук, похожий на всхлип.

Она легонько толкнула дверь, из-под которой тянулись полоски света, и увидела, что её мать заливается слезами.

– Мамочка, что случилось? – бросилась она к матери, но Александра Олеговна поспешила смахнуть слезинки с лица, и сделала невинные глаза.

– Ничего не случилось, а ты почему не спишь?

– Проснулась, – рассеянно бросила Мария, – и сейчас же говори, что случилось, и не пытайся перевести разговор. В чём дело?

На глаза Александры Олеговны опять навернулись слёзы.

– Помнишь, я тебе говорила, что Неонилла попала в ужасную ситуацию с петардой?

– Конечно, – Мария не сводила с матери глаз.

– Это всё из-за меня, – проговорила Александра Олеговна, – я хотела Юру вернуть, Ксению покалечить, чтобы она ребёнка лишилась, а вместо этого подставила Нилочку. Петарда Ксении предназначалась, я наняла мальчишку, но Ксения не захотела со мной встречаться. Я её заинтриговала, сказала, что у меня с её мужем связь, но Юрий её остановил, и всё сам рассказал. Между нами ведь ничего не было, и она ему поверила, мне позвонила, наговорила массу обидного. Мне так хотелось ей лицо расцарапать, но она была на другом конце провода, а я зубами от злости скрипела. Я на улице находилась, Ксению ждала, и в этот момент Неонилла подошла. Мальчишке я ещё отбой не давала, тот увидел женскую фигуру, и кинул петарду. Итог ты знаешь.

– Господи! – в ужасе протянула Мария, – об этом кто-нибудь знает?

– Никто не знает, – всхлипнула Александра Олеговна, – я не думала, что так получится, идиотка. Хотела вернуть любимого, чуть ни в чём не повинную женщину не покалечила, и ребёнка её чуть не убила. Плюс ко всему колоссальную проблему подруге создала. А теперь меня ещё и шантажируют, заставляют ужасное делать.

– В чём дело? – сурово осведомилась Мария, – кто тебя шантажирует?

– Не могу сказать, – мотнула головой Александра Олеговна.

– Ты хоть понимаешь, что это опасно? – прошептала Мария, – неизвестно, что может получиться. Вдруг с тобой захотят расправиться? Я за тебя боюсь! Кто и что тебя заставляет делать?

– Не скажу, – упрямо ответила Александра Олеговна, – это слишком опасный человек, и я тебе словечка не скажу, не хочу тебя под удар подставлять. Вдруг милиция заинтересуется? Я всё сказала, и не спрашивай больше.

Но Мария переживала, ей не давало покоя, что мать во что-то влипла, и она стала за ней следить. Но с занятиями в университете это как-то трудно совместить, однако, неожиданно ей на помощь пришёл однокурсник, Михаил.

Как этот странный юноша, покрытый прыщами, рассеянный, вечно хватающий неуты, зато в математике ас высшей категории, оказался в театральном, непонятно. Но в данной ситуации он пригодился.

Машинально сев рядом с ним в аудитории, Мария со вздохом констатировала:

– Тяжело следить за людьми, особенно, когда день занят под завязку. И нудно.

– А зачем следить? – рассеянно пробормотал Михаил, в это время читавший, судя по всему, наиувлекательнейшую книгу о каких-то там цепях, проводах, и переменных токах.

– Извини, – вынырнула из своих грустных мыслей Мария, – я о своём болтаю, ерунда всякая.

– Почему же ерунда? – Михаил поправил съехавшие очки, – это не ерунда. Ты детективы любишь?

– Терпеть не могу, – честно сказала девушка, – там одни трупы, убийства. Мне подобных ужастиков по телевизору, в новостях, хватает, а я люблю любовные романы.

– Там одни сопли, – авторитетно заявил Михаил, и Мария разозлилась.

– Знаток нашёлся! Читает тут всякую лабудень! Неужели так интересно этот набор тупых слов читать? – кивнула она на книгу в его руках.

– Это не набор тупых слов, а научная литература, – покачал головой Михаил, – и непонятно оно потому, что не испытываешь к этому интереса. Мне вот не интересны романы, и лирика, и я этого не понимаю.

– Очень интересная версия, – сквозь зубы проговорила Мария.

– Узкоспециальная литература интересна лишь тому, кто в этом понимает, а другой человек увидит лишь тарабарщину.

– Если ты такой умный, всякие подобные книжки читаешь, то почему хватаешь неуты на сессиях?

– Потому что я не собирался на театральный, хотел на факультет прикладной математики поступать, но родители упёрлись. Не позволили. С одной стороны, я понимаю, что мама глаза закатывала, только, чтоб на меня надавить, но не могу же я проявить чёрствость. Вот и пришлось тащиться в театральный, чёрт бы его побрал. Уж лучше просто экономический факультет, чем театральный. На будущий год в МГУ буду поступать, мне интересней математика.

– Мне б твоё увлечение, – закатила глаза Мария, – вот уж ужас!

– А что касается слежки за человеком, то тут всё просто, достаточно на него прослушивающее устройство прицепить, маячок какой-нибудь. Кстати, маячки легко изготавливаются в кустарных условиях.

– А это как? – заинтересовалась Мария, – я понимаю, что такое маячок. А ты можешь такой сделать?

– Без проблем, только радиус действия у него не велик, самые мощные маячки, и тому прочая техника лишь у служб федеральной безопасности. У милиции тоже мощные, но не настолько. Но я могу достать милицейский, у меня знакомый в органах работает, попрошу списанный.

– Спасибо тебе огромное, – несказанно обрадовалась Мария. Через несколько дней Михаил принёс технику, и Мария прицепила маячок матери на пальто.

– Много интересного узнали? – холодно осведомился Евгений.

– Только адреса кафе, в которых мама с кем-то встречалась, ничего конкретного. Она шифровалась почище шпиона, будто чувствовала, что я слежку за ней организую.

– Адреса кафе принесли?

– Конечно, держите, только вы узнайте, кто это сделал.

– Непременно, – заверил её Евгений, и его голос стал ближе, – ты ещё там? Помнишь, Викуль, когда мы с тобой только познакомились, ты что-то там про интуицию завела?

– Помню, – меланхолично отозвалась я.

– Снимаю шляпу, в чём-то права.

– Значит, признаёшь существование интуиции? – насмешливо спросила я.

– А что делать? Придётся признать, что женщины шире мыслят, чем мужчины, но ты там всё-таки осторожнее. Я поговорю с владельцем оружия, мы с ним в тот раз почти друзьями расстались, а потом позвоню, удачи, – бросил он, и отключился.

– У меня башка болит, – со стоном сказала я, – давай поужинаем.

– Давай, – согласно кивнул Максим, – слушай, может, поедим здесь? Ты будешь креветки?

– Конечно, – кивнула я.

– Сейчас всё принесу, никуда не уходи, – и он выбежал из комнаты, а я за это время переоделась в пижаму, и вернулся Макс.

Он принёс две тарелки, до краёв наполненные рыбой, креветками, и морепродуктами, жареными в кляре. Салат из свежих овощей, бокалы, и бутылку белого вина.

Я облизнулась, приняла из его рук тарелку, и бокал с вином.

– Неплохое, – оценила я качество напитка, – а сегодня мы спим, или встаём утром за янтарём?

– По-моему, янтаря уже предостаточно, – устало сказал Максим, подливая мне вина, – неужели тебе мало?

– Да я не знаю, – дёрнула я плечом, – хочется опять в море слазать. Давай ляжем пораньше, в пять утра вставать.

– А у меня только одна животрепещущая тема, я сына ещё хочу, – посмотрел на меня Максим.

– Давай заведём ещё ребёнка, – пожала я плечами, – только уж не обессудь, если будет девочка.

– У тебя вид усталый.

– Что-то я притомилась, постоянно в движении, никогда не отдыхаю. Если вдруг появляется свободная минутка, тут же что-то случается. А когда нет ничего, становится скучно.

– Ты уже привыкла к такой жизни, бешеной, – пожал плечами Максим, – другого просто не понимаешь.

– Наверное, – вяло откликнулась я, – похоже, рыбалка наша накроется медным тазом, а мне что-то скучно стало, надо бы мозги проветрить. А ты как вообще, рыбалку любишь? Иван Николаевич, знаю точно, любит.

– И я люблю, – Макс улыбнулся, – меня отец подсадил, когда я был маленький, а сейчас как-то нет времени, чтобы на дачу съездить, порыбачить, – и в дверь постучали, Макс даже поперхнулся от неожиданности.

– Привет, ребятки, – заглянул к нам Казимир, – можно к вам?

– Заходите, – пригласила я, – у вас что-то случилось?

– Случилось, – со вздохом сказал он, – у одного постояльца украли янтарь, это просто ужас какой-то. Убийство, пальцы, труп до этого, кошмар творится в этом году. Да ещё новые постояльцы жалуются, что у них кто-то шарится. У вас-то всё в порядке?

– В полном, – растерянно кивнула я, – а у вас ещё постояльцы?

– Недавно пара поселилась, правда, неприятные люди, этот Владимир мелочный, а Римма от него ушла недалеко, меркантильная особа.

Мне отчего-то показались знакомыми имена новых постояльцев, но я не придала значения, и озадачилась.

– А много у него было янтаря?

– Порядочно, он уже две недели тут кантуется, и набрал прилично. Новые тоже жалуются, Владимир с Риммой. У них в вещах кто-то рылся, мозг уже мне проели, всего два дня, и ругаются. Что-то дурной у нас сезон, никогда так не было.

Эвива, что вы по этому поводу думаете? Мне Ядвига по большому секрету сказала, что вы тут в расследование ввязли.

– Помощи просите? – вздохнула я, и подцепила кусочек рыбки, – не переживайте, мы над всеми этими феноменами уже ломаем головы. Жаль, конечно, что у нас нет такой аппаратуры, как в фильме « След » показывают.

– В принципе, такую аппаратуру можно достать, – протянул Максим, – только стоит она очень дорого. Российской милиции это не по карману.

– А я о чём? – дёрнула я плечом, – интересно, а реально такие подразделения существуют?

– Существуют, – ответил Максим, – созданы они частными лицами, но есть и на государственной основе, но тут круче.

– На государственной основе круче? – иронически спросила я.

– Это уже разведка идёт, я знаю лишь несколько, но у нас в стране, в Москве, я столкнулся с ними лишь однажды. Они туда только ВДВшников набирают, но отбор такой!

– Представляю, – поёжилась я, – наверное, чтобы туда попасть, нужно уметь управлять всеми видами транспорта, быть семи пядей во лбу, внимательным, стрелять.

– И не просто стрелять, а суметь отстрелить мухе крылья, не повредив само животное.

– Вообще-то, муха насекомое, – бросила я в пространство.

– Суть не в этом, – Макс поковырялся в тарелке, – а в том, что нужно асом быть чуть ли не во всех сферах, и боевыми искусствами владеть.

– Пожалуй, когда вернусь в Москву, запишусь на курсы карате, – почувствовала я себя ущербно, а Макс поперхнулся.

– Зачем? – только и спросил он.

– Чтобы быть сильной, – покосилась я на него, – для укрепления духа и здоровья.

– У неё с головой не в порядке, – кивнул Макс на меня, обращаясь к Казимиру.

– По-моему, это правильная затея, – кивнул тот, – обладание подобными знаниями, это, прежде всего самозащита, и моральное удовлетворение. Большинство людей сейчас не желают ничего достигать, и это возвысит тебя над остальными. Очень важно проявить силу воли, а не поддаваться порокам.

– Однако, – покачала я головой, – спасибо за поддержку, но вы мне скажите, а раньше у вас тут воровство происходило?

– Да всякое бывало, но до таких событий не доходило, чтобы так нагло. Главное, я найти никого не могу, шифруются, сволочи. Ничего, как заловлю, надолго запомнят, как позорить мой дом, они мне всех постоянных клиентов распугают, – и он вышел из комнаты.

– Покоя нет никакого, – допила я вино, – хорошо, что я свой янтарь надёжно спрятала.

– Уверена, что надёжно? – обеспокоено спросил Максим.

– Уверена, – махнула я рукой, – но с этим нужно что-то делать.

– Есть какие-то конкретные идеи? – осведомился мой муж.

– Может, сработаем на живца? – пришла мне в голову идея, – схватим этого мерзавца за жабры?

– Очень уж это муторно и долго. И потом, ты конкретно знаешь, кто убийца? Ведь для того, чтобы сработать на живца, нужно, по крайней мере, знать, кто убивает. Для кого дезу запускать?

– Действительно, – с меня весь пыл слетел, – тут много блондинок ходит, и на какую собак спускать?

– Думай, в этот раз ты главная, а я просто тебе помогаю.

– Решил всё свалить на меня? Молодец!

– Молодец, верно, – ухмыльнулся Максим, – только в данном случае я могу помочь лишь советами, могут по голове настучать. Представляю, как генерал обрадуется, когда узнает о нашем, совместном расследовании.

– А ему обязательно знать?

– Необязательно, но он может случайно узнать. Кстати, такое серьёзное дело, касающееся бриллиантов, не может остаться незамеченным.

– А ты не говори, что ты со мной, что я без твоего ведома действовала.