Текст книги "(Не)естественный отбор (СИ)"
Автор книги: Наталья Бутырская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
Глава 35
Оборотень слегка побледнел, но сумел криво усмехнуться:
– Не могу сказать, что это неожиданность для меня, но прозвучало как-то резковато.
– Да, пожалуй, – кивнула я. – Но за несколько часов я так и не смогла придумать ничего лучше.
Стан отвернулся к окну:
– Я понемногу начинаю понимать людей и ваши странные пляски вокруг друг друга. Оказывается, это очень неприятно слышать, – и тихо добавил. – Чертовы эльфы.
– По словам Дум Шадара, Натаниэль, – оборотень едва заметно вздрогнул, – не виноват. Точнее, виноват, но не в этом, и довольно косвенно. Сейчас. Подожди, – я выдохнула и попыталась собрать мысли в кучу. – Если помнишь, в самом начале мы с тобой виделись мельком несколько раз. Как я теперь понимаю, это были попытки с твоей стороны сблизиться. Но нормально стали общаться только после того момента, когда ты заставил меня очнуться от некоего транса. Дум Шадар сказал, что именно тогда появились чувства к тебе. Не мои собственные, а навязанные извне, хоть так получилось случайно. Потом во время сеансов Лаэлис не обращал на них внимания, делая упор на нужной ему программе. Дум Шадар вычистил все посторонние воздействия на мой мозг, и вместе с ненавистью, разбалансированностью и прочим хламом ушли и другие чувства. Прости.
Стан по-прежнему не поворачивался. И меня немного пугало то, что я не вижу выражения его лица. После безумно длинной паузы, когда я уже собиралась встать, собрать вещи и тихонечко уйти, он заговорил:
– Я кое-что хочу прояснить… Ты не влюблена в кого-то другого?
– Нет.
– Сейчас я тебе противен? Внешне, характером, запахом, манерой одеваться? Всем, чем угодно… – его голос звучал холодно.
– Нет. Ты, как и раньше, мне симпатичен, как внешне, как и по характеру. И запах тоже, – я почувствовала, что мои щеки горят. – У тебя хорошая работа, замечательные друзья и невероятный отец.
– В таком случае, мы можем начать все заново, – с этими словами Стан повернулся ко мне. – Разрешите представиться, Станислав Громовой, сотрудник полиции, девять лет.
Я невольно улыбнулась, но покачала головой:
– Но я-то уже знаю, что нравлюсь тебе. И я уже сейчас чувствую себя виноватой, что не могу ответить тем же.
– Возможно, у людей и есть подобные заморочки, но я-то оборотень. По-твоему, получается, я должен перестать дружить с Крис только потому, что не могу ответить на ее чувства? И потерять такого замечательного друга? Глупо, тебе не кажется?
Я задумалась, а ведь он прав. И Крис при всем этом так хорошо относится ко мне. Как у них это получается?
– Если… если ты не против, то я бы хотела и дальше с тобой общаться. У меня ведь совсем нет друзей, кроме тебя и Крис. И других ребят из Экстрима.
– Вот и отлично, – обрадовался Стан.
Я встала, взяла пакет с вещами:
– Вчера мне выдали аванс, и мама прислала немного денег, так что я смогла снять комнату у одной женщины неподалеку от работы. Я обязательно верну тебе долг за психотерапевта. Еще раз спасибо за все, что ты для меня сделал. Я пойду.
Улыбка сползла с лица Стана:
– Но как же… А если тебя снова подловят эльфы и увезут к себе?
– Дум Шадар научил меня способу защищать разум. Пусть ненадолго, но этого хватит, чтобы позвать на помощь. Также мы условились, что если Натаниэль попробует как-то воздействовать на меня, то Дум Шадар даст показания на суде. И гном утверждает, что эльф уже знает об этом.
Я попрощалась и вышла из квартиры, отказавшись от помощи с вещами, сумка была легкой. К этому времени Лаэлис вернул мои пожитки, и я их уже перенесла в свое новое жилье. Почему-то я не хотела, чтобы кто-нибудь знал, где я живу, ни Стан, ни Натан.
Это была старая облезлая пятиэтажка, где жили, казалось, одни старушки. Некоторые из них подрабатывали тем, что забирали детей из садиков, отвозили их на кружки, к репетиторам-логопедам, а потом возвращали усталым родителям. Собственно, именно так я и нашла себе жилье – случайно услышала разговор двух бабушек, ожидающих своих подопечных. Одна из них сетовала на то, что живет в двухкомнатной квартире, денег не хватает, хочет сдавать комнату, но боится. Я подошла к ней, представилась, сказала, что работаю в этом детском саду и хочу снимать жилье, так как из университетского общежития меня выселяют, ведь университет-то я уже закончила.
Мария Сергеевна была очень рада. Вторую комнату она несколько лет уже держала закрытой, пенсии не хватало, и эльфийская воспитательница в качестве жильца ее вполне устраивала.
Моя комната была небольшой и по-старчески уютной. Невысокий, потемневший от времени, скрипучий двустворчатый шкаф, кровать с пружинами, плетеный коврик, заросший пылью. Хозяйка к моему приходу постаралась все отмыть, поэтому полировка на шкафу блестела, но сил на вытряхивание коврика уже не хватило. Поэтому я, не переобуваясь, пошла выбивать пыль.
Позже, развесив пожитки в стареньком платяном шкафу и попив чаю с Марией Сергеевной, я легла на скрипучую кровать и попыталась вспомнить чувства к Стану в самом начале отношений.
Он не изменился. Он все тот же высокий симпатичный парень с индейскими чертами лицами, полицейский, трейсер-супермен. Умный, спокойный, надежный, уверенный. Я помнила наши разговоры, прогулки, помнила восторг, который охватывал при одном взгляде, да что там взгляде, при одной мысли о нем, помнила приятную дрожь, пробегавшую по всему телу, от мимолетных прикосновений, и как подкашивались ноги от поцелуев. Это было сказочно, невероятно, волшебно.
Он не изменился. Но у меня ничего не осталось. Я смотрела в его глаза и ничего не чувствовала: ни дрожи, ни восторга, ни трепета. С тем же успехом я могу смотреть на любого человека на улице. И хоть я понимаю, что Стан – это по-прежнему идеальный парень, идеальный вариант для эльфийской воспитательницы, но без чувств отношения станут мукой и для меня, и для него.
Встречаться с ним из благодарности? Из-за расчета? Из-за возможной свадьбы или чувства вины? Это было бы мерзко по любым меркам. Постоянно всплывала фраза то ли из фильма, то ли из старой песни: «И пусть ты не любишь, моей любви хватит на двоих». Но ведь это не так. Не хватит.
Поворочавшись еще немного, я не выдержала и позвонила Крис. Уже набрав номер, я вдруг подумала о странной ситуации, в которую мы попали. Я звоню девушке, которую отверг парень, которому отказала я. Но сбрасывать было уже поздно.
– Привет, Настюш! – раздался жизнерадостный голос Крис. – Как твои мозги? Гном привел их в норму?
– Даже слишком, – ответила я. – Сегодня я переехала от Стана.
Молчание.
– Вот как? – тихо сказала оборотень. – Все так плохо?
– Не знаю. Крис, а как ты смогла…, – я замолчала, не уверенная в том, что нужно продолжать.
– Ты слишком накручиваешь. У нас все проще. Я заинтересованно посмотрела на него, он – равнодушно на меня. Все всё поняли, и с тех пор мы спокойно дружим. Мне до сих пор симпатичен его запах, но в подушку по ночам я не рыдаю. Давай-ка завтра после эльфийского бубнежа сходим в Экстрим! Погуляем, поболтаем, с ребятами пообщаемся.
– А если Стан тоже там будет?
– Еще лучше! Не стоит избегать его. Пусть привыкает к новому формату общения.
На следующий день Натаниэль, как и в предыдущий раз, держался сухо и отстраненно. Заложив руки за спину, он ходил вперед-назад по кабинету и зачитывал наизусть параграфы из старинного учебника по эльфийскому этикету. Крис широко зевала, усиленно моргала и пыталась удержать голову в вертикальном положении, и когда эльф сказал, что лекция окончена, оборотень сразу вскочила и потащила меня на выход.
В Экстриме сегодня был аншлаг, появились новенькие ребята. Крис ткнула пальцем в группу незнакомых мальчишек и сказала:
– Угадай, кто из них эльф!
Они были одеты, как братья-близнецы, в серые просторные футболки и черные спортивные штаны, и под присмотром Вика отрабатывали кувырки. Первый легко, почти не касаясь руками плаца, пролетел вперед и сразу взмыл на ноги. Второй тяжеловато оттолкнулся, ударился плечом и распластался, не сумев встать. Третий аккуратно опустился на колени, долго переставлял руки, добиваясь наилучшего расположения, потом кувыркнулся и замер в коленопреклонной позе. Четвертый помотал головой, отказываясь от упражнения.
– Третий? – предположила я, но Крис рассмеялась:
– Почти. На самом деле, эльф – вон тот мальчик, – и она указала на первого, – Удивительно, не так ли? Еще никто не угадал правильно.
– Подожди, – я вцепилась Крис в руку. – Это ведь Лей? Тот самый Лей, про которого говорил Стан? Как он? Похититель ничего с ним не сделал? Он в порядке?
– Погоди, притормози немного. Лей в порядке, похититель тоже в порядке. Вообще все в полном порядке. Хочешь с ним познакомиться?
Я вдруг засомневалась. Ведь мальчик и так отличается от других, рос без семьи, пережил похищение. Нужно ли ему дополнительное внимание со стороны посторонних людей?
Но Крис уже тащила меня мимо первой трассы и махала рукой:
– Эй, привет! Смотрите, кого я привела!
Со всех сторон начали раздаваться приветственные крики, один оборотень замер на краю стены прямо во время прохождения трассы и помахал, Вик остановил тренировки и, распахнув широко руки, направился к нам. Крис ловко увернулась от его объятий, а я не успела.
– Что, все-таки решила стать трейсером? – спросил Вик.
Я лишь улыбнулась, чувствуя, как слезы подступают к глазам. Стан правильно говорил, что они в Экстриме – как одна семья. Целых пять лет я жила в этом городе, пыталась подружиться с однокашниками, затем полностью ушла в учебу… И вроде бы все было хорошо. Спокойно. Я убедила себя, что лучше быть одной, ведь никто не отвлекает от рефератов, не гундосит в трубку, не тащит в клуб. Но это самообман.
Наш декан часто говорил, чтобы мы не лгали себе, но я все же умудрилась так запудрить свою голову, что и сама поверила в то, что я – одиночка. А эти удивительные люди и оборотни из Экстрима показали мне правду. Мне нужны друзья! Мне нужно общение! Я хочу веселиться, спорить, шутить и обсуждать новости с друзьями.
– Все-все, убери лапы. Засмущал девушку, – вступилась за меня Крис и выдернула из объятий Вика.
– Это у кого еще лапы? – притворно возмутился парень.
– У тебя. Самые настоящие. Осталось только хвост отрастить, и сможешь по седьмой трассе бегать, – отбрила Крис и ткнула рукой в худенького мальчишку в тонкой вязаной шапке, закрывающей уши. – Знакомьтесь. Это Лей, первый в мире эльф-трейсер, а это Настя, первая в мире человечка, влюбившая в себя оборотня.
Эльф приподнял брови, но промолчал, а мне вдруг захотелось придушить Крис. По-дружески.
– Э-э-э, добрый вечер. Стан рассказывал про тебя. Можно нескромный вопрос?
Лей кивнул.
– Стан говорил про твой возраст… Но, понимаешь ли, я работаю воспитателем в эльфийской группе. Там у меня малыши по двадцать лет от роду. И я не могла поверить…
– Вы занимаетесь с эльфами? – у мальчика загорелись глаза. – А можно с вами кое-что обсудить?
Я немного опешила от такой реакции, но согласилась. Крис, увидев, что я нашла собеседника, ушла в раздевалку, а Вик вернулся к трем другим мальчишкам, громогласно заявив, что научит их роллить сегодня в любом случае, даже из-под палки, если будет нужно.
Мы с Леем пошли по тропинке в рощу, хотя я не представляла, что именно мы будем обсуждать.
– А что конкретно вам рассказывал про меня Стан? Это он в вас влюбился? – тихо спросил Лей и отвел глаза в сторону.
– Он сказал, что познакомился с эльфом-подростком, который дружит с людьми. И что этому эльфу всего двадцать лет, а выглядит он на четырнадцать. Потом он как-то упомянул, что он пропал, а потом нашелся. Так что я знаю не так уж и много, – я проигнорировала второй вопрос.
– В целом все так и есть. Мне действительно двадцать лет.
– Но этого не может быть, – вырвалось у меня. – Я каждый день смотрю на двадцатилетних эльфят. Они выглядят как четырехлетние дети.
– Стан не говорил вам, кто именно меня похитил и зачем? – мальчик разговаривал со мной очень вежливо, и я почувствовала себя очень старой, хотя если смотреть по годам, мы с ним почти ровесники. – Это был ученый с теорией, что раньше эльфы все развивались с той же скоростью, что и я, а потом, после Красной недели, что-то случилось. Послушайте, а вы ведь много знаете об эльфах?
– Скорее всего, меньше, чем ты, – улыбнулась я, ведь Лей и сам был эльфом.
– Ну не скажите. Я рос среди людей, да и в школе не учился. Много ли бы знал человек о самом себе без правильного образования? Дэн, тот самый ученый-похититель, считает, что я развиваюсь в другом темпе как раз потому, что рос в непривычной среде, а значит, прочим эльфам, придерживающихся стандартного режима, дают какие-то добавки, тормозящие их развитие. Дэн уже определил, что моя кровь отличается от обычных эльфов, но выделить точный состав вещества он пока не может. Ярослав, конечно, старается изо всех сил, но у него и аппаратуры не хватает, и времени, да и помощников нет. Вот я и подумал, а может, вы нам поможете?
– Но как? Я же не химик и не биолог. Да и свободного времени у меня не так много.
– Если бы вы поговорили с Дэном и Ярославом… Рассказали бы про разные детали развития эльфят: чем кормят, что с ними делают, может, какой-то ароматизатор используют. Я почти в этом не разбираюсь, а лишь служу контрольным образцом, – Лей чуть заметно усмехнулся. – Но мне бы хотелось узнать правду.
Я была немного огорошена. Стан ничего про это не говорил. Неужели и правда, что эльфы не должны жить так долго? Но даже если это и так, что это изменит в нашей жизни?
– А вы все: Дэн, ты, некий Ярослав, – не задумывались о том, что, возможно, эльфы не просто так скрывают эту тайну? Может, они не хотят, чтобы люди знали про их настоящую природу?
– Ну, во-первых, – рассудительно начал Лей, – в современном мире хранить бесконечно какие-либо тайны невозможно, и Дэн хочет первым добраться до истины. А во-вторых, эльфы и сами не знают своей настоящей природы.
– Как это? – не поняла я.
– Сначала я жил с родителями, эльфами, сбежавшими от своих семей, чтобы вырастить меня. И судя по тому, что я помню, они не понимали, почему я так быстро расту. По ночам мама плакала, считая своего ребенка уродом или неизлечимо больным. Я и сам до последнего думал, что я какой-то мутант. Пока не встретил Дэна.
Я закрыла лицо руками, пытаясь сдержать подступившие слезы. На мгновение я вдруг ощутила отчаяние и тревогу матери, ребенок которой отличается от других. А ведь она не могла посоветоваться с родными, обсудить с врачом! Может быть, она думала, что ее сын скоро умрет, ведь Лей, судя по всему, рос с сумасшедшей для эльфа скоростью?
– Поэтому я прошу вас помочь нам. Может быть, завтра вы сможете прийти к Дэну домой? Он бы вам все гораздо лучше объяснил, – Лей немного замялся. – Я там тоже буду, Ярослав придет. Если вы боитесь, я понимаю, вы же женщина, а там двое взрослых мужчин, то можете взять Стана с собой. К тому же Дэн – оборотень…
– Нет, – сразу выпалила я, – Стана звать не нужно.
– Почему? Стан со всеми знаком, и вам было бы спокойнее.
– Дело в том, – я растерялась, не зная, как лучше сказать о наших сложных отношениях, – что мы со Станом только-только расстались. И нам лучше какое-то время не видеться.
– А-а-а, – понимающе протянул эльф, хотя на его лице появилось удивленное выражение. – Жаль. Стан – он отличный парень, надежный, умный, крутой.
Мы снова вышли к зоне паркура. Я узнала Крис, проходящую пятую трассу, по высокому хвосту волос, мечущемуся вслед ее прыжкам. А потом остановилась, так как увидела, что сразу за ней, в тандеме, движется знакомая мужская фигура. Стан.
Глава 36
Ярослав опустился в кресло, но через несколько секунд вскочил и вновь закружил по комнате:
– А она точно придет? Ты уверен?
Эльф-подросток вытащил телефон и с подчеркнутым вниманием посмотрел на экран:
– Вот смс от нее. Читаю в пятый раз: «Приеду ближе к восьми вечера. Надеюсь, не заблужусь. Настя».
– А если она заблудилась? Или передумала? – Ярослав упал в кресло и нервно забарабанил пальцами по подлокотнику. Дэн оторвался от распечатки с последними анализами и сказал:
– Я вообще не понимаю, почему ты так рвался прийти на эту встречу. Вряд ли Настя сможет нам что-то подсказать. Одно дело, если бы она уже проработала несколько лет и знала всю подноготную, но она – всего лишь молоденькая воспитательница, еще не начавшая работать самостоятельно.
– Дэн, уж ты-то мог бы догадаться! – Ярослав закашлялся, поперхнувшись слюной. – Это же не просто какая-то там воспитательница! Она – единственный человек, в которого влюбился оборотень. Неужели тебе не интересно с ней познакомиться? – лаборант снова вскочил. – Как думаешь, она разрешит мне взять немного образцов на анализ? Хотя тут же запаховая система, нужно другое оборудование. И еще нужны данные по Громовому. В идеале еще и по его родителям и братьям-сестрам для полноты картины. И что если дать ее запах другим оборотням, например, выборка из тысячи, как думаешь, кому-нибудь еще она подойдет? Эх, какая бы докторская шикарная вышла!
Археолог с усмешкой наблюдал за метаниями друга:
– Да на оборотнях вся мировая наука построена. Не думаю, что ты сможешь выкопать еще какой-то материал. Ты вспомни историю медицины. Проходил же на первом курсе, верно? Ампутации, наркоз, прививки, вскрытия, все внутриполостные операции изучались на «разговаривающих животных». Оборотни изучены вдоль, поперек и вглубь.
– Да, но… это же уникальный случай и прямо под рукой, – плюхнувшись на сиденье, Ярослав стал быстро перелистывать блокнот, исписанный мелким остроконечным почерком. – Как думаешь, в ком заложена аномалия? Это генетический сбой у Стана или какая-то особенность у Насти? Можно ли создать нужный аромат искусственно?
– Снова всколыхнуть волну аромаистерии как пять лет назад?
– А что за истерия? – заинтересовался Лей.
– Да одна парфюмерная компания заявила, что смогла создать духи с запахом, привлекающим оборотней, – пояснил Дэн. – Раскрутили огромную рекламную компанию, по телевизору показывали ролики, где оборотни-знаменитости обнимались с человеческими девушками, пошли слухи про межрасовые романы и даже браки. Поклонницы принялись скупать тоннами эти духи, но спустя полгода все сошло на нет. Не было ни одного официально подтвержденного случая влюбленности оборотня в человека. Та компания объясняла это тем, что, мол, оборотни же не влюбляются в кого попало, и нужно подбирать духи под каждого индивидуально. Так все и стухло.
– А ты, кстати, написал тому тигру? Как его там, Вайтмен, вроде бы… – спросил Ярослав.
– Кстати, даже получил от него ответ. Говорит, в ближайшее время в Россию командировок не предвидится, но ради Лея он готов взять отпуск за свой счет. Даже привезет кое-какую аппаратуру.
– Серьезно? – обрадовался Ярослав. – Тогда можно будет и Настю заодно поизучать. Вайтмен же на запахах специализируется.
– Блин, Ярослав, я скоро пожалею, что тебя позвал, – фыркнул Дэн. – Ты на девушку-то сразу не кидайся. Дай сначала нам разобраться с эльфами, а потом уж договаривайся с ней на свою тему.
– Да с чего ты… – начал было говорить Ярослав, но тут пронзительно заверещал звонок.
– Так, Лей, идешь со мной, все-таки ты единственный с ней знаком, – и Дэн утащил эльфа в прихожую.
Лаборант остался сидеть на месте, вслушиваясь в звуки, доносящиеся из коридора. Сначала высокий тенор археолога, затем резкий голосок эльфа, еле слышный шелест женского голоса.
Ярослав неоднократно пытался представить себе ту, в которую влюбился оборотень, да не просто какой-то оборотень, а Стан. Громовой произвел сильное впечатление на человека, большую часть своей жизни проводящего в лаборатории, заполненной сложной аппаратурой, пробирками и кровью.
Стан казался таким цельным, таким настоящим, современным рыцарем без страха и упрека, благородным, сильным. И девушка у него должна быть под стать: высокая, крепкая, с широким разворотом плеч, крутым изгибом бедер, словом, валькирия двадцать первого века. Но потом Ярослав вспоминал, что девушка-то работает воспитательницей в детском саду, и перед глазами вставало что-то мелкое, невзрачное, бесполое, с белесыми ниточками бровей и унылым старушечьим пучком на затылке.
Наконец в комнату вошел Дэн:
– Вы уж простите за беспорядок, я еще не успел сделать ремонт после внепланового потопа, – и он бросил косой взгляд на эльфа. – Знакомьтесь, это Ярослав, наш сообщник, помощник и ключик в секретную лабораторию.
Вышеупомянутый мужчина резко встал, потом подумал, что уже не девятнадцатый век, и вставать перед дамами не обязательно, сел, потом почувствовал себя неловко, снова встал и замер, ощущая себя полным идиотом.
– Приятно познакомиться, меня зовут Настя, – негромко сказала девушка. Внешне она была ближе к воображаемой воспитательнице, чем к валькирии: невысокая, худенькая, в длинной юбке и скучной блузке, с пресловутым пучком на затылке, который, впрочем, ей шел. Выражение ее лица было столь уверенным и спокойным, словно она не заметила недавнее мельтешение.
– Вы будете чай? Или, может, хотите перекусить? – вежливо спросил Дэн. – Хотя, что я спрашиваю, вы же сразу после работы. Одну минуту, я сделаю бутерброды.
Лей плюхнулся на массивный стул на колесиках и откатился к стене:
– Настя, да вы устраивайтесь. Вот что-что, а готовит Дэн просто отлично. За неделю плена я даже немного поправился.
Девушка присела на краешек стула, аккуратно положила рюкзачок на колени и начала оглядывать комнату. И хотя это была квартира Дэна, Ярославу вдруг стало очень стыдно: и за стол, заваленный стопками бумаг, и за карту на стене, истыканную флажками и исчерченную нитками, и за потертый ковер. Прямо логово сумасшедшего ученого или, хуже того, банального шизофреника.
Молчание затягивалось. Яр умоляюще посмотрел на Лея, но эльфенок развлекался тем, что отталкивался ногами от пола и катался на стуле вперед-назад, словно маленький.
Прошло еще несколько минут.
В итоге, когда в комнату вошел Дэн с подносом, усыпанным крошечными, на один укус, бутербродиками, Ярослав уже был готов завести разговор про погоду.
– Если честно, я не знаю, чем могу вам помочь. Я постаралась разузнать на работе по этой теме, но не думаю, что стоит искать именно в детских садах, – немного перекусив, сказала Настя. Она открыла рюкзак и вытащила блокнот. – Я на всякий случай переписала меню для своей группы на эту неделю, но я говорила с поварами и выяснила, что они готовят на весь сад сразу: и на эльфов, и на людей, и на оборотней. Единственное отличие: молочные блюда они заменяют на альтернативные, без молока. Но даже эти безлактозные блюда дают не только эльфам, но и обычным детям с аллергией на молоко…
– Погодите-погодите, – нахмурился Дэн. – А что, эльфы не пьют молоко?
– Конечно, нет, – удивилась Настя. – Фермент, расщепляющий лактозу, у эльфов вырабатывается лишь до окончания грудного вскармливания, к концу третьего года жизни. А что, вы не знали?
Лей перестал кататься и с недоумением смотрел на Дэна, а тот на него.
– Но ведь… – начали они одновременно, а потом археолог продолжил, – Лей спокойно ел молочные каши, пил йогурты. Я даже ему мороженое покупал.
– Ага, – кивнул эльф, – я и чистое молоко тоже пью.
– Яр, ты проверял кровь на лактазу? – резко повернулся к медику Дэн.
– А, эмм, я… Кажется, да, – кивнул Ярослав.
– И мы не заметили, что у всех эльфов поголовно она отсутствует, за исключением Лея? – Дэн подошел к столу и зашелестел бумагами. – Настя, вы продолжайте, я вас слушаю.
– Таким образом, не думаю, что эльфам вмешивают что-то в еду. Бытовая химия, стиральные порошки, мыло, туалетная бумага – все это также закупается на весь сад. Само помещение для эльфийской группы ремонтировали отдельно, но вряд ли в этом дело.
– Кхм, – кашлянул Ярослав, – собственно, вполне возможно, что это вещество вводится эльфам вне детского сада. Мы такое тоже обсуждали.
– Угу, – хрюкнул археолог, не поднимая головы от бумаг, – только мы еще решили, что контролировать ввод вещества в каждом отдельно взятом доме сложнее, чем в детском саду. А что насчет прививок?
– Прививок? – переспросила Настя. – Ах да, верно, я спускалась к медсестре. Действительно, у эльфов другой график, но и у оборотней он отличается от человеческого. Кстати, на следующей неделе у нас планируется очередной этап прививок.
– А вы можете узнать, от какой болезни будут прививать? Или какая маркировка будет на упаковке? – вкрадчиво спросил Дэн. – А еще лучше, если бы вы смогли случайно прихватить как-нибудь это средство.
Ярослав не выдержал и возмутился:
– Дэн, имей совесть. Настя и так нам изрядно помогла, а ты ее чуть ли не на преступление толкаешь! А если там шприцы под счет? Да ведь точно под счет! А если ее поймают?
– И что с ней будет? – археолог выпрямился, выронив несколько листов. – Ах, воспитательница украла шприц стоимостью в десять рублей? На костер ее отправят? – он повернулся к девушке. – Вы простите за мою горячность, но если внутри окажется то самое вещество, это сэкономит нам кучу времени. Ярослав делает возможное и невозможное, но у него нет ни специальной аппаратуры, ни государственных субсидий, ни штата сотрудников. Он каждый день рискует работой и репутацией, делая необходимые для нашего исследования анализы, но, даже несмотря на это, на выявление состава могут уйти годы. И на другой чаше весов – небольшой проступок, за который максимум пожурят. Анастасия, я не имею права вас о чем-либо просить, но все же подумайте об этом, пожалуйста.
– Я не знаю. Вы тоже поймите, я же не обязательно буду присутствовать на уколах, дети ко мне не до конца привыкли, – растерялась девушка.
– Не умеете – научим, – отмахнулся оборотень. – Вон Лей и научит. Зря он что ли у цыган жил?
Лей от неожиданности оттолкнулся сильнее, чем нужно, его кресло с глухим ударом врезалось в стол, и неровно стоящие стопки бумаг рассыпались по всей комнате.
– Дэн, ты! – воскликнул тоненько эльф, и Дэн скривил лицо, словно от звука бор-машины. – Я в жизни ничего не крал!
– Всего лишь обманывал, клянчил деньги и бродяжничал.
– Ну хотя бы никого не похищал и не держал взаперти, тыкая иголками!
Настя испуганно переводила взгляд с одного спорщика на другого, а те распалялись все больше. Ярослав пожалел девушку и, осторожно дотронувшись до руки, предложил выйти в другую комнату.
Перекосившаяся дверь так и не была снята, да и решетки на окнах придавали комнате суровый вид, зато тут не пахло сыростью и было относительно тихо.
Ярослав жестом предложил сесть Насте на застеленную кровать, а сам прислонился к стене и сказал:
– Вы простите, пожалуйста, за все это. Обычно Дэн ведет себя более адекватно.
– Ничего, я понимаю, – кивнула она.
– Может быть, понимаете, а может, и нет. Дэну сейчас двадцать лет. Сколько он еще проживет? Пять лет или семь? Исследования эльфийского долголетия и их истории стали единственным смыслом его жизни. Ни семьи, ни детей, лишь раскопки, архивы, анализы. Потом вот этот мальчик. И он понимает, что с таким темпом работы он не доживет до раскрытия истины, и эта мысль приводит его в ужас.
Я знаю его уже лет десять, и, поверьте, тот восторженный прекраснодушный юноша, каким он был раньше, никогда бы не посмел похитить ребенка. Но с каждым годом он отчаивается все больше и больше. Поэтому в его глазах воровство шприца – лишь незначительный проступок.
Страшно подумать, каким он станет к старости!
– Неужели вы думаете, что эльфы сознательно тормозят своих детей в развитии ради дополнительных лет жизни?
– Уточню, ради дополнительных сотен лет жизни. А почему бы и нет? Ради долголетия на что только люди не шли. И в крови младенцев купались, и девственниц резали, а тут всего лишь нужно растянуть детство.
– А если в шприце и вправду будет лишь… ну, прививка? Что тогда?
Ярослав задумался:
– Скорее всего, Дэн придет в ярость, потом напьется, протрезвеет, придумает еще что-нибудь и с энтузиазмом погрузится в новый способ добычи информации, – помолчав, лаборант добавил, – И, Настя, вы не задумывались над тем, что это средство после небольшой доработки сможет увеличить срок жизни для оборотней? Пусть ненамного, хотя бы десять-пятнадцать лет, но для оборотней это половина их жизни! И незначительный проступок, тут Дэн прав, может изменить сотни тысяч судеб! По сути, в ваших руках целая раса. И, насколько я знаю, вы встречаетесь со Станом? Не поверю, что вы хотя бы раз не задумались о том, как быстро он постареет и умрет.
Настя нервно рассмеялась и отвернулась к окну:
– Вы давите ничуть не хуже вашего друга. Хорошо, я принесу вам треклятый шприц.
