Текст книги "Последний вздох синей бороды (СИ)"

Автор книги: Наталья Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Похоже на то, – я нервно огляделась, – кто тебе бокал дал?

– Да Аркадий Петрович, он этим заведует.

– Чем он заведует?

– Да экспериментальными винами.

– Пошли, – я взяла его за руку, и потащила к этому Аркадию Петровичу, – можно вас на секундочку.

– Да без проблем, – и мы отошли к окошку.

– Кто прикасался к бокалу? – спросила я его, – кто наливал вино?

– Да я наливал, – растерянно ответил Аркадий Петрович.

– Я сейчас вас заподозрю в убийцы, если не будете думать, -

пригрозила я ему.

– Маша ещё рядом толкалась, – припомнил Аркадий Петрович, – она мой ассистент, и работает в цехе розлива.

– Давайте её сюда, – нервно сказала я, и он пошёл искать Машу, но вернулся ни с чем.

– Её нигде нет, – растерянно ответил он, – ничего не понимаю.

Я бросилась к Михаилу Игнатьевичу, тот поднял бурю в стакане с водой, и поставил в известность Валерия Никитовича. Естественно, все бросились искать Машу, по всему заводу прошлись, и вдруг раздался визг.

Все бросились на крик, прибежали к каморке, из которой торчали швабры, судя по всему, тут хранится инвентарь уборщиц. Но сейчас на этом инвентаре лежала девушка, её рыжие волосы растрепались, и она опрокинулась вместе со швабрами на пол, видимо, когда открыли дверь.

Михаил Игнатьевич тут же проверил пульс, и с облегчением вздохнул:

– Живая. Приведите её в чувство.

Дима тут же подхватил девушку на руки, и отнёс в цех. Её там уложили на диван, кто-то принёс нашатырь, а врач осмотрел её голову.

– Кто-то её хорошо приложил, – вынес он вердикт, – но удар для жизни не опасный, – и поднёс к её носу ватку, пропитанную нашатырным спиртом.

Девушка дёрнула носом, потом помотала головой, и пришла в чувство.

– А что произошло? – слабым голосом спросила она, с трудом сфокусировав взгляд.

– Вас давно оглушили? – задал профессиональный вопрос Михаил Игнатьевич.

– Да я утром пришла, только зашла переодеться, а потом провал, – она коснулась рукой затылка, – больно, а что произошло?

– На вашего шефа покушение, – буркнул Валерий Никитович, а я покачала головой.

– Понятно, некая девица проникла в здание, оглушила по голове Машу, под её видом толкалась тут, подсыпала цианида в бокал с вином, и быстренько испарилась, как призрак в полнолуние. Призрак... – какая-то мысль мелькнула в моём мозгу, и я стала думать. Какая-то расплывчатая картинка витала перед глазами, но я не могла найти достойного объяснения своим догадкам и предположениям.

– В чём дело? – посмотрел на меня Дима, но у меня в голове была сумятица, сумбур, и я ничего не соображала. Какие-то несвязные обрывки, и призрак этот, чёрт бы его побрал.

Я ничего не понимаю. Надо мне сейчас пообщаться с Ангелиной Михайловной, причём в срочном порядке, но Диме это знать ни к чему. Я сама решу этот ребус.

– Ты чего задумалась? – Дима взял меня за локоть.

– Да о своём, о женском.

– Ты остановилась на призраке, – Дима продолжал гипнотизировать меня, – не считай меня за идиота. Ты сама меня раскусила, а теперь моя очередь. Мы слишком давно знаем друг друга.

– Прекрати, – нервно отмахнулась я, – я просто думаю, и ничего придумать не могу.

– Тогда расскажи мне, что тебе сейчас в голову пришло.

– Да ничего мне не пришло, – продолжала упорствовать я.

– Прилетело.

– Что ты сказал?

– Тебе в голову прилетело, я печёнкой чую, я от тебя интуицией заразился. Говори, а то сдам тебя Михаилу Игнатьевичу, – Дима плавно перешёл к шантажу, а я вонзила ему каблук в ботинок.

– Мерзавец! – гневно зашипела я, тщётно пытаясь вырваться из его сильных рук, – вот только скажи, я тебя близко к себе не подпущу.

– Нахалка! Ладно, я пока не пристаю, но разговор не окончен, – и он разжал клешни, но всё время косился на меня.

Потом стал допытываться, когда мы шли обратно, только на яхте отцепился, потому что пришлось встать за руль. А я

убежала на солнышке жариться, чтобы он меня не донимал.

Но на суше вцепился мёртвой хваткой.

– Ты мне скажешь, наконец, что ты там придумала? – ухватил он меня за локоть, – по лицу вижу, что ты о чём-то догадалась.

– Отстань, – я попыталась вырваться, правда, безрезультатно.

– Ева, это уже не шутки! – Дима продолжал крепко держать меня, – а ну отвечай.

– А ты не командуй, и отстань от меня.

– Но почему ты не хочешь сказать? Что тебе взбрело?

– Ничего мне не взбрело, просто я пока думаю, а мыслишка у меня крохотная. Только маленький проблеск в голове, и полный сумбур. А когда додумаю, ты будешь первым, кто мои мысли узнает. Я тебе во всех подробностях всё распишу. Понял?

– Понял, – и он отпустил меня, а я продолжала размышлять.

Дима всю дорогу косился на меня, а я думала, пыталась сложить дважды два.

На кухне мы застали Людмилу, Дима тут же поспешил ретироваться, а я уселась на высокий стул, и налила себе кофе.

– Вы такая красивая, – вдруг сказала Людмила, для начала, молча, изучив меня, а я подавилась кофе.

– Извините, я вас несколько шокировала, – отвела глаза Людмила, – но вы действительно очень красивая, и я вам отчаянно завидую. Дима мне так нравится, я просто сгораю от любви.

– Зачем вы мне это говорите? – растерянно спросила я.

– Понятия не имею, – она пожала плечами, – наверное, это от обиды. А у вас когда-нибудь так было, чтобы вы любили, а вас игнорировали? И делали больно так, что потом на стенки лезешь?

– Да как-то не случалось, – я слегка смутилась.

– Наверное, это парни за тобой бегали, а не ты за парнями?

– Да есть такое дело, – я отвела глаза, и мы как-то незаметно перешли на фамильярдную форму общения.

– А на меня со школы никто внимания не обращает, – она подпёрла кулачком подбородок, – я была однажды влюблена, а он меня продинамил, посмеялся. Я не понимаю, почему они все так со мной поступают?

Лично я не понимала, почему я должна выслушивать её нытьё, но чисто по-человечески, мне её немного жаль. Она симпатичная девушка, не такая уж и красавица, но очень милая. Правда, простоватая, но у неё есть особый шарм.

Но меня сейчас больше её мать беспокоила.

– Людмила, можно задать вам вопрос? – я отпила кофе.

– Конечно.

– А твоя мать чем занималась до твоего рождения? Она вообще местная? Кто она по жизни?

– А кем она может быть? – весело засмеялась Людмила, – она всю жизнь живёт в Анапе, работала раньше официанткой, да и вообще, у неё много профессий.

– Она слишком грамотная для простой рабочей женщины, – постучала я коготками по столу.

– Просто много читает, – Людмила пожала плечами.

– Зачем простому человеку читать? – искренне недоумевала я, – ладно, я вот понимаю, молодая, понимаю, амбиции, но человек в возрасте не станет читать, если он всю жизнь не читал.

– А откуда ты знаешь, что она всю жизнь не читала? – Людмила вздёрнула брови.

– Действительно, – растерянно пробормотала я, – я ведь не знаю её толком. Она вполне могла жить амбициями, мечтать, что поступит в институт, а потом всё рухнуло, а пристрастия остались. Просто меня удивило, она как-то резала овощи, и назвала что-то из травы по латыни. Странно, даже для амбициозной рабочей, лишившейся своей мечты.

– Латынь, – на лице Людмилы появилось озадаченное выражение, – это уж вообще.

Говоря честно и откровенно, эта чёртова латынь меня саму доканала. Ангелина Михайловна действительно одну траву по латыни обозвала, и мне это непонятно. Меня в данной ситуации вообще многое заставляет крепко задуматься. Хорошо, что Дима сейчас ушёл, а то потом не отделалась бы.

Капец!

– Откуда она латынь знает? – изумлённо протянула Людмила, – даже не представляю, мама и латынь.

– А кто твой отец?

– У меня нет отца, во всяком случае, я его никогда не знала.

– А какое у тебя отчество? – я продолжала её пытать.

– Анатольевна. Я Шагалова Людмила Анатольевна. А почему ты спрашиваешь? – вдруг спохватилась она.

– Из чистого любопытства, – поспешила её отвлечь, – а ты сама чем занимаешься?

– Я по маминым стопам пошла, подрабатываю, где только

можно, а теперь ты.

Я от неожиданности кофе захлебнулась.

– А что я?

– А кто ты по профессии? Чем ты занимаешься?

– Я бывшая актриса, – ответила я чистую правду.

– Актриса?! – голубые глаза Людмилы даже расширились от изумления, – ты бросила сцену?! – такое недоверие прозвучало в её голосе, что я невольно усмехнулась. Она не единственная, кто так реагирует, узнав, кто я по профессии.

– Я не люблю сцену, – смущённо призналась я, – хотя мне все говорили, что я талант, что я прирожденная лицедейка, но меня это не влечёт. Я сейчас в глянце работаю, и там я на своём месте. Чувствую, что нашла своё призвание, своё место под солнцем. Хотя долго металась, даже бизнесом занялась. У меня сеть ресторанов, так что своего потолка я достигла. Кстати, ты не унывай, и ты можешь найти своё место под солнцем. Если ты хочешь, я могла бы тебе помочь.

– Чем ты мне поможешь? – устало спросила Людмила.

– Ты даже не представляешь, сколько у меня связей, – я мягко улыбнулась.

– А дети у тебя есть? – вдруг спросила она.

– Я троих родила, от Димы дочку, Василису, и от своего последнего мужа двойню, Леню и Лизу.

– Мальчик и девочка? Здорово. Хорошо, когда сразу пара рождается. Значит, ты родила Диме ребёнка?

– Он в Василинке души не чает, – честно сказала я, – да ты не расстраивайся, ты ещё найдёшь другого мужчину, влюбишься. Что ты на Димке зациклилась?

– А ты что с ним мужу изменяешь? – прищурила глаза Людмила, – меня от него отговариваешь, а сама роман крутишь.

Теперь мне стало неудобно. Ведь она права, я сама без ума от Димки, а ей мозги вправляю. А что делать? Мне её искренне жаль, она милая девушка, только безответно влюблённая.

Сколько безответно влюблённых девушек в Димку, наверное, на свете есть. Как и в меня. За мной мужчины бегают, за ним женщины, только нам никто не нужен, кроме друг друга, только вместе мы быть не можем.

– Я только роман кручу, на серьёзные отношения он даже не рассчитывает, а тебе я женского счастья желаю. С Димкой это

вряд ли получится.

– Почему?

– Потому что не тот это человек, холодный, беспринципный, он к тому же немного сумасброд. Мы с ним в этом похожи, я сама сумасбродка. Если мне сейчас позвонят, скажут, поехали на Северный Полюс, на умке кататься, и я поеду. А вот то, что к этой умке даже подходить, не то, что кататься, опасно для жизни и здоровья, это уже дело десятое. В этом вся я, вся в мать, и Дима такой же, несерьёзный, готовый рисковать собственной жизнью. Тебе такая жизнь нравится? Как ты относишься к такому образу жизни?

– Честно? – Людмила наморщила носик, – я вообще-то домоседка.

– Ты сама ответила, – я развела руками, – вы с ним по темпераменту просто не уживётесь.

– Может, ты в чём-то и права, – задумчиво проговорила она, – просто он такой, что у меня колени подгибаются.

– Вот уж новость, – недовольно фыркнула я, – у всех подгибаются. Он мою подругу соблазнил, у нас чуть вся дружба не пошла врозь. Я ей успела вовремя мозги вправить, и она теперь в декрете сидит. Угадай, благодаря кому она декрет угодила? У моей Василинки теперь будет единокровная сестричка.

– А сына у Димы нет? – вдруг подняла голубые глаза Людмила, а мне нехорошо стало. Буквально в глазах потемнело, я мгновенно поняла, что ей в голову пришло.

А для себя я вдруг поняла, что жизни без Димы не представляю, и больше всего на свете хочу ему сына родить. Аж до скрежета зубовного обозлилась, а Людмила прищурила глаза, кажется, она поняла меня, вернее, догадалась о моих мыслях.

– Извини, но мне нужно фотки отредактировать, – решила я от неё отделаться, и заодно работу закончить.

– А что за фотки? – она явно не хотела уходить.

– Это для издательства, кое-что закончить надо, – и я раскрыла ноутбук.

Я молча заканчивала работу, а Людмила через плечо подглядывала, то и дело интересуясь, для чего что делается. Ушла она поздно, чем меня несказанно разозлила, но я быстро успокоилась, и решила сходить на пляж.

До отлива ещё долго, и я сейчас с кайфом искупаюсь.

Что и сделала, надела раздельный купальник, и отправилась купаться. Больше всего на свете люблю воду, меня завораживают волны, и самым величайшим художником я считаю Айвазовского. Я сама не раз пыталась рисовать воду, но у меня плохо получается. Я не пытаюсь дотянуться до небес, хотя великолепно рисую, но маринист из меня никакой.

Не могу я воспроизвести водную пыль во всём её великолепии, что уж тут сделаешь. Интересно, а люди знают ли, что этот великий русский художник по национальности был армянином? Думаю, что очень немногие, только узкие специалисты, и художественная братия. Иван Айвазовский на самом деле Ованес Гайвазян, ставший впоследствии Айвазяном, а потом Айвазовским. Его семья бежала из Армении в Польшу из-за турецкого геноцида.

Я с трепетом отношусь к искусству, и своих детей просвещаю в этом плане. Для меня искусство, это нечто большее, чем для других людей.

Я накупалась до одурения, уже начался отлив, а Димы было не видать. Наверное, обиделся. Мне ему трудно объяснить, но мне требуется одиночество, чтобы собрать мозги.

Мне с ним хорошо, спокойно, он именно тот человек, с которым я бы хотела прожить жизнь, но иногда мне нужно отдохнуть от людей. Выпить в одиночестве чашечку кофе, посидеть в укромном уголке. А самый кайф для меня, угодить в пробку на трассе Германия-Франция. Посидеть в машине, попить кофе из термоса, и что-нибудь попечатать на ноутбуке, или просто почитать. Мне просто изредка требуется одиночество.

Я долго просидела на пляже, волны поднимались до небес, а я устроилась подальше от стихии, купила пачку апельсинового сока, и уютно примостилась на скамейке. Хорошо.

Потом выкурила сигаретку, а Дима так и не искал меня, и теперь я обиделась.

Взяла свою сумку, и вышла на дорогу. Я едва успела отпрыгнуть, прямо перед моим носом тормознул джип.

Я даже отреагировать не смогла, ко мне подошли двое типов бандитской наружности, зажав меня своей машиной, и больно схватили за запястья.

– Привет, красавица. Садись, прокатимся.

Они потянули меня в машину, но я стала отчаянно сопротивляться, заорала, долбанула одного по щиколотке, и очень пожалела, что на мне обычные сабо, а не шпильки.

– Заткнись, – рявкнул один из этих бандюков, мне накинули на лицо какую-то тряпку, отвратительно воняющую больницей, и сознание покинуло меня.

Когда я открыла глаза, то увидела роскошную люстру, потом попыталась сосредоточиться. С трудом села, и обнаружила, что сижу на диване, обитом чёрной кожей.

Не очень мне понравился интерьер, какая-то абсолютная безвкусица, хоть и очень дорогая.

– Вот вы какая, Эвива, – услышала я хриплый голос, и увидела пожилого мужчину. Не такой уж он и пожилой, просто почтенного возраста. С лёгкой проседью на волосах, и явно спортсмен в прошлом. Рядом с ним сидел красивый парень примерно одного возраста с Димой, но глаза у него были неприятные. Холодные, жестокие, ничего не выражающие.

– Эвива, милая, зачем вы гоните бочку на моего сына? – сурово осведомился пожилой, и я вдруг поняла, кто передо мной.

– Вы ведь Соболев Александр Федорович? – решила я уточнить.

– Умница, – удовлетворённо кивнул он, – а теперь отвечай на вопрос.

– Не собираюсь я отвечать, – я немного осмелела, – и немедленно отпустите меня, а то вам не поздоровится.

– И что ты нам сделаешь? – парень тут же встал, и ухватил меня за подбородок.

– Я-то ничего вам сделать не смогу, а вот мой друг вас по стенке размажет.

– Да ты хоть знаешь, что я за человек? – прищурил глаза Александр Федорович.

– Осведомлена, – нагло заявила я, – только у меня в постели имеется мафиози похлеще вас, вы перед ним просто невинный агнец.

– В самом деле? – он смотрел на меня уже с интересом, – а как ваш друг на ваши похождения реагирует?

– Неоднозначно, – ответила я чистую правду.

– Интересно, – он не сводил с меня любопытных глаз, – ладно, детка, меня твои любовные перипетии мало интересуют, меня

интересует мой старший сын. Артур, сядь на место.

– Да она меня достала, – тот со злостью плюхнулся в кресло, – пусть Марка выпустят, а то я из тебя сам кишки выпущу.

– Смотри, как бы из тебя самого кишки не выпустили, и утюг на живот не поставили, – ляпнул мой глупый язык.

– Да она совсем оборзела, – рванул было ко мне Артур, но Александр Федорович перехватил его.

– Сидеть! Эвива, а давайте договоримся. Помогите освободить Марка, а мы вам поможем найти того, кто на вас покушается.

Понимаете, дело в том, что к убийствам эти двое не причастны, – покосился он на Артура.

– Сейчас! – я сложила руки на груди, – а Нелли Матвеева?

– Это ещё кто такая? – вытаращил глаза Александр Федорович.

– А вы не знаете? – сладким голоском пропела я, – эту девушку ваши сыночки убили. Она убила по их наущению одну женщину, исполняла каждую прихоть Марка, а это была их первая выходка, – покосилась я на Артура.

– Это ещё доказать надо, – нагло ухмыльнулся тот, а Александр Федорович покачал головой.

– Дела давно минувших дней, – спокойно ответил он.

– Да я на вас московскую прокуратуру уже натравила, – я сложила руки на груди, – у меня есть доказательства, что именно вы заставили девушку совершить преступление. А вы знаете, что девушки имеют такую нехорошую привычку, вести личный дневник, куда записывают каждый прожитый день, – каждое моё слово сочилось ядом, а наглая улыбка постепенно сползала с лица Артура.

– Эта шкура вела дневник? – так и подскочил он.

– Конечно, – сладко улыбнулась я, – только не мечтайте его перехватить. Я велела матери Нелли отнести его в прокуратуру, что она и сделала.

– Тварь! – рванул он ко мне, и отвесил оплеуху. У меня от боли перед глазами чёрные точки забегали, кровь потоком хлынула на белую майку.

Александр Федорович тут же вскочил с места, и одним конкретным ударом в нос усадил сына на место.

– Что ты себе позволяешь? – зарычал он на Артура, – ты когда-нибудь видел, чтобы я на женщину руку поднимал?

– Да она меня допекла, – раздражённо воскликнул Артур,

зажимая рукой лицо.

– Это не означает, что ты имеешь право её бить! Ублюдок! Эвива, держите, – он протянул мне влажную салфетку, – короче, я прошу помощи. Артур, может, ты расскажешь всё девушке?

– С какой стати? – злобно рявкнул тот.

– Чтобы освободить Марка, мы для того её сюда и привезли, чтобы обо всём договориться.

– А я-то думал, наивный, что ты её грохнуть собираешься, – сквозь зубы проворчал Артур, вытирая кровь со скулы.

– Заткнись! – рявкнул на него Александр Федорович, – Эвива, милая, вы нам поможете?

– А с какой стати я должна помогать освобождать преступника? – прищурила я глаза, – мне какой с этого толк? Подождите, – нагло закатила я глаза, – вы меня не убьёте, если я вам помогу. Выходит, что я в заложниках?

– Послушайте, девушка, – устало сказал Александр Федорович, – я уже давно завязал. Конечно, в девяностые я немало душ погубил, но теперь я честный бизнесмен, а эти два гаврика пошли на поводу у одной курицы, жаждущей шальных денег. И он знает, кто на вас покушается, – кивнул он на Артура, а я вытаращила глаза.

– Так вы знаете? – не сводила я с него испуганных глаз.

– Имени и фамилии не знаю, но кличка её Мальвина. Красивая, рыжеволосая, больше ничего не скажу, нет особых примет, только волосы у неё не настоящие, парик. А какого цвета настоящие волосы, я не в курсе.

– Откуда она вообще взялась? – растерянно спросила я.

– Слушай, – Артур горестно вздохнул, и стал рассказывать.

А я очень пожалела, что у меня нет в кармане диктофона, только, боюсь, они бы точно из меня за него кишки выпустили. То, что я сейчас услышала, лучше потом забыть, если потом хочешь жить долго и счастливо.

Артур и Марк постоянно какие-то афёры проворачивали. Как начали с учительницы, так и пошло-поехало, понеслась душа по кочкам.

В основном братцы специализировались на предметах искусства, обманывали немощных стариков, и просто недальновидных людей. Только, сколько они не обирали народ, до трупов никогда дело не доходило, они старались всё

сделать чисто, не хотели на себя ещё и трупы вешать.

Марк по своей натуре парень жестокий, он постоянно устраивал эти злополучные вечеринки с « бойнями », и друзья у него были такие же. А мне подумалось, свой свояка чует издалека. Таня Звонова была такой же жестокой, наверное, в душе преступница, она в спутники жизни выбрала себе преступника. Мне поневоле вспомнилась несчастная Ангелина, которую Таня заперла в старом домике, желая, во что бы то ни стало, спасти своего любимого.

Потом они попали в поле зрения милиции, и на время свернули свои афёры, и перебрались на временное жительство в Анапу.

И тут начинается история, которая имеет отношение к нам с Димой. Марк познакомился в клубе с одной девушкой, которая просила называть себя Мальвиной. Довольно наглая это была девушка, забравшись в постель к Марку, который хоть и любил жену, но и от интрижек не отказывался, она попыталась завлечь в свои сети и Артура.

Только последнему она совершенно не нравилась, он уже давно охотился за другой девушкой, и я поняла, о ком он говорит. Вообщем, он отшил эту нахалку, а та вертела Марком, как только могла.

И однажды эта девушка рассказала, что является потомком одного дворянина, некоего Анатолия Шаврова. Она долго плакалась, говорила, что того объявили сумасшедшим, убили, а дом отняли. Вы всё правильно поняли, речь идёт о Димином особняке, и девица эта потомок той самой Синей Бороды, и она захотела восстановить справедливость.

Справедливость в её понятии заключалась в том, чтобы забрать себе особняк. Но для этого нужны деньги, а тут ещё какой-то тип выкупил дом.

– А я всё придумала, – в ажиотаже говорила тогда Мальвина, – мы устроим афёру с вином. Новый владелец дома – винодел, он выпускает потрясающее вино, дорогое, но исключительно натуральное. А мы будем продавать под этой маркой какую-нибудь гадость.

– А толк-то с этого какой? – удивлённо спросил Артур, не понявший замысла девушки.

– Да мы ему так репутацию подорвём, что он отсюда просто

слиняет, – сообщила эта девица.

– Думаешь? – Артур тут же усомнился в затее, – а если нас возьмут?

– Да кто нас вычислит? – вздёрнула брови девушка, – пока они там разбираться будут, мы быстро всё свернём, и ищи ветра в поле.

Вообщем, они поставили дело на поток, девица эта сказала, что одно из самых дорогих вин, которые выпускает этот винодел – « Андалусия », и они взялись за дело.

Сначала всё было нормально, если только можно назвать нормальным преступления, и желание испортить репутацию человеку, а потом мы на их несчастье пришли в ресторан, и Дима устроил им разгон.

Менеджер в тот день позвонил им, Марк стал носиться по особняку, он не представлял, что теперь делать, и всё решила Мальвина.

– Успокойся! – прикрикнула она на Марка, – я решу эту проблему, только дай мне ребят.

Марк не спросил, что она задумала, ему и в голову не пришло, что она может кого-то убить. Он в тот момент находился в состоянии шока, милиция сообщила ему, что Таню убили, и он слонялся по особняку, и ничего не соображал.

Когда стало ясно, что Мальвина велела нас просто убить, в особняке прогремел скандал.

– Ты совсем спятила? – орал на неё Артур, а Марк мерил комнату шагами, – что ты делаешь? Что ты устроила? О трупах мы не договаривались!

– А что мне было делать? – орала в ответ Мальвина, – как их ещё заставить заткнуться? Предложи сам что-нибудь, если на меня кричишь.

– Я предлагаю просто смыться отсюда, мы вообще не по трупам, – злился на неё Артур, – мы никого не убиваем! Что тебе за блажь в голову стукнула?

– Мне нужно избавиться от Северского и его подружки, – вдруг чётко сказала Мальвина, и Артур слегка опешил.

– Значит, всё это затевалось только ради твоей прихоти? – свирепо осведомился он, – что они тебе сделали? Не из-за дома же ты такое развернула.

– Верно, – Мальвина лишь кивнула.

– Тогда что происходит? – сурово осведомился Артур.

– Я его ненавижу, и эту выскочку тоже, больше я ничего не скажу.

– А мы тебе помогать больше не будем, – вышел из себя Артур, – хватит! Баста!

– Тогда я вас обоих сдам! – сжала кулаки Мальвина.

– И первая же под раздачу пойдёшь, – Марк неожиданно вышел из ступора, – это всё ты затеяла, а мы решаем свои дела чисто. И с вином ты замутила, и наших ребят отправила прибить эту парочку. Думаешь, они не скажут, что это ты сделала? Что ты отдала распоряжение убить? Только мы скажем, что мы не заодно с тобой, они тебя сдадут, спасая свои шкуры.

– Надо их убить, – сквозь зубы проговорила Мальвина, – я исчезну из города, но лишь тогда, когда грохну этих тварей. Скажите своим браткам, пусть они их убьют, и я уеду в Америку. Вы обо мне больше не услышите.

– Что-то я в этом не слишком уверен, – не смог скрыть досады Артур, а Марк просто отдал приказание снять нас винтовкой.

Но всё сорвалось, Марк угодил в отделение, и теперь Артур хочет его вытащить.

– Мы ни в чём не виноваты, – говорил сейчас Артур, – Марк хотел от этой дуры избавиться, а потом за голову схватился. Хотел отменить приказ, только не успел, сначала взяли менеджера с исполнителем убийства, а потом и его повязали. Не нужны нам трупы! Эту дуру просто заклинило, слушать ничего не хотела, эта идиотка пёрла вперёд, и объяснять ничего не хотела.

– Кто она такая? – хотела знать я.

– Да я же сказал, что знаю только её кличку, и в парике узнаю, если она его снимет, трындец. Но вот по голосу узнаю. Да и вообще, тебе лучше знать, кому дорожку перебежала.

– Вот в том-то и дело, что не представляю даже, кому я могла так насолить, – пожала я плечами, – а она молодая?

– Да твоего возраста примерно, может, немного помладше будет. Лет эдак восемнадцать.

– Восемнадцать? – округлила я глаза, – да мне почти двадцать семь.

– Серьёзно? – удивлённо протянул дотоле молчавший Александр

Федорович, – а по виду лет двадцать.

– Спасибо, мне это приятно, но давайте ещё подумаем. Вспомните ещё что-нибудь, что могло бы нам помочь.

– Да говорю я, она какая-то такая, как это сказать, человек без внешности.

– Человека без внешности не бывает, – резонно заметила я, – какого цвета у неё глаза?

– Голубые.

– Замечательно, а нос какой формы? Длинный, курносый?

– Пожалей, длинный.

– А какие губы? Пухлые?

– Тонкие, – нахмурившись, вспоминал девицу Артур, – когти, как у тебя длинные, и розовым лаком покрыты.

Он резко замолчал, а я задумалась. Кто может подходить под такое описание? Ума не приложу.

– Сколько сейчас времени? – вдруг спросила я.

– Около одиннадцати часов, – просветил меня Александр Федорович, – сейчас мы отвезём вас домой, а завтра встретимся, и ещё поговорим. Меня только одно волнует, чтобы моего сына освободили.

– Посмотрим, – неуверенно сказала я, – кстати, если дела обстоят таким образом, как вы говорите, вам не составит особого труда вытащить Марка.

– Вряд ли Северский согласится, чтобы его выпустили, – хмуро сказал Артур, – не тот это субъект.

– Посмотрим, – повторила я задумчиво, и они отвезли меня домой.

Вернее, отвёз меня Артур, на шикарной спортивной машине ярко-синего цвета, и он всю дорогу молчал. Когда мы резко затормозили около особняка, я недовольно отметила, что весь дом ярко освещён, и рядом стоит милицейская машина.

Понятно, Дима поднял панику, и вызвал милицию, наверное, они там все на ушах стоят, и я стала поспешно выбираться из машины.

– Подожди, – вдруг схватил меня за руку Артур, – ты ведь нам поможешь?

– Посмотрим, – лаконично ответила я.

– Знаешь, ты очень красивая, – вдруг сказал он, и я от неожиданности села на место.

– Простите? – округлила я глаза.

– Ты очень красивая девушка, – медленно повторил он, – когда первый раз видишь, влюбляешься без памяти, а потом познакомишься поближе, и тут же понимаешь, она ещё и умная. Характер не сахар, вкупе с эксцентричностью, любовью к ближнему, вообщем, какая-то, совершенно одуряющая личность. Если бы моё сердце не было прочно занято, я бы в тебя влюбился. Скажи, а на людей ты влиять умеешь?

– Кажется, я начинаю догадываться, к чему вы этот разговор завели, – задумчиво проговорила я, поглядев на его порочное лицо. Хорош, конечно, несколько демонический тип, только глаза неприятные, холодные. В такого легко влюбиться, и мне вдруг неожиданно для самой себя стало его жалко. Женя славная девушка, и они могли бы быть идеальной парой.

Но ведь он преступник, сынок криминального авторитета. И чего он от меня хочет? Что я могу сделать? Разве что ему совет дать.

– Знаешь, дружок, я тебе помогать не намерена, как бы ты не сыпал комплиментами, – покачала я головой, – но совет дам. Если хочешь обольстить девушку, не бери её нахрапом, а будь нежен, внимателен, и дари ей цветы охапками. Ты когда-нибудь дарил Жене цветы?

– Да как-то в голову не приходило, – смущённо ответил он, – а разве девушки не любят жёсткость?

– В умеренных пределах, – стала я просвещать его, – а ещё девушки любят романтику.

– Типа вальса на мостках? – сдавленно засмеялся Артур.

– И хватит хохотать! – возмущённо проговорила я, – к твоему сведению, все девушки любят романтику, любят, когда им посвящают стихи, пусть даже нелепые. Они всегда смущаются, смеются. Понял?

– Кажется, – неуверенно произнёс он, и я поняла, что до него дошло, и с чувством исполненного долга вышла из машины.

Своим появлением я произвела фурор, Дима ходил из угла в угол по кухне, и даже попятился, когда я вошла в помещение.

Я была права, здесь все на ушах стоят, и маменька тут же заорала, едва завидев меня.

– Ты где пропадала? Ты совсем с ума сошла?

– Ева! – бросился ко мне Дима, и схватил меня за руки, – что с тобой случилось?

– Спокойно! – я вырвала руки, и уселась на высокий стул, – лучше дайте мне чашку кофе, я сейчас всё расскажу.

Дима бросился наливать мне кофе, а Михаил Игнатьевич покачал головой.

– Опять во что-то встряли? – с сарказмом спросил он.

– Меня просто похитили, – развела я руками, взяв из рук Димы чашку с любимым напитком, – со мной Соболев – старший возжаждал поговорить, и не придумал ничего умнее, кроме как отдать приказ своей братве, чтобы те силой привезли меня.

– Я его пришибу! – Дима так и подскочил на месте, – ублюдки!

– А ты сам куда пропал? Обычно ловишь меня при каждом удобном случае.

– У меня дела вообще-то были, – сложил он руки на груди.

– Ладно, – и я пересказала им разговор с Соболевыми.

– А больше они ничего не желают? – взорвался Михаил Игнатьевич, – я не собираюсь отпускать Марка Соболева, он повинен к тому же в гибели своей одноклассницы.

– Давайте, пусть Матвеевой занимается московская прокуратура? – и посмотрела на Диму, – дай мне сигаретку, – и тот дал мне прикурить.

– Почему именно прокуратура? – немного опешил Михаил Игнатьевич.

– Потому что у меня там знакомый работает, и больше никого под рукой не нашлось.

– Я не собираюсь выпускать Марка, – упрямо повторил Михаил Игнатьевич, – это же невозможно! Он же чуть не убил вас обоих!

– А я и не прошу его выпускать, – пожала я плечами, – пусть они сами разбираются, свои связи на уши поднимают. Артур тоже жаждет с этой Мальвиной поквитаться, та и Марка под монастырь подвела, и его до печёнок достала. И я думаю, что именно она Татьяну и убила.