Текст книги "Журнал Наш Современник №4 (2004)"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Всё, я пригласил юристов, составили договор. Рассматривали все юридические тонкости договора примерно неделю. Как помню, 17 ноября 1994 года мы его подписали: “Договор на строительство группы жилых домов по ул. Некрасовской в г. Владивостоке”.

Но не надо думать, что Угрюмов занимался только стройкой: оперативная работа не шла, а кипела. Успех в строительстве у него совпал с успехом в службе. Начальник отдела по борьбе с организованной преступностью и контрабандой Брязгунов Виталий Викторович в ходе оперативной разработки сумел взять с поличным на границе с КНДР наркоторговцев. По тому времени это была самая крупная партия героина, перехваченная с наркокурьерами. 8,7 килограмма чистой отравы!

Для проведения операции требовались большие деньги, чтобы показать корейцам готовность заплатить за “товар”. Деньги громадные. Вышли на Черномырдина. Но он выделил недостаточную сумму. Ладно, выкрутились. Сделали элементарную подставу и взяли преступников с поличным. Государственные деньги, отпущенные на операцию, до копейки вернули.

Капитан 1-го ранга Владимир Мирсаитович Гайн-ов:

Что происходило на ТОФе до приезда Германа Алексеевича? То же, что и в стране. Царила во всём разруха. Я тогда работал в должности оперуполномоченного в информационно-аналитическом подразделении, был капитаном 3-го ранга. Угрюмов сменил Николая Васильевича Егоркина, погибшего в автокатастрофе, очень уважаемого человека, который многое сделал для того, чтобы сохранить контрразведку Тихоокеанского флота.

Угрюмов пришёл к нам в звании капитана 1-го ранга, контр-адмирала получил уже здесь – примерно через месяц. Особый отдел Тихоокеанского флота тогда ещё был отделом, а не управлением, располагался на 9-м и 10-м этажах Управления ФСК по Приморскому краю.

Обращали на себя внимание его габариты и то, что лестничный пролёт он пролетал бегом. Всё время в движении, как ртуть. Даже потом, когда у него сильно болела нога, он всегда рвался вперёд – характер.

В тот период многие сотрудники уходили: неизвестно, кому служим, неизвестно, когда тебя выкинут за борт, как ненужный балласт, – и иди в никуда, без квартиры, без работы. У меня была репутация неплохого инженера (базовое образование – инженер автоматики), рвали, что называется, на части. Наши же бывшие сотрудники, ушедшие в различные структуры, приглашали в свои фирмы. Но я увидел, что пришёл начальник именно боевой, уверенный, хваткий, деловой, – и принял решение остаться. Помню примечательную его фразу после одного из многих в ту пору ЧП: “Я не понимаю, как это так: вооружённый человек на посту пропускает бандитов беспрепятственно! Зачем же тебя тогда вооружили?” Так искренне мог недоумевать только человек с “военной косточкой”.

В то время бурно росла организованная преступность, бандиты приходили в воинские части, чтобы добыть оружие, и в одной из в/ч спокойно прошли мимо охраны, которая не посмела их остановить. Нацеленность Угрюмова на то, что армия, силовые структуры должны защитить государство, обратила на себя внимание. Мы были вооружёнными людьми, но в тот период скованы идеологией “как бы чего не вышло!..” А Герман Алексеевич – это уже из дальнейшего опыта – умел рисковать и брать на себя ответственность. Умел защитить своих сотрудников. Всё, что я буду о нем рассказывать – только иллюстрация к этой фразе.

Угрюмов пришёл на ТОФ, когда и в Приморье, и вообще в России царила антиармейская вакханалия, когда избивали на улицах офицеров, нападали с целью завладения оружием. Шло расслоение и внутри армии, и внутри спецслужб. Кого-то увольняли, кто-то уходил сам. Никого не хочу винить: в той ситуации для ухода у многих были веские причины. С кем-то мы продолжали поддерживать отношения, с другими – нет. Были и такие, кто встал на путь явного предательства, ушел в преступный мир. Но оставались люди, которые продолжали работать ради идеи, несмотря ни на что.

Тогда мы шутили: никто не может упрекнуть нас, что мы Родине служим за деньги: разве ж это деньги?! Правда, нам отвечали: вам податься некуда, потому вы и остались. Аналогичный анекдот ходил и в гражданской среде: “Что ж такое творится: мы им какой уже месяц зарплату не платим, а они всё ходят и ходят на работу!” – “Так, может, за вход деньги брать?..”.

Спецслужбы у государства – это как собака у хозяина, она должна быть предана ему. А если собаку бросить, то самый породистый пёс или по помойкам пойдёт, или превратится в волка – что ещё страшнее. А в нашем случае человек тем и отличается от собаки, что мы присягали Родине, а не очередному правительству, и какая Родина ни есть – мы на верность ей давали клятву. И это не пустые слова, подавляющее большинство офицеров свою честь ни на какие блага не променяли. Оставалась и “конъюнктура” – без пены ухи не сваришь, но суть определяла не она. Первая чеченская кампания это подтвердила: надо ехать – поехали, хотя свобода выбора была.

Герман Алексеевич всегда особо выделял и ценил людей, имевших боевой опыт, старался им помочь. Острая криминальная ситуация продиктовала необходимость создания отдела по борьбе с организованной преступностью. Начали с разведки боем, с обобщения материалов, с проверок, обобщения ситуации. Ведь был период, когда с нами вообще не считались: полагали, видимо, что органы безопасности если не распались, то окончательно деморализованы. Выяснилось, что это не так. Люди, которые рвутся в бой, находятся всегда. И нужно организовать их, уметь дать им команду и отвечать потом за то, что они сделают по твоей команде. Но есть и второе обстоятельство: таких “ухорезов” надо уметь самих попридержать, чтобы они в служебном рвении не “заигрались” и не стали такими же бандитами. Герман Алексеевич справлялся с обеими задачами.

“Красная звезда” от 20 мая 1994 года:

Два матроса ракету нашли

Сотрудникам военной контрразведки понадобилось несколько дней,

чтобы установить причину пожара на складе авиабоеприпасов в Новонежино

Вот что сообщил корреспонденту “Красной звезды” начальник Управления военной контрразведки Тихоокеанского флота контр-адмирал Герман Угрюмов:

– Самые последние сведения, о которых сейчас можно уверенно говорить, привязывая их к причинам возникновения взрыва на складе в Новонежино, таковы: два военнослужащих срочной службы из свободной смены караула незаконно проникли на техническую территорию объекта и в результате неосторожных действий с пороховым ускорителем авиационной ракеты спровоцировали взрыв с последующим пожаром и более мощными взрывами, приведшими к уничтожению склада. Эти лица признали предъявленные им обвинения. Это только что подтвердил мне и военный прокурор Тихоокеанского флота генерал-майор юстиции Валерий Николаевич Сучков. Заключение экспертизы, судебного следственного эксперимента подтверждают, что именно так и произошли возгорание и взрывы.

– Другие данные, которые ходят сейчас в средствах массовой информации, противоречивы, – продолжал контр-адмирал Угрюмов. – Говорят о валяющихся стволах оружия, связывают случившееся с хищением оружия со склада. Это всё не подтверждается. Совместно с прокуратурой флота мы установили личности людей, причастных к хищению. И на сегодняшний день у нас нет оснований как-либо юридически связывать хищение оружия со взрывами. Хотя версию эту мы не отбрасываем, продолжая разыскивать несколько стволов, которые не удалось пока возвратить на склад. Стрелковое оружие, которое хранилось на складе, – заключил начальник Управления военной контрразведки, – в результате взрыва не пострадало, оно не разбросано, а находится в тех хранилищах, что и прежде.

Остается добавить, что сумма ущерба, нанесённая, с позволения сказать, такими “шалостями” виновных, исчисляется миллиардами рублей. Сегодня ещё ведется подсчёт. Ведь только в одном поселке Смоляниново пострадало 1070 домов.

Капитан 2-го ранга Николай ЛИТКОВЕЦ (Владивосток)

Борис Владимирович Пр-вич:

Об этом происшествии я услышал по радио. Позвонил дежурному по Управлению, руководство приказало мне срочно вылететь туда в составе комиссии. Прилетели во Владивосток, прибыли к месту катастрофы, где ещё рвались снаряды. Встретили нас командующий Тихоокеанским флотом адмирал Гурьев и Герман Алексеевич. С нами был первый заместитель командующего ВМФ адмирал Игорь Касатонов. С первых же минут Герман Алексеевич проинформировал нас о происшествии, о примерном нанесённом ущербе. Тут же выдвинул возможные версии случившегося, одна из которых подтвердилась буквально на следующие сутки. И мы моментально вышли на круг лиц, безответственное поведение которых послужило причиной взрыва. “Неосторожное обращение”, упомянутое в заметке, – это не что иное, как брошенный в сухую траву окурок…

Когда он выдвинул такую версию, командование никак его не поддержало: все склонялись к тому, что произошел теракт. Прав, однако, оказался Угрюмов.

Владимир Мирсаитович Гайн-ов:

Как-то мы летели на Камчатку с группой офицеров Управления, возглавлял её Герман Алексеевич – для проверки и оказания помощи на местах. Запомнилось возвращение. Пассажирские самолеты все перегружены, подогнали военно-транспортный. У него большой грузовой отсек, в котором пассажирам размещаться нельзя, и небольшой отсек за кабиной пилотов – кажется, четыре посадочных места. А нас летело 18 человек. Потому что прибавились молодые лейтенанты с жёнами и детьми, которые хотели улететь в отпуск. У Германа Алексеевича даже малейшего колебания не было – брать их или не брать. Он не сел до тех пор, пока не усадил всех женщин и детишек. Только потом присел на стульчик, который ему вынес командир. И в этом не было никакой рисовки. Чтобы представить, как мы летели, опишу: мы с товарищем стояли по очереди на одной ноге, потому что для двух ступней места не хватало. И так четыре часа полёта, недолго…

Старший мичман Л. Ст-в:

Пошли мы с ним во Владивостоке на рынок. А это был тот разнузданный период перестройки, когда появились рэкетиры и прочий активный криминальный элемент. Мы вдруг увидели, как двое молодых парней опрокинули лоток с зеленью у одной бабульки, поскольку она, как мы сообразили, не смогла заплатить им мзду – “за место”. Герман Алексеевич тут же подошел к тому, что покрепче, и сказал:

– Первое: подними зелень, второе: извинись перед бабушкой, а третье – запомни крепко: теперь я каждый день буду приходить сюда и узнавать, насколько хорошо ты её охраняешь. Надеюсь, ты меня правильно понял? – Внятно, спокойно, не повышая голоса, глаза в глаза.

Крепыш, ещё минуту назад ощущавший себя хозяином рынка, молча кивнул и стал собирать бабкину зелень.

Алексей Алексеевич Моляков:

Своим приходом на Дальний Восток он придал мощный импульс своей службе для более активной работы и личным примером увлекал сотрудников: не просто общими установками и призывами – “Ребята, надо, надо!..” Нет. Его активная жизненная позиция проявлялась в организации работы – прежде всего. Собственно, это и было его задачей.

Есть расхожее выражение, и очень правильное: чтобы узнать человека, дайте ему власть. А власть-то Германа и не портила, ибо он жил другими ценностями – работой, Долгом, Присягой! Во-первых, это был человек, который имел высокопрофессиональный контрразведывательный опыт; во-вторых, от природы у него были отличнейшие данные – аккумулировать всё то, что есть в профессиональном смысле ценного, позитивного у других сотрудников. Потому-то он на ТОФе легко решал те вопросы, с которыми не мог столкнуться на Каспии и в Новороссийске. Он всю жизнь учился, не стыдился этого и поэтому становился мудрее, умнее, профессиональнее.

Автор: Не могу не вспомнить по этому поводу одного из любимых моих полководцев – Михаила Дмитриевича Скобелева, который за свою жизнь провёл, по подсчётам историков, 70 больших и малых сражений – все закончившиеся победами. “Белый генерал”, гроза Оттоманской Порты, непримиримый враг шаблона в проведении военных операций, учился военному искусству всю жизнь. За несколько дней до его смерти книжный магазин Вульфа в Санкт-Петербурге получил заказ от Скобелева – прислать в село Спасское Рязанской губернии книги о Германии и немецкой армии на русском и любом из европейских языков, изданные в последнее время.

Вдумчивый биограф славного генерала Валентин Масальский пишет в книге “Скобелев”: “В усвоении уроков войны Скобелев представлял образец презрения ко всякой рутине. Он немедленно реагировал на всё полезное, рождавшееся боевым опытом войск. Для него не имело значения, от кого, офицера или солдата, исходила та или иная полезная мысль. Например, мысль об отражении ночных вылазок текинцев подал солдат. Он был награждён солдатским Георгием… Совещания с офицерами и унтер-офицерами, доводившими принятые решения до солдат, Скобелев проводил не только для уяснения ими смысла действий в предстоящем бою, но и для того, чтобы выслушать их мнения, которые могли содержать новые полезные предложения”.

Александр Александрович Зданович:

“Святость – не человеческий удел”, – сказал кто-то из русских классиков, поэтому образ любого человека не терпит идеализации, поскольку мы – все живые люди из грешной плоти, со своими недостатками, со своими жизненными ошибками. Иногда он внимательно выслушивал всех выступающих с предложениями по разработке какой-либо операции, потом опускал ладонь на стол и говорил:

– Спасибо, ребята. А теперь слушайте, что Чапай скажет…

Ошибался в жизни каждый из нас, ошибался и Герман Алексеевич – как любой не “лежачий”, а активно действующий человек. Один историк шахмат сказал “одын умный вэщь”: “Талантливая ошибка несёт в себе куда больше возможности развития, чем посредственная правильность”. Так ошибался и Герман. Но в чем красота этого человека? В том, что он никогда не стеснялся сказать подчинённому: слушай, а ведь ты был прав, а я нет, извини! И это будучи заместителем директора ФСБ – это должность замминистра, – Героем России, вице-адмиралом – а?.. Вот в чём самое нутро-то человеческое проявляется – каков ты есть на самом деле!..

Я и сам долгое время служил на Тихоокеанском флоте, и у нас было много общих знакомых, общие вопросы, которые мы обсуждали с Германом Алексеевичем. Угрюмов там провёл ряд успешных операций. Насколько мне известно, его командой был разоблачён один из агентов иностранной разведки, который был уже на грани получения спецтехники, которую использовали наши подводные диверсанты. Герман Алексеевич – разработчик операции и руководитель пресечения этой деятельности.

У нас были оригинальные образцы, аналогов которым не существовало в мире. За ними, естественно, охотились. Но, как говорят, получился облом!..

Под его руководством прошел ряд успешных мероприятий по линии борьбы с организованной преступностью. Началась эпоха хищений, в криминальную деятельность втягивали бывших военнослужащих либо тех, кто еще носил погоны. Угрюмов не мог мириться с этим по своей природной закваске: он так был воспитан – сын фронтового разведчика, чудесной матери, он исповедовал одну доктрину: народное – это народное, моя зарплата – это мой заработок.

Кстати, по его предложению и под его руководством было создано подразделение по борьбе с организованной преступностью и коррупцией на Тихоокеанском флоте.

Аркадий Аркадьевич Дранец:

Под его руководством было проведено множество оперативных мероприятий – в том числе и по американской разведке. Я работал во втором секторе – это как бы штаб, – обобщал материалы, поэтому могу утверждать: объем работы, проводимой Германом Алексеевичем и нашим Управлением, был огромен. Приглашаю верить на слово, поскольку подавляющее большинство ситуаций, которые удалось “разрулить”, – не для рассказа.

С 1994 года началась подготовка морской пехоты к отправке на Кавказ. Их подготовка шла по линии Министерства обороны, а у нас формировалась группа оперативного состава, которая тоже готовилась к отбытию в том же направлении. В течение месяца на полигоне морские пехотинцы отрабатывали технику ведения боя, учились стрелять. Целиком полк укомплектовать не получилось, времени на подготовку было явно недостаточно. Два командира ДШБ (десантно-штурмовых батальонов) отказались ехать. Получилось так.

Построили нас всех на аэродроме, среди провожающих – командующий Тихоокеанским флотом, Герман Алексеевич. После постановки задачи, напутствия и прощальных слов – “Какие есть вопросы?” два комбата сказали, что их солдаты не готовы вступить в бой, поскольку для подготовки было отпущено мало времени. Требовали еще месяц на подготовку.

Одного нам удалось уговорить: мол, братишки всё равно в бой пойдут, вместо тебя встанет в строй кто-то другой, которого они не знают как командира, не уважают так, как тебя. Командир полка полковник Фёдоров сказал, что его заверили: с ходу в боевые действия их не пошлют, дадут на месте сориентироваться. Один согласился, а второй офицер – ни в какую! “Я отвечаю за жизни своих подчинённых и не могу позволить, чтобы их, не научившихся как следует воевать, посылали в огонь как пушечное мясо. Дайте срок на их обучение – и мы сделаем в Чечне втрое больше с минимальными потерями. Если я повезу на войну необученных, то как я потом буду смотреть в глаза их матерям!..”.

Это был один из лучших комбатов, на учениях показал отличные результаты. Из Министерства обороны позже пытались его скомпрометировать, но перед другими офицерами его особая позиция ничуть его не унизила: по-своему он был прав.

Я знаю, что Герман Алексеевич направлял в Москву шифровки с просьбой довести информацию до командующего группировкой в Чечне, до начальника штаба, что прилетят неподготовленные воины, и это необходимо учесть при планировании боевой операции. Но, забегая вперед, скажу, что нас бросили в бой сразу. Третьего января 1995 года мы находились уже в Грозном. И десантники, и морпехи показали себя прекрасно.

А пока – заснеженный аэродром во Владивостоке. Моряки на лётном поле натоптали ногами: “На Грозный!” Герман Алексеевич пригласил меня и командира полка в машину. Выпили за удачу, он сказал напутственное слово всем. Потом повернулся ко мне:

– Я знаю, что ты полезешь в пекло, поэтому прошу: береги себя и ребят. Мой тебе наказ: сколько взял парней – столько и верни!

– Задачу выполним, флот не опозорим.

В первый раз я пробыл в Чечне до 6 марта 1995 года. Мы провели много хороших операций. Я тогда досрочно получил звание подполковника, орден Мужества, медаль “За воинскую доблесть” 1-й степени и наградное оружие от министра обороны Павла Грачёва – американский армейский кольт.

Вернувшись, первым делом зашел к Герману Алексеевичу и доложил:

– Ваше задание выполнено. Сколько взял – столько и вернул.

Олег Иванович Пил-ов:

При Германе Алексеевиче Управление практически через год уже встало на ноги, а через два года по результатам оперативно-служебной деятельности Москва назвала Управление ФСК по Тихоокеанскому флоту в первой пятёрке среди 89 Управлений ФСК (по количеству субъектов федерации). Не только среди органов военной контрразведки, а именно среди управлений! А еще через год Управление по ТОФу числилось уже в первой тройке.

С той поры ему неоднократно предлагали повышение в должности, но он отказывался. Ему нравилось чувствовать себя хозяином в своем ведомстве, где он навёл порядок, ко многому приложил руки, организовал множество перспективных оперативных заделов. Хотя как профессионал он уже свою должность перерос. Так что перевод его в Москву был вполне закономерен.

Глава  8

“ДЕЛО” ПАСЬКО

Предательство чаще всего совершается не по обдуманному намерению, а по слабости характера.

Франсуа де Ларошфуко

А кто, будучи на службе государевой, учнёт изменою из полков переезжати в неприятельские полки и там про вести и государевых людей сказывати… такова переезщика казнить смертию, повесити против неприятельских полков…

Соборное Уложение 1649 года Государя Российского

Алексея Михайловича “О службе всяких ратных

людей Московского государства”, статья 20

Военный журналист Павел Евдокимов:

По логике наших славных “правозащитников” и так называемых “демократических СМИ”, если бы Герман Алексеевич не поднял бы дело в отношении Григория Пасько, то он поступил бы правильно. Но поскольку он действовал как профессионал, то поступил плохо.

Редакторы многих печатных органов, теле– и радиопрограмм предоставили площадь и время только тем, кто выступал в защиту Пасько – причем апологетически, основываясь на домыслах, на “личном мнении”, не особо утруждая себя аргументами, либо как бы нейтрально, но именно “как бы”. Пример: “Ольга Журман из Владивостока сообщает. Возобновился судебный процесс по делу военного журналиста Пасько, который обвиняется в передаче японцам секретных материалов. Пасько сообщил журналистам, что до сих пор не понимает, в чём его обвиняют, и сказал, что ФСБ оказывает давление на него и на суд всеми доступными способами. Какими способами – Пасько не уточнил. Адвокат уверен, что Пасько будет оправдан”. Здесь всё “нейтральное” сообщение построено так, что обыватель останется в полной уверенности, что Пасько невиновен, а проклятые фээсбэшники что хотят, то и творят. Единственная критическая фраза, “спрятанная” в середине информации, – что Пасько не уточнил способов давления “органов” на суд. Но она почти незаметна для слушателя.

Автор: Павел Евдокимов процитировал информацию из утренних новостей “Радио России” от 3 декабря 2001 года. В тот же день программа новостей НТВ в 14 часов предоставила слово Григорию Пасько, который сообщил телезрителям, что ни первому, ни второму судебному заседанию он не верит. Далее комментарий: опрошены 50 свидетелей; часть документов, по заключению экспертов, переданных военным журналистом Григорием Пасько японским средствам массовой информации, не являются секретными. (А другая часть?.. – В. М. ) Суд решил завершить дело, и предположительно 25 декабря 2001 года он вынесет приговор. Адвокаты пророчествуют, что в этот день “будет продемонстрирована несостоятельность судебного процесса над журналистом”. (Напоминает русскую пословицу: пророк на печи промок, а в луже высох!..) В комментарии тележурналиста Григорьева также сказано, что, по мнению Пасько, ФСБ оказывает влияние на суд, – и опять-таки без уточнения, в чём это влияние заключается. Комментарий телеведущей программы ко всему вышесказанному также не прозвучал.

Павел Анатольевич Евдокимов:

Герман Алексеевич, надеюсь, прекрасно понимал, что дело это будет скандальным, что времена СССР прошли, ситуация в стране иная, что “пряников” и наград ожидать не приходится и вся пресса обрушится на него – “душителя свободы слова”. Тем не менее он довёл дело до конца, до суда.

Автор: Считаю необходимым привести ещё несколько документов и комментариев коллег Угрюмова по этому вопросу, поскольку прав Павел Евдокимов: “дело Пасько” в российских и зарубежных СМИ было раздуто намеренно и превращено в очередную кампанию, организованную заказчиками-“кукловодами” с очевидной целью – бросить тень на российские спецслужбы, судебную систему, расколоть общество и журналистский корпус, а заодно и проверить на лояльность “своих”: насколько оперативно они выполнят команду “фас!”. Сила печатного слова в России до сих пор велика. О телевидении разговор отдельный, это сильнейшее средство манипуляции сознанием и психикой, ибо около 80% информации человек получает через зрение (а здесь ещё плюс через слух), и критически осмысливать увиденное (плюс услышанное) в “ящике” большинство попросту не в состоянии. Откровенно сказал о задачах прессы основатель журналов “Тайм”, “Лайф”, “Форчун” и других респектабельных изданий Г. Люс, выступая перед сотрудниками журнала “Тайм” в 1972 году: “Мнимая журналистская объективность, то есть утверждение, что автор подаёт факты без какой-либо ценностной оценки, является современной выдумкой, не более чем обманом. Я это отвергаю и осуждаю. Мы говорим: “К дьяволу объективность!”.

Недостатка в примерах, подтверждающих это, нет.

К делу Пасько вернёмся чуть позже, а пока предоставлю слово весьма уважаемому мной человеку, который обладает немалыми профессиональными знаниями по данной теме, давней дружбой с которым горжусь. Это “человек-легенда”, как назвали его американцы, повивальный отец группы специального назначения “Вымпел”, один из руководителей операции “Шторм-333” – штурма дворца Амина в Кабуле – и т. д.

Генерал-майор Юрий Иванович Дроздов, бывший начальник Управления ПГУ КГБ СССР:

Передо мной доклад Объединенного комитета начальников штабов конгрессу США за 1992 год (несекретная версия). В главе 11, в разделе “Разведка”, страница 11.1, говорится о том, что руководители стран СНГ дали обязательство (!!! – В. М. ) демонтировать свои разведывательные структуры и сделать их более общественно доступными… “Какие бы службы после этого ни были созданы, они всё равно будут представлять собой опасные формирования, преследующие разного рода военные и политические цели”.

По существу, здесь определена перспектива отношений американского разведывательного сообщества к российским спецслужбам, задача которых была, есть и будет обеспечивать государственную безопасность, в том числе и в новой важнейшей области – информационной борьбе.

Сегодня (сказано в 1998 году. – В. М. ) в России, по существу, завершается процесс установления иностранного контроля в этой сфере. Информационно-психологическая война, которая ранее велась против СССР, продолжается против России. Важнейшим средством ее являются СМИ, в первую очередь телевидение, узурпированное небольшой группой патронируемых Западом представителей московских политических и финансовых кругов. Имеются основания утверждать, что в стране сложился антинациональный, чрезвычайно влиятельный информационно-финансовый комплекс.

Одним из направлений информационной войны является подкуп тех социальных групп, которые способны оказать влияние на выработку и принятие важнейших государственных решений – чиновников, журналистов, представителей академических институтов, специализирующихся в сфере политологии, внешней политики, экономических и военных вопросов. Действуя через различные фонды и гуманитарные структуры, спецслужбы США выделяют значительные финансовые ресурсы в форме грантов, гонораров за публикации и чтение лекций, зарубежных поездок. Всё это стало едва ли не основным источником материального благополучия для значительной части участников московского политического бомонда, который еще со времен “перестройки” взял на себя роль идеолога прозападной агентуры влияния.

Вице-адмирал Александр Владиславович Жардецкий:

Надеюсь, все ещё помнят плач и стенания о сбитом на Дальнем Востоке южнокорейском “Боинге”, который нарушил наше воздушное пространство и никак не реагировал на предупреждения. Ясности, определённости в тогдашних публикациях, посвящённых этому трагическому случаю, не было. Но постоянно присутствовал вполне прозрачный намёк, что наши силы ПВО превысили пределы допустимой обороны.

К октябрю 1991 года этот инцидент как будто подзабыли – ведь сколько лет прошло! А сколько более значимых, даже эпохальных событий прогремело на весь мир в этот отрезок времени!.. Но вот мы получаем шифровку ГРУ. Преамбула: идет развал Вооружённых сил страны, для Главного Противника (ГП) в стране создана благоприятная обстановка. Далее – текст добытого военной разведкой документа. Смысл его в том, что ГП определяет насущные задачи, а именно: ситуация требует дальнейшей активизации наших (имеется в виду – их) действий. В связи с этим предлагается для дестабилизации обстановки в Советской Армии провести следующие мероприятия – и перечень мероприятий. Назову главные: возвратиться к событиям, связанным с уничтожением южнокорейского самолета, с целью добиться привлечения к уголовной ответственности командования, которое приняло решение и отдало приказ на его уничтожение; развернуть в СССР кампанию по дискредитации высшего эшелона руководства Вооруженными силами страны.

Я как чувствовал, что произойдёт дальше, позвонил в ГРУ и спрашиваю: “Ребята, если кто-то из СМИ ко мне обратится, можно, я их носом ткну?..” – “Можно”.

И точно: вскоре после получения шифровки мне звонит корреспондент “Известий”:

– Александр Владиславович, у нас есть сведения, что военная контрразведка КГБ СССР занималась расследованием причин гибели корейского “Боинга”. У вас есть какие-либо документы по этому делу?

– Ну и что?

– Мы хотели бы получить доступ к информации по этому делу.

– Зачем она вам?

– Ну как же! Надо ведь довести дело до логического завершения.

– А в чём вы видите логическое завершение дела?

– Привлечь к ответственности виновных!

– Сколько вам лет?

– Двадцать восемь.

– И вы хотите добиться, чтобы 60–70-летних маршалов посадили в тюрьму?

– Какое это имеет значение?

– Прежде чем вы засучите рукава и навострите перо, я советую вам поехать в любой аэропорт Москвы, встретиться с опытными пилотами и расспросить их, что такое “Боинг”.

– Что вы имеете в виду?

– Имею в виду следующее. Американские “Боинги” оборудованы специальной системой, суть работы которой заключается в том, что каждый самолет связан информационной системой, электронной системой, с главным командным пунктом управления полётами. В кабине лётчика имеется блок, который производит набор определённых цифр, без которого невозможен запуск двигателя, выводка самолета на рулёжную и взлётную полосы.

Далее. Все самолеты, которые вылетают с Аляски и летят в Японию, сопровождаются наземными пунктами радиослежения за полетом – и “мёртвых зон” у них нет. На “Боингах” установлена отличная навигационная аппаратура, которая нам ещё и не снилась. Она автоматически обращает внимание пилотов на отклонение от курса. Хотя бы эти обстоятельства должны вас убедить в том, что подобной ошибки без умысла быть не могло?

– Каков же мог быть умысел?

– А умысел простой: заставить всю службу ПВО Дальнего Востока “работать” по этому самолету. А восточнее его в это время летит другой самолет, RC-135, начинённый аппаратурой, которая записывает все сигналы наших наземных средств радиослежения. Таким образом, они вынужденно рассекречивают свое базирование. А теперь я спрошу вас: кто поручил вам “раскрутку” этого дела?

– Да нет, никто не поручал. Просто газета наша интересуется всем, что происходит в мире – вы, наверное, ее читаете…

– Но всё-таки: вы же корреспондент, а не главный редактор. Значит, тему выбрали не сами, а вам её предложили. Меня интересует – кто?

– Да почему вас это интересует?!

– По одной причине: потому что сейчас вы выполняете задание РУМО – разведывательного управления министерства обороны США.