Текст книги "Новогодний реванш (ЛП)"

Автор книги: Морган Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

И вот почти незнакомый человек целует меня средь бела дня на глазах у своей клиентки без намёка на стыд или смущение.

Когда поцелуй прерывается, я вижу, что Шэрон и Кэт широко улыбаются мне, причём Шэрон, наряду с искренней улыбкой, показывает мне большой палец вверх.

Видите? Макияж творит чудеса.

– Спасибо, – шепчет Дэмиен мне в губы. – За всё. Увидимся завтра, да?

– Да. Держи меня в курсе дела?

И так же, как я была шокирована его поцелуем, я думаю, что мои слова шокировали его, потому что его голова слегка откинулась назад, прежде чем он улыбнулся.

– Понял. Обязательно.

Глава 15

14 Ноября

Эбби

Обычно все звонки и сообщения, которые поступают после того, как я закончила мою рутину ухода за кожей, сразу же отправляются на голосовую почту, чтобы на них ответить утром. Исключение составляют Ханна, Ками и Кэт, по понятным причинам. Но все остальные могут подождать.

Но сегодня, похоже, я добавила четвёртое имя в этот список.

Временно, – напоминаю я себе.

– Rubia, как ты? – спрашивает голос Дэмиена, и, как это всегда бывает, его голос растекается по моим венам, как мёд, оседая в моём животе утешительным теплом.

– Я в порядке. Как продвигается дело Шэрон? – мгновенно спрашиваю я. Это тяготило меня с тех пор, как они ушли, но я не хотела надоедать и посылать Дэмиену сообщение. Во-первых, я понятия не имела о его планах на вечер, кроме того, что ему нужно было сделать кое-какую работу, а во-вторых, я не хотела быть такой девушкой. Мы даже не встречаемся, так что бомбардировка его сообщениями: "Как прошёл день?" может всё испортить.

Ради плана, – напоминаю я себе. Разрушить всё ради плана. Определённо не для ваших потенциальных романтических перспектив.

К сожалению, мне всё труднее убедить себя в этом.

– Ну, – говорит он с слабым вздохом. – Она получила судебный приказ о защите с временной полной опекой.

– Это здорово, Дэмиен, – говорю я, вытягиваясь под одеялом. В квартире абсолютно холодно в одну из первых по-настоящему ветреных ночей этого сезона, и я уже ненавижу это.

– Да. Нам предстоит долгий путь, но это отличный первый шаг.

– Как она?

– Полегче, я думаю. Она вернулась с девочками домой.

– И она в безопасном месте? Осталась с друзьями или с семьёй?

– Я заплатил за три месяца за квартиру на соседней улице от школы девочек. – Моё сердце тает.

– Это невероятно щедро, Дэмиен, – говорю я шёпотом.

– Да, это самое малое, что я могу сделать. – Мы оба молчим, погруженные в свои собственные мысли, Дэмиен не хочет комплиментов, а я ловлю себя на том, что постоянно пересматриваю свои представления о нём, сопоставляя то, каким он мне представляется, и то, каким, как я слышала, он был.

– Это странно, не так ли? – говорит он. – Я не разговаривал по телефону с девушкой со школы.

– О, ты имеешь в виду, когда динозавры бродили? – спрашиваю я, не понимая, что заставило меня сказать это. Я замираю на мгновение, думая, что определённо зашла слишком далеко, но он просто смеётся, глубоким, всепоглощающим звуком.

– Я должен прийти к тебе домой и перегнуть через колено за это, – говорит он, и, несмотря на глупость этих слов, моё тело нагревается.

Каким-то образом он знает.

– Чёрт, тебе бы это понравилось, не так ли? – Мой язык высовывается и облизывает мои губы, но я не отвечаю. – Вот такой у нас должен быть телефонный разговор, да? Думаю, дальше я должен спросить, что на тебе надето, верно? – Его голос понизился, и я чувствую это всем телом.

– Мы действительно возвращаемся в среднюю школу, не так ли? – спрашиваю я.

– Я не хочу слышать о телефонных звонках, которые ты делала в старших классах, Эбигейл. – Мой пульс учащается, но у меня нет сил объяснять, что у меня никогда не было парня в школе, особенно того, с кем я занималась сексом по телефону.

– Итак, что на тебе? – снова спрашивает он, его голос низкий, и моё сердце начинает биться от его слов. – Скажи мне, rubia, – настаивает он. Я облизываю губы, пытаясь решить, что делать, и наполовину ожидая, что он надавит, спросит снова или бросит это и переведёт разговор в другое русло.

Он не делает ни того, ни другого, оставаясь молчаливым.

Поэтому я отвечаю.

– Футболка. И спортивные штаны.

Боже, могу ли я быть менее сексуальной?

– Сними их, – говорит он, его голос – глубокий рык, который я чувствую всем телом. Я начинаю делать то, что он просит, как будто, несмотря на то, что он далеко, его слова управляют мной. Когда я стягиваю с себя штаны, позволяя им свернуться в клубок у подножия кровати, ко мне возвращается уверенность.

– Ты снимаешь свои? – спрашиваю я, и он смеётся.

– Да, rubia. Просто для ясности: я собираюсь рассказать тебе, как заставить себя кончить, а я буду дрочить, пока слушаю. – У меня дыхание перехватывает в груди, руки колеблются. – Так что мы на одной волне в том, к чему я веду.

– О, – говорю я, моя киска пульсирует при этой мысли.

– Да, "о". Теперь возьми свою руку и положи её на грудь, да? Покатай свой сосок, детка. – Низкий стон срывается с моих губ, когда я делаю это. – Я знаю, что тебе это нравится; мне нравилось наблюдать за этим, когда ты была подо мной. – Ещё один стон при мысли о той ночи.

– Боже, я уже твёрд для тебя, детка. Хотелось бы, чтобы ты была здесь, чтобы позаботиться обо мне. – Он резко дышит в микрофон, но звук не отвлекает. Он дополняет всё. – Сядь, Эбигейл. Облокотись на подушки. Включи меня на громкую связь, затем положи телефон между ног. Я хочу слышать, когда ты прикасаешься к себе.

– О, Боже, – бормочу я, но подчиняюсь, включаю громкую связь и перемещаюсь. – Хорошо.

Я всегда думала, что секс по телефону будет неловким и неудобным. Неуклюжим. Но с Дэмиеном…

– Один палец, детка. Обведи свой клитор, но не нажимай. – Я делаю, как он велел, двигая пальцем вниз по телу, а другая рука продолжает работать на моей груди. Я нежно обвожу свой уже набухший клитор и тяжело выдыхаю.

Через динамик я слышу шорох простыней, медленный и равномерный, и в моём воображении возникает образ Дэмиена, который дрочит себе на этой огромной кровати, простыни до бёдер, мышцы напряжены.

– Вот так. Представь мой язык там, дразнит тебя. Я умираю от желания, чтобы ты кончила мне на лицо, чтобы ты скакала на моём языке, пока не сделаешь это. – Ещё один стон, и я прижимаюсь чуть сильнее, умирая от трения. Каким-то образом он чувствует это. – Нет, нет, детка. Нежнее. Не дави. Мы должны растянуть это.

– Дэмиен…

– Я знаю, детка. Я с тобой. Один палец, по кругу, да?

В ответ я лишь сдавленно стону.

– Я думал об этом всю неделю. О твоих пальцах на твоей киске, думающей обо мне. А ты, Эбигейл? Ты ласкала себя пальцами при мысли о том, что я трахну тебя на этой неделе? Заставляла себя кончать?

– Да, – признаю я, тихо и нежно. У меня даже нет умственных способностей лгать, чтобы испытывать стыд.

– Хорошая девочка. Это то, что мне нравится слышать. А что нравится тебе? Что ты делаешь, когда остаёшься одна?

– Мои пальцы, – шепчу я. – Внутри. Боже, Дэмиен, мне нужно…

– Хорошо, rubia. Один палец, введи его внутрь. Медленно. Скажи мне, что ты чувствуешь. – Я вздохнула с облегчением.

– О, чёрт, Боже. – Ощущения божественные, чистая пытка, не так много, но достаточно, чтобы снять напряжение.

– Что ты чувствуешь, детка? Моя рука поглаживает мой член для тебя. – Чёрт, мысленный образ – это всё. Следующий раз… следующий раз должен быть по видеозвонку. Я должна видеть это, его толстую руку, обхватывающую себя, поглаживающую, сперму на кончике…

– Мокрая. Я такая мокрая, Дэмиен. Боже. – Мои слова звучат с придыханием. – Такая мокрая и такая тугая.

– Блять, да. Я бы держал свой рот там, вылизывая её.

– Больше, мне нужно больше, дорогой, – говорю я.

– Боже, ты просто мечта. Такая хорошая девочка, которая ждёт, когда твой мужчина даст тебе больше. Ещё два, детка. Вставь ещё два пальца. Скажи мне, насколько полной ты себя ощущаешь.

– Ааах! – Моё тело бьётся о мои пальцы, и я сжимаю их, поглаживая свою точку G. – Мне нужно больше!

– Тебе нужен мой член, вот что тебе нужно, – говорит он, его голос хриплый. – Трахни себя для меня, детка, сильно. – Я делаю, как он просит, телефон в дюймах от моей мокрой киски, пока я скачу на пальцах, трахая себя, гоняясь за невидимым выступом. – Вот так. Блять, я слышу, насколько ты мокрая.

– Дорогой, – лепечу я.

– Ещё нет, Эбби.

– Дэмиен…

– Ещё нет. Ты кончишь, когда я скажу тебе. Я владею этим телом; я владею твоими оргазмами. – Его слова вырвали у меня ещё один глубокий стон. – Да, блять, тебе это нравится. Боже, я хочу трахнуть эту киску, детка. Я был бы так глубоко в тебе.

– Мне нужно больше.

– Потри свой клитор, детка. Потри его. Я хочу услышать, – говорит он, и я делаю, как он просит, стону громче.

– Это моя грязная шлюшка. Бля. Стони для меня, детка. – Его слова рикошетом проносятся сквозь меня, новый прилив влаги покрывает мои пальцы.

– О, Боже, о, Боже, о, Боже!

– Ей нравятся мои слова, моя грязная девочка. Чертовски идеальна. Трахни себя, детка. Оседлай эти пальцы. Да, вот здесь, так чертовски хорошо, детка.

Мне кажется, он уже не говорит ничего для моей пользы, он так же потерян, как и я.

Но я готова взорваться, его слова, его тяжёлое дыхание, мои пальцы, приближающие меня с каждой секундой.

Слава богу, он, кажется, так же близко, как и я.

– Ах, чёрт, rubia, я собираюсь кончить, – говорит он с низким стоном, посылая ещё один тепловой разряд через меня. – Сначала я хочу услышать тебя. Ты близко?

– Да, – пыхчу я, пальцы погружаются в мою киску, звук моего дыхания и влажность наполняют комнату. – Боже, как бы я хотела, чтобы ты был здесь.

– Я знаю, детка. В следующий раз. В следующий раз я заставлю тебя кончить своим ртом. – Ещё один низкий стон срывается с моих губ. – Я хочу, чтобы ты кончила сейчас, Эбигейл. Кончи для меня громко, дай мне услышать это, – говорит он, его голос требователен, и это всё, что требуется.

Наслаждение обрушивается на меня, заставляя мой разум помутиться, моё тело дрожать, а в ушах звенеть, когда я выкрикиваю его имя. Моя киска сжимает мои пальцы, я извиваюсь на них, пытаясь получить больше, погрузить глубже, получить хоть что-нибудь.

В глубине моего сознания, в той части, которая не полностью окутана всепоглощающим оргазмом, который я только что подарила себе, я слышу, как Дэмиен выкрикивает моё имя и глубокое: “Бляяяяяя”, и я уверена, что ещё один мини-оргазм пронзает меня.

Долгие минуты после этого мы оба молчим, глубоко дышим, и по мере того, как наслаждение угасает, на меня накатывают беспокойство и стеснение.

Несмотря на то, что я едва знаю этого мужчину, но при этом чувствую, что знаю его слишком хорошо, Дэмиен каким-то образом может определить это даже по телефону.

– Не надо. Останови свой мозг от излишних размышлений, rubia. Это было невероятно, да? – Я бормочу согласие, не желая расширять тему. Он только смеётся. – Я пойду приведу себя в порядок. Ты сделай то же самое. Готовься ко сну, а потом возвращайся к телефону. Мы будем разговаривать, пока ты не устанешь.

– Что?

– Иди переоденься. Приведи себя в порядок.

– Но… мы закончили.

– Как бы хорошо это ни было, я не призывал к этому, Эбигейл. – Мой разум движется, пытаясь разобрать слова, чтобы понять какой-то подтекст. – Я хочу поговорить с тобой перед сном. Услышать о твоём дне. Я должен был провести сегодняшний вечер с тобой. Сегодняшний день – отстой, не считая того, что я видел тебя утром, и того, что только что произошло. – Я снова не отвечаю, пытаясь осмыслить его слова.

– Иди. Приведи себя в порядок. А потом подари мне немного солнечного света перед сном, хорошо?

“Подари мне немного солнечного света.”

Боже.

Мне это нравится, дарить кому-то солнечный свет.

Так что я соглашаюсь.

– Хорошо, скоро вернусь. – Я слышу улыбку в его голосе, когда он отвечает.

– Хорошо.

Час спустя мы всё ещё разговариваем по телефону. Я свернулась калачиком в кровати, положив телефон между собой и подушкой.

– Ненавижу этот чёртов холод, – говорю я, сильнее укутывая ноги. Они всё ещё холодные, несмотря на пушистые носки, которые я надела вместе с плотными штанами.

– Он наконец-то пробивается. Но разве холод сейчас не соответствует твоим представлениям о приемлемой холодной погоде? – Я улыбаюсь.

– Ты слушал.

– Я всегда слушаю тебя, rubia. – Я игнорирую эту часть и то, как она влияет на мой живот.

– Да, ноябрь – это приемлемый холод, и я не против, чтобы было прохладнее, но в моей спальне отопление – дерьмо. Думаю, мне нужно позвонить в техподдержку, чтобы они взглянули. Но это всегда занимает вечность, и мне нужно отпроситься с работы, потому что я не верю, что ремонтник не будет рыться в моих прикроватных ящиках…

– Что у тебя в прикроватных ящиках? – спросил Дэмиен, прерывая меня. Откуда мне было знать, что он не оставит этот вопрос без внимания?

Я делаю паузу, не зная, как много я хочу рассказать о вещах, которые я использовала, чтобы составить себе компанию, когда Ричард не мог выполнять эту работу.

– Приходи как-нибудь, и я могу тебе показать. – Он издаёт глубокий стон, и я чувствую его на своём клиторе.

– Не играй в игры, rubia. Я только кончил, но могу быть у тебя через двадцать минут. – Я просто смеюсь, не желая признавать, что мне не противна эта идея. – Так у тебя в квартире холодно?

– Не в моей квартире, в основном в моей спальне. У меня всегда мёрзнут пальцы ног. – Он смеётся, и мне это нравится. Это легко. Влюбиться в этого мужчину может быть чертовски легко. Я это знаю. Это почти облегчение, что у нас всё иначе.

Я зеваю, пытаясь скрыть это рукой, но он смеётся.

– Ты устала, красавица? – Его слова низкие и мягкие, и я чувствую себя так, будто меня укутывают в кашемир.

– Нет, я в порядке, – говорю я, и он смеётся.

– Ты устала. Иди спать.

– Нет, правда, я в порядке, Дэмиен.

– Эбигейл…

– Мне нравится слушать тебя, Дэмиен, – говорю я, и предполагаю, что это потому, что я сильно кончила, я измотана и наконец-то чувствую тепло под одеялом, но я продолжаю говорить. – Мне не нравится быть одной. Мне нравится слушать тебя.

И откуда это взялось?

Дэмиену требуются долгие, неловкие минуты, чтобы ответить, и на долю секунды я думаю о том, чтобы повесить трубку, заблокировать его и положить этому конец.

Но потом он снова заговорил.

– Хорошо, rubia. Я останусь, расскажу тебе о своём дне. Ты уснёшь, да? – говорит он.

И я засыпаю под низкие тона Дэмиена Мартинеса, рассказывающего мне о своём дне.

Глава 16

18 Ноября

Дэмиен

Телефон Эбигейл пищал с тех пор, как я забрал её, и очень мило наблюдать, как её лицо бледнеет и краснеет каждый раз, когда это происходит. Иногда она игнорирует его, а иногда улыбается, глядя на телефон.

В такие моменты её лицо становится безучастным от… ревности?

Часть меня воспламеняется каждый раз, когда это выражение скользит по её лицу. Эта ревность. Это фотографии мужчины с кем-то другим? Её бывшего?

Кислота жжёт каждый раз.

И я знаю, что у нас все иначе. У нас несерьёзно. Я сказал ей это с самого начала, но сейчас, наблюдая за её ревнивым выражением лица, я думаю, не совершил ли я огромную ошибку.

Я хочу, чтобы эта девушка была моей. Я не хочу делить её, ни в малейшей степени.

Ресторан, в котором мы находимся, – это какое-то модное место в центре города, выбранное Таней. Там… много всего. Странное слабое освещение, экзотические ингредиенты и неортодоксальные методы приготовления.

Это не моё любимое место, но когда я произнёс название, Эбигейл, выглядела впечатлённой, что было для меня победой.

Но сейчас, похоже, она не в восторге ни от своего напитка, ни от обстановки в ресторане.

И тут у неё снова пищит телефон

– Хорошо, я должен спросить: кто это?

– Что? – спрашивает она, её лицо пепельное и встревоженное. Чёрт. Это другой мужчина.

Неважно, Мартинес. Это легко. Просто. Несерьёзно.

Это то, чего я хотел. Это то, что я сказал ей на первом свидании, и это то, на что она согласилась. И более того, это то, что мне нужно, моя жизнь и работа слишком хаотичны, чтобы посвятить себя полноценным отношениям.

Но, чёрт возьми, если мысль о том, что у неё несерьёзные отношения с другим мужчиной, не сводит меня с ума.

К тому же, я сказал ей, что не делюсь. Может, у нас и не всё серьёзно, но мы точно верны друг другу.

– Кто это? Пишет тебе? – Она не отвечает. – Слушай, я знаю, что мы сказали, что у нас ничего серьёзного, но… – Я не успеваю закончить.

– Чёрт, это Ками. И Кэт.

– Твои подруги?

– Да. – Это звучит как самая избитая отговорка в мире. Она поворачивает телефон ко мне, и я вижу двух женщин, улыбающихся вместе в темной комнате. В одной из них я узнаю её подругу Катрину. – Они вместе на этом концерте, и я должна была пойти, но билеты были безумно дорогими, и я купила эти Джимми Чу вместо них, потому что опыт – это временно, а обувь – навсегда. – Её нога высовывается из-под стола, и она поворачивает лодыжку, чтобы показать мне туфли на высоком каблуке с маленьким ремешком на щиколотке самого светлого оттенка розового. – Честно говоря, оно того стоило, но теперь они без остановки присылают мне сообщения, донимая меня по этому поводу, потому что Кэм не верит в то, что нужно вкладывать деньги в обувь. – Она закатывает глаза, и становится ясно, что это не какая-то замысловатая история – она говорит правду.

И пока она держит телефон, появляется новая фотография, на которой, как я предполагаю, Ками посылает камеру со словами: "Жаль, что тебя здесь нет, сучка" и "По крайней мере, сегодня ты получишь хороший член".

– Я хороший член? – спрашиваю я, улыбаясь и откидываясь на спинку кресла.

– Что? – спрашивает она, затем отодвигает телефон, чтобы посмотреть на него. – О, Господи Иисусе. Чёртова Кэм. Не обращай внимания. Пожалуйста, ради всего святого, не обращай внимания. – Её рука протягивается, и она отпивает стоящее перед ней розе – не виски.

Это тоже показалось мне интересным, смена напитка.

– Где они? – спрашиваю я, потягивая виски.

– Мэдисон Сквер Гарден. – Мой интерес разгорелся. – Я знаю, что это отстой, но наш любимый бойз-бэнд со средней школы всё ещё гастролирует. Поэтому, когда они приезжают в город, мы наряжаемся, делаем дурацкие знаки, напиваемся и поем до боли в горле. – Она съёживается, как будто ей стыдно признаться в этом. – Но это круто.

– И ты не там?

– Нет. Обувь, помнишь?

– А ты хочешь быть там?

– Что?

– Ты хочешь быть там? На этом концерте? – спрашиваю я, читая её реплики. Она хочет пойти.

Но… что-то заставляет её не признаваться в этом.

– О, нет, мне и здесь хорошо. Это место… великолепно. Я почти уверена, что видела статью в таблоиде, и Дженнифер Энистон ела здесь несколько недель назад. Это мечта! – говорит она, и любой другой мужчина похлопал бы себя по спине за хорошо выполненную работу.

Но моя работа – читать людей.

Знать истинные слова, которые они говорят, а не те, которые, по их мнению, я хочу услышать.

Интерпретировать знаки, пока не найду истину.

– Ты хочешь быть там.

– Нет, – быстро говорит она. – Это по-детски и глупо. Я знаю. Я счастлива быть здесь. Это просто постыдная традиция. – В её лице есть что-то такое, что заставляет меня задуматься, не сказал ли ей это кто-то другой. Сказал ей, что её очаровательная традиция с друзьями – детская, постыдная. Что это то, чего она должна стыдиться.

– Пойдём, – говорю я, вставая и протягивая ей руку.

– Что?

– Пойдём, – повторяю я. Она смотрит на мою руку, смущённая. Я смотрю на часы. – Давай, Эбигейл. У них есть моя карточка в базе; они выставят мне счёт. Пойдём. – Сейчас семь, а большинство основных выступлений начнётся около восьми. У нас есть время, но нам ещё нужно добраться до другого конца города.

Медленно, она поднимает руку.

– Я не понимаю… – Я хватаю её за руку и тяну, пока она не встаёт, перемещая её прямо в мои объятия.

– У меня есть абонементы в ложу на МСГ. Позвони своим девочкам. Скажи им, чтобы шли к выходу. Мы встретим их и проводим в мою ложу. – На её лице очаровательная растерянность. – Я веду тебя на концерт, rubia.

Медленная, маленькая улыбка ползёт по её лицу. Я думаю, что она борется с улыбкой, как будто не хочет её показывать, как будто нервничает, что это может быть уловкой.

Думаю, именно тогда я понимаю, что сделаю всё возможное, чтобы сделать эту женщину счастливой, чтобы увидеть эту безудержную радость на её лице.

– Правда, Дэмиен, мы не должны. Это ребячество…

– То, что приносит радость, никогда не должно быть постыдным, – говорю я и пристально смотрю на неё. Её лицо тает в выражении, которое я не могу понять уже в который раз. Она выжидает мгновение, смотрит на меня и придвигается ближе, пока я не чувствую на себе жар её тела.

– Что приносит тебе радость, Дэмиен? – спрашивает она, её голос низкий и мягкий.

– Прямо сейчас? Она стоит прямо передо мной. – Она смотрит на меня, потрясённая и слегка смущённая, но, чёрт возьми, если мне не нравится это выражение её лица.

Выражение, которое говорит мне, что я, возможно, первый мужчина в её жизни, который ставит её на первое место.

И пусть у нас несерьёзные отношения, и мы просто развлекаемся, но каждый момент, проведённый с Эбигейл Келлер, заставляет меня задуматься, почему.

Две женщины стоят у кассы Мэдисон Сквер Гарден, когда мы входим, и они начинают кричать и прыгать.

Они обе одеты в то, что выглядит как самодельные футболки, прославляющие их любовь к солисту группы, которая, как я помню, была знаменитой, когда я учился в колледже, но Эбби, должно быть, была в средней школе, когда они взорвали.

Немного шокирующе думать о нашей разнице в возрасте под таким углом, но я предпочитаю не зацикливаться на этом.

Но наряды менее удивительны, чем то, что происходит дальше.

Эбби отцепляет свою руку от моей, начинает кричать и бежит к своим друзьям, где они все втроём начинают смеяться, прыгать и обниматься.

Это зрелище, на которое с весельем смотрят несколько билетёров.

Я бы позволил этому продолжаться, посмотреть, как долго это будет длиться, потому что, кажется, конца не видно, но пока она прыгает в этих невыносимо высоких, невыносимо сексуальных розовых туфлях, облегающее платье, в которое она одета, медленно поднимается вверх по её изгибам, и глаза билетёров следят за тем, как движется ткань.

Нет. Ни за что.

Я подхожу, смотрю не на мою девочку, а на ближайшего к ней билетёра, и кладу руку ей на бедро. Я поддерживаю зрительный контакт с ребенком, пока провожу двумя пальцами под тканью, сжимаю её и тяну вниз.

Глаза ребёнка в панике устремляются на меня, а я просто смотрю, странная, нездоровая одержимость и ревность проносятся по моим венам. Это не в моём стиле.

Но с этим движением Эбби перестаёт прыгать, дрожь пробегает по ней. Её голова поднимается и смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

И сквозь её волнение и удивление проглядывает медленно разгорающийся огонёк желания.

Я просто улыбаюсь, прижимаюсь губами к её виску и шепчу ей в волосы: – Позже. Ты почти показала свою задницу всем здесь, а это только для меня. – Я заворожённо наблюдаю, как её накрашенные розовой помадой губы кривятся в улыбке и трутся друг о друга, взгляд, который я видел несколько раз и который, как я быстро понял, является её "я завелась" взглядом.

– Ты Дэмиен, – говорит женщина, с которой я ещё не знаком, и я отворачиваюсь от Эбби, быстро улыбаюсь Кэт и перехожу к той, кто, как я могу предположить, является Ками.

– А ты, должно быть, Ками, – говорю я, протягивая руку для пожатия.

Она не берет её, вместо этого поднимая на меня бровь.

– Ты можешь называть меня Камилла, – говорит она.

– Ками! – говорит Кэт, хлопая свою подругу по руке.

– Кэм! – говорит Эбигейл раздражённым голосом.

Я просто смеюсь.

– Камилла, именно.

– Перестань быть сукой, Кэм, или ты можешь вернуться на свои плебейские места, в то время как Эбби, Дэмиен и я все пойдём на его шикарные места в ложе. – Ками закатывает глаза на Кэт, но это всё весело. Легко заметить, что эти трое меньше похожи на подруг и больше на сестёр.

– Я буду вести себя хорошо, – говорит она, проводя рукой по волосам, зачёсывая их за плечо с роковым видом, прежде чем положить руку на бедро. – Давайте займём эти шикарные места до начала главного выступления. – Я киваю с улыбкой и иду к кассе, отдавая служащему свои документы. Как только все разместились, билетёр, на которого я уставился, ведёт нас вверх по лестнице, его глаза намертво прикованы ко мне и не переводили взгляд ни на одну из женщин.

Хорошо, я думаю как полный псих.

Кто я, чёрт возьми?

– Это потрясающе! – говорит Кэт, проходя по кругу в ложе, небольшой столик в задней части с закусками и напитками и удобные кресла в сторону балкона. Вид на сцену, как всегда, безупречен.

– О! Шампанское! – говорит Кэм, направляясь к напиткам. Я просто улыбаюсь и кладу руки в карманы, наблюдая за тем, как Эбигейл осматривает ложу.

Я отказываюсь заглядывать слишком глубоко, почему я хочу, чтобы она была впечатлена, почему я хочу, чтобы она наслаждалась этим. Она оглядывается по сторонам, затем её взгляд останавливается на мне. Её ноги ведут её ко мне, и её руки бегут вверх по моей груди, двигаясь до тех пор, пока они не оказываются у меня за шеей.

– Это потрясающе, Дэмиен, – говорит она, слова звучат негромко, и в грохоте концертного зала их не должно быть слышно, но они всё равно достигают моих ушей.

– Ты счастлива? – спрашиваю я, беря руку и убирая прядь волос за ухо, а затем кладу обе руки ей на талию.

Я люблю видеть её рядом со мной, её рост контрастирует с моим, бледность её кожи на фоне моей темной.

Идеальная полярная противоположность.

– Запредельно, – говорит она с улыбкой, но она исчезает, на её лице появляется озабоченность и тревога. – Не то чтобы я не была счастлива раньше, клянусь. Мне было весело, я просто…

Я смеюсь и прижимаюсь губами к её, чтобы заставить её замолчать. Когда я отстраняюсь, я не упускаю её ошеломлённого взгляда, который, кажется, появляется у неё каждый раз, когда я её целую.

– Всё хорошо, rubia. Ничего не нужно объяснять. Ты хотела пойти на концерт со своими подругами. Теперь ты тут. – Я делаю паузу, думая о чертовски высоких, изящных туфлях, в которых мне не терпится трахнуть её позже. – И ты должна оставить себе сексуальные туфли.

– Они красивые, – говорит она с тоской в голосе. Она выставляет ногу, и мы оба смотрим на них.

– Они очень по-твоему. Очень сексуальные. Очень розовые, – говорю я. Она морщит нос от моих слов.

– Розовый – это очень, по-моему?

– Да? – говорю я, сбитый с толку. Она и есть розовый. Если бы существовал человек, олицетворяющий цвет, то это была бы Эбигейл и розовый цвет.

– Розовый не очень… серьёзный, – говорит она, и, как я уже видел несколько раз с момента нашего знакомства, её глаза уходят куда-то вдаль. Она не здесь, со мной, а где-то ещё. С кем-то другим.

– Серьёзно? – спрашиваю я, и прежде чем она успевает ответить, Ками, у которой, должно быть, сверхзвуковой слух, говорит с расстояния в несколько футов, с двумя фужерами шампанского в руках.

– Её бывший был мудаком и сказал ей, что когда она носит розовое, она недостаточно серьёзна, чтобы с ней встречаться.

– Кэм! – говорит Эбигейл, отступая назад и выхватывая запасной бокал из её рук. – Мы можем не вываливать все мои травмы, связанные с отношениями, на человека, который позволяет нам провести ночь в своей шикарной ложе в Мэдисон Сквер Гарден?! Ради Бога!

Я хочу улыбнуться её смущению, но во мне закипает гнев.

– Твой бывший запрещал тебе носить розовое? – спрашиваю я, в замешательстве.

– Не-а! – говорит Кэт, выделяя букву "а" в слове. Эбигейл смотрит на свою другую подругу.

– Они преувеличивают. Он не запрещал мне. Просто… он не был его любимым, – говорит она, но маленькие белые зубки выдвигаются, чтобы прикусить её нижнюю губу.

– Звучит как мудак, – говорю я и снова притягиваю её к себе, обнимая за плечи. Я беру фужер с шампанским, делаю глоток и с улыбкой передаю его обратно. – Когда ты со мной, ты будешь носить только розовый, хорошо? – Я говорю, мои слова строгие, но с улыбкой на губах.

Она смотрит на меня широко раскрытыми, потрясёнными глазами, и каким-то образом я понимаю, что это важно для неё. Важный момент.

В другом конце комнаты я слышу, как Кэт выдыхает: "омойбог", но я сосредоточен на Эбигейл, чьи глаза всё ещё широко раскрыты. – Да, rubia? – спрашиваю я, понизив голос.

– Да, Дэмиен, – отвечает она с самой маленькой, застенчивой улыбкой, когда свет на арене гаснет и фанаты кричат.

Но я не упускаю того, как её лицо засветилось за миллисекунду до этого.