Текст книги "Клинок архангела (ЛП)"

Автор книги: Налини Сингх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Глава 31

Спустя секс в душе – Господи, Дмитрий изобретателен – Хонор прижалась к нему, забавляясь от мысли о том, что прижимается к вампиру, настолько смертоносному, что он пугал других себе подобных.

– Ты очень умный мужчина.

Он погладил её по щеке.

– Знаю.

Хонор рассмеялась, а что ещё могла сделать женщина, когда мужчина в постели с ней довёл её до стольких оргазмов, что до сих пор перед глазами летали звезды?

– Эта позиция – позволять мне быть сверху, передавая тебе всю власть. Я играю не в своей сексуальной лиге.

– Не волнуйся. – Он запустил пальцы в её волосы. – Я отличный тренер.

Да, она готова поспорить, что это так. Покрывая поцелуями его тело, она прижалась к шее и вдохнула тёплый аромат. Возникло ощущение, что она возвращается домой. Пробуждение было таким же грубым, как и приятный сон.

– Эймоса заметили, – сказал ей Дмитрий после того, как позвонил по мобильному незадолго до туманного серого рассвета.

Вампира не было на территории поместья Джианы в Стэмфорде, когда они прибыли, но остались части тела – несколько органов лежали блестящей кучей на траве, покрытые каплями мелкого дождя, которые бисером стекали по волосам и мочили одежду. Тяжёлые стальные шипы, покрытые коркой крови, выдавали места, где тело было пригвождено к земле, пурпурные циннии и солнечные хризантемы были раздавлены и забрызганы кровью, которая застыла до черноты, куда не мог попасть дождь.

– Что бы я ни мечтала с ним сделать, – пробормотала Хонор Дмитрию, когда они стояли на небольшом возвышении с видом на дом Джианы, а влажный утренний ветер убирал волосы с их лиц, – это ещё хуже.

– Вероятно, его скомпрометировали, иначе он избежал бы этих стальных шипов до того, как его выпотрошили, – сказал Дмитрий, не сводя глаз с верёвок из плоти и крови, которые выглядели неуместно в окружении цветов, пытающихся дотянуться до солнечного света, которого не было.

– Или, – начала Хонор, глядя на залитую кровью женщину, которая сидела, раскачиваясь, недалеко от места резни, красные ручейки стекали с её рук и ног на землю, – он не хотел убегать… пока не понял, что не остановится.

Но не смог оборвать жизнь напавшего – этой женщины, которую одновременно любил и ненавидел. Дмитрий проследил за её взглядом, но в нём была холодная рассудительность, которая, казалось, не соответствовала обстоятельствам. Джиана, в конце концов, пыталась казнить своего сына самым жестоким образом. Единственная причина, по которой Эймос не умер – очевидно, ему удалось вырвать один из шипов и так сильно ударить Джиану по лицу, что в итоге она отключилась из-за перелома скулы, а глубокий порез портил кожу цвета мокко. К моменту, когда Джиана предупредила охрану, его уже и след простыл.

– Расплата за преступления, – прошептала женщина-вампир, когда Хонор и Дмитрий прибыли на место происшествия.

Хонор бы не поверила, что женщина так резко изменила мнение, если бы не факт, что лицо Джианы было в ужасных синяках, элегантный шёлк и кружева ночной рубашки были практически разорваны, рёбра сломаны.

– Он посмотрел на меня, – добавила Джиана, потупив взор, – так, как ни один мужчина не должен смотреть на свою мать. – Хонор подумала, что именно это подтолкнуло её к краю пропасти… казалось, кое-что даже самая преданная из матерей не могла принять. Однако ясно, что у Дмитрия другой взгляд на вещи. Дождавшись, пока он снова переключит внимание на неё, Хонор спросила:

– Что ты видишь?

– Дело не в том, что я вижу. А в том, какой чувствую запах. – Вместо того чтобы просить его уточнить, она обдумала все факты и рискнула высказать предположение.

– В его крови было какое-то успокоительное. – Последнего было более чем достаточно, хотя аромат был разбавлен дождём. Дмитрий отрывисто кивнул.

– Это не действие, совершенное в бездумной ярости, а спокойное, холодное, расчётливое. – Его взгляд задержался на Джиане. – Прими во внимание тот факт, что, несмотря на «сотрудничество», она не упоминала о водопропускной трубе, которая обеспечивает скрытый доступ к собственности.

– Материнский инстинкт защиты превзошёл рациональное мышление, – сказала она, играя адвоката дьявола. – Что касается успокоительного, возможно, она лжёт, и он не только сказал или сделал что-то, чего она не могла принять, но и отлично её отделал. Травмированная, она подсыпала что-то в его напиток, подождала, пока он потеряет ориентацию, ослабеет, а затем сделала это. Эймос легко мог прийти в эту часть поместья, даже будучи под действием наркотиков и не совсем в здравом уме. Это произошло менее чем в ста ярдах от дома, и поскольку охранник у входной двери был в отключке, а остальные разбросаны по периметру, никто не мог опровергнуть эту версию событий.

– Правдоподобно. – Взгляд Дмитрия задержался на куче органов, которые всё ещё были розовыми – свидетельство, означающее, что Эймос выздоровеет, если у него есть постоянный запас свежей крови и место, где можно спрятаться. – За исключением того, – продолжил Дмитрий, прерывая мысли Хонор, – что бы здесь ни произошло, это не просто казнь.

Она снова посмотрела на сцену, сознательно отбросив впечатление о Джиане как о любящей матери, доведённой до грани, и сосредоточилась только на фактах. Один из которых – на это всё потребовалось время. Много времени. Потому что органы… были удалены с аккуратной точностью, лежали аккуратной кучкой. Сердце Хонор похолодело от осознания этого, она собиралась повернуться к Дмитрию, когда увидела разорванный и окровавленный кусок ткани, отброшенный на пару футов в сторону.

– У него был кляп во рту. – И, судя по почти чёрному цвету крови, застрявшей в складках, куда не проник дождь, он прокусил себе язык и, вероятно, разодрал губы. Земля, где он был прикован, пропитана таким количеством крови, что казалась более влажной, чем окружающая местность, бледно-розовая роса блестела на хризантемах, свисающих со сломанных стеблей. Вывод был непростым, но его нужно произнести. – Ей понравилось.

– Все признаки этого. – Повернувшись, Дмитрий – изящная тень в чёрных джинсах, ботинках и чёрной футболке, которые натянул во время короткой остановки в Башне, подошёл к Джиане. Хонор заставила себя последовать за ним, хотя её мучила мысль о матери, получающей удовольствие от убийства собственного ребёнка, независимо от того, какое зло причинил ребёнок. Это что-то, что ей просто трудно понять, материнский инстинкт в ней обладал ошеломляющей силой… хотя собственных детей у неё не было.

Тряхнув головой, проясняя её, Хонор остановилась рядом с Дмитрием, который смотрел на, явно измученную, Джиану.

– Ты слишком умна, Джиана, – сказал он мурлыкающе, от чего у Хонор похолодело в душе. Джиана продолжала раскачиваться взад-вперёд, изодранная ночная рубашка прилипла к стройному телу, синяки на лице стали болезненно жёлто-зелёными по мере того, как она заживала. В одной руке она сжимала зазубренный клинок, покрытый коркой засохшей крови, которая не смывалась дождём. Молниеносным движением, которого Хонор не ожидала, Дмитрий вытащил из ботинка острый как бритва нож и сделал вид, что собирается отрезать Джиане голову. Женщина-вампир подскочила и в мгновение ока приняла оборонительную позу, метнув кинжал в Дмитрия. Он бросил его на землю с нечеловеческой скоростью и, схватив Джиану за запястье, приставил острие ножа к её горлу.

– А теперь говори, – приказал он. Взгляд Джианы метнулся к Хонор.

– Помоги. – Такая мука в её глазах, такая глубина печали… а за этим скрытая злоба, которую Хонор пропустила бы, не надави Дмитрий лезвие чуть глубже, заставив Джиану на долю секунды сбросить маску эмоциональной боли.

– Ты создала его, – сказала Хонор с отвращением. – Каким бы ни было его безумие, ты воспользовалась им, чтобы толкнуть глубже. – Лицо Джианы изменилось, и хрупкая красота превратилась во что-то презрительное и насмешливое.

– Он мой сын. – Никаких угрызений совести. – Я могу поступать так, как захочу. – В этот момент Хонор поняла глубину как зла Джианы, так и её интеллекта. У неё хватило предусмотрительности разыграть их с самого начала, её «покаяние» с этими кровавыми наркоманами была дымовой завесой, установленной на случай, если кто-нибудь придёт посмотреть. Даже случись это через месяцы или годы, Джиана показала своё очевидное расстройство, чтобы придать убедительности заявлениям о том, что она ни в чём не виновата, кроме как в том, что слишком сильно любила своего ребёнка… ребёнка, которым она явно всегда готова пожертвовать.

И всё же Хонор была уверена, что любовь Джианы к Эймосу не ложь. Что-то нарушило равновесие – возможно, то, что Эймос не только сорвался с поводка и начал действовать сам, а не как существо Джианы, но и то, что начал привлекать неправильное внимание.

– Он стал бы обузой, – пробормотала она, – мог бы предать тебя. – Окружённая резнёй, которую учинила Джиана – ей нравилось это, – Хонор была убеждена, что руки женщины-вампира были запятнаны гораздо большим злом, чем кто-либо, кроме Эймоса, осознавал. – Он научился у тебя всему.

Вспышка злобной ярости в тёмных, как оникс, глазах превратила догадку Хонор в правду ещё до того, как Джиана сказала:

– Я бы простила, что он забрал тебя – в конце концов, это было интригующее развлечение. – Слова кололи и резали. – Но глупый мальчишка планировал схватить ещё двух охотников после моего предупреждения, чтобы он вёл себя тихо и не попадался на глаза. – Итак, Джиана намеревалась пытать, а затем казнить его. Если бы ей это удалось, смерть Эймоса была бы гораздо мучительнее, чем всё, что Хонор могла придумать… Потому что умер бы, глядя в безжалостное лицо единственной женщины, которая должна любить его без каких-то условий. Женщина, чей рот сейчас изогнулся в мерзкой улыбке. – Мне так понравилось быть доброй к тебе. Я планировала вернуться, чтобы заслужить твоё доверие. Твои страдания были бы слаще, набросься я на тебя.

– Хватит, – сказал Дмитрий, обрывая Джиану, когда она хотела продолжить. – Где Эймос?

– Если бы я знала, предупредила бы охрану? – Без всякого предупреждения Джиана сделала выпад, нацелив лезвие себе в горло, но Дмитрий оказался быстрее, танцующим движением выбив оружие.

– Лёгкой смерти не будет, – сказал он, хватая вампиршу за горло и поднимая. – Ты идёшь к Рафаэлю. – Джиана начала брыкаться и кричать

– Мы подпадаем под твою компетенцию, Дмитрий! Ты должен назначить наказание!

– Сначала мы должны знать всё, что ты сделала. – С этими словами он дёрнул рукой.

Голова Джианы опустилась, тело обмякло, и Хонор поняла, что он сломал ей шею так же, как Джуэл Ван. – Так будет легче транспортировать её, – сказал он, увидев, что Хонор смотрит на него. Жестокость его мира потрясла, но и Хонор не невинная. С момента, как она решила ступить на этот путь, знала, что это не будет лёгкой прогулкой. Это не означало, что она должна принимать всё таким, какое оно есть. – Она бы всё равно попыталась сбежать. – Дмитрий передал обмякшее тело Джианы другому вампиру с приказом доставить в Башню под охраной. – Меня тошнило от её голоса.

– Дмитрий. – Тёмный взгляд, тонкие, похожие на драгоценные камни капли воды, собирающиеся на ресницах, чёрных, как ночь.

– Пытаешься разжалобить меня?

– Та грань, по которой ты идёшь, – сказала она, зная, что он нарочно подталкивает её, – очень тонкая. Я пытаюсь помешать тебе перейти её. Но каждое твоё действие и принятое тобой решение, производит накопительный эффект. – Он подошёл к краю холма, чёрный силуэт на фоне холодного серого утра, его глаза были устремлены на уютный дом внизу.

– Почти тысяча лет, Хонор.

– Ты почти бессмертный. – Подойдя к нему, она коснулась своими пальцами его пальцев. – У тебя есть ещё тысяча шагов, чтобы отойти от этой черты. – Выражение лица Дмитрия было непроницаемым, когда он смотрел на неё, его мысли были скрыты.

– Ты можешь выследить Эймоса? – Понимая, что не может надеяться убедить его выбрать другой путь, когда их отношения едва сформировались, она на мгновение замолчала.

– Крови здесь хватит, но я предполагаю, что дождь замёл следы слабее. Однако Эймос терял много крови, так что есть шанс, если ему не удалось добраться до машины.

– Это должно быть безопасно, но возьми с собой кого-нибудь. – Он поднял руку, и она почувствовала порыв воздуха над головой, когда чёрные, как сажа, крылья пронеслись и приземлились ниже по склону. – Джейсон составит тебе компанию. Мне нужно кое-что сделать. – Она уловила резкость в его тоне.

– Дмитрий.

– Я собираюсь лично разобрать собственность Джианы, и поручу персоналу Башни убедиться, что у Эймоса нет скрытых лазеек. Если есть файлы с именами тех, кто принял его приглашение, я найду их.

Глубоко вздохнув, она посмотрела на цветы.

– Думаю, мы выследили всех. – В её воспоминаниях не было незнакомых запахов или тел, не было голосов, которые не совпали бы. – Спасибо. – Он пригладил её волосы, а затем ушёл, оставив заниматься своим делом. Она использовала каждую унцию своего дара, даже попросила Елену подтвердить, но инстинкты оказались верными – кровь Эймоса текла через водосточную трубу, и след обрывался там.

– Машина, – согласилась Елена, когда Хонор показала следы, её слова были чёткими, несмотря на тёмные круги под глазами.

– Никаких намёков на дальнейший след. Хочешь, передам в Башню поиск по принадлежащим ему транспортным средствам?

– Он слишком умён, чтобы использовать что угодно, что может привести к нему.

Хитрость Эймоса порочна. Единственная капелька воды скатилась с бело-золотого пера, когда другая охотница слегка расправила крылья.

– Никогда не знаешь наверняка, учитывая бессмертных – высокомерие иногда может ослепить их.

– Да. – Хонор снова отметила тёмные круги и морщинки напряжения.

– Тяжёлая ночь? – Другая женщина выдохнула, пряди её волос выбились из косы и коснулись лица.

– Не спала до пяти утра, разговаривая с одной из сестёр. Она кое-что переживает. – Она покачала головой. – Иногда любовь может ударить тебя под дых. – Хонор подумала о Дмитрии, о том, насколько она уязвима перед ним, и не могла не согласиться.

– Но когда она правильная…

– Да. – Елена посмотрела ей в глаза, серебро мерцало, несмотря на отсутствие солнечного света. – Я не в том положении, чтобы бросать камни в чей-то огород с опасными мужчинами, поэтому просто скажу – жизнь в мире бессмертных может быть жестокой. Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, включая поддержку, чтобы связать Дмитрия, чтобы ты могла тыкать в него вилкой, позвони.

Губы Хонор дрогнули – неожиданная передышка.

– Ты всё ещё не простила его.

– Я намерена нести обиду в вечность. – Эти светлые, поразительные глаза вернулись к водопропускной трубе, к кровавому следу, и весь юмор исчез. – Я не мать, но сделать то, что, по твоим словам, сделала Джиана…

– Да.

Елена вскоре улетела, её крылья сверкали на фоне серого неба, но Хонор не вернулась в город. Вместо этого она подошла к Джейсону, который стоял в тени старой магнолии с густой зелёной листвой.

– Я бы хотела осмотреть дом.

У неё зачесалось в затылке, возникло ощущение, что она что-то упустила… или, возможно, увидела что-то, чего не поняла. Дом был таким же элегантным, как и в прошлый раз, когда она заходила в него, за исключением следов жестокой драки. Дыры в стенах, кровавые отпечатки ладоней, сломанная мебель и картины, те которые не сорвали и не бросили на пол, висели перекошено.

– Если Эймосу давали успокоительное, – сказала она, – то, как он всё это проделал, как сумел победить Джиану?

Джейсон, чьё присутствие было таким тихим, что она почти испугалась, услышав шелест его крыльев, заговорил впервые.

– Медленно действующее или мягкое успокоительное оставило бы ему некоторое осознание происходящего – достаточное, чтобы он попытался сопротивляться.

– Джиана бы знала, – пробормотала она, – как рассчитать дозу с учётом роста и силы её сына. Ей нужно только разъярить его.

Теперь она могла ясно видеть плетущийся, извивающийся узор. Он врезался в стену, искорёжил декоративное зеркало, опрокинул деревянный стол с изящными ножками, затем освободился и сделал что-то, от чего на стену брызнула кровь.

– Здесь он ударил Джиану, – сказала она, кивая на брызги.

– Очень скоро мы узнаем, – сказал он, его крылья были шёпотом тьмы, когда он вошёл в комнату рядом с главным залом. – Рафаэль покопается в её разуме. – Хонор содрогнулась при мысли о таком нарушении.

– Как ты это терпишь? – спросила она, понимая, что это интимный вопрос, но вынужденная задать

– Знать, что он может сделать то же самое с тобой?

– Доверять.

Он бросил на неё непроницаемый взгляд через плечо, его глаза были такими же тёмными, как крылья.

– Это доверие позволило тебе затащить Дмитрия в постель, даже зная, что он способен сделать с женщинами, которые выводят его из себя.

Поражённая ответом и тем фактом, что он получил эту информацию, хотя казалось, что он только что вернулся в город, она более внимательно посмотрела на его лицо, отмеченное извилистыми линиями татуировки, которая должна выделять его. И всё же…

«Тени, – подумала она, – облепили Джейсона».

– Кем бы ты ни была для Дмитрия, Хонор, – сказал он голосом глубоким и тихим, как сердце ночи, – это не похоже на связь с Кармен или другими.

Пышные чёрные ресницы опустились на почти чёрные глаза, затем снова поднялись. Очарованная ангелом, который, как она инстинктивно знала, редко разговаривал с теми, кого не знал, она прикоснулась к разбитой статуэтке и ждала, зная, что ему есть, что ещё сказать. – Он не отмахнётся от тебя, как от мухи, и не позволит уйти. – Расправив крылья, чтобы заслонить от неё остальную часть комнаты, он выдержал её взгляд. – Слишком поздно. Ты понимаешь?

Глава 32

Своим пристальным взглядом Хонор проследила линии невероятной татуировки на левой стороне его лица, чёрные чернила на фоне загорелой кожи. Волосы убраны с его лица в аккуратную косичку, он был одновременно сексуальным и отстранённым.

– Ты пытаешься предупредить меня или защитить его?

– Не обязательно что-то из этого.

– Меня не нужно предостерегать от Дмитрия, Джейсон, – сказала она, задаваясь вопросом, ослабил ли этот тёмный ангел свою бдительность с кем-либо. – Я вижу его таким, какой он есть. Что касается остального… в этом нет необходимости. – Правда в том, что Дмитрий владел её сердцем. Казалось, что глаза Джейсона, как и крылья, ничего не отражали, хотя он смотрел прямо на неё.

– Многие бы свернулись калачиком и умерли после того, что ты пережила. – Метко подмечено, но ведь он ответил на её вопрос.

– Почти так и было, – сказала она, удивляясь, почему ответ мог иметь значение для ангела, но она нутром понимала, что для Джейсона это имело значение. – Но оказывается, злоба – чертовски хороший мотиватор – я не хотела, чтобы ублюдки победили. – Джейсон не сводил взгляда с её лица, и у Хонор возникло сильное ощущение, что он хотел продолжить тему, но следующие слова были прагматичными.

– В этом доме всё так, как и ожидалось.

– Да… нет, подожди. – Повернувшись, она вернулась к картине, которую поправила. На ней была изображена обнажённая Джиана в постели, смотрящая томным взглядом на художника, как женщина смотрит на любовника. – Это я уже видела, – прошептала она, обводя букву «Э» в нижнем правом углу, чувствуя, как накатывает тошнота.

– Это работа Эймоса.

– Возможно. – Кивнув, она подняла взгляд.

– Ты прав. Давай продолжим поиски. – Чернокрылый ангел безмолвно присутствовал рядом, когда она исследовала коридоры, с роскошным ковром кремового цвета, толстым и пышным там, где не был смят сломанной и перевёрнутой мебелью или заляпан кровью.

Чем дальше они заходили в дом, тем менее агрессивнее становились следы резни, пока, наконец, Хонор с Джейсоном не оказались в самом конце второго этажа, где ничего не было тронуто. Именно там они обнаружили доказательства, которые Хонор была бы счастлива никогда не находить. Тонкие простыни на большой кровати были смяты, на прикроватном столике стоял флакон чувственного массажного масла. На полу лежала не только мантия из атласа и кружев цвета бронзы, которую Хонор сразу узнала, а ещё мужская куртка и блестящие кожаные ботинки.

– Эймос был без обуви. – Это ясно демонстрировали кровавые следы. Одно из крыльев Джейсона коснулось её спины, когда он расправил их у неё за спиной, тёплое, поразительно тяжёлое.

– Некоторых вещей просто не должно быть.

– Да. – У Эймоса, подумала она, никогда не было шанса. С другой стороны, так много людей в мире преодолели ужасные преступления, совершенные против них, без необходимости пытать других. И всё же она не могла не представлять мужчину, который стал её ночным кошмаром, испуганным, беззащитным ребёнком.

– У тебя есть идеи о том, когда всё могло начаться?

– Эймос и Джиана всегда были близки, и это заметили. – Пауза. – Мы провели тихое расследование и не обнаружили ничего подозрительного.

– Они действовали умно. – Хонор вспомнила о слезах Джианы, о том, насколько убедительной она была в своём отчаянии. – Она была умна. – Отвернувшись от безмолвного обвинения в виде смятых простыней, она спросила: – Если бы это всплыло, привело бы к суровому наказанию? – Если да, то это вполне может оказаться самым сильным мотивом попытки Джианы убить своего сына.

– Да, к бесконечному. Даже среди самых распутных бессмертных, – добавил Джейсон, и она поняла, что в его тоне слышался жар ярости, – кое-что под строжайшим запретом. Подвергать ребёнка такому разврату – выше нашего понимания.

«– Такая милая и нежная. – Тон, пугающий своей мягкостью. – Я слышала, что твоя кровь – деликатес. – Горячее дыхание на лице.

– Нет! Пожалуйста! – закричала она, беспомощная, прижатая к полу. Смех. За ним последовал хриплый, влажный звук, а затем её крики, разрывающие воздух».

Хонор резко вернулась в настоящее с криком ужаса, застрявшим в горле.

Оттолкнув крыло Джейсона, ощущая жидкий шёлк его перьев, она побежала по коридорам, пока не выскочила на неожиданный солнечный свет, дождь прошёл с шепчущей быстротой. Золотой свет раннего утра заливал Хонор, создавая яркий контрапункт ужасной печали внутри. Та уродливая мысль, тот обрывок слов и звуков казался не сном, а воспоминанием. Её воспоминание, хотя она никогда не была в такой ужасной ситуации. Её сердце разрывалось от боли, она едва могла это вынести, испуганные крики разрывали душу на части.

– Хонор. – Потребовалось сознательное усилие, чтобы закрыть разрывающую бездну воспоминаний, которые эхом отдавались в сознании, и повернуться, чтобы поговорить с Джейсоном.

– Здесь нечего искать. – Вместо радости, которую она ожидала почувствовать в этот момент, когда охота на обидчиков подходила к завершающей стадии, внутри была пустота, чувство потери, которое вытеснило такие мелочи, как месть. – Я направляюсь в Гильдию. – Джейсон расправил крылья, полуночный оттенок был настолько тёмным, что поглощал солнечный свет.

– У ворот тебя ждёт машина.

– Дмитрий, – пробормотала она, зная, что он это устроил.

Джейсон бросил на неё проницательный взгляд.

– Он древний вампир. Это инстинктивно – относиться к своей женщине с такой заботой.

Мгновение спустя он исчез в порыве ветра, тяжело и быстро поднимаясь над слоем облаков, пока она не перестала видеть даже проблеск черноты. Но он оставил ей важную информацию об отношениях с Дмитрием. Его женщина. Она не сомневалась, что это был преднамеренный выбор слов со стороны Джейсона, ещё один намёк на то, как работал мозг Дмитрия.

Направляясь к воротам, она тщательно обдумывала это – потому что Дмитрий был самой важной частью её жизни, и она не собиралась лгать себе по этому поводу.

Хонор могла отказаться от машины и вызвать такси, дав понять, что не собирается позволять ему обращаться с ней, как с бабочкой в банке. Или могла смириться с тем, что её возлюбленный тысячелетний вампир, плюс-минус несколько лет, пришедший из того времени, когда такой поступок не вызвал бы удивления. Если быть предельно честной, приятно чувствовать себя желанной, чувствовать заботу о себе после одинокой жизни. Хотя она не могла дать определение отношениям между ней и Дмитрием, знала, что он будет защищать её с жестокой свирепостью, пока всё не закончится. Добравшись до машины, она скользнула внутрь.

Мало того, что наличие шофёра в Нью-Йорке не вызывало недовольства, но и молчаливое согласие с этим не причинило ей никакого вреда, в то время как это позволяло Дмитрию делать то, что нужно: заботиться о ней. Улыбка расцвела на лице Хонор, какое-то глупое счастье наполнило кровь. Она не сопротивлялась, хотя и думала, что капитуляция, когда дело дошло до машины, даст отличный инструмент для переговоров, когда надвигается более масштабное сражение. Стратегия – вот ключ к общению с таким умным и сурово практичным человеком, как Дмитрий.

«Мой Дмитрий».

***

Дмитрий взглянул на Рафаэля, когда они стояли на утёсе позади дома Рафаэля, над относительно спокойными водами Гудзона и напротив Манхэттена, который превратился в сияющий мираж в лучах утреннего солнца.

– Я ошибся? – спросил он, зная, что Рафаэль уже поговорил с Джианой. Он хотел ошибаться, потребность исходила от той его части, которая верила, что мать всегда должна заботиться о ребёнке, от той части, которая знала, что Ингрид потратила последние вздохи, пытаясь спасти Мишу и Катерину.

– Твоя жена боролась, чтобы защитить твою дочь, Дмитрий.

«Такая крошечная куколка».

Голос Рафаэля заглушил жестокий шёпот Исис, грубое эхо его прерывистых криков.

– Нет, ты не ошибся. Информация Джейсона также подтвердилась.

– А Джиана?

– Я разберусь с ней. – Абсолютный холод в этих словах – напоминание о том, что Архангел Нью-Йорка не проявлял милосердия к тем, кто совершал подобные преступления, и что, хотя супруга пробудила в нём жилку человечности, он оставался существом ужасной силы.

– Джиана была права – это должно быть моей задачей. – Это наказание он без угрызений совести назначил бы лично. Потому что Эймоса создала Джиана. И Эймос так сильно ранил Хонор, что Дмитрий не мог думать об этом без кровавой пелены перед глазами.

«Хонор никогда не узнает, – сказал он Рафаэлю. – Если я сломаю Джиану».

Архангел не торопился с ответом.

«Ты уверен, что не хочешь, чтобы охотница узнала тебя?»

Никто, даже Рафаэль, по-настоящему не знал Дмитрия после смерти Ингрид – он лишился сердца в тот день, когда свернул шею сыну. Тот факт, что это не так… он не был уверен, что чувствовал по этому поводу. Только одно несомненно – он никогда бы не отказался от Хонор.

«– Если со мной что-нибудь когда-нибудь случится, как долго ты будешь ждать, прежде чем снова жениться? – Со смехом заданный вопрос, когда его жена прислонилась к его обнажённой груди. – Постарайся вести себя прилично и подожди хотя бы сезон. – Он знал, что она дразнит его, но не мог смеяться, только не над этим. Запустив руку в волосы, которые уже запутал, пока любил её, он притянул её к себе для поцелуя, от которого на губах остались синяки, а глаза расширились.

– Дмитрий. – Пальцы касаются его губ, её голос переходит в шёпот.

– Никогда, – ответил он.

– И я никогда больше не выйду замуж. – Её рука на его щеке, нежная кожа царапает утреннюю щетину.

– Ты не должна так говорить. – Сомкнув пальцы на её запястье, он поднёс ладонь к своим губам, запечатлев нежный поцелуй на её тёплой коже. – Ты планируешь бросить меня, Ингрид? – Она принадлежала ему душой и телом; она – смысл его существования.

– Никогда. – Прижиматься носом к носу – глупость, которую она делала, но заставляла его улыбаться каждый раз. – Но я бы не хотела, чтобы ты был одинок. Я бы не вынесла, грусти ты обо мне. – Прежде чем он успел заговорить, она добавила: – Но ты не можешь жениться на Татьяне. Мне не нравится, как она на тебя смотрит. – Он рассмеялся и снова поцеловал её.

– Злая женщина. – Но когда смех стих, он сказал неоспоримую правду. – Я не пущу в своё сердце ни одну другую женщину. – Он прижал палец к её губам, заметил в её глазах страдание.

– Я буду ждать, когда ты найдёшь меня снова. Так что не задерживайся».

Теперь он был близок к тому, чтобы нарушить обещание.

– Я предаю её?

– Я думаю, – сказал Рафаэль, чьи крылья отливали золотом на солнце, – твоя Ингрид была женщиной с великодушным сердцем.

Да, согласился Дмитрий. Ингрид никогда не проявлял открытых собственнических чувств – за исключением случаев, когда дело касалось Татьяны, которая действительно смотрела на Дмитрия с приглашением в глазах, которое не должно адресовать женатому мужчине. Воспоминание заставило его улыбнуться.

– А ещё она была ревнивицей.

Рафаэль рассмеялся

– Она одарила меня самым свирепым взглядом, когда подумала, что я пытаюсь соблазнить тебя. – А затем, вспомнил Дмитрий, когда поняла, что ангел был всего лишь другом, пригласила Рафаэля на ужин. Ингрид была так нежна, но без страха разговаривала с бессмертным, когда они стояли на только что засеянном поле, и этот бессмертный подошёл к их скромному столу.

– Не думаю, что мы снова смеялись так, как смеялись за тем столом.

– Это дорогое воспоминание, – сказал Рафаэль.

– То, которое я никогда не забуду, и которое никогда не поблекнет.

Он подумал, что ему помогло осознание того, что кто-то ещё помнит Ингрид. Помнил их детей. У Миши и Катерины были такие мимолётные жизни, но эти жизни выжгли себя в душе Дмитрия. И теперь там начало проявляться другое имя, имя охотницы, которая пробудила воспоминания о давно ушедших временах, даже когда начала вытеснять из памяти улыбку его жены.

«Прости меня, Ингрид».

– Каллистос, – сказал Рафаэль после долгих минут молчания, не сводя глаз с ангелов, перелетающих реку и приземляющихся на крыше Башни. Дмитрий заставил себя отвлечься от мыслей о двух женщинах – одной такой милой и домашней, другой охотнице, но с такими же нежными руками, – которые завладели его сердцем за почти тысячу лет существования. – Я предупредил всех наших людей в регионе. – Он знал, что вампир близко – насмешки слишком личные. По крайней мере, на Таймс-сквер Каллистос должен был задержаться, чтобы увидеть реакцию Дмитрия. – Но он старый и умный. – Однако возлюбленный Исис волновал его не так сильно, как похищенный ангел

– Переживёт ли мальчик постоянное использование Каллистос? – Выражение лица Рафаэля было мрачным, кости резко выделялись на коже.

– Он молод, всё ещё уязвим. Неизвестно, какой урон нанёс Каллистос.

«Охотница наготове?»

«Конечно».

Если Каллистос действительно безумен, чтобы попытаться отомстить, чем угрожал, она – его цель – потому что Хонор смертна, её гораздо легче ранить и убить. Как и Ингрид была смертной.

– Не в этот раз, – сказал он себе, и слова прозвучали как клятва.