Текст книги "Игры на свежем воздухе"

Автор книги: Наталия Курсанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– А, да! – Будто спохватился наемник и перерезал веревки одним движение ножа.

А он красавчик. Не такой как Бальдар, но с обаянием его зеленых пронизывающих глаз трудно бороться. Интересно, сколько женщин он уложил своей легкой загадочной улыбкой? Я резко вздохнула, выплывая из глубины его взгляда.

– Идем.

Тишин усмехнулся мне в спину и, скользнув вперед, отодвинул полог шатра.

– Прошу, – он галантно, едва заметно склонился.

Собрание было коротким. Завтрак из мясной нарезки наваленный на поднос и два кувшина с вином и водой. Капитаны быстро разобрали сектора обороны и, дожевывая ломти мяса, уходили к своим солдатам.

Я стала возле столика и тоже воспользовалась гостеприимством. В походах есть одно правило: «У нас самообжуливание!» – сам себе кусок не урвешь – никто не даст.

Наконец, Фабис обратил на меня внимание.

– Слушай сюда, госпожа Улетова, или как тебя там! Я в игры барона и лорда не лезу, я лишь хочу остаться живым. И я буду сражаться до последнего. Мы тут одни и помощи ждать неоткуда. Если хочешь – берите коней и уматывайте в замок, но не думаю, что ордынцы вас выпустят. Но попытаться прорваться можете – я не держу.

«Мы можем прорваться!»

– Подожди, Тауэр! – отмахнулась я. – Мы попытаемся что-нибудь придумать.

– Что?

«Что?»

Не обращая внимания на нетерпеливый тон офицера, я повернулась к эльфу:

«Тауэр, придут ли скайль-т-тэйли, если узнают, что у меня Душа Изначального?»

«Они будут готовы на все, что ты скажешь!»

«Отлично. Можешь с ними связаться и попросить подмогу?»

«Я должен с ними увидеться»

«Хорошо. Я останусь здесь, как гарантия, а ты приведешь скайль-т-тэйлей!»

«Но, госпожа! Я вас не оставлю!»

«Кончай эти сопли, Тауэр! Или мы все здесь сдохнем или попытаемся что-то сделать! Сам пойми – если меня здесь не будет твои скайли сюда даже не дернуться!»

«Я понял! Пока туман еще не рассеялся, я попытаюсь пробраться к лесу»

– И поспеши, – это я уже вслух. – Фабис, выпустите, пожалуйста, Тауэра – он приведет подмогу. Я останусь здесь.

– Мне не нужна помощь от бабы! – въелся офицер.

– Фабис, – Я попыталась говорить как можно более миролюбиво, – кончай свои шовиниские приколы насчет баб – напрягает. Или у тебя комплекс «самого главного в доме»? Я не собираюсь оспаривать твои решения, но я хочу тоже спастись и значит я тоже в игре. Поверь – там, где я жила, женщина тоже может быть воином. И я не могу понять, почему ты отказываешься от помощи, когда сам только что сказал, что хочешь жить? А за тот поединок – извини. Я была не права.

На моих последних словах, мужчина, уже готовивший гневную отповедь на мою маленькую лекцию, замер. И уже более спокойно сказал:

– Женщина не должна играть в мужские игры.

– Женщина не должна делать кучу всего, что ей приходится делать в этой блядской жизни. – Усмехнулась я в ответ.

Уже позже, когда Тауэр благополучно достиг края леса и послал мне краткий отчет о количестве и расположении ордынцев, а я это донесла до сведения Фабиса и остальных командиров, на выходе из палатки меня вежливо задержали за локоть.

– Не лезь на телеги, – предупредил меня Фабис в своей обычной чуть ворчливой манере, – там и без тебя справятся.

– Не буду, – честно пообещала я. Тем более что и не собиралась лезть в первые ряды защитников. Куда уж мне против профессиональных вояк!

А чуть погодя оказалось, что внутри обороны дел хватало по горло. Прорывы случались постоянно, и не всегда можно было успеть заткнуть дыры вовремя.

Я выбежала из-за телеги и кувыркнулась. Над головой просвистела сабля. Не вставая с колен, вогнала лезвие ножа в живот мужику. Дернула в сторону и вынырнула из-под падающего на меня тела.

Хех!

Рядом рубанул Тишин. В какой-то момент мы оказались лицо к лицу. Шальные, зеленые глаза и радостная улыбка, будто битва для него самое высшее наслаждение. Залит кровью, как и я, но при этом не испытывает никаких неудобств.

– Не грусти, подружка, прорвемся! – смеется он и чмокает меня в губы.

А?

Минутная пауза, чтобы прийти в себя и поднять челюсть с земли. За это время Тишин успевает убить еще парочку пеших ордынцев и схватиться со всадником. А я все еще в растерянности стою возле телеги и не могу понять, почему в голове такой сумбур. Остается только наблюдать за этим невероятным воином, даже не пытаясь сравнить его с Рандиром. Это два совершенно разных человека, два мужчины – и я не могу понять, кем сейчас восхищаюсь больше. Этим бойцом, который чувствует себя в битве как рыба в воде или порученцем?

«Госпожа!»

Ох!

Вот это я засмотрелась, что даже голос эльфа ударил неожиданно в моей обалдевшей голове, выбивая лишние мысли.

«Тауэр?»

«Госпожа! Я привел скайль-т-тэйлей, но они не выйдут на поле. Их мало!»

«Сколько?»

«Пятьдесят лучников!»

Да, по полю их просто размажут!

– Тишин, мне надо найти Фабиса!

Наемник оборачивается и прикладывает эфес залитой кровью сабли к груди:

– Разрешите вас сопроводить, леди?

Черт! Что же ты за человек, Тишин? Почему мне так хочется быть рядом с тобой, куда бы ты ни пошел? Куда девается моя апатия стоит мне только заглянуть в твои зеленые лукавые глаза?

– Веди!

– Фабис!

Офицер спрыгивает с телеги и его место тут же занимает другой воин. Здесь, на этом участке прорывов не было.

– Фабис! Есть сообщение от Тауэра!

– Ну?!

– Эльфы не смогут к нам пробиться…

– Кто? Какие эльфы?

– Блин, скайль-т-тэйли! Они вон в том лесу! Лучники. Около пятидесяти.

– И что будем делать? – это он уже не ко мне, а Тишину. – Прорываться к лесу, а там к замку?

– Можно попробовать. – Кивает головой наемник. – Я передам остальным!

– Давай!

Лагерь превратился в сплошное поле боя. Я давно умаялась считать, сколько сегодня врагов пало от моей сабли. Да и сабля, если честно, не моя, а подобранная у убитого козака – не легенький шамшер, а утяжеленный на конце елманью килич. Но для рубки и укола годится, хоть рука грозиться после каждого нового удара отвалиться и больше никогда не подняться. А как только видишь летящую на тебя полоску стали, так сразу откуда-то берутся силы и отбить, и ударить, а потом еще и еще…

– Леди!

Тишин подхватывает меня за талию, разворачивает и принимает на свой клинок опускающийся на меня удар.

– Бегите к центру лагеря! Там кони! Сейчас соберем всех уцелевших и пойдем на прорыв! А, чтоб тебя! – это уже к ордынцу сумевшему ранить в руку наемника, – Получи! Давай вперед! Чего стала?

– А ты?

– А я за тобой!

В какой-то момент приказ об отходе достигает всех. Сумбурные поединки стали смещаться в определенном направлении. Сзади загораются подожженные наемниками телеги – последняя заградительная линия, уже переставшая быть таковой, но еще способная послужить дымовой завесой.

– Гей! – меня подхватывает Тишин на казацком коне и закидывает за спину, – Держитесь, леди!

Да уж как-нибудь удержусь! Не хочется выглядеть совсем уже новичком, но на крупе, позади всадника я еду впервые. Высокая лука больно врезается в низ живота, к тому же тебя подкидывает при каждом скачке коня. Еще приходится смотреть за спину, чтобы вовремя отбить направленный в спину удар. Бешеная скачка только начинается, а до леса надо еще доскакать. И желательно живыми.

Мы вылетели, кто вдвоем на одном коне, кто один. Я оглянулась по сторонам. Как же нас мало! Человек двести – не больше. И это из тысячи ста! Пятая часть… А до леса доскачет еще меньше. Ордынцы не собираются нас отпускать за здорово живешь. За спиной дробный топот копыт – оглядываться страшно.

«Мы можем стрелять! Расходитесь!» – Боги, как же я рада тебя слышать Тауэр!

– Фабис! – кричу я.

Он оглядывается, и я машу рукой в сторону.

– Расход! – командует во всю силу легких офицер и я часть людей сворачивает направо, а часть и мы с Тишином налево. А из-за деревьев в нас летят стрелы.

Знаю, что не попадут в меня, а все равно страшно, когда видишь темную тучу, закрывающую на мгновение небо, а потом неумолимым росчерком летящую вниз.

Пусть теперь покричат козаки, сраженные меткими стрелами скайль-т-тэйлей!

Ближе к замку к нам присоединился Тауэр. Махнул рукой – мол, все в порядке.

– Скайль-т-тэйли?

«Уйдут. За них не беспокойся. Не ранена?»

Ах, какая забота! Прямо отеческая!

– Нет!

Где-то среди тех, кто нас сейчас прикрывал были и те, кто убивал детей. И я снова не смогла посмотреть в их глаза.

30

За столом было людно и очень громко. Я сидела с краю и пыталась запихнуть в себя почти остывшую пшеничную кашу с капустным пирогом вприкуску. Кусок не лез в горло. Обида выплескивалась сквозь сжатые зубы сдержанными ругательствами. Поводов для ругани хватало.

Вчера, едва влетев в ворота замка, я еле успела остановить Вячеслава Ивановича, готовящего подрыв южной башни. Получила едкое и циничное: «Привет, сестричка!» от его дочки, что тоже не улучшило моего, и так находящегося ниже плинтуса, настроения. Вдобавок, после того, как Фабис и другие командиры рассказали об Орде, барон с советниками почему-то решили, что в этом виновата я. Грубо послать их не хватило сил, по причине полной апатии к происходящему, но когда стал вопрос об освобождении Рандира и барон заявил, что убийца будет сидеть в тюрьме, чтобы не происходило снаружи – я психанула и вышла, громко хлопнув напоследок дверью. На автомате добралась до еще не занятой моей бывшей комнаты, и просто рухнула ничком на кровать. Сил не было даже на то, чтобы расплакаться.

Утром меня разбудил гул голосов под окнами. Так как широкие окна выходили во внутренние дворы, а с наружной стены были только бойницы, то я поняла по раздававшимся крикам и реву животных, что в замке стремительно возрастает количество обитателей. Из пригорода.

К завтраку я опоздала. Но мне милостиво выделили остывшую кашу и кусок пирога, а также место за длинным общим столом.

Тут меня и нашел Тишин, а чуть погодя в дверях я различила долговязую фигуру эльфа. Следит, чтобы со мной ничего не случилось.

– Ты поела? – Тишин подвинул локтем какого-то детину и нагло уселся напротив меня. – Как ты себе чувствуешь?

Соврать не получилось, поэтому я просто поджала губы и промолчала. Буду я ему рассказывать, что у меня болит! А болит больше всего то, на что не пожалуешься. Пятую точку я позавчера и вчера хорошо сбила.

– Доедай давай, тебя все ждут. – Тишин подвинул мне кубок с разбавленным вином.

– А за чем я ВСЕМ нужна? – с горечью спросила я. – Я же виновата, что Ордынцы пришли! Я виновата, что Рандира пытали! Я виновата, что Улетов здесь оказался! Я везде виновата…

Тишин подпер голову рукой и с интересом посмотрел на меня.

– Что? – не выдержала я, когда его молчание стало слишком красноречивым.

– Глупая… – усмехнулся он, – Знаешь, какие баталии развернулись в зале, когда ты ушла?

– Нет, – буркнула я и уставилась в кубок. Обида перегорела в чувство беспомощности и горечь вины. – И знать не хочу…

– Улетов пообещал барону, что оторвет ему язык, если он посмеет еще раз оскорбить его приемную дочь. Фабис объяснил, что если бы не твое предупреждение, то выживших бы не было совсем, а Бальдар дурак такой, какого еще днем с огнем не сыщешь. Его поддержали Аглай и Олекса. А по поводу Рандира – тут барон прав, как ни крути. Посидит пока – ничего с ним не станется. Не беспокойся – теперь его никто и пальцем не тронет. Ну что, удовлетворил я твое любопытство?

– Нет, – я подняла голову, – ты еще не сказал, какое решение было принято.

– О! – восхитился Тишин, – мыслишь как воин! Замок оборонять будем – это к магу не ходи! Сдаваться никто не собирается. Барон был сначала против, чтобы горожан в замок пустили, но горожане сами узнали про Орду и тут же ломанулись внутрь. А тут уже закрывай – не закрывай ворота, а людей на погибель не оставишь. Ну, доела? Идем?

Надо было пройти через двор. Вокруг стояли телеги, орали люди, ржали кони, кое-где вспыхивали разборки стихийно перерастающие в драки – бардак был ужасающим! Среди этого бедлама пытались протиснуться воины, но им перегораживали дорогу кострища и оглобли, приходилось идти гуськом, чтобы не наступить на вертящихся под ногами детей.

– Это ужасно! – не удержалась я.

– Что? – не понял Тишин.

– Это всё! Почему не организован приём горожан, распределение по замку? Почему не выделены комнаты? – я была в растерянности.

– Комнаты заняли богатые, а все остальные во дворе. – Спокойно ответил наемник.

Мы проходили через коридоры, перебираясь через сундуки и тюки с вещами и драгоценностями. Когда я увидела в огромном бальном зале одного человека, восседающего как король среди сваленной утвари, а рядом стояли солдаты и отпихивали от дверей желающих войти, мне стало совсем горько. Эти люди, этот замок был обречен на осаду, а может быть и на взятие. А они воспринимали войну как временное неудобство и не собирались поступаться своим положением даже ради собственной жизни. Мне это напомнило час пик в трамвае – вот так же один человек встанет на проходе и самому стоять не удобно, потому, что все толкают, и не проходит в середину, где свободно. Это даже не собака на сене – это намного хуже. А таких зажравшихся уродов еще надо защищать в поте лица своего. Не хочу!

В зале, где когда-то, кажется вечность назад, допрашивали Рандира, собрался весь «цвет общества». Улетов с Ириной – а она тут что делает? Фабис с еще троими офицерами, который представил мне как Игира и Цанда, тут же попирал стенку Тауэр – но его морду я теперь видела куда бы ни пошла, командиры наемников Аглай и Олекса – те самые – один с двуручником, а второй маленький и рыжий – остальные легли на том поле. Ну, само собой разумеется – барон Оскавен и его верные советники. Глядя на их недовольные рожи, я даже не стала вспоминать, как их зовут. Окрестила просто – Первый, Второй, Третий и Четвертый.

– Добрый день! – поздоровалась я, и Тишин отодвинул стул, чтобы я села к столу.

– День добрый – пока мы живы. – Отозвался Фабис и остальные кивнули тоже, здороваясь.

– Господа, позвольте я дам слово госпоже Леттлерг, – с места в карьер начал Тишин.

Я честно офонарела. Чего он хочет? Я рассчитывала, что тихонько посижу, послушаю – мое мнение маленькое, да и опыта в войне у меня никакого, а так, для мебели, сгожусь.

– Я… ничего… мне нечего сказать… – испугано пролепетала я и сжалась.

– Пожалуйста, – не унимался Тишин, – расскажи мне то, что говорила по дороге сюда.

– Да я…

– Смелее. – Поддержал Улетов.

Боги, да они просто смеются надо мной! Я очень неуверенно себя чувствую, когда люди на меня так насмешливо смотрят. Захотелось опять встать и хлопнуть дверями.

– Я… пока по замку шла, – медленно, едва находя слова начала я, – тут такое… горожане занимают произвольно комнаты, сгружают вещи где попало не оставляя прохода для солдат…

– Вот и я о том же! – перебил меня барон, – Я говорил – не пускать их в замок! Они тут такое устроят!

– Подождите, господин Барон, – вежливо проговорил Тишин, – позвольте леди договорить!

– Ну… – я решилась – нужны социальные службы!

– Что?

Такого дружного удивления на всех лицах сразу я давно не видела.

– Какие? Соци чего?

Я собралась с остатками духа и заговорила уже серьезно:

– Первое – надо точно знать, сколько в замке горожан, из них – взрослых мужчин, женщин, детей. Второе – распределение комнат не в зависимости от знатности и денег, а по количеству людей в семье. В третьих – расчистить дворы и выделить конный двор и место для приготовления еды – кухня не выдержит такого количества народу. В четвертых, чтобы люди не боялись за свои сбережения надо организовать охраняемую комнату, куда бы все могли под роспись сдать свои драгоценности, а в конце осады получить обратно. Дальше – укомплектовать кухонных работников и ополчение из числа тех, кто может держать оружие в руках. Еще – закрыть ворота на выход, оставить только вход, чтобы не бегали туда-сюда – образуется пробка и толкучка пред воротами и не все могут попасть в замок.

По мере того, как я открывала перед мужиками суть организации толпы в ограниченном пространстве, у них широко открывались глаза, и с губ сходили язвительные улыбочки.

– … самые большие залы выделить для женщин с детьми – типа детских садиков, чтобы не мешались под ногами и не бегали по всему замку. Да, еще одно – оборона замка должна начаться с внешних, городских ворот – этим мы задержим Ордынцев, дадим людям время на эвакуацию и организуем дополнительные трудности при взятии замка. Хотелось бы еще организовать патрули и прочесать пригород, чтобы собрать всех, кто не смог самостоятельно, или по какой-нибудь другой причине, покинуть свои дома.

Всё! Кажется, высказала всё, что надумала, пока перебиралась через двор замка.

– Ерунда это всё! – образовавшуюся тишину прорезал высокий истерический вопль барона, – С чернью никто возиться не будет!

Я опустила голову – вот и конец моих реформ.

– А она может быть права, – Фабис задумчиво почесал бороду.

– Пока я в крепости командую, Фабис! А ты только мой капитан! – стукнул барон кулаком по столу.

– Если чернь не будет принимать участие в обороне, мы не выстоим – у нас не так много солдат: гарнизон – двести шестьдесят человек. Тишин, сколько твоих?

– Семьдесят!

– Господин Улетов?

– Пятнадцать!

– Аглай?

– Сорок семь!

– Олекса?

– Шестьдесят два!

– И зачем ты это считаешь? – возмутился Первый советник, – у нас крепкие стены и еще никто их не взял!

– Стены крепки людьми… – тихонько сказала я, но получилось, что в секундной паузе моя реплика была услышана Фабисом.

– Леди права! Пустые стены возьмет любая толпа! А Ордынцы тем более! В Уфале тоже были крепкие стены! И что? Города нет!

– Всегда можно сдаться и сохранить жизнь. – Второй советник был еще умнее предыдущего оратора. Старик лет под семьдесят – старику думать о продлении жизни простительно. Это молодость бросается в битву с головой, не думая о жизни и о смерти. А старость хочет урвать себе еще несколько лет беззубого существования.

Я встала. Все взоры устремились на меня. Глубоко вздохнула – сейчас или никогда!

– Вы думаете, что Уфаль сопротивлялся? Я вам расскажу, что я видела… Стены были не тронуты – ни одной осадной лестницы. Уфаль сдался… вернее его сдали. Люди, которые мыслили как вы! Перед воротами лежали богато одетые горожане… они несли дары – им просто срубили головы, а всем остальным в середине города… дети насаженные на вывески магазинов, женщины, танцевавшие на углях до сожженных ступней или сгорающие заживо… люди хотели уйти – их догоняли по дороге и снимали кожу живьем! Вам этого хватит? Или рассказать еще!

Я задыхалась от ярости – неужели они думают, что с ними не поступят так же?!

Тишин подошел сзади и обнял за плечи. И только тогда я поняла, что меня трясет от злости.

– Мы подышим воздухом, а то тут очень душно. – Дипломатично проговорил Тишин и вывел меня из зала.

За спиной тяжелым гобеленом повисло молчание.

31

Когда мы вернулись, у барона внезапно прорезался здравый смысл. Или это его так «уговорили» – я не знаю, но перемены были налицо. Он отрядил Цанда с двадцатью людьми и Первым советником разобраться с помещениями – кого надо выселить, кого надо поселить. Второй советник взял на себя банковское дело. В смысле организовать хранение ценностей и их прием. По его хитрой морде было ясно, что он очень надеется, что многие сокровища так и останутся в хранилище в связи со смертью владельца. Ну и боги с ним – любое благородное дело должно окупаться. Сейчас не до него. Большее удивление у меня вызвала Ирина Улетова, которая то ли мне в пику, то ли почувствовав возможность проявить свой недюжий командирский талант, взяла на себя кухню и женщин. Да с её характером можно представить размах мероприятия, а вот бабонькам – посочувствовать. В любом случае это лучше, чем стать жертвой ордынца.

Фабис, как самый старший офицер гарнизона замка уже обговаривал с Улетовым структуру будущего ополчения. И, кажется, они спелись.

Теперь для меня был важен другой вопрос.

– Господин барон, – я постаралась, чтобы мой голос был ровным и почтительным, – можно мне видеть Рандира?

Барон на секунду задумался, будто речь шла о чем-то очень важном, но, в конце концов, сделал вид, что смиловался и разрешил.

Как я бежала вниз по ступенькам! Эльф едва поймал меня на очередном повороте, когда я с разгона едва не стала местным барельефом. Увидеть моего Рандира – что может быть главнее?!

Тюремный стражник нас проверил и потребовал сдать колюще-режущие предметы. Сдала. Тауэр остался снаружи, а я вступила под темные своды тюрьмы.

Темные своды – это я немного приукрасила. Коридор с закрытыми решетками нишами и двумя длинными узкими окнами в конце. Света и воздуха хватает. Камеры чистые, но пустые. То ли у барона нет преступников, то ли их уже нет. Стражник закрыл за мной внешнюю дверь и я осталась одна.

– Рандир! – я позвала тихо, а потом, устыдившись свой нерешительности, громко – Рандир!

В предпоследней камере замаячила фигура. Бегом к ней.

– Ран!

Я прильнула к решетке, пытаясь рассмотреть самого дорогого для меня человека.

– Ран… – прошептала я, касаясь его руки.

– Ника.

Вот и все сказано. Его голос, его руки, его глаза, смотрящие на меня с радостью и нежностью – каждую минуту я вспоминала о нем, а теперь просто стояла и смотрела.

– Как ты?

– Как ты?

Опять перебиваем друг друга? Как в тот наш первый серьезный разговор.

– Я нормально. – Говорю я и улыбаюсь. – Вот… замок в осаде… скоро будет… Орда.

– Я знаю. – Спокойно сообщает Рандир.

– Тауэр?

Он кивает. Как же иначе? Эльф же ему сразу докладывает что да как. Главное отойти подальше от Улетова.

– Улетов здесь. – Надо же что-то говорить, – а барон хоть и соглашается с моими предложениями, но делает это так, что все выходит через жопу. Не могу понять, он то ли специально так делает или тупо не понимает?

– Барон ведет свою игру даже там, где от нее никакой пользы.

Интересное замечание – надо на досуге подумать.

– Что он с тобой делал? – вот и задала вопрос, который меня беспокоит еще с момента нашего побега.

Рандир не отвечает, а просто берет мою руку и подносит к губам. Я вижу, как он исхудал и осунулся. Темные круги под глазами – это не фингалы, а запредельное изнеможение.

– Тебя что, не кормили?

– Всё позади… – целует пальцы Рандир. – Я рад тебя видеть! Это из-за меня ты чуть не погибла…

– Ерунда! Мне бы теперь тебя отсюда вытащить!

– Не волнуйся… – шепчет он и снова целует руку. – Теперь, когда ты рядом, мне ничего не страшно.

– Глупый! – Как же он не понимает, что его жизнь висит на волоске? – Я вытащу тебя!

– Ты меня с того света вытащила уже… – не понимаю, смеется он или серьезен, – что тебе тюрьма по сравнению со смертью?

– Не шути! – я выдергиваю руку.

– И не думал!

– Рандир… я… – очень хочется сказать что-то важное, но невольно вспоминаю зеленые шальные глаза наемника и замолкаю. Не могу я врать, а сказать правду… я даже не знаю, что же есть правдой!

Дверь со скрипом открывается, прерывая наше свидание. Неужели пора?

– Госпожа, вас ждут!

Чего это я понадобилась? Покидать Рандира не хочется. Так бы и осталась с ним здесь, в тюрьме – главное, чтобы рядом…

– Иди… – чуть заметно улыбается Рандир.

– Я приду еще!

– Ника! – ловит он меня уже на пороге, – принеси принадлежности для письма и бумагу – хочу написать барону.

– Хорошо.

Дверь за моей спиной закрывается, обрывая во мне горечь вины. Я так и не смогла сказать, что люблю его. Ничего, скажу в следующий раз.

На лестнице меня ждет Тишин. Как будто он решил стать моим вторым ангелом-хранителем! Вон уже и Тауэра подвинул. Эльф по своей привычке, в дела людей не вмешивается. Ему важна только я. Вернее не я, а то, что во мне. Но пока Дух Изначального живет в моем теле, то эльф будет его охранять денно и нощно. Телохранитель, блин!

– Ты не хочешь прогуляться на стену? – Тишин берет меня под локоток, не оставляя выбора.

– А у меня есть возможность отказаться? – обреченно спрашиваю я, и он лукаво подмигивает. Я поняла – выбора нет. Ну что ж – вперед за орденами…

Первые атаки отбили ополченцы во главе с наемниками. Фабис решил придержать своих солдат внутри замка. Атаковали ордынцы слабо, почти сразу откатываясь от стен, будто хотели проверить, есть ли защитники вообще. Но даже с тем, что защищать приходилось всего две из трех стен пригорода (третья выходила к реке и с той стороны атаку можно было не бояться), людей у нас было маловато. Ополчение выставило всего человек пятьсот. Вместе с солдатами, мужчин способных держать оружие еле-еле набралось тысяча. Насколько я помнила по военной истории, пропорции атакующих и обороняющихся должны быть где-то три к одному. Ордынцев же наблюдалось в пределах видимости около десяти тысяч. Если пойдет серьезная навала, то рано или поздно они замок возьмут. Иллюзий на этот счет у меня не было. Важно было не то, что мы все обречены, а то, сколько мы продержимся. Мир становился все более контрастным – черно-белым. Вот враги, вот свои.

К концу четвертых суток ордынцы пошли на штурм по-серьезному. Лестниц, благодаря рядом растущему лесу, хватало. Одна из стен, не выдержав двух суточного постоянного обстрела камнями из требушета, рухнула, похоронив под собой четверых не успевших уйти защитников. Бои еще день велись внутри пригорода, благодаря баррикадам и узким улочкам. Утром пятого дня вошедших в предместье ордынцев разбудили взрывы. Это Улетов сумел подорвать заранее заложенные заряды на площадях и основных улицах. На головы атакующим посыпался каменный дождь, а под ногами разверзлась земля. Благодаря этим взрывам и разрушениям мы получили почти день отдыха.

Ополченцы уже не роптали, как в начале, когда пришел приказ оставить пригород врагу. Наконец, и они научились ненавидеть и сражаться не по приказу, а вымещая гнев и месть за разрушенные дома и убитых друзей. Единственно, кто меня по-прежнему беспокоил – это барон. Не смотря на его внезапно проснувшийся полководческий талант, некоторые его приказы противоречили здравому смыслу настолько, что приходилось сдерживать в себе желание набить ему морду. Чего стоил только приказ удерживать ворота пригорода, когда была прорвана стена. Это стоило жизни еще шестидесяти защитникам, при том, что ворота удерживать было уже бесполезно. В один из дней барон закрылся у себя в комнате и не выходил целый день. У меня было чувство, что он просто испугался.

Все чаще я ловила себя на том, что командует обороной реально Фабис. Он был на самых опасных точках. Рядом с ним постепенно образовался костяк отряда – Тишин со своими бойцами и два десятка солдат. Эти последние входили в ворота крепости и первые встречали атаки. Власть барона сменила военная олигархия в лице Фабиса, Тишина и Улетова. При этой тройке непонятно как оказалась я. То ли до сих пор действовало решение Улетова про мое вхождение в состав Оперативного Штаба, то ли это была воля Тишина. Чудны дела твои Господи! Трое мужчин, намного опытнее и старше меня слушали желторотую девчонку ничерта не понимающую в стратегии обороны как равную себе. Мне приходилось постоянно одергивать себя, чтобы не начать ими командовать. А ведь ловила себя на том, что если мое предложение не принималось, или еще не дай Боги, входило в стадию ярого обсуждения, хотелось просто приказать и стукнуть кулаком по столу. Нетушки! Власть – она такая, один раз возьмешь, и будешь тащить ее всю жизнь, пока не кончится или война или жизнь. Власть ломает, заставляет чувствовать ответственность, делать не так как тебе хочется, а так, чтобы другим лучше было. Поэтому я соглашалась, не спорила, а только прикидывала новые варианты исходя уже не из моих предпосылок, а из принятого решения. И еще приходилось мириться с тем, что Рандир по-прежнему находился в тюрьме.

Я стояла на стене и думала, стоит ли спускаться вниз или уснуть прямо здесь, укрывшись плащом. Напряжение осады давило на психику, а усталость отдавалась в руках и ногах гудящей тяжестью. Вчера Рандир передал мне написанную бумагу и попросил отдать Тауэру. Я сдуру предложила передать в руки барону. Рандир мягко сжал мою руку и тихо повторил просьбу. Так просят, когда нет возможность приказать – мягко и очень убедительно. В это время начался очередной штурм и я сунув эльфу бумажную трубочку побежала на стены. И только потом поняла, что могла бы прочитать письмо, и не сделала этого – проклятая спешка! Вот теперь стою и маюсь. Как Тауэр сможет передать письмо барону? И для барона ли это письмо вообще? Конечно, читать чужие письма нельзя, но тут уже любопытство боролось с запретами и настоятельно журило меня за спешку.

Тишин подошел тихо и незаметно. Накинул на плечи плащ. Я смотрела на сотни шатров, стоящих вокруг замка. В каждом шатре враг. Тысячи шатров. Десятки тысяч людей и все хотят нашей смерти. За что? Почему?

– Почему? – Не оборачиваясь, спросила я Тишина.

Он усмехнулся.

– Спроси что-нибудь полегче!

В вечерней тишине шум ордынского лагеря казался далеким и нереальным. Все дома в пригороде, которые могли гореть, догорели. И только алый закат никак не хотел глушить свои ярко-красное солнце. Кровавое солнце. Кровь на стенах… кровь на небе. Я устала от этого цвета. От этого запаха гари и вони. От постоянного страха и криков. Завтра будет новый рассвет… кроваво красный… и такой же день.

– Идем спать. – позвал наемник. – Ты устала, тебе надо отдохнуть.

– Отдохнем… в аду. – отозвалась я. – Скажи, Тишин, ты слышишь?

– Что? – он прислушался.

– Ребенок плачет. Тихо так плачет. Я не могу понять где.

– Не слышу, – покачал головой Тишин, – тебе показалось.

– Может быть, – не стала я спорить, хотя от этого плача внутри меня все переворачивалось.

– Это от усталости.

– Может быть. – Я не сдвинулась с места. Сил спускаться вниз, а потом подниматься на третий этаж в свою комнату не было.

Он обнял меня. Я навалилась на него и положила голову ему на плечо. Вот так бы и стоять – никуда не спешить, ничего не бояться, один краткий момент мира.

Тишин чуть присел и вдруг поднял меня на руки. Я еле успела придержать эфес сабли, чтобы она не стукнула его навершием по лбу. Его глаза были так близко, что в них можно было утонуть.

– Я отнесу тебя, моя леди.

Что ж, неси. Если тебе так хочется. Солдаты вокруг прятали улыбки, но мне было безразлично. Могу я побыть хоть чуть-чуть слабой женщиной. На стенах приходилось сражаться наравне со всеми, а еще раненные, которых мне удавалось за счет своих нитей вытянуть с того света. Я не пережигала каналы, как в первый раз с эльфом и Рандром – теперь Дух Изначального давал мне достаточно энергий, чтобы я могла ловить уходящие нити. Правда не все. Многие рвались в руках, многие просто не успевала подхватить, но это война. Тут ничего не поделаешь. Со Смертью приходилось считаться. Один раз я увидела возле койки раненого в живот мужчины тающий образ белой женщины. Кинулась, пытаясь удержать его нить – поздно. Человек был мертв. А я потом долго не могла понять – показалось мне или я и вправду видела Смерть. Но с того момента я не смогла больше произносить ее имя с маленькой буквы.