Текст книги "Сдаю комнату в коммунальной квартире (СИ)"

Автор книги: Ната Николаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Миновав стену, мы вышли на тенистую аллею. Среди деревьев, то тут, то там стояли деревянные скульптуры, призванные облагородить окраину парка. Их изготавливал какой-то предприимчивый народный умелец. Стволы и пни поваленных и спиленных деревьев ошкуривались, подвергались обработке резцом и искусно раскрашивались масляной краской. В основном это были персонажи русских народных сказок – спаянные единым порывом бабка с дедкой, тащившие из земли корнеплод, косорылый Колобок в красной шапочке, похмельные свиньи в разноцветных штанишках и прочая сказочная нечисть вроде Бабы-Яги.

Любуясь скульптурами и находя во многих из них черты наших общих знакомых, мы с Колокольчиковыми доползли до набережной, засаженной чахлыми деревьями. Перед мостом призывными яркими грибочками покачивались зонтики кафе. Мы с Жанной ограничились ледяной минералкой, а Игорь заказал себе сок и квас. Я рассеянно смотрела на реку. Где-то там, на дне, лежит манок и дурит псов. Интересно, если поведать Жанне с Игорем всю эту историю, что они скажут? Посоветуют меньше пить? Или Жанна вспомнит, что шизофрения заразна и сочтет, что я подцепила ее от Таньки?

– Ах ты, гадина! Тварь такая! Не постеснялась сюда вернуться, ты ж на нее посмотри!

– Бабуля! С дуба упала, что ли? – рявкнул Колокольчиков.

Я посмотрела на источник шума и вздрогнула. Передо мной стояла худая, как щепка, старуха в плаще.

– Сумку украла, паскуда! – надсаживалась бабка, тыкая в меня пальцем. Из-за ее спины, не приближаясь, заливистым лаем вторила обмазанная зеленкой болонка. Наша собачья стая заволновалась и подбежала к столу. Я поспешно пристегнула карабин и намотала поводок Барона на руку. Издали на спектакль смотрела пара скучающих полицейских, а я знала, какие могут быть последствия из-за того, что гуляешь с собакой в общественном месте, не соблюдая правил. Как-то раз штраф платила, хватит.

– Бабка! – с трудом удерживая Туза с Покером за ошейники, заорал Игорь, – Вали отсюда, хорош чушь пороть!

– Ах, вы!.. – завизжала старуха, после чего перешла на отборный мат.

Семья Колокольчиковых, занятая борьбой с собаками – Жанна ухватила Джокера с Прикупом за хвосты, ответила ей встречным потоком ненормативной лексики. Перепуганный персонал кафе начал жестами подзывать полицейских. Те приблизились на безопасное расстояние и стали внимательно слушать вопли.

– Сумку сперла! Кобеля на Шарика натравила! Ах, ты!..

– Послушайте, женщина! – взмолилась я – Я вас в первый раз вижу, перестаньте говорить глупости.

Болонка перешла с лая на бессильную хрипоту, а старуха припечатала:

– Не узнала меня, значит? А я тебя, гадину, запомнила!

Несмотря на палящий зной, мне стало холодно до дрожи. Глаза старухи сверкали бешенством, облезлая болонка отдышалась и обрела голос. А что, если мы натолкнулись на патрульного? Может, он узнал нас с Бароном и устраивает скандал, пока не подтянется подмога? Что делать? Что же делать?

За воплями – Колокольчиковы вновь хором заорали на бабку, я едва услышала звонок телефона. Номер был незнаком, но кто сейчас подолгу ходит с одним и тем же номером?

– Это Максимилиан, – сообщила трубка. – Я купил себе телефон. Что там у тебя происходит?

– Собака со старухой говорит, что я украла у нее сумку! – перекрикивая всех, взвыла я.

– Где ты находишься?

– В кафе, возле подвесного моста.

Он что-то буркнул в сторону и пообещал:

– Буду через пять минут.

Я не стала ломать голову, как он собирается появиться здесь в указанный срок. Барон напрягся, дернул поводок и чуть не опрокинул меня на асфальт вместе со стулом. Я ухватилась за зонтик – благо, его основание было забетонировано, и истерически завизжала:

– Фу! Сейчас Макс придет, пусть он с ней разбирается!

Барон изобразил воспитанную собаку и послушно сел. Туз с Покером почему-то завыли. Бабка неожиданно осеклась и перестала материться. Собравшаяся вокруг толпа – еще бы, такой цирк! – начала оживленно переговариваться. Я, сгорая от стыда, уставилась на мост.

Из взвизгнувшего тормозами такси выскочил Максимилиан и побежал к нам, расталкивая прохожих.

– Расходимся, граждане! – властно приказал он, осмотрев толпу любопытствующих. – Все расходимся! Полиция, если хочет, может остаться.

Народ мигом улетучился, причем полиция покинула место происшествия в первых рядах.

– Барон! – посмотрел он на пса. – Уведи друзей гулять, пожалуйста. Мария Александровна, отпустите Барона. Братан, не держи собак. Они погуляют.

Игорь послушно убрал руки от ошейников Туза с Покером. Жанна смотрела на Максимилиана, как завороженная.

– Прошу вас, присаживайтесь, – предложил он бабке и подвинул свободный стул. Та недоверчиво поджала губы.

– Присаживайтесь, – повторил Максимилиан. – Я хочу услышать обвинения, которые вы высказали в адрес Марии Александровны.

Бабка плюхнулась на стул. Глаза у нее забегали.

– Сумку… – выдавила из себя она. – Украли.

– Говорите правду или я позову полицию, – пообещал он.

Кряхтя и охая, старуха призналась, что просто не ожидала увидеть у нас с Колокольчиковыми такое количество собак. Она привыкла высматривать определенные компании – прилично одетых людей средних лет, рядом с которыми крутятся породистые псы, закатывать скандал о собаке и сумке, получать деньги, затыкающие ей рот и удаляться. А тут из кустов дворняг-то набежало! И уже ясно, что денег не дадут – у всех руки собаками заняты, да отступать неловко. Привыкла, что хоть немного деньжат, но срубает.

– Ах, ты мразь старая! – побагровел Игорь.

– Забей, братан! – хлопнул его по плечу Максимилиан. – Бывает и хуже. Идите, мамаша. И смените рабочее место. Вам тут скоро морду набьют, несмотря на почтенный возраст.

Бабка шустро поковыляла по набережной. Следом семенил расстроенный Шарик.

– Отпразднуем победу? – встряхнувшись, спросил Колокольчиков.

– Брат, пойдем, я сначала за такси расплачусь, – предложил мой спаситель. – У меня там покупки на сиденье. Я по набережной ехал и вдруг чувствую – надо Марии Александровне срочно позвонить.

– Вы и есть загадочный брат из Казани? – отмерла Жанна.

Максимилиан поцеловал ей руку:

– Почему же загадочный?

Жанна зарделась и понесла какую-то чушь. Свистнув собак, мы вернулись к терпеливо ожидавшему такси. По пути все перезнакомились, забрали из машины одеяло, три комплекта постельного белья и пакет с упаковками носков и трусов. Игорь потащил всех в закусочную, расположенную за укромным плетнем. На столе появилась огромная сковорода яичницы. Максимилиан с Игорем дружно заработали вилками.

– Ты ж глянь на них! – неожиданно прыснула Жанна. – Похожи, как братья. Здоровые, наглые, чавкают. Даже морды набиты одинаково.

Действительно. У Максимилиана улетучились как властность, так и хорошие манеры. Он копировал поведение Игоря – немного пародийно, но это было заметно лишь при внимательном рассмотрении.

– Ты вообще по жизни кто? – спросил Игорь, отрываясь от яичницы. – Я – маклер.

– А я – брокер, – в тон ему ответил Максимилиан.

Оба заржали. Собаки, разлегшиеся вокруг стола, навострили уши. Барон посматривал на меня и улыбался. Похоже, он был счастлив – рисовался перед стаей своим знакомством с Максом и демонстрировал Максу свое главенствующее положение в стае.

– Одеяло, постельное белье, – заговорщически проговорила Жанна, когда Макс с Игорем отлучились по нужде, – Я понимаю, ты к нам в гости не пойдешь.

– Не знаю, – замялась я.

– Точно не пойдет, Жанна! – подмигнул подкравшийся Максимилиан. – У нас столько дел. Вчера в музей на экскурсию ходили. Сегодня… Не знаю, но куда-нибудь выберемся.

– Никуда не пойду! – твердо сказала я.

– Хорошо, – покладисто согласился Максимилиан. – Будем дома сидеть, чай пить.

Жанна расхохоталась. Я вскочила со стула. Барон подхватился, коротко гавкнул, прощаясь со стаей.

– До свидания! – процедила я Жанне и оторопевшему Игорю.

Максимилиан взял со стула пакеты, попрощался. Я быстро пошла вперед. Перебежала дорогу, рискуя попасть под машину, свернула в проулок.

– Мария Александровна! Куда вы мчитесь, как угорелая? Подумайте обо мне! Я же все время за вами что-то ношу – то ваше одеяло, то чучело. Мне тяжело!

– Вы! – возмущенно обернулась я. – Вы своим появлением с одеялом испортили мою репутацию в глазах знакомых!

– Вы не правы, – спокойно ответил он. – Своим появлением я вашу репутацию обелил. Подумайте сами, что бы рассказывала потом ваша приятельница, если бы не слышала чистосердечного признания бабки?

Я призадумалась. «Скорей всего Барон кинулся на этого Шарика, Машка не стала его отзывать, а бабка в суматохе потеряла сумку. Или кто-то сумку стырил, пока собаки дрались. Да знаешь, может, и Барон подобрал, и Машке принес, он же у нее дрессированный, не то, что наши дворняги…». То ли он украл, то ли у него украли…

– Вы заставили бабку признаться! – догадалась я. – Сама бы она в жизни не раскололась!

– Заставил, – улыбнулся он. – Мария Александровна, я же о вас забочусь. А вы убегать надумали, прятаться. Что бы вы делали у этих людей, скажите честно?

– Скучала, – вздохнула я.

– А со мной вам весело? – умильно спросил он, заглядывая мне в глаза.

– Весело, – рассмеялась я.

– Я рад, – важно сказал Максимилиан. – Чем бы мне еще вызвать ваше расположение? Скажите честно, и я сделаю все, что в моих силах!

Я поправила давившую на плечо сумку – кроме всяких мелочей в ней лежал килограммовый пакет корма для Барона, и предложила:

– Перестаньте придуриваться! Невозможно понять, какой вы на самом деле.

– Я? Я многогранный, – усмехнулся он, забрал у меня сумку и повесил к себе на плечо.

Дома нас ожидал неприятный сюрприз. Из распахнутого настежь подъезда ощутимо тянуло гарью. Наверху перекрикивались возбужденные голоса.

– Пожар! – выдохнула я. – Это Феликс, так я и знала!

Глава 11

Максимилиан побледнел. Мы, сталкиваясь друг с другом и наступая на Барона, понеслись по лестнице. Я с разбегу влетела в коридор, заполненный дымом. Наткнулась на полковника и заорала:

– Что? Где?

– Амалия кашу спалила, – сообщил он и двинулся на свежий воздух.

Я остановилась, прислушиваясь к витавшим в дыму голосам.

– Сколько можно? – надсаживалась Лиза. – Раз в неделю вы ставите кашу на плиту, идете смотреть телесериал и засыпаете. А мы задыхаемся!

– Нечего на маму орать! – вступила в скандал Розочка. – Сама никогда не готовишь, вот и не знаешь, что каша может пригореть!

– Нечего мне тыкать! Дорасти сначала, шалава!

– Ой-ой-ой! Двадцать пять лет в армии… Постыдилась бы афишировать, подстилка офицерская!

Сообразив, что идет разминка перед боем, я стала осторожно пробираться вперед. Надо открыть коридорное окно, чтобы вытянуло чад. Окно расположено рядом с моими дверями, и я смогу совместить общественное с личным – обеспечу доступ воздуха и попаду в свою комнату. Барон громко чихнул. Лиза от неожиданности посторонилась. Я проскользнула между разъяренными бабами и бросилась к окну. Разбухшая за зиму рама не хотела открываться. Я поднатужилась, дернула. Ох, как хорошо!

«Интересно, – подумала я, вдыхая чистый воздух. – Что будет делать Максимилиан? Ведь сцепились две его любимые девочки! Чью сторону он примет?»

Барон поставил лапы на подоконник и высунулся в окно. Я осторожно повернулась. Максимилиан так и стоял возле лестницы с моей торбой и пакетами в руках. Вид у него был совершенно обалдевший – похоже, к такой смеси вони и криков он оказался не готов.

«Ага! – ехидно подумала я. – Это тебе не красавиц на белом коне из пожара вытаскивать. Наш мир сам кого хочешь морально изнасилует. Особенно одна отдельно взятая коммуналка!»

– Ты! Потаскушка рыночная! Где пьешь, там и даешь!

– А тебе никто не наливает, вот тебе и завидно!

– Лизонька, можно я пройду? – спросил Максимилиан. – Мне тяжело с пакетами стоять. Я тут себе носков купил…

– Наконец-то! – огрызнулась Лиза, освобождая ему путь. – Каждый день одно и тоже – постирай да постирай.

– А ты прямо устала уже! – завизжала Розочка. – Гляньте на нее, люди добрые! Носки мужику постирать не может!

Максимилиан ускорил шаг. Протянул мне торбу и скрылся в маминой комнате. Я довольно ухмыльнулась.

– Кто бы вякал? Ты себе трусы и те не стираешь! Одно слышно – мама, куда вы чистые засунули?

– Ты мою маму не трогай!

Барон ткнулся мне в колено и недовольно забурчал. У собаки и то ума хватает, что отираться рядом с эпицентром скандала опасно. Могут привлечь в свидетели, а от свидетеля до обвиняемого один шаг. Мы спрятались в комнату под обещания:

– Вот я тебе сейчас патлы крашеные и повыдергиваю!

– А ну, подойди, подойди!

– Ух! – сказала я Барону.

Он еще раз чихнул и улегся на место. Я приникла ухом к двери.

– Да ты ему в трусы при всех лезла! Максик то, Максик се… Ты в зеркало по утрам смотришься? От тебя даже Жека сбежал, столько выпить не смог!

– А на тебя вообще никто не позарился, кошка драная!

На меня накатил приступ неконтролируемого злорадства. Я была уверена, что Максимилиан в данный момент точно так же подслушивает скандал под дверью. И от души пожелала, чтобы ему срочно захотелось в туалет. Будет прекрасный повод проявить способности убеждающего, продемонстрировать многогранность личности, а главное – явить миру хорошие манеры. Барон укоризненно на меня посмотрел.

– Детка! – пропела я. – Мы с тобой без всяких способностей по три раза на дню справляемся. Пусть попробует, каково это!

Драки не вышло, скандал утих. Минут через пятнадцать после окончания военных действий ко мне явился Максимилиан. Я посмотрела на его непроницаемую физиономию. Хихикнула и спросила:

– Как там Феликс? Не испугался?

– Он ничего не заметил, – хмыкнул Максимилиан. – Он работает. Мария Александровна, а где у вас приобретают недвижимость? Квартиры, дома?

– Зачем вам недвижимость? – заинтересовалась я. – Вы же ненадолго сюда пришли.

– Я хочу купить вам квартиру, – спокойно ответил он.

Слова прозвучали, как гром с ясного неба. У меня в голове промелькнула вереница образов. Тихая, уютная квартира. Я выхожу из ванной, накидываю прозрачный халат. Иду на кухню ставить чайник. Пояс халата развязывается, но меня это не смущает – Барона стесняться, что ли?

– Нет, – встряхнулась я. – Вы мне ничего покупать не будете.

Он взглянул мне в глаза. Я резко отвернулась. Только не хватает, чтобы он меня сейчас загипнотизировал… Меня душила злоба. Впервые в жизни я ощутила себя нищенкой, которой швыряют подачку. Милостивый барин обнаружил, что здешний хлев неудобен для проживания и соблаговолил прикупить чуток недвижимости для народа. Утречком еще все было замечательно, чучела по углам выставляли, а теперь горелой кашей завоняло, и у нас случился приступ благотворительности!

Я скрипнула зубами. Максимилиан сделал вид, что испугался и они с Бароном на пару принялись валяться у меня в ногах, вымаливая прощение. Цирк удался на славу. Они дергали меня за джинсы, стонали, охали, а потом повалили на диван и несколько раз насильно приносили тапочки. Отсмеявшись, я уже не могла понять, с какой стати я так взбесилась из-за квартирного вопроса.

– Мария Александровна! Вы больше не сердитесь? – замурлыкал Максимилиан, уловивший перемену в моем настроении.

В ответ я запустила пальцы в его густую короткую шевелюру и легонько подергала. Куда у него рога деваются все-таки? Ведь не скажет же правды, гад!

– Тогда пообещайте мне…

– Что? – я заподозрила подвох. Убрала руку за спину и скрутила фигу – на всякий случай. А вдруг что-нибудь пообещаю?

– Когда я разведусь с Джиллой и мы с вами поженимся, вы с Бароном переедете жить ко мне.

– Конечно, конечно… – расхохоталась я. – Непременно. Как разведетесь – сразу звоните. Я начну вещи укладывать. Или вы мне новые купите? По вашей моде?

– Как захотите, – серьезно сказал он.

– Лучше новые, – благосклонно разрешила я, разжимая фигу. – А то неловко по красивому замку в байковом халате гулять.

– Договорились, – подвел итог он. – Теперь к делу. Вы не раздумали искать свою пропавшую подругу? Если раздумали – скажите, нет…

Я подняла руку, призывая его к молчанию. За всеми ограблениями и пожарами у меня совершенно вылетело из головы, что именно я хотела дать Максимилиану для поиска Тани. Где-то я недавно натыкалась…

– О! – вспомнила я. – Носовой платок! Подойдет?

– Замечательно! – обрадовался он. – То, что нужно. Контакт с рукой и лицом.

– Сейчас найду, – заверила его я, подвинула кресло к шифоньеру и полезла в антресоль.

Часом позже я была вынуждена признать, что контакт с лицом и прочими частями тела куда-то испарился. Зато нашлась куртка от спортивного костюма, которую я потеряла два года назад.

За время поисков мы успели поругаться четыре раза. Ни за что не поверю, что в других мирах существует традиция нахлобучивать на голову старые бюстгальтеры, чтобы уши не мерзли!

Кофе пили в молчании. Я пыталась вспомнить, где именно я видела платок. Максимилиан вольготно разлегся на диване и заманил к себе Барона. У меня создалось впечатление, что они шепчутся и о чем-то сговариваются. После переговоров Барон недовольно хрюкнул – ему всегда удавался этот звук, слез с дивана. Осторожно ухватил Максимилиана за запястье и потянул.

Они переместились к нижнему ящику «стенки», в котором я хранила ненужные диски, запасные шнуры для компьютера и прочую техническую дребедень. Барон царапнул лапой дверку и перевел взгляд с меня на Максимилиана.

– Простите за нескромный вопрос… – озадачился тот. – А у вас есть фамильные драгоценности? Я грабить не собираюсь, просто не могу понять, что Барон имеет в виду. У вас есть колье?

– Нет, – сухо ответила я. – Ни колье, ни фамильных драгоценностей у меня нет.

– А что есть? – не отставал он.

Я достала из другого ящика сафьяновую коробку из-под серебряных ложечек и предложила:

– Любуйтесь.

В коробке лежали два золотых обручальных кольца – мое и Игнатова, серебряный крестик со сломанным ушком, несколько ракушек, зубочистка, серебряное кольцо с янтарем и пара пластмассовых клипс отвратительного зеленого цвета. Барон буркнул, открыл лапой дверку, возле которой стоял. Грохнула и рассыпалась стопка дисков. Я завопила:

– Фу!

Барон рыкнул и выбросил на пол коробочку с бабушкиным янтарем.

– Да, действительно, – растерянно сказала я. – Я его спрятала после того, как она…

– Она брала янтарь в руки? – склонился над низкой Максимилиан.

Я зажмурилась. Как быстротечна наша память… Таня. Танька. Да, Танька появляется без Рэсси. Она заходит ко мне и объявляет:

– Буду устраиваться на работу. Дай мне что-нибудь одеть, я верну! Мои вещи… кто меня в таком виде на работу возьмет?

Я невероятно удивлена поворотом событий. В свой прошлый визит, в ответ на мою просьбу что-нибудь изменить в своей жизни, она яростно орала, что не мыслит жизни вне паперти. Церковь – святое место, нищие – святые люди. Ей хорошо и она всем довольна. Бог дал ей квартиру, в которой она может приютить святых людей, а они за это помогают ей прокормиться.

А вот в последнюю нашу встречу она выглядела вполне вменяемой. Стала похожа на саму себя – человека, который был мне близок и дорог. Она качала головой и говорила, что по глупости потеряла целый год жизни. Радовалась тому, что встретила возле церкви бывшего сослуживца, пригласившего ее работать в новую типографию неподалеку от дома. Строила планы – расквитаться с долгами, освежить гардероб, на пару дней съездить к морю. Я была поражена переменой и охотно дала ей вещи для первого визита на службу. Она переоделась, повертелась перед трюмо. Ухватила лежавшую на тумбочке низку янтаря и приложила к шее.

– Не трогай! – крикнула я, ругая себя за то, что оставила янтарь на виду.

Великой ценности низка не имела. Много лет назад у бабушки были осложнения со щитовидной железой, и врач посоветовал ей носить на шее нешлифованный янтарь. За годы янтарь обкатался и стал похож на вишневые леденцы-таблетки, что подвигло меня в детстве разгрызть одну из бусин. В более сознательном возрасте я выклянчила у бабушки низку насовсем – проблемы со щитовидкой исчезли, и янтарь, запылившись, валялся в шкафу. К «фамильной драгоценности» я относилась бережно, не любила, когда ее кто-то брал в руки, а раскусив сущность Горшкова даже отвезла на время в Морской для сохранности.

От моего окрика Танька вздрогнула. Взяла с трюмо коробку, уложила в нее янтарь и осторожно пристроила под зеркало. Беседа скомкалась. Татьяна попрощалась и ушла, а я спрятала янтарь в дальний угол шкафа – мне почему-то казалось, что безумная подруга сейчас вернется и потребует одолжить его на пару дней.

Выходит, что она была последним человеком, державшим янтарь в руках. Я убрала коробку, не касаясь бусин, и больше не доставала ее из ящика. И не видела подругу.

– Очень хорошо, – кивнул Максимилиан в ответ на мой рассказ. – Попробуем – вдруг получится?

Он осторожно взял бусы за застежку и пошел к двери.

– Куда вы?

– Надо проконсультироваться с Феликсом, – объяснил он. – Я в этих делах разбираюсь на уровне серой посредственности. Когда-то давно что-то в школе учил… Как вы понимаете, все из головы выветрилось. А вы пока соберитесь в дорогу. Если мы получим результат, то сразу поедем искать подругу. По горячим следам.

Я проводила его взглядом и подошла к трюмо. Зеркало безжалостно отразило всклокоченные волосы. Мешковатый свитер, черные джинсы с вытертой позолотой – одежду для выгула собак и ограбления музеев. Ну и чучело!

Я заперла дверь, полезла в шкаф и стала придирчиво перебирать барахло. Вытащила симпатичные серые штанишки по бедрам, примерила их с коротким джемпером желтого цвета. Наряд обнажал плоский голый живот и в сочетании с причесанными волосами выглядел вполне сексуально. «Сдаю нежилые руины, фасад требует ремонта, цокольный этаж в отличном состоянии».

– Мария Александровна!

Я подкрасила губы помадой оттенка «золотой песок» и впустила изнывающих под дверью братцев. Максимилиан при виде моего наряда рассыпался в комплиментах, а Феликс, не глядя на живот, ринулся к монитору. Убрал в сторону клавиатуру, положил янтарь. Пристроил сверху стеклянный шарик и скомандовал:

– Вспоминайте!

– Что? – не поняла я.

– Кого ищете – того и вспоминайте.

Я тупо уставилась на янтарь. Таня… Я сижу на диване и рыдаю. Горшков выгреб деньги у меня из сумочки, мне не на что купить даже булку хлеба, чай закончился.

Распахивается дверь – это Танька с Рэсси на поводке. Она зовет Барона, запирает двери, запихивает меня и собак в такси и увозит к себе домой. Заставляет позвонить бабушке и признаться, что я второй месяц толком ничего не ем – Горшкову крупно не везет.

– Это она?

Я подняла глаза на выключенный монитор и обомлела. Таня, под ногами у которой вертится Рэсси, кормит… Страуса? Я подалась вперед. Изображение зарябило и исчезло.

– Она жива, находится в радиусе м-м-м… двухсот километров от центра поиска. Больше ничего сказать нельзя – отпечаток ее личности перебивается двумя носителями… Янтарь не ваш? – повернулся он ко мне.

– Бабушкин, – выговорила я.

– Заметно, – буркнул Феликс. – Или ищите по этим данным, или давайте мне другую вещь. Из этой я выжал все, что мог.

– Другой вещи нет.

– Тогда я пошел работать, – отмахнулся он. – Дел – навалом.

Я успела поблагодарить его спину. Погрызла ноготь и схватилась за телефон. На мой запрос «где покормить страуса?» поисковик сначала завис, а потом выдал перечень, который я зачитала Максимилиану.

– Зоопарк на Тропическом острове, станция юннатов и выставка экзотических животных при торговом доме «Мир счастья». Я, наверное, сначала на выставку, а оттуда маршруткой к юннатам…

– Мы, – поправил он.

– А ваше соглашение с Феликсом? Охрана и прочее?

– Сейчас самое главное – ему не мешать, – усмехнулся Максимилиан. – Он не может добиться устойчивой связи с объектом, бесится и выражается нецензурными словами.

– Пусть он сам подтвердит, что вас отпускает! – потребовала я. – Мне потом обвинения не нужны!

– Что он вам наболтал, пока морду отмачивал? – спросил Максимилиан.

Я посмотрела на него и осеклась. За кажущейся небрежностью вопроса таился вулкан страстей. Максимилиан мило улыбался, но в потемневших и прищуренных глазах проглядывала тщательно скрываемая злость.

– Ничего такого… – растерялась я. – Про опилки рассказывал, упомянул, что он – незаконнорожденный, а его мать э-э-э… из Прорвы. Это так? Или он мне соврал?

– Так, – скрипнул зубами Максимилиан. – Все так. Бедный незаконнорожденный мальчик, обремененный тяжелой наследственностью. Папин любимый сиротка, блин!

После этих слов он прошел в мамину комнату, распахнул окно, свесился вниз и заорал:

– Андрюха! Я машину возьму, ладно? Марии Александровне страусов охота покормить, я ее в страусятник свожу!

Андрей прокричал в ответ:

– Без проблем, братан. Красиво вы живете!

– Барон поедет с нами? – спросила я.

– Нет, – мотнул головой Максимилиан. – Я попросил его остаться и присматривать за Феликсом.

Я перевела взгляд на пса. Барон распушился и важно кивнул.

– Попросили?

– Попросил и он согласился.

Я решилась задать интересующий меня вопрос.

– С Бароном вы договариваетесь. Вчера очень лихо обвели вокруг пальца полицию – полковник, Люсенька…

– Они увидели в нас тех, кого выпустили бы при любых обстоятельствах, – пояснил он. – Я не знаю ни полковника, ни Люсеньки. С таким же успехом это могли быть генерал и Зиночка.

– Дело не в этом! Почему же вы от псов тогда бегаете? Внушите им что-нибудь, или как там это называется?..

– Животные, даже обладающие столь высокой степенью развития как псы, не поддаются внушению, – усмехнулся он. – Восприятие мира слухом и обонянием стоит у них на первом месте. Особенно обонянием. И принять Люсеньку за Зиночку они не могут.

– Ага… А балахоны? Убедите их утащить псов в другую сторону!

– Нереально. Они настолько тупые, что не поддаются никаким увещеваниям. Хуже рыб.

– Ситуация… – призадумалась я.

– Потому-то псы и патрулируют миры, – развел руками он. – Мы едем к страусам, Мария Александровна? А то неровен час Феликс поля стабилизирует, и буду я сидеть, как привязанный.

Вопросы о семейных взаимоотношениях я решила оставить про запас. Впустила Барона в мамину комнату, убедилась, что они с Феликсом относятся друг к другу лояльно, и пообещала скоро вернуться.

Выставка экзотических животных производила приятное впечатление. Вольеры были чистыми, животные веселыми и здоровыми. Натянутый между столбиками бархатный канат не позволял посетителям вплотную подойти к клеткам, украшенным табличками «Кормить животных категорически запрещено».

Я посмотрела на молодого человека в оранжевой кепке, поймавшего на лету карамельку, брошенную обезьяне, и убедилась, что обслуживающий персонал здесь на высоте. Таня кормила страуса не украдкой. Она стояла возле клетки с более крупными, чем здесь проволочными ячейками и протягивала птице спрессованный брикет какой-то травы.

Тем не менее, я поймала девушку в оранжевой кепке, вручила ей купюру и попросила уделить мне пять минут драгоценного времени. Девушка оказалась сообразительной, мгновенно уловила суть проблемы и твердо заявила, что работает при выставке со дня открытия, знает весь персонал в лицо и может поклясться, что тридцатилетней хозяйки эрдельтерьера Татьяны среди обслуги никогда не было.

– У нас старше двадцати пяти на работу вообще не берут, – извиняющимся тоном добавила она.

Я положилась на еле заметный кивок Максимилиана и поблагодарила девушку за то, что она нам очень помогла. Следующий пункт нашей поездки тоже оказался пустышкой. Станция юннатов прекратила свое существование неопределенное время назад. На огороженной сетчатым забором территории стояли разломанные клетки для животных и приземистое кирпичное здание без окон и дверей, судя по запаху, превращенное в общественный туалет.

Я приуныла. Мне стало казаться, что оторванный от работы Феликс устроил какой-то фокус, лишь бы мы от него отвязались, и поиски страусов ни к чему не приведут. Я поделилась своими сомнениями с Максимилианом. Тот, как ни странно, обиделся и закатил мне длинную лекцию о деловых качествах Феликса.

– Какие бы у нас ни были разногласия в личных вопросах, – вещал он, – его успехи, как ученого я оспаривать не собираюсь. Он – гений. Конечно, как у всех гениальных людей, у него трудности в быту и общении с окружающими…

– В чем это выражается? – кротко спросила я. – Пока что я не заметила особых странностей.

– Его еще никто всерьез не разозлил, – пожал плечами Максимилиан. – Вот если это произойдет – будет катастрофа. Остановить взбешенного Феликса – трудная задача.

– Вы же так ловко ему морду набили!

– Это было днем, – уклончиво проговорил он. – Днем с ним справиться проще. Куда нам сворачивать? Руководите. Я совсем запутался.

Я взглянула на дорожный щит. Велела поворачивать налево, через десять минут сообразила, что надо было поворачивать направо, попросила Максимилиана вернуться в нужном направлении переулком, после чего мы благополучно заехали в тупик. Пропетляв по лабиринту ухабистых улиц, мы кое-как выбрались на шоссе и поехали в сторону ТЭЦ.

Тропический остров – небольшой кусок земли посреди старицы реки, в которую круглый год сбрасывается горячая вода с электростанции. Лодочные станции пользуются популярностью летом и зимой – катание по парящей воде в морозный день считается особым шиком. За последние годы захиревший старый парк на острове обрел новую жизнь. Отстроились солидные двухэтажные кафе с вышколенным персоналом, появилась пристань для парусных яхт. Убогие проржавевшие карусели сменили яркие нарядные аттракционы, вызывавшие в памяти ностальгические воспоминания о Луна-парке. А теперь выяснилось, что здесь и зоопарк имеется. Да, отстала я от жизни.

Зоопарк мы нашли быстро – Тропический остров был увешан указателями. Первый же взгляд на дорожки, выложенные красной и желтой плиткой, разноцветные клетки, рекламные щиты и воздушные шарики вызвал у меня глубокое разочарование. Ничего общего с темным помещением и проволочным вольером, возле которого стояла Татьяна, не было.

Уступая Максимилиану, я отыскала среди служителей зоопарка пожилого дядьку и приступила к расспросам. Наспех придуманная история о чуточку сумасшедшей подруге, которая позвонила мне среди ночи и похвасталась, что теперь устроилась на работу среди страусов, дядьку позабавила. Он выслушал мои сетования о нервах и думах, подкрепленные купюрой, и почесал затылок.

– Слышь, парень! – обратился он к Максимилиану. – Ты за рулем?

Тот кивнул.

– Свози жену на ферму, – неожиданно посоветовал дядька.

Я нахмурилась. Конечно, последние переживания и нерегулярное питание подпортили мне цвет лица. Но не до такой степени, чтобы каждый встречный рекомендовал мне отдохнуть на свежем воздухе и попить парное молоко!

– Хозяин мог твою подругу пригреть, – неторопливо рассуждал дядька. – У него этих птиц навалом, небось, работники требуются. Где-то он в селе живет, я толком не знаю, слышал обрывки разговоров, когда Федю привозили.