Текст книги "Гротеск"

Автор книги: Нацуо Кирино

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 36 страниц)

При этом Сато не любила коллективные походы в питейные заведения, куда сослуживцы частенько наведывались вместе с начальством после работы. Она ни с кем не сближалась, поэтому никто не знал, чем она занимается в свободное время. Сато была не замужем и жила с матерью и младшей сестрой. После смерти отца она взяла на себя заботу о семье.

В 1990 г., когда Сато было 29 лет, ее временно перевели в инженерно-технологический центр, входивший в холдинг G. Работая там, она попала в больницу с диагнозом анорексия. Впервые он был ей поставлен еще в школе, в 11-м классе.

В мае 1991 г. Сато стала подрабатывать хостессв клубе. Она ходила туда по вечерам, закончив работу. В 1994 г. начала встречаться с мужчинами за деньги и к 1998 г. превратилась в настоящую проститутку, обслуживая клиентов в р-не Сибуя.

Юрико Хирата, пострадавшая по эпизоду 1, и Сато учились в одной и той же школе – женской школе Q., хотя и в разных классах. Каких-либо особых отношений во время обучения или после окончания школы между ними не было.

2. Обстоятельства жизни обвиняемого до совершения преступления.

После совершения преступления, относящегося к эпизоду 1 настоящего заключения, обвиняемый, бросив работу в «Шангри-ла» и «Футомомокко», устроился в лав-отеле«Дример» в г. Мусасино. Однако местожительство он не сменил, оставшись проживать по адресу: Сибуя, Мураяма-тё 4–5, Матоя-билдинг, квартира № 404. Помимо вышеупомянутых Дракона, Фана и Чэня И в этой квартире время от времени также бывали китайские граждане Ню Ху и А У.

В отеле «Дример» обвиняемый работал ежедневно, за исключением вторника, с 12 до 22 час. В его обязанности входили уборка помещений и стирка белья.

1998 г. обвиняемый проработал нормально, серьезно относился к своим обязанностям, однако со следующего года его отношение к работе резко изменилось. Он начал опаздывать, уходить раньше времени, допускать прогулы. Номера убирали посменно два человека, и напарник обвиняемого, иранец, стал на него жаловаться. У работодателя к обвиняемому было много претензий: «Валялся на кровати в номере», «Ворует мыло, шампунь, полотенца», «Смотрел порнофильм по платному каналу» и т. д.

В феврале 1999 г. один из местных жителей стал свидетелем того, как обвиняемый бросал из окна отеля наполненные водой презервативы в кота из соседней сусичной. После этого случая управляющий решил уволить обвиняемого.

В отеле «Дример» обвиняемому платили 750 иен в час, в месяц выходило около 170 тыс. иен. На проезд ничего не давали. Доход обвиняемого по сравнению с тем, что он получал в «Шангри-ла», снизился, он занял деньги у своих жильцов: 100 тыс. иен – у Дракона, 40 тыс. иен – у Фана и 60 тыс. иен – у Чэня И, сказав им, что его мать положили в Китае в больницу и он должен отправлять ей переводы.

Обвиняемый занял деньги также у Ню Ху и А У, разрешив им время от времени пользоваться его тесной квартирой для ночлега. Кроме того, он по-прежнему получал от Дракона, Фана и Чэня И за комнату, в которой они жили, по 35 тыс. иен. По этой причине отношения между обвиняемым и его жильцами быстро ухудшались. Даже Чэнь И, находившийся с обвиняемым в более или менее нормальных отношениях, возмутился, когда обвиняемый стал выражать недовольство работой, на которую тот его устроил.

25 марта 2000 г. Дракон, Фан и Чэнь И, зная, что в тот день обвиняемый должен был получить зарплату, потребовали, чтобы он вернул им долг. Обвиняемый выразил готовность отдать половину, но жильцы не согласились, поскольку им было известно, что он хранил в запертом на ключ чемодане 240 тыс. иен наличными. Между ними также возник острый спор из-за платы за квартиру, которую обвиняемый брал со своих жильцов.

Они потребовали кроме долга еще по 100 тыс. иен. Припертый к стенке, обвиняемый был вынужден согласиться. Сложив полученную зарплату и спрятанные в чемодане накопления, он отдал жильцам долг и еще по 50 тыс. иен каждому за то, что они переплачивали за свою комнату.

В итоге у обвиняемого до следующей получки осталось 60 тыс. иен. Отношения с Драконом, Фаном и Чэнем И обострились еще больше.

Примерно в то же время Чэнь, являвшийся арендатором квартиры № 404 в Матоя-билдинг, добивался, чтобы обвиняемый освободил ее. Начиная с января он несколько раз напоминал, что тот должен съехать до конца марта. По просьбе обвиняемого, сославшегося на то, что он пока не нашел нового места, Чэнь продлил срок до конца апреля и сообщил, что имеется свободная квартира по соседству с Матоя-билдинг по адресу: Сибуя, Маруяма-тё 4–5, «Грин-Вилла», № 103. Он предложил обвиняемому договориться об аренде данной квартиры, попросив за услуги 100 тыс. иен. У обвиняемого возникли серьезные денежные проблемы.

Как показал впоследствии иранец, работавший вместе с обвиняемым в отеле «Дример», истинная причина, побудившая обвиняемого залезть в долги, заключалась в том, что он хотел скопить денег и купить паспорт, чтобы уехать в Соединенные Штаты.

3. Обстоятельства, связанные с квартирой № 103, «Грин-Вилла».

Матоя-билдинг (Сибуя, Маруяма-тё 4–5), где обвиняемый проживал совместно с Драконом, Фаном и Чэнем И, представляет собой 4-этажное блочное здание и находится по правую сторону узкой (ширина – 4,7 м) улочки с односторонним движением, ведущей на север от северного выхода станции Синсэн железнодорожной линии Кэйо – Инокасира.

«Грин-Вилла», ставшая местом преступления, о котором идет речь, прилегает к Матоя-билдинг с северной стороны. Она представляет собой деревянное оштукатуренное здание с одним подземным и двумя надземными этажами. Часть помещений здания занята под магазины. Собственницей обеих зданий – как Матоя-билдинг, так и «Грин-Вилла» – является г-жа Фуми Ямамото.

На 1-м и 2-м этажах здания «Грин-Вилла» расположены три жилые квартиры. Преступление было совершено в квартире № 103, обращенной на запад, на улочку с односторонним движением. Квартира № 102 оставалась незанятой; в № 101 проживал г-н Кимио Хара. С западной стороны здания установлена внешняя металлическая лестница на второй этаж. В подземном этаже, как раз под квартирой № 103, находится закусочная «Семь богов счастья».

Вдоль южной стороны здания проложена бетонная дорожка, которой жильцы пользуются, чтобы попасть в свои квартиры. Входная дверь квартиры № 103 выходит на юг, на упомянутую дорожку; там же, примерно на уровне глаз, имеется окошко. С южной стороны – кухня, далее – комната с татами, около 10 кв. м, между прихожей и комнатой – туалет.

Чэня познакомили с г-жой Фуми Ямамото родственники; квартиру № 404 в Матоя-билдинг он снимал за 45 тыс. иен, а обвиняемому сдавал за 65 тыс. иен. Родственники Чэня открыли китайский ресторан в г. Ниидза, преф. Сайтама, и потребовали, чтобы Чэнь срочно освободил квартиру № 404, которая понадобилась для ночевок персонала ресторана.

Услышав от обвиняемого, что ему некуда переезжать, Чэнь попросил г-жу Фуми Ямамото сдать квартиру в «Грин-Вилла» его приятелю. Когда обвиняемый изъявил желание посмотреть квартиру, г-жа Ямамото дала ему ключ от № 103. Это случилось 28 января 2000 г.

Данную квартиру снимала г-жа Сидзу Какия, но 18 августа 1999 г. она скончалась, и с тех пор в квартире никто не проживал. В сентябре того же года в ней отключили газ, а спустя месяц – и электричество.

Единственный ключ от квартиры оставался у г-жи Фуми Ямамото, и до того, как она передала его обвиняемому 28 января, больше никто им не пользовался.

4. Отношения между обвиняемым и потерпевшей.

В ноябре 1998 г. проживавший вместе с обвиняемым Фан рассказал ему, что «встретил в темном переулке какую-то японку и трахнулся с ней». По описанию Фана – «худая, с длинными волосами» – обвиняемый убедился, что это та самая женщина, которую он время от времени видел в округе. В середине следующего месяца он столкнулся с Сато по пути домой.

Вспомнив рассказ Фана, обвиняемый взглянул на нее и услышал: «Поразвлечься не желаешь?» Обвиняемый находился в сомнении, и, когда Сато предложила пойти к нему, отказался, сославшись на то, что в квартире у него сейчас друзья. Сато поинтересовалась, сколько их, и сказала, что может удовлетворить всех. Тогда обвиняемый привел ее в квартиру № 404 в Матоя-билдинг.

В это время в квартире находились Дракон и Чэнь И. Вместе с обвиняемым, по очереди, они совершили с Сато половой акт.

Позднее, в январе следующего года, обвиняемый и Фан повстречали Сато в Сибуя, в квартале Маруяма-тё. Обвиняемый поинтересовался у Фана, не с этой ли женщиной у него была половая связь. Фан кивнул в ответ, и обвиняемый сообщил ему, что тоже с ней сговорился. Фан уже слышал от Дракона, что в декабре 1998 г. он вместе с обвиняемым и Чэнь И имели половую связь с Сато в квартире № 404. Когда он сказал об этом, обвиняемый заявил: «На самом деле я встретил Сато в первый раз примерно год назад».

5. Обстоятельства совершения преступления.

8 апреля 2000 г. (в субботу) около 16 час. Сато вышла из дома, никому не сказав, куда направляется. Около 18 час. она встретилась на вокзале Сибуя у памятника Хатико [29]29
  Памятник на площади перед станцией Сибуя в Токио. Установлен в апреле 1934 г. в честь собаки Хатико (1923–1935), десять лет каждый день приходившей на вокзал встречать своего умершего хозяина. У японцев Хатико считается символом любви, беззаветной преданности.


[Закрыть]со служащим одной фирмы, с которым водила знакомство, и проследовала с ним в отель в квартале Маруяма-тё. Получив от клиента 40 тыс. иен, Сато рассталась с ним в начале улицы Догэндзака и направилась к станции Синсэн.

Обвиняемый тот день провел на работе в отеле «Дример». В 22 час. пришел его сменщик. В 22.13 обвиняемый сел в электричку на линии Кэйо-Инокасира в сторону вокзала Сибуя и поехал домой. В 22.40 он сошел на станции Синсэн и двинулся к Матоя-билдинг, до которого всего 2 мин. пешком.

У самого дома обвиняемый встретил Сато и решил повторить с ней половой акт. Однако в квартире № 404 в это время находились Дракон, Чэнь И и Фан, отношения с которыми у обвиняемого уже были плохими. Вести туда Сато он не решился. По стечению обстоятельств у обвиняемого оказался ключ от квартиры № 103 в «Грин-Вилла», полученный им при вышеописанных обстоятельствах, и он повел женщину туда. Там обвиняемый совершил с Сато половой акт.

У Сато были с собой презервативы, которые она забирала в отелях, где бывала с клиентами. Один, из отеля «Стеклянный замок», она дала обвиняемому, который выбросил использованный презерватив на дорожку, проходившую с южной стороны «Грин-Вилла».

Как уже говорилось выше, обвиняемый сильно нуждался в деньгах. Увидев, что Сато собирается домой, он надумал ее ограбить.

9 апреля, сразу после полуночи, Сато надела плащ и двинулась к двери. В этот момент обвиняемый схватил ее коричневую кожаную сумочку. Сато оказала сопротивление, тогда обвиняемый ударил ее по лицу и, решив убить, схватил обеими руками за шею и задушил.

Застежка сумочки оторвалась, обвиняемый вытащил из лежавшего в ней кошелька деньги – более 40 тыс. иен. Оставив тело убитой и не заперев квартиру, он поспешил убраться в Матоя-билдинг, в квартиру № 404.

Сатоко Сато, мать потерпевшей, не знала, что и думать, когда дочь не пришла ночевать. До этого она никогда не задерживалась так долго. 10 апреля, узнав, что дочь не вышла на работу в свою компанию, Сатоко подала заявление о розыске.

6. Обстоятельства после совершения преступления.

9 апреля обвиняемый, как будто ничего не случилось, вышел на работу в отель «Дример». После смены он с двумя коллегами направился в парк Инокасира посмотреть на цветущую сакуру и выпить пива. Около 23.30 сел в электричку на станции Инокасира-коэн и вернулся в Матоя-билдинг.

Наследующий день, 10 апреля, после работы обвиняемый встретился на вокзале Сибуя с Чэнем И. Они поели в лапшичной «Тамарю» у восточного вестибюля вокзала, сыграли в боулинг в центре «Сибуя Кайкан». После этого поговорили о «Грин-Вилла», решив туда не переезжать, поскольку квартира там еще меньше, чем в Матоя-билдинг. Обвиняемый также сообщил, что надумал перебраться в Осаку и поискать работу там.

11 апреля у обвиняемого был выходной. Он поехал в г. Ниидза, преф. Сайтама, на встречу с Чэнем. Вручив ему 100 тыс. иен, обвиняемый сказал, что не будет переезжать в «Грин-Вилла», и вернул ключ от квартиры № 103.

В тот же вечер Чэнь отдал ключ г-же Фуми Ямамото, посетив ее дом в р-не Сугинами. Та, в свою очередь, передала его своему старшему сыну Акире, руководившему фирмой, в ведении которой находились Матоя-билдинг и «Грин-Вилла».

7. Обстоятельства обнаружения трупа.

18 апреля Акира Ямамото решил зайти к знакомому, проживавшему на 1-м этаже Матоя-билдинг. По пути он захотел проверить, закрыта ли дверь квартиры № 103 в «Грин-Вилла». Заглянул в приоткрытое окно возле входной двери и увидел человека – только по грудь, – который, похоже, спал. «Какой-нибудь приятель Чэня или китаец из их ресторана», – подумал он.

Акира Ямамото подал голос и толкнул дверь. Она была не заперта.

У входа стояли женские туфли, что неприятно удивило Ямамото. Ему показалось, что в помещении как-то странно пахнет, но он тихо запер дверь снаружи и удалился. Изнутри дверь закрывалась без ключа, нажатием кнопки.

19 апреля Акиру Ямамото стало одолевать беспокойство. Кого он все-таки видел в квартире № 103? Что, если этот человек еще там? Ямамото взял ключ и решил разобраться. Кроме того, его не оставляли мысли о подозрительном запахе в квартире.

Посмотрев в окно, Ямамото заметил, что человек лежит в той же позе, что и день назад. Открыв дверь в прихожую, он вошел в комнату и обнаружил труп Сато.

Кроме следов удушения на горле, на голове, лице и конечностях трупа были обнаружены ссадины и кровоподтеки, как от ударов тупым предметом. В мягких тканях горла и под кожными покровами щитовидной железы скопилась кровь.

8. Действия обвиняемого после обнаружения трупа.

Вечером 19 апреля 2000 г., когда обвиняемый пришел домой после смены в отеле «Дример», в Матоя-билдинг заглянул полицейский инспектор, совершавший обход своего участка.

Дракон, Фан и Чэнь И еще не вернулись с работы. Инспектор подробно расспрашивал обвиняемого об обстановке в квартале, о работе. После его ухода обвиняемый сразу решил позвонить своим жильцам.

Чэню И, работавшему в корейском ресторане на улице Догэндзака, он сказал по мобильному: «Тут к нам полиция заявилась. Целая толпа. Показывали карточку какой-то женщины. Я ее в глаза не видел. Сказали, что еще придут. Смотри, а то накроют тебя здесь за то, что живешь без разрешения».

Чэнь И немедленно позвонил Фану на работу, в кафе «Мираж» (Коэндзи-Минами, р-н Сугинами). Он хотел предупредить, чтобы тот не показывался на квартире у обвиняемого. Однако Фан уже ушел домой. Тогда Чэнь И поспешил в заведение «Башня орхидей» (2-й квартал Кабуки-тё, р-н Синдзюку), где работал Дракон. Оттуда они вдвоем перебрались к приятелю Дракона.

Ничего не знающего о происходящем Фана по пути в Матоя-билдинг остановил полицейский и показал ему фото потерпевшей. Фан признал, что видел эту женщину раньше, и рассказал, что у обвиняемого был ключ от одной из квартир в «Грин-Вилла».

Что касается обвиняемого, то он вечером 19 апреля ушел из квартиры № 404 в Матоя-билдинг и переночевал в капсульном отеле на улице Догэндзака, р-н Сибуя. На следующий день, 20 апреля, следователь посетил отель «Дример» с целью опросить обвиняемого, однако тот на работе не появился и снова переночевал в капсульном отеле.

21 апреля обвиняемый отправился к Чэню, проживающему в г. Ниидза, преф. Сайтама, и попросил его засвидетельствовать в полиции, что обвиняемый отдал ему ключ от квартиры № 103 в «Грин-Вилла» 8 апреля, то есть за день до совершения преступления, и одновременно передал 100 тыс. иен. Чэнь отказался выполнить эту просьбу, поскольку полиция уже допрашивала его по этому делу. Он также сообщил обвиняемому, что следователь его разыскивает, так как ему известно, что ключ от квартиры № 103 был у него, и посоветовал добровольно явиться в полицию. Однако обвиняемый его не послушал.

Возвращаясь от Чэня, обвиняемый, испытывавший нужду в деньгах, решил заехать в Мусасино, чтобы уволиться из отеля «Дример» и получить полагавшуюся ему зарплату.

Побывавший в отеле до этого следователь, выслушав показания управляющего, определил, что обвиняемый либо нелегально прибыл в Японию, либо работает, не имея соответствующего разрешения. В тот же день обвиняемый был задержан по подозрению в нарушении иммиграционного законодательства и закона о приеме беженцев. 30 июня суд признал его виновным в совершении вышеуказанного правонарушения.

В дальнейшем было установлено, что отпечатки пальцев, обнаруженные в квартире № 205 в «Хоуп Хайте», где было совершено убийство Юрико Хираты, совпадают с отпечатками обвиняемого, у которого также была обнаружена золотая цепочка, принадлежавшая потерпевшей. В результате детального расследования обвиняемому было предъявлено обвинение в убийстве как Юрико Хираты, так и Кадзуэ Сато.

2

ПЛОХИЕ ДЕЛА, КОТОРЫЕ Я СОВЕРШИЛ

(Показания Чжан Чжэчжун)

(Оригинал – на китайском языке. Настоящие показания составлены обвиняемым по рекомендации члена следственной бригады после проведения в полицейском участке следственного эксперимента с использованием манекена.)

Мой следователь г-н Такахаси предложил мне написать, ничего не скрывая, как я жил до сих пор и чего плохого сделал. Жил я, сам себя не помня, не оглядываясь назад. Не помню, что было когда-то, да и не хочу вспоминать тяжелые времена. Запечатал их глубоко в памяти. Я много о чем не желаю помнить. Наплевать и забыть.

Но г-н Такахаси по доброте своей дал мне возможность написать о себе, и я хочу, чтобы все было честно. А это значит, надо подумать о моей бестолковой жизни и что я в ней творил и чего уже не исправишь. Мне сказали, что будто я убил г-жу Кадзуэ Сато. Я и об этом хочу заявить – что здесь я не виноват.

В Китае судьба человека зависит от того, где он родился. Так у нас говорят. Но для меня это не просто поговорка, со мной так и получилось. Родись я не в сычуаньских горах, а в Шанхае, Пекине или Гонконге, жизнь получилась бы другая – полная надежд, светлая. Уж я бы точно не натворил в чужой стране таких бед.

Я родом из провинции Сычуань. Это внутренний Китай, там живет девяносто процентов китайцев. А что они имеют? Всего десять процентов богатства, что есть в стране. Все остальное на побережье – в Шанхае, в Гуанчжоу. Там только десять процентов людей, зато богатства у них – на девяносто. И эта пропасть между двумя частями страны становится все глубже.

Всем, кто живет во внутренних районах, ничего не остается, как скрипеть зубами от запаха денег и блеска золота. Все проносят мимо наших карманов. А нам светит только миска чумизы или проса да еще работа в поле с утра до вечера. Глотай пыль сколько влезет.

С детства я все время слышал: «Чжэчжун – самый смышленый в нашей деревне». Так говорили отец с матерью, братья и сестры. Это не хвастовство. Просто хочу, чтобы люди поняли, как я рос. Я и вправду выделялся на фоне сверстников. Сам, как-то незаметно, выучился читать и писать. Легко считал деньги. Меня тянуло к учебе, но мы были бедные, и дальше деревенской начальной школы дело не пошло. Я понял, что пути дальше нет. Дерево не может расти, если его корни переплелись и запутались. Так и я. И внутри, кажется, завелась черная зависть и злая ревность. Думаю, мне все это на роду написано.

Выход один – уехать куда-нибудь на заработки. Я работал не покладая рук в Гуанчжоу и Шэньчжэне и мечтал: накоплю денег и буду жить в богатстве. Как те, кто живет там с самого начала. Но, приехав в Японию, я убедился, что всем моим планам и мечтам грош цена. Потому что Япония такая богатая, ни один прибрежный город Китая с ней не сравнится.

Будь я не китаец, а японец, наверное, сейчас бы так не мучился. С первых дней появления на свет у меня было бы столько вкусной еды, хоть выбрасывай половину, воды – хоть залейся, стоит только повернуть кран. Ванна – пожалуйста, купайся сколько хочешь. Нужно в соседний городок или деревню – приходишь на станцию, электричка каждые три минуты. Не то что в Китае. Там или пешком топай, или жди автобуса, причем никогда не знаешь, придет он или нет. В Японии можно учиться чему хочешь, получить интересную профессию, носить красивую одежду, иметь мобильный телефон, машину. И жизнь здесь люди оканчивают под присмотром хороших врачей. Это совсем другая страна. Все мои мучения из-за этого.

И в этой свободной, чудесной стране, в Японии, которой я так завидовал, мне теперь сидеть в тюрьме! Насмешка судьбы. Несчастье. Моя больная мама… Она так ждет в нашей деревне весточек от меня. Если узнает, что со мной произошло, я не смогу больше жить.

Господин следователь, уважаемый господин судья! Разрешите мне вернуться туда, где я родился, после того, как я отсижу за убийство г-жи Юрико Хираты. Позвольте провести там остаток жизни, чтобы я смог еще поработать на нашей тощей земле и подумать, как жил и как получилось, что я пошел на преступление. Почтительно прошу вас: проявите, пожалуйста, милосердие.

Вы смотрели фильм «Желтая земля»? [30]30
  «Желтая земля» (Huang tudi, 1984) – фильм китайского режиссера Чэня Кайгэ о жизни небольшой крестьянской общины. Относится к классике «новой волны» китайского кино.


[Закрыть]В Японии я познакомился с одной женщиной, она посоветовала: посмотри, очень хорошее кино. Я взял кассету в прокате, чтобы вместе посмотреть. Она тоже сюда на заработки приехала, с Тайваня. Очень хорошая женщина. Душевная.

Но когда я стал смотреть, у меня аж дыхание перехватило. Места себе найти не мог. Там хоть все в 1937 году происходит, но места, где снимали фильм, и жизнь, которая в нем показана, – это один в один наша деревня. Истории уже больше шестидесяти лет, но вокруг дома, где я родился, все такая же нищета. От этого стало так тошно на душе.

Пейзаж в фильме суровый. Песочного цвета горная гряда, высохшая так, что ни травинки не видно. Только у нас в деревне горы круче, с острыми верхушками. По голым горным склонам тянутся бесконечные узкие тропки, по которым вереницей бредут люди и ослы. Моя семья ютилась в выдолбленной в скале пещере, так что хибары в фильме смотрелись куда богаче нашего жилья. И я мечтал пожить – хоть один денек – в доме из бумаги и дерева, в доме, построенном человеческими руками.

Мы с младшей сестрой занимались тем же, чем главная героиня фильма, – ходили на реку за три километра, носили воду. Чего это стоило, когда наступала настоящая зима, – не передать словами. Сколько раз на гребне горы сильные порывы ветра валили нас с ног и опрокидывали вместе с полными ведрами! На морозе страшно мерзли руки и ноги, распухали пальцы.

– Ну и местечко! И угораздило их там родиться! Я бы на их месте сразу загнулась.

Услышав, что подружка что-то бормочет, я нажал на «стоп». Она обиделась и, забрав у меня пультик, снова включила видео.

– Ты чего выключил-то? – Я не ответил. Что тут скажешь? Думаю, поглядев на меня, подруга поняла, в какой бедности я жил. – Эх ты, деревенщина! – проговорила она с усмешкой.

Я молчал, опустив голову. С тех пор мне нравятся только голливудские фильмы. Они такие легкие, веселые.

Надо мной всю жизнь насмехались. В деревне мы были беднее всех, жили в пещере, поэтому односельчане смотрели на нас сверху вниз. А некоторые распускали слухи, что отца проклял бог нищеты. Даже когда его приглашали на свадьбу или какой-нибудь праздник, ему доставалось самое последнее место.

Мой отец – хакка. [31]31
  Хакка – проживающая преимущественно на юго-востоке Китая многочисленная субэтническая группа. В КНР хакка считаются частью китайской (ханьской) народности, составляющей ок. 92 % населения страны. Тем не менее хакка имеют культурные, языковые и иные отличия от крупнейшей этнической группы Китая – ханьцев.


[Закрыть]В детстве они с отцом – моим дедом – перебрались из уезда Хуэйань в провинции Фуцзянь в провинцию Сычуань и поселились в маленькой деревушке в каком-то углу. Там всеми делами заправляли ханьцы, из хакка не было ни одного человека. Строить дом отцу и деду не разрешили. Так они стали жить в пещере.

Мой дед был гадальщиком, предсказывал судьбу. Поначалу вроде на новом месте дело пошло, но скоро на него стали смотреть косо – что это за предсказания?! Одни несчастья. В конце концов дед остался без дела, и наша семья скатилась в полную нищету. Дед бросил гадание – отказывал даже тем, кто просил, – и замолчал. Даже дома не говорил. Потому что стоило ему открыть рот, все вокруг напрягались: сейчас опять напророчит какую-нибудь беду. Деда за это ненавидели. Вот он и решил вообще ничего не говорить.

Потом дед почти перестал двигаться. У него отросли волосы и борода, он сидел на одном месте, напоминая вашу даруму. [32]32
  Дарума – традиционная японская кукла без рук и ног, олицетворяющая Бодхидхарму, индийского монаха, принесшего дзен-буддизм в Китай. По легенде, Бодхидхарма провел девять лет в неподвижной медитации в пещере. В результате столь продолжительного сидения у него атрофировались конечности.


[Закрыть]Притулился в самом темном углу нашей пещеры, и все так привыкли к этому, что перестали обращать на него внимание. В обед мама ставила перед ним миску с едой. Ее содержимое скоро исчезало, и мы понимали: значит, дед еще жив. Когда он умер, мы даже не сразу заметили.

Как-то раз никого не было дома, и дед вдруг окликнул меня. Я тогда учился в начальной школе. Живя рядом с ним, я почти не слышал его голоса, поэтому страшно удивился. Дед сидел в своем темном углу и смотрел на меня.

– У нас в доме убийца, – проговорил он.

– Дед! Ты что говоришь? Ты про кого?

Но сколько я ни спрашивал, дед больше не проронил ни слова. Я тогда много о себе воображал – взрослые захвалили, поэтому бормотанию полумертвого старика не поверил и быстро обо всем забыл.

День за днем наша семья гнула спину на поле, которое мы разбили на горе на полпути к вершине. Нашим помощником был один-единственный тощий буйвол. Еще у нас жили две козы, за ними ходил мой старший брат Гэньдэ, второй сын в семье. Мы выращивали разные зерновые. Родители и старшие братья вставали с восходом солнца и пропадали в поле дотемна. Буквально чернели от работы. И все равно поле не могло прокормить всю семью. А когда наступала засуха, – а такое случалось часто, – мы месяцами ходили голодные. Тогда я мечтал только об одном: вырасти поскорее и наесться до отвала риса. Пусть даже у меня случится заворот кишок и я умру.

Вот такая была жизнь. Поэтому, сколько себя помню, я все время думал: вот повзрослею и сделаю отсюда ноги, поеду работать в какой-нибудь большой город – ведь мне еще не приходилось видеть городскую жизнь. Хозяйство, как я считал, перейдет по наследству к старшему сыну Аньцзи; старшую сестру – Мэйхуа – в пятнадцать лет выдали замуж в соседнюю деревню. Было ясно, что с поля и нескольких коз нам (я имел в виду себя, брата Гэньдэ и младшую сестру Мэйкунь) не прокормиться.

Между мной и старшим братом Аньцзи разница была в восемь лет. С Гэньдэ – три года. Мне было тринадцать, когда случилась беда. Погиб Гэньдэ. Из-за Аньцзи. Мы с Мэйкунь, обнявшись, дрожали от страха: неужели это дед напророчил?

Они поссорились, Аньцзи ударил Гэньдэ. Тот упал – и прямо головой о камень. Лежит и не шевелится. Приезжала полиция расследовать, из-за чего умер Гэньдэ, но отец не стал говорить им правду, как что было. Сказал, что Гэньдэ сам упал и разбил голову. Если бы Аньцзи обвинили в убийстве брата и посадили в тюрьму, кто бы обрабатывал поле? И кому он был бы нужен после тюрьмы? Пришлось бы ему доживать в одиночку.

В нашей деревне имелся перебор с мужским полом. А у соседей, я слышал, было еще хуже – на четырех парней одна невеста. Беднота – она во всем беднота. Братья поругались, когда разговор зашел о невестах. Гэньдэ стал насмехаться над старшим братом:

– Тебе надо жениться, брат. Тогда враз полегчает. Нам с Чжэчжуном, видно, невест уж не достанется. А ты давай женись.

Аньцзи разозлился – по деревне и так ходили разговоры, что за него из-за бедности никто не пойдет замуж. Серьезному и работящему Аньцзи шуточки брата вставали поперек горла. Сам Гэньдэ водил компанию только с самыми большими лентяями, которых в деревне не любил никто.

– Кончай свои дурацкие шутки!

Не представляю, как можно было до такой степени вывести из себя всегда спокойного Аньцзи. Я никак не могу понять: что же такое человек? Это всех касается, и меня в том числе. Аньцзи сделался другим человеком после того, как убил брата. Он совсем как дед – перестал разговаривать. Брат так и не женился и живет в деревне с родителями.

Может, на нашей семье какое-то проклятье? На меня и старшего брата накатила ярость, и мы стали убийцами. В наказание брату придется прожить остаток жизни в нужде и одному, меня за убийство г-жи Хираты посадят в тюрьму в чужой стране. А моя любимая сестричка Мэйкунь трагически погибла по пути в Японию. У меня никого и ничего не осталось.

Сейчас я думаю: а может, деду пришлось уносить ноги из Фуцзяни, из родных мест, бежать от людей из-за своих несчастных пророчеств – слишком много их было? Вполне возможно, он предвидел, какое мрачное будущее ждет нашу семью. Потому-то дед и закончил свои дни в углу пещеры, сидя как бессловесная кукла.

А вот если бы дед предупредил меня, сказал хотя бы: «Убийца в нашей семье – это ты. Смотри!» – я, наверное, жил бы с оглядкой. И в Японию бы не приехал. Не пересеклись бы наши пути с г-жой Хиратой, сестра была бы жива, убийство г-жи Сато на меня бы не навешивали; работал бы себе на фабрике в наших местах, получал бы по одному юаню в день и был бы доволен. Так бы и жил. А у меня вон как неудачно сложилось. Как подумаешь, так тошно становится.

За убийство г-жи Хираты нет мне прощения. Его невозможно заслужить. Будь такая возможность, я бы отдал за это свою никчемную жизнь.

Однако в тринадцать лет я и вообразить не мог, какое будущее меня ждет. Я злился на Аньцзи за то, что он сделал, и никак не желал успокоиться. Еле-еле выносил вздохи родителей по Гэньдэ и бессердечные слухи, которые распускали о нас в деревне. Осуждал Аньцзи. Но странное дело – где-то в глубине души я очень ему сочувствовал.

В конце концов, все произошло не просто так. Были причины. Кое-какие черты в характере Гэньдэ мне тоже совсем не нравились. Он любил бездельничать, гонялся за каждой юбкой, крал у отца деньги и тратил на выпивку. Никудышный был парень. Кто-то даже видел, как он сношался с козами. Отец просто не знал, куда деваться от стыда.

Сказать по правде, всем нам было так стыдно за Гэньдэ, что когда он погиб и стало ясно, что Аньцзи, наследнику отцовского хозяйства, тюрьма не грозит, я вздохнул с облегчением. Если бы Аньцзи посадили, наше поле перешло бы мне, но это был бы не подарок судьбы, а медвежья услуга. Это привязало бы меня к крошечному клочку земли, я бы так и прожил в нужде, не увидев цивилизованного мира.

У нищих крестьян из внутренних районов Китая есть единственное богатство. Свобода. До нас никому нет дела, мы предоставлены самим себе. Иди куда хочешь, делай что хочешь, можешь умереть в канаве – есть у тебя такое право, никто слова не скажет. Уже тогда у меня в мыслях было только одно: как бы удрать в город от такой свободы.

После смерти Гэньдэ я стал пасти коз вместо него. Так захотел отец. Но когда мне исполнилось восемнадцать, я устроился неподалеку на фабрику, где делали соломенные шляпы и набивали соломой подушки. Коз пришлось продать – у матери заболел желудок и понадобились деньги на лечение. На фабрике, где некуда было деться от соломенной крошки, мне все равно нравилось больше, чем в поле или на пастбище с козами. Платили, правда, мало – всего юань в день, но для нашей семьи, вообще редко видевшей деньги, и это казалось роскошью.