Текст книги "Игры на свежем воздухе"

Автор книги: Наталия Курсанина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Моя мать была второй женой. А я ее единственным ребенком. Самой старшей, на два года, была моя сестра от первой жены. Мы с ней всегда были заводилами. Мы дрались вместе и играли – знаешь какая это орава, пятнадцать детей, мал мала меньше? Компания у нас была веселая. И детство до одиннадцати лет было счастливым – это я сейчас понимаю, а тогда мне хотелось чего-то большего, чем бегать по улице во главе малолетней ватаги. Понимаешь, у нас не было различия, от какой ты матери родился – все семья. Это было главное. А потом… Отец чем-то проштрафился и его посадили в тюрьму. Не казнили – нет, для казни он не настолько тяжелый поступок сделал, подпись не там поставил или что-то вроде того… Я тогда не понимал, а нам, малышне, не сильно об этом рассказывали. Просто в один день мы оказались на улице – все сразу. С матерями, няньками, прислугой. Сначала продали всё ценное. Разделили поровну – без того, что большее старшим женам… Выживали как могли. Держались вместе. Мы с сестрой работать начали – я на пристани, а она белье стирала с другими женщинами. А потом пропала одна из младших жен. Забрала своего ребенка и в придачу все наши деньги, и исчезла. После этого пошли свары. Мамки ругались между собой. А мамки ругаются и малышня следом. Я старший был – еле успевал за ними следить…

Рандир на секунду замолчал. Продолжил уже не так резво, а будто взвешивая каждое слово.

– В тот раз ур-хаи прошли рядом, нас не задели… но лучше бы ур-хаи, чем… люди. Те, по чьим землям проходили ур-хаи бежали к нам. Селились на уже занятые земли, а там где не хотели местные подвинуться – просто убивали. Началась война. Все против всех. Мамок убили сразу… и еще двоих детей. А сестра собрала остальных и вывела из города. Как она умудрилась – до сих пор страшно… везде убивают, а мы, взялись за руки цепочкой идем. На нас не так чтобы внимания обращали, а если обращали, то мы гурьбой падали. Кто по старше, младших собой прикрывал. Так мы Юна и Кайль потеряли. Даже не похоронили толком… А Ринат поклялась, что больше не допустит смертей. И мы ей поверили…

Жрали все, что под руку попадалось. Где-то крали, где-то дрались за кусок хлеба – малых надо было кормить… я первый раз убил, а потом уже не страшно было. Главное, что мы смогли выйти к внутренним землям и не потерять никого из малышни. Нас пристроили в сиротник. Только Ринат туда не пошла. И я вместе с ней. У сестры была навязчивая идея продать всех детей.

Что? У меня, наверное, лицо перекосилось после этой фразы: «продать детей»! Да я в самом страшном сне не могу себе такое представить! И это говорит Рандир?! Ужас!

Рандир понял, что сказал не то и поспешил объяснить:

– У нас детей покупают бездетные. Или те, кто хочет еще одного ребенка, а не может.

– А-а-а… усыновить.

– Кажется, это у вас так называют. В Далинале рабства нет, и никто даже не подумал бы, что можно кого-то поработить. Детей покупают у родственников – никто другой не может их продать. Ринат хотела продать только в хорошие семьи. Пришлось побегать… за полгода мы всех пристроили. Вот тут меня и заприметили из Королевской Школы. Ринат была так рада, что я не мог отказать и огорчить ее. Королевская Школа – это то, о чем она мечтала, но девочек туда не берут. У нее была мечта – стать телохранителем и всех защищать. Ее сильно изменили наши полгода странствий…

Полгода… как спокойно он это говорит. Представить себе не могу – целых шесть месяцев – сто восемдесят дней полуголодные дети идут по залитой кровью земле, среди трупов, среди зверств и ведет их тринадцатилетняя девочка. Да крышу рвет от такого! Рандир не рассказывает всего, но и не нужно… и так волосы дыбом.

– Ринат я больше не видел… до того самого дня.

И пауза. Длиною в два удара сердца или в вечность.

– Поручение – это как приказ, только с обязательным выполнением. Когда дают Поручение на тело наносится магический Знак. Он является гарантом, что Поручение будет выполнено и твоим пропуском везде, даже в королевские покои, если твое Поручение это предусматривает. Показавшему Знак никто не может отказать – он носитель Слова Короля и находится при исполнении. Но если Порученец преследует свои цели – Знак может и не показаться. Тогда за ложь его казнят. Но если Порученец не смог выполнить задание – Знак его сожжет.

– Тогда как же ты? – не удержалась.

– Я? – переспросил Рандир и криво усмехнулся. – Я встретился с сестрой.

И я поняла – еще раз перебью, и буду довольствоваться вот такими недосказанными намеками.

– У меня было Поручение – убить семью одного человека. К тому времени я уже исполнил несколько Поручений и не видел в нем ничего особенного. Враг Короны должен быть уничтожен и всё. Но у этого козла хватило ума нанять телохранителя… Ринат. Когда я убивал его и его жен, я просто попросил сестру не мешать мне – нельзя противиться Порученцу, да и не смогла бы она. Нас тренировали не в пример лучше, а она всего достигала сама, без учителей… И она не стала поперек Королевской Воли. Был бы я просто разбойником или убийцей – тогда бы она защищала, а так… ей же дороже было бы, если бы она выжила.

Рандир сжал кулаки, но продолжил тем же спокойным и размеренным тоном.

– Мы бы так и разошлись, если бы… в приказе было сказано: «всю семью». У них было пятеро детей. От трех лет до четырнадцати. И Ринат не могла этого допустить. Я тоже…

Знаешь, что в Поручении хорошо? То, что тебе только говорят ЧТО сделать, а КАК и КОГДА ты выбираешь сам. Сестра попросила дать ей месяц, а потом уже убивать. Ее или детей – как получится. За этот месяц она хотела сдать экзамен на высочайшую категорию, когда телохранитель становится родственником по крови с теми, кого защищает. Это очень сложно… При других обстоятельствах Ринат на этот экзамен не решилась бы. Я был рядом с ней весь этот месяц. И с детьми тоже. Странная у нас была жизнь – Королевский порученец, дети убитого им врага короля и их телохранитель. В пору было с ума сходить – все боялись и все друг другу доверяли так, как никому раньше. Дети знали, что от меня им никуда не деться и верили мне, что я их не убью до тех пор, пока Ринат не сдаст экзамен… или не провалится. Ринат верила мне, что я сумею сдержать Знак и не позволю ему взять верх над собой. А я верил, что сестра сдаст экзамен и выход будет найден. Знаешь, Знак ведь почти живой… когда цель близка он начинает оживать, а когда она совсем рядом, может и поторопить. На тот случай если Огненная Птица попытается захватить власть надо мной, мы с Ринат нашли комнату в подвале, которая запиралась на защелку. Заходишь и дверь захлопывается – изнутри не открыть, только снаружи. Когда я чувствовал, что Знак начинает мной руководить я уходил туда. Вот тогда я и выучил эту Огненную Птицу. Всю… до самого последнего перышка, до всех оттенков боли, на которые он был способен. Но все равно – это было мое лучшее время рядом с сестрой. Мы знали, что один из нас умрет и ценили каждый час даденный нам…

Любил ли Рандир свою сестру как женщину – я так и не поняла, а спросить… нет, никогда не спрошу. Это слишком… подло. Рандир и так раскрылся дальше некуда. А пошлые мысли можно засунуть в… там им самое место. Головой надо думать, а не ревновать, где не надо!

– В тот день Ринат забрала детей, а мне назначила встречу в порту. В полдень. Я ждал сколько мог… я дождался этого гребаного полдня! Знаешь, я хотел, но даже я не верил, что она сдаст экзамен. А она сдала! И успела еще пройти обряд единения и стать их старшей сестрой. Тут же, на правах старшей сестры, в присутствии судьи и мага отрекла детей от их фамилии и продала в другие семьи. Вывела из-под удара. У меня-то Поручение было – убить семью, а если дети уже принадлежат юридически к другому дому, то и мое Поручение считай закончено. Знак не сопротивлялся и позволил детям уйти. А вот Ринат… её некому было вывести из-под удара.

Она ждала меня на портовой площади. Она хотела, чтобы мы сразились… она очень хотела знать, чему меня научили, и я исполнил ее последнюю просьбу. Ринат умерла у меня на руках. А люди стали называть меня Ашуном – королевской собакой, способной ради Поручения загрызть собственную сестру. Иногда мне кажется, что я не мог поступить иначе, а иногда – что должен был найти другой выход… с тех пор и ищу.

Рандир не смотрел на меня. Его взгляд был пустой. Он видел сейчас не комнату в замке, а портовую площадь с умирающей сестрой. Детей, которых она защитила ценой своей жизни. Я захотела подойти и обнять, но в тот момент когда я уже собралась встать, Рандир поднял голову и заговорил опять. Теперь уже отрывисто и жестко, как рубил:

– Мастера не хотели признавать Поручение выполненным. А повторно Поручение не дается. Но можно было узнать в чьи семьи продали детей. Судьи на такие вопросы не отвечают. Я знал… но не собирался говорить. Меня наказали за мое упрямство. Идиоты! Как будто их плети, что-то значили по сравнению со смертью Ринат! Да! Я убил сестру! И не стыжусь этого! И мне плевать, что и кто говорит об этом! Пусть они своими грязными слухами подавятся!

Мужчина замолчал… Остальное, невысказанное, пряталось в уголках его глаз предательской влагой. Дрожало и не смело скатится вниз по застывшему маской лицу. Рандир резко встал и вышел на балкон. Дождь точно не заметит, что вместе с его каплями на камень упадут еще парочка капель воды… или не упадут. Сколько времени он держал это в себе? Сколько лет? Никому ни слова, ни полслова, отзываясь на Ашуна с ледяным спокойствием. Могу ли я… имею ли я право его жалеть? Жалеть и этим самым унизить мужество его сестры?

– Рандир, – он обернулся, – для меня была бы честь познакомится с твоей сестрой.

Он улыбнулся. Чуть-чуть. Едва только дрогнули краешки губ и из глаз пропал холод.

– Вы похожи… чем-то. Обе все время меня спасаете. Спасибо, Ника.

– Иди сюда… – позвала я и откинула край одеяла, – хватит мокнуть. Опять вторые штаны у служанок выпрашивать…

Рандир усмехнулся шире и попросил:

– Отвернись!

– Боги, что я там не видела?! – хмыкнула я, но отвернулась.

Через секунду все еще холодные, но такие родные руки обняли меня. Рандир, я не могу тебя жалеть… я просто тебя люблю.

34

Дверь распахнулась, мягко скажем, неожиданно. Особенно учитывая то, что Тауэр должен был предупредить о посетителях. А тут – тишина и вдруг бац! дверью о стену. Хорошо, что мы успели закончить.

Улетов зашел стремительно и тут же подхватив стул, уселся на нем. В проёме на секунду показался эльф с каменной мордой, только для того, чтобы закрыть дверь. Ни грамма раскаянья за внезапное вторжение. И кто он после этого?! Кажется он перед тем, как скрыться за дверью покачал головой.

– Что, голубки, отдыхаете? – вопрос явно риторический, учитывая то, что мы лежим под одним одеялом.

– Нам хоть можно встать и одеться? – Рандир произнес это таким тоном, что между строк читалось: «Какого хрена ты приперся сюда?»

– Я тебе смущаю?

Вот не подумала, что Улетов такая сволочь!

– Лежите тут, голубки, воркуете, а я должен это говно выгребать?! Правильно?

– Можешь не выгребать, а просто утопиться в нем!

Мда, а Рандир тоже «любит» Улетова нежной и пламенной любовью.

– Я тебя еще не поблагодарил за графский титул!

– Скажи просто – спасибо!

– Я тебе другое скажу! Если бы я знал, что ты так меня отблагодаришь за спасение, я предоставил бы им загнуться там, в горах, а тебе сдохнуть в тюрьме! Так что это ты должен мне тут спасибо говорить!

– Что ж – спасибо!

– Пожалуйста! Надеюсь, ты все-таки когда-нибудь напорешься!

– Непременно!

– А ты, – Улетов перевел взгляд на меня и, чтобы не было сомнений, что он говорит именно со мной, указал пальцем, – когда видела Тишина в последний раз?

– А что? – я не поняла, причем тут Тишин. Разговаривать с человеком, который издевательски не дает тебе встать и одеться, напрягает.

– Ты мне не чтокай, а отвечай!

– Вчера. Вечером. А что такое?

Рандиру все же надоело лежать, и он встал. Мало обращая внимания на Улетова, он одел штаны и сел в кресло. Мне бы так! Хотя если я встану и начну одеваться при мужиках, то боюсь Улетов получит не с чем несравнимое удовольствие. Стриптиза в его время еще не было. Ладно, не буду вгонять мужика в краску… в зеленую.

– Тишин отнес тебя на руках в свою комнату… когда вы расстались?

Козел! Вот козел! Это специально при Рандире! Чтобы тот взревновал? Что ты хочешь? Чтобы я засмущалась и начала тут изворачиваться, как уж на летающей тарелке? Так ты добился прямо противоположного!

– После того как мы уснули, я его больше не видела! А проснулась одна! Из-за переполоха с советником. Больше ничего не знаю!

Рандир, прости! Мне ужасно стыдно говорить про такое, но черт бы побрал, этого Улетова с его прямотой!

Хотя стой! А если он это делает специально? Хорошая такая месть – заставить меня говорить про одного мужика перед другим. И самое противное, что даже ничего не передашь через Тауэра – телепатию Улетов вычисляет на раз.

– Твой любовник исчез! – хотелось удивится, но надо «держать лицо». Моя маленькая месть за неудобное положение. – Тогда же, когда и барон! Получается они бежали вместе и Тишин предатель!

– А его наемники?

– Наемники под замком в обедней зале. Им теперь веры нет.

– Майор…

– Граф! С твоей легкой руки – граф! И не забывай об этом!

– Хорошо. Граф, а какой смысл бежать и бросать своих людей?

– А я знаю?! Это же наемники! Ублюдки! У них ни чести, ни Родины!

– Ты проводил дознание у них?

Улетов замолчал. Стало понятно, если и проводил, то закончилось это не так, как он надеялся. Вот почему понадобились мы и срочно.

– Мне безразлично, что одной крысой в замке стало меньше, но я хочу знать – почему, как и когда он бежал! А самое главное, что мне делать с его крысятником?! Так что у тебя две минуты на сборы. Иди к ним и выясняй! А девочка пока будет со мной.

– В таком виде? – возмутилась я.

Улетов скривил морду, но промолчал.

– Все, жду в коридоре!

Это значит, что с эльфом опять связи не будет. А надо было бы перекинуться парой мыслей.

– Ника, – отвлек меня от этих самых мыслей голос Рандира, – не обращай внимания на Вячеслава Ивановича. Он злится за то, что я его припечатал титулом.

– Да, ну его! – нехотя отозвалась я.

– Ника, запомни – я тебя люблю. Это раз. Второе – чтобы не случилось, верь мне и никому другому. В-третьих – для тебя сейчас самое главное выбраться наружу и отдать Духа. Все, что я буду делать направлено на это. И не чувствуй себя виноватой в том, что было с Тишином. Я тоже не мальчик. Я тебя за это ненавидеть не буду, а они пусть думают, что хотят! Понятно? Хорошо! И кстати – а кто вообще этот Тишин?

– Да так, капитан наемников. Я даже не поняла, как это получилось…

– Не оправдывайся… я сказал, что ты не виновата… я, когда его найду, сам с ним поговорю. Хорошо?

– Нет! Давай ты просто об этом забудешь?

– Посмотрим… – угрозы в голосе нет, но все же легкое предупреждение присутствует. Ну почему нельзя исправить ошибки? Стереть то, что ты сделал неправильно? Просто забыть… и не корить себя… не отводить глаза, рассматривая рисунок плит на полу и боясь поднять взгляд.

– Рандир?

– Что?

В омут с головой… в самый глубокий и холодный омут:

– Мне нельзя любить…

– Мне тоже… – я не вижу, но слышу едва заметную улыбку, – но я попробую.

Во время совещания мне стало плохо. Самым противным и натуральным образом. Низ живота скрутила давящая постоянная боль, в бедра будто влили раскаленный свинец. Естество самым банальным и наглым образом заявляло – ты женщина и не фиг об этом забывать!

Фабис обратил на меня внимания, когда я уже совсем свернулась калачиком в кресле и по привычке сжимала в кулаке челку.

– Госпожа Леттлерг, вам плохо?

Плохо? Да мне сейчас нужен килограмм обезболивающего, чтобы я смогла дошкандыбать хотя бы до своей кровати! А ну стоп! А где и вправду моя чудодейственная, наследственная от Дока аптечка? Когда мы с Тауэром бежали, она осталась в моей комнате, а дальше? Где она может быть сейчас?

– Очень. – Прошептала я, не сильно покривив душой. – Мне надо лечь и мне надо мою сумку. Фабис, ты знаешь, где моя сумка?

– Кажется, я отдал ее барону. Давай я тебя до твоей комнаты доведу?

– Она мне нужна здесь, – голос Улетова оборвал все благородные порывы Фабиса. – Пусть в соседней комнате полежит!

Да мне по барабану куда – лишь бы занять горизонтальное положение!

– Давайте в кабинет барона… в бывший кабинет? Он через дверь…

– Ладно. А скайль-т-тэйли пусть останется. И никакой телепатии! Вы меня поняли?!

Поняли, поняли – куда ж больше? Получил власть графа и теперь командует всеми как захочет. А ведь был нормальный мужик! Ну, относительно нормальный.

Я еле встала. Показывать или не показывать сейчас свою слабость – мне было безразлично. В такой момент любые действия, эмоции воспринимаешь равнодушно, будто через занавесь.

– Я могу хоть поговорить с Тауэром?

– Говори, – насмешливо буркнул Улетов.

– Тауэр, проводи меня до дверей. Нет! Нести не надо, поставь на место! Ноги у меня еще не отвалились! Просто дай руку – опереться! Ой, блин!

Последний возглас сопровождал мое выпрямление в вертикальное положение. Е-мое, как больно-то!

Шаг, другой, третий, все – Улетов энд компания перестали обращать внимание на двух нелюдей. Как там говориться: «Курица не птица, женщина – не человек?». А с эльфом и так понятно. Все-таки хочется подойти и дать Улетову в морду! Просто так – щоб було!

– Тауэр, Рандира не пугай – это обычное дело… неприятное, но не смертельное. Пусть, как разберется с наемниками заглянет ко мне.

– Хорошо. – Этот мягкий обволакивающий голос… хочется, чтобы он говорил и говорил… – Скайль-т-тэйли уже возле замка. Скоро… потерпи еще.

Кажется он не понял и списал мою слабость и боль, на Духа. Ну и хорошо. Не хватало еще жаловаться и объяснять женскую человеческую физиологию эльфу.

Кабинет барона был сделан с аляповатой небрежностью. Массивные шкафы скрывали тонкую лепнину стен. Мебель подобрана… или скорее не подобрана по стилю, но вместе с белым мехом на полу и на креслах производила впечатление сурового мужского уюта. Никаких лишних деталей в виде вазочек, салфеточек, тюлевых штор и остальной подобной лабуды.

Едва дверь закрылась, на меня напала жажда деятельности. Нет, боль не прошла и в ближайшее время без аналгина не пройдет, но если я сейчас не полажу по тумбочкам и ящичкам барона – век себе не прощу.

Ага! Тут у нас какие-то бутылки – это не ко мне… А вот шкатулочки всякие – мяу! Бумаги… опять бумаги… да сколько же этих бумаг! В очередном шкафчике среди мятой одежды валялась заветная сумка. И бинты на месте, и даже три упаковки ваты… а вот за испорченные шприцы барону надо руки поотбивать! Если не знаешь, что это за иголки, то не фиг их раскрывать и ломать, урод! Но ампулки остались целыми. И это не могло не радовать и не вселять уверенность в завтрашнем дне. Хотя, какой еще завтрашний? Этот, сегодняшний, пережить бы!

Выпив ампулу, легла на диванчик. Пока лекарство не подействует надо потерпеть, а как замрешь скрюченной змейкой, так сразу лезут в голову всякие ненужные мысли. Мать у меня осталась там, отец, бабка – не сильно любимые, да и как будешь любить золотую клетку, где прутики – благопристойности, приличия? Это когда бабушка из простой девчонки, дочки мастерового стала вдруг главный референтом СовМина и переехала в столичный город – тут хочешь не хочешь, а надо форме соответствовать. Форме, но не содержанию. Характер так и остался деревенской бабы, только прикрытый дорогими немецкими костюмами да шифоновыми кофточками с рюшками. А любимой темой для разговоров за праздничным столом было новое пальто пошитое в «Коммунаре»*. Да я эти рюшечки, эти платьица из заокеанских тканей ненавидела всей своей детской душой. Другие дети бегать, прыгать могли, и даже, если в лужу садились, то мамы вздыхали печально и уводили мокрое чадо домой. У меня же – нет. Я должна была чинно ходить по парковым аллейкам, не смея зарыться в желтые осенние листья или упасть в мягкий пушистый снег – нельзя. Боги, сколько таких «нельзя» регламентировали мою жизнь! Хочешь что-то сделать – дерг – нельзя! Подумаешь не так – дерг – как тебе в голову такое пришло! Не играть, не драться, не жить… существовать. И соответствовать статусу внучки госслужащего высокого ранга. Я вполне понимаю, почему «золотая молодежь», достигнув совершеннолетия, срывалась с папиными денежками во все тяжкие – они мстили и не могли намститься. Они просто хотели жить!

А я ушла из дома… в четырнадцать лет.

По ногам тянет сквозняк. Неприятно. Хотя… откуда тут, при закрытых окнах, сквозняки? Разве, что только метафизические!

Если меня, что-то нервирует – капанье воды, шум, движение воздуха – я не могу уняться, пока не выясню причину беспокойства. Это, наверное, заложено на уровне подсознания. Любой источник шума – потенциальная опасность.

Вот и теперь стаскиваю себя с дивана и зажигаю свечу. Возле окон сквозняка нет. Идем дальше. Двери… не отсюда. Где же, где же эта маленькая щель, которая не дает мне расслабиться и насладиться заслуженным отдыхом?

Возле камина свеча резко дергается и начинает трепыхаться. Сквозняк в камине? Хотя… сколько уже фильмов пересмотрено, книг перечитано, могла бы и сообразить, что если есть щель в камине, то значит там пустота. А пустота – это проход. А проход – это путь наружу. Первая загадка насчет исчезновения барона решена. Вторая сложнее – зачем и почему он это сделал?

Промаявшись еще с полчасика и подергав все что дергалось, а что не дергалось, понажимав, я нашла рукоять поворотного механизма. Все до одури просто – надо сесть за стол барона и в правую ногу упирается ножка. Давим на нее и стенка вместе с камином поворачивается на девяносто градусов. Бьем по ножке с внешней стороны стола и никакая собака не учует подземный ход. Вот теперь я поняла, зачем лежало бревнышко из кладки посреди комнаты – кидали его в ножку и по всей видимости, попали. Но слабовато… чуть-чуть сильнее и дверь закрылась бы безупречно, не оставив ни малейшей трещинки.

Я села, удовлетворенная осмотром в кресло за столом. Налила в кубок вина из обнаруженной в шкафу бутылки. Приятно, черт возьми, осознавать себя знатоком одной из тайн этого замка. Вот бы полазить по всей крепости, может быть еще парочку «скелетов в шкафу» раздобуду!

Он приятных дум меня отвлек стук в двери.

– Госпожа Леттлерг, вас требует граф!

Боль прошла, от чего хотелось быть доброй ко всему этому миру… и к людям, что для меня в общем-то не свойственно. Люди, даже при вселенской любви обязательно подсунут тебе под нос какую-нибудь гадость. А от Улетова я вообще ничего хорошего не ждала.

____________________

* «Коммунар» – цепь мастерских по пошиву одежды для работников правительственного аппарата.

____________________

Компания Улетова, за время моего отсутствия, значительно сократилась. За столом сидели только сам майор, теперь уже граф, и Фабис. В моем кресле разместился Рандир, а у окна, на манер занавески, замер эльф. Давно уже заметила, что сидеть Тауэр не любит, видно, что его напрягает нахождение внутри помещения, вот и пытается расположиться или возле окон или, если нет возможности, изобразить дверной косяк.

– А где все? – не поняла я.

– Тебе меня мало? – удивился Рандир.

Улетов устало скривился:

– Я решаю, кто присутствует на совещании, Ника. Сядь!

Я села. А что еще можно было сделать, когда с такой холодной вежливостью указывают твое место?

– Рандир, я слушаю.

Порученец оторвал взгляд от меня и заговорил:

– Я поговорил со всеми наемниками Тишина. Картина такая: если Тишин и хотел бежать, то никого из своего отряда он в известность не поставил. Они все уверены, что их командир никогда бы их не бросил. Почти половина отряда с ним уже полтора года и все в один голос заявляют, что сбежать Тишин не мог. Тем более во время осады. Люди в полном недоумении.

– Не может это быть хорошо разработанным планом?

– Нет… они же знают, что я услышу их ложь. Врать мне бесполезно.

Улетов откинулся на спинку стула и обхватил рукой бороду.

– Не понимаю… хоть убей – не понимаю. Это или заговор… или… но ради чего? Бросать своих людей? Фабис, сколько ты знаешь этого наемника?

– Тишин с отрядом прибыл в замок почти перед выездом Бальдара в Уфаль, и сразу присоединился к нему. С бароном они даже не общались… Не замечал, что у них какие-то общие интересы. С лордом Бальдаром – да, что-то было. Они долго говорили в палатке, потом лорд вышел как пристукнутый, а Тишин сразу ушел к своим. Утром была атака и Тишин присоединился к нам, а не к лорду.

– Твое мнение по поводу его отряда?

Фабис прикусил на секунду губу и прищурился.

– Мне кажется, ребята не в курсе планов капитана. Воевали они нормально. Если их сейчас со стен снять и в тюрьму посадить, то мы, по сути, оставим одну стену пустой. Надо предложить им перейти или под наше командование, или под командование одного из оставшихся капитанов. Да и в тюрьме кормить их накладно…

– Хорошо, Фабис, разберись с этим вопросом. Кто примет присягу – пусть служит, остальных – в тюрьму. Рандир, у тебя что-то еще?

– Да… граф. Два пункта. Первый – мне надо, чтобы Тауэр показал мне образ Тишина…

– Зачем?

– Уж очень он похож по описанию на одного моего знакомого.

– Опять эта чертова магия! Без этого нельзя?

– Ну, пусть тогда мне нарисуют его портрет!

– Где я тебе художника возьму! Ладно… если уж надо. Только учти – только образ и ничего более.

– Хорошо… Тауэр!

Трансляция и… что последовало за этой мгновенной передачей я, честное слово, не ожидала. А кто, блин, такое мог ожидать!

Крылья Знака Поручения полыхнули на полкомнаты. Птица чуть не снесла стол, вместе с сидящими за ним. Вернее – сидевшими, потому, что Улетов оказался возле стены чуть ли не раньше, чем Знак распахнул крылья.

– М-мать! У-убери, к чертовой матери!

Но Знак с той же скоростью, с которой появился, втянулся обратно.

– Бла-я!

Протянула я и подняла с пола челюсть.

Эта Птица со вчерашней не шла ни в какое сравнение, ни размахом крыльев, ни скоростью появления и вообще она была… другая. Может быть это разные Знаки?

– Какая из них фальшивка? – Фабис озвучил мой вопрос раньше, и несколько жестче, чем это хотела сделать я.

Рандир глубоко вздохнул, но наткнувшись на очень свирепый взгляд майора и не менее «добрый» Фабиса, выдохнул:

– Вчерашний…

Улетов поднял упавший стул и снова сев за стол потребовал:

– А теперь все как на духу! Рассказывай! И не дай тебе бог, что-то забыть или умолчать!

35

– У меня в этом районе было Поручение, – медленно, будто взвешивая каждое слово начал Рандир, – сопроводить Тауэра к скайль-т-тэйлям и дать им гарантии, что в течение луны в долине людей не будет. Королевские гарантии. На обратном пути нас захватили ур-хаи, но ваша дочь, – быстрый взгляд на меня, зеркально повторенный Улетовым, – меня спасла.

Правильно, кому что надо, тот знать будет, а лишние знания – лишние печали. Фабис не в теме и, как я поняла, ни Рандир, ни Улетов ставить его в известность не собираются.

– Барон принял нас и оказал первую помощь. Но взамен потребовал расположение и количество ур-хаев и скайль-т-тэйлей. Я ему рассказал, что было можно, но как вы понимаете, не всё. Когда в замок пришли наемники с лордом Бальдаром возникла ситуация, которая угрожала Королевским гарантиям и я должен был вмешаться.

– Убить лорда Бальдара. – сказал Фабис.

– Да. – Не стал отнекиваться Рандир. – Сам бы барон наемников на Уфаль не повел бы. Связывающим звеном между ним и армией был Бальдар. Без него никакого бы выступления не было. Барона же в качестве командира наемники бы не потерпели. Но убийство сорвалось.

– И ты убил музыканта. – Теперь уже порученца перебил Улетов.

– Лорд Бальдар оказался несколько проворнее меня и успел дернуть парня на себя. Я не успел остановить удар…

По ровному голосу Рандира нельзя было понять – жалеет он о случившемся или просто констатирует факт. Но я поймала себя на другом – в свете всех последних событий я стала забывать о Тилиусе. Как он выглядел, почти уже не помню, только его берет с пером, да гитару десятиструнную – монстра этого, а вот лицо… выпало из памяти.

– Шустро ты тогда ударил, – усмехнулся Фабис, – мы и не ожидали. Извините, граф, я тогда его самолично с парнями вязал – он у одного кинжал выхватил, другого на барона толкнул, а сам к лорду – думал, не успею. Никто ведь от него такой прыти не ожидал… чудом выжил после пыток, еле на ногах держался и поди ж ты!

– Хорошо ты меня тогда взял, – вернул усмешку Рандир Фабису, – но грубо.

– Ну, как умеем… нам же раньше не приходилось порученцев вязать! А если бы я тогда про твою связь со скайль-т-тэйлем знал, то сразу бы по башке приложил, а так… Господин граф, это из-за его скайль-т-тэйля ваша дочка сбежала. Если бы не он, ты вы бы с ней здесь встретились и ордынцы ее не преследовали.

Мне захотелось рассмеяться. Фабис воспринимал ситуацию со своей колокольни, не зная ее обратной стороны. Честный вояка видел только одну грань пирамиды. Рандир замолчал, тоже пряча усмешку за прищуром глаз. Боюсь, что Рандира и Фабиса не стоит в дальнейшем оставлять один на один – есть повод приложить пару раз по морде.

– Дальше! – приказал граф и Рандир продолжил.

– Дальше… Пока барон и лорд занимались мной, я мог не бояться, что войско покинет замок.

Значит, вот как мы ставим приоритеты? За меня с эльфом он не волновался, а вот за войско – значит, да?! Пока мы там голодные холодные по лесу бегали и от каждого шороха прятались – он не боялся… Стоп! Что-то тебя не туда, Никушка, женская обида заводит. Думать начинаешь, как обычная баба – все о себе, да о себе, любимой… а то, что у парня был Долг и он его исполнял как умел, даже ценой собственной жизни, ценой боли – так это побоку?! Уймись, заткни свои амбиции в… подальше и слушай… просто слушай дальше.

– В какой-то момент все изменилось. И, кажется, на следующее утро лорд выехал из крепости.

– Накануне как раз Тишин с отрядом приехал, – внес неясность Фабис. – а у барона с лордом размолвка вышла. Я в точности не знаю, но лорд заявил, что и без барона справится. Тогда все это слышали. Утром ушел, а днем приказал лагерь ставить в поле… Сразу на Уфаль не двинул – хотел пару дней выждать. А чего? Я не в курсе…

– Я в курсе. Лорд боялся ур-хаев. Я барону сказал, что несколько раз натыкался на дозорные отряды ур-хаев – вот лорд и опасался далеко от замка отходить. Хотя переселения ур-хаев сейчас можно не опасаться.

– Нет… – Боги, ну кто меня за язык тянет? – Ур-хаи придут…

– Что?! – тройное удивление и еще один неверующий взгляд.

– Я… чувствую… нет… как бы это сказать…

– Как можешь, так и говори!

– Понимаете, как что-то протянулось между севером и югом, как раз между замком и горами – линия… не могу сказать словами… но они скоро пойдут с севера на юг…