Текст книги "Чувашские легенды и сказки"

Автор книги: Народные сказки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

КАК У ЧУВАШЕЙ ПОСЕЛИЛИСЬ ДЕНЬГИ

огда-то, в старопрежние времена, шла вниз по Волге лодка. Шла-шла и в одном месте пристала к берегу. В лодке находились семь разного достоинства монет: копейка, семишник, пятак, гривенник, двухгривенный, полтинник и целковый. Они, говорят, ездили по белу свету и мекали для себя новые места.

Лодка пристала к правому крутому берегу. На горе виднелось большое чувашское село. Целковый, как самый старший, приказал полтиннику:

– Поднимись-ка на гору, в село, и узнай, что за люди там живут и есть ли у них деньги.

Полтинник хоть и был в подчинении у целкового, но считал себя тоже старшим над остальными монетами и послал в село двугривенного. Тот, в свою очередь, перепоручил дело гривеннику, гривенник – пятаку, пятак – семишнику, семишник – копейке. Копеечке уже некому было приказывать, пришлось идти самой. Покатилась она в сторону села, а вскоре и из глаз исчезла.

Ждут-пождут копейку, а ее нет и нет. Рубль опять велит полтиннику сходить в село, поглядеть, что за народ там живет и имеет ли деньги. Полтинник опять посылает вместо себя двугривенного, тот гривенника, гривенник – пятака, пятак – семишника. Семишник остался младшим, перепоручать дело некому, пришлось самому идти. Покатился он в сторону села и из глаз пропал.

Ждут-пождут остальные деньги – нет ни копейки, ни семишника. Целковый опять берет за бока полтинника, тот – двугривенного, двугривенный – гривенника, гривенник – пятака. Пятаку посылать некого, покатился сам.

Ждут-пождут – нет и пятака, как в воду канул. Целковый посылает полтинника, полтинник – двугривенного, двугривенный – гривенника.

Один за другим укатились в село и гривенник, и двугривенный, и полтинник. Укатились и от них тоже ни слуху ни духу.

Целковый остался один. Посылать уже некого. Подождал он еще немного да и думает:

– Что такое, куда они все подевались? Видно, придется самому на ту гору подняться и все разузнать.

И хоть был он от природы важным и ленивым, зашагал той же дорогой, по которой исчезли одна за другой остальные монеты.

Пришел целковый в село, видит – в середине села большущий базар шумит. Пригляделся получше – тут копейка с семишником, пятак с гривенником и двугривенный с полтинником туда-сюда снуют, катаются меж людей, за какую-нибудь минуту по нескольку раз меняются местами. Да так-то весело, с разными шутками-прибаутками, что глядеть любо-дорого.

Пришелся базар по душе и целковому. Он тоже решил остаться тут навсегда.

Правда, целковый, не в пример юркой мелочи, по-прежнему не вертелся и не суетился меж людей, а больше лежал спокойно по карманам богатых людей. Издавна такой порядок ведется: крупные деньги лежат в кармане одного хозяина, а мелкие, работая вместо крупных, постоянно переходят из рук в руки, из кармана в карман.

КАК ЧЕРТ НАУЧИЛ ЧУВАША ВАРИТЬ ПИВО

днажды старший над чертями – сатана собрал все свое рогатое воинство и сказал:

– Идите к людям и научите их грешить.

Пошли черти к людям всякого звания: к беднякам и богачам, к крестьянам и дворянам, к купцам и попам. Пошли и, кто как умел, начали вводить их в грехи: одного на недоброе дело толкнут, другого в воровство или разбой ввергнут, третьего богохульствовать заставят. А когда люди уже достаточно погрязли в разных грехах, вернулись черти к своему старшому: так, мол, и так, твое приказание исполнили.

Лишь один еще молодой, неопытный черт не справился со своей задачей: сколько ни бился, не смог совратить с праведного пути чуваша-землепашца. А с теми, кто не выполнял приказаний, у сатаны разговор был короткий: или голову снимет или в кипящий котел кинет. Молодой чертенок попросил у своего старшого отсрочки на три года. «Вот уж если за три года не научу крестьянина грешить – делайте со мной, что хотите», – сказал он.

Дали молодому черту три года сроку.

Преобразился черт в человека и пошел себе по дороге. Идет-идет, видит – мужик с сыном землю пашут.

– Далеко ли путь держишь? – спрашивает мужик.

– Иду, куда глаза глядят, приискиваю работенку, которая бы мне хлеб дала, – отвечает черт.

Мужик был не из бедных, земли у него было много. Он и говорит сыну:

– Мы все работника хотели нанять. Давай возьмем его в работники.

– Что ж, давай, – согласился сын. – А для начала спросим, как его зовут.

– Потапом, – не замедлил ответить черт.

Ударили по рукам, и вечером вернулись с поля вместе с работником.

Не нарадуется крестьянин на работника: все у него в руках горит, такой-то сноровистый, такой-то ловкий. И устали не знает, готов хоть день и ночь работать. Правда, одна странность за ним водится: ни шапку, ни рукавицы никогда – ни в жару, ни в холод – не снимает. (Откуда было мужику знать, что шапкой рога, а рукавицами когти черт прикрывает!)

Проходит неделя, месяц, три месяца. Работник мужику все больше нравится. Мало того, что любое дело у него спорится, он еще и дельные советы дает, когда что сеять, когда убирать. Даже погоду умел предсказывать – вот какой золотой работник попался. У соседей то урожай, то недород, а у нашего мужика каждый год урожайный.

Однажды пришел к нему сосед и говорит:

– Дай, кум, взаймы пудика три ржи до нового урожая.

– Ладно, – ответил мужик, – так и быть, дам тебе три пуда.

А черту не по нутру такой оборот дела; не за тем его послали, чтобы он помогал людям добро друг другу делать. Он и шепчет хозяину:

– Не давай, не давай, следующие два года подряд будут неурожайными, голодными, вот увидишь.

Хозяин рассердился на работника за то, что тот его учить начинает, а заодно еще и беду накликает:

– Ах ты, черт немытый, – выругался он, – людей учишь, а сам, невежа, ни шапки, ни рукавиц никогда не снимаешь. Вот сниму я их, и увидим, сколько там грязи да пыли набралось.

Потап испугался, что и вправду хозяин может снять шапку и рукавицы, и поспешил согласиться:

– Ладно уж, не сердись, дай ему, сколько он просит.

Хозяин отвесил соседу три пуда хлеба. Не удалось черту помешать сделать доброе дело. Ну что ж, он возьмет свое не мытьем, так катаньем.

– Как ты считаешь, хозяин, уважают тебя соседи? – спрашивает он мужика.

– Да, признаться, как-то не задумывался над этим, – отвечает мужик.

– А хочешь, я сделаю так, что не только соседи, а и все будут с тобой еще издали здороваться, в пояс кланяться?

Представил себе мужик такую картину: идет он по селу, а все с ним здравствуются и захотелось ему, чтобы не только в мыслях, но и наяву так было.

– Хорошо бы, если сумеешь, – сказал он работнику.

– Тогда слушай меня и запоминай, – приступил к делу работник. – Я научу тебя готовить чудесное питье. Делать надо так…

И он начал рассказывать, как и что надо делать.

– Возьми вот такую кадку с зерном и залей водой. Когда зерно размокнет, его надо вынуть из кадки, раскинуть по полу и подержать, пока не прорастет. А как прорастет, положить в печь, высушить и смолоть на мельнице. Да смолоть не как обычную муку, а покрупнее. Получится солод. Считай, половина дела сделана. Остается солод распарить, а потом в котле поварить. Дать остынуть, а на другой день еще раз прокипятить и через корыто, соломой накрытое, процедить. Получится сусло. Его уже можно пить, оно очень сладкое. Но еще лучше вылить его в кадку и положить туда хмелю да дрожжей и накрыть чем-нибудь теплым. Целые сутки пусть все это бродит, а потом что и надо сделать – так это выловить хмель и питье процедить через сито. Все. Можно пить на здоровье. Старый попьет – помолодеет, молодой – повеселеет. Одним словом, волшебный напиток; начнешь пить и не оторвешься.

Хозяин послушал-послушал работника и не устоял перед соблазном отведать чудесного питья. Позвал он сына, и они вместе начали готовить солод.

В скором времени солод был готов. Но где взять хмеля?

– Хмеля много в лесу, – подсказал им работник.

Принесли хмелю. Дрожжей нет. Черт подошел к кадке, плюнул в сусло, сусло зашипело и начало бродить.

– Чтобы каждый раз не ходить в лес, хмель можно растить и в огороде, – продолжал их учить черт в образе работника. – А дрожжи будете брать со дна кадки. Что оседает на дно – это и есть дрожжи.

Когда питье было готово, хозяин с сыном назвали родственников, соседей и всяких других гостей. Черт, предвкушая интересное зрелище, пригласил на него своего старшого.

Не прошло и часа, как в доме будто кто все вверх дном перевернул. Молодые повеселели, старые помолодели. Еле передвигавшие ноги старухи и те пустились в пляс. Вместо барабана пошла в ход печная заслонка – на ней сама хозяйка подыгрывала плясуньям. Кто пляшет, кто поет, а кто уже и в драку полез или под стол сполз и на полу валяется.

Главный черт сидит в уголке, радуется, людские грехи в свою книжечку записывает. Потап, как свой человек, сидит на середине избы и даже ноги вытянул. Хозяйка несла очередной кувшин чудесного напитка, спьяну споткнулась о ноги работника, упала и разбила кувшин. Муж увидел разбитый кувшин, пожалел разлившийся напиток и в сердцах ругнул жену:

– Э, шайтан тебя возьми, не глядишь под ноги, и кувшин разбила, и столько добра разлила.

Сатана и ссору между мужем и женой записал в свою книжечку: для него ведь каждый человечий грех в радость.

Черт, научивший мужика варить пиво, тоже радуется: совратил человека с праведного пути, ввел во грех – значит, ему от старшого и прощение, и похвала.

– Пока они пьяные, они все у меня в руках, – хвастается он перед старшим. – Что хочу, то с ними и сделаю.

Доволен остался сатана работой молодого смышленого черта.

А гости разбрелись в беспамятстве по домам. И только на другой день, протрезвев, стали вспоминать, кто как веселился, кто с кем ругался или того хуже дрался. И все жаловались на головную похмельную боль. Ну, а опохмеляться-то можно было только у того богатого мужика, который их вчера напоил. И когда мужик вышел из дому и пошел улицей – все ему низко кланялись, благодарили за вчерашнее угощение и намекали на новое сегодняшнее.

Вот так, говорят, черт научил людей варить пиво.

ДЕВУШКА НА ЛУНЕ

авным-давно, в незапамятные времена, жила на земле злая-презлая колдунья. У колдуньи была падчерица – тихая, работящая и собой писаная красавица.

Не любила колдунья свою падчерицу, постоянно ругала, изводила непосильной работой. А та, хоть бы ей что, все такая же красивая да пригожая. Заговорит – словно жаворонок запоет, улыбнется – будто ясным солнышком все кругом осветит. Всем нравилась красавица, все ее любили. Но это только еще больше злило мачеху, и задумала она, во что бы то ни стало, погубить падчерицу.

Однажды, в глухую полночь, колдунья примчалась невесть откуда на своей железной мялке, разбудила спящую девушку и говорит:

– Сбегай-ка на речку, свежей водицы испить захотелось!

Девушка встала с постели, взяла ведра с коромыслом и пошла на реку.

«Пойти-то ты, красавица, пошла, а вот поглядим, вернешься ли», – думает про себя колдунья.

Ночь была ясная, морозная. С неба светила полная луна, под ногой снег похрустывал.

Любуясь лунным сиянием, девушка спустилась к проруби. Сняла с коромысла ведра, наклонилась, чтобы зачерпнуть воды, а когда выпрямилась – в ужасе отшатнулась: со всех сторон ее окружали страшные ведьмы. Они носились вокруг нее на помелах и мялках, протягивали костлявые руки, щелкали железными зубами.

В страхе девушка зажмурилась, взяла ведра на коромысло и заспешила домой. Не тут-то было! Ведьмы не отстают от нее ни на шаг, загораживают дорогу, со всех сторон тянут страшные руки, вот-вот растерзают.

Девушка в отчаяньи озирается, но кругом – ни души, только одна-одинешенька луна с неба светит.

– Не дай погибнуть, ясный месяц! – взмолилась девушка.

Луна услышала мольбу девушки, засияла еще сильней и на своих лучах подняла девушку с ведрами с коромыслом к себе. Теперь ведьмам до нее было уже не дотянуться.

С тех пор в ясные ночи на полной луне и видится девушка с коромыслом на плечах. Приглядитесь получше – обязательно увидите.

БОГ И ЧЕРТ

огда-то бог и черт, говорят, жили в дружбе и согласии: что бог делал, то и черт делал. Вот только не всегда у черта получалось как у бога.

Однажды бог захотел сотворить яблоко, и у него это просто получилось: взял да и сотворил. Черт начал делать то же самое. Но сколько он ни катал, ни крутил-вертел, все равно яблока у него не получалось, а получилась вместо него картошка.

В другой раз бог решил сотворить корову. Тем же делом занялся и черт. Вроде все – и голову, и рога, и брюхо с выменем – сделал такими же, как у бога. Но смотрит – вместо коровы у него получилась коза. Потому-то люди и зовут козу «чертовой скотинкой».

Еще был случай: бог взялся лепить овцу. Слепил, дунул на плоды рук своих и – ме-е-е! – заблеяла овечка. Черт же, сколько ни трудился, не сумел сделать овцы, у него вместо овцы получилась свинья. Недаром и по сей день про свинью говорят, что ее черт выдумал, и на поминках подавать свинину считается большим грехом.

САРЫЧ И ВОРОНА

те далекие времена, когда мир еще только сотворялся, на земле, говорят, не было ни капли воды. Людям, зверям и птицам приходилось очень туго: пили только дождевую воду. А когда дождя долго не бывало, все страдали от жажды.

Многие копали землю, пытаясь найти воду, но никому сделать этого не удавалось.

И вот, говорят, взялся за дело сарыч[4]4
  Сарыч – то же, что канюк: хищная птица из рода ястребиных.


[Закрыть]. Семь дней и семь ночей рыл он землю в одной низине. На восьмой день показалась на дне вырытой ямы чистая и прозрачная, как журавлиный глаз, вода. Сарычу захотелось сразу же известить бога о том, что он нашел воду. Да только негоже грязному перед очи всевышнего являться, надо было хоть немного грязь отмыть. А пока он этим занимался, пролетавшая мимо ворона присела на край родника, загрязнила свои перья и, не мешкая, подалась к богу.

Прилетела к богу и говорит:

– Карр! Я воду нашла!

– Что ж, доброе ты дело для всякой живой твари сделала, – отвечает бог. – И за это я жалую тебя своей милостью. Будешь жить безо всяких забот и не знать никакой нужды и горя.

Только ворона убралась, прилетел к богу сарыч.

– Я семь дней и ночей без отдыха копал землю и докопался-таки до родника с чистой и вкусной водой, – начал сарыч рассказывать богу.

Но бог не поверил его словам и даже не дал ему договорить.

– Воду нашел не ты, а ворона, – сказал бог. – Она только что была у меня вся грязная после работы, а ты, вон, смотри, какой чистенький. И за то, что хотел меня обмануть, век тебе не напиться из того родника! Будешь, как и раньше, довольствоваться дождевой водой.

Сколько ни пытался сарыч убедить бога, что колодец с водой отрыл он, а не ворона, все оказалось бесполезным. Бог верил вороне, а не ему.

Огорченный несправедливостью, вернулся сарыч на землю.

И с тех пор, говорят, не может пить воду ни из какого источника, а утоляет жажду только дождевой водой. И, когда долго не бывает дождя, сарыч летает в небе и просит у бога:

– Во-ды-ы! Во-ды-ы!

Тогда бог, жалея его, собирает тучи и проливает их дождем.

Ворона же, чувствуя приближение дождя, каждый раз во все горло каркает:

– Кар-р-р! Кар-раул, не надо!

ОТЧЕГО ЛАСТОЧКА ДВУХВОСТАЯ

ассказывают, что при всемирном потопе умный человек Ной построил корабль и взял на него всякой твари по паре. Мышь взяла да и прогрызла днище Ноева ковчега, а змея, увидев это, просунула в дырку голову и тем заткнула ее. Ной, в благодарность, посчитал нужным хорошо накормить змею и послал за пищей для нее слепня. Слепень полетел, поискал-поискал пищи, но ничего и никого не нашел, кроме человека. Впился он в человека, высосал из него сколько мог крови, а потом полетел к Ною.

– Что принес? – спросил его Ной.

Слепень только было высунул язык для ответа, как в ту же минуту подлетела ласточка и, чтобы он не наболтал что-нибудь злое о человеке, – хвать! – и откусила ему язык.

Так, ничего не успев сказать, слепень, сердито жужжа, улетел.

Змея же, разозлившись на ласточку, прокусила ей середину хвоста. Оттого ласточка и стала двухвостой.

ПОЧЕМУ СОСНА И ЕЛЬ ВЕЧНО ЗЕЛЕНЫЕ

то было давным-давно, в незапамятные времена.

Как-то в один из годов очень рано наступила осень. Еще и листья с деревьев не опали, а уже завернули сильные холода. Птицы начали сбиваться в стаи и заторопились в теплые страны. Змеи, ящерицы, всякие лесные зверушки, спасаясь от холода, залезли в свои норы и дупла. Все живое или улетело, или попряталось. Лишь маленькая птичка с подраненным крылом не смогла улететь со стаей и осталась одна в чистом поле на пронизывающем ветру.

Сидит птичка под кустиком полыни, горюет, что делать – не знает. Неужто так и придется погибать? А на краю поля начинался большой дремучий лес. «Поскачу-ка я в этот лес, может, деревья сжалятся надо мной и пустят на свои ветки перезимовать», – подумала птичка и, оберегая свое раненое крылышко, поскакала к лесу.

На опушке леса стояла кудрявая красавица-береза. Птичка – к ней с просьбой:

– Береза-березонька, густая и кудрявая, пусти к себе перезимовать.

– Веток у меня много, листьев еще больше, мне за ними надо смотреть, до тебя ли тут, – ответила береза.

Поскакала птичка со своим перебитым крылышком дальше. Глядит – стоит развесистый дуб-великан. Стала она его упрашивать:

– Дуб-богатырь, смилуйся, пусти меня на свои густые теплые ветки до весны прожить.

– Вот еще придумала, – ответил дуб. – Если всех пускать на зиму, вы у меня ни одного желудя не оставите. Нет, нет, не пущу, иди своей дорогой.

Птичка-невеличка поскакала дальше по лесу, оберегая свое раненое крыло. Приблизилась к речке, видит – на берегу, спиной к ней, лицом к речке, стоит, до самой воды уронив свои ветви, могучая ветла.

– Добрая ветла, твои ветки густые, уютные, пусти меня прожить на них до весенних теплых дней, – просит и ветлу бедная птаха.

– Проваливай, я с рекой разговариваю, а со всякими встречными мне и разговаривать-то не к лицу, – гордо ответила ветла.

Бедная пташка впала в отчаянье. Да и было от чего: никто ее, горемыку, не пускает на зиму, все-то разговаривают свысока. Усталая и голодная, побрела она дальше, в глубину леса, осторожно ступая, чтобы не сделать больно раненому крылышку.

Несчастную птицу заметила зеленая ель.

– Ай-яй, бедняга, куда же ты идешь? – спросила она птаху.

– Куда иду, и сама не знаю, – ответила та.

– Как же не знаешь? – удивилась ель.

– Да ведь не от хорошей жизни одна по лесу хожу, – печально сказала птичка. – Иду, куда глаза глядят.

– А что же ты со своими подругами не улетела?

– Крылышко у меня больное, не могу летать. А пришла в лес, попросилась у деревьев пустить меня перезимовать – никто не пустил, никто не пожалел.

– Ах, бедняжка! – жалостливо воскликнула сердобольная ель. – Тогда поживи у меня. Вот садись на эту мохнатую веточку – она самая теплая.

Рядом с елью стояла старая сосна. Она тоже пожалела пташку.

– У меня ветки не такие густые, не такие теплые, но я буду загораживать тебя от холодных северных ветров, – сказала она.

Птичка забралась в самую гущину еловых ветвей, а сосна прикрыла ее от холодного ветра.

Принял участие в судьбе маленькой птички и росший между елью и сосной можжевельник.

– Не унывай, птичка-невеличка, я тебя всю зиму буду кормить своими ягодами.

Так раненая птичка зажила хорошей жизнью.

Как-то ночью разыгрался, разбушевался ветер. Он так трепал ветви деревьев, что с них дождем сыпались листья. Понравилось это ветру, захотелось ему все деревья раздеть донага, но прежде, чем делать это, решил он все же спросить у Мороза:

– Батюшка-Мороз, со всех деревьев листья сорвать или на каких-то оставить?

Царь холода, Мороз, сказал:

– С берез, с ветел – со всех, что в листья одеты, срывай. А те деревья, что взяли под защиту маленькую пташку, не трогай, пусть они и зиму стоят зелеными.

Ветер не осмелился ослушаться батюшки-Мороза и не тронул ель, сосну и можжевельник. Так они и по сю пору остались вечно зелеными.

КРЕМЕНЬ

ассказывают, что давным-давно, в старину, Огонь с Водой заспорили. Огонь сказал воде:

– Я сильнее тебя.

А Вода ответила:

– Нет, я сильнее.

Загорелся, запылал Огонь – близко подойти нельзя. Но полилась Вода и начала гасить Огонь. Огонь совсем ослаб и, чтобы совсем не погибнуть, ушел под камни. Только в камнях себя и сохранил. Потому-то, когда ударяют по кремню, из него вылетают искорки – остатки того самого огня.

ОТЧЕГО У ЗАЙЦА ГУБА РАССЕЧЕНА И ХВОСТ КОРОТКИЙ

ежал опушкой леса заяц. А дело было весной, снег на дороге подтаял и превратился в лед. Поскользнулся косой, упал, но тут же вскочил и спрашивает:

– Ледок, ледок, гладенький дружок, сколько в тебе силы?

– Столько, сколько надо.

– Почему же ты таешь на солнце? – не унимается косой.

– Солнце сильнее меня.

Побежал заяц к солнцу. Вот бежит, вот торопится! А когда прибежал, спрашивает:

– Солнышко, солнышко, много ли у тебя силы?

– Сколько надо, столько и есть, – солнце в ответ.

– А почему туча нет-нет да и тебя закрывает?

– Туча сильнее меня.

Заяц поскакал к туче. Вот бежит, вот несется! Прибежал, спрашивает:

– Туча, туча, сколько в тебе силы?

– Столько, сколько надо, – отвечает туча.

– А почему, куда тебя ветер погонит, туда ты и идешь?

– Ветер сильнее меня.

Заяц помчался к ветру. Ну бежит, ну торопится! Прибежал, спрашивает:

– Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч. Видно, много в тебе силы?

– Сколько надо, столько и есть, – отвечает ветер.

– Почему же ты дуешь в ту сторону, в какую тебе бог укажет?

– Бог посильнее меня.

Заяц устремился к богу. Вот несется, вот торопится! Примчался, спрашивает:

– Боженька, боженька, много ли в тебе силы?

А бог в это время как раз только что печь истопил и угли кочергой выгребал. Не до зайца и его вопросов ему в ту минуту было.

Заяц свое:

– Боженька, боженька, сколько в тебе силы?

Бог опять молчит, знай жар из печи выгребает.

– Боженька, боженька… – опять было завел заяц.

Но богу, видать, надоели пустые заячьи вопросы, рассердился он и – кат! – ткнул раскаленной кочергой косого в нос. Кочерга угодила зайцу в губу и рассекла ее. После этого заяц – вышт! – выпрыгнул из божьего дома прямо через окно и дал стрекача. Однако старикашка-бог все же успел запустить ему вдогонку головешкой, и та головешка оттяпала-отожгла ему хвост.

Вот почему у зайца губа рассечена и хвост короткий.