Текст книги "Под маской ангела (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

Ладони заскользили по дверце шкафа, из низа живота развернулась сильнейшая пульсация и сокрушительной вибрацией пронеслась по телу, расплескалась наслаждением по каждой клеточке. Одновременно с этим мне стало так легко и хорошо, будто я заново родилась. Голова очистилась от ненужных мыслей, страхов и возмущений. Я ловила кайф от каждого мощного толчка во мне, которые становились все быстрее и глубже. Громкая музыка заглушала мои стоны, и я была рада, что мне не приходилось больше их сдерживать.

В один момент Лео остановился, подхватил за край сарафан и быстро потащил его вверх. Я и сама была не против от него избавиться. Сейчас он лишь мешал вместе с болтающимся лифчиком – и я с удовольствием позволила себя раздеть. Повернулась к Лео лицом, безумно желая слиться с ним в поцелуе. Мы одновременно ринулись навстречу друг другу: я поднялась на носочки, а он склонился ко мне. Жадно впился в мои губы, подхватил под бедра – я едва успела обвить руками его шею, чтобы не упасть.

Несколько шагов – и мои ягодицы коснулись прохладной поверхности стола. Громкая музыка теперь рокотала прямо над головой, отчего Лео, как оказалось, тоже был не в восторге, потому что, оторвавшись от меня, с особым раздражением выдернул плазму из розетки.

В оглушающей тишине и полумраке он подошел вплотную ко мне, прожигая огненным взглядом. Не разрывая зрительного контакта, развел мои колени в стороны и подвинул мою пятую точку ближе к себе.

– Теперь нам придется вести себя тише, – прошептал он так тихо, будто за дверью притаился весь персонал гостиницы и с жадным любопытством прислушивался к каждому шороху. Лео нежно смял мои губы, я обхватила ногами его бедра, позволяя неспешно в себя войти.

На нежность и соблюдение тишины нас хватило лишь на полминуты. Я так его хотела, что не могла сдерживаться. А он наверняка хотел меня еще сильнее. Углубил поцелуй, полностью завладел моим ртом – с жаром, с беспощадной страстью. Я обняла его, притянула максимально близко к себе, впилась пальцами в сильные плечи, но не задержалась на них. Заскользила по спине, по рукам, чувствуя под ладонями горячую, влажную от пота кожу. Меня дурманил запах его тела, его ярое желание, с которым он меня целовал, сжимал руками бедра, вбиваясь быстрыми толчками.

А еще вокруг дьявольски пахло сексом. Стол подо мной казался совсем не устойчивым – он был явно не предназначен для того, чтобы его так дико трясли. Но это нас мало волновало. Как и то, что нас наверняка стало слышно в соседнем номере, если не на веранде. На все наплевать. Мы наконец-то дорвались друг до друга. И, мне кажется, суток не хватит, чтобы полностью удовлетворить сжигающее нас изнутри желание.

Я любила его так же сильно, как и хотела. И, возможно, именно поэтому получала такое безграничное яркое наслаждение, как ни с кем до него. Не могла оторваться от его губ, наши стоны сливались со рваными, жесткими поцелуями. Я вновь чувствовала, что вот-вот меня захлестнет оргазм, намного мощнее предыдущего. Ждала его, упиваясь каждой секундой нарастающего наслаждения, и чертовски желала ощутить, как член будет пульсировать во мне, изливаясь. Но захочет ли он этого… Ведь он даже не надел резинку.

Казалось, Лео и на мгновение не засомневался перед тем, как войти в меня до предела, крепче прежнего сжать мои бедра и прокатить по моим губам низкий стон. Я впилась в его плечи, чувствуя, как меня захлестывает бурной волной мощная судорога оргазма.

Он так и не вышел из меня, когда мы, переводя дыхание, прижались друг к другу лбами. Эйфория постепенно отступала, и на меня накатывало смущение. Разум вернулся и сейчас громко возмущался: я ему сдалась! Лео все-таки добился своего. И теперь его губы растягивались в довольной улыбке.

Вот и все? Он получил, что хотел. Мое наслаждение от классного секса меркло с каждой секундой. Что будет дальше? Он со мной позабавляется сутки, потом отвезет в свой Лагерь. К тем людям, которым представил своей девушкой? А его слова о любви… Правдивы ли? Даже если так, не померкнут ли его чувства, когда он насытится мной? Может, ему лишь показалось, что он любит меня, а на самом деле…

– Что тут уже за акция протеста начинается? – Лео с улыбкой постучал мне пальцем по лбу. Я метнула в него озадаченный взгляд. Неужели у меня все эмоции на лице написаны? – Только не говори, что жалеешь. Слышишь? – Он взял мое лицо в ладони и пристально заглянул в глаза, будто искал в них ответ. – О чем ты думаешь?

– Ты не надел презерватив.

– А, – ухмыльнулся. – У ресемиторов так просто дети не получаются. Чтобы сделать ребенка, нужно совершить специальный… ритуал, так сказать. Поэтому не волнуйся.

Он сказал, не волнуйся, а у меня после его слов настроение скатилось почти под ноль. Под полный ноль оно скатиться не могло просто потому, что рядом был Лео. Как бы он себя ни вел, что бы ни говорил, рядом с ним я не могла чувствовать себя плохо.

– Ну что? Теперь можно и в душ.

– Иди первый, я потом. – Мне крайне необходимо было собрать себя заново. Навести порядок в мыслях.

– Еще чего. С этого момента мы будем постоянно вместе ходить в душ. Ты даже не представляешь, как я обожаю заниматься сексом в душе, – он подхватил меня на руки и, не переставая болтать, понес в сторону ванной комнаты. – Конечно, еще лучше это делать в широкой ванне. Либо в джакузи. Мы обязательно сделаем это везде, где только можно… Кстати, знаешь, чего мне стоило тогда тебя не взять прямо в душе? Еще никогда я не прилагал столько дьявольских усилий, чтобы держать себя в руках… и не обидеть свою малышку.

Его слова тронули так глубоко, что я начала верить в его чувства. На эти слова невозможно было набросить ярлык «Ложь!», потому что они лишь напоминали о совершенном поступке. Мысли невольно утекли к прошедшим событиям, я принялась их быстро обдумывать и все больше убеждалась в одном: Лео действительно не делал бы столько для меня, если бы хотел просто перепихнуться.

Он осторожно поставил меня на пол ванной комнаты и, потянувшись к выключателю, произнес с соблазнительной улыбкой:

– Хоть я и так неплохо вижу в темноте, но хочу рассмотреть тебя еще лучше.

Яркий свет ударил по глазам, и я машинально скрестила руки на груди, стушевалась. Мой взгляд сначала ускользнул вниз от похотливых огненных глаз, а в следующую секунду метнулся в сторону.

У него снова стоял! Низ живота свело сладкой истомой. От мысли о том, что мне безумно хочется просто повернуться к нему спиной и призывно прогнуться в пояснице, щеки залило краской.

Лео подошел ко мне вплотную и с ухмылкой потянулся за чем-то, что лежало за моей спиной.

– Жаль, у нас нет пышной мочалки и круто пахнущего геля для душа. Но это тоже подойдет. – Он повел меня за собой под душ и задвинул за нами шторку. Я неотрывно следила за его движениями, будто это было самое интересное занятие в мире. Вот он включил воду, настроил ее температуру, разорвал пакетик с гелем и растер его между ладонями.

А все потому, что меня вдруг накрыло осознанием: если он действительно любит меня, значит, он… мой? То есть все это потрясающее тело, солнечная улыбка, медово-карие глаза, в которых резвятся огни, и безграничная живая энергетика, что раскрашивает черно-белую жизнь насыщенными, яркими красками – это все мое? А я… его? Ведет он себя точно так, будто имеет на меня полное право.

Вон уже накрыл ладонями мои груди и принялся нежно растирать по ним пенящийся гель. Струи воды били ему по спине, его роста хватало, чтобы на меня летели лишь мелкие брызги. Огненный взгляд намертво припечатался к моей груди и с наслаждением следил, как она покрывается пеной, а затем ладони вновь ее стирают. И так раз за разом.

Мне тоже нравился этот «массаж». Дико возбуждал. А руки покалывало от желания сделать что-то такое, чтобы увидеть в глазах Лео похотливую поволоку, а на лице выражение, близкое к экстазу. Но я совершенно не привыкла проявлять инициативу в сексе. Не наскучу ли ему, если буду просто постоянно позволять себя иметь?

Помнила, он взял с собой два пакетика. Потянулась к прикрепленной к стене полочке и взяла второй. От того, что собиралась делать, щеки горели огнем. Смущалась так, словно до Лео у меня никогда никого не было. И действительно… мне сейчас было так хорошо, что все предыдущие разы до него – неприятные и унижающие – рассеивались в памяти, точно пепел на ветру.

Я растерла между ладонями гель и обхватила руками член. Лео мгновенно замер. Кажется, я даже слышала, как сломалось его дыхание. С мелкой дрожью в руках провела пальцами по стволу, наслаждаясь тем, как мягкий гель скользит по нежной коже, под которой, казалось, находился камень. Как ни странно, я постепенно начала входить во вкус и мне даже нравилось его ласкать. Просто привыкла к тому, что у мужчины член – это инструмент, который может сделать больно. Особенно если его насильно пихают в горло так, что задыхаешься и захлебываешься слюной. Но сейчас, с удивлением обнаружила я, мне даже хотелось прикоснуться к нему языком и вобрать его в себя так глубоко, как это возможно.

Пока что я лишь не спеша ласкала руками, изредка крепко сжимая его в кулак, а потом отпуская и нежно скользя пальцами по головке. Шумное, тяжелое дыхание Лео побуждало меня не останавливаться и придумывать все новые движения.

Неожиданно он накрыл мои руки своей и хриплым голосом сказал:

– Теперь сожми его сильнее и двигайся быстро-быстро.

Он убрал руку, и я постаралась двигаться как можно быстрее, поднимая взгляд к его лицу. Только наши глаза встретились, он положил руку мне на затылок и накрыл мои губы своими. Член запульсировал в моих ладонях, и я вмиг замедлила движение рук, отдаваясь поцелую – сладкому и тягучему, который быстро набирал обороты и становился жгучим и пьянящим.

– Хочу тебе признаться, – пробормотал он мне в губы.

– В чем? – Я подняла веки и вмиг утонула в огне его глаз. В них зарезвились бесенята, взгляд стал игривым.

– Еще когда я прятался в твоей ванной комнате, у меня родилось одно желание. Жуть как хочу его исполнить прямо сейчас.

Его слова озадачили. И почему-то испугали. Что за желание у него могло родиться, что он предупреждает меня о нем? Видимо, страх отразился на моем лице, потому что Лео усмехнулся и решил меня успокоить:

– Просто хочу укусить тебя за кое-что. Повернись ко мне спиной.

– Только не делай мне больно.

– Ну что ты, Майюньчик. Тебе будет очень приятно. Ты даже не представляешь как.

Заинтриговал. Мы немного поменялись местами, и теперь струи теплой воды обрушились мне на волосы, плечи, спину. Я прижала раскрытые ладони к запотевшему кафелю, судорожно соображая, чем могла спровоцировать возникновение подобного желания.

Вот, значит, как! Пока я нервничала, что мои стринги сохнут прямо перед носом у Лео, у него рождались кусачие фантазии.

Его рука скользнула по изгибу талии, нежно погладила ягодицы, пробуждая внутри меня сладкое томление. Несколько пальцев прокрались между половинками вниз, немного раздвинули их, позволяя воде мягко струиться между ними к внутренней поверхности бедер. Я невольно прогнулась от просыпающегося желания и коснулась грудью кафеля. Его прохлада ужалила затвердевшие соски, но мне хотелось еще теснее прижаться к нему, пока пальцы Лео неспешно входили в меня.

Немного поигрались – и оставили меня в досадном нетерпении. А в следующий миг ягодицу крепко сжала рука, причем сложилось впечатление, что ее сжали как бы снизу вверх. Зачем Лео присел?

Вспышка остро-сладкой боли взмыла по позвоночнику – этот засранец укусил меня за пятую точку! И теперь языком пробегался по укушенному месту. Это было столь неожиданно и непривычно, что я не знала, как реагировать. Укус не вышел особо болезненным, но и приятным тоже. Он лишь в один миг накалил нервы и подхлестнул возбуждение.

Чертовски заводило то, что язык Лео был совсем близко к промежности, которая пульсировала и ныла от желания – желания, чтобы к ней прикоснулись не пальцами, не членом, а кое-чем более нежным и влажным. Неужели он действительно поцелует меня там?! Зачем же еще попросил сильнее прогнуться в пояснице и шире расставить ноги?

Жаль, мне было не за что ухватиться – кафельная стена показалась ненадежной опорой… Плитка поплыла перед глазами, а Лео всего лишь пробежался кончиком языка вокруг моей дырочки. Искры наслаждения разлетелись по телу, делая меня податливой, заставляя желать еще и еще. Еще одно безумно нежное движение между моими складочками – и я чуть не потеряла рассудок. К языку присоединились губы и сладкими, втягивающими поцелуями принялись дразнить чувствительные местечки.

Казалось, все мое тело объял беспощадный пожар. Я точно умирала… Наслаждение искрилось в каждой клеточке, разрывало меня на части. Когда Лео время от времени вводил в меня пальцы, мои бедра вздрагивали и непроизвольно сжимались. Каждый раз он насильно раздвигал их и с еще более ярой пылкостью припадал губами к моим складочкам, скользил между ними, игриво щекотал клитор, отчего во мне взрывались все новые и новые ощущения, одно ярче и кайфовее предыдущего.

В один миг мощной волной оргазма меня напрочь вышвырнуло из реальности. Кажется, я забыла кто я и где нахожусь… Ноги подогнулись, не нашлось сил устоять. Мышцы словно превратились в желе – сладкое, легкое, тающее. Голову затянуло одуряющим, непроглядным туманом. Я не чувствовала ничего, кроме упоительного блаженства.

– Майюньчик, ты жива? – донесся откуда-то любимый голос. Я неспешно приоткрыла глаза и обнаружила себя в объятьях Лео. Мы так же сидели на поддоне, как и в прошлый раз, позавчера. Но теперь было все по-другому. Без стеснения прижалась к нему ближе, положила голову на плечо и поцеловала его в шею, сходя с ума от запаха его тела.

– Я сейчас чувствую себя живой, как никогда прежде, – прошептала. – Но меня так развезло, что надо точно сделать перерыв и подкрепиться.

– Конечно, я ведь не изверг. Не буду тебя морить без еды все эти сутки. Сейчас по-человечески примем душ и закажем в номер много вкусностей. А потом продолжим…

Я думала, что после душа и плотного завтрака у меня прибавится сил, но ошиблась. Организм, видимо, наконец-то избавился от стресса и напряжения и решил: пора окончательно восстановиться во сне. Меня буквально вырубило в объятьях Лео после того, как мы насладились безумно вкусным завтраком. Он не будил меня, дал хорошо выспаться.

Даже не разбудил, когда ушел. Я проснулась на следующий день в прекрасном настроении, полна бодрости и сил, но стоило лишь почувствовать, что в номере одна, меня точно огрели чугунным колоколом по голове.

Застыла в кровати, разглядывая комнату, в которую через щель между шторами пробивались лучи утреннего солнца. Стол пуст, шкаф открыт настежь – и тоже зиял пустотой. Сердце сжалось, застыло, мне стало тяжело дышать. Нервными движениями я выпуталась из-под одеяла, спрыгнула с кровати, чувствуя нарастающую панику.

Замерла посреди комнаты, не зная, куда бросаться, что делать. Его нет. Он ушел и забрал все свои вещи.

Нет, нет, быть не может. Что, если он просто как раз перенес вещи в машину, а сейчас сидит в саду и болтает с кем-то по телефону, а я тут извожу себя. Надо одеться и выйти из номера. Лео должен быть где-то рядом.

Он просто не мог так поступить: бросить меня… после всего, что между нами было.

Не собираясь искать другого повода выскочить на улицу, я быстро влезла в сарафан и в балетки и вылетела на веранду.

Тишина. Похоже, было совсем раннее утро. С сада еле слышно доносилось звонкое пение птиц. Стремглав я вылетела через стеклянную дверь.

Его нигде не было, скамейки пусты. Сад в одиночестве просыпался под слепящими лучами солнца и ярко-синим небом. Меня пробрало колючим холодом до костей. Нет, это был не холод – это неодолимый страх.

Лео ведь любит меня, вчера говорил. Он не мог меня оставить. Возможно, просто как раз понес вещи в машину. И я, не видя под собой ног, метнулась в сторону ресторана. Вчера Лео оставил машину на стоянке перед гостиницей, и сейчас он всего лишь складывает в нее свои вещи.

Оставив без ответа пожелание доброго утра от девушки-администратора, я пронеслась мимо ресепшена и выпорхнула на улицу.

Кто-то точно подстрелил меня – я невольно упала на колени, сгибаясь от бессилия, прижимая руки к груди, где стремительно разверзалась черная дыра. Его машины не было на месте. Он просто уехал, не оставил даже записки, ничего. Исчез, будто его никогда и не было. Будто мне мой ангел только приснился.

Мой взгляд от безнадеги продолжал скользить по округе, пока все передо мной не застелила пелена слез. Наплевать, что села прямо на пороге, где каждый день топчутся сотни людей. На все наплевать. Хотелось орать от боли, раздирающей изнутри, но из груди вырывались лишь хриплые всхлипы. Я захлебывалась собственными слезами. Все тело выкручивало, будто меня засунули в страшную камеру пыток.

Ни на секунду не засомневалась в том, что происходящее не сон, а реальность. Плитка подо мной казалась ледяной, а лучи солнца настолько беспощадными, что жгли кожу раскаленным железом. А воздух… я за каждый вдох старалась наполнить им легкие, но его попросту не было. Нигде. Я пыталась дышать, точно рыба, выброшенная на берег. Кашляла, задыхалась, чувствуя, как легкие горят огнем.

– Девушка, девушка, вы что?! – чьи-то женские руки попробовали меня подхватить и поднять, но я раздраженно их откинула. Пошатнулась и чуть не хлопнулась плашмя на порог – меня сзади удержали. Кто-то присел передо мной и тыкнул под нос нечто столь остро вонючее, что мой желудок вмиг сжался до размеров кулачка и подскочил к горлу. Прижав ладони ко рту, мокрому от слез, попыталась сама встать, но ничего не вышло.

Всего за несколько секунд я точно стала тяжелобольным человеком.

– Леонид Васильевич оставил вам конверт на ресепшене.

Эти слова, будто глоток свежего воздуха, привели меня в чувство. Я поднялась, воспользовавшись помощью уже знакомой мне официантки, и ощутила мучительный стыд за свое поведение. Рассыпалась в извинениях, вытирая слезы.

Спотыкаясь и еще нетвердо держась на ногах, попыталась скорее дойти до ресепшена и дрожащими руками взяла протянутый мне администратором конверт.

– Может, вам что-то принести в номер? – окликнула меня официантка, когда я уже собралась идти к себе. Хотелось скорее открыть конверт. Он был запечатанным и подозрительно толстым.

– Нет, ничего не нужно.

Все, что мне нужно, это убедиться в том, что Лео просто пришлось куда-то срочно уехать и он скоро вернется.

В номере я сразу же упала на кровать и нервно принялась отрывать от конверта тонкую полоску бумаги. Только он открылся, высыпала содержимое прямо на постель.

Купюры… десятки пятитысячных банкнот. И среди них ничего. Отчаянно раскидывая их по белой простыне, я до последнего надеялась, что найду хоть маленькую записочку.

Но я не нашла ничего. Значит ли это, что я должна догадаться обо всем сама? И что это? Плата за разбитое сердце или щедрое спасибо за проведенную вместе ночь?

Подонок. Я была права. Я, черт подери, была на все сто процентов права! Он получил то, что хотел, и решил заполнить разверзнувшуюся внутри меня дыру этими треклятыми бумажками!

От бурлящей злости я беспощадно сжала несколько купюр и швырнула их прочь. Кожа на руках начала багроветь, внутри ощутилось разгорающееся пламя. Хотелось сжечь им все вокруг!

Испугавшись, что мой зверь сейчас окончательно проснется и начнет крушить все подряд, я бросилась в душ, на ходу снимая сарафан. Нырнула под ледяные струи и, содрогаясь от нового приступа плача, сползла по кафелю вниз.

Мне никогда не было так больно. Ощущение жизни меня уже покинуло, и, казалось, вот-вот израненное сердце сделает последний удар – и я наконец-то отправлюсь туда, где больше не будет боли. Где будет легко и свободно. Где я, возможно, стану чьим-то ангелом…

Глава 26. Лео

– Мартин, мне срочно нужна твоя помощь. Вы еще не уехали домой?

– Нет, но после обеда собираемся выезжать. Что случилось?

– Ты можешь отправить в гостиницу несколько человек, чтобы они забрали Майю?

Тишина в трубке, после чего вполне логичный вопрос:

– А ты сейчас где?

Видимо, в подобном состоянии вести машину и говорить по телефону было не лучшей идеей. Я плохо вошел в поворот и едва не столкнулся с грузовиком. Какое-то гадкое чувство рвало душу в клочья, руки дрожали, как у алкоголика. Концентрации ноль. Я прижался к обочине, заглушил мотор, чтобы не наломать еще больше дров. Гибель в автомобильной аварии вряд ли мне грозит, но незачем подвергать опасности других.

– Лёня, твою мать. Я жду ответ на вопрос.

– Я на подъезде к городу.

Тяжелый вздох.

– Что за чертовщина между вами творится?

Если бы я сам знал ответ… Если бы я нашел определение тому, что со мной и с ней происходит, то, возможно, избавился бы от дрожи в руках. Правильный диагноз – половина лечения.

– Некогда об этом говорить. Она осталась одна в гостинице и надо, чтобы ее скорее кто-то из наших забрал.

– Вменяема?

– Когда я уехал, она еще спала.

Чудовищно хотелось стиснуть виски до боли – так сильно, чтобы голова наконец-то перестала взрываться. Сотни, тысячи гребаных, противоречивых мыслей плодились и плодились.

Я сейчас чокнусь.

Перед глазами, как назло, застыла безмятежная картина предрассветного утра, когда я, собрав все вещи, напоследок обернулся перед уходом и задержал взгляд на спящей Майе, сбросившей с себя одеяло аж до бедер. Волосы разметались по подушке, одна рука вытянулась в сторону, точно пыталась дотянуться до меня. Обнаженная, прекрасная и моя. Вот кто настоящий ангел, вовсе не я.

Меня по привычке, как и сотни раз прежде, перемкнуло этой ночью. Свою миссию я закончил – полностью изменил Майе жизнь, получил свой заслуженный бонус. И теперь больше не хотел ее. Не мог находиться рядом. Но уйти было дьявольски тяжело, как никогда.

Как это, черт побери, назвать?! Я себя спрашивал миллионы раз, ни на секунду не мог уснуть этой ночью. Лежал рядом, смотрел, как она безмятежно спит… И чувствовал, как меня дико трясет внутри, будто выпил три литра кофе и залил это все бутылкой виски. Ни разу во время гонок ничего подобного не испытывал. Хотелось к ней прикоснуться, прижать к мягкой, нежной коже ладонь – и отдернуть руку, точно от кипятка.

Мартин явно вышел перекурить – послышался щелчок зажигалки и характерный шумный выдох.

– И какого хрена ты уехал?

– Я не могу остаться рядом с ней… Вышли в отель скорее людей, чтобы они ее доставили в Лагерь. А я… У тебя нет еще какой-то работы по обмену? Мне желательно на месяц-второй уехать подальше. – Я с отвращением слышал свой нервный голос. Меня выкручивало изнутри от понимания того, что творю. – За это время она отойдет, да и познакомится с кем-то из Лагеря… Надо будет позвонить кому-то из друзей, попросить присмотреть за ней.

Друг молча слушал меня, давая понять лишь шумными выдохами дыма то, что он еще не отключился. Но только я сделал паузу, вдруг выдал:

– Возвращайся в гостиницу и вези к нам Майю. Это приказ.

– Ты меня вообще слышал или нет?!

– Тебе объяснить, что бывает за невыполнение приказа? Ты и так уже отличился – оставил девушку с едва пробудившимся даром одну. Уже за это я имею полное право тебя оштрафовать и отчитать. Если ты еще и откажешься от выполнения приказа, я выкину тебя из Лагеря, вычеркну из Списка и пусть тебя ловят шавки из Апексориума. Обойдемся и без твоих инвестиций.

– Черт, Мартин, ты мне друг или нет? Не делай вид, что тебе на все насрать!

– Прежде всего я твой Командир.

Я с силой сжал свой смартфон, дико желая скомкать эту вякающую железяку в мячик и бросить его со всей дури в лобовое стекло. Дар разъяренно пытался расцарапать крепкий блок, вырваться на свободу и развернуть мою ярость до глобальных масштабов. Но блок не так то просто сломать.

– Если ты прямо сейчас вышлешь людей, то она еще даже проснуться не успеет и…

– У тебя нет права мне перечить, – перебил меня он.

Вернуться в гостиницу для меня было равносильно прыжку с утеса на острые пики скал. Вновь посмотреть в ее карие глаза и за улыбкой спрятать гром и молнии в моей душе? Нет, я не смог бы это сделать, даже приложив дюжинные усилия. А если я вновь буду рядом, то бурлящие внутри меня чувства станут во сто крат сильнее.

Да, сейчас, находясь близко к черте города мне было немного легче, чем рядом с ней в кровати. Если я уеду еще дальше, то, возможно, это чувство – противное, выворачивающее наизнанку душу, пронзительное и мучительное – пройдет.

– Мартин, слушай, я готов на любую работу, да хоть круглосуточную без выходных. Хочешь, я даже в этом месяце вложу в развитие Лагеря в три раза больше денег чем обычно.

– Ты струсил, парень. Тупо струсил. Я-то отправлю сейчас за Майей агентов, потом отошлю тебя на два месяца в командировку. Там ты будешь работать без выходных, круглосуточно. Заберу у тебя деньги, в три раза больше чем обычно. Да, мне действительно похер. И мне нахер не нужен рядом такой трусливый щенок, как ты.

– Где я, твою мать, струсил? Что ты несешь?!

– Ты, придурок, впервые по-настоящему влюбился, но у тебя слишком шкура тонка, чтобы смириться с тем, что ты изменился и остальные девушки стали больше неинтересны. Конечно, умный выход пытаться убежать от себя – лучше не придумаешь. Но, поверь, никому из вас не станет лучше, если ты исчезнешь. А она еще и тебя никогда не простит.

Какая-то часть меня внутри притихла, заткнулась, молча соглашаясь с произнесенными словами. Она не простит, окончательно разочаруется в мужчинах, будет долго страдать – вот что меня останавливало. Мне ее по-прежнему жаль. Но к настоящей любви это не имеет никакого отношения. Да, мне иногда казалось, что я влюблен. Скорее всего, я лишь путал влюбленность с радостью от того, когда нашел ее на дороге… или когда наконец-то трахнул.

– В ней нет ничего такого, за что я бы мог ее полюбить. Как только я получил то, что хотел, мне стало неинтересно. Я ее не хочу больше. Эта ситуация ничем не отличается от предыдущих.

– Да у тебя просто импотенция на фоне нервного срыва, – рассмеялся Мартин.

– Ты нарываешься, – прошипел в ответ. – Только тебя увижу, расквашу тебе морду. И не посмотрю на то, что ты Командир.

– И загремишь в тюрьму. Там тебе и место.

– Сукин сын, ты тупо пользуешься своей должностью. Не будь ты…

– Конечно, пользуюсь, – в его голосе по-прежнему звучала насмешка. И это, черт возьми, друг? С такими друзьями и врагов не надо. – Знаешь, я подумал, что увеличить в три раза инвестиции как-то маловато. В десять раз самое то.

– Ты охренел?

– Да, решил воспользоваться не только своей должностью, но и твоей дивной сговорчивостью. Такой шанс выжать из тебя столько денег бывает лишь раз в жизни.

Я прижался лбом к рулю и зажмурил глаза. Обычно каждый месяц отдаю Лагерю хорошую машину и в придачу десять миллионов рублей. Я действительно собирался отдать Мартину просто так еще двадцать миллионов лишь за то, что не увижу Майю ближайшие месяцы?

Точно чокнулся. Ни за что в жизни я бы не выбросил столько денег на ветер.

– Я привезу Майю, – коротко сказал севшим голосом, ожидая услышать в ответ новую порцию подколов.

– Молись, чтобы она не заметила твоего отсутствия, – бросил напоследок Мартин и отключился.

Швырнув смартфон на соседнее сидение, я тяжело вздохнул. Надо было срочно разворачивать машину и мчаться назад, но я решил дать себе несколько минут собраться с мыслями.

Импотенция на фоне нервного срыва? Что еще за ересь?! Да у меня никогда не… Ну разве что, лет четырнадцать назад, когда я был малым и мне сильно нравилась девочка, я слишком нервничал и… не очень все получилось. Но сейчас совершенно другая ситуация!

Бывали девушки, которыми не мог насытиться несколько суток. Они выделывали в постели разные выкрутасы, удивляя меня, разжигая страсть и оставляя после себя бурю интересных воспоминаний, которыми я любил позже смаковать.

Теперь мне не было до них дела. Да мне в принципе не хотелось ничего, кроме как избавиться от дрожи в руках и успокоить свои нервы. И, чего уж юлить, как-то выкорчевать драные чувства, которые не дают нормально жить, и продолжать идти дальше, следуя своим принципам. Ибо эти чувства никак не смогут ужиться в организме, в чье ДНК запаяно непостоянство.

Я мог бы соединить наши дары, тем самым обезопасить друг друга от измен и стать полностью убежден в том, что наша любовь продлится долго. Но, черт побери, мне претит сама мысль о том, что дар будет настолько влиять на меня, уже не говоря о самом факте неестественного влияния на чувства.

Не хочу я, твою мать, чтобы на меня влияло что-либо! И этот ошалелый Командир, который, как оказалось, и не друг мне вовсе, и эта… Майя. Я-то отвезу сейчас ее в Лагерь, а дальше – заставлю ее переключиться на кого-то другого. Это несложно, не впервой.

А я переключусь на другую… Только, черт. Обычно в таких случаях испытываю радостное предвкушение. Никаких предвкушений не теплилось внутри. Зато злость бурлила, стоило только представить, как Майю обнимает какой-то мой друг.

Ну не зараза, а? Нет, поступим по-другому. Я отвезу ее, а потом уеду в другой Лагерь. Со временем, если не буду видеть ее, мне должно сделаться пофиг.

Наконец-то легче стало дышать, да и в голове немного прояснилось, дрожь сошла на нет. Многое меняется, когда принимаешь правильное решение.

Обратно я добрался быстро, всего за несколько минут. И сразу же подошел на ресепшен, чтобы забрать свой конверт. Еще по дороге к стойке почувствовал что-то неладное. Девушка-администратор вместо дежурной улыбки смотрела на меня с удивлением… и ненавистью.

– Могу я забрать оставленный конверт?

– Мы уже передали его, как вы и просили, – с непроницаемым лицом ответили мне.

Она уже проснулась? Мать твою за ногу… Сейчас она явно рвет и мечет в номере, топчет ногами купюры, вспоминает меня «ласковыми словами». Терпеть не могу женские истерики. Проклиная все, на чем свет стоит, я направился мимо ресепшена к выходу в сад, но мне дорогу перегородила знакомая официантка. Ее глаза метали молнии.

– Можете сразу же написать на меня жалобу, – дрожащим от гнева голосом произнесла, а в следующий миг влепила мне хлесткую пощечину. Щеку слабо обожгло. Я успел немного увернуться, и ее ладонь лишь скользнула по щеке.

– Какого черта?

Девушка гордо задрала подбородок, будто только что совершила героический поступок.

– Женская солидарность.

Я мог бы сейчас раздуть скандал до таких масштабов, что здесь уволят всех сразу и репутация отеля безнадежно испортится. Но не до этого мне было. Надо скорее бежать в номер и успокаивать Майю, хоть и дико не хотелось терпеть крики, слезы, обвинения…

– Если вы, Леонид Васильевич, решили одуматься, – донеслось из-за спины. Говорила девушка-администратор. – То уже поздно. Приблизительно спустя десять минут после того, как вы уехали, она уже была у ресепшена.