Текст книги "(Не)естественный отбор (СИ)"
Автор книги: Наталья Бутырская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)
Глава 29
Перед входом в кабинет Лей встряхнулся и нацепил испуганно-вежливое выражение лица, как учили цыгане в свое время. Лейтенант Сергей устало отбрыкивался от незнакомой женщины с пышными, искусственно созданными кудрями, Оленька подпиливала ногти и одновременно набирала что-то на телефоне.
Стан вежливо со всеми попрощался, на вопрос Сергея насчет показаний отмахнулся, сказав, мол, пусть принимает дежурный инспектор, а ему пора бежать. Все, как и договаривались.
Что ж, игра началась.
В последние несколько лет у Лея была довольно спокойная жизнь, и навыки, полученные за период бродяжничества, немного подзатерлись, но не были утрачены полностью. И сейчас эльф должен был вспомнить все, чему его учили.
Сергея можно в расчет не брать, он – наблюдатель, Оленька – тот самый дежурный инспектор, молоденькая, неопытная, наивная, ее легко будет разжалобить. Женщина с кудрями, видимо, замена опекуну, либо психолог, либо учитель из одной из ближайших школ, вот с ней могут быть проблемы, ее на эмоции не пробьешь, только логикой и уверенностью. Такие, как она, не вслушиваются в слова: если ребенок говорит что-то твердо и спокойно, значит, выучил, если мямлит – то к уроку не готовился.
Лей присел на стул, слегка ссутулился, зажал ладони между коленями, наклонил голову так, чтобы казалось, что он говорит снизу. Глаза Оленьки сразу потеплели, она взяла ручку, листок бумаги и мягко спросила:
– Ты как, готов рассказать нам, что случилось? Давай начнем с самого начала. Как тебя зовут?
– Меня зовут Лей, – пробормотал эльф, на мгновение вскинул глаза и снова уткнулся в пол, будто бы стесняясь своего порыва. Он успел заметить, что учительша заметно расслабилась, переведя его из списка потенциальных хулиганов в список потенциальных жертв.
– Хорошо. А фамилия?
Лей помотал головой и едва слышно всхлипнул.
– Ладно, пока оставим. Как зовут твоих родителей? Где вы живете?
Это был сложный момент. Эльф не собирался делиться с этой дамой личной информацией. Оборотню – да, Лей рассказал почти все, но так было нужно для создания доверительных отношений, ведь сильные личности охотнее помогают тем, кого считают уязвимыми. Но Оленька была для него бесполезна, ей нужно выдавать минимум данных и максимум эмоций.
Если бы Лей выглядел помладше, то он смог бы замаскировать свое нежелание говорить испугом, потрясением и легким идиотизмом, характерным для эльфов, но четырнадцатилетний подросток не может сказать, что не знает ни адреса, ни фамилии, ни имени родителей.
– У меня, – всхлип, – нет родителей. Они меня бросили, – Лей закрыл лицо руками. Пусть теперь Оленька поломает голову: как такое может быть. То ли родители скинули ненужного им ребенка на прочих родственников, то ли он вообще один живет.
Когда-то давно из очередной поездки в город папа привез россыпь дисков с играми. На некоторых были стрелялки, на других – гонки, но больше всего Лея тогда заворожила игра, в которой можно было жить. Там выбираешь персонажа и попадаешь в огромный придуманный мир, где можно разговаривать со всеми встречными, ходить, где вздумается, охотиться на животных, собирать травки и многое другое. По идее, в игре нужно было выполнять какие-то задания, там был и сюжет, и строго очерченные приключения, но маленькому Лею нравилось совершенствовать своего персонажа. За длительный бег персонаж получал плюс один к атлетике, за сбор трав – единичку к травничеству, за частые разговоры – к красноречию и так далее.
Папа хотел быстрее пройти сюжет, но Лей постоянно просил, чтобы персонаж еще побегал или поторговался на рынке. Каждая дополнительная единичка в навыках приводила его в восторг.
Потом родители пропали, и Лей остался один.
Чтобы легче было ждать их возвращения, эльфеныш придумал, что он сам и есть тот персонаж в игре, и ему нужно прокачивать навыки. Поэтому он мыл дома полы и мысленно прибавлял единичку к навыку «уборка», бегал на край деревни и плюсовал к атлетике, читал книги и увеличивал «мудрость».
В то время он считал, что самое главное – это физические навыки: бег, умение драться, ловкость. Но, попав к цыганам, понял, что красноречие и торговля гораздо важнее. Если ты умеешь правильно разговаривать, то сумеешь добиться всего в этом мире. И эльф, привыкнув к новой обстановке, с удовольствием начал учиться сложной науке читать людей.
Наблюдая за работой цыган, не тех, кто тихо сидит на улице с младенцем в руках, а тех, кто под видом гадания выманивает у людей все деньги, тех, кто договаривается насчет крышевания, тех, кто, не выходя из дома, умудряется управлять целой диаспорой, Лей изрядно повысил свой уровень общения. Он научился подбирать подходящую манеру речи, отыгрывать нужный типаж и отточил игру на случайных прохожих, выпрашивая деньги.
Именно так он сумел удрать от цыган и проехать несколько городов, ни разу не угодив в полицию. Именно так он нашел друзей-покровителей и даже стал их негласным лидером. Именно так он смог втереться в доверие к Дэну, и если бы Лей подождал еще немного, то еще через некоторое время оборотень позволил бы ему выходить на улицу. Может, так и стоило сделать, а не пороть горячку и затапливать соседей. Теперь же Лей засветился перед полицией и, видимо, придется снова уезжать из города.
– Ну, хорошо, – сдалась Оленька. На заднем фоне лейтенант откинулся в кресле и с удовольствием наблюдал за снятием показаний с эльфа. Лею казалось, что Сергей прекрасно понимает, какую игру он ведет, но по каким-то своим причинам не вмешивается. – Тогда расскажи мне, как ты оказался у гражданина Случайного.
– У кого? – Лей непонимающе уставился на девушку.
– У того, кто тебя похитил. Его фамилия – Случайный. Ты не знал?
– Нет. Мы с Дэном не так давно познакомились. Он узнал, что мне негде жить, и позвал к себе.
– То есть ты добровольно пошел к гражданину Случайному в дом, верно?
– Ну да, – эльф несколько раз кивнул, подтверждая свои слова.
– А почему у него в комнате была установлена решетка на окне и засов на двери снаружи? – нахмурилась Оля.
– Он что-то говорил про это, – Лей почесал затылок, делая вид, что вспоминает. – То ли он держал какое-то животное дома, то ли собирался его купить. Кажется, обезьяну, но я не уверен. Дэн переживал, что она может выпрыгнуть в окно.
– Тогда почему ты устроил потоп?
– Я нечаянно, – виновато пробормотал Лей. – Может, там уже все до меня разболталось? Я не хотел, чтобы так…
Сергей удивленно приподнял брови, но промолчал.
– Как же так? – возмутилась Оленька. – Ты же говорил, что специально это сделал? Подождал, пока он начнет тебе доверять и…
Лей состроил серьезную мину и, слегка наклонившись вперед, тихо сказал:
– Понимаете, я не хотел говорить Стану… ну, что я такой криворукий. Вы же его видели?
– Кого? – не поняла девушка.
– Стана, друга, который ко мне приходил? Видели, какой он крутой? А какие он трюки умеет делать! Как настоящий каскадер. Я так никогда-никогда не смогу, даже если всю жизнь буду тренироваться. Мы с ним недавно познакомились, он меня от хулиганов спас. И так уже, наверное, выгляжу перед ним, как идиот. Вот поэтому и соврал ему.
Оленька сбилась, смутилась от такого пристального взгляда и после паузы продолжила:
– Ты поэтому не хотел, чтобы он принимал показания?
– Ну да, – эльф с готовностью закивал, обрадовавшись, что она его поняла. – Просто я сначала испугался, тут же все незнакомые, вот сразу и вспомнил про него, он же тоже полицейский. А потом уже подумал, как глупо я буду выглядеть перед ним, поэтому сказал, что дам показания вам. Вы же не будете смеяться надо мной?
– Конечно, нет, – быстро ответила девушка. Лей видел, что она поверила в его игру и явно сочувствовала туповатому беззащитному эльфу. – Но если ты жил у Дэна по доброй воле, тогда почему свидетели говорят, что ты звал на помощь?
– Ну, я… – эльф замялся, – и вправду звал на помощь. Не знал, как остановить потоп, и позвонить Дэну не мог, у меня ведь нет телефона. А насчет похищения… я думаю, что они не ожидали увидеть в квартире оборотня меня. В смысле, эльфа. Обычно же… – и тут Лей совсем смутился, замолчал и уставился в пол.
Оленька заторопилась перевести тему:
– А следы уколов на твоих руках? Это тоже ошибка?
– Я ведь жил на улице, Дэн боялся, что я мог заболеть, поэтому отправил мою кровь на анализы. А вдруг я что-то подхватил?
– То есть ты утверждаешь, что никто тебя не похищал, и гражданин Случайный был задержан по ошибке?
– Да, – эльф снова наклонил голову, – а Дэна скоро выпустят? Из-за меня у него столько проблем! И соседей залил, и в полицию попал…
Тут вмешался Сергей:
– Если ты или твои родители не будут подавать заявление, то его выпустят завтра, после решения следователя.
– Ой, как здорово! – обрадовался Лей. – Значит, завтра я смогу извиниться перед ним?
– А вот это вряд ли, – отрезал лейтенант. – Если мы не сможем отыскать твоих родителей, то тебя перевезут в ЦВИНП, а оттуда – в детский дом.
– Как? – жалобно захлопал ресницами подросток. – Зачем в детский дом? Я не хочу!
Оленька, наконец, нащупала знакомую нить и наставительно сказала:
– Так полагается. Ведь нельзя, чтобы ребенок жил на улице или у незнакомых лю… у незнакомых. В детском доме у тебя будет своя кровать, появятся друзья, ты сможешь ходить в школу. Это гораздо лучше, чем жить где-то в подвалах.
Лей отвернулся и тихонько заплакал. Оленька вдруг тоже расчувствовалась, зашмыгала носом, зашебуршила в сумочке, учительша же спросила, где ей расписаться, и поторопилась уйти.
Первый акт игры был закончен.
– Ну что, поехали? Поживешь какое-то время в ЦВИНП, а потом, если не найдем твоих родных, тебя переведут в детский дом, – преувеличенно жизнерадостно сказала Оля на следующий день.
– А что, есть детские дома для эльфов? – наивно спросил Лей. Он знал правду, но решил лишний раз надавить на чувство вины у девушки. Ему повезло, что она была совсем молоденькая и неопытная.
– Н-нет, – протянула она, – поэтому я думаю, что мы сможем найти твоих родственников. Бабушку или дедушку.
Лей все время держал в голове тот возраст, на который он выглядел по эльфийским меркам. Не двадцать лет, а восемьдесят два года. Восемьдесят два. Документы о его рождении могли затеряться, но, как и говорила девушка, родные у него должны были остаться.
На секунду ему вдруг захотелось рассказать Оле все, что он знал о себе, ведь тогда он и вправду сможет найти семью. У него появится настоящая бабушка, которая будет любить его и заботиться. Ему больше не придется ловить взгляды и угадывать чужое настроение, он перестанет по ночам просыпаться от кошмаров, в которых друзья уходят от него и больше не возвращаются. Как родители.
Но Лей помнил, что он все же урод. Как примут его незнакомые эльфы? Как отнесутся к его стремительному взрослению? Да и эльфийская бабушка – это не то же самое, что человеческая. Ей может быть от двухсот до четырехсот лет, и она будет выглядеть как тридцати-сорокалетняя женщина, то есть, конечно, уже не молоденькая девушка, но и не морщинистая старушка в пуховой шали, и она не будет пахнуть хвойным мылом, не будет печь вкуснейшие сливовые пироги или вязать теплые колючие носки, как это делали бабушки в деревне, где он жил в детстве. Кроме того, почему-то же его родители сбежали из семьи, и вряд ли строгие церемониальные эльфы с радостью примут их ребенка.
Лучше уж продолжать жить, как раньше. С его скоростью роста уже через каких-то десять лет он будет выглядеть взрослым, сможет сделать себе документы и начать жить, как все нормальные люди. Именно как люди. Рядом с эльфами ему нечего делать.
Если только Дэн вдруг не окажется прав…
– А далеко этот ЦВИНП? – робко спросил Лей.
– Нет, за двадцать минут доедем, – приободрила его Оленька. – Ты не бойся, тебя там никто не обидит. Если хочешь, я тебя буду навещать. Может, ты что-то сможешь вспомнить про своих родных? Тогда мы быстрее их отыщем.
По дороге к остановке эльф держался в сторонке от людей, шарахался от прохожих и всячески демонстрировал боязнь прикосновений, чтобы Оленьке не пришла в голову глупая мысль взять его за руку. И девушка, не желая его еще больше пугать, шла чуть поодаль.
В маршрутном автобусе Лей плюхнулся на сиденье возле двери, рядом с худеньким парнишкой, для Оли же места не нашлось. Она улыбнулась эльфу, шепнула, что будет рядом, и прошла подальше в салон.
Через две остановки Лей выскочил из автобуса и, не дожидаясь криков инспекторши, убежал во дворы. Он знал, что Оленька не сможет его догнать, но на всякий случай попетлял еще немного, сел на проходящий трамвай, через остановку спрыгнул, прошел еще несколько кварталов и остановился возле высокого здания, называемого в простонародье свечкой.
Его легко хлопнули по плечу.
– Рад, что ты смог выбраться, – сказал Стан, улыбаясь.
Глава 30
«Понедельник – день тяжелый. Понедельник – трудный день» – речитативом крутилось в голове по дороге в университет. Работа, Настя, Лей – все это одновременно навалилось на меня, и я впервые ощутил нехватку времени.
Буду делать все постепенно, шаг за шагом. С Леем мы распланировали действия на ближайшие пару дней. Эльф в очередной раз поразил меня разумностью, приспосабливаемостью и гибкостью мышления. С таким прошлым не каждый человеческий ребенок смог бы справиться, а эльфеныш мало того что выжил, так еще и не сломался, не огрубел душой, сумел найти друзей и даже вырваться от похитителя, пусть и такого нелепого, как этот оборотень. И, кстати, с ним бы я хотел пообщаться.
Я понимал, что мои действия противоречат закону. Лей должен отправиться в детдом, но я не думаю, что ему там будет лучше. Жесткие и зачастую бессмысленные правила, жестокие дети, отталкивающие всех, кто хоть чем-то отличается от них. Как они отнесутся к инорасцу?
Мне бы хотелось разузнать про его родителей, про их семьи. Неужели никто не разыскивал его? Хотя я же сам просматривал сводки за прошлые года, и там не было ни единого намека на пропавшего эльфийского ребенка. С другой стороны, всем известна закрытость эльфийского сообщества и их нежелание выносить какую-либо информацию вовне, так что вполне возможно, что они не стали заявлять в полицию и пытались вести поиски своими силами.
Затем я вспомнил про тех бледных испуганных детишек, которых видел днем. Особенно запомнилась семилетняя Зоя в красивом розовом платье, со светлыми кудряшками на лбу и ее мать, худая, модно одетая женщина с туго стянутым пучком волос на затылке. Я сначала даже не понял, как они попали в список неблагополучных семей. Да, неполная семья из двух человек: мама и дочь, но судя по обстановке в квартире, мама хорошо зарабатывает: дорогая мебель из дерева и кожи, много техники на кухне, детская комната отделана на совесть и с привлечением дизайнеров.
Но послушал их разговоры с Аллой, и картинка обрисовалась. Судя по всему, у мамы было весьма безрадостное детство: отец-алкоголик, мать, горбящаяся за копейки, и над девочкой издевались в классе из-за бедности, неказистой внешности и забитого характера. Потом она выросла, смогла найти работу, закончить университет и начала неплохо зарабатывать. И попыталась компенсировать себе все, что ей недодали: покупала дорогую одежду, ездила в другие страны, занялась квартирой, но забыла про свою искалеченную психику. И когда у нее появилась дочь, Зоя, она вдруг возненавидела ее. Покупала ей дорогие неудобные платья и злилась на Зою, что та не ценила их, обставила комнату игрушками и ругала дочь, что та не целует руки в благодарность. Ведь у мамы-то этого не было! И каждый день, каждую минуту мама твердила дочери, как та должна быть счастлива, ведь ее мама не пьет, зарабатывает, готовит вкусную еду. А потом начала бить. За не тот взгляд, за не такие слова, за лишнюю улыбку или слезы.
Зато в холодильнике йогурты. Зато на море два раза в год.
А Зоя дома ходила, как по струнке, боялась лишний раз слово сказать и перенесла этот страх в школу. Ее считали глупой и даже умственно отсталой, ведь она терялась, когда к ней обращалась учительница, краснела и заикалась у доски. Но школьный психолог при очередном тесте обратила внимание на состояние девочки, увидела синяки и позвонила в опеку.
Наш визит был вторым к ним, и за те полчаса, что мы провели в их квартире, девочка не сказала ни слова, лишь вздрагивала, когда слышала свое имя. А мама истерически визжала, говорила, что уволит ту дуру-психолога, что правительство совсем охамело, раз тратит время и налоги, собранные и на ее, между прочим, деньги, на такие хорошие семьи, как их, кричала, что Зоя – бестолковая, ленивая и совсем не ценит материнской заботы. Прошлась она и по моей расе, сказав, что только вот оборотней в ее доме не хватало, мол, пусть они ходят и алкашей отлавливают, раз больше мозгов ни на что не хватает, и где только была опека, когда она голодала целыми днями из-за того, что родители были в запое.
А я смотрел на Зою и очень хотел взять ее на руки, закрыть ей ушки, чтобы она не слышала воплей матери, покатать на пони, познакомить со своими братьями-хулиганами. И сказать ей, что она самая хорошая девочка на свете, не глупая и ленивая, а умная и добрая, и мама у нее тоже хорошая, просто ей об этом вовремя не сказали, поэтому она так злится.
И я прекрасно понимал, что ничего наш визит не изменит. Мама Зои переведет дочь в другую школу, научится бить, не оставляя следов, вырастит из нее глупое забитое существо и будет жаловаться на свою злосчастную судьбу. И это было неправильно. Совсем неправильно. И в рамках системы я ничего не мог с этим поделать.
Так, может, стоит выйти за рамки?
Возле университета меня уже ждали девушки. Настя нервно сжимала ладони, Крис мерила площадку перед входом широкими шагами и еле слышно ругалась.
– Стан, – увидев меня, Крис остановилась, – завтра я снова пойду с Настей к этому… Хорошо?
– Крис, – мягко проговорила Настя, протягивая руку к подруге, – не надо. Успокойся. Прости меня, пожалуйста!
– Да ты-то что извиняешься? Это же не ты два часа говорила там. Стан, мы договорились? – Крис еле-еле сдерживала себя от оборота.
– Если тебе не сложно, буду только рад. Я и сам хотел тебя попросить…
– Значит, договорились. Все, я побежала в Экстрим, иначе прямо тут взорвусь и покалечу кого-нибудь.
Крис прыгнула в машину и резко дала по газам, оставив на асфальте черные следы от шин. Я в недоумении повернулся к Насте:
– Так что произошло?
Настя тяжело вздохнула:
– Натаниэль прочитал лекцию на тему сравнительного анализа эльфов и оборотней. Он два часа смотрел только на Крис и говорил, говорил, говорил. Меня к концу уже тошнило от его «А теперь давайте посмотрим на…»
– Чего он добивался?
– Мне кажется, что он хотел вывести Крис из себя. Если бы она кинулась на него с кулаками, то он бы смог получить официальный запрет на посторонних во время занятий. Вот только, – и Настя улыбнулась, – лекцию он сочинял в расчете на тебя, а пришла Крис.
– Значит, теперь у него ничего не выйдет. Уверен, что к завтрашнему дню Крис тоже подготовится и порвет его вчистую. Не зря же она на юридическом учится!
– Я не сомневаюсь, что она справится, – Настя выглядела уставшей, щеки впали, под глазами были темные круги.
– Ты сама-то как? Страшно было?
– Самое ужасное, что я не ненавижу Натаниэля. Смотрю на него, знаю, что он пытался сделать со мной, но не могу ненавидеть. Наверное, потому что он сам не видит ничего плохого в своем поступке. Он всего лишь хотел защитить эльфят.
– Ценой твоей жизни!
– Знаешь, я словно могу читать его мысли. «Что такое одна человеческая жизнь против двадцати эльфов? Человек – мимолетное создание, маложивущее. Человек должен быть счастлив, что после его смерти о нем будут помнить веками другие, более совершенные существа». Как-то так. И в чем-то я с ним согласна.
– А, может быть, все это вранье, – неожиданно выпалил я.
– Что именно? – заинтересовалась Настя, впервые за время разговора посмотрев мне в глаза.
– Есть теория, что эльфы не настолько уж и долгоживущие, как мы думаем.
– Думаешь, они врут про свой возраст?
– Не совсем. Но, кстати, возможно, что и это тоже. Как давно стали проводить регулярную перепись населения? За последние сто лет менялись формы документов, терялись архивы, да что говорить, даже политическая карта мира перекраивалась несколько раз. Кто мог помешать какому-нибудь эльфу, рожденному в конце девятнадцатого века, прибавить себе пару-тройку лишних столетий? Особенно если он учился на дому, в учебных заведениях не мелькал, а записи о рождении легко могли за это время затеряться.
– Но мы же видим, с какой скоростью растут эльфийские дети! – возразила Настя.
– А когда эльф становится взрослым, то разницу в сто лет внешне никак не разглядеть. Никто не отрицает, что они живут дольше, чем люди. Но вот насколько дольше?
– Есть же ученые, они, наверное, исследовали эту тему. Врачи, физиологи, биологи…
– Ну да. Наверное. Только вот оборотни изучены вдоль и поперек, по людям также было множество исследований, а вот эльфы до сих пор во многом остаются загадкой. Своих умерших они испокон веков сжигают, только у них сохранилась традиция лечиться у семейного доктора, конечно же, эльфа, да и добровольцев отдать свои тела на опыты у них нет.
– Ты же знаешь, Красная неделя, почти удавшийся геноцид целой расы. Они еле выжили и после этого создали довольно замкнутое сообщество.
Я усмехнулся:
– Ах, ну да, как я мог забыть! За всю историю существования цивилизации эльфов убивали аж целых семь дней. А как насчет пары тысячелетий вырезания оборотней? Клеймения их? Использование их в качестве домашнего скота или как материала для опытов? Содержание в гетто?
Настя отвернулась:
– Я не защищаю их. Но и осуждать не могу.
– Извини, я зря вспылил, – опомнился я. Но Настя уже замкнулась в себе и отказалась продолжать разговор.
На следующий день позвонил Сергей, лейтенант из участка, и сообщил, что Дэна Случайного выпускают сразу после обеда, и я сорвался с места. Благодаря заступничеству Лея его отпустили без дела и даже без оповещения его места работы, но я должен был знать причины его неадекватного поведения.
Я только успел устроиться неподалеку от входа в участок, как оттуда вышел худой невысокий мужчина-оборотень. Некогда модная стрижка нынче представляла собой копну вразнобой торчащих волос, между бровями пролегла глубокая морщина, ученый поминутно перекидывал потертый кожаный дипломат из одной руки в другую и не торопился уходить. Он словно кого-то ждал.
Наконец, он углядел меня и, оглядываясь по сторонам, направился в мою сторону.
– Вы, наверное, друг Лея? – неуверенно спросил он. Высокий для мужчины голос слегка подрагивал.
– Верно. А вы – Дэн? – я не ожидал, что он первым обратится ко мне.
– Да, – засуетился мужчина, торопливо перекладывая дипломат в левую руку и протягивая мне правую. – Рад познакомиться. Я, знаете, так и думал, что вы придете. Надеялся.
До этого я не встречал оборотней-ученых. Знал, что они есть, но лично не был знаком, и данный экземпляр не особо обнадеживал.
– Мне нужно поговорить с вами, – продолжал он. – Насчет Лея, да и не только. Мальчик, кажется, вам доверяет, и если вы скажете ему, то он вас послушает.
– Не уверен, что дело обстоит именно так. Мы с ним виделись всего два раза, и второй был лишь вчера. Так что вы знакомы с ним ближе.
– Так-то оно так, но знакомство наше с Леем началось не так, как хотелось бы, – замялся Дэн.
– Да. Пожалуй, похищение и удержание взаперти не способствуют установлению дружеских отношений.
– Все так, все так. Но и вы поймите, я не мог рисковать. Если бы он отказался, то потом мне было бы сложнее его заполучить, – Дэн нервно провел рукой по волосам, откидывая непослушные пряди назад.
– Дэн, думаю, вам стоит рассказать мне все с самого начала, так как сейчас я ни черта не понимаю.
– Согласен. Если не возражаете, то мы могли бы пойти ко мне домой, там у меня есть материалы, книги, фотографии…
– Залитые полы, – не удержался я.
– И это тоже, – погрустнел Дэн. – Надеюсь, влага не добралась до компьютера. Там у меня все данные по исследованию, собранные за десять лет работы.
Мы направились к дому Дэна. Он не был похож на маньяка или психа, просто усталый мужчина, совершивший ошибку.
В квартире было влажно и сыро. Ламинат в коридоре пошел волнами и жутко скрипел при надавливании, обои снизу отошли от стен и покрылись бесформенными пузырями. Дэн, не разуваясь, бросился в левую комнаты, и до меня донеслись его причитания, я же направился направо, в ту комнату, где держали Лея. Толстая тяжелая дверь болталась на одной петле, перекосившись, нижний угол уперся в пол и не давал открыть проход. Мне пришлось поднатужиться, приподнять ее, и только после этого я смог войти.
Внутри было сухо, высокий порог не пропустил воду, комната оказалась меньше, чем я представлял. Постучав по стене, я понял, что ученый озаботился ее обшить ГВЛ, видимо, закрывая звукоизоляционный материал. Окна, как и говорил лейтенант, были зарешечены изнутри, и открыть их нельзя было без снятия замка с решетки. Батареи, видимо, также ушли за обшивку.
При большом желании можно было попробовать распилить решетку, раздолбать стены, отколупать изоляцию и достучаться до соседей, но умный эльфеныш, поняв, что прямой угрозы для жизни и здоровья нет, решил действовать более надежно и продуманно.
– Почти ничего не пострадало, – раздался радостный голос Дэна, – Стан, подойдите, пожалуйста, сюда.
После увиденного я заходил в другую комнату с опаской, мало ли, что у него сдвинулось в голове. Может, он не только на эльфенышей охотится? Но ученый стоял к проходу спиной, перекладывая книги из одной стопки в другую. Вместо обычного компьютерного стола у него был огромный обеденный стол, человек на двенадцать, весь заваленный фотографиями, книгами, распечатками, в углу из вороха бумаг скромно выглядывал ноутбук, одна стена была занята картой Европы, усеянной миниатюрными значками. От каждого такого значка отходила нить за пределы карты, и к другому концу нити прикреплялась табличка.
Я посмотрел на одну из них, там было сказано «Кведлинбург, р. 14.07.1989 г, к.э. дат. нач.1714 г, в.114л». На прочих табличках текст выглядел аналогично, первое слово, очевидно, название места, откуда идет нить, хотя я раньше не слышал такого города, а вот последующие цифры с датами были мне непонятны.
Ученый наконец нашел ту книгу, что искал, разложил вокруг себя еще несколько скрепленных распечаток, пачку фотографий и сказал:
– Теперь я готов вам все объяснить.
