Текст книги "Последний вздох синей бороды (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

– Стоять! – рявкнул Михаил Игнатьевич, но я схватила со столика сумку, и пронеслась мимо со скоростью света, не обращая внимания на его вопли.

Даже про больную ногу забыла, ворвалась в приёмное отделение, но путь мне преградила полная медсестра.

– Вы куда это? Девушка, стойте! – крикнула она мне, и поневоле пришлось тормознуть, – вы на часы смотрели? Сейчас сюда нельзя. Посещения завтра с часу дня.

– Мне очень нужно, пожалуйста, – молитвенно сложила я руки, – пропустите!

– Девушка, вы русских слов не понимаете? Приёмные часы только в строго определённое время.

– Но вы поймите, тут мой любимый, с огнестрельным ранением, а я даже не знаю, что с ним, – попыталась я её разжалобить.

– Завтра всё узнаете, – недовольно сказала она, но я увидела нечто человеческое, промелькнувшее в её глазах, и решила додавить.

Вытащила из сумочки портмоне, и положила перед ней тысячу рублей. Вид при этом у меня был самый что ни на есть жалобный, медсестра покачала головой, и купюра молниеносно исчезла у неё в кармане.

– Проходите, только халат накиньте, и я вас не видела. Не выдавайте меня.

Я обрадовано кивнула, схватила белый халат, и бросилась внутрь.

– Простите, – на ходу затормозила я, – а где сейчас находится Дмитрий Северский? – спросила я её, – с огнестрельным ранением прибыл несколько часов назад.

– Минуточку, – она углубилась в какие-то свои записи, – он в реанимации.

– Господи! – вырвалось у меня, и бросилась наверх.

Взлетела на второй этаж, и упёрлась носом в дверь

реанимации. Я судорожно перевела дух, чуть приоткрыв дверь, и увидев Диму, сидящего на хирургическом столе.

Он был в норме, во всяком случае, таковым выглядел на первый взгляд, и я вошла внутрь.

– Девушка, немедленно покиньте помещение, – обернулся ко мне врач, – как вы вообще сюда попали?

– С места не сдвинусь, – упрямо сказала я, и уселась на стоящий у двери стул.

– С места не сдвинете, – с усмешкой сказал Дима, – вы её плохо знаете.

– Зато я знаю, что здесь нельзя находиться посторонним, – покачал головой врач, – сами покинете помещение? Или силу применить?

– Если только санитаров из психотделения позовёте, – сложила я руки на груди.

– Вы мне лучше лицо зашейте, – слегка поморщился Дима, – а что там произошло? – просмотрел он на меня, – бандиты-то в тюрьме?

– Молчать! – прикрикнул на него доктор, – как мне лицо зашивать, если вы скулами дёргаете?

– Ева, говори, – кивнул мне Дима, и я стала рассказывать, а врач зашивать ему лицо.

Зрелище, скажу я вам, не из приятных. Я бы на его месте обвизжалась, если бы мне что-нибудь на лице зашивали, да ещё под местным наркозом. Но на то мы, женщины, и отличаемся от мужчин, что визжим в подобных ситуациях.

Мужчин мало заботит их внешность, а для особ слабого пола прыщик на лице, трагедия, а жуткие раны вообще.

– Говоришь, это очередное покушение? – задумчиво проговорил Дима, а врач сердито воскликнул:

– Я сейчас выставлю её вон, если вы не прекратите это. Вы мне дадите зашить? – и Дима примолк, дав доктору закончить работу.

Из реанимации мы вышли вместе, Дима наотрез отказался оставаться в больнице, и врач нехотя отпустил его.

– Такие, значит, дела? – растерянно проговорил он, задумавшись.

– И я уверена, что убийца не успокоится, если его не остановить, – упрямо сказала я.

– Марат твой когда позвонит? – посмотрел на меня Дима.

– Завтра обещал позвонить, если что-нибудь нароет, – я всматривалась в его лицо, а внутри до сих пор всё дрожало, – значит, ранение было несерьёзным?

– Чуть плечо задето, – на его лице появилась ухмылка, – испугалась, что он меня убил?

– Дурак, – коротко ответила я, не желая выдавать своих истинных чувств. На самом деле я от переживаний сама чуть концы не откинула, но он догадался, о чём я думаю.

– Не прячься в раковину, – он коснулся пальцами моего подбородка.

– А что с лицом? – перевела я разговор.

– Пуля прошлась по лицу, мне врач потом сказал, что я везучий. Мне дико повезло, что в глаз не попала.

– Ничего, этим шрамом тебя уже не испортить, – не удержалась я.

– Ты хочешь сказать, что старый шрам меня портит? – недоуменно спросил Дима, – тогда почему за мной женщины бегают? Ты сама-то чего отвечаешь мне взаимностью?

– Слушай, отстань, – недовольно посмотрела я на него, – я тебя просто подкалываю.

– Я это понял.

– Вот и молодец, – буркнула я, – ты лучше скажи, старый-то у тебя откуда? Меня этот вопрос давно волнует.

– Отголосок бурной молодости, воспоминания дворового детства, – внёс он ясность, – получил финкой в юности по лицу, за девочку вступился.

– Ты это серьёзно? – немного растерялась я.

– Это точно серьёзно. Она влюблена в меня была, а тут ещё такой геройский поступок.

– А что с ней потом стало? – вдруг заинтересовалась я.

– Даша до сих пор живёт в деревне, в которой я уже не бываю. Я там всё лето проводил, когда в школе учился, а потом в институт поступил. Но после окончания института я там больше не был, столько лет прошло. Она за мной ходила, репейником ко мне прицепилась. А что сейчас с ней, понятия не имею.

– Нельзя так о девушках, – покачала я головой, – репейником прицепилась! Молодец!

– А что такого? – Дима недоуменно на меня посмотрел.

– А что такого! – передразнила я его, – все мужики одинаковые, им в голову не приходит, что девушке обидно и больно, когда её бросают. Или когда отшивают.

– Интересно, однако, меня женская логика всегда поражала.

– Причём тут женская логика? – вдруг рассердилась я, – всё это чушь собачья.

– Ладно, ладно, я прекрасно знаю, что ты хочешь сказать. Что-то у мужчин лучше получается, а что-то у женщин.

– Но мужчины не видят очевидных вещей, – до меня вдруг дошло, что нас куда-то не в ту сторону в разговоре увело.

– Ты это о чём?

– Мужчины не замечают мелочей, они твёрдо идут, желая добиться определённой цели, не реагируя на внешние раздражители. Женщины более импульсивны, и могут делать два дела одновременно.

– Всё это так, но вот я всё это вижу, и всё замечаю.

– Ты вообще индивидуум, в отличие от Макса.

– Что ты хочешь сказать?

– У семейной жизни есть свои минусы. Только ты мне кровать на день рождения лепестками роз засыпал, и не только на день рожденья. Только ты постоянно мне кофе в постель подавал, – я вдруг остановилась, – ты носил меня на руках на площади Сан Марко, мы с тобой целовались всю ночь у фонтана на площади Пьяцца Навона... – мой голос вдруг сорвался.

– Ты без меня жить не можешь? – коснулся он моего подбородка, – помнишь, мы монетки в фонтан кидали? Мы должны вернуться туда, вместе.

– Замолчи, – мне вдруг горло сдавило от слёз.

– Не могу замолчать, ты первая это начала. И я так тоскую, ты даже представить не можешь, как мне плохо. Нет, наверное, можешь, но между нами выросла стена.

– Лучше пойдём домой, – покачала я головой, – эти разговоры ни к чему хорошему не приведут.

Из кухни был виден слабый свет, и доносились голоса, видимо, там были Глеб Никифорович и маман. Мы быстро поднялись на второй этаж, и юркнули в спальню.

Дима снял майку, и я увидела повязку у него на плече.

– Ты вообще как?

– Нормально, – мягко улыбнулся он, – одним шрамом больше, одним шрамом меньше. Кстати, мне маленький бонус не полагается?

– Что ты имеешь в виду? – вздёрнула я брови.

– А ты не понимаешь? – он обхватил меня сзади, и добрался губами до уха.

– На плече повязка, на голове повязка, а ты ещё ухитряешься думать об этом.

– Я могу не только думать, но и делать, – он стащил с меня ремень, и стал расстёгивать комбинезон.

– Ещё кровью истечёшь от усердия, мне только утром не хватало проснуться в объятьях трупа, – попыталась пошутить я, – вот Михаил Игнатьевич обрадуется.

– Я оценил твой юмор, – и Дима без лишних слов затащил меня в постель.

И ведь как в воду глядела, на плече у Димы, когда я проснулась, увидела кровавое пятно, и поспешила растолкать его.

– Я же говорила, – укоризненно воскликнула я, – давай, я тебе по новой перевяжу.

– Давай, – он вынул из тумбочки бинт, потом мы приняли душ, и мы стали перевязывать ему рану.

– А что у тебя с головой? – поинтересовалась я.

– Я же при падении головой о стол хорошо приложился, лёгкое сотрясение мозга. У меня башка железобетонная.

– Стало быть, и мозги тоже? – это уже было откровенным хамством, но меня понесло по кочкам.

– Хамка.

– Уж какая есть, – я пожала плечами.

Я перебинтовала ему руку, и мы спустились на кухню.

– Откуда ты взялся? – подскочил Глеб Никифорович, – ты же должен быть в больнице.

– Ещё вчера оттуда сбежал, – внёс ясность Дима, – вы сами знаете, как я люблю эти учреждения.

– Больницы никто не любит, – кивнула головой маман, – только же надо лечиться.

– Я и дома полечусь, – беспечно махнул рукой Дима, а притихшая Ангелина Михайловна поставила перед ним омлет.

Она вообще последнее время молчала, не кричала про

призраков, и вела себя странно.

Но мне сейчас было не до неё, другие проблемы волновали. Я налила себе чашку кофе, и придвинула ноутбук. Вынула свой мобильник, набрала номер Марата, и положила себе в тарелку овсянку.

Марат не спешил отвечать, я долго слушала гудки, потом раздался щелчок.

– Привет, извини, я телефон на столе забыл, – запыхавшись, сказал мне Марат, – у меня всё готово, лови.

Мой ноутбук звякнул, и я открыла его.

Марат хорошо поработал, прислал мне огромное электронное письмо, и я стала его читать, а Дима дышать мне в затылок.

Соболев Александр Федорович, или криминальный авторитет по кличке Соболь, всю свою жизнь только и делал, что губил невинных людей.

По малолетке попав на зону, он стал бандитом, хотя ему пророчили другое будущее.

Он был славным ребёнком, родители, души не чаявшие в единственном чадушке, видели сына оперным певцом, у него был потрясающий бас, и абсолютнейший слух.

Сами родители никакой музыкальной карьеры не сделали, мать Александра работала в консерватории, она была капельдинершой, а отец настраивал музыкальные инструменты. Они очень любили классическую музыку, ради этого стали работать в театре, а, когда родился сын, они сразу же решили, что он будет музыкантом.

С младых лет они водили ребёнка в театр, старались привить ему любовь к музыке, а потом отдали в музыкальную школу.

Маленький Саша очень преуспел, он упорно шёл к своей цели. Может, он не хотел расстраивать родителей, хотя вряд ли, потому что он должен был об этом думать, когда воровал из шкатулки матери своей одноклассницы бриллиантовое кольцо.

Ему к тому времени уже было пятнадцать лет, он вдохновенно музицировал, просто сливался с роялем, вероятно, любовь к музыке перешла ему по генам.

Родители были в восторге, ведь их сын замечательно учится, делает успехи на музыкальном поприще, и не нарадовались.

Гром грянул потом, когда к ним пришла милиция, и

предъявила ордер на обыск квартиры.

Супруги сначала опешили, а потом пришли в ужас, когда им предъявили заявление родителей одноклассницы Саши.

– Этого не может быть, – только и смогли вымолвить шокированные родители, – он не мог такое сделать!

– Это вы так думаете, а факты говорят обратное, – хмуро сказал следователь, и в комнате Саши, в набалдашнике кровати они нашли украшение.

– Но зачем он это сделал? – тихо проговорила мать, – мы так верили в своего сына, он такой хороший мальчик.

– Не такой уж он и хороший, – следователь стал одновременно заполнять протокол, и рассказывать родителям Соболева, что творит их сын уже два года.

На них вылилась вся правда о сыне, оказалось, что два года назад у учителей стали пропадать деньги из сумок, и апофеозом стало кольцо.

В школе Саша был отличником, заводилой, но новенькая девочка, появившаяся в классе в новой четверти, буквально свела его с ума.

Но красавица выбрала не первого парня в классе, а скромного мальчика, и сколько Саша её не окучивал, она не поддалась на его ухаживания.

Тогда он решил преподнести ей дорогой подарок.

Он был приглашён на день рождения к другой однокласснице, и, увидев в другой комнате шкатулку, когда ходил в уборную, вытащил из неё перстень.

По ходу дела выяснилось, что Саша уже давно завёл друзей в криминальной среде, и он решил сплавить перстень через своих знакомых. Но он не успел.

Родители девочки сразу же обнаружили пропажу, они весь вечер находились с детьми, и они видели, как Саша заходил в их комнату, а потом сразу же ушёл со дня рождения.

Вообщем, они сразу же кинулись проверять шкатулки, обнаружили пропажу кольца, и заявили в милицию.

Родители Саши плакали, они умоляли тех забрать заявление, но Сашу посадили, он отправился в колонию.

На суде он вроде бы раскаялся, говорил, что он тогда не думал, а адвокат всё валил на сильное душевное волнение, аффект, говоря юридическим языком.

Хоть и получалось хищение в особо крупных размерах, но

Саше дали четыре года, и последний год он отсиживал во взрослой колонии.

Там он хлебнул лиха, и именно взрослая колония сделала его тем, кем он стал сейчас.

Родители по-прежнему любили своего сына, они ждали его из тюрьмы, он вернулся уже не тот любящий сын, а отпетый бандит, которому море было по колено.

В тюрьме нужно было защищаться, что он и делал, а потом его взял под крыло один вор в законе.

С тех пор и покатилась его жизнь по наклонной плоскости. В стране начался беспредел, то были девяностые годы, и именно в это время Саша сумел сколотить немалое состояние.

Он не брезговал ни чем, и один раз сел за убийство.

Он всегда был очень осторожен, но однажды он увидел Кристину с Вадимом, и кровь ему в голову ударила.

Он потом изловил Кристину, изнасиловал, и нанёс несколько ножевых ранений. Это была та девочка, которую он в первый раз в жизни полюбил, а потом возненавидел. Едва расправившись с ней, он застрелил Вадима, но после всего этого его схватили.

Но не зря он состоял в банде, тот вор в законе, что сначала взял его под своё крыло в тюрьме, потом принял его в свою команду, всеми правдами и неправдами вытащил его.

Александра и не поймали бы никогда, он научился заметать следы, но Кристина выжила, и дала показания.

И опять же, Саша получил срок только за изнасилование и покушение на убийство, а за убийство Вадима он не ответил. Он ещё неоднократно привлекался к закону, его не раз пытались посадить, и он не раз выпрыгивал, причём в самый последний момент, без ущерба для себя.

А потом он женился, на той самой Кристине. Она не хотела выходить за него замуж, особенно, после всего случившегося. Марат не располагал сведениями, чем Саша заставил её выйти за него замуж, это осталось за кадром. Вероятно, он чем-то её припугнул.

Это было всё, что смог он узнать о Соболеве – старшем, и я плавно перешла к детям, Артуру и Марку, их с Кристиной сыновьям.

Не далеко они ушли от отца, если учесть все эти

представления с ротвейлерами и кроликами. Но это я уже знала, и стала просматривать дальше, чтобы найти что-нибудь интересное.

Марк и Артур с ранних лет были на заметке у милиции, они постоянно попадали в отделение за хулиганство, вообщем, были достойным продолжением своего криминального папеньки.

Сейчас Александр Федорович честный бизнесмен, хотя всё шло к тому, что его вот-вот коронуют в вора в законе. Но он по-прежнему любил Кристину, и женился на ней, не поставив своего покровителя в известность.

И он стал обычным бандитом, хотя считается одним из лучших воров, если вообще есть такое понятие, как лучший вор. А детки его выросли банальными ублюдками, Артур с ранних лет, ему тогда было около двенадцати, слышал разговоры отца в кабинете, и он рано понял, если вы хотите, чтобы вас боялись, нужно держать в своих руках власть.

И он начал « строить » своих одноклассников, создал свою

« банду », её можно было только так назвать, но пока за свои действия он только получал по башке. Сначала от педагогов, потом от отца, а потом попал на заметку в детскую комнату милиции. Марк от него не отставал, и как-то сразу влился, стал полноправным членом этой сомнительной команды.

Но сперва это были просто хулиганские шалости, которые потом превратились в серьёзные правонарушения.

Видимо, Марат взломал милицейскую базу, иначе откуда он узнал подробности криминальной автобиографии братьев.

Они всё-таки попали на крючок к милиции, занимаясь афёрами разного типа, и тут на арену вышел Соболь.

Он поставил на уши все свои связи, чтобы вытащить детей из передряги. Но срок ребятишки схлопотали, правда, условный.

И первой девушкой, которая появилась у Марка, была та самая Нелли. Матвеева Нелли Сергеевна, она была одноклассницей Марка, бегала за ним, а он не обращал на неё внимания.

Это была скромная девушка, дочь бедных родителей, работавших в поликлинике, ни чем особым не отличавшаяся.

Внешне довольно простоватая, Марат приложил фотографию.

Но в десятом классе она вдруг исчезла. Ни с того, ни с сего,

милиция долго голову ломала, куда могла пропасть пятнадцатилетняя девочка, но ответа они так и не нашли, Нелли словно в воду канула.

Её подруга рассказала, что перед исчезновением она застала Нелли в школе под лестницей, сидящую на корточках, и тихо плачущую. Подруга спросила её, что у неё стряслось, но вразумительного ответа не получила. Нелли вдруг сорвалась с места, и просто убежала, а подруга вдруг увидела на полу листок. Скомканный листок бумаги, она подняла его, и уже позже передала следователю. Это был листок в клеточку, наверное, вырванный из тетради, и там было написано всего четыре слова « наверное, это самое страшное ».

Чувствуется, следователь ничего не понял, но листок у делу всё же приобщил.

Правда, исчезновению девочки предшествовало некое событие, произошедшее тоже в школе.

Вот бывает так, вот висит у человека в доме картина, а он и не знает об её истинной стоимости. Просто пребывает в неведении, думает, что перед ним репродукция, только и всего. Так и произошло в данном случае с одной из учительниц в школе. Висело у неё на стене полотно, ещё со времён её детства висело, очень красивый пейзаж, и она понятия не имела, что этот пейзаж стоит огромных денег, пока к ней совершенно случайно в дом не пришёл специалист.

Этот человек был экспертом по предметам искусства, и он был ошеломлён, когда увидел безумно дорогое полотно, висящее в обычной квартире, причём просто так на стене, у всех на виду.

Не меньше удивилась и сама учительница, потом узнала об истинной стоимости картины, и была готова от счастья подпрыгнуть до небес.

Но при этой сцене, когда эксперт крутился вокруг картины, присутствовала другая учительница, и тоже услышала о цене полотна. Они были подругами, но та не умела держать язык за зубами, и тут же поделилась новостью с коллегами.

Через неделю уже вся школа знала, что у одной из учительниц в квартире висит дорогое полотно.

И кончилась вся эта история тем, что полотно украли. Вернее,

не совсем украли, подменили, но это ещё доказать надо.

Однажды учительница пришла в школу, и горько разрыдалась.

Она ничего не понимала, и не понимал ничего тот эксперт, последний, кстати, тоже здорово пострадал.

Она вызвала специалистов, чтобы сделать экспертизу, чтобы всё было по закону, и можно было потом полотно продать.

Картина были исследована, и был вынесен вердикт, репродукция. Тот эксперт потом ещё раз изучил картину, и сам пришёл к выводу, что картина не настоящая.

Но он-то знал, он видел полотно, и он чуть ли не с пеной у рта доказывал, что картина настоящая, и что её подменили.

Милиция только пальцем у виска покрутила, с работы его уволили, он был уже на пенсии, просто продолжал трудиться.

Вообщем, дело заводить не стали, никто настоящей картины не видел, и не был уверен в её подлинности, кроме того эксперта, но его посчитали не профессионалом, и просто отправили на заслуженный отдых.

Но та учительница не смирилась с этим, она была уверена в словах эксперта, может, не теряла надежду, что картина была настоящей, и она решила всё выяснить.

И буквально через две недели, как она развила свою деятельность, неизвестный убил и ограбил её в парадном, ударив по голове. Несколько дней женщина пролежала в коме, а потом тихо скончалась, не приходя в сознание.

Но Марат развил бурную деятельность, он сумел узнать, что за пару дней до нападения учительница сдавала картину на экспертизу, и было установлено, что картина свежая. Что её написали буквально вот-вот, и это доказывало, что картину действительно кто-то подменил. Ведь полотно висело в доме со дня рождения учительницы, и это уже был аргумент.

Возможно, что это смогли бы доказать, если бы учительница заявила в милицию, но она умерла, а её родные после её смерти этим не заинтересовались. Почему? Они не поверили, что картина была такой уж ценной, она всегда на стене висела, и пусть висит дальше. Они понятия не имели, что их родственница делала повторную экспертизу, но вполне вероятно, что эти знания могли стоить и им жизни.

А поскольку они не проявляли к картине должного интереса,

то и преступники расслабились.

И буквально через какое-то время Нелли и исчезла.

Что касается Тани, то ничего особого о ней Марат не сумел узнать. Совершенно обычная девушка, её мать в своё время была фотомоделью, а потом превратилась в домохозяйку, когда вышла замуж за одного бизнесмена средней руки. Её мать хотела, чтобы дочь стала моделью, в отличие от отца, который готовил Таню к поступлению на экономфак. Вообщем, это была обычная семья, правда, состоятельная.

Так же и Женя, как она и сказала, дочь математиков из института, ничего нового я о ней не узнала, крутанула курсор на ноутбуке, и чуть со стула не упала.

У Жени есть сестра, младшая, она только-только окончила школу, и через неделю пропала.

По рассказу родителей, Ангелина, так зовут сестру Жени, в субботу ушла, сказав, что идёт на подготовительные курсы для поступления в институт, но так и не вернулась.

Когда дочь стала задерживаться, родители позвонили ей на мобильник, но он оказался отключён. Беспокойство их росло, и к ночи вся семья стояла на ушах.

Они на следующий же день пошли в милицию, но получили беспристрастный ответ, что заявление о пропаже продаётся только на третий день. Следующие два дня были адом, они места себе не находили, обзванивали всех знакомых, но Лины нигде не было.

Потом за дело взялась милиция, но это ничего не дало. Ангелина словно в воду канула.

Следователь попытался поговорить с теми ребятами, которые вместе с Ангелиной готовились к поступлению в институт, но это было безрезультатно. Ангелина отсидела курсы, а потом ушла, правда, потом пришла одна девушка, они с Линой вроде как подружились, и сказала следователю, что за той следовал чёрный джип.

Номера, естественно, она не запомнила, да и забыла об этом, только после прихода милиции вспомнила, и тут же пошла в отделение.

Лина пропала два месяца назад, следствие до сих пор ведётся, но, вероятнее всего, что это ничего не даст.

Я захлопнула крышку ноутбука, хлебнула остывший кофе, и

попыталась суммировать в голове информацию.

Папочку этих гавриков откинем в сторону, он мне пока не

интересен. Мне интересны его сыновья.

С Нелли ничего не ясно, и как она связана с картиной, тоже не ясно. Мне ясно одно, картина была ценная, подруга учительницы оказала той медвежью услугу, растрезвонила про полотно, и после этого не только картину украли, но и его хозяйку убили. И мне думается, что к этому приложили руку братья Соболевы.

Я закурила сигарету, взяла свой сотовый, откинула крышку телефона, и вызвала Марата.

– Тебе что-то не ясно? – тут же спросил он.

– Мне нужен телефон Нелли, ты можешь достать?

– Запросто, – заверил меня Марат, – у меня в компьютере электронный телефонный справочник, сейчас в два счёта найдём. Нашёл, записывай.

– Спасибо, Маратик, – я нажала на кнопку отбоя, и набрала продиктованный номер.

– Слушаю, – раздался тихий голос.

– Здравствуйте, меня зовут Эвива Миленич. Мы с вами незнакомы, но вы ведь мать Нелли Сергеевны?

– Верно, но моя дочь пропала несколько лет назад.

– Как вас зовут? – спросила её я.

– Екатерина Васильевна я.

– Замечательно, – я выпустила изо рта несколько струек дыма, – скажите, ваша дочь не вела личный дневник?

– Я не знаю, – она вдруг запнулась, – вернее, я не уверена, что личные записки моей дочери нужно выставлять на обозрение.

– Так она вела дневник? – кажется, я на верном пути.

– А вы кто? – спросила Екатерина Васильевна.

– Я занимаюсь частный сыском, и ситуация с вашей дочерью может кое-что прояснить. Пожалуйста, прочтите мне последние записи Нелли, это очень важно.

– По телефону прочесть?

– Если вас не затруднит. Я бы сама к вам приехала, но нахожусь в Анапе, и преступление произошло здесь. Вы слышали когда-нибудь от дочери про Марка и Артура Соболевых?

– Никогда не слышала, – растерянно проговорила Екатерина

Васильевна, чувствуется, я её здорово ошарашила.

– Ладно, вы просто прочтите дневник.

– Понимаете, дело в том, что дневник заперт, а ключа у меня нет.

– Вы не можете его сломать? Поймите, если я Соболевых прищучу, думаю, смогу найти и Нелли.

– Хорошо, – вдруг решительно сказала женщина, – подождите пару минут, – а я зашептала Диме, прикрыв рукой телефон, – быстро, дай мне диктофон.

Надо отдать ему должное, слова не спросил, и молниеносно принёс диктофон. А я включила громкую связь, и приготовила диктофон.

– Вы ещё там? – раздался голос Екатерины Васильевны.

– Я ещё здесь, – ответила ей я.

– Говорите, вас интересуют последние страницы? Слушайте, – и я нажала на кнопку, – « сейчас два часа ночи, мама меня отругала, и слава Богу, что она не догадалась, что со мной что-то не то. У меня трясутся руки, и я сама не понимаю, как я сумела это сделать. Как я решилась? Всё произошло быстро, она вошла в тёмный подъезд, и это всё. Господи, только бы она осталась жива! Я каждый день звоню в больницу, но мне отвечают, что положительной динамики нет. Наверное, я уже их достала, но я чувствую раскаяние, и жить с этим точно не смогу. Если она умрёт, я во всём признаюсь, и сдам Марка с Артуром, пусть ответят за всё. Ублюдки! Привыкли, что девчонки за ними бегают, и я идиотка! Как я могла так поступить? Я любовь свою доказывала, а они нажились на этом. » Господи! – вдруг сорвавшимся голосом проговорила Екатерина Васильевна, – что же она натворила?!

– Вы читайте дальше, – попросила я её.

– « Сегодня мне сказали, что она умерла, и я решила идти в милицию. Я сказала об этом Марку, мою любовь к нему как ветром сдуло. Я ему позвонила, он начал орать в трубку. Я сначала замуж за него хотела, стала его шантажировать этим, а теперь твёрдо решила, что не нужен мне такой муж. Я хочу только справедливости. ». Выходит, что Нелли человека убила? – прошептала Екатерина Васильевна, – что же это происходит? Куда она подевалась?

– Вы только не переживайте, – попыталась я её успокоить,

понимая, успокоится она не скоро, и отключила запись.

– Моя дочь совершила преступление! – разрыдалась Екатерина Васильевна, – где она сейчас?! Где она все эти годы находится?!

– Вы сейчас успокойтесь, и идите в милицию. Отнесите им дневник вашей дочери. Кто вёл это дело?

– Да наш районный следователь, он её искал.

– Понятно, – я скинула пепел в кофе, – а теперь слушайте меня внимательно, идите прямиком в прокуратуру, и спросите Мелиссова Евгения Викторовича. Скажите, что вы от меня, он всё поймёт. Отнесите ему дневник Нелли, запишите номер и адрес.

– Я всё поняла, – сдавленно проговорила Екатерина Васильевна, и я отсоединилась.

– Думаю, надо пообщаться с Женей опять, – Дима вылил мой кофе, куда я насыпала пепла, и налил мне нового, – а насчёт Ангелины...

– Мне тоже кажется, что она чего-то не договорила, – перебила я его, – она хотела сказать, но чего-то испугалась, а я не отреагировала на имя. Хотя должна была, вот балда не умная! Поехали! – я залпом выпила кофе, и мы сели на мотоцикл.

Я решила не звонить ей, вдруг она решит сбежать, и мы поехали в дом отдыха.

Очень уютным он был, этот дом отдыха, и мы подошли к стойке регистрации, за которой стояла молоденькая девушка, и на Диму она посмотрела с явным интересом.

– Чем могу помочь? – мелодичным голосом поинтересовалась она, не сводя с моего любимого глаз.

– Нам нужна Евгения Афронова, – обратилась я к ней.

– Евгения Афронова съехала, – ответила мне девушка, а я взглянула на её бейджик.

– Послушайте, Вера, а как давно съехала Евгения? – вцепилась в пальцами в стойку.

– Она покинула отель сегодня утром, – спокойно ответила девушка, но я видела, что она врёт. Слишком уж она волновалась, и врать она явно не умела.

– А в каком номере Евгения останавливалась? – не отставала я.

– А какое это имеет значение? – Вера вздёрнула брови.

– Вам трудно сказать? Или это тайна?

– Мы не даём информацию о постояльцах, – она спокойно

смотрела на меня.

– Афронова уже не постоялец, следовательно, вы можете сказать, в каком номере она жила.

Вера прикусила губу, и тут дверцы лифта разошлись, и оттуда вышла... Женя. Она увидела нас, попятилась, но Дима оказался проворнее, и рванул на перерез.

Женя бросилась обратно в лифт, но Дима успел поставить ногу между дверцами, девушка рванула вперёд, но Дима схватил её, и впихнул обратно.

Я юркнула вслед за ними в лифт, нажала кнопку « 2 », и остановила лифт между вторым и первым этажом.

– И куда это ты, милая, собралась? – прищурила я глаза, и сложила руки на груди, – давай, выкладывай всё до конца.

– О чём это вы? – Женя испуганно вжалась в стену.

– Ты не придуривайся, – вид у Димы был весьма угрожающий, – а то в милицию сдадим.

– Не надо в милицию, – Женя неестественно побледнела, – только не милиция!

– А что такое? – склонила я голову на бок, – чего ты боишься?

– Пожалуйста, – Женя вдруг разрыдалась, – эти Соболевы такие ублюдки! Артур меня в ЗАГС тянет, а ещё они мою сестру похитили.

– Зачем они её похитили? – рявкнула я на неё.

– Понятия не имею, – сдавленно проговорила Женя, – я спрашивала у Артура, но он говорит, что он убьёт всех моих родных, если я пойду в милицию. Он страшный человек, и я его боюсь. Танюшка уже поплатилась за свою любовь, они её убили, и я боюсь, если я стану его женой, они и от меня избавятся. Это не те люди, с которыми можно шутки шутить. Что-нибудь лишнее услышишь, и конец придёт.

– Успокойся, – я взяла её за руку, – сейчас мы пойдём к тебе в номер, и ты нам всё расскажешь.

– Хорошо, – Женя устало вздохнула, – пойдёмте, – и нажала на кнопку.

Мы вышли на третьем этаже, Женя быстро прошла по коридору, мы за ней, и вошли в уютный номер. Здесь было очень мило, светло, и довольно скромно.

Женя опустилась на кровать, и закрыла лицо руками, а мы

сели на диван напротив.

– Рассказывай, – решительно потребовала я, – и ничего не скрывай, иначе мы не сможем тебе помочь. Ты ведь не отдыхать сюда приехала, я верно понимаю? Разве поехала бы ты отдыхать, разве отпустили ли тебя родители после всего случившегося?