Текст книги "Клинок архангела (ЛП)"
Автор книги: Налини Сингх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Большинство людей были хорошими и добрыми. Но некоторые похожи на этого таксиста. Блестящие глаза мужчины и полуоткрытые губы угрожали столкнуть её обратно в яму, где уродливые руки насиловали её, пока ничего не осталось. Ещё месяц назад она бы замкнулась в себе и замолчала. Но месяц назад она не выпустила пули в нападавших.
– Языки вампиров, – заметила она, осторожно проводя пальцем по лезвию, которое вытащила из ножен на бедре, – отрастают, после того, как их отрежешь. Люди, к сожалению, не обладают такой способностью. – Он хмыкнул и опустил голову. Пот катился по его вискам, когда они прибыли в пункт назначения, и он даже не мог вымолвить ни слова, чтобы потребовать плату за проезд. Вытащив кредитную карту, она расплатилась и вышла. Никто и никогда больше не утащит её во тьму.
Глава 17
– Николас! – Подняв глаза на звук своего имени, Хонор увидела крупного чернокожего полицейского с наполовину поседевшей щетиной, которая, казалось, была его постоянным атрибутом.
– Сантьяго, – поздоровалась она. Хонор работала с ним над делом пару лет назад, в один из редких случаев, когда приходилось сталкиваться с ситуацией на Манхэттене. – Что у нас?
– Это. – Он нырнул под оградительную ленту, чтобы присесть на корточки рядом с телом, лежащим наполовину на тротуаре, наполовину вне его. Приподняв брезент, которым была накрыта жертва, он кивнул, чтобы она посмотрела.
– Похоже, на него напала собака. – Шея молодого парня была разорвана в клочья, будто её кто-то обглодал.
Сантьяго хмыкнул.
– Да, за исключением того, что его обглодали лишь на шее и внутренней поверхности бедра. – Сонная и бедренная артерии. Наклонившись ближе, Хонор осмотрела обе раны. Штаны жертвы спущены до лодыжек, но на нём ещё были трусы, так что нападение связано с кровью… хотя нападавший потратил её впустую, судя по тому, что видно вокруг тела.
– Я не патологоанатом, но, кажется, рана слишком разорвана, чтобы определить, вампир ли это.
Следы клыков стёрты в месиве плоти.
– Один из рождённых охотником мог бы втянуть запах с кожи, – сказала она, – уловить вампирский запах. Рэнсом в городе, не уверена насчёт Елены… я позвоню в Гильдию, спрошу, может ли кто-нибудь из них заскочить. – Всё в этой сцене казалось странным. Вклад другого охотника необходим. – Судя по брызгам крови, он явно был убит здесь, – пробормотала она после того, как оставила запрос. – Ночью здесь довольно людно.
– Да, но на этой улице почти все магазины дневные, нет ресторанов и лишь одна забегаловка, – заметил Сантьяго, припорошённые сединой брови нависли над бледными карими глазами. – Персонал бара прибрался и ушёл в половине четвёртого, по словам менеджера. Прачечная самообслуживания дальше по улице открывается в шесть тридцать. Учитывая время, когда наш анонимный информатор позвонил в полицию, я бы поставил на то, что всё произошло между четырьмя и пятью часами.
– Раньше было бы светло. – Хонор кивнула. – Тогда бы, вероятно, люди шли к метро.
– Да, я попрошу своих людей прочесать окрестности, посмотрим, сможем ли поймать кого-нибудь из постоянных пешеходов.
Он поднял взгляд, когда их на миг накрыла тень. Мгновение спустя рядом приземлился ангел. Её крылья были самого потрясающего чёрного цвета, сливались в тёмно-синий и индиго, затем в мерцающий оттенок, который напомнил Хонор рассвет, и становились мерцающими бело-золотыми. Высокая, с упругими мышцами, Елена обладала грацией, которая приходит только при знании того, как двигать телом в борьбе с противниками, которые обычно сильнее и быстрее.
Хонор, конечно, видела фотографии, но реальность охотника с крыльями сюрреалистична.
– Знаю, что пялюсь, – сказала она в наступившей тишине, – но, Елена, у тебя крылья. – Елена рассмеялась, её глаза казались серебряными в таком свете, а влажные, почти белые волосы собраны сзади в аккуратную французскую косу.
– Иногда я сама просыпаюсь удивлённой, – сказала она, и лицо потеряло свой блеск, когда она повернулась к Сантьяго. – Я проверю запах. – Она расправила невероятные крылья на грязной улице и опустилась коленями на асфальт. Елена, казалось, не беспокоилась об этом, откинув брезент, чтобы осмотреть шею, затем рану на бедре. – На нём нет вампирского запаха, – она говорила решительно. – Я бы ожидала какого-нибудь крепкого аромата, учитывая, сколько времени нападавший должен был провести с жертвой. – Она взглянула на Хонор, морщины испортили тёмно-золотистую кожу. – Но есть странность. Может, человек с подпиленными зубами?
Подпиленные зубы. Только этот сигнал нужен был разуму Хонор, возвращая её к короткой статье в газете Гильдии, которую она прочитала, находясь в больнице.
– Сантьяго, можем передвинуть его немного, чтобы я рассмотрела заднюю часть правого плеча?
– Да, без проблем.
Подсунув руки в перчатках под тело, он сдвинул его. Елена тоже быстро надела перчатки, чтобы помочь удержат, пока Хонор обходила, чтобы задрать футболку жертвы. Ни полицейский, ни крылатая охотница не произнесла ни слова, но Хонор чувствовала напряжение, настолько оно было всепроникающим. Решив притвориться, что не заметила этой явно личной ссоры, она сумела обнажить плечо жертвы.
– Проклятье, я очень не хотела этого найти. – Эти двое повернули к ней головы, чтобы изучить находку. Маленькое тату в виде буквы «V» в кольце с крыльями.
Елена нахмурилась.
– Я такого прежде не видела.
– Этот выпуск газеты Гильдии вышел, пока ты отращивала крылья.
– Ты действительно читала эту газету? Мне казалось, такие люди – легенда.
– У меня просто глаз зацепился, – сказала она с улыбкой, которая казалась естественной. – Это «движение», – она указала на татуировку, – по-видимому, зародилось в Лондоне. Похоже, он пересёк Атлантику.
Опустив тело на землю, Сантьяго встал, скрипя суставами, словно старыми половицами.
– Расскажи.
Хонор тоже встала, осознавая, что Елена плотно прижимает крылья к спине, когда также поднялась.
– Моя информация устарела, но это подпольная группировка, созданная подростками и людьми чуть старше двадцати. Они подражают «образу жизни вампира». – Покачав головой, она посмотрела на комок под брезентом, опечаленная потерей едва начавшейся жизни.
– В основном процесс включает в себя секс.
– А не рано в таком возрасте? – пробормотал Сантьяго. Хонор никогда не была такой молодой, не могла представить себе такой невинности.
– Да, но это движение довольно безвредно… за исключением того, что некоторые адепты ещё и пьют кровь друг друга.
– Ты прикалываешься, – сказал Сантьяго.
– Боюсь, что нет.
– Вампиры могут пить от любого донора, потому что их тела устраняют проблемы с кровью, – сказала Елена, нахмурившись, и её глаза потемнели до цвета пред штормовой тучи. – Эти дети сталкиваются, Бог знает, с какими болезнями.
– Если вообще смогут кровь переварить, – заметила Хонор, неспособная увидеть соблазн жизни, управляемой кровью. Сантьяго откинул пиджак, уперев руки в бёдра.
– Хочешь сказать, нам нужно поискать рвоту?
– Будет зависеть от того, сколько он или она на самом деле выпили, но да, – ответила Елена.
– Отлично, у какого-нибудь полицейского сегодня выдастся шикарный день.
– Может, некоторые из детей начинают думать, что они вампиры, – добавила Хонор, когда Сантьяго подозвал молодого офицера, который скривил губы от данного задания, но начал уходить с места происшествия. – Я бы хотела узнать, кто друзья этого мальчика. Кажется, он играл роль донора для какого-то другого вампира, и всё вышло из-под контроля.
– Судя по расположению укусов, – сказала Елена, – я бы поспорила, что в этом замешан секс. – Сантьяго провёл рукой по лицу, его щетина царапнула ладонь.
– Старый добрый секс и насилие.
Хонор уже собиралась согласиться, когда её телефон завибрировал от входящего сообщения.
– Извините. – Она отошла на небольшое расстояние, но всё ещё могла слышать Сантьяго и Елену.
– Я справлюсь, – сказал полицейский с какой-то грубоватой резкостью. Пауза, прежде чем Елена ответила:
– Я не ждала увидеть тебя.
– Как и я. – Раздался шорох ткани и скрип обуви по асфальту.
– Полагаю, всё дело в адаптации – некоторые старые собаки могли бы научиться новым трюкам.
– Спасибо, – тихо проговорила Елена.
Спустя долгое мгновение Сантьяго ответил обычным голосом:
– Это дело последнее, что мне нужно. У нас уже есть серийник, на которого уходят все ресурсы.
– Тот, кто нацеливается на молодых женщин метисов?
– Да. Тел нет, но чутьё подсказывает, что они мертвы.
Когда Хонор присоединилась к ним, напряжение исчезло, сменившись осторожной фамильярностью – два человека, которые часто работали вместе, пытались найти новый баланс. Посмотрев на них обоих по очереди, она сказала:
– Мне нужно в Башню. – Послание Дмитрия было простым: «Я слышал, ты проснулась. Я тоже. Вперёд».
***
Хижина была расположена посреди густого леса, почти красивое место, построенное из брёвен, в комплекте с креслом-качалкой на крыльце. Теперь это кресло неподвижно, а в лесу так тихо, что, казалось, ни один лист не шевелится. Будто сами деревья знали об ужасе, который произошёл в этом очаровательном месте, которое будто сошло с праздничной поздравительной открытки.
Осенью, подумала Хонор, земля будет покрыта листьями самых разных оттенков, но сейчас глубокая весна, и листья над головой были ярко-зелёными. Высоко наверху мерцало золотое солнце, но из-за тяжёлого купола лучи к тому времени, когда достигали земли, становился рассеянными, усугубляя унылую серость атмосферы.
– В детстве, – сказала она вампиру, который шёл рядом, – я мечтала поехать на каникулы в такое место. Казалось, так делают семьи.
Дмитрий посмотрел на неё, тени на его лице стали жёстче и чётче в этом свете.
– Ты когда-нибудь пыталась разыскать родителей?
– Нет. – К моменту, когда появились ресурсы для поиска, Хонор поняла, что ничего хорошего из этого не выйдет. Счастливого конца, который избавил бы её от одинокого детства, стёр бы все школьные спектакли и спортивные дни, когда она смотрела, как родители других детей хлопают и подбадривают, пока она стояла рядом и притворялась, что это не больно, не будет. Решение, не заполнило пустоту внутри, но дало свободу жить своей жизнью, не терзаясь мыслями о том, что могло бы быть. – Ты ещё помнишь родителей? – спросила она, когда они добрались до хижины. Дмитрий обошёл пятна крови на ступеньках, куда, по-видимому, втащили избитое тело Томми, и взглянул на кресло-качалку с такими же пятнами.
– Кто бы ни казнил Томми, – пробормотал он, – посадил его, допросил, дав понять, что неповиновение приведёт к боли. – Дмитрий поступил бы так же с напыщенным мудаком, как Томми – вампир, возможно, и прожил четыреста лет, но только потому, что держался подальше от хищников, играя роль большого пса в кругу таких же бесполезных друзей. – Очень интересно, что сделало его мишенью.
– Он мог привести Эверта без разрешения, – сказала Хонор, уставившись на дверь, к которой была приколота голова Томми, толстое лезвие было засунуто ему в рот и выходило через заднюю часть черепа.
– У меня такое чувство, что игра проходила только по приглашению.
– Значит, несмотря на второе приглашение, мы, вероятно, спасли Эверту жизнь. – Почему-то он не думал, что вампир будет благодарен за долгие годы, которые проживёт на попечении Андреаса.
– Мои родители, – сказал он, толкая дверь, – в моём сознании так ясны, будто я видел их вчера. Возможно, это эффект бессмертия, но некоторые лица никогда не блекнут.
«– Дмитрий. – Смех и то, как его толкают в грудь. – Веди себя прилично, или разбудишь Мишу и малышку».
Она посмотрела на него тёмно-зелёными глазами, хотя тёплые карие задержались в памяти, и их воздействие гораздо более интуитивно, чем должно быть.
– Я вижу в тебе столько боли, – прошептала Хонор, – столько потерь. – Он не привык, чтобы его читали.
– Не обманывайся на мой счёт, Хонор, – сказал он, потому что, хоть и намеревался заполучить её, не стал бы делать это ложными обещаниями. – Человеческая часть меня умерла давным-давно. То, что осталось, не так уж сильно отличается от Томми. – Переступив порог, он обратил внимание на брызги крови, украшавшие стены, ковры, покрытый лаком пол.
– После того, как он – или она – допросил его, – сказала Хонор из-за его спины, поднимая КПК, который выглядел так, будто его разбили тяжёлым ботинком, – привёл Томми сюда и играл с ним.
«Играл. Да».
Если бы речь шла просто о казни, вся хижина не была бы забрызгана кровью, которая уже темнела, более того, отпечатками не были бы испещрены пол и стены.
– Ему позволили поверить, что он может сбежать. – Панический страх вампира был бы сильнее, если бы его вернули обратно. Дмитрий подождал, почувствует ли он хоть какую-то жалость. Нет.
– Держи, – сказал он, вытаскивая крошечный пластиковый футляр из кармана, когда Хонор положила повреждённый КПК. – Копия карты памяти. Мои люди добыли данные. – Взяв его, она сунула в карман джинсов.
– Я просмотрю, может, увижу закономерности. – Она осмотрела комнату. – Акты насилия кажутся совпадением, но всё спланировано так, чтобы навести много страха.
– Вампиры, которые издевались над тобой, – проговорил он, мельком взглянув на след на стене, напоминающий ногти, – кто-то из них вёл себя так?
Развернувшись, Хонор вышла и спустилась по ступенькам в лес. Закрыв за собой дверь домика, Дмитрий последовал за ней на тихий звук воды. Он вышел на усыпанный галькой берег небольшого ручья – Хонор стояла всего в паре футов слева. Сегодня она надела приталенную рубашку цвета хаки с рукавами три четверти, джинсы, облегающие ноги, и поношенные ботинки. Просто и красиво, но демонстрировало силу. Даже у самых сильных женщин были кошмары, которые нельзя победить ни за день, ни даже за год.
Ничего не говоря, он присел на корточки, поднял камешек и покатал его между пальцами. Вода была прозрачной, воздух свежим и пропитанным ароматом сотен тысяч листьев, над ручьём не было деревьев, и с обжигающе голубого неба лился яркий свет. Прекрасное место, в котором происходило самое невыразимое насилие.
– Исис, – начал он, обращаясь к воспоминаниям, которые запылились с возрастом, – привыкла к тому, что её обожали, считали одной из самых изысканных женщин в мире.
И это не ложь – кожа цвета нежнейшего крема, волосы оттенка сияющего золота и глаза – чарующей бронзы. Исис воплотила в себе представления смертных об ангельской расе. Мужчины и женщины жаждали увидеть её, когда она остановилась в его деревне. Гораздо позже Дмитрий понял, что это было хорошо спланированным путешествием, в желании отомстить Рафаэлю.
«– Ты знаешь о моем преступлении, Дмитрий? – голос Рафаэля, эхом отдавался в холодном каменном зале под башней. – Кто-то подслушал, как я сказал, что предпочёл бы змею, а не Исис в постели».
Тщеславная и жестоко умная, Исис не удовлетворилась бы просто захватить и пытать Рафаэля за мимолётное замечание. Нет, она намеревалась развратить смертных друзей Рафаэля, пока те не присоединятся к ней, желая навредить архангелу; она выбрала Дмитрия, потому что дружба архангела с его семьёй насчитывает несколько поколений. Потом она увидела Дмитрия.
– Сначала она восприняла мой вежливый отказ от её предложения, как шутку. Думала, что я играю и хочу, чтобы за мной ухаживали. – Он бросил камешек, но остался сидеть на корточках. – Её позабавило и обрадовало, что я так горд. Экзотическое мясо, драгоценные специи, гобелены, каких никогда не видели в моей маленькой деревне, прибывали день за днём.
Глава 18
Пока он говорил, Хонор преодолела расстояние между ними и встала ближе, его плечо касалось её ноги.
– Я отправил дары обратно, но она не обиделась. – Исис верила, что он хотел большего, считала себя достойной большего. – Слитки чистого золота, мечи, украшенные драгоценными камнями, целый каскад сокровищ, которыми мог бы гордиться дракон, начали падать на простой порог дома, где я обрабатывал землю.
«– Дмитрий, я даже не представляла таких драгоценностей. – Он поднял взгляд и увидел неприкрытый страх в этих знакомых тёмно-карих глазах.
– Ингрид, ты моя жена, а не Исис. – Из-за гнева от того, что она усомнилась в нём, его тон стал резче.
– Знаю, ты не нарушишь брачные обеты, муж. – Дрожащими руками подтыкаю одеяло ребёнку. – Но я боюсь того, что этот ангел сделает, чтобы завладеть тобой».
Он отмахнулся от беспокойства Ингрид, потому что, в конце концов, он простой фермер.
– Я думал, что она устанет от моих отказов и исчезнет. – Он был глупцом, невинным в том смысле, в каком сейчас не мог себе позволить. – Но, как и Микаэла, – сказал он, назвав имя архангела, которого большинство людей сегодня считают самой красивой женщиной в мире, – Исис привыкла получать всё, чего хотела.
Её вампиры забрали его, когда он возвращался домой после похода по рынкам, конфета для Миши была надёжно спрятана в одном кармане, красивая лента для жены – в другом. Для малышки же он купил кусочек ароматизированного дерева, из которого можно сделать погремушку. Он видел, как приближаются создания Исис, у ему хватило времени дать Мише конфету, погладить по щеке спящую дочь и поцеловать на прощание свою красивую, сильную жену. Дмитрий никогда не забудет слова, которые жена сказала в тот день, и любовь, которой окутала его. Хотя знала, что скоро он окажется в постели с другой женщиной, предав клятвы, которые дал ей одним ярким весенним утром на рубеже времён года, перед рождением Миши.
«– Ты простишь меня, Ингрид? За то, что я должен сделать?
– Ты ведёшь битву. – Она положила руку ему на щеку. – Ты делаешь это, чтобы защитить нас. Здесь нечего прощать».
– Если бы я согласился с самого начала, – произнёс он сейчас, проглатывая гнев и тоску, которые никогда не утихали, – думаю, Исис использовала бы меня, а затем отвергла. Я мог бы вернуться домой. – К единственной женщине, которую любил, к сыну, к дочери. – Но поскольку я ясно дал понять, что не хочу её, она играла со мной, как кошка с мышью. – Сначала Исис затащила его в постель, безумно довольная осознанием того, что он не мог отказать.
«– Какие у тебя красивые дети, Дмитрий. Такие маленькие… так легко их сломать».
Позже, после того, как насытилась, его утащили в холодные, покрытые плесенью недра огромного замка, где Обратила с методичной заботой. Только после того, как Обращение завершилось, его тело окрепло и стало способнее переносить повреждения, его раздели догола и приковали цепями в положении распростёртого орла, выставив напоказ каждую деталь.
– Она начала с хлыста с металлическим наконечником, острым как бритва
– Хватит, Дмитрий. – В его волосы вцепилась рука. – Я не могу этого вынести. – Он услышал слёзы и был поражён. Хонор почти разрушили в той адской дыре, в которой держали два бесконечных месяца, но, согласно её записям в психиатрической клинике, она ни разу не плакала за все месяцы, проведённые в больнице. Ни разу. Её врачи были очень обеспокоены, что она держит в себе эмоции и может взорваться. Но когда она опустилась перед ним на колени на камни и обхватила ладонями его лицо так, как он не позволял ни одной женщине почти тысячу лет, её глаза наполнились влагой.
Протянув руку, он проследил дорожку одной слезинки по её щеке, вниз к подбородку, где поймал капельку и поднёс ко рту. Солёная слеза была странной и незнакомой. Дмитрий не плакал. Больше, после того дня, когда сломал шею своему сыну, ни разу.
– В моё время, – сказал он, – многие верили в ведьм. Ты ведьма, Хонор, и заставляешь меня многое рассказывать?
Заставляла его вскрывать раны, которые оставались надёжно затянутыми так долго, что большую часть времени удавалось забыть об их существовании.
Она продолжала обнимать его лицо нежными руками и потянула вниз, пока их лбы не соприкоснулись.
– Я не ведьма, Дмитрий. Будь это так, знала бы, как тебя вылечить. – Такие странные слова, хотя именно она сломлена. Возможно, ему следовало бы разозлиться на высокомерие Хонор, но его эмоции по отношению к этой охотнице были не так просты.
– Расскажи, – приказал он. Опустив руки, она поднялась и подошла к самому краю ручья, вода целовала её сапоги, спускаясь по небольшому склону и углубляясь в лес.
Он тоже поднялся и встал рядом. Хонор потребовалось много времени, чтобы начать говорить, но её слова вернули его во времена, когда он жил только ради клинка. Он научился сражаться на стороне Рафаэля, простой земледелец стал тем, кто знал только тёмную ласку смерти. Ничто иное не могло погасить ярость внутри, ни на десятилетия, ни на столетия. Единственная милость его Обратили во времена кровавых битв между бессмертными, и меч никогда не испытывал недостатка в пище – те времена давно минули, но Дмитрий не растерял смертоносные навыки.
– Был один человек, – начала Хонор, глядя на воду, но, не видя весенне-зелёного леса, пронизанного золотым светом. – Главный. – С завязанными глазами, она могла лишь чувствовать сосновый аромат его лосьона после бритья… и уродливость его присутствия. – Он дразнил меня возможностью, что я смогу убедить отпустить меня. – Вместо того чтобы заткнуться, она приняла решение продолжать говорить, потому что голос единственное её оружие. – Когда он уходил в первый день, ударил меня так сильно, что зазвенело в ушах. – Она была ошеломлена неожиданным ударом, внутренняя сторона щеки кровоточила, заливая рот. – Я не видела его, возможно, день. – Она провела этот день голой на бетонном полу и привязанной к металлическому кольцу, вделанному в бетон. Разъярённая решимостью, она пыталась освободить хотя бы одну руку, даже сделала сознательный выбор попытаться сломать запястье. Но путы были слишком тугими и хорошо сконструированными. – В следующий раз он извинился, ослабил натяжение цепей после того, как снова подвесил меня; и принёс что-то выпить. – Она с сосредоточенной жадностью проглотила жидкость, понимая, что понадобятся все преимущества, если собирается пережить это. – Он хотел подготовить меня к моменту, когда я начну быть благодарным ему за то, что он позволил мне жить.
Но Хонор прошла обязательный и строгий курс психологического давления в Гильдии, и была подготовлена к тому, что может оказаться заложницей. Но даже этого не хватило, учитывая продолжительность её заточения, но она выросла в тридцати разных приёмных семьях. Некоторые были хорошие; большинство пригодны для жизни; другие ужасны. И этот опыт научил её одному – всегда искать истинное лицо человека.
– Я не знаю, сколько дней он придерживался такого курса. Я довольно быстро потеряла чувство времени. – Поскольку в её тюрьму можно было попасть только по внутренней лестнице, она даже не могла рассчитывать на вспышку солнца, когда дверь открывалась, чтобы сориентироваться. – Я пыталась подыграть, но он понял, что я манипулирую. – Хонор заставила себя рассказать Дмитрию остальное. Она впервые поведала об испытании кому-то, а то, что это был Дмитрий… но, возможно, лишь он и будет знать. – Он питался от меня, из горла. А рукой… касался меня. – В отвратительной пародии на ласки, нежность его прикосновения делает это не меньшим насилием. – Потом он прошептал о знании, что был моим первым. – Это тоже правда. Она всегда испытывала отвращение к тому, чтобы позволять кому-либо питаться от неё. Это была не просто неприязнь, а глубокое, тошнотворное отвращение к акту, необъяснимое по своей силе. – Думаю, именно поэтому он выбрал меня.
– Планирование, – сказал Дмитрий ледяным голосом, – и терпение, довести дело до конца. Сложи это со знанием аппетитов Валерии, Томми и других, а значит, мы ищем сильного вампира, как минимум трёхсотлетнего. Любому, кто моложе, было бы трудно завоевать доверие.
– Да. – Его прагматичная манера облегчала задачу, заставляла чувствовать себя охотником, а не жертвой. – У меня сложилось такое впечатление от его речи… по большей части он говорил современно, но иногда использовал старомодные слова или формулировки.
– Как он одевался? – Внутренности Хонор сжались, когда разум вернул ощущение нападавшего, прижимающегося к ней, и его возбуждённое тело заставило то немногое, что она съела, подняться к горлу.
– Двубортные костюмы. – Она всё ещё чувствовала, как пуговицы врезаются в кожу.
– Это исключает из уравнения несколько старых, – ни намёка на эмоции, – но я пока не буду их игнорировать.
– Да, он умён, и мог бы изменить свой обычный стиль. – Увидев полосатый хвост ястреба, летящего на ветру над головой, она проследила за его продвижением над деревьями. – Дом, где они нашли меня, находился в центре заброшенного жилого комплекса, примерно в часе езды от Стэмфорда.
– Я читал досье. – Она повернулась к нему… и чуть не отшатнулась от безудержной ярости в тёмных глазах, горящих чёрным пламенем.
– Дмитрий. – Он не ответил, его волосы развевались на ветру, который гулял среди деревьев, обнажая грубые черты лица чувственной красоты, и Хонор поняла, почему ангел жаждала обладать им. Но потом этот ангел причинила ему боль – мысль об этом вызвала в душе Хонор гнев, такой глубокий, будто он был частью её с момента рождения.
– Мне нужно вернуться на Манхэттен, – наконец, сказал Дмитрий, поворачиваясь к поляне, где ждал вертолёт. В тот момент он выглядел за гранью отстранённости, мужчиной, который не следовал никаким правилам, кроме собственных. Но подождал её на опушке леса, укорачивая шаг, чтобы она подстроилась к нему. Она не стала ошибочно думать, что это означает, будто у неё есть какие-то права на него. Что бы ни притягивало их друг к другу, это хрупкая, почти ломкая конструкция. Дмитрий кто угодно, только не такой; он сформировался в реках крови. И всё же когда-то он жил в маленькой деревне, зарабатывал на жизнь своими руками. Простая жизнь, но ради неё отверг предложения ангела, известного своей красотой. Большинство мужчин приняли бы такое приглашение, хотя бы из-за новизны. Возможно, он был слишком горд, чтобы стать мимолётной игрушкой ангела… или, возможно, его сердце уже принадлежало другой.
Мерцание на её коже, ощущение неоспоримой правоты. Однако она проглотила вопрос, вертевшийся на кончике языка – вопрос о женщине, воспоминание о которой придало интимную интонацию голосу в тот единственный раз, когда он упомянул её. Не только потому, что сейчас неподходящее время или место, но и потому, что каким бы ни был ответ, не будет хорошим. Не тогда, когда Дмитрий шёл один.
– Что-то разузнал о тату? – спросила она вместо этого.
– Три мастера-татуировщика, с которыми консультировались, придерживались мнения, что, независимо от сложности, это любительская работа.
– Чёрт. – Это значительно затрудняет идентификацию исполнителя. – А те, кто может быть предан Исис?
– Её имя умерло и забыто. – Повернувшись к ней, он остановился в тени дерева с почти изящными ветвями, увешанными дрожащими листьями, пространство вокруг было относительно чистым. – Кто бы это ни был, стремится воскресить её и держал свои намерения в секрете.
– Преданность? – Она встретила его взгляд, и в его глазах Хонор увидела тысячу тайн, могущественных и окутанных бархатными тенями, сформированными из насилия и боли. – Если он – или она – так долго почитал Исис, должен считать её богиней. Слишком драгоценной, чтобы запятнать пристальным вниманием тех, кто мог бы посмотреть на неё желчным взглядом.
– Возможно. – Не нарушая интимности зрительного контакта, Дмитрий коснулся рукой её лица. Это больше не было странно и не раздражало – грубый жар его кожи на её.
И хотя сердцебиение Хонор ускорилось, это произошло, как у любой женщины, когда её ласкает мужчина, столь греховно неотразимый. Решение было инстинктивным, она обхватила его лицо ладонями, когда эротический дождь из горького шоколада и жидкого золота каскадом обрушился на её чувства. Дмитрий склонил голову, чтобы прижаться губами к её губам.
Вспышка черноты и небытия… Хонор оказалась на другой стороне поляны. Взглянув вниз на лезвие в руке, затем на Дмитрия, она сдержала крик.
– Как сильно я тебя порезала? – Резкий вопрос, искажённый гневом, отчаянием и мучительным чувством неудачи. Он поднял руку, окрашенную в красный цвет диагональным разрезом поперёк ладони.
– Ничего серьёзного. – Такая травма вполне могла стоить человеческому мужчине использованию руки. Хонор могла повредить нерв. Засунув нож обратно в ботинок, предварительно вытерев его об опавшие листья, она запустила руки в распущенные волосы, грудь вздымалась так, словно она пробежала милю.
– Ну, вот и ответ на вопрос, да? – Пропасть между мечтами и реальностью была зияющей. Густая капля крови стекала по его пальцам, падая на землю в багровой тишине. Дмитрий выгнул бровь.
– Это говорит мне о том, что нужно быть быстрее. – Её смех был отрывистым, горьким.
– Ты и так быстрый. – Вампир его возраста и силы мог свернуть ей шею прежде, чем она успела это заметить. – Но позволил мне ранить себя.
– Нет, Хонор. Я никому не позволяю причинять мне боль. – Чёрный шёлк на коже. – Однако я смотрел на твои губы, а не на руку с ножом. В следующий раз я сначала обезоружу тебя. – Явное высокомерие этого заявления пробилось сквозь колючее уродство эмоций, вызвав жар в венах.
– Да? Что ж, может, в следующий раз я отрежу тебе руку, – сказала она, хотя вид крови что-то сделал с ней, вызвав внутреннее отвращение.
– Хорошо, что ты понимаешь, – он подкрался ближе и коснулся пальцем её нижней губы, дым осязаем, как прикосновение любовника, поглаживающего в тех местах, от которых она задыхалась, – что следующий раз будет.
Хонор не знала, что ответить на это заявление, потому что в этот момент над ними пронёсся сильный ветер, за которым последовал ангел с бело-золотыми крыльями, приземлившийся всего в трёх футах. Её сердце дрогнуло – большинство смертных, встретивших Архангела Нью-Йорка, заканчивали жизнь смертью. И в этот момент на неё упал взгляд глаз абсолютной, безжалостной синевы, невыносимо красивые… и совершенно безжалостные. Момент завис во времени, и Хонор знала, что её оценивают.
Её смерть, подумала она, будет значить для него, так же мало, как смерть насекомого. Милостивый Боже. Как могла Елена назвать это нечеловеческое существо своей парой, затащить его в свою постель?
– Рафаэль. – Архангел переключил внимание на Дмитрия, и перья скользнули друг по другу, когда он сложил крылья.
– Произошёл второй инцидент.
Хонор, втянув воздух, чтобы облегчить боль в груди, вскинула голову, когда Дмитрий сказал:
– Вновь общественное место?
– Нет. Жертву оставили на складе, управляемом вампиром, у которого осталось десять лет по контракту.
– Без вариантов, что о теле немедленно не сообщат в Башню. – Дмитрий разговаривал с архангелом с фамильярностью, которая ясно давала понять, что их отношения не такие простые, как отношения главного и подчинённого. – Ты мог связаться со мной, не прилетая.
