Текст книги "Под маской ангела (СИ)"

Автор книги: Нари Орлан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

Столик был пуст. Я несколько раз моргнул, сжимая кулаки. Но он был пуст. И за него уже собрались садиться какие-то ребята.

С досадой и раздражением я толкнул деревянную дверь и вылетел на улицу, где сразу же достал смартфон и зашел на свою страничку во «Вконтакте». Сотни сообщений, уведомлений… Все к чертям собачьим. Где строка поиска?

Майя Мичурина, так? Если она вдруг записана под другим именем, псевдонимом или девичьей фамилией, то как мне ее найти?

Глава 3. Майя

– Зачем ты сказала моему другу, что мы разводимся?

Надо же. Вместо привычного: «Почему так поздно?» – Глеб задал вопрос о другом. Похоже, решил внести разнообразие в наши ссоры. Даже соизволил встать из-за компьютера (пожертвовать своим игровым временем) для того, чтобы встретить меня в прихожей. И огорошить вопросом в тот момент, когда закрою за собой дверь.

Я положила сумку на столик, сбросила туфли и спрятала их в зеркальный шкаф. Глеб продолжал пялиться на меня, сложив руки на груди и опершись спиной о стену. Его насупленное лицо, ставшее совершенно не красивым от исказившего его недовольства, отражалось в зеркальной поверхности. Даже зеленые глаза, казалось, потемнели до какого-то болотного цвета.

Меня привычно стало подергивать. Тело чувствовало волны враждебной энергии, которые тоннами обрушивались на меня. Прежде я обычно мямлила в ответ что-то неразборчивое, терялась в опутывающем страхе. Глеб ощущал мою слабость и давил на меня до тех пор, пока я не закрывалась в ванной комнате и не ревела белугой.

В один момент мне это все осточертело. Я убила таившуюся в глубине души надежду на то, что однажды Глеб отреагирует на мои слезы и извинится за свою грубость. С недавнего времени убедилась в одном: мы по разные стороны баррикады. И не стоит ждать от врага сочувствия. Необходимо становиться сильной, защищаться до последнего и не радовать его таким проявлением слабости, как слезы.

«Ссоры – это нормально для брака», – твердила мама. – «Если он не бьет тебя, значит, не такой уж и плохой».

Да, еще рукоприкладства не хватало!

– Я задал вопрос, – прозвенел стальной голос Глеба в тишине. Я повернулась к нему лицом, стараясь выглядеть непоколебимой, хоть внутри все дрожало и сжималось. Ведь когда-то очень любила этого человека…

– Мог бы и не кичиться мной перед своим другом. Я не какая-то крутая тачка, которой можно хвастаться на каждом шагу.

– Да при чем здесь это! Мы договорились, что не будем разводиться!

Что, поставила в неловкое положение перед другом? Пришлось врать и выкручиваться? А сколько раз приходилось выкручиваться мне? Прикрывать своего же мужа перед его родителями, когда он шел на блядки?

Я подавила всколыхнувшуюся во мне волну злости. Ни за что не буду первой, кто выйдет из себя. Ведь первый, кто теряет контроль над эмоциями в ссоре, – проигрывает.

– Он вроде кивнул, когда ты попросил его держать все в секрете. Не вижу проблемы.

Аргумент сработал. Глеб несколько секунд не отвечал, пронзая меня взглядом. Сделав вывод, что на этом наша ссора потухла, я двинулась вдоль длинного шкафа дальше по прихожей. Выпью кофе, чтобы окончательно разогнать остатки хмельного дурмана от пива, и сяду работать за ноутбук. Меня ждали два десятка необработанных фотографий.

– Майка, ты собралась перед ним ноги раздвинуть? – выплюнул мне Глеб вслед.

Застыла на полушаге. А я ведь даже не успела ни о чем таком подумать. Мне всего лишь захотелось его снять. На фотоаппарат! Но от слов Глеба в голове вмиг родилась картинка, ожила и заставила сердце биться чаще.

Я, на белоснежных простынях, полностью голая, расслабленная и довольная. Замерла в предвкушении – ноги уже раздвинуты – и смотрю в подернутые страстным дурманом медово-карие глаза. Лицо Лео быстро обретает черты, сотканные из воспоминаний, фантазия дорисовывает обнаженные широкие мускулистые плечи, и я кладу ладони ему на спину, впиваюсь в упругие мышцы короткими ногтями от удовольствия, когда он входит в меня.

Тряхнула головой, прогоняя наваждение. Не думала, что после своего последнего раза, который, казалось, бесповоротно отвернул меня от секса, еще смогу когда-нибудь захотеть кого-то.

Обернулась и поняла, что теряю контроль. Вся концентрация убежала на обдумывание вопроса: можно ли эту фантазию расценивать как первый шажок к выздоровлению?

– А что, если и собралась?! А?! Ты не тот человек, у которого есть право меня осуждать!

Я ожидала, что Глеб сейчас подхватит волну злости и ответит мне в том же духе. Но он внезапно отвел взгляд и вздохнул, покачивая головой.

– Не советовал бы я тебе с ним связываться. Хочется секса – найди себе любовника, но только не Лёню. Да и я, в конце концов, никогда тебе не отказывал.

Неужели он думает, что я могу захотеть вернуться в нашу постель после того, как застала в ней Глеба с другой? Не сдурел ли он вконец, рассчитывая на то, что я еще могу хоть что-то хотеть? После череды его измен?

Наружу рвалось столько слов, что я не могла выбрать, какие произнести. Так и стояла, глотая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

– Ладно, твое дело. Поступай, как хочешь. Но я тебя предупредил: с Лёней лучше не связываться. Он конченый человек.

Вы только поглядите на него! Собственничество из него прет настолько сильно, что он готов оклеветать друга! Кошмар, вдруг я, чего доброго, найду человека, который поможет мне выплатить штраф за расторжение брачного договора?!

– Конченый человек? Давай я сама разберусь, кто из вас конченый, а кто нет.

– Я не виноват в том, что мне всегда хотелось больше, чем тебе! – вспылил Глеб, переходя на крик.

Смешное оправдание. Да он даже не чувствует себя виноватым. Столько раз сделал мне больно, столько раз плюнул в душу, что и не счесть. И каждый раз: я не виноват.

– Ты никогда не предполагал, что можешь быть виноватым в том, что мне хотелось меньше, чем тебе. – Хотела говорить ровным голосом, но он все же задрожал, встревоженный воспоминаниями. – Прелюдия? Да ты вообще не знал такого слова. Чмокнул в губы и давай лезть в трусы. А потом еще удивлялся, а чего это я сухая. Думал, что я от одного твоего обнаженного торса должна течь? Хотя бы хоть раз задумался о том, что, возможно, меня нужно поцеловать где-нибудь ниже подбородка, а не только дергать за соски? Нет же. Ты всегда думал лишь об одном: секс в жизни должен быть похож на грязное порно, а я должна исполнять роль грязной шлюшки! Делать минет часами, давать во все дырки и еще и заводиться за полсекунды от одного шлепка по ягодице!

В легких не хватало кислорода, пульс молотом стучал в висках. Я и не заметила, в какой момент сорвалась на крик. Першило в горле. Я никогда не говорила такого Глебу. Просто не могла. Не хотела его обидеть. Но сегодня, какого-то черта, меня прорвало.

Руки Глеба опустились вдоль тела, пальцы несколько раз сжались-разжались. На скулах заходили желваки, а взгляд наполнился таким количеством ярости, что мне поплохело.

Еще никогда прежде я с Глебом не чувствовала себя красной тряпкой на арене перед быком.

– Ах ты сучка… – процедил он, быстрыми шагами преодолевая расстояние между нами и вскидывая руки.

Я чудом успела юркнуть в ванную комнату и запереться на защелку прежде, чем Глеб ухватился за ручку и принялся со всей дури трясти дверью.

– Открой, дрянь! Открывай, я сказал! – От ударов кулаком деревянная дверь заходила ходуном, выглядя совершенно не годящейся защитой.

С бешено колотящимся сердцем я попятилась к раковине. Что делать, что делать, что делать… Для начала вытереть скатившиеся по щекам слезы – нужно немного успокоиться.

Но за два года я ни разу не видела его настолько разъяренным. Мне стало страшно, безумно страшно, до холодного пота, до дрожащих коленок, до нехватки воздуха. Казалось, вот-вот он вынесет дверь и забьет меня кулаками до смерти.

– Я тебе сейчас, блядь, устрою прелюдию! Отдеру так, что на свою чертову задницу неделю не сядешь!

Пальцы мертвой хваткой вцепились в раковину за спиной. Тело била крупная дрожь, я захлебывалась слезами, но изо всех сил старалась не всхлипывать: он не услышит, как я плачу! Пусть думает, что мне все равно, что его не слышу.

Но от следующей порции ругани меня едва не вывернуло. Я схватила белое махровое полотенце, набросила его на голову и зажала уши ладонями, медленно сползая на холодный кафельный пол. Наконец-то его крики слились в неразборчивый далекий шум.

Он скоро уйдет. Не будет здесь долго стоять. У него ведь там наверняка игры неигранные, сообщения от девочек неотвеченные, пиво недопитое…

Зажатый между зубов край полотенца успешно глушил рыдания. Какой была дурой, когда согласилась на мамину идею создать этот чертовый брачный контракт! Два года назад я безумно боялась потерять этого придурка Глеба, ведь слышала, как о нем отзывались друзья: непостоянный, долго ни с кем не задерживается. Когда они узнали, что Глеб женится, то делали ставки, как долго протянет наш брак: два месяца, неделю, три дня…

Но он клялся в вечной любви и в том, что никогда меня не бросит. Я хотела ему верить, сама была на тысячу процентов убеждена, что буду любить его до конца дней, а значит приняла мамину идею и оценила крах нашей любви в один миллион рублей.

Глеб согласился внести пункт в брачный контракт о том, что первый, кто подаст на развод, платит пострадавшей стороне указанную сумму и оставляет подаренную родителями трехкомнатную квартиру. Контракт был подписан до свадьбы, а вместе с официальной регистрацией брака вступил в силу. После этого можно было оставаться спокойной и убежденной в одном: первый желающий разводиться подумает сотню раз перед тем, как расторгнуть брак.

Я уже тысячу раз успела подумать! Эта шикарная квартира в центре города меня совершенно не сдерживала от развода. Она мне осточертела. Она была моим личным адом в золотой упаковке. Я бы с удовольствием ее променяла на старую однушку на окраине, пусть там даже не будет места для того, чтобы оборудовать домашнюю фотостудию. Лишь бы получить свободу.

Но где взять миллион рублей?

Втайне я собирала деньги, вот только, по моим расчетам, нужную сумму удастся накопить только через несколько лет. Одновременно с этим искала недорогого хорошего адвоката, который бы нашел путь обойти этот треклятый пункт договора! Вот только пока безуспешно… Либо с меня требовали бешеные деньги, либо выглядели непрофессионалами.

Я не теряла надежды, но почему же так адски больно? Быть может, потому, что устала ждать и терпеть. Эта усталость быстро перетекала в раздражение, которое пробуждало нечеловеческую силу: казалось, я была способна на волне злости пробить кулаками дверь, бетонный пол, стену, да что угодно! Только мне это нисколечко не помогло бы.

Через некоторое время рыдания отступили. Им на смену пришла отрешенность. Я лежала на полу, не чувствуя холода, вперившись в одну точку – в железную овальную ручку нижней полки темно-розового комода. Даже не заметила, когда шум за дверью стих. Убрала затекшие руки от ушей, сняла полотенце с головы и протерла им под глазами.

– Майка, твою мать! – Еще несколько мощных ударов сотрясли дверь, заставив меня вздрогнуть. – Если не откроешь прямо сейчас, останешься сидеть в ванной до самого утра! Я не шучу!

Не впервой мне было ночевать в ванной. Даже небольшая подушка была припрятана за чистыми полотенцами в комоде.

– Пошел к черту!

Правда, раньше, когда мне хотелось нарыдаться, я это делала по собственной инициативе и убирала свое импровизированное спальное место до того, как Глеб просыпался и шел в душ. Да и на ноутбуке меня сегодня ждала работа… Завтра придется извиняться перед клиентками. Придумывать ложь. Не скажешь же, что муж закрыл в ванной.

Но как он собирается меня закрыть, если защелки с другой стороны не имелось? Перебирая разные варианты, я даже подумать не могла, что выберет Глеб. Рассчитывала, что он придавит дверь вытащенным из гостиной креслом или еще чем-то тяжелым. Однако тихий скрежет и шуршащие звуки вовсе не напоминали движения кресла.

– Я поставил штатив с фотоаппаратом вплотную к двери. Откроешь ее – твой любимый фотик упадет и разобьется к чертям собачьим. Спокойной ночи, дорогая.

Вот придурок! Давно надо было повесить замок на ту комнату, которую переоборудовала под студию! Но кто бы мог подумать, что Глеб станет издеваться надо мной с помощью самой ценной, самой любимой, самой бережно-хранимой мною вещи!

Конечно, я даже не рисковала попробовать приоткрыть дверь. Устроилась на полу, подложив несколько халатов и полотенец, чтобы не было холодно, оперлась спиной о стену и поджала согнутые ноги.

«Отомстить, ему надо отомстить!» – кричала еле живая гордость. – «Сделать ему такое западло, чтобы он понял, что с тобой так поступать нельзя!»

Однажды я ему уже отомстила. За первую измену. И нажила себе проблему, от которой страдаю до сих пор (или же все-таки начинаю вылечиваться? А? Что на это скажете, ошеломившие меня фантазии о Лео?).

Ну а Глебу хоть бы хны. Живет и дальше себе припеваючи. Видимо, его все устраивает, даже наши ссоры.

Да, похоже, всех все устраивает, кроме меня!

В любом случае я решила больше не изощряться в придумывании мести. Как оказалось, от нее легче не становится и она ничего не решает, а вот усложнить все – это она может.

Надо просто скорее найти способ достать миллион – и пусть он подавится этими деньгами!

Смартфон пикнул, уведомив о приходе нового сообщения. Хорошо, что хоть его не выложила из кармана брюк в сумку.

«Майечка, спасибо огромное, что помогли мне выбрать платье! Извиняюсь еще раз, что оторвала вас от отдыха. Мой парень был сражен наповал! Говорил, что мне очень идет. Осыпал комплиментами! Спасибо еще раз!»

Я улыбнулась сквозь вновь подступившие слезы – только теперь слезы радости. Всегда было безумно приятно получать слова благодарности от клиентов.

Это мое второе дело – консультант по шоппингу – иногда нравилось даже больше, чем первое. Я не была профессионалом, не заканчивала никаких курсов или школ, но зато у меня имелось врожденное чувство стиля и, что немаловажно, я знала все модные тенденции, умела создавать образы с нуля и была гуру в походах по магазинам.

Мама с детства привила мне любовь к одежде, часто брала с собой, когда шла себе что-то покупать. Рассказывала о тканях, о сочетании цветов и текстур. И, как ни странно, никогда не навязывала мне свой выбор. С того момента детства, когда я уже могла внятно говорить и понимала, что зимой надо одеваться потеплее, а летом нужно отдать предпочтение легким и натуральным тканям, постоянно выбирала себе одежду сама. Спасибо ей за это.

Зарабатывать на консультациях я стала раньше, чем на фотографиях (еще до свадьбы). Понимая, насколько благодарна маме за непринужденное обучение, даже взяла в качестве псевдонима ее девичью фамилию – Шанявская. Теперь то Майя Мичурина звучит лучше, но не хотелось уже имеющихся клиентов путать сменой фамилий.

У меня даже во «Вконтакте» на страничке так и написано: Майя Шанявская. Ну а что? Новые знакомые, когда спрашивают, как меня найти, сразу узнают псевдоним, а за ним и информацию: фотограф и консультант по шоппингу. Вот и альбомы с моими работами, вот и…

Осенило. Надо поискать в друзьях у Глеба страничку Лео. Не знаю пока, что ему написать, но никто меня не съест, если я просто полистаю его фото и поброжу по стенке.

В друзьях у Глеба не оказалось ни Лео, ни Лень, ни Леонидов похожих на то ангельски-прекрасное создание, что мне повезло повстречать в пабе. У него даже меня в друзьях не было! Когда успел удалить?!

А, знаю. Только что. Наверняка специально, чтобы Лео не нашел меня. Но не значит ли это, что Глеб уверен в том, что Лео будет меня искать?

Я тоже хочу его найти, но, черт возьми, как? Я не знаю его фамилии, а он не найдет меня, ибо не знает моего псевдонима.

Глава 4. Лео

– Доброе утро, девушка. Будьте добры, принесите в десятый номер американо и омлет-суфле со шпинатом и томатами черри.

– Хорошо. Может быть, желаете что-нибудь еще, Леонид Васильевич?

– После завтрака я, скорее всего, уеду в город. Буду благодарен, если уберете в номере за время моего отсутствия.

– Конечно. Завтрак вам скоро принесут.

Я всегда больше любил маленькие тихие отели на окраине или за городом, нежели огромные шикарные в самом центре. Там, где я остановился, было всего десять номеров, все они находились на первом этаже, буквой «Г» прижимались к уютному саду, который с другой стороны закрывал от любопытных глаз высокий забор.

В ожидании завтрака я и вышел в сад, устроился на скамейке с планшетом, положил рядом мобильник и принялся изучать новое задание. То и дело поглядывал на черный экран смартфона в ожидании звонка от друга. Еще вчера вечером попросил его поднять свои связи и нарыть побольше информации о девушке по имени Майя Мичурина.

Конечно, неплохо быть на моем месте и, сделав несколько звонков, иметь возможность найти буквально любого человека. Пусть даже я смогу узнать о Майе все, вплоть до перечня мест, в которых она бывает, но мне так много не нужно. Достаточно адреса проживания и адреса в сети.

Наша следующая встреча не должна быть спонтанной. Меня всегда воротило от подобных сценариев, когда он и она «случайно» сталкиваются в каком-то кафе или на улице. В таких ситуациях у девушек обычно проскальзывает мысль: «Ах, наверно, это судьба».

Мне не нужно, чтобы Майя думала, будто я ее судьба. Это лишнее.

Наша встреча и не должна выглядеть запланированной. Майя не должна узнать, что я ее искал. Ибо если узнает, слишком много о себе возомнит и, чего доброго, сделает вывод, что я влюбился.

Тем более мне не нужно, чтобы Майя делала подобные выводы. Это не просто лишнее, это значит пустить всю операцию коту под хвост.

Наша встреча должна случиться благодаря ей. Она сама должна меня найти. А мне нужно лишь придумать, как ее к этому подтолкнуть. Только в таком случае все пройдет идеально.

– Леонид Васильевич, ваш завтрак уже в номере.

На меня тенью упал силуэт милашки-официантки, которая позавчера слишком поздно принесла ужин и была за это наказана – мягко и нежно. А теперь глядела на меня обиженной волчицей. Точно я ей сделал предложение и не заявился на собственную свадьбу.

Но я даже намека ей не оставил на продолжение. Просто позавчера у меня было особенное настроение – приподнято-энергичное. Надо было срочно дать ему разгон. Погонял бы на машине, но тогда не вернулся бы в гостиницу (закрывались они в одиннадцать вечера). Пришлось выкручиваться. А тут еще и симпатичная девчонка под руку подвернулась. И я подумал: а почему бы и нет?

Теперь она на меня явно дулась за то, что вчера все не повторилось. Из-за вновь поздно принесенного ужина я просто оставил скупые чаевые и чуть ли не вытолкал девушку за дверь. Вчера настроение было совершенно другим – нервно-азартным. Я несколько часов искал во «Вконтакте» страницу Майи. Вспоминал имена и фамилии всех старых знакомых из этого города и шерстил их друзей.

Уже тогда я решил, что писать ей не буду. Только посмотрю страницу для того, чтобы определиться, как грамотно подстроить нашу встречу. Но поиск оказался безрезультатным.

Вот и вчерашний звонок другу пока что ничего не принес. А мне уже так не терпелось узнать о той девчонке чуть больше фактов, чем информация о скором разводе и ее увлечение фотографией, что я даже с трудом вникал в текст нового задания. Одно понял: мне придется следить за парнем, который ходит трижды в неделю в секцию карате.

Ай да Командир! Подколол! Если теперь меня спалят, то, вполне вероятно, просто отметелят, а не будут мило улыбаться, рассчитывая на мою симпатию.

Придется вести себя осторожнее.

Насладившись вкусным кофе и завтраком (мне повезло: готовили повара в этом отеле безупречно), я оставил ключ от номера на ресепшене и отправился на долгожданную встречу со своей красавицей.

Жалко было оставлять ее ждать меня на улице, но, к сожалению, при отеле не оказалось крытого, уютного помещения, куда можно было бы ее спрятать. Поэтому я сразу, чтобы она не обижалась, поухаживал за ней, сдул пылинки, но все же решил сделать ей более приятное – отвез на мойку.

А потом бросился рассекать трассы! Моя красавица довольно урчала – мы оба любили сходить с ума, превышая скорость. Мы оба были созданы для этого.

Для меня скорость – наркотик. Ничто в мире не сравнится с кайфом, который получаешь, когда берешь его самую максимальную дозу.

И никакая досада не сравнится с той, когда тебя внезапно отвлекают от эйфории. Но, пожалуй, в этот раз отвлечение оказалось приятным – наконец-то звонил друг.

Я прижался к обочине и быстро поднял трубку.

– Ну что, готов записывать? – в голосе Мартина мелькнул намек на ухмылку.

– Удалось много нарыть?

– Вполне. Ты же знаешь, наши люди быстро работают. Пусть даже не на своей территории.

– Тогда скинь мне информацию запароленным архивом на почту. А основные моменты скажи сейчас. – Я откинулся в кресле, и пальцы невольно принялись отстукивать медленный ритм по кожаной обивке руля. Я был весь в нетерпении.

– Майя Васильевна Мичурина. Девяносто седьмого года рождения.

– Когда у нее днюха?

– Тридцать первого мая.

– Неудивительно, – усмехнулся я. – Продолжай.

– Родилась в том же городе, где и живет сейчас. Окончила школу с хорошими отметками, но в вуз так и не поступила. Профессионально занимается фотографией, имеет домашнюю студию. Также является известным в узких кругах консультантом по шоппингу. Работает под псевдонимом Майя Шанявская.

Постепенно в моей голове загорались идеи, как подстроить нашу следующую встречу. Возможно, половину я отмету, но обдумаю их явно после телефонного разговора.

– Вышли мне ее адрес смской, а остальное я уже прочитаю, когда пришлешь информацию на почту.

– Погоди, Лень. Тут кое-что еще очень интересное… Ее воспитывала мать, а вот про отца не удалось вообще ничего найти. То ли он сотрудник каких-то спецслужб, то ли наш «клиент». Короче, кто-то очень постарался, возможно он сам, чтобы никто не узнал, что у него есть дочь.

– Да он наверняка толстосум, который просто «удачно» гульнул на стороне. Хорошо прикрылся, чтобы не подмочить репутацию. Может, политик какой-то.

Стало жаль малышку. Мой отец, конечно, не лучший на свете, но расти вообще без отца – печально.

– Еще Майя замужем! Ты во что влип, парень?

– Она скоро разведется.

– Не благодаря ли тебе?

– Может и так.

Друг тяжело вздохнул.

– Так или иначе не задерживайся там надолго. Ты нужен в нашем Лагере. Пацан, которого я поставил тебе на замену, отвратительно ведет допросы. Мне приходится работать вместо него. Уже жалею, что тебя отпустил.

– Командир, так ты меня даже в отпуск не отпустишь? – посмеиваясь, спросил. – Я люблю летать на моря, между прочим.

– Когда переловим всех тех, кто злоупотребляет даром, будешь мечтать об отпуске, – отрезал Мартин. – До связи.

Глядя на потухший экран, я все еще улыбался. Приятно осознавать, что где-то в тебе настолько нуждаются. И к черту тот отпуск.

Шпион из меня не очень, особенно когда рядом находится объект, за которым вести наблюдение намного приятнее – как вчера за Майей. А вот вытащить из преступника какую-то инфу – это раз плюнуть.

Но в этом городе, к сожалению, я не мог позволить себе заниматься допросами и часто сидеть в Лагере. Мне надо было решить проблему с отцом: объяснить ему, что лучше передать компанию любому другому человеку – профессионалу своего дела, – а не сыну. Я что, виноват в том, что являюсь единственным наследником? Папаше никто не мешал завести еще детей и с детства им вдалбливать, что их ждет руководство компанией.

У меня был свой бизнес, который я создал с нуля. Я знал всех своих подчиненных, выстроил в компании доверительные отношения и приучил людей постоянно развиваться и двигаться вперед. Возможно, именно поэтому я быстро поднялся.

А что творилось в компании отца – было страшно представить. Постоянные задержки зарплат, сокращения, ухудшение качества предоставляемых услуг – это я узнал из новостей. Журналисты, как всегда, могут и привирать, и не видеть всю ситуацию в целом. Но дыма без огня не бывает.

На сегодняшний вечер у меня была назначена встреча с отцом. Наши телефонные разговоры все заканчивались на повышенных тонах. Боюсь, хоть бы мы не разнесли ресторан, в котором зарезервирован столик.

Но перед этим меня ждало куда более приятное дело. Я вбил в навигатор присланный другом адрес и вдавил педаль газа в пол.

Через пятнадцать минут уже был возле дома Майи – новостройки в районе, близкому к центральному. Рядом метро, хорошая транспортная развязка, парк и чуть ли не на каждом шагу магазины, рестораны. Сам бы не прочь отхватить здесь квартирку. Давно задумывался о расширении бизнеса. Но сейчас не до этого…

Я оставил машину в соседнем дворе, взял набор юного фээсбешника и направился прямиком в гости к консьержке первого подъезда. Черная кепка и очки ботаника совершенно не нужны для прикрытия на случай, если мне пришлось бы вернуться в этот дом в привычном виде. Для секретных операций у меня имелось нечто более интересное.

Консьержкой оказалась женщина лет сорока с аккуратной стрижкой и строгим лицом. Долго рассматривала мою поддельную ксиву агента ФСБ. На самом деле с ФСБ мы дружим, поэтому если вдруг под личиной консьержки скрывается тайный агент службы безопасности, то мне ничего не будет кроме словесного нагоняя.

Рассмотрев ксиву, она принялась разглядывать меня. Явно хотела хорошо запомнить. Мое терпение уже было на грани, поэтому я доступно объяснил, что спешу и вынудил ее начать отвечать на вопросы.

– Нет, Майя еще сегодня не покидала квартиру. А что она сделала?

– Секретная информация. Ваше дело отвечать на вопросы.

– А меня не буду вызывать в…

Перебил ее:

– Во сколько Майя Васильевна обычно выходит из дому?

Консьержка взглянула на часы.

– В субботу обычно бегает по утрам. Сегодня, странно, пропустила… Каждую субботу бегает. Все отсыпаются обычно, а она бегать. Два года как. Что в дождь, что в снег. Хотя когда этой зимой насыпало много снега и дороги не почистили, то она, конечно, дома осталась. А сегодня вот погодка чудесная…

На душе заскребли кошки. Какого черта?.. Что должно случиться с человеком, чтобы он нарушил привычный ритуал? Что-то должно помешать. Или кто-то.

Может, я зря волнуюсь, но все же – не смогу уехать, не убедившись в том, что нервничаю понапрасну.

– Ее муж выходил?

Женщина закусила нижнюю губу, поглядывая по сторонам.

– Вообще-то, он еще вчера поздно вечером ушел. И до сих пор не вернулся. Жильцы жаловались на грохот и крики, но дозвониться в квартиру не могли. Мне утром сказали.

Это стало последней каплей. Я метнулся к лифтам, стараясь прогнать из головы страшные картины возможных причин того, почему Глеб уехал вчера поздно вечером, а сегодня утром Майя не вышла на пробежку.

По жизни мне приходилось часто сталкиваться с жестью. Почему-то не верилось, что Майя просто проспала, а вчера они всего лишь громко смотрели телевизор.

На одиннадцатый этаж лифт тащился невыносимо медленно. Я уже держал наготове набор отмычек, в красках представляя, сколько костей сломаю Глебу в зависимости от того, что он сделал с малышкой.

Только дверцы разъехались, я вылетел на этаж, быстро нашел шестьдесят третью квартиру и приложил ухо к двери, прислушиваясь. Тишина. Когда тихо, это хуже всего. Глеб никогда не был пай-мальчиком. Если его разозлить, он мог обидеть муху, собаку, девушку – да кого угодно, лишь бы доказать свое превосходство. Один из лучших способов: ограничить противнику свободу или заставить его замолчать.

Ловкие пальцы быстро прокрутили отмычки в замке, и меньше чем через полминуты, раздался щелчок. Не спеша я принялся отодвигать полотно двери, затаив дыхание.

Теперь я услышал тихие всхлипы. Фух, она хотя бы жива. Можно было бы еле слышно притворить за собой дверь и со спокойной душой уйти, но почему она все-таки не вышла? Не услышала щелчок замка и ковыряние отмычками, а я не особо пытался остаться бесшумным. Она слушает музыку в наушниках, или эта падла ее связал и запихнул в шкаф?

Нет, уйду я только после того, как увижу, что с ней все в порядке.

Войдя в прихожую, прикрыл за собой дверь. По левую сторону потянулся высокий зеркальный шкаф, по правую – одна за другой, через небольшое расстояние, три двери. Но всхлипы доносились не от них.

Мои глаза быстро привыкли к темноте. Я двинулся прямо, но вмиг застыл, как только разобрал смотрящую на меня камеру, которая держалась на полусложенном штативе.

Что за ахинея? Именно оттуда доносился плач.

Несколько секунд хватило мне, чтобы сложить два плюс два. Твою ж мать. Не кости Глебу нужно ломать, а мозги вставить! Проломить череп и прямо так и насовать их туда!

Майя сама никак не могла приложить камеру на штативе к двери ванной комнаты. И сколько она уже в ней сидит? Почти двенадцать часов?

Недолго думая, я сделал несколько шагов и замер, услышав, как всхлипы прекратились.

– Глеб? Убери фотоаппарат, не будь такой сволочью! Мне на встречу надо! – от дрожащего голоса Майи у меня внутри все перевернулось. Я какое-то время сомневался, протянув руку к камере, стоит ли ей сейчас помогать.

Она жива, не ранена – физически, но по голосу слышно, что убита морально. Как она отреагирует, если увидит меня? Изменить воспоминания ей смогу, чуть позже она и не вспомнит о том, что я приходил. Но на что их менять? На то, что камере, в конце концов, надоело стоять и она решила прогуляться по квартире?

– Глеб? – с опаской спросила Майя. – Это ведь ты? Я слышала, как хлопнула входная дверь. Я слышала твои шаги! Не прикидывайся, что тебя здесь нет! – через несколько секунд тишины добавила: – Стоишь сейчас под дверью и давишься от смеха? Да, ты не прогадал. Я не рискнула открыть дверь и разбить самую дорогую для меня вещь. Не знаю, что ты и кому хотел доказать этим поступком, но ты всего лишь добавил мне проблем. В чем виноваты мои клиентки, которые не получили вовремя свои фотографии? Или в чем виновата девушка, которой сегодня утром пришлось самой идти по магазинам и выбирать себе платье на выпускной?

Черт. Я уже достаточно напортачил. Уже придется менять ей воспоминания, ибо бедняга побежит в полицию (когда Глеб ее выпустит) и будет писать заявление: ко мне вломились странные грабители, ничего не взяли, но, сволочи, не сняли обувь и наследили в прихожей.

Можно, конечно, просто убрать камеру и выскользнуть на лестничную клетку. И пусть Майя думает, что хочет. О правде все равно не догадается.

И это было бы самым правильным решением, если бы я не ощутил острое желание ее увидеть.

Я даже представить не мог, что наша следующая встреча случится на пороге ее ванной комнаты. Она не должна была быть такой. И Майя о ней забудет, только я уйду. Будет помнить лишь то, что кто-то вошел в квартиру, отодвинул камеру и смылся.