Текст книги "Клинок архангела (ЛП)"
Автор книги: Налини Сингх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
– Видео? – спросила она, когда они доехали до края улочки сверкающих рекламных щитов и толпы, именуемая Таймс-сквер.
– Уже достают. – Нелегально припарковавшись посреди улицы, перекрытой полицейским кордоном, на который сокрушалась толпа, он вышел. Все, кто находился в футе от Дмитрия, попятились… и расступались перед ним, пока он шёл к месту преступления. Хонор шла следом и видела, как люди таращились на нож, пристёгнутый к её бедру. Напряжённые выражения исчезли, сменившись настороженными улыбками. Как правило, люди любили охотников, так как знали, что в случае, если всё пойдёт по наклонной и вампиры зальют улицы кровью, именно Гильдия придёт на помощь. Даже слабые вампиры в толпе дружелюбно кивали ей – законопослушным гражданам нечего бояться Гильдии.
Минутой позже она нырнула под полицейскую ленту и обнаружила, что смотрит на сцену, больше похожую на бойню, чем на хаотичный, яркий центр одного из самых известных городов в мире. Тысячи запахов навалились на неё – приторно-сладкий вкус сахара из «Шоколадницы» напротив; кофе, горький и насыщенный, из заведения на углу; табачный дым и выхлопные газы автомобилей, смешанные с кислым привкусом человеческого пота… но ни один не мог заглушить спелый, влажный запах гниющей плоти.
Глава 7
Полиция оставила большинство частей тела в спортивных сумках, в которых их и нашли, но даже по беглому взгляду на верхнюю половину туловища, – которая, казалось, вывалилась из сумки, вероятно, когда кто-то поинтересовался содержимым – было видно, что вампира расчленили рубящими движениями, как и по шее.
– Либо кто-то действительно разозлился, либо ему просто плевать. – Дмитрий присел на корточки возле туловища.
– Не приписывай этому человеческие мотивы, Хонор.
Воспоминания о пощёчинах, после которых были разбиты губы, о тщательно нацеленных ударах, чтобы учителя и социальные работники не видели синяков, о том, как нож входил в жирную плоть, когда дверь спальни открылась поздно ночью.
– Люди могут быть такими же злобными.
Хонор не сожалела о том, что сделала, защищая себя и других… она решила, что, когда приёмный «отец» впервые посмотрел на неё так, как ни один мужчина не должен смотреть на ребёнка, не станет беззащитной жертвой. И не была ею… до подвала и тихих хохотков, когда изящные руки с идеальным маникюром блуждали по её обнажённому телу.
«Чёрт бы всё побрал», – подумала она, и гнев, проснувшийся прошлой ночью, вспыхнул ярче. Что бы ни случилось, она не доставит этим ублюдкам удовольствия видеть, как свернётся калачиком и умрёт.
– Да, могут – сказал Дмитрий, пока она давала себе обет, – но это дело рук бессмертных. – Его волосы отсвечивали иссиня-чёрным под светом, и становились чувственным приглашением. Хонор уже было потянулась к ним, когда поняла, что делает. Покраснев, она отдёрнула руку и сжала кулак. Да что с ней такое? Она настолько часто, насколько вообще возможно забывала, что они на публике. Хонор была уверена, что Дмитрий способен делать с ней такое, что подвал покажется детской забавой. И всё же ей хотелось прикоснуться к нему, почувствовать прохладный шёлк его волос, скользящий между пальцами.
– Видел что-то подобное раньше? – спросила она, давая себе мысленной пинок, чтобы разорвать нить обольщения.
– Расчленение не ново, – ответил он с холодным прагматизмом того, кто пережил мрачные века, как смертных, так и бессмертных. – Но дело не в том, как было расчленено тело… на мой взгляд, это практика. – Проще транспортировать и оставить в таком общественном месте.
– Значит, спектакль. – От кивка Дмитрия пряди волос упали ему на лоб.
– Очередной вызов. Зачем же ещё утруждать себя сбросить тело в самое сердце территории Рафаэля?
И тогда она увидела это – словно кусочки древнего языка, соединились мысленно в одно совершенное предложение.
– Дмитрий, но всем ведь известно, что Рафаэля сейчас тут нет. А его заменяешь ты. – Он замер в неподвижности, чего человек просто не мог сделать. Будто каждая часть его окаменела. Он не дышал, даже не моргал.
– Молодец, Хонор. Похоже, хорошо, что я взял тебя с собой. – Вероятно, это очередная насмешка. Или, может, не что иное, как высокомерие почти бессмертного, который прожил столетия, видел, как возносились и рушились империи, сражался на залитых кровью полях и видел миллионы, миллиарды человеческих жизней, уничтоженных неумолимым ходом времени. Эта мысль одновременно завораживала и приводила в замешательство. Не понимая, почему так… встревожена этой мыслью, Хонор встала, чтобы изучить другие части тела так хорошо, как могла – она не патологоанатом, но базовая подготовка, которую проходили все охотники, имелась. Плоть начала разлагаться, и по некоторым частям ползали опарыши.
– Его не стали замораживать, и, судя по всему, тело расчленили вскоре после смерти, – заявила она.
– Если бы это было спланировано – а так и должно было, потому что здесь оставили сразу столько кусков – я бы ожидал, что убийца или убийцы лучше позаботились о теле.
– Почему? – Поднявшись, Дмитрий снял и избавился от перчаток, которые выхватил у одного из полицейских.
– Смысл в том, чтобы создать шоу. Я совершенно уверен, что куски человеческого мяса, кишащие личинками, оказали правильное воздействие.
Он прав. Нетрудно догадаться, что запах разложения имел решающее значение для раннего обнаружения останков… и это говорило не о безудержном безумии, а о хитром плане.
– Я бы хотела знать, что именно узнают патологоанатомы. – Чем больше текста ей придётся обрабатывать, тем проще процесс декодирования.
– Я всё устрою. – Он достал сотовый.
– Тебе нужна кожа или подойдут фотографии? – Такой красивый мужчина. Такой безжалостный вопрос.
– Сойдут фотографии, – ответила она, гадая, способен ли Дмитрий ещё проникнуть в глубины человеческих чувств, или полностью стал существом, созданным для обольщения и отточенное кровью, – но они должны сохранить кожу, если это возможно.
– Всё будет сделано. – Вскоре он отвёз её в Академию.
– Живёшь тут? – Она покачала головой.
– Сегодня утром съехала. – Ещё один шаг из подвала, очередной «фак» ублюдкам, которые причинили ей боль. Дмитрий медленно растянул губы в опасной улыбке.
– Хорошо. – На задворках разума вспыхнуло предупреждение, а в груди свернулось внутреннее чувственное ощущение.
– В здании есть охрана. – Он выгнул бровь.
Да, она тоже считала, что это вряд ли его остановит. Выйдя из машины, она посмотрела на картину – великолепное, сексуальное создание, чья кожа зацелована солнцем до тёплого совершенства, оттеняемая экзотически контрастирующей голубой рубашкой, сидело в дорогой машине.
– Ты похож на богатенького плейбоя. – Если бы такие плейбои были акулами.
– И?
– И плейбои предпочитают моделей, как в постели, так и вне её. Это правило.
– Пока будешь в библиотеке, посмотри картину Гадриэля «Спящие», – сказал он, надевая солнечные очки.
Конечно, это было первое, что она сделала – и почувствовала, как электрический ток зловещего жара опалил кровь, когда экран компьютера наполнился изображением обнажённой пары в постели – мужчина на спине, женщина лежала на нём, а он стиснул в кулаки её густые чёрные волосы. Простыни были все смяты, но ни одна не закрывала медового цвета кожу женщины. Пышной грудью женщина прижалась к торсу мужчины, а он свободной рукой собственнически сжимал её попку. Всё её тело было округлым и мягким. Если бы тело женщины было натренировано, как у каждого охотника, можно сказать, что на картине изображена Хонор.
Вернувшись в Башню с мыслями о том, как выглядела бы Хонор на месте той женщины, Дмитрий направился в свой кабинет.
– Что у тебя? – спросил он Венома, когда вампир вернулся после транспортировки частей тела. Однако его вопрос не имел никакого отношения к утренней находке.
– Вампиры, которые похитили Хонор, умны, – ответил Веном, снимая тёмные очки и показывая глаза, которыми никогда не мог обладать человек. – Они использовали слабых, молодых вампиров для грязной работы, и именно их охотники схватили, когда нашли Хонор. – Дмитрий знал, что двое выживших застрелены и изрезаны, но остались живы. Однако, по словам вампира, который вёл это дело, никто не предоставил ценной информации. Стоящий за похищением тщательно держал вампиров в неведении. Дмитрий решил, что пора нанести им личный визит. Теперь охота стала его.
– Продолжай искать. – Его личный телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Веном ушёл. На том конце провода оказался Дахариэль, помощник Астаада.
– Есть ещё новости о Калианне? – спросил ангел. Такой вопрос само собой разумеющееся, учитывая, что старейший архангел пропустила лишь Рафаэля и тех, кого считала своими, через щит вокруг недавно очнувшегося города Аманата.
– Занята пробуждением своего народа.
Люди – как смертные, так и бессмертные – более тысячи лет спали рядом со своей богиней в городе из серого камня, который теперь сверкал под лучами чужого солнца. Судя по последнему разговору с Рафаэлем, жители Аманата довольны тем, что живут в то время, когда заснули, рады высаживать цветы и наслаждаются фонтанами. Они и слышать не хотели о современном мире, не испытывали ни малейшего желания исследовать новую родину, которая оказалась вдали от того места, где они в последний раз гуляли.
– Она держит их в рабстве, – сказал Дмитрий. – Но она не заставляла – их преданность истинна.
– Она хочет больше территории? – спросил Дахариэль тоном, который некоторые назвали бы бесстрастным, но Дмитрий считал его ледяным и практичным.
– Нет.
– Похоже, Калианна никогда не сходила с ума по территории.
Архангел спела взрослым двух шумных городов, чтобы защитить мир от войны, создав «тишину настолько глубокую, что она эхом отдавалась в вечности» – слова, которые Джессемайя записала про историю правления Калианны.
– Я говорил с Джессемайей, – сказал Дахариэль. – Прежде не было ещё такого пробуждения. – И поэтому никто не знал правил ведения боя.
– Мы бессмертные, Дахариэль. Время нам не враг. – Лучше подождать, узнать здраво или нет мыслит Калианна, прежде чем готовиться к войне, которая зальёт мир кровью, окрасит реки в багряный цвет и превратит море в безмолвное кладбище. – Как Микаэла? – Помощник Астаада ещё и любовник архангела Микаэлы, и это столкновение чувств заставило Дмитрия задуматься, кому именно служит Дахариэль.
– Некоторые женщины, – сказал Дахариэль тем же жёстким тоном, лишённым всякого намёка на человечность, – забираются мужчине в душу, пока, в попытках избавиться от неё не начинаешь истекать кровью.
Повесив трубку, Дмитрий задумался над оттенком насилия в заявлении Дахариэля. Дмитрий знал о любви к женщине, но никогда не хотел вырвать её из своего сердца, несмотря на связанную с этим боль. Фаваши не смогла найти для себя такого места. А вот Хонор… ей удалось забраться в душу, но, когда он возьмёт её в постель, не по принуждению заставит оголиться и извиваться под ним.
Но сначала выполнит обещание и положит к её ногам кричащие, окровавленные останки обидчиков. Месть, как он и говорил, действительно может быть сладкой на вкус.
«– Я дам тебе свободу, никогда больше не посмотрю в твою сторону. – Она старалась говорить по-царски, хотя смотрела на клинок в его руке. – Невообразимое богатство будет твоим. – То, чего он хотел, Исис никогда не сможет дать.
– Я хочу, – прошептал он, дотрагиваясь острием клинка до точки над её сердцем, – услышать, как ты молишь о пощаде. Моли. – Нож скользнул к цели».
Было только начало девятого, мир окутала прохладная темнота, когда, одетый в джинсы, футболку и длинное чёрное пальто, которое носил уже много лет, он повернул в ангельский анклав, принадлежащий Андреасу. Ангелу было поручено допросить и наказать вампиров, которых спасители Хонор оставили в живых.
– Дмитрий. – Андреас расправил тёмно-янтарные с серыми прожилками крылья, приветствуя Дмитрия перед домом, выстроенным из металла и стекла, и полного острых углов, необычных для старого ангела. – Откуда этот внезапный интерес к этим двоим?
Потому что теперь интерес личный.
– Мы поговорим после моей беседы с ними. – В аристократичных чертах лица Андреаса не было даже намёка на оскорбление. Ангел сильный, но Дмитрий сильнее. И Дмитрий не управлял территорией лишь потому, что предпочитал работать в Башне… и в тени. Будучи помощником Рафаэля, скучать не приходилось. В молодости он был сердитым и наполненным болью от беспомощности, поэтому ушёл работать на Неху. Позже, как только закончился срок, который он согласился служить при её дворе, архангел Индии не была довольна решением Дмитрия уйти в первую Башню Рафаэля, но потом улыбнулась.
«– Вы оба такие дикие. – Она покачала головой, и в глубоких карих глазах читалось веселье архангела, прожившего тысячелетия. – Конечно, на твой вкус, мой двор слишком изысканный. Ступай, Дмитрий, но если пожелаешь цивилизованного общества, двери этого двора всегда будут открыты».
Тогда Неха была милостивой королевой, а рядом был супруг Эрис, и в её глазах виднелся смех над тем, что она считала глупостью юности. Но Эрис не видели уже сотни лет, и казнь дочери Анушки превратила Королеву змей и ядов, в хладнокровное существо, похожее на тех, кого она держала в качестве домашних животных.
– Сюда. – Андреас стремительно шагнул вперёд. Когда они проходили через широко открытую центральную часть дома, Дмитрий увидел красивого, стройного мужчину азиатского происхождения, работающего за маленьким письменным столом в углу. Он прищурился.
– Это Харрисон Линг? – Андреас остановился.
– Да. Ты его знаешь?
– Шурин Елены. – Дурак попытался сбежать от контракта, и сама Елена притащила его домой. Дмитрий сомневался, что Харрисон имел хоть малейшее представление о том, какую услугу она ему оказала – Андреас не проявляет милосердия к тем, кто нарушал контракты. Чем дольше Харрисон оставался среди пропавших без вести, тем худшую цену ему пришлось бы заплатить.
– Харрисон, – сказал Андреас с гулким эхом в голосе, – очень хорошо усвоил значение слова «верность».
В это мгновение мужчина поднял голову, и страх, который клубился в его глазах, маслянистый и скользкий, превратился в нечто живое. Дмитрий не испытывал к нему никакой симпатии. В отличие от него, Харрисон решил стать вампиром… и сделал это не зная, сможет ли женщина, которую он якобы любил, последовать за ним. Как оказалось, Бет, сестра Елены и жена Харрисона, не переносит яд, который обращает человека в вампира; она умрёт, а Харрисон останется вечно молодым.
– Пленники, – произнёс Дмитрий, выкинув из головы жалкого мужчину. Андреас вывел его наружу, и они направились в небольшую рощицу вечнозелёных растений позади дома Обнажённые существа, висевшие на ветвях двух деревьев, завопили от ужаса, как только услышали шелест ангельских крыльев.
У Холли… У Сорроу такая же реакция. Она могла разговаривать с Дмитрием, играть так, чтобы получить иллюзию контроля, но если окажется в одной комнате с ангелом, впала бы в кататонию. Она отказывалась говорить о том, что Урам делал с ней, но Дмитрий видел бойню на складе, оторванные конечности и скользкие от крови полы, разинутые рты, полные органов, пухлых и влажных, вытаращенные незрячие глаза.
– Их языки на месте? – спросил он Андреаса, заметив, что мужчины стали евнухами – их члены и яички отрезали тупыми лезвиями. Вампиры. Части тела отрастают… Тогда Андреас снова прикажет их отрезать. Без анестезии.
– Я планировал завтра их опять вырезать.
Дмитрий не чувствовал отвращения к жестокости наказания, не тогда, когда у него было отличное представление об ужасах, которые эти мужчины причинили Хонор, ради сексуального удовлетворения.
– Пока оставь их. Возможно, мне придётся их допросить. – Андреас кивнул.
– Хочешь остаться с ними наедине?
– Да.
Дождавшись, когда ангел исчезнет за деревьями, он подошёл к ближайшему вампиру.
– Значит, – пробормотал он, – тебе нравится брать силой то, что тебе не принадлежит?
Глава 8
Крик мужчины превратился в дикий вопль, стоило вампиру признать голос Дмитрия. И так как у вампира не было глаз, а вместо них зияли две чёрные дыры, ему оставались лишь звуки.
– Я ничего не знаю! Иначе, сказал бы тебе! – Дмитрий поверил ему. Вампир был слаб, сломался при первых признаках боли. Но существовал шанс, что он что-то заметил, сам того не зная.
– Расскажите мне всё, – потребовал он у обоих. – С того момента, как к вам подошли. Если что-то окажется полезным, возможно, я не стану вас наказывать. – От ужаса они на несколько минут потеряли дар речи. А Дмитрий просто ждал. Холодное сердце, как однажды назвала его Фаваши. Но поскольку она стерва, которая желала его использовать, слова не имели силы. А вот обвинение оказалось правдой – совесть редко грызла Дмитрия, и ни разу, когда дело касалось возмездия за тех, кто жестоко обращался с женщинами или детьми. – Хватит, – отрезал он, когда вампиры продолжили рыдать и умолять. Тут же разлилась тишина, иногда нарушаемая всхлипами. Почти полминуты спустя тот, с кем Дмитрий заговорил первым, открыл рот:
– Я работал частным охранником, когда однажды мне позвонили. Мужчина на другом конце провода сказал, что видел меня на вечеринке, ему понравилась моя работа, и спросил, не хотел бы я заработать денег на стороне с неофициальным заработком.
– На какой вечеринке?
– Он не уточнял, но мы работали на главных мероприятиях богатых вампиров. – Никакой новой информации Дмитрий не узнал, но поручит кому-то перепроверить списки гостей на вечеринках, на которых работал этот мужчина.
– И?
Когда что-то большое и чёрное приземлилось на обнажённую плоть, вампир судорожно дёрнулся.
– Он предложил огромные деньги, и я согласился. – Вампир сглотнул. – Потом я спросил Реджа, не хочет ли он присоединиться, поскольку клиент сказал, что ему нужны двое. – Редж, худощавый блондин, всё ещё плакал, но беззвучно.
– Лучше бы отказался.
«Уже поздно», – подумал Дмитрий.
Редж без проблем рвал плоть Хонор и прикасался к ней так, как ни один мужчина не имел права прикасаться к женщине без её согласия.
Подойдя к блондину, Дмитрий ударил его с такой силой, что что-то громко треснуло.
– Ты считаешь, что мне есть до этого дело? – спросил он тихим, сдержанным голосом. – Отвечай.
Выплюнув зуб, вампир выдал череду слов.
– Связь была через Леона. Я просто делал то, что он говорил.
Леон затараторил прежде, чем Дмитрий успел напомнить ему, почему не стоит заставлять ждать.
– Связь всегда через звонки. Я никогда лично ни с кем не встречался. Деньги переводили на мой счёт, и я отдавал Реджу его долю. Клиент, – продолжал Леон, запинаясь, – сказал, что она – его девушка, и что это её дурацкая сексуальная фантазия, типа её похитили и…
У парня глухо билось сердце, словно он осознавал, что Дмитрий хотел с ним сделать.
– Он всё повторял, что это её фантазия. – Дмитрий услышал в его раздражающем вое дрожь.
– И как вы догадались, что это не так?
Ответил Редж:
– Она сломала нос Леону! Я сказал, что что-то не так, но он разозлился и ударил её, отправив в нокаут. – Дмитрий вытянул руку и сжал пальцы.
– Редж, ты старше, почему не остановил его? – спросил Дмитрий мягким, как свежевыпавший снег, голосом. Реджа начало тошнить. Дмитрий молчал, пока спазмы не прошли, затем приблизился к нему и провёл рукой по лицу вампира. – Ответь.
Пот струился по вискам блондина.
– Из-за денег. Мне нужны были деньги, – ответил Редж.
– Понятно. – Он потрепал вампира по щеке, заставив дрожать, и подошёл к Леону, который пытался вырвать запястья из верёвки в тщетной попытке сбежать. Сломанная марионетка.
Сунув руку во внутренний карман пиджака, Дмитрий достал филейник[3]3
Филейный нож, также известный как филейник – специализированный кухонный или рыбацкий нож, предназначенный для получения филе рыбы, мяса или птицы. Филейный нож имеет длинный, узкий и гибкий клинок, позволяющий одним движением ножа отделять тонкие и ровные куски филе от мяса, рыбы или птицы. Длина клинка может быть от 10 до 34 сантиметров.
[Закрыть], прижал холодный металл к новой розовой коже вампира.
– Рассказывай остальное. – Он сделал глубокий надрез по центру груди Леона. Кровь, тёмно-красная, просочилась из раны, а вампир захныкал.
– Мы не должны были её ранить, а я поставил ей синяк под глазом. Поэтому мы связали её, оставили там, где было указано в инструкции, и убрались к чёртовой матери.
– Но ненадолго. – Ещё один порез, на этот раз горизонтальный и настолько глубокий, что задевает внутренние органы Леона. Но вампир продолжал говорить, ведь знал, что Дмитрий может сделать гораздо хуже.
– Через полтора месяца клиент позвонил снова и дал адрес, сказав, что, может быть, мы хотели бы присоединиться к празднику. – Крутанув лезвие, Дмитрий потянул нож, разорвав лёгкое.
– Продолжай говорить. – Вампирам возраста Леона не нужно дышать… не так часто.
– Мы приехали туда, – он пытался вдохнуть, но выходил лишь обрывистый свист, – там было пусто, если не считать охотницу, но ясно, что не один вампир питался от неё. Клиент оставил записку, где было написано лишь «Наслаждайтесь». Я её выбросил. – Дмитрий убрал нож.
– И вы так и поступили? Наслаждались? – Вопрос был риторическим – этих двоих нашли с Хонор более недели спустя, и они были в её крови. – Вы ведь и своих друзей пригласили, да? – Два вампира, убитые во время спасательной операции, работали в одной охранной компании. – Кого ещё?
– Никого, – ответил Леон. – Клянусь. Только мы вчетвером. – Они были сильно напуганы, и не стали бы лгать, поэтому Дмитрий поверил.
– Хорошо. – Крики прекратились, когда он вырвал им голосовые связки, но оставил вампиров в живых. Рафаэль однажды сказал ему кое-что – что-то такое говорила его мать, Калианна.
«Три дня в жизни смертного могут показаться тремя десятилетиями».
Мать Рафаэля может и безумный древний архангел, но в этом вопросе Дмитрий был с ней полностью солидарен. Поэтому должен был убедиться, что Андреас не позволит Реджу и Леону умереть. Что касается остальных – как только Дмитрий их найдёт, они будут желать смерти каждую ночь в течение следующих двух столетий, ведь два месяца, это гораздо больше, чем три дня.
***
Уже девять вечера, а Хонор не знала, что она здесь делала.
– Извините, что отменила наши ранние встречи. Спасибо, что пришли так поздно. – Анастасия Рубен улыбнулась, её седые волосы были собраны в аккуратный пучок.
– Я работаю с охотниками уже два десятка лет, Хонор, и знаю, что пойти к психотерапевту хуже, чем вырвать себе зубы. – Она засмеялась или попыталась засмеяться, но звук вышел неуклюжим.
– И как всё происходит?
– Здесь нет ни давления, ни правил, – мягко сказала доктор Рубен. – Если хочешь поговорить о последнем эпизоде, просмотренного тобой шоу, давай поговорим.
– Я пришла, потому что… – Покачав головой, она вскочила на ноги, адреналин бурлил в каждой клеточке тела. – Простите, что отняла у вас время.
Доктор Рубен тоже встала.
– Я рада, что ты пришла. – Потянувшись к шкафу, она вытащила маленькую книжку с золотыми и белыми завитками на обложке. – Не все охотники в этом признаются, но я поняла, что записывать всё на бумаге может помочь. – Хонор взяла блокнот, не собираясь использовать его.
– Спасибо.
– Это только для тебя. Сожги его потом, если захочешь.
Кивнув, Хонор вышла из небольшого, скромного офиса в двух кварталах от штаб-квартиры Гильдии.
Только вернувшись в свою квартиру, где её ждал ноутбук с открытой папкой с татуировками, она позволила себе задуматься, почему ушла. Возможно, из-за медленно пробуждающегося гнева – холодная, яркая эмоция, сплошь состоящая из зубов и острых краёв. Или, вероятно, из-за осознания того, глупо это или нет, что она хотела вкусить опасный грех с губ Дмитрия. А может быть, дело в ночных кошмарах.
Всю свою жизнь Хонор чувствовала себя одинокой, лишённой корней. Даже сейчас, когда у неё были верные и сильные друзья, глубоко внутри зияла огромная дыра – будто Хонор потеряла что-то важное и драгоценное.
В детстве она считала, что у неё есть близнец, что мать сохранила её и отдала другую дочь. Однако, став взрослой, осознала, что чувство утраты – нечто иное, вне её самой. Странное, пронзительное одиночество всегда усиливалось после кошмара – будь он наяву или во сне.
– Хватит, – пробормотала она.
И она работала, пока город не начал оживать в тихом ритме, а небо окрасилось непрозрачной тенью между полуночью и рассветом.
Хонор не должна была поддаваться сну, но так устала, и глаза затуманились от парада бессонных ночей. Поэтому забвение наступило прежде, чем она поняла это. А разбудили её бесконечные, обрывистые крики женщины. Хонор свернулась в клубок на диване и тряслась от рыданий – затяжное эхо мучений женщины пробивало дыры в душе. Не в силах этого вынести, она еле добрела до ванной и плеснула ледяной водой в лицо, искажённое глубокой болью, какой Хонор прежде не испытывала. Как такое могло случиться? Она была измучена и сломлена… Но это опустошение пришло из другого места, настолько глубокого, что не имело названия.
Проглотив комок в горле, прежде чем печаль снова захватила бы в свои болезненные объятия, Хонор разделась и встала под душ. На часах лишь пять утра, но три часа сна уже лучше, чем час прошлой ночью.
Хонор прижалась головой к плитке и просто позволила воде стекать с себя, смывая пот. Она всегда любила воду. Одна из причин, почему она оказалась на Манхэттене – он окружён водой. Решение подать заявление в Академию было обдуманным. Она хотела изучать древние языки и знала, что Гильдия покроет расходы, если Хонор подпишет контракт, оставаясь активной в списке, по крайней мере, четыре года после окончания.
Четыре года прошло незаметно, но Хонор даже не думала уходить. Мало того, что другие охотники стали семьёй, её знания древних культур и языков стали востребованными, учитывая факт, что их миром правили бессмертные.
Эта мысль заставила вернуться к Башне и вампиру, который всегда был её самой тёмной, самой тайной слабостью.
Выключив душ, Хонор вышла и вытерлась, сосредотачивая разум на задаче, которая расколола голову болью прошлой ночью. Что бы ни было вытатуировано на лице и на тыльной стороне правого плеча вампира, судя по фотографиям, которые она получила от патологоанатома, это было настолько своеобразным, что не поддавалось логическому объяснению. И всё же она знала, что объяснение должно быть – тело безошибочное послание.
Переодевшись в джинсы и простую белую футболку, Хонор направилась на кухню, которая примыкала к гостиной, чтобы приготовить чай. Вид из всех окон передней части квартиры был одинаковый – Башня, сверкающая светом на фоне тёмного предрассветного неба, и притягивающая взгляд, как путеводная звезда.
Подойдя к стеклянной стене с чаем в руке, Хонор увидела одинокого ангела, идущего на посадку. Он был всего лишь силуэтом с такого расстояния, но даже так его грация была необыкновенной.
«Это не «обычный» ангел», – подумала Хонор. Кто-то похожий на чернокрылого ангела, с которым Дмитрий разговаривал на балконе перед своим кабинетом.
Стук в дверь стал настолько неожиданным, что Хонор не вздрогнула, а просто уставилась на неё. Когда стук повторился, она поставила чай, вытащила пистолет и бесшумно подошла к глазку. Вампир по ту сторону двери напоминал хищника, которого она должна бы пристрелить, лишь заметив. Но открыла дверь.
– Дмитрий. – Одетый в чёрные джинсы, футболку того же оттенка и мягкое, как масло, кожаное пальто, доходившее до лодыжек, он выглядел как самая греховная фантазия, которую Хонор могла только вообразить. После такой, женщина остаётся изнывающей, влажной и готовой. Глубоко вздохнув, она уловила в его запахе нитку роскошного наслаждения и острого, как лезвие, секса. Не причина для такой реакции тела, и буйная зависимость от этого не помогала. Хорошо, что Хонор не родилась охотницей, потому что он силён – Для тебя привычны столь ранние визиты?
– Проходил мимо. – Он прислонился к дверному косяку, держа в руке большой конверт.
Края в его запахе стали острыми как бритва, пронзая чувства эротизмом. Внезапно всё, что Хонор увидела в его глазах, было угрозой, чувственной, как ласка в темноте, и смертельной, как стилет.
– Что ты сделал? – Вопрос проскользнул мимо всех фильтров социальной щепетильности и условности.
– Ничего такого, что не нужно было бы делать. – Оттолкнувшись от дверного косяка, когда Хонор отступила, он вошёл в квартиру. Она выхватила у него конверт, как только закрыла дверь, убрала пистолет и позволила себе насладиться порочным, манящим ароматом Дмитрия.
– Ещё фото татуировок?
Открыв конверт, Хонор вытащила несколько листов бумаги и пару увеличенных фотографий. Сначала она не поняла, что видит, но когда осознала, кровь закипела.
– Это моё медицинское заключение. – В частности, унизительный осмотр после спасения. Доктор и медсестра обходились с ней по-доброму, но в смотровой больше не было никакой возможности притвориться, что ничего не произошло, и она не превратилась в ту, которая захлёбывалась рекой воспоминаний. Поэтому Хонор сосредоточилась на этом моменте и на гневе, который так пылал в голове. – Где ты это взял? – Её руки дрожали от желания сдавить горло этому вампиру, который играл с ней, как с игрушкой.
Подойдя к окну, где она стояла всего несколько минут назад, он сказал:
– Неважно.
– Ты ублюдок, – сказала она, бросая всё на кофейный столик, край удовольствия, которое она испытывала в его присутствии, был уничтожен ледяным голосом, неумолимым напоминанием, что он не человек, что у него нет совести. Хотя она это знала. – Какое ты имеешь право вторгаться в мою личную жизнь?
– Мне нужны были эти снимки, – сказал он, не оборачиваясь. У неё скрутило желудок. – Я знал, что ты любишь боль, но не знал, что получаешь удовольствие от пыток. – Он посмотрел на неё через плечо. – Я о следах укусов, Хонор.
Её имя прозвучало как самое декадентское из искушений, тронутое чувственностью, которая была так же естественна для Дмитрия, как процесс дыхания. Даже когда он был покрыт льдом того, что она, запоздало, признала яростью, умеренной и смертельной.
Следы укусов. Её гнев остыл от его холода, она взяла стопку бумаг и фотографий, перевернула, пока не дошла до страниц, на которых были изображены и описаны укусы на теле.
– Ты ничего не знаешь. – Вампиры рвали её, кромсали и терзали, как кусок мяса.
– Ты бы удивилась. – Повернувшись на пятках, он снял пальто, бросив его на спинку одного из диванов, демонстрируя мускулистые руки, в которых не было оружия… в отличие от длинного, тонкого лезвия, лежащего в ножнах за спиной. Почему-то её не удивило, что у этого мужчины есть клинок, хотя, судя по пистолету, который она была уверена, находился у него в ножнах на лодыжке, знала, у Дмитрия не было проблем с современным оружием.
Она стояла на месте, когда Дмитрий подошёл и встал рядом, хотя от силы, с которой она стиснула зубы боль, прострелило голову. Больше никакого страха, поклялась она себе, даже зная, что это не так просто, первобытные инстинкты скребут череп, заставляя бежать… или сражаться, стрелять, резать и пинать.
