Текст книги "Девушки начинают и выигрывают"
Автор книги: Натали Крински
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Что ж, я научил тебя всему, что ты знаешь, поэтому колонка должна быть отличной, – замечает Джош и смеется.
Тиффани присоединяется к нему.
Шлюха. Я через силу улыбаюсь и заказываю еще одну водку с содовой.
На обратном пути я прошла на каблуках рекордные сорок семь кварталов, заглушая боль в ногах сценами ужина, которые не переставая прокручивала в голове. Еще я проигрывала возможные способы, какими Джош делал предложение Тиффани. Я представляла себе Центральный парк осенью. «Плазу». Отдых на Гавайях. Быть может, постель воскресным утром? Не могу решить, что больнее – мои фантазии или реальность, о которой я слишком боялась спросить за ужином, чтобы не вернуть съеденного мною восьмифунтового омара прямиком на стол.
Я вхожу в наш дом и поднимаюсь на лифте на тридцать четвертый этаж. Это был длинный, длинный день. Я отпираю дверь в квартиру и с облегчением слышу приветливую тишину. За это я должна быть благодарна нынешнему Дню благодарения.
Я тихо снимаю туфли и иду в свою комнату. Последний раз ее ремонтировали, когда мне было девять лет. Мама велела мне выбрать ткани, подходящие для большой девочки. Я остановила свой выбор на розовых и фиолетовых цветах на фоне мятной зелени и на шторах с рюшами. Несмотря на отвратительный результат, в этой спальне многое случилось за прошедшие годы – и хорошее, и плохое.
Насчет Джоша я поплачусь маме завтра. Она сумасшедшая, но, как и у любой матери, ее сердце разбивалось несколько раз. Может, она даже откажется от соевых крекеров и позволит мне съесть сырный пирог. Весь, целиком.
Я забираюсь в свою узкую кровать и достаю с полки домашний экземпляр «Анны Карениной». Правило номер один: имей «Анну» под рукой, где бы ты нежила.
«Теперь он испытывал чувство, подобное тому, какое испытал бы человек, спокойно прошедший над пропастью по мосту и вдруг увидавший, что этот мост разобран и что там пучина. Пучина эта была – сама жизнь, мост – та искусственная жизнь, которую прожил Алексей Александрович. Ему в первый раз пришли вопросы о возможности для его жены полюбить кого-нибудь другого, и он ужаснулся пред этим».
Слова выпрыгивают со страницы, словно написанные специально для меня. Джош, любящий другую, – эта мысль почти невыносима. Однако Алексей оказывается в еще более катастрофической, чем моя, ситуации. Мысли о нем и, конечно, о себе вызывают у меня поток истерических слез. Я зарываюсь с головой в подушку и вдыхаю запах дома. Постельное белье действительно пахнет чудесно, когда его стирают раз в неделю.
Сквозь слезы я слышу телефонный звонок. Снимаю трубку на ночном столике.
– Алло? – шмыгая носом, говорю я.
– Привет, Хло, это Мелвин. Как дела?
Кто говорит, что с девушкой не может произойти все в один день?
– Мелвин, – всхлипываю я, – сейчас не самый удачный момент для разговора.
– Что-то случилось? – с неподдельным участием спрашивает он. – Кстати, колонка о «Гарварде−Йеле» вышла просто отличная. Мне понравилось.
– Спасибо, – тихо отвечаю я, меня так и подмывает изобразить помехи и повесить трубку.
– Как насчет того, чтобы вместе поужинать? Вечер вдвоем поднимет тебе настроение.
– Нет.
– Ну, Хлоя. Дай же парню возможность отблагодарить тебя за работу в этом году.
Как можно ответить отказом на такие слова? Кроме того, мне, возможно, не помешает отвлечься от Джоша. Плюс к тому одну десятую времени Мелвин будет меня развлекать.
– Ну… – колеблюсь я.
– Прекрасно! В пятницу вечером подойдет? В «Кофи-шоп»?
Пятница весьма далека от оптимального срока, потому что целую неделю мне предстоит прожить в страхе перед этим свиданием. Я что-то мычу в ответ.
– Фантастика! Тогда увидимся.
Он дает отбой.
Я засыпаю с трубкой в руке и с «Анной» под головой вместо подушки. Жалкое зрелище.
Мое свидание с Мелвином стало катастрофой, подлежащей обязательной сертификации. Точнее, технически оно еще не закончилось, так как в настоящий момент я стою на улице у «Кофи-шопа», кипя гневом и заполняя легкие дымом.
Вероятно, нужно начать с самого начала. «Кофи-шоп» – это ресторан на Юнион-сквер, в котором подают непомерно дорогой салат-латук и гамбургеры, сдобренные гуакамоле [23]23
Паста из авокадо с зеленью и специями
[Закрыть]и сыром бри.
Кроме того, для приема в «Кофи-шоп» на работу необходимо, по-видимому, быть: а) честолюбивой моделью; б) честолюбивой актрисой; в) бродягой весом в 110 фунтов или г) студентом Нью-Йоркского университета, который считает, что он живет в Нью-Йорке с рождения (читай: все население кампуса). Со своими ста двадцатью фунтами я – чудовищный тяжеловес. Меня посадили в отдельную кабинку с металлическим ограждением.
С самого начала все пошло наперекосяк. Я появилась с обычным для меня пятнадцатиминутным опозданием. Тому было несколько причин. Во-первых, я пребываю в заблуждении, что общественным транспортом в Нью-Йорке можно добраться куда угодно за четыре минуты. Это совсем не так. Во-вторых, мне совсем не нравится выступать в роли человека, который ждет другого человека. У меня появляется потребность в несоразмерной компенсации за пребывание в одиночестве, что выражается в высшей степени нездоровой привычке прикуривать одну сигарету от другой, выпивать по четыре порции спиртного (если в заведении есть бар) или пытаться заводить знакомства в перерывах между навязчивым поглядыванием на часы. Таким образом, если я прихожу рано, то ко времени появления моего друга я уже вся пропахла табачным дымом, пьяна и подружилась с двадцативосьмилетним студентом из Манхэтгенского общественного колледжа, к тому же еще и активным донором спермы.
Очень неприятно, что Мелвин появился даже позже меня. К тому же, пока я пребывала в нетерпении, пышногрудая блондинка официантка стреляла накрашенными глазами в сторону парня в баре, которого я пыталась подбить.
Она получила номер его телефона, а я – водку с содовой за пятнадцать баксов.
Мелвин наконец-то соизволил осчастливить меня своим присутствием, опоздав ровно на двадцать семь минут. Он вошел, разговаривая по сотовому. Это невежливо. Я даже не знала, что у Мелвина есть телефонные номера других людей.
Официантка принесла меню, и когда она, клацая каблучками, проплывала мимо нашего столика в облаке духов «Шанель», Мелвин взглядом прожег в ее заднице дырки.
Мы сделали заказ и принялись болтать. Мелвин никогда не был особенно разговорчивым, но у меня уж точно нет проблем в общении с ним. Оказалось, однако, что Мелвин-на-Свидании и Мелвин-Герпес – два абсолютно разных человека. Мелвин-на-Свидании не умолкая говорил о парне, которого считал потрясающим, красивым, веселым и талантливым, – то есть о себе. Он заливался, словно был представителем акционерного общества и предлагал мне купить акции. Нет нужды говорить, что я не стала этого делать.
Я не могла вставить ни слова – необычная ситуация, так как обычно он умеет слушать.
Наконец принесли наш заказ, и я занялась определением количественного соотношения кетчупа и жареной картошки. Остановилась на «два раза макаю, один раз кусаю» под монолог Мелвина на его вторую любимую тему – секс.
Я удивилась, узнав, что Мелвин убедил кого-то переспать с ним. Но, по его словам, это ему удалось (один раз). Вторым сюрпризом стал принесенный Мелвином список (я не шучу) вопросов, касающихся секса, которые он собирался задать мне. Это правда, я веду секс-колонку, но у меня есть и другие интересы. Уж кто-кто, а Мелвин должен бы это знать, поскольку я терплю его с девятого класса. Тщательно пронумерованные вопросы Мелвин аккуратно записал в блокноте, который стащил во время своей изнурительной летней практики в компании «Голдман».
Каков средний размер пенисов, с которыми вам приходилось иметь дело!
С самым серьезным видом я ответила: – Длиной примерно со столешницу.
Ваше отношение к ароматизированным любрикантам? Наручникам?
В каком самом непривычном месте вы этим занимались?
Я извинилась и ушла в туалет, размышляя, в каком самом непривычном месте я могла бы совершить убийство, но, взяв себя в руки, решила заплатить по счету и бежать – в смысле, уйти.
Вернувшись, я нашла Мелвина полным сил для второго раунда. Но когда он завел разговор о том, как привлек к себе всеобщее внимание на бармицве своего брата, поняла, что с меня хватит. Я поднялась, кинула на стол двадцатку, пробормотала, что мне нужно покурить (никогда я так не хотела курить), и выскочила из ресторана.
Дрожа на холоде, я ломаю голову над тем, почему Мелвин так себя ведет. На него это совсем не похоже. Обычно он раздражает своей тупостью, но подобная самонадеянность совершенно для него не свойственна.
Сквозь ресторанное окно я рассматриваю Мелвина, пытаясь определить, в каком именно месте произошел сбой. Зал тускло освещен и полон посетителей и официантов. Среди всего этого в нашей кабинке сидит, обхватив голову руками, псевдо-Мелвин. Он снял очки, и они как-то удрученно лежат рядом. Без очков видно, что глаза у Мелвина очень красивого зеленого цвета. Он медленно встает и замечает меня, разглядывающую его с улицы. Я сердито смотрю на него, отворачиваюсь и затягиваюсь сигаретой. Если он полагает, что может обращаться со мной подобным образом, его еще не такое ждет.
Дверь ресторана распахивается, и Мелвин, не успев надеть пальто, выходит на улицу.
– Что, черт возьми, происходит? – со злостью спрашиваю я его. Швыряю сигарету на тротуар и закуриваю другую.
– Я… я… ну, дело в том… – заикается он.
– Серьезно, Мелвин. Что это было? Потому что я тебя знаю, и это был не ты.
Он изучает свои ноги в черных носках и белых кроссовках. О-о!
– Ответь мне, Мелвин. Что за дурь? Теперь ты онемел? Потому что слишком много говорил там.
– Я просто думал, что ты этого хочешь, – тихо отвечает он. – Мне казалось, что тебе нужен уверенный в себе парень. Умеющий вести себя, как хочет и с кем хочет. Как Максвелл. Или Джош. Они постоянно говорят о девчонках, которых сняли в «Жабе», ну, и все такое.
– У меня есть для тебя новость – Максвелл и Джош не такие. – Мои глаза в третий раз за неделю наполняются слезами. – Мне казалось, что мы с тобой были друзьями, но ты только что повел себя со мной, как с автором секс-колонки – девушки без единой мысли в хорошенькой головке. Ты же знаешь, что я не такая.
– Были друзьями? Что ты имеешь в виду – были друзьями? Хлоя, пожалуйста, позволь мне объяснить… – начинает он и умолкает. Мне кажется, что он тоже старается сдержать слезы.
– Нет, Мелвин, позволь мне объяснить. Отныне наши отношения становятся чисто профессиональными. Ты понял? Газета и больше ничего. Я ухожу. И не… не ходи за мной.
Он выглядит раздавленным. Не просто раздавленным, а раздавленным только что проехавшим по нему грузовиком.
– Хлоя, подожди, пожалуйста, – просит он дрожащим голосом.
– Нет! Зачем мне ждать?
– Позволь мне объяснить, прошу тебя! – молит он, семеня за мной.
– Нет!
– Хлоя! Подожди, я… я…
Я иду со всей скоростью, на какую способна. Я уже много лет не была в такой растерянности. А это значит, что я очень растеряна.
Похоже, большинство мужчин моей жизни не знакомо с искусством свидания. Возможно, в Йеле стоит ввести курс «Первое свидание».
«Йель дейли ньюс»
Секс в большом городе Вязов
Хлоя Каррингтон
Руководство по первому свиданию: все дело в ценных качествах
– У меня огромная одиночка.
– Что?
– Моя комната, – повторил Тревор, – я живу один в огромной комнате.
Много месяцев назад, когда я училась на первом курсе и только-только начала работать в «Йель дейли ньюс», у меня было свидание с чудесным парнем – назовем его Тревором. Тревор тоже работал в газете, и мы уже некоторое время страстно поедали друг друга глазами. В темном, одиноком мире журналистики трудно найти друга. Тревор был другом. Мы заметили друг друга во время одного из собраний, посвященных сдаче номера. Мы почувствовали взаимопонимание. Я была уверена, что это свидание станет началом чего-то прекрасного.
Местом довольно позднего свидания (ну ладно, хорошо, было полшестого вечера) стало кафе «Истанбул». Очень экзотично.
Хозяйка заведения усадила нас за лучший столик. Мы стали VIP-гостями, потому что были знаменитыми журналистами, известными в элитных кругах турецких писателей.
Это ложь. Мы были единственными посетителями.
– Почему ты привел меня сюда? – спросила я Тревора, полагая, что, как уроженец Нью-Хейвена, он знал нечто о средневековых наслаждениях в данном районе.
Он бросил на меня пылкий взгляд через стол.
– Ты сводишь меня с ума… превращаешь в безголовую индейку.
О, Тревор! Какая романтика! Он даже подобрал строку из песни – специально для меня!
Вздох.
За первым свиданием последовало продолжение. Оно было очень похоже на участие в автомобильной выставке. Я, разумеется, играла роль автомобиля. В идеальном мире я бы стояла на вращающемся подиуме со смазанными винтиками, в придающем привлекательности наряде (черном), а ведущий тарахтел бы, рассказывая обо мне всякие чудеса. К сожалению, этот мир не идеален. В нем нет ведущих, и никто не смажет тебя перед первым свиданием.
Как же тогда продемонстрировать все свои лучшие качества, такие как у новой модели «Шеви»?
Ты обращаешься к приему «Показать себя». «Показать себя» – это то, что ты приберегаешь для первой встречи с человеком, который вскоре может стать для тебя очень важным, – а может и не стать. Каждый вырабатывает собственный метод «Показать себя».
У большинства для первого свидания существует наряд «Показать себя». У меня, например, это черные сапоги до колен (сексуально), которые я надеваю с джинсами (непринужденно), черным свитером (космополитично) и сдержанными аксессуарами (шикарно). Наряд Тревора «Показать себя» состоял из рубашки цвета лесной зелени, расстегнутой почти до пупа (по-бандитски), и щегольских коричневых туфель, по блеску дотягивающих до стандартов любого армейского генерала (по-военному). Если хотите знать мое мнение, довольно парадоксальное сочетание.
Нарядом, разумеется, дело не ограничивается. Все заходит гораздо дальше. У каждого человека приготовлен разговор «Показать себя», который состоит из двух основных частей. Во-первых, необходимо направлять беседу в русло собственных интересов. Это сложно, поскольку нужно проделать все таким образом, чтобы твой собеседник подумал, что он тебе небезразличен, и одновременно продемонстрировать свои самые лучшие качества. Следует показать другому человеку, насколько вы забавны. Умны. Пикантны (как турецкая еда). Во-вторых, разговор «Показать себя» включает соответствующие анекдоты. Можно выделить несколько наиболее важных анекдотов из серии «Показать себя».
Вот они:
Анекдот про школу. После окончания колледжа он сменяется анекдотом про колледж. В любом случае, в данной истории рассказывается о том, кем вы были в школе – спортивным гением, звездой школьного театра, художником. Одновременно можно описать, как вы боролись с подростковыми страхами.
Анекдот про алкоголь. С его помощью вы обычно даете понять другому человеку, что с вами ему будет весело. Начинается он экзотически, например; «Однажды, когда я немного перебрала в Гвадалахаре…», и заканчивается тем, как вы встретили в джунглях крестьян и веселились все вместе.
Анекдот про бывшего. Вполне возможно, что это самая важная история из серии «Показать себя». Поэтому рассказывать ее нужно с особой осторожностью. Нельзя, чтобы другой человек принял тебя или твоего бывшего за совсем уж ненормальных (которыми вы оба являетесь). Ты обсуждаешь своего бывшего разумно, чтобы создалось впечатление, будто у вас были хорошие отношения, которые «почему-то» расстроились.
Если эти три истории окажутся успешными, тебе посчастливится упомянуть и название своего любимого компакт-диска. Это альбом, который обычно помогает тебе выиграть. Например, саундтрек к «Храброму сердцу».
До компакт-диска мы с Тревором так и не дошли. Хотя великолепно поужинали, заполнив время захватывающими историями из цикла «Показать себя». А в конце ужина мы выпили кофе по-турецки.
Кофе по-турецки на редкость крепок и так же горек. Подается он, как эспрессо, в крошечных чашечках, но, когда его выпиваешь, на дне остается гуща. Если перевернуть чашечку вверх дном, то по гуще, которая, сползая по стенкам, образует различные фигуры, можно предсказать будущее.
В тот момент, когда я заглянула внутрь своей чашечки, в ней не оказалось ничего, кроме огромной единицы.
Кстати, второго свидания у нас с Тревором не было. Мы оба вели себя очень мило и внимательно слушали друг друга, однако поняли, что нам лучше всего остаться друзьями. В конце концов, в предсказании будущего не следует так уж полагаться на кофе по-турецки.
7
Говорят, что лучшие друзья девушек – бриллианты, и в другой жизни (или лет через десять) это, вполне вероятно, будет относиться и ко мне. Но пока я считаю, что лучшие друзья девушек – крылышки. В смысле, крылышки из «ТК».
«ТК» – это нью-хейвенский спортивный бар, смерть всем спортивным барам. Он отвратительный, запущенный, мужской, с полами, скользкими от пролитого пива и следов грязной обуви. «ТК» также является местом проведения ежемесячных соревнований по покеру, ставшему традиционными для меня и моих друзей мужского пола.
Дик (или папа, как вам удобнее) научил меня играть в покер. Летом после одиннадцатого класса я наконец собралась с духом и сообщила ему, что мне суждено стать литератором, а не инвестиционным банкиром. Что и говорить, он был сражен. Спустя три дня, насыщенных «Джеймсоном» со льдом и решительными возражениями, что привело мою мать в состояние ярости и закончилось походом по магазинам, он смирился с моим решением – и с тем фактом, что ему придется материально поддерживать меня на протяжении большей части – если не всей – моей взрослой жизни. Затем он вызвал меня в гостиную для разговора по душам. По-моему, это был единственный наш разговор по душам.
– Сядь, – приказал он, устроившись в своем кожаном кресле.
Я села. Это самое меньшее, что я могла сделать после того, как разбила ему сердце.
– Поскольку ты решила не зарабатывать денег… никогда, – начал он.
– Не «никогда», папа, – невинно ответила я, – а только некоторое время.
– Ну да, конечно, – сказал он, – ты просто не хочешь честно зарабатывать деньги, как твой отец.
– Честно? – спросила я.
– Ладно, хорошо. Законным путем, – поправился он. – В любом случае, похоже, настало время научить тебя одной маленькой игре под названием покер.
Данная перспектива меня взволновала. Покер был чем-то низким, грязным и одновременно чарующим. В тот год я впервые посмотрела «Казино» и умирала от желания расстаться со своей девственностью. Покер должен был стать моим пропуском в мир сексуальной свободы, как у Шарон Стоун.
Тогда я еще училась в школе и, мягко выражаясь, пребывала в плену иллюзий.
Я внимательно слушала, пока мой отец раскладывал на столе карты и давал пояснения. Длилось это долго, но в конце концов я ухватила суть. В конце концов – то есть через два года.
По счастью, я ухватила ее как раз перед поступлением в колледж. Не прошло и трех недель, как я стала легендой среди первокурсников. Вот так и начались наши ежемесячные матчи по покеру, которые проводились в понедельник вечером в «ТК». Помимо того, что «ТК» – самое мужское заведение на земле, это еще и место, где я собираю самую интересную информацию для своей колонки. «ТК» выявляет худшее в мужчинах и лучшее – во мне. Чем больше они пьют и шумят, тем остроумнее я делаюсь. Во всяком случае, они смеются все громче. Кроме того, их легче обмануть, что я считаю справедливой компенсацией за все зло, которое их пол причиняет моему.
На этой неделе я решаю привести с собой Бонни и Кристала, чтоб было повеселее. Бонни стала моей опорой после насыщенных каникул Дня благодарения, а Кристала я пригласила потому, что… будем откровенны, если станет скучно, нет ничего занимательнее «голубого» парня в спортивном баре.
Наша команда обычно выступает примерно в одном и том же составе, иногда мы кого-нибудь приглашаем. В нее входят Горячий Роб и Активист Адам, оба бывалые игроки (их слабым местом является чрезмерная самоуверенность); Дрю, студент-физик из Оклахомы, на каждую игру надевающий ковбойские сапоги, которые приносят ему удачу; Хорхе, богатый аргентинец, называющий меня bonita [24]24
Красавица (исп.).
[Закрыть], что будоражит мое воображение; Брэндон, сдержанный калифорниец, который считает цитаты из «Большого Лебовски» подходящими практически к любой ситуации, и Эрик – красивый, обладающий боевым духом математик, уроженец Бронкса. Я влюблена в Эрика с первого курса, но из этого так ничего и не вышло. Виной всему главное правило нашей группы – никаких связей между игроками (установлено по моей инициативе, потому что, судите сами, если не следует смешивать деньги и дружбу, то соединение денег и секса – просто смертельно). Вдобавок все то время, что я знаю Эрика, у него есть постоянная подруга.
С другой стороны, у Вероники есть любимая поговорка: «Подруга не стена, можно отодвинуть». Те, кто ею руководствуется, никогда не бывают подругами и очень часто ненавидимы ими. Живой пример – Вероника.
Сегодня вечером собралась наша группа и два моих гостя. Позвольте заметить, что еще один большой плюс «ТК» – телевизоры во всех до единой кабинках. Если это не гениально, тогда я не знаю, что гениально. Горячий Роб и Кристал решают вопрос о выборе канала. Роб – фанат игры в шары, а Кристал ищет программу по дизайну интерьеров, которую сейчас показывают по Ти-эл-си.
– Этот выпуск на сто тысяч баксов! – сердито восклицает Кристал, когда Роб спрашивает, нельзя ли ему еще разок проверить счет.
Роб бормочет что-то неразборчивое, пока Кристал самодовольно затягивается сигаретой и лакомится куриным крылышком.
Беседа за игровым столом вращается вокруг трех основных тем, по которым требуется мой совет. Первая: уровень сексуальности и привлекательности студенток Йеля по сравнению со студентками любого другого колледжа. В последний раз, когда обсуждалась эта тема, Роб заявил, что сравнивать сексуальность девушек из колледжей Лиги плюща – все равно что «сравнивать баскетбольные команды колледжей Лиги плюща».
В последний раз баскетболисты из Лиги плюща прошли в НБА при президенте Джефферсоне. В смысле, Томасе [25]25
То есть вообще не проходили, поскольку Т. Джефферсон, третий президент США, находился у власти в 1801–1809 годах.
[Закрыть].
Я восприняла это заявление как личное оскорбление.
Две другие темы – мастурбация и минет. Я надеюсь, что ни о чем таком на этот раз говорить не будут, поскольку в присутствии Бонни все ведут себя лучше, чем обычно.
– Кристал, Бонни, хотите сыграть? – спрашиваю я.
– Нет, спасибо, мы будем смотреть и болеть за тебя, – выражает поддержку Бонни.
– В покере не болеют, – сообщаю я ей. Бонни смеется.
– В баскетболе не кричат, в покере не болеют, – сурово повторяю я.
Она замолкает, а Кристал бросает на меня сердитый взгляд.
– Я буду играть, – заявляет он.
– Заткни фонтан, Минелли, – говорю я.
– Я хочу сыграть, – настаивает он.
– Хорошо, начинаем, – объявляет Роб тоном серьезного игрока в покер, быстро тасуя карты.
Ребята затихают, когда мы все вынимаем по сорок долларов и выкладываем их на стол. Роб сдает карты и произносит свою обычную речь.
– Название игры «Королева Мария», джентльмены, – говорит Роб.
Я громко кашляю.
– И Хлоя. Джентльмены и Хлоя, – быстро поправляется он.
Теперь кашляет Кристал.
– Джентльмены, Хлоя и Кристал.
Кристал довольно улыбается. Он впервые играет в покер и считает, что его должны похвалить за смелость. Затем он снова прилипает к телевизору. Вот вам и активное участие.
– Самая низкая пиковая карта берет половину кона, двойки приравниваются к любой карте.
Все согласно кивают.
– Я намереваюсь забрать ваши деньги, джентльмены… и Кристал, – говорю я, изучая свои карты. В покере и в жизни я часто не вовремя открываю рот.
– Не так быстро, bonita, – отзывается Хорхе. – Первый круг только начинается.
– Скажи еще раз «bonita», – требую я.
– Bonita, – медленно выговаривает он, глядя на меня и поднимая брови. Мы с Бонни хихикаем.
Игра идет почти без споров и шулерства – это в нашей группе редкость. Вы же знаете этих латиноамериканцев. Шучу, шучу.
И Адама – просто потому, что он Адам, известный возмутитель спокойствия. Ни одна партия не проходит без его выводящих из себя замечаний.
Часа через два карты сданы, потом сданы снова, и я по-прежнему радостно держу их в руках. Ничто не дает женщине такого ощущения власти и не причиняет такого ущерба, как умение играть в покер. Если ты выигрываешь, все мужчины в комнате хотят с тобой переспать – это невероятно, учитывая, что ты уже доказала свою потрясающую способность блефовать. Если же ты проигрываешь, ты просто курица, не умеющая играть в покер, как и все остальные курицы, которые не умеют играть в покер. Тем временем Брэндону раз за разом сдают одну дрянь.
– С таким же успехом я мог бы сидеть дома перед зассанным ковром, – говорит Брэндон, разочарованно глядя в свои карты. Он ненавидит жизнь и, как обычно, цитирует «Большого Лебовски».
– Послушай, – перебиваю я, надеясь поднять ему настроение, – я знаю одного парня, который окончил колледж два года назад. В две тысячи третьем, кажется. Ну так вот, в выходные он всегда надирался, поэтому ему было совершенно наплевать, куда идти.
Брэндон тупо смотрит на меня:
– К чему ты клонишь?
– Дай мне закончить! – восклицаю я.
– Прямо как ты, придурок. – Адам с ухмылкой кивает в сторону Роба.
– У моих знакомых по крайней мере хватает ума принять душ, – в ту же секунду парирует Роб и поворачивается к остальным: – Сокровища же, которых этот парень приводит к нам, можно унюхать до того, как они начинают подниматься по лестнице.
Адам молчит, в основном потому, что это правда. Быть грязным растрепой – не самая гигиеничная из модных тенденций.
– Так вот, – возобновляю я прерванный рассказ, – он так напивался, что иногда девушки, проснувшись, заставали его писающим прямо в комнате. Он был настолько пьян, что не мог дойти до туалета. Что может быть отвратительней?
Кристал хихикает:
– Мы называли его Сыкун.
Бонни тоже смеется, тогда как остальные ребята хранят подозрительное молчание.
– Что? – спрашиваю я их. – В чем дело?
– Это… э-э… это… э-э… пару раз случалось со мной, – запинаясь, произносит Роб.
– Черт, – вступает со своим южным тягучим акцентом Дрю, – откуда же, по-вашему, появились пятна на ковре Брэндона?
– Со мной этого никогда не случалось, – чуть быстрее, чем следовало бы, отвечает Брэндон.
Бонни с отвращением оглядывает сидящих за столом, и на этот раз я вынуждена к ней присоединиться.
– Мужчины, – качая головой, говорит Кристал.
Все смущенно смотрят в свои карты. Кристал осторожно берет крылышко и, быстро откусив от него, вытирает пальцы о салфетку.
– С такими картами лучше не играть! – стонет Брэндон, а Эрик хватается за голову.
– К черту, приятель. Мои яйца на тарелке с гарниром из гусиной печенки. – Эрик недоволен.
– Самое смешное, приятель, что никто не собирается отрезать тебе яйца, – говорит Брэндон; новая цитата из «Большого Лебовски», пожалуй, уже не доставляет удовольствия слушателям.
– С такими картами все может быть.
– Мне бы это чрезвычайно понравилось, – с улыбкой произносит Брэндон и подвигает к нему оставшиеся на столе фишки.
Я смотрю на Бонни. Не думаю, что она встречала такое количество тестостерона за пределами биолаборатории. На лице у нее застыла озадаченная полуулыбка. Если бы я не знала ее, я бы сказала, что она наслаждается партией в покер. А вот Кристал – нет.
– Хлоя, – громко произносит он.
– Да?
– Этому заведению не помешал бы косметический ремонт.
– Мне тоже.
– Нет, серьезно, пара слоев краски, новые светильники, быть может. Здесь все как-то грубо. Когда я пошел в туалет, то минут пятнадцать не мог оттуда выбраться, потому что ноги у меня приклеились к полу.
– В этом-то и красота, Кристал. Данное заведение не должно быть чистым и приятным. Оно должно быть враждебным, грязным и соответствовать духу игры в покер.
– В «Белладжо» тоже так? – с нажимом спрашивает он.
– Там другая публика, – терпеливо отвечаю я.
Мы смотрим на Активиста Адама, пытающегося незаметно поковырять в носу, и Хорхе, который вытягивает губы трубочкой, изображая поцелуи, в сторону нашей официантки. Краем глаза я замечаю, что Горячий Роб на что-то уставился. Я прослеживаю за его взглядом и попадаю прямо на Бонни, которая, явно забавляясь, обозревает сцену. Горячий Роб, вероятно, смущен ее сегодняшним присутствием.
– Видишь? – снова обращаюсь я к Кристалу.
– Думаю, да, – ворчит он и чуть ближе придвигается к телевизору. Там теперь обсуждают отделочную плитку, и Кристал горит нетерпением вернуться к рассуждениям о разнице между мрамором и гранитом.
– Знаете, я вот думал… – начинает Адам. Мы устремляем на него раздраженные взгляды, и я даже представить не могу, куда он клонит. Полагаю, совсем под откос.
– О чем? – спрашивает Дрю. – О чем, скажи на милость, ты думал?
– Ну, если посмотреть «Челюсти» в обратном порядке, получится совсем другой фильм.
– Да? – спрашивает, заинтересовавшись. Горячий Роб.
– Да. Это фильм со счастливым концом. Про акулу, которую очень тошнило, и она изрыгала людей… а в конце все веселятся на пляже.
Наступает долгая пауза, пока все переваривают услышанное, а потом нас накрывает волна смеха.
– Я тут тоже думал, – говорит Дрю.
– Ты думал? – переспрашиваю я.
– Да.
– И?
– И у меня родилась грандиозная идея для колонки.
Мою жизнь ведущей колонки отравляет то, что люди стремятся сделать две вещи. Первое – они рассказывают мне неприглядные подробности своей сексуальной жизни, желая услышать мой комментарий. Обычно мне нечего им сказать. Я не знаю, какая еда наилучшая для сексуальной активности. Не знаю марок наручников. Я не видела ни одной серии «Дебби покоряет Даллас» и никогда не занималась этим в Далласе в позе, которая называется «верхом на лошади». Понятия не имею, что означают слова: «У меня отношения с частичными эмоциональными обязательствами». Если бы я знала, то была бы замужем и счастлива.
Второе, что делают многие люди, – предлагают мне темы для колонки, по большей части тошнотворные. Я собираюсь с духом, чтобы от Дрю услышать слова мудрости.
– И что у тебя за идея?
– Хлоя, ты помнишь, как мы познакомились?
– Ну, конечно, – отвечаю я.
– И как вы познакомились? – любопытствует Хорхе.
– Ну, – произносит Дрю, поворачиваясь ко мне, – однажды мы оба засиделись допоздна, готовясь к тесту по математике.
– Да, – добавляю я, – на первом курсе. Я тогда провалилась.
– Я тоже, – кивает Дрю.
– Нет, неправда! – восклицаю я. – У тебя же основной предмет физика.
– Ну, я был сражен твоей красотой. Ты произвела на меня такое впечатление, что я уже ничего не соображал.
– Да заткнись ты, – говорю я, краснея. Чтобы завоевать мое сердце, парню достаточно сказать, что я красивая или забавная.
