Текст книги "Гротеск"

Автор книги: Нацуо Кирино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

4

[Месяц][день]

Сибуя:? Е, 15 000 иен

Сегодня днем заснула на работе. В пустом конференц-зале на столе. Чертовски болела спина, но мне было все равно. Накануне я до половины двенадцатого просидела в конторе, но меня – единственную из всех – так и не вызвали. Всю прошлую неделю клиенты, к которым меня посылали, требовали замены, и теперь дежурный не давал мне работы. Ему было наплевать на меня. Какой толк теперь возмущаться, переживать? Трудно было проявить внимание, подарить ему что-нибудь? Вот и результат.

«Юри! Тебе сколько лет?» – звучал в голове безразличный голос дежурного. «Не спрашивай лучше, а то упадешь», – с презрительным смешком вторила ему Скандалистка. После того бесполезного вечера я чувствовала себя такой разбитой, что бороться со сном было не под силу. Возраст, возраст… Из меня ушли все силы – и физические, и душевные. Из коридора доносились голоса, шум шагов, я слышала все это, но лежала, как распластанная, и не могла до конца проснуться.

– Вот это да! Прекрасная идея – здесь поспать! – услышала вдруг я мужской голос. – Сато-сан из аналитического отдела?

Я вскочила. Передо мной стоял Кабано – тот самый, который рассказывал, как мой отец ему помогал. Вопреки моим ожиданиям, Кабано пошел в гору – стал начальником управления делами, а потом его произвели в исполнительные директора. Это настоящие небожители, мы их почти не видим. Они расселись на самом верхнем этаже, пользовались отдельным лифтом, ездили на служебных машинах.

Кабано особыми талантами не отличается, зато он вежливый, у него нет врагов. Этого оказалось достаточно для такого служебного взлета. Как такое может быть? Мне не понять.

– Вот, послышалось, кто-то храпит… решил заглянуть. А вы здесь спите… Уж никак не ожидал!

– Извините, у меня голова разболелась.

Я вяло спустила ноги со стола, сунула ноги в валявшиеся на ковре туфли. Зевнула. Кабано встревоженно посмотрел на меня. Я вспыхнула: «Какое тебе дело? Думаешь, раз директор, значит, все можно? Старый стручок! Ну спит человек – и спит».

– Если болит голова, идите в амбулаторию. Сато-сан! С вами все в порядке?

– Что вы имеете в виду?

Я провела пальцами по длинным спутавшимся волосам, безуспешно пытаясь привести в порядок прическу. Чего он на меня так смотрит? Кабано отвел глаза.

– Как же так! Разве сами не видите? Похудели, просто кожа и кости. Раньше вы такой не были. Даже не сразу вас узнал.

Ну похудела, и что? Мужики любят худых, длинноволосых. Это факт. И чтобы рост – сто шестьдесят пять, и вес – сорок пять. Лучший вес. На завтрак – таблетка «джимнемы», днем иду в подвал, в кафетерий для сотрудников фирмы, беру бэнто с салатом из морских водорослей, но рис всегда оставляю. Иногда вообще обхожусь без обеда. Ну еще тэмпуру могу съесть. Терпеть не могу толстых. Это же идиотизм – так себя раскармливать.

– Поправляться нельзя. На меня тогда ничего не налезет.

– Вы про одежду? Конечно, для молоденьких это имеет значение…

«Ага! А я, значит, дама средних лет, да?» Мне хотелось послать этого Кабано куда подальше. Ему не нравится, как я одеваюсь? Прямо как мамаше, которая пилит меня каждое утро. Я пришла на работу в желто-зеленой блузке – не натуральной, конечно, – и синей юбке. Мне нравится всякая дребедень – позолоченные цепочки и так далее, – но сегодня я ничего не надела. Забыла. Это, конечно, минус. Зато на мне новые чулки, макияж что надо. Не хуже других.

– Сато-сан, все-таки надо показаться врачу. Вдруг что-то со здоровьем. Может, слишком много работаете?

Ха-ха! Разве что вечерами. Я еле заметно улыбнулась.

– Да не так чтобы очень. Только вчерашний вечер был неурожайный.

– Это вы о чем? – удивленно спросил Кабано.

Ох ты! В голове все перепуталось! Он же исполнительный директор! Никак не переключусь на дневной образ жизни. Неужели у меня крыша поехала?

– Это я так. Хотела сказать, сверхурочной работы не было.

Хотя, конечно, была. Просто об этом никто не знает. Фу-фу-фу… Я еле сдерживала смех.

– В аналитическом отделе, наверное, работы хватает? Я помню, вы отличную статью написали. Ее тогда хвалили.

– Ну это давно было! Говорили, правда, что позитива мало.

Когда мне было двадцать восемь, я написала статью «Финансовые инвестиции в строительство и недвижимость: создание новых мифов». Мне за нее присудили премию «Экономической газеты». Это был самый счастливый период в моей жизни. Золотые времена. Япония росла как на дрожжах, в строительстве – бум. Но какой-то тип разнес мою статью за отсутствие стратегической перспективы. До сих пор помню.

– Я не согласен. Вы замечательный работник. – На лице Кабано вдруг мелькнула печаль. – Мама, наверное, переживает из-за вас.

– Мама? Почему?

Я приложила указательный палец к подбородку и склонила вбок голову. Я часто так делала, с тех пор как познакомилась с профессором Ёсидзаки. Он считал эту позу очень милой и женственной. Ёсидзаки, похоже, любил женщин с манерами. Я для него в самый раз.

– Представьте, что с ней будет, если с вами что-то случится.

Это он в самую точку попал. Я для матери – источник средств к существованию. Она от меня ни за что не отвяжется. Хотя если я перестану приносить деньги… Не знаю. Мне вдруг сделалось страшно: я старею, что будет дальше? Уволят с работы, наступит конец вечерним заработкам. На что жить? Вот тогда я стану матери не нужна.

– Понимаю. Я учту.

Заметив, как я посерьезнела, Кабано одобрительно кивнул:

– Я никому не скажу про сегодняшнее, не волнуйтесь. Хорошо, что это я мимо проходил. И все-таки я вам скажу… Вы производите странное впечатление.

– Чем же именно?

Я опять приняла любимую позу.

– Вы слишком сильно краситесь. Вам никто об этом не говорил? Вообще-то это нормально, женщины… но вы уж как-то чересчур… За порогом здравого смысла. Наверное, я лезу не в свое дело, но, может, вам к психиатру обратиться?

– К психиатру?! – От испуга я чуть не закричала. – Зачем? С какой стати?

В школе высшей ступени, в конце второго года обучения, у меня обнаружили анорексию и отправили к психиатру. Там сказали, что дело очень серьезное, жизнь в опасности. Мать расплакалась, отец распсиховался. Короче, получился скандал в благородном семействе. Думаете, меня вылечили? И в двадцать девять опять то же самое?

Дверь конференц-зала приотворилась, и в щель просунулась физиономия секретарши. Не иначе услышала, как я вскрикнула. Секретарша изумленно уставилась на меня.

– Ой! Господин директор! Вы здесь? Уже время.

– Что ж, мне надо идти.

Кабано быстро вышел из конференц-зала. Секретарша буравила меня глазками, будто в чем-то подозревала. «Ну чего тебе надо?» Я вспомнила, как посмотрела на меня добропорядочная дама, с которой я столкнулась на улице. «Не дай бог превратиться в такую», – прочитала я в ее глазах. «Зато ты понятия не имеешь, что такое ночная свобода. И мужики тебя не хотят». Ого! Я уже рассуждаю как самая настоящая проститутка.

В офисе я поймала на себе пристальный взгляд зава.

– Можно вас на минутку?

Что? Опять поучать начнет? Я нехотя подошла к его столу. Оторвавшись от компьютера, он повернулся ко мне на вращающемся стуле.

– Я не против, когда вы покидаете рабочее место, но в этот раз вас не было слишком долго. Вам не кажется?

– Извините. У меня страшно разболелась голова.

Я покосилась на Камэи. Опять вырядилась в яркое. Красная майка, черные брюки. Волосы собраны сзади. Камэи сидела, уткнувшись в какие-то бумаги. Вот уж к кому не придерешься в плане трудовой дисциплины. Зараза! Изображает из себя, а сама – пустое место!

– Сато-сан! Вы меня слушаете? – В голосе зава зазвучало раздражение. Все, кто был в офисе, уставились на меня. Камэи тоже глянула в мою сторону, но тут же отвела глаза. – Я говорю, чтобы в таких случаях вы меня предупреждали об отсутствии.

– Да, конечно. Извините.

– Вы же не ребенок. Надо быть серьезнее. Это уже перебор. Скажу откровенно: я не знаю, сколько вы еще проработаете в отделе. Времена наступают нелегкие, и если пойдут сокращения, то уж, конечно, не в производственном секторе. Начнут с тех, без кого можно обойтись. Мы вместе с плановым отделом – первые кандидаты. Так что я бы на вашем месте сделал выводы.

Испугать хочет! Я обиженно опустила голову. Очень мило! Заместитель заведующего – первый кандидат на увольнение. Уму непостижимо! Потому что я женщина? Потому что по вечерам я торгую своим телом? От этой мысли я почувствовала себя героиней, стоящей выше всех. У меня есть еще один мир, которого нет ни у кого из обитателей этого клоповника. Я самая яркая звезда на здешнем небосклоне. Я пишу классные статьи. Я, заместитель заведующего аналитическим отделом, торгую своим телом. Меня так и распирало от гордости.

– Я поняла и сделаю выводы.

После такого разноса надо было прийти в себя. Я решила выпить кофе. В коридоре я заметила, что все стараются держаться от меня подальше. Хотелось крикнуть им: «Хватит! Что я вам сделала?» Кровь бросилась в голову, но я успокоилась, вспомнив о своей тайной ночной жизни. Надо еще как-то расквитаться со Скандалисткой. Спустившись в вестибюль на первый этаж, я позвонила в контору из телефона-автомата.

– «Сочная клубника». Слушаем вас.

Это был голос нашего дежурного. Я сразу подумала о девчонках, толкавшихся в конторе еще с обеда, представила, как они волнуются и ждут. Приложив к трубке носовой платок, проговорила чужим голосом:

– Я хочу поговорить о вашей девушке. Ее зовут Кана. Это вчерашний вызов. Меня просили передать, что к ней есть претензии. – Кана – рабочая кличка Скандалистки.

– А в чем дело?

– Эта ваша Кана вытащила у клиента деньги. Из бумажника. Она воровка.

Я повесила трубку. Отлично! Скорее бы наступил вечер! Мне не терпелось попасть в контору, чтобы посмотреть, какой переполох вызвал там мой звонок.

Я досидела до конца рабочего дня, притворяясь, что занята серьезным делом. Выйдя на улицу и купив по дороге одэн, о-нигири [48]48
  Наиболее демократичные блюда японской кухни, пользующиеся особой популярностью у простого народа. Одэн – сытное горячее блюдо, приготавливаемое на основе бульона, в котором с соевым соусом варятся яйца, дайкон, соевый творог, батат и др. ингредиенты. О-нигири – слепленные из вареного риса колобки, иногда с рыбной и другой начинкой.


[Закрыть]и сигарет дежурному, помчалась в контору, горя нетерпением и желанием во что бы то ни стало отхватить какого-нибудь клиента. Моя цель – скопить к сорока годам сто миллионов – отодвигалась все дальше, однако если не будет клиентов, о ней вообще можно забыть. Скандалистка наверняка опять начнет беситься, но, может, и на мою долю кто-нибудь достанется. Я со стуком распахнула дверь конторы.

– Доброе утро!

Дежурный взглянул на меня и сразу отвернулся. В комнате уже скучали пять-шесть человек. Болтались без дела – перелистывали журналы, смотрели телевизор, слушали музыку в наушниках. Скандалистка меня игнорировала – даже головы не повернула.

– Вот, это вам. – Я протянула дежурному блок «Кастер майлд». Нужно как-то умаслить парня, чтобы получить клиента. Вот и пришлось раскошелиться.

– Мне? – Дежурный то ли удивился, то ли растерялся.

– Да, вам.

Должно подействовать. Успокоившись, я присела за стол, достала еду. Похлебала бульона, закусила о-нигири. И тут зазвонил телефон. Все напряженно смотрели на дежурного. «Меня! Меня!» – молила я его глазами. Но он указал на Скандалистку.

– Кана! Отправляйся.

– Я готова.

Скандалистка неохотно оторвалась от телевизора. «Почему только ее не выгоняют?» – недоумевала я, быстро заканчивая ужин. Когда Скандалистка удалилась, дежурный подозвал меня к столу. «Чего ему понадобилось? Никто не звонит». Я подошла, приветливо улыбаясь.

– Да?

– Юри, знаешь…

Сейчас начнет учить. Я наклонилась к нему, ожидая, что будет дальше.

– Юри… Ты это… сюда больше не ходи. Это же ты звонила, так? С нами такие шутки не проходят. А Кана у нас нарасхват.

Меня выгнали. Я растерянно уронила голову. Все сидели с невинными лицами, делая вид, что ничего не знают и знать не хотят, но было ясно, что они слышали наш разговор.

– Тогда отдавайте сигареты, – потребовала я.

На станцию Синсэн надо идти по Догэндзаке вверх. Только что – и часа не прошло – я победно вышагивала здесь. А теперь кажется, что это был дурной сон. Ломая голову, кому бы продать сигареты, я шла к станции по улице, повторявшей изгибы пересеченного рельефа, и увидела стоявшую у Дзидзо Леди Мальборо. Она поджидала клиентов, хотя ловить было некого. Под тем же белым джемпером, как всегда, просвечивал черный лифчик. Пунцовые губы на мертвенно-белом лице. Да ей все семьдесят, если приглядеться. Ну что она может заработать? Вот оно, мое будущее. Я не могла отвести взгляд от Леди Мальборо.

– Вали отсюда! Ты мне всех клиентов распугаешь! – закричала она.

Врезать ей, что ли? Стоя в темном переулке, я представила, как свалится Леди Мальборо, если толкнуть ее в спину.

Меня вдруг осенило. Я пустилась вниз по Догэндзаке. Надо отодвинуть Леди Мальборо, занять ее место. Стоять я могу сколько угодно, все клиенты будут мои. Зайду в какой-нибудь универмаг, поправлю в туалете макияж. Из конторы меня выгнали, значит, начинать стоит прямо сейчас. Самый подходящий момент, чтобы справиться с постигшей меня бедой.

Впереди показался «Сто девятый». Этот центр моды стоял на развилке, возвышаясь, как маяк на выдающейся вперед отмели, рассекавшей людской поток надвое – на Догэндзаку и улицу, ведущую к универмагу «Токю». Миновав группу парней, которые оценивающе разглядывали проходивших мимо женщин, я вошла в здание и, проталкиваясь через толпу увлеченных шоппингом офис-леди,прямиком направилась на этаж В1 в туалет. Там оказалось полно девчонок, но мне все-таки удалось протиснуться к зеркалу и заняться лицом. Наложила голубые тени ярче обычного, накрасила губы. Натянула парик, который носила в сумке. Преобразилась. Теперь перед зеркалом стояла Юри, девушка по вызову, готовая к вечерней охоте. Я стояла, смотрела на себя и наполнялась уверенностью. «Не нуждаюсь я в вашей вонючей конторе. Обойдусь как-нибудь. Найду себе применение».

Я чувствовала себя победительницей. Как в тот день, когда Ёсидзаки признал, что я немало стою. Пришло время мне самой это признать, поднять себе цену и зарабатывать одной, самостоятельно. Никаких агентств, никаких контор. Я должна крепко стоять на ногах, и опорой мне будет та самая площадка, где стоит Дзидзо. Там я буду еще свободнее. Почему раньше я думала, что Леди Мальборо несчастна? Эту женщину уважать надо.

Я снова шла вверх по Догэндзаке, мимо лав-отелей,к статуе Дзидзо, перекинув через плечо длинные волосы парика. В полутемном переулке мерцал слабый огонек. Леди Мальборо курила, не теряя надежды, что на нее кто-то все-таки позарится. Дзидзо с добродушным выражением на каменном лице стоял на треугольном «пятачке», примыкающем к старому ресторанчику. На площадке поблескивали лужицы – видно, ее недавно поливали. Вот тут и буду стоять.

– Как дела?

Перекатив сигарету в угол рта, Леди Мальборо подозрительно посмотрела на меня и вдруг заговорила напыщенным тоном, который никак не вязался с ее внешностью:

– Что вам угодно? Я дам не обслуживаю.

Куда только подевался напор, с которым она совсем недавно накинулась на меня.

– Как бизнес?

Леди Мальборо обернулась к Дзидзо, будто собиралась посоветоваться с приятелем.

– Бизнес? Да как обычно.

Кожа на ее жилистой шее, покрытая сеткой мелких морщин, напоминала кусок мятого крепдешина. Морщины были видны даже в сгустившейся темноте. На голову Леди Мальборо нахлобучила шелковистый каштановый парик. Глядя на ее приземистую одряхлевшую фигуру, я все выше поднимала нос: какая я молодая, стройная и худая! Заметив, как я смотрю на нее, Леди Мальборо тоже окинула меня взглядом с головы до ног.

– Это ты тут на меня глазела? В парике и не узнаешь. Тоже одиночница?

– Да вот, хочу попробовать.

Хмыкнув, Леди Мальборо рассмеялась и опять обратилась к Дзидзо:

– Только он знает, как у тебя это получится.

Я решила сразу внести полную ясность. С сегодняшнего дня я буду здесь стоять, а она пусть отправляется на все четыре стороны.

– Тебе придется уступить мне это место.

Леди Мальборо со злостью бросила сигарету себе под ноги. Теперь она говорила совсем другим тоном:

– Уступить? Тебе?

– А куда деваться? Все равно придется, рано или поздно. Жизнь такая. У тебя все равно пустой номер. – Я пожала плечами. – На пенсию пора.

– Рано хоронишь. У меня, между прочим, полно клиентов. Записываться сюда приходят.

Старушка блефовала в открытую. Сквозь тонкий синтетический джемпер было видно не только черный лифчик, но и дряблое тело, и было ясно как божий день, что его обладательнице уже под семьдесят.

– Что-то я никого не вижу, – заметила я, обводя жестом пустой переулок.

Было уже почти восемь, но вокруг ни души. Из ресторанчика на другой стороне переулка показался парень в белом поварском костюме и со скукой посмотрел на нас. Собрался было что-то сказать, но, едва Леди Мальборо махнула ему рукой, тут же прикусил язык. Вытянув шланг, он принялся поливать тротуар и высаженные возле ресторанчика деревья и кусты.

– Ты ничего не понимаешь. Сейчас клиенты косяком пойдут, – с невозмутимым видом бросила Леди Мальборо.

Я вытянула из сумки блок «Кастер майлд».

– Вот тебе сигареты – и место мое.

Леди Мальборо подняла жирно обведенные черной тушью глаза и посмотрела на сигареты. Видно было, что она разозлилась.

– Ты за кого меня принимаешь?! Дешево купить хочешь! Я здесь, между прочим, в цене. Что мужикам надо – все при мне. Не то что у тебя. Хочешь посмотреть? Не хочешь? Все равно покажу.

Леди Мальборо резко дернула молнию на джемпере, выставляя напоказ вместе с черным лифчиком раскисшее тело, быстро схватила мою руку и с силой прижала к груди. Я хотела вырваться, но старуха оказалась сильнее, чем можно было ожидать.

– Отпусти!

– Ишь чего захотела! Сказала, покажу – значит, покажу. Валяй, потрогай.

Леди Мальборо перетащила мою руку на правую чашку лифчика. Я обалдело посмотрела на нее. Под чашку была подложена скатанная в шар тряпка, груди не было. Слева – как положено: рыхлая, дряблая, расползающаяся под пальцами плоть, а справа – матерчатый комок.

– Поняла теперь? У меня правую грудь отняли. Десять лет назад. Рак. С тех пор я здесь и стою. Сначала боялась. Все считала себя неполноценной. Но оказалось, есть мужики, которым и так нравится. Понимаешь? Неплохо, да? Ничего ты не понимаешь. Вот такие у меня здесь дела. Поэтому этого места ты не получишь. Сюда ходят те, кому без одной груди в самый раз. Еще как ходят! А ты? Худая как щепка. Какая же ты баба? Молодая еще. Не созрела еще здесь, у Дзидзо, стоять. И потом, у тебя слишком всего много. Чего у тебя нет?

Леди Мальборо рассуждала с видом победительницы. Я достала служебное удостоверение.

– На! Смотри!

– Это еще что?

– Удостоверение.

– Без очков не вижу. – Леди Мальборо, сощурившись, рассматривала удостоверение. – Чего тут написано?

– Кадзуэ Сато. Заместитель заведующего отделом комплексных исследований, строительный холдинг G. Это я.

– Ничего себе! Я слышала про вашу фирму. Первый класс! С чего же ты собралась меня выкуривать, раз такая крутая? Я тебя что, просила показать что-нибудь такое, чего у тебя нет? А ты расхвасталась.

– Я не расхвасталась. Просто не знаю, что тебе еще показать.

Я в самом деле не знала. Как получилось, что цели, которые я ставила перед собой, когда училась в университете, гордость за себя, фирма, с которой я связана, оказались в одном ряду с отрезанной грудью Леди Мальборо? Впрочем, то, чем мы гордимся, и то, чего надо стыдиться, – две стороны одной медали. Одновременно и страдание, и радость. И вот эта раздвоенность постоянно усложняет мне жизнь. Или моя жизнь сама по себе такая запутанная? Может, поэтому я ей удостоверение и показала?

Днем я офис-леди,сотрудница уважаемой фирмы, вечером – проститутка. В этом моя жизнь, одно невозможно без другого. На работе я скрываю свою ночную жизнь, мне должно быть стыдно за нее; а здесь, перед Дзидзо, я не могу никому рассказать, чем занимаюсь днем. Однако у меня такое чувство, что скоро все откроется. То есть на работе я разболтаю о своей ночной жизни, а у Дзидзо открою, чем занимаюсь днем. Моя запутанная двойная жизнь сейчас сливается в единое целое. Простой свободный мир. Но об этой свободе никто не знает. Я опустилась на корточки – показалось, что мне приходит конец.

– Эй! Ты что? Стой! Не падай! – накинулась на меня Леди Мальборо. – Что с тобой? Ну вставай же!

– Прости.

Я встала, пошатываясь, оперлась рукой о выкрашенную в черное стену ресторанчика.

– Вот и славно. И чтоб я тебя больше не видела.

Леди Мальборо закурила. В конце переулка показался человек в сером костюме, белой рубашке и черных туфлях. Типичный пожухлый сарариман.У него даже брови обвисли.

– Давай пари, – предложила я. – Кого этот мужик выберет, тому место и достанется.

– Отлично! Только хочу предупредить: это мой старый кадр. – Леди Мальборо довольно рассмеялась: «Здорово я тебя провела!»

– Эй! – приветствовал ее мужик.

Мало кто ходил этим темным переулком, поэтому женская любовь здесь стоила недорого. Полная чепуха, конечно, но, похоже, у Леди Мальборо действительно было немало постоянных клиентов. Нет, я должна отобрать у нее это место.

– Эгути-сан! – откликнулась Леди Мальборо. – Как насчет сегодня?

Тот, кого она назвала Эгути, без улыбки посмотрел на меня. Я решила не уступать и предложила:

– Не хотите повеселиться?

– Это кто?

– Новенькая. Ну как ее прогонишь? Я добрая, – отвечала Леди Мальборо, поправляя парик.

– Ну как, Эгути-сан? – не отставала я.

Нахмурив нависшие брови, Эгути погрузился в раздумье. Ему было под шестьдесят. Леди Мальборо, уверенная в своей победе, ухмыльнулась:

– Довольно наглая девица.

– Я скидку дам, – не задумываясь, продолжала наступление я.

– Ладно, уговорила, – небрежно бросил Эгути.

Леди Мальборо, скривившись, повесила на плечо сумку.

– Эх, Эгути-сан! От вас я этого никак не ожидала! Ну что она вам даст?

– Попробуем для разнообразия.

Торжествуя, я вручила Леди Мальборо сигареты. Она покорно взяла блок, но по ее лицу тут же расплылась улыбка.

– Чего смешного? – напустилась на нее я.

– Да так. Скоро узнаешь, – пробормотала она, не желая признавать поражения.

«Все, старуха! Пора на пенсию», – язвила я про себя, а душа так и пела: «Я победила, победила!»

– Можешь здесь еще постоять, пока я не вернусь, – небрежно бросила я Леди Мальборо, беря Эгути под руку, крепкую и мускулистую для его возраста.

– Пойдем туда. Там подешевле.

Эгути указал на тот самый лав-отель,куда я привела Араи. Самый дешевый в округе. Эгути, похоже, хорошо знал это место.

– И давно ты на улице дежуришь?

– С сегодняшнего дня. Теперь я вместо Леди Мальборо.

– Шустрая ты. Как зовут?

– Юри.

Мы продолжали болтать в тесном лифте. Эгути рассматривал меня с нескрываемым любопытством. Надо, чтобы он стал моим постоянным клиентом. Как Ёсидзаки и Араи. Настроение пошло в гору – дела вроде налаживались.

Нам достался тот же номер, где я была с Араи. Прошло всего несколько дней, но я делала вид, что здесь впервые. Пустила воду в ванной, поставила два стакана, открыла бутылку пива, которую достала из холодильника. Эгути уселся на кровать, недовольно следя за моими телодвижениями.

– Хватит! Раздень-ка меня лучше.

– Сейчас, сейчас…

Я удивленно посмотрела на Эгути. От злости тот покрылся красными пятнами. Только этого не хватало! А вдруг он какой-нибудь буйный? Я лихорадочно вспоминала фамилии клиентов из черного списка, который был в конторе.

– Давай быстрей! – заорал Эгути.

Замирая от страха, я сняла с него пиджак. Без привычки получалось не очень ловко. От него воняло дешевой помадой. Вешая на плечики его пиджак и брюки, я заметила, какие они замызганные.

Оставшись в растянутой майке и зажелченных трусах, Эгути ткнул пальцем себе под ноги:

– А носки!

– Ой, извините!

Эгути стоял в нижнем белье, скрестив руки на груди, как статуя у входа в буддийский храм.

– Ну-ка, давай!

Я подняла голову: что ему надо? – и тут же получила пощечину. Пошатнувшись, я запротестовала:

– Что вы себе позволяете?

– Заткнись, сука! Раздевайся и становись на кровать.

Садист! Что он задумал? Я начала разоблачаться, дрожа от мысли, что нарвалась на ненормального. Сняв с себя все, со страхом забралась на кровать.

Эгути гаркнул:

– Ну-ка, сри давай. Прямо здесь.

Я не поверила своим ушам.