Текст книги "Под маской ангела (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 28 страниц)

Девушка себе чуть шею не свернула, семеня в сторону палаты – так уж хотелось эту «бывшую» разглядеть, заодно прожечь дыру в моем лбу наглым выстрелом телепатии и понять, не собираюсь ли муженька себе вернуть. Да нафиг сдался – это раз. Переодевшись после драки в длинный шелковый сарафан, я довольно неплохо выглядела, как для бывшей, – это два. И три – мне ее стало жаль. Предупредить бы ее: не влюбляйся в него, он конченный человек, – как когда-то предупреждал меня Глеб. Я его не послушала и теперь… Впрочем, я ни о чем не жалею.

Поравнявшись со мной, Глеб сразу же крепко взял меня под локоток, будто я какая-то буйная пациентка, и потащил в сторону лестницы. Хотел поговорить наедине? Знал бы он, насколько это для него может быть чревато!

– Да отпусти ты! – дернула рукой. И, к своему удивлению, с легкостью освободилась. Дар явно хотел поскорее на свободу, жег изнутри нетерпением и желанием расправы, и я приложила все силы, чтобы в этот миг не сорваться. В здравом рассудке хорошо держали мимо проходящие люди, что окидывали нас равнодушными взглядами. – Давай здесь поговорим. – И отступила от входа на лестницу к углу коридора. Начала медленно и глубоко дышать, будто лаская теплыми потоками воздуха бушующее внутри чудовище.

– Все ясно, где ты была, – выдал Глеб после того, как с минуту рассматривал мои загорелые плечи. – Отлеживала бока где-то на Карибах? Где взяла липовый паспорт, чтобы пересечь границу?

Чуть не прыснула со смеху. Глядела на вполне себе серьезное лицо Глеба, на котором добавилось несколько свежих рубцов – на носу, брови и лбу – и поняла, что он всерьез решил, будто я отдыхала на Карибах. У меня даже как-то весь боевой настрой улетучился. Я посмотрела на Глеба совершенно другим взглядом.

Передо мной стоял просто человек. Не знаю, почему когда-то его внешность показалась мне безумно привлекательной. Он обычный парень – обычный парень, которого я когда-то сильно любила. И сильно боялась. Да, в прошлом времени. С облегчением осознала, что больше его не боюсь. Потому что сейчас, как никогда, чувствую себя сильной. И он явно ощущает это тоже.

Вообще-то, у меня даже была заранее заготовленная речь, которая должна бы заставить его испугаться и пересмотреть свои взгляды на жизнь. Как оказалось, придумать речь намного проще, чем найти правильный момент и настрой, чтобы ее произнести. Данный момент был неподходящим.

Поэтому я пока что лишь лениво пожала плечами и ответила:

– Да, отдыхала. И поеду снова. Скорее всего, сегодня последний раз ты меня видишь.

Глеб вновь пробежался взглядом по лицу, волосам (то есть по рыжему парику), его озадаченное выражение физиономии красочно говорило о том, как тяжело он в этот момент думал. Конечно, у него-то заранее не было времени подготовить несколько едких фразочек.

– Ты это… прости меня, ладно? – опустил взгляд в пол и взлохматил пятерней отросшие волосы на затылке. – Я тут много думал, пока лежал в больнице и… короче, не стоило оно всего… То, что с херни началось, херней и закончилось. Не могло быть по-другому.

Моя заготовленная речь, которую я все время держала в голове, готова была в любой момент произнести, рассыпалась на мелкие песчинки. Я ошарашенно хлопала ресницами, пребывая в полном замешательстве. Какая-то новая тактика? Ослабляет мою защиту, вводит в шок, чтобы потом больнее уколоть?

– Что? Ты о чем? Хоть сам понял, что сказал? – невольно сложила руки на груди.

– А ты типа не понимаешь? – прозвучало раздраженно. – Жалею я о своих поступках, ясно? И не делай вид, что не вдупляешься. Второй раз повторять не буду.

Пока я на повторе прокручивала в голове его слова, стараясь поверить услышанному, Глеб обвел взглядом коридор и, отклонившись слегка назад, попытался заглянуть в свою палату.

– Послушай, мне пора. Не хочу заставлять свою девушку нервничать. Да, я еще не развелся. Собрался ждать, пока тебя признают без вести пропавшей, и тогда мне не составит особого труда оформить развод.

Смешно сказать, но я чувствовала разочарование. Не этого я ожидала от разговора. Дар спал беспробудным сном, опасность мне не угрожала, и в мою сторону не прилетела ни одна обидная фраза. Возможно, Глеб решил себя так вести лишь для того, чтобы я не помешала его новому счастью рассказами о том, каким он бывает скотиной.

– Пожалуйста, не говори ничего Лике обо мне. Я, вообще-то, не собирался опять встречаться с кем-то, но она, когда узнала, что я попал в больницу, сразу прибежала и теперь все время за мной ухаживает. Она хорошая. Не хочу ее потерять.

Даже Глеб теперь кому-то нужен. Я могла бы легко разрушить их отношения, отомстить, в конце-то концов. Но язык не поворачивался, ноги стали ватными. Что мне стоило ворваться в палату и выложить этой Лике все на духу? Спасти девушку от уймы будущих стрессов и растоптанного сердца?

Все дело в том, что я захлебнулась завистью и честно себе в этом призналась. Если Глеб не лжет, то именно благодаря моей разрушенной жизни усвоил урок и, возможно, следующую свою девушку действительно попытается сделать счастливой.

А наша с ним история закончена. Пора его отпустить.

– Ну, удачи тебе, – скупо улыбнулась на прощание Глебу, который почему-то так и остался стоять в коридоре, и направилась в сторону лестницы. Времени уже в обрез, даже лифт некогда ждать. Надо из ячейки в супермаркете забрать сумку со шмотками, вновь переодеться, сделать убойный макияж и готовиться к поджогу гостиницы.

– Майя, стой! – окликнул меня Глеб, когда я уже успела спуститься на пролет. Застыла от неожиданности. Еще не все сказал? – Позвони Лёне. Он тебя ищет до сих пор.

– Пусть ищет! Пожелай ему тоже удачи! – гаркнула в ответ и принялась дальше спускаться.

– Нет, стой. Майя! Ну не глупи, а? – послышались шаги, его голос эхом разносился по пустой лестничной клетке. Спускался ко мне. – Прости этого придурка, если он накосячил. Он, по ходу, в тебя реально влюбился и теперь искренне жалеет…

Злость искрами взлетела по телу. Видимо, Командир хорошенько прижал Лео к стенке, что тот даже подговорил Глеба нести всякую несуразную чушь, лишь бы я вышла на связь.

– Мне пофиг!

Надо скорее успокоиться, ибо появилось дикое желание выломать поручень и запустить им в лгуна-Глеба!

– Э… ладно! Кстати, знаешь, я забыл еще кое за что извиниться. Это я подослал к тебе Валеру, чтобы он отбил у тебя желание гулять на стороне. Понимаю, подло, но я ему не говорил тебя бить… Сам потом ему вмазал, когда узнал, как он с тобой поступил…

В ушах зашумело. Сердце закачало кровь в таком быстром темпе, что, казалось, вот-вот разобьет грудную клетку своими сильными ударами. По венам хлынула мощная энергия, и я уже была не в силах ее остановить. Ноги сами понесли меня наверх.

Прежде чем я схватила Глеба за грудки и рванула на себя, мельком увидела, как он прячет свой смартфон в карман. Глеб попытался оторвать мои руки от себя, но только неудачно покачнулся. Не успел ухватиться за перила и своим весом упал на меня.

Мы вместе кубарем полетели вниз по лестнице. Бетонные ступени безжалостно били по спине, по голове – и полным апогеем стал удар затылком о стену. Следом за нестерпимой болью, в голову ворвался беспроглядный туман, к тому же меня придавило тяжеленное тело Глеба. Я машинально оттолкнула его от себя, пытаясь подняться хотя бы на локоть. Но каждое движение отзывалось новой вспышкой пронзительной боли и сильным головокружением.

С трудом сфокусировав зрение, остановила взгляд на лице Глеба – без сознания. Да что ж такое! Благо, рука моя вполне сносно шевелилась и я без проблем дотянулась до его запястья, чтобы нащупать пульс.

Фух, жив. Надо убраться прежде, чем нас найдут. Мне нельзя задерживаться. Так как мои раны быстро затянутся, все решат, что я еще и Глеба с лестницы столкнула. Никто не поверит, что мы упали вместе. Ладно, может, я и виновата немного, потому что схватила его за шкирки и… В голове вспыхнуло воспоминание о том, как Глеб спрятал телефон в карман. Не ленту новостей же он проверял, пока уговаривал меня связаться с Лео.

Какое-то предчувствие потянуло меня достать его телефон. И не зря. Экран на смартфоне даже не треснул, пролетев пол-этажа в кармане хозяина и быстренько разблокировался, когда я прижала указательный палец Глеба к сканеру.

Сразу же открылось окно «Ватсапа» и переписка с Лео. Последнее сообщение еще не было прочитано.

«Майя явилась ко мне в больницу. Едь сюда скорее, а я постараюсь ее любым способом задержать»

Хорошо, что этот бабник не из тех людей, которые после каждого уведомления о сообщении хватают телефон. Я прижала палец к тексту и во всплывшем меню быстро выбрала опцию «Удалить у всех». Собралась было прятать телефон обратно в карман, но взгляд зацепился за предыдущие сообщения в последней переписке.

Глеб: «И долго ты ее будешь искать?»

Лёня: «Пока не найду»

Глеб: «Это гиблое дело…»

Лёня: «Сколько бы ты искал девушку, которую любишь?! А, тебе все равно не понять…»

И я не понимала. Разве, если любишь, бросишь девушку, оставив ей после секса кучу денег, будто шлюхе?

Хотелось пролистать переписку еще дальше, но с верхних этажей послышались шаги. Засунув телефон обратно в штаны Глеба, я бросилась по лестнице вниз. Даже не заметила, когда мое тело успело восстановиться после стольких ушибов.

Ну, молодец, задержал меня. Можно бы подумать, что он солгал и вспомнил прокурора только затем, чтобы вызвать меня на спор. Но не будь он к этому причастен, разве знал бы обо всем? Сволочь. Мерзкий подонок. Он ему вмазал, когда узнал, что тот меня бил? Как это мило.

Глебу очень повезло, что падение с лестницы сшибло волну моей злости и отвлекло дар от расправы. Потому что все могло закончиться намного хуже, чем несколько ушибов и потеря сознания.

Но теперь мне было страшно – дико страшно неизвестности. Я не знала, кто я и на что способна.

Пока переодевалась и красилась в кабинке туалета, готовясь к поджогу, не было времени в чем-то сомневаться. Я дальше действовала строго по плану. И пожар – единственное, что произошло в точности так, как задумала.

Последним в очереди был визит к матери. Я уже знала, что она продала квартиру и переехала в загородный особняк. Видела несколько раз ее издалека, пока следила, и заметила на ее руке помолвочное кольцо. Значит, живет не сама, что меня совершенно не обрадовало. Поговорить необходимо было наедине. Какое-то время я долго пропадала под этим особняком, пряталась, говоря старушке, будто нашла работу (надо же было как-то первое время объяснять мое частое отсутствие, пока я готовилась к мести). В итоге я узнала, что в особняке живет прислуга, охрана, моя мать и еще какой-то мужчина. Почти без шансов пробраться в особняк незамеченной и поговорить с матерью.

Значит, нужно было большинство людей отвлечь. Единственный человек, которому я могла довериться, – тетя Зоя. В конце концов мне пришлось ей обо всем рассказать и попросить помощи. Правда, я получила порцию нравоучений – она за меня волновалась, точно за свою внучку. Но, главное, поверила. За полтора месяца мы стали очень близки и, вообще-то, вместе собирались уезжать. Уже на утро была заказана машина, которая перевезет нас вместе с пожитками теть Зои в Краснодарский край.

И теперь, когда по дороге в особняк, меня на заднем сидении такси одолели сомнения, отступать было поздно – теть Зоя уже должна была начать ломиться в особняк. Матери мстить я не собиралась. В планах было лишь задать несколько вопросов. Но после печального опыта, боялась, как бы мой дар не пробудился от злости и не причинил ей вред.

Осталось надеяться на одно: дар не настолько безумен, чтобы желать смерти моей матери.

Такси высадило меня за квартал от особняка у полосы леса. Приятная прохлада ласково обволокла открытые плечи, пробежалась мурашками по ногам. Над головой раскинулся громадный шатер ночного неба, затянутого сизыми тучами. Он давил на меня, мешал вздохнуть глубоко. Приподнятое настроение после пожара теперь ушло далеко под минус. Пока я шла к тайнику, топя каблуки в траве, все сильнее не хотела тащиться в тот чертов особняк. Надо было все-таки проявить больше упорства в том, чтобы научить теть Зою пользоваться мобильником, и сейчас я бы без проблем все отменила, скинув смску.

Поздно, слишком поздно.

Машинальными движениями я раскопала тайник, переоделась в темные джинсы, футболку и спрятала свои короткие волосы под кепку, повернув ее козырьком назад. Пирсинг сняла и выбросила – он больше не нужен. Пневматический пистолет засунула за пояс (вдруг придется защищаться от охраны). Все остальные вещи впихнула в черный пакет и вновь закопала его. Если получится, вернусь сюда после всего и заберу вещи с собой, чтобы выбросить их подальше.

С того самого дня, когда бежала через лес, спасаясь от Охотников, ненавижу ночью бродить по лесным чащам. Нет, мне сейчас не было страшно. Просто воспоминания раздражающими картинками прыгали перед глазами. Вот я, не чувствуя под собой ног, неслась к трассе как сумасшедшая. Была готова броситься под первую встречную машину, лишь бы хоть кого-то остановить. Мне наступали на пяты. Казалось, бежать больше нет сил, но только я почувствовала, как дротик вонзился в спину, поняла: или сейчас оторвусь и спасусь, или мне конец.

Когда из остановившейся машины вышел Лео, я думала, уже брежу… или умерла и он лишь фантазия погибающего сознания. Сейчас я хорошо помнила то чувство – головокружительное, полное искреннего счастья и любви – которое испытала, увидев его лицо перед тем, как вырубилась.

Что, черт подери, нужно сделать, чтобы это забыть?! Я с остервенением отшвырнула в сторону ветку куста, ударившую по груди. Прочь, прочь.

Впереди показался чудовищно высокий кирпичный забор. Я знала, что камер вдоль забора нет, как и нет за ним сторожевых псов. Видимо, хозяин особняка решил, что забора трехметровой высоты достаточно, чтобы отбить желание через него перелезать. И никакой нормальный человек без снаряжения вряд ли это сделал бы. Но не я.

Первый раз радовалась тому, что ощутимо похудела. Забралась на рядом растущее дерево, с ветки которого можно спрыгнуть прямо во двор… и что-нибудь себе сломать или подвернуть. С подобной высоты ни разу не прыгала, и страх ожидаемо поцарапал спину и плечи острыми тонкими коготками, подкрался к шее и крепко стиснул ее. Чем я думала, когда планировала отсюда спрыгнуть? Может, ну его? Наверное, именно потому, что я сейчас сверну себе шею, что-то останавливает меня все время по пути к особняку? К черту все… Просто подожду теть Зою где-то за воротами. Мы договаривались, что она будет отвлекать хозяина, прислугу и охрану в течение часа. Знаю, потом мне станет неловко перед ней за то, что она старалась зря. Но ничего, как-нибудь потом искуплю вину.

Пока я копалась в размышлениях, ветка ощутимо прогнулась подо мной. Какой-то нечеловечески сильный адреналин загнал меня на нее. Теперь было дико страшно не то, что спрыгнуть с нее или слезть, даже от простого взгляда в кромешную темень внизу леденела кровь в жилах. Боясь сделать неправильное движение и лишний раз вздохнуть, я по чуть-чуть стала ползти назад, до побелевших костяшек впиваясь пальцами в кору.

Тихий треск, оглушительный в полной тишине, – и я с замеревшим сердцем машинально сделала выпад вперед. Пролетела пики на заборе и грохнулась прямо на аккуратно подстриженный газон.

Сцепила зубы, чтобы не заскулить от боли. Из глаз брызнули слезы, я перекатилась на спину – весь правый бок стал сплошным болезненным очагом. Терпеть надо, терпеть. Быть сильной. Невыносимо… Боль ломала самообладание изнутри, разрывала его на мелкие клочки.

Меня накрыло. Воспоминания заметались перед глазами сломанным калейдоскопом. Отравляющей стрелой меня пронзило желание, чтобы рядом вдруг материализовался Лео, поднял на руки, исцелил своим теплом, пообещал, что больше не будет боли. Пускай его обещания будут пустыми, но они хотя бы в настоящий момент зажгут надежду на что-то хорошее.

Я ухватилась за эту фантазию, за этот мираж, лишь бы благодаря ему не умереть от болевого шока. И, тихо себя ненавидя, сразу отогнала его, как почувствовала, что боль отступает.

Постепенно дар исцелял тело, и с глаз спадала пелена. В голове прояснялось, легкие дышали все свободнее. Наконец-то я могла пошевелиться без желания сорвать глотку от крика и немного поднялась.

Из особняка послышались разговоры на повышенных тонах – один из зычных голосов принадлежал теть Зое. Черт… Ладно… Если я сюда уже свалилась, провалялась минут двадцать, то глупо теперь выбираться обратно, оставшись ни с чем.

В любом особняке есть еще один вход, кроме главного, его и пойду искать. Я пропетляла между кустами роз, аккуратными деревцами в сторону заднего двора, откуда доносилась спокойная инструментальная музыка. Такую часто любила включать дома мать. Поэтому я совсем не удивилась, застав ее под фонарем, сидящую на широких садовых качелях. В одной руке сигарета, в другой – смартфон. Увлеченно что-то листала, медленно покачиваясь, и, не глядя, сбивала пепел в пепельницу, примостившуюся на журнальном столике, где еще красовалась бутылка вина и полупустые бокалы.

Столько чувств смешались внутри, что я застыла в нерешительности, продолжая прятаться в тени. Сжалось сердце. Она меня родила, вырастила, а я пришла сюда перед тем, как исчезнуть навсегда, лишь для того, чтобы спросить: почему она не любила меня? Откуда в ней столько подлости и меркантильности, что она растила меня только ради денег?

Обида душила, грозясь разлиться новым потоком слез. Я сделала один, второй шаг в нерешительности, постепенно выходя из тени на свет. Мелодичный перебор клавиш с тонкими вкраплениями скрипки ласкал слух давно забытыми воспоминаниями. Были времена, когда похожая музыка часто играла в гостиной, где мама с ноутбуком на коленях рассказывала мне о тканях, фасонах, цветотипах, комментировала фотографии с последнего показа моды.

В такие моменты близкого общения, полного взаимопонимания я была счастлива и забывала о тех, других моментах, когда чувствовала себя одинокой и несчастной.

Под ногой хрустнула какая-то веточка, и мама мельком бросила взгляд в мою сторону. Застыла, ее глаза медленно расширились. А в следующий миг швырнула сигарету куда-то в траву, смартфон полетел в подушки на качелях, а она ринулась мне навстречу.

– Боже, Майюша! – тошнотворный запах никотина смешался со сладкими духами и накрыл меня вместе с объятиями. Теплота разлилась в груди, омыла израненное сердце – и рубцы на нем вновь начали кровоточить. Я не обняла мать в ответ. Молча стояла, ждала, пока она закончит слезливые причитания и наконец-то даст почувствовать привычное одиночество.

В одиночестве слишком безопасно, чтобы я хотела его променять на тепло объятий человека, который мне принес так много боли.

– Где ты была? – мама наконец-то отстранилась и глазами, покрасневшими от слез, заглянула мне в лицо. Ее руки до сих пор обнимали меня, но, благо, уже не так крепко. Хотелось оттолкнуть ее, убраться отсюда подальше. Кожа зудела там, где она ко мне прикасалась.

– Неважно, – ответила, с отвращением слыша свой надтреснутый, сиплый голос.

Мама вздохнула и с дрожащей улыбкой погладила меня по голове, отчего я невольно отдернулась.

– Не хочешь говорить… Ничего. Главное, ты вернулась. Пошли в дом, обрадуем твоего отца.

Этого еще не хватало! Я отступила на шаг, сжимая челюсти от злости. До сих пор водит за нос отца Лео! С ним я точно знакомиться не хочу и тем более… Мысль, внезапно пронзившая сознание, вмиг разогнала все другие размышления. Так я сейчас нахожусь возле дома отца Лео?! Он с ним до сих пор в плохих отношениях или помирился? Почему не доказал ему, что я не его дочь? Не мог же он мне солгать для того, чтобы переспать со мной? И где он? Не находится ли сейчас где-то в доме? Я нервным взглядом пробежалась по окнам особняка, будто могла действительно увидеть в каком-то из них силуэт Лео.

Слишком много вопросов – и слишком мало времени, чтобы делать выводы. Надо поскорее действовать дальше по плану и сваливать отсюда.

– Я пришла только для того, чтобы попрощаться.

Лицо матери перекосилось от испуга. Она дернулась в мою сторону, пытаясь поймать за руку, но я вновь отступила.

– Майя! – все-таки дотянулась до меня и крепко сжала запястье. Встряхнула им, в такт произнесенным словам: – Что на тебя нашло? Почему ты вдруг всех бросила и пропала? Мы места себе не находили, а ты так бессовестно… – она запнулась, сжав губы в тонкую линию. – Не делай глупостей.

В моих планах я должна была задавать вопросы. Я должна была взывать к справедливому отношению! А не стоять и сжиматься, как маленькая девочка, под упреками. Мама должна теряться в мыслях, не зная, что ответить. Она должна тушеваться и выслушивать в свой адрес обвинения!

– Я всех бросила? – выпалила в ответ. – Покажи мне хоть одного человека, который не находил себе места, когда я пропала, искал меня… – я умолкла. Не таким слабым, ломким, визгливым должен был бы звучать мой голос.

На маму, ясное дело, мои слова не подействовали. Обида не задела.

– Твой брат целыми сутками ездит по области и ищет тебя. Еще и пошутил как-то неудачно, будто ты его девушка. – Губы, точь-в-точь такие, как у меня, изогнулись в фальшивой улыбке. Аккуратной формы брови сошлись на переносице. – Надеюсь, это ведь действительно была шутка. У вас ничего не было?

– Конечно, было, – с наслаждением сказала я. – Мы переспали.

Хватка на запястье ослабла, голубые глаза матери забегали, она повела головой и приложила ладонь ко лбу.

– Я должна была раньше сказать тебе о том, что у тебя есть брат… Господи…

– Он мне не брат. И ты прекрасно об этом знаешь! Хватит уже поливать всех вокруг своими лживыми помоями! – я сорвалась на крик, выдергивая свою руку из маминой. Дар шевельнулся внутри жарким всплеском. Нет, нет. Тише, тише. Я набрала полную грудь прохладного воздуха, пытаясь остудить разгорающуюся злость. Дальше заговорила уже тише. Но голос скрежетал от напряжения: – Ты меня растила только для того, чтобы постоянно выкачивать деньги из отца Лео. Признайся, наконец, что больше я тебе нафиг была не нужна. И сейчас ты хочешь, чтобы я осталась лишь потому, чтобы ему угодить.

– Что ты такое говоришь… – мама прикрыла ладонью губы, которые дрожали от сдерживаемого плача. В глазах застыли слезы.

– Правду говорю. Хватит притворяться. Тебе самой от себя не противно? Не тошно жить постоянно во лжи? Или твоя душа давно сгнила? Еще когда ты решила завести ребенка от богатого женатого мужчины лишь для того, чтобы до конца дней клянчить у него деньги?

– Все не так…

– Тогда, черт побери, как? Почему ты меня так всегда ненавидела? Что я тебе сделала? Чем заслужила Глеба, которого ты уговорила на мне жениться? Я тебе в конце концов осточертела и ты решила от меня избавиться? И причиной тому мое желание найти родного отца? Ты боялась, что сыщик, которого я наняла, все-таки докопается до истины? Признай правду. И я уйду.

Она подняла лицо к небу, всхлипывая. Обхватила голые плечи руками. Молчала. Порыв ласкового ветра взметнул ее золотистые локоны, и в ее ушах сверкнули драгоценные камни.

– Уходи, – сказала она еле слышно. Кивнула каким-то своим мыслям, развернулась и направилась к садовым качелям.

– И это все?

– Тебе не место в нашей семье, – донеслось ко мне, теряясь в переборе клавиш.

Я думала, больнее уже быть не может. Но ее слова вспороли душу несколькими взмахами ядовито-острого ножа. Будто находясь в дурмане, я достала из-за пояса пистолет и выстрелила прямо в бокал, к которому потянулась ее рука. В бокал я не попала – не особо много времени у меня было, чтобы научиться хорошо стрелять, зато пуля влетела прямо в бутылку вина. Она не разлетелась, но стекло треснуло – и алая жидкость растеклась по столу, словно кровь, отзеркаливая свет фонаря.

– О, господи… – мама прижала руки к груди, оборачиваясь и видя в моих руках пневматический пистолет. – Совсем сдурела! – неловкими шагами она отступила к садовой скамейке, но не села. Смотрела на меня перепуганными глазами. Дар все сильнее разгорался внутри, но не спешил пустить мощную энергию – я и так ощущала превосходство, держа в руке пистолет. И мне хотелось еще!

С третьего раза я все-таки попала в тот хрустальный бокал. Улыбнулась своему успеху, выбирая другую цель. Достала эта колонка, примостившаяся между подушек на садовых качелях – и за пять выстрелов я заставила ее заткнуться.

– Признайся во всем, пока…

… пока дар окончательно не подчинил мое тело. Не было сил с ним бороться. Неужели мое чудовище действительно заставит меня броситься на родную мать? Но желание услышать из ее уст хоть одно правдивое слово достигало апогея, разрывая меня изнутри.

– Яблоко от яблони недалеко катится… Ты такая же больная, как и Аделина! – выкрикнула она. В этот же момент земля словно пошатнулась под ногами. Я сильнее сжала влажной от пота рукой пистолет. – Убирайся, чтоб мои глаза тебя не видели! Хочешь правды? Сходи на могилу к Аделине и спроси у нее, с кем она изменяла своему мужу!

В голове полная неразбериха. Я смотрела на раскрасневшееся, перекошенное от гнева лицо матери, плохо понимая ее слова – они будто вязли в тумане.

– Кто такая Аделина?

– Моя мать… – послышалось из-за спины. А в следующий миг сильные руки резко развернули и выхватили пневматический пистолет. Сердце ухнуло в пятки.

Лео с такой силой прижал меня к своей груди, обхватив за плечи, что у меня чуть не хрустнули кости. Жар его тела вмиг укутал пьянящим облаком. Нос уткнулся в натянутую ткань футболки на мощных мышцах. Я застыла, не в силах пошевелиться. Лишь ощущала, как из глаз хлынули слезы и как трескался камень на сердце, под который я столько времени упорно прятала чувства.

Сквозь эти трещины прорывался ослепляющий свет. Казалось, он сейчас разорвет меня на мириады частиц и резкой, мощной вспышкой уничтожит все вокруг, точно ядерный взрыв. Я из последних сил держала бурю эмоций внутри, но сила капля за каплей вытекала из меня. Всего за несколько секунд объятий он превратил меня в дрожащее, слезливое, страдающее создание.

Ненавижу! Его и себя! Зверея от бессилия, дернулась в стальной хватке. Ненавижу этот податливый дар! Зараза уснул тотчас же, как руки Лео заключили меня в тиски.

Что-то хлопнуло по запястью прохладным железом – я дернула рукой, но какой-то браслет остановил. Наручники! Я забилась в объятиях, и, как ни странно, меня отпустили. Но далеко уйти я больше не могла. Лео приковал мою руку к своей.

Кто он теперь? Страж порядка? Отвезет меня в тюрьму? Он узнал о моем плане мести? Конечно, в ФСБ он не работает, но что-то мне подсказывает, вся его организация еще хуже.

– Какое имеет отношение Майя к Аделине? – строгий голос Лео ласкал мои уши слаще любой самой прекрасной музыки в мире. Я прикусила губу до боли, осознавая, как чертовски сильно по нему соскучилась. – Отвечайте, черт возьми!

Из-за спины слышались только всхлипы матери.

– Что здесь происходит? – незнакомый низкий голос привлек к себе. Я повернула голову к веранде, откуда спускался какой-то мужчина. Отец Лео? Даже в поздний вечер одет с иголочки. Статный, шикарный и внешне как-то мало похож на Лео. От этого мужчины за километр веяло деньгами, властью и чем-то чужим.

Мама сразу же бросилась к нему с мольбами:

– Не верь ничему, что они тебе наговорят! – Ей явно хотелось, чтобы ее утешили, привлекли к себе, но мужчина впился строгим взглядом в своего сына.

– Что ты здесь делаешь? – прозвучало совсем не по-семейному.

– Пришел забрать свою девушку.

Старший Смирнов перевел взгляд на меня. Несколько секунд узнавания, и его глаза расширились.

– Майя…

– Не верьте ей, – успела я сказать прежде, чем на этого мужчину напало бы желание наброситься с объятьями на меня. – Я не ваша дочь. Она вас всю жизнь обманывала лишь для того, чтобы выкачивать деньги. Она все двадцать лет специально делала мелкие пластические операции, чтобы быть похожей на меня. Лео достал ее фотографию в молодости, и она совершенно на меня не похожа. Ко всему прочему она намеренно подослала ко мне подонка, который…

– Я давал им слушать запись с диктофона, – перебил меня Лео. – Но, видимо, Светлана Иннокентьевна умудрилась доказать, что Глеб лгал.

Его отец тяжело вздохнул и опустил голову.

– Нам нужно серьезно поговорить. Проходите в дом.

– Уже прогнали ту сумасшедшую? – спросила мать, цепляясь за руку мужчины.

– Она не сумасшедшая. Она представилась бабушкой Майи и так же, как и мы, просто переживала из-за пропажи внучки.

Вот что, значит, теть Зоя там голосила внутри дома. Ну кто требовал сочинять такие небылицы? Я ведь просила ее просто придумать какую-то чепуху. В итоге она перед моим отъездом в город заявила, что придумала, но наотрез отказалась поделиться со мной сочиненной басней. И вот, нате…

– Но у Майи нет бабушки! – заявила мать.

– Откуда тебе знать…

Эти слова последнее, что я услышала прежде, чем они скрылись за дверью дома. Ни Лео, ни я не делали шага следом. Какое-то время молча стояли не двигаясь. Я застыла взглядом на луже вина, которая стекала со стола на траву. Во мне не было и доли решимости посмотреть в медово-карие глаза. Боялась, что всего одна секунда его взгляда меня окончательно убьет, вонзится ядовитыми стрелами в сердце, которое и так металось в агонии. Мне и так было невыносимо больно ощущать каждой клеточкой тела его присутствие.

– Прости меня… Я дурак. – Без моей воли он взял меня за руку и переплел мои пальцы со своими. Как и прежде тепло его ладони будто насыщало меня энергией – и это просто дико, чертовски бесило! – Майюньчик… Слышишь?

В груди что-то дернулось, жалобно взвизгнуло, будто молило не добивать.

– Не называй меня так, – прошипела. Вновь душили слезы. – И я тебя не собираюсь прощать. Никогда.

– Послушай, я вернулся за тобой сразу же, как понял, какую глупость сделал. Мы разминулись в нескольких минутах.

Лишь бы не слышать этих жалких оправданий, я дернулась к веранде.

– Нас ждут.

– Подождут.

Он насильно развернул меня к себе и, несмотря на мои попытки отвернуться, крепко схватил за подбородок, заставляя поднять голову. Я зажмурила глаза, чувствуя, как кожа горит и пульсирует там, где на нее давят его пальцы.

– Посмотри на меня.

Дернула головой. Под ресницами стали собираться слезы, их невозможно было сдержать. Губы тряслись мелкой дрожью, в горле застрял вязкий ком. Он разрастался, мешая нормально дышать.

– Майюньчик, я тебя так долго искал… Пожалуйста, взгляни на меня… Ты даже не представляешь, сколько раз я мечтал увидеть твои глаза.

– Пошел к черту, – процедила сквозь сомкнутые зубы. Каждое его слово отрывало от сердца кусочек, который сразу же таял, как льдинка. Еще немного – и от него ничего не останется. – Не собираюсь верить ни единому твоему слову.