Текст книги "Новогодний реванш (ЛП)"

Автор книги: Морган Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– Нет. Они сами разберутся и позовут меня, если понадобится. Давай наслаждаться нашей ночью, пока можем, – говорит он, а затем встаёт, протягивая мне руку.

– Потанцуем? – спрашивает он.

– С удовольствием, – говорю я, хватаю его за руку и встаю, позволяя ему увести меня на танцпол, подальше от моих ужасных решений.

По крайней мере, на данный момент.

Глава 30

23 Декабря

Эбби

Это спокойствие и счастье длятся около часа, после чего они разбиваются, как рождественское украшение, крошечные, тонкие осколки сверкающего стекла впиваются в ковёр, на который вы будете наступать ещё несколько недель.

– Знаешь, если бы ты выглядела так для меня, у нас бы могло всё получиться, – слышу я позади себя, когда мы с Дэмиеном разговариваем с его помощницей Таней. Она милая, очаровательная и не мирится со всяким дерьмом от Дэмиена, и я нахожу совершенно восхитительным наблюдать, как она дразнит его и ставит на место. Более того, наблюдать, как Дэмиен краснеет, когда она это делает.

Умора.

Но этот голос выводит меня из счастливого состояния, в которое я позволила себе погрузиться.

Потому что я знаю этот голос.

А ещё я знаю, что в этот голос вплетено.

Некоторые люди глупеют, когда пьют.

Некоторые люди очень устают.

Ричард становится злым.

Никогда не прибегал к насилию, никогда не применял силу.

Но он всегда был из тех, кто говорит вслух все те гадости, которые ты держишь при себе, когда выпьет.

Это было единственное, что я никогда не рассказывала девочкам о нём, инстинктивно понимая, что если я это сделаю, они будут волноваться. Что если они узнают эту часть, то будут стараться заставить меня уйти.

Дэмиен поворачивается лицом к Ричарду, и на его лице появляется выражение озадаченности.

– Что? – спрашивает он, и Боже. Боже. Я надеялась, что мы сможем избежать этого беспорядка, что я буду той, кто расскажет Дэмиену, что я смогу мягко рассказать ему свою часть, о том, как всё изменилось, но нет.

Как всегда, Ричард портит всё хорошее в мире.

Только на этот раз это моя собственная чёртова вина.

– Это был твой план? Прийти на вечеринку, на которую я так и не привёл тебя, как проститутку? И что потом? Ткнуть мне в лицо?

– Нет, я…

– Что, блять, происходит? – спрашивает Дэмиен, но его рука остаётся на моей талии.

Все мои худшие страхи разворачиваются, показывая ему мои гнилые намерения, но он всё ещё рядом. Это жестокое наказание – получать этот покой, который он дарит мне, когда он прикасается ко мне и держит меня во время этого, зная, что это закончится.

– Эбби – моя бывшая, – говорит Ричард, но его полуоткрытые глаза с трудом фокусируются на мне или Дэмиене.

Чёрт, он, должно быть, пил с тех пор, как не получил повышения.

Моё тело замирает под прикосновением Дэмиена, и, конечно, он, как человек, который так хорошо чувствует моё тело, мои реакции и мои проклятые эмоции, замечает это. Он смотрит на меня сверху вниз.

– Она, наверное, начала трахать тебя, чтобы отомстить мне. Так поступают шлюхи. – Моя голова поворачивается к Ричарду. – Или ты трахалась с ним до этого? Все те разы, когда я говорил тебе, какой он засранец, ты говорила, что я должен попытаться завоевать его. – Он слегка покачивается на месте. – Вместо этого ты была шлюхой, трахающей моего врага.

– Я не шлюха. Я не могу поверить, что ты даже…

– Твоя мама была шлюхой. Ты шлюха. Держу пари, твоя сестра тоже. Вот как она поймала Хатчинса. – Он смеётся злым, пьяным смехом. – Готов поспорить, что твоя сестра лучше в постели. Вот как она поймала миллиардера. Вот почему ты не смогла удержать меня.

Моё тело холодеет от унижения и полнейшего ужаса.

– Ричард, это…

– Что здесь происходит? – спрашивает Дэмиен, переводя взгляд с Ричарда на меня и обратно, медленно и тщательно собирая кусочки воедино.

– Это правда, Эбигейл? Он твой бывший?

– Нет, Дэмиен. Нет, я…

– Ты сказала, что знаешь его, что нам нужно поговорить. – Колёсики крутятся в его голове. Он чертовски умён. Не может быть, чтобы он не смог выяснить правду. – Чёрт. Он бывший? – спрашивает он, и я втягиваю губы в рот, перекатывая их и пытаясь побороть слезящиеся глаза.

Господи. Я ужасный человек.

Я так ужасно облажалась.

Я киваю.

На долю секунды в его глазах появляется странная, неожиданная мягкость, а затем они покрываются тем же гневом и замешательством.

Он зол на меня.

Как и должен.

И его следующие слова свидетельствуют о том, что теперь он понимает всю картину.

– Ты знала, что я был его боссом?

Мой желудок опускается.

Кровь покидает моё лицо, оставляя лёгкое головокружение.

Я знаю.

Я знаю, что всё кончено. Я вижу это в его глазах, в боли, в замешательстве. Я чувствую это в его руке, которая стискивает меня сильнее, в руке, всё ещё лежащей на моей талии, как будто мир разыгрывает со мной больной трюк и использует это прикосновение, чтобы убедиться, что я чувствую весь вред, который причинила.

– Я… – Я хочу сказать "нет". Я хочу отрицать это. Я хочу сказать ему, что Ричард безумен, груб и ревнив, и мы сможем поговорить об этом позже, когда я смогу рассказать ему всю историю без посторонних глаз.

Но он заслуживает большего.

Он заслуживает всего. И больше всего он заслуживает правды.

– Да, – говорю я, встречаясь с ним взглядом.

Я пытаюсь рассказать ему всё.

Что всё началось как забава.

Что это началось как месть.

Что всё началось как глупая долбаная игра.

Что всё изменилось… и мы оба это знаем.

Я молюсь, чтобы он увидел всё это в моих глазах. Молюсь, чтобы он помнил, как я столько раз пыталась сказать ему об этом, но мир встал на пути, и да, я должна была стараться изо всех сил, но вот мы здесь.

И вот мы здесь, и я влюбляюсь в этого мужчину, разрушая его доверие.

А мой тупой, чёртов бывший не хочет закрыть свой тупой рот и оставить меня в моей луже страданий.

– Конечно, она знала. Она была со мной четыре года. Ты всегда хотела прийти на эту вечеринку, не так ли, Эбби? Так что, думаю, ты наконец-то исполнила своё желание, – говорит Ричард так, словно он является частью этого чрезвычайно личного разговора. – Но, чёрт возьми, ты снова стала одеваться как шлюха, не так ли? Боже, разве я не обучил тебя лучше? – спрашивает он. Мне хочется блевать.

Воспоминания о тех годах, когда он говорил мне всякое дерьмо, о том, как он разбил мою самооценку в пух и прах, возвращаются в полную силу.

Зачем я надела это платье?

– Обучил её? – спрашивает Дэмиен, его пальцы впиваются в моё бедро. Возможно, в реальном мире это было бы больно, но сейчас я живу в кошмаре, и это единственное, что удерживает меня на земле.

И если это последнее прикосновение Дэмиена, надеюсь, оно оставит синяки.

– Разве она не говорила тебе? Я много лет пытался сделать из неё хорошую жену. Заставить её одеваться подобающим образом, быть тихой и красивой. Но нет. У неё никогда не было такой способности. Как жаль. – Его глаза осматривают меня с ног до головы. – Я бросил её на Хэллоуин, знаешь ли. Она собиралась прийти на корпоративную вечеринку одетая как шлюха. – Его глаза путешествуют по моему телу, жадно пожирая мои обнажённые ноги и изгибы. – Прямо как сейчас.

– Хэллоуин, – говорит Дэмиен, и в его голове работают шестерёнки. Он собирает воедино то совпадение. Аккаунт, который я создала на Хэллоуин, и свайп, который он сделал в ту же ночь.

– Дэмиен, пожалуйста, позволь мне…

– Боже, вот это новость! – говорит Ричард с пьяным смехом. – Ты не знал. Боже, какое у вас мастерство, сэр. Чёрт. Даже не смог сказать, что она была проституткой, наряженной, чтобы произвести на тебя впечатление. – Он поворачивается ко мне, в его глазах яд.

– Ты думала, что сможешь победить? Думала, что сможешь победить меня? – спрашивает он меня, как будто он какой-то чемпион в игре, которую мы все проигрываем. – Ты жалкая, Эбби. Всегда такой была. Неудачница, которая так и не повзрослела. Ты никогда не стоила того времени, которое я потратил на тебя.

Что-то во мне щелкает.

Я теряю всякое представление о реальности, о приличиях. Забываю, где мы находимся, в шикарном, дорогом зале для вечеринок, заполненном самыми влиятельными людьми Нью-Йорка.

Я забываю, что Дэмиен рядом, что я должна забыть Ричарда и попытаться спасти то, что могу.

Вместо этого я нахожу себя.

Я нашла последний кусочек головоломки, которую собирала два месяца.

Когда я встретила Ричарда, я была цельной. Прекрасный портрет с изъянами, который был свидетельством моих мечтаний, надежд и жизни, которую я прожила до этого момента.

Ричард увидел эту красоту и решил, что небо не того оттенка синего. Он попросил меня исправить это.

И я исправила.

Потом деревья были не того сорта, поэтому он замазал их, заклеив вырезками из журналов, чтобы увидеть то, что он хотел.

И я позволила ему.

Затем он взял ножницы, разрезая и придавая форму, отбрасывая не понравившиеся ему части, пока просто не забраковал весь проект и не выбросил его.

Он выбросил меня.

И я потратила два месяца на поимки этих кусочков, склеивая их скотчем, пьяными ночами с подругами, краской для волос, горячим какао в снегу, билетами на «Рокетс» с сестрой и хаотичным планом по возвращению меня.

Я думала, что нашла их все, что я нашла все обрывки, что я целая и нахожу, ту, на кого я похожа со шрамами, складками, слезами и клеем.

Но Ричард оставил часть себе, как трофей.

И находясь здесь, в этом зале с ним, я получила его обратно.

Интересно, может быть, всё это время я меньше стремилась к мести, а больше – к тому, чтобы вернуть последний кусочек себя?

Я открываю рот, и всё вываливается наружу.

– Знаешь что? Пошёл ты, Ричард. Ты прав. Я сделала всё это, чтобы поиздеваться над тобой. Ты раздавил меня. Я потратила годы, ожидая, когда ты примешь на себя обязательства, потратила столько времени впустую, делая всё для тебя, а тебе было всё равно. Столько ночей я засиживалась допоздна, когда ты работал над важным делом, чтобы убедиться, что у тебя есть еда и кофе. Ночами я не спала, ожидая твоего возвращения домой, когда ты гулял с парнями, возможно, трахая какую-то другую женщину. Все твои двусмысленные комментарии, которые ты мне давал, я воспринимала как гребаные советы. Я думала, что это то, что мне нужно сделать, чтобы заставить тебя взять на себя обязательство, чтобы ты, блять, полюбил меня. Похудеть. Одеться по-другому. Сделать чёртов ботокс. Говорить тише. Покрасить волосы. Я стала меньше для тебя. Потому что я думала, что если я стану меньше, ты дашь мне больше. – Я отхожу от Дэмиена, приближаясь к Ричарду.

Путы оборвались, пока я выстраивала новую версию себя, и я свободна.

Та последняя ниточка, которую Ричард привязал ко мне за те годы, что мы были вместе, чтобы удержать меня в своей хватке, исчезла.

И я свободна. Я цельная.

Может быть, в этом и был истинный смысл всего этого. Чтобы освободить меня.

– Но ты никогда не давал мне больше. Ты просто продолжал брать и брать, ожидая всего. Ты оставил меня на обочине дороги в костюме на Хэллоуин, плачущею, потому что разбил мне сердце, и уехал, потому что не хотел получить гребаный штраф за парковку.

– В этом всё дело, не так ли? – Ричард закатывает глаза, с его губ слетает пьяная насмешка. – Господи, Эбби. Повзрослей. Чего ты хотела, вежливого разговора в своей квартире?

– Да, придурок! – кричу я, размахивая руками. – Да! Это то, чего ждут нормальные люди! Это то, что нормальные люди делают, когда встречаются четыре года и внезапно заканчивают отношения!

– Боже, так чертовски драматично. Ты всегда делала всякую хрень ради внимания, пытаясь заставить меня заботиться о тебе. – Из небольшой толпы, которая начала формироваться, раздаётся шумный вздох, и, проклятье, теперь есть толпа, чтобы посмотреть, как я разбиваюсь вдребезги.

– Вот оно, Ричард. Тебе было всё равно. Тебе было всё равно, и ты использовал меня, потому что я была удобна, и я любила тебя. Так что да, я хотела отомстить тебе. – Мой взгляд перемещается по нему, и яд проникает в мои вены, какая-то маленькая часть роковой женщины, которой я представляла себя в эту ночь. – Так что да. Я начала встречаться с твоим боссом. И я прекратила доставку шампуня, чтобы твои дурацкие волосы не выпадали. И я изменила заказы в кофейне и в твоём месте для обеда, потому что ты был слишком туп, чтобы понять, что это больше не моя работа. Похоже, диета с полным содержанием сахара и жира пошла тебе на пользу. Твой костюм выглядит немного… плохо сидящим, не так ли? Не очень к лицу, Ричард. О, и ты когда-нибудь перестанешь получать звонки о потерянных ключах? А блёстки убрались из ковра в твоей дурацкой, уродливой маминой машине? Думаю, тебе не стоило недооценивать низкоклассного визажиста из универмага, не так ли?

Сделав последний ход, я оставила Ричарда стоять с открытым, как у рыбы, ртом и повернулась к Дэмиену. Человеку, которого я обманывала два месяца, но в которого, каким-то образом, я по-уши влюбилась.

Чёрт.

Разве это не лучшая карма?

– Прости, Дэмиен. Я действительно не хотела… ничего такого. Я не думала, что у нас с тобой что-то получится. Я думала, что это было хорошим "пошёл ты", что мир упал мне на колени. Я был пьяна со своими подругами и убита горем, и это звучало как хорошая идея. Что если бы я могла прийти на эту вечеринку и показать Ричарду, что он упустил, тогда… Я не знаю. Это бы нас уравняло. Заставило бы почувствовать себя победительницей. – Я оглядываю комнату, смотрю на лица, которые смотрят на нас. – Но всё… изменилось. Ты знаешь это, Дэмиен. – Дэмиен тоже оглядывает комнату, и Боже, это самый худший сценарий.

Но что, по-моему, должно было произойти?

Он открывает рот, чтобы заговорить, вероятно, чтобы сказать мне, чтобы послать меня к чёрту, что я стерва, что я использовала его – всё то, что я заслуживаю, но его перебивает Ричард, который, вероятно, перебил бы свою собственную мать, если бы думал, что сможет оставить за собой последнее слово.

– Ты можешь забрать её, мужик. Объедки, – говорит Ричард и слегка покачивается.

С его словами что-то меняется в воздухе.

В воздухе появляется резкий холод, туман на половицах, который, кажется, вижу только я.

– Что ты сказал? – спрашивает Дэмиен, поворачиваясь к моему бывшему, его нынешнему сотруднику. Его плечи напряжённые и твёрдые.

Сердитые.

– Я сказал, что ты можешь забрать мои объедки, босс. Просто знай, что она настоящая зануда в постели. Обучаемая, но скучная. – Его глаза медленно переходят на меня и обратно. Кислота бурлит в моём желудке, и мне приходится бороться с желанием блевануть к его ногам. – Но я уверен, что ты уже знаешь это, – говорит он.

И тут происходит немыслимое.

Дэмиен заносит руку назад и со всей своей необременительной, полностью трезвой силой бьёт Ричарда прямо в челюсть.

Глава 31

23 Декабря

Эбби

После удара раздаются крики.

Люди идут на помощь Ричарду.

Ричард барахтается, у него порез на губе и широко раскрытые глаза.

В этой суматохе есть на что посмотреть, и всё это сосредоточено в тридцатисекундном промежутке времени.

Но я ни на что из этого не смотрю.

Я смотрю, как Дэмиен трясёт кулаком, как будто удар был пустяком, а затем смотрю, как Дэмиен уходит, спиной ко мне, его широкие плечи чуть ссутулились.

Они не настолько ссутулились, чтобы обычный человек заметил это, но достаточно, чтобы кто-то, кто изучал его тело, его осанку, его слова и выражения, заметил.

Я заметила.

Это поражение.

Интересно, так ли он выглядит, когда проигрывает дело, когда покидает зал суда, зная, что старался изо всех сил и потерпел неудачу?

Или, может быть, так он выглядит, когда выигрывает, но знает, что тот, за кого он боролся, не должен был быть победителем.

Я никогда не узнаю мелочей, мелких фактов и частей того, кем он является. Мелочи, за которые я бы убила, чтобы узнать об этом мужчине.

И в этот момент я понимаю.

Если я хочу узнать о нём все мельчайшие подробности, мне нужно пойти за ним, чтобы он остался в моей жизни. Мне нужно объяснить. Объяснить, что хотя всё это началось как глупый план мести, чтобы поквитаться и быть мелочной, то, что между нами – реально.

Очень, очень реально, а я – полная идиотка.

Я двигаюсь к лифту, надеясь успеть до того, как двери захлопнутся, и поговорить с ним как можно скорее. Чем меньше времени я дам Дэмиену на раздумья, тем лучше.

Однако я делаю шаг вперёд, а пальцы больно обвивают моё запястье.

Ричард.

Каким-то образом он стоит, выглядя чуть более трезвым, с растущим красным пятном на челюсти.

– Отпусти меня, Ричард, – говорю я, свободной рукой пытаясь убрать его пальцы с моей руки, и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.

Он не так красив, как я когда-то убеждала себя.

Особенно сейчас, когда я начала встречаться с Дэмиеном, пожалуй, самым сексуальным мужчиной в Нью-Йорке.

И стоит ему открыть рот, как он становится ещё менее привлекательным, извергая отвратительную чушь.

– Не могу поверить, что ты выкинула это дерьмо, Эбигейл. Такой гребаный ребёнок. – Его пальцы начинают сжиматься на моём запястье, и паника нарастает. Ричард, возможно, не был добрым, и, возможно, он был дерьмовым парнем. Он мог использовать свои слова как оружие и говорить мне самые мерзкие вещи, чтобы заставить меня вести себя так, как он хотел.

Но он никогда не поднимал на меня руку.

Никогда.

Я думаю, после того, как расти так, как это делала я, это должно было бы стать тревожным сигналом, но до этого никогда не доходило.

До сих пор, видимо.

– Ричард, отпусти меня.

– Ты всегда была не более чем шлюхой.

– Ты делаешь мне больно, Ричард, – говорю я низким голосом, стараясь не привлекать внимания.

Потому что даже сейчас я пытаюсь защитить его имидж.

Пытаюсь убедиться, что я соответствую кроткой, послушной версии женщины, которой он хотел меня видеть.

Почему?

Почему, чёрт возьми, я делаю себя меньше для него?

– Хорошо. Не могу поверить, что ты думала, что сможешь победить меня. – Он ядовито смеётся и оглядывает комнату в поисках старых добрых друзей, которые обычно заступаются за него. Но это не вечеринка братства. Это семейная вечеринка в престижной юридической фирме.

Никто не хочет присоединиться к смеху с ним. На самом деле, глаза, которые смотрят на нас, смотрят с замешательством и беспокойством. – Ты мусор, Эбби. Всегда такой была. Предполагалось, что ты будешь просто женщиной, которую я трахаю, когда это удобно. Но потом ты стала полезной, заботилась о вещах и облегчала мне жизнь. Я держал тебя рядом. Зачем нанимать помощницу, если я могу просто трахнуть женщину и убедить её, что сделаю её своей женой, если она будет делать для меня всю эту хрень?

Очевидная правда, что Ричард не только знал о том, как много я для него делаю, но и знал мою мотивацию, убивает небольшую часть меня. Ту часть меня, которая думала, что, возможно, просто возможно, он был слишком туп, чтобы понять эту часть. Что, возможно, он был настолько тупым и заблуждался в своём старом денежном воспитании, как единственный ребёнок – богатый белый мальчик, что считал это нормальным поведением.

Но я должна была догадаться.

Он придурок, но Ричард не дурак.

– Но потом ты потеряла свою полезность, Эбби. Потеряла, когда начала ожидать чего-то. Поэтому я потерял тебя. – Комната чуть-чуть кружится, и я чувствую особое желание вырвать у его ног.

– Ты облажался. Я человек, Ричард. Ты обращаешься с людьми, как с собственностью, как будто они тебе что-то должны. Но никто тебе ни черта не должен. – Его рука крепко сжимает моё запястье, и с моих губ срывается тоненький звук: паника, боль и страх, слитые воедино.

– Ричард, отпусти её, – говорит голос.

Саймон.

– Дедушка…

– Я сказал, отпусти её.

– Ты понятия не имеешь, что… – Саймон обрывает его, и я не собираюсь лгать – я удивлена стойкостью этого человека после рассказов Ричарда. Но опять же… ничего из того, что говорил Ричард, не было правдой, очевидно.

– Я всё слышал. Ты заслуживаешь худшего, чем то, что она с тобой сделала.

– Она разрушила мой шанс стать партнёром, – говорит Ричард с детским нытьём.

– Ты бы никогда не стал партнёром, Ричард, – говорит Саймон, и вся комната замолкает. Ди-джей всё ещё играет рождественскую музыку, но со словами Саймона она кажется ещё тише.

– Ни хрена, я собирался! – говорит Ричард, но отпускает моё запястье, поворачиваясь к своему дедушке. На секунду я беспокоюсь, что он двинется к нему, ударит и схватит старика, но он просто стоит на месте.

– Ричард. Ты не стал был.

– Я заслуживаю стать партнёром, дедушка. Я ждал шесть лет, никогда не третировал тебя за то, что ты не сделал этого раньше. – При этих его словах я не могу удержаться от смешка, потому что это, блять, не так. Я слышала, как он звонил Саймону, жалуясь на то, что хочет стать партнёром. Его голова поворачивается ко мне, и я прикусываю губу, вспоминая, что мне нужно выбраться отсюда и найти Дэмиена.

– Ты ничего не заслуживаешь только из-за своей крови, Ричард. Ты не выигрываешь дела в одиночку. Ты не командный игрок. У всех в офисе проблемы с тобой…

– Это чушь. – И тут, к моей всепоглощающей радости, я слышу согласие и хихиканье, означающие, что в офисе действительно недолюбливают Ричарда.

Может, этот план мести стоил того, хотя бы для того, чтобы увидеть, как всё развалится.

– Это не так. Ты берёшься за дела только с паршивыми намерениями.

– Я берусь за дела, которые принесут деньги.

– Ты берёшься за дела с алчным сердцем, Ричард. Это не то, для чего нужна эта фирма.

– Эта фирма для того, чтобы зарабатывать деньги.

– И есть способ сделать это, не помогая насильникам. Не занимаясь только делами высокопоставленных клиентов.

– Я не…

– Мы с Дэмиеном собирались поговорить с тобой в следующем году и обсудить это. Но ты, похоже, так хочешь обсудить это сейчас, так что вот: фирма меняет тактику. Мы хотим помогать большему количеству людей, мудрее выбирать наших клиентов, поэтому мы не будем принимать дела, в которых есть обвинения в насилии, будь то физическом, эмоциональном или финансовом. Все клиенты должны будут подписать пункт о морали.

В зале наступает тишина, музыку отключили минуту назад, и каждый человек в комнате смотрит, внимательно слушает.

– Господи Иисусе, дедушка. Он добрался до тебя. У тебя здесь было что-то замечательное, а ты собираешься всё испортить?

– Единственный, кто сейчас всё портит, так это ты. Судя по тому, как Дэмиен смотрел на Эбби весь вечер, я не думаю, что он будет в восторге, узнав, что ты прикоснулся к ней.

– Какое мне, блять, дело до того, что он думает? – говорит Ричард, слюна летит вместе с его словами. – Он гребаный неудачник. Мусор из Бронкса, которому повезло. Он ничтожество, и только и хочет помогать неудачникам…

И от мерзких слов, вылетевших из его рта, я теряю самообладание. Я отдёргиваю руку назад, жалея, что у меня нет старшего брата, который научил бы меня наносить удары, и бью Ричарда в уже покрасневшее место, оставленное Дэмиеном.

– Блять!

Это я.

Это я кричу, потому что я думаю, что люди забывают сказать вам, что когда вы бьёте кого-то с намерением причинить ему боль, это также причиняет боль и вам.

Я трясу рукой, прыгаю, как будто это поможет, мои каблуки цокают по дорогому мраморному полу.

Но пока это происходит, я не замечаю, как три человека хватают Ричарда.

Потому что, когда я собиралась ударить его, в качестве платы за то, что он так говорил о Дэмиене, Ричард набросился на меня, пытаясь… Я не уверена.

Я правда не хочу знать.

И теперь Ричард пьяно кричит, отбиваясь от рук более крупных, гораздо более трезвых мужчин, держащих его.

– Ты, гребаная сука! – кричит он, но я даже не могу его слушать. Рука Саймона, тёплая, мягкая и добрая, так не похожая на руку его внука, касается моего локтя.

– Иди, дорогая. Тебе лучше пойти поймать моего партнёра. У него вспыльчивый характер, но то, как он смотрел на тебя сегодня… Ему просто нужно остыть. Иди и найди его.

Я должна остаться.

Я должна помочь убрать беспорядок, который я устроила.

Но вместо этого я киваю и бегу к лифту.

К сожалению, а может, и к счастью – смотря с какой стороны посмотреть, он всё ещё спускается, сейчас он на 20-м этаже из шестидесяти.

У меня нет времени ждать, пока он поднимется обратно. Вместо этого мои глаза перемещаются на лестницу, которая зовёт меня, и я ругаюсь, прежде чем начать спускаться по ней, молясь о том, чтобы не сломать ногу, не сдуть лёгкое или не расплавиться в ужасную лужу через десять этажей.

Когда я достигаю 45-го этажа, я проклинаю свои туфли.

К 30-му этажу я проклинаю платье.

На 15-м я проклинаю себя, гадая, сколько времени понадобится кому-то, чтобы найти меня, если я упаду и умру на этой лестнице.

Однако к 1-ому, когда я попадаю в вестибюль, у меня возобновляется чувство неотложности, и я выбегаю из здания на Рокфеллер-центре. Холодный воздух сотрясает мои лёгкие и обжигает кожу, но мне всё равно.

Мне нужно найти мужчину.

И тут я вижу его, переходящего 49-ю. Я перехожу её на свет, наблюдая, как лампочка "идти" превращается в оранжевую стрелку.

– Дэмиен. Дэмиен! – кричу я через дорогу, приближаясь к нему, и его тёмные волосы с седыми прядями появляются в поле моего зрения. Я вижу через дорогу, что его челюсть твёрдая, сжатая от гнева, и я удивляюсь, почему он здесь, а не направляется к парковщику. Он поворачивает голову ко мне, каким-то образом услышав меня сквозь шум нью-йоркского хаоса, и просто стоит там.

– Одну минуту! Пожалуйста! – кричу я сквозь шум, подбегая к обочине и начиная выходить на дорогу. Раздаётся гудок, но я смотрю только на Дэмиена. Его лицо застыло в панике, но кто-то хватает меня за платье, не давая мне бросится прямо в машину.

– Господи, леди, какого хрена! – спрашивает парень, которому чуть за двадцать, на его лице выражение шока, словно он не может решить, должен ли он вызвать полицию и поместить меня в психиатрическую лечебницу или это просто случай, когда Нью-Йорк есть Нью-Йорк. Я успокаивающе улыбаюсь ему и извиняюсь, благодаря его за то, что он, по сути, спас мне жизнь.

Мне должно быть стыдно.

Я чуть не умерла, пытаясь перейти через дорогу к мужчине, который определённо ненавидит меня. Мужчине, который определённо не хочет слушать мои объяснения.

Но я не смущаюсь. Я полна решимости, если что. Более решительно настроена добраться к нему, объяснить, попытаться изо всех сил спасти то, что между нами, что-то действительно, действительно чертовски хорошее.

– Дождись света, сумасшедшая ты женщина! – кричит он, перекрывая шум транспорта, и я считаю это хорошим знаком. Я полагаю, что если он говорит мне подождать, значит, он готов ждать.

Я стою там, замерзая в холоде нью-йоркской зимней ночи, хотя текущий во мне адреналин не даёт мне этого почувствовать, и жду. Я двигаюсь, неоднократно нажимая на кнопку "идти", как будто это поможет.

Это никогда не помогает.

Честно говоря, я убеждена, что эта кнопка – обман, плацебо, заставляющая вас ждать достаточно долго, чтобы вы не рисковали и не столкнулись со встречным транспортом.

Наконец, загорается зелёный свет, появляется маленький шагающий человечек, и я мчусь, бегу в этих дурацких туфлях, жалея об открытом носке и, честно говоря, о не надетом похоронном платье, в котором, возможно, было бы легче бежать.

Но потом я там, слегка подпрыгиваю, чтобы перепрыгнуть через бордюр, прежде чем оказаться перед ним.

И, чёрт возьми, он не выглядит счастливым. Он не выглядит приветливым, или весёлым, или тёплым, или как-то ещё, что я чувствую, когда обычно стою перед ним и смотрю на него.

– Пожалуйста, Дэмиен. Позволь мне объяснить.

Он не говорит ни слова, и у меня сводит живот. Он просто продолжает смотреть на меня. Где-то дальше по дороге звонит колокол Армии спасения Санты, прося пожертвования.

Я говорю первое, что приходит на ум, первое, что я могу сделать, чтобы уговорить его остаться.

– Я не думала, что ты мне понравишься, – говорю я. Его бровь приподнимается. – Блин. Чёрт. Я не… Я не это имела в виду. Я не думала, что ты будешь мне небезразличен. – Я дышу глубоко, мои лёгкие не привыкли к чрезмерным кардио нагрузкам, тем более к бегу по 60-ти лестничным пролётам, а затем через Рокфеллер на каблуках, в то время как моё сердце продолжало бешено колотиться в панике.

Движение почти незаметно, лёгкое смягчение в складке между его бровями, но я вижу это. Когда работаешь в розничной торговле, учишься читать выражения на лицах людей. Более того, когда ты работаешь в сфере макияжа, тебе приходится читать лица людей, чтобы понять, что они на самом деле думают о том, что ты им продаёшь.

– Я встречалась с Ричардом четыре года. Четыре года, которые я провела, убеждая себя, что он то, что мне нужно. Что нам суждено быть вместе. Я делала всё возможное, чтобы показать ему, что я подхожу ему, что я вписываюсь в этот… – Я машу рукой в сторону здания, из которого только что сбежала. – Глупый гребаный мир, в который я умирала от желания, чтобы он принял меня. Я создала эту фантазию в своём воображении, где мы просто… подходим друг другу. – Я смотрю на омелу в дверном проёме позади него, размышляя, каково это – нырнуть в проём и поцеловать его, когда между нами ничего не было.

Никакой лжи.

Никакого вранья.

Только мы, новое начало. Два незнакомца в Нью-Йорке, которые подходят друг другу.

– Я сказала себе, что эта дурацкая вечеринка – была ключом. Если бы он взял меня на эту вечеринку, на которую он ходил годами и никогда не брал меня, то мы бы вышли на новый уровень. Если бы ты спросил меня четыре месяца назад, я бы сказала тебе, что сегодня вечером Ричард станет партнёром, а у меня на пальце будет его кольцо. – Я провожу рукой по глазам, вероятно, испортив макияж глаз, но какое это имеет значение? Если всё пойдёт ужасно, то по моему лицу всё равно потечёт река. – Боже, я была такой чертовски глупой. Такой чертовски глупой. – Я поднимаю голову к небу, к темным, зловещим облакам, которые отражают то, что я сейчас чувствую.

– Я изменилась ради него. Ками видела и ненавидела его за это. Кэт видела и пыталась отговорить меня от этого. Даже Ханна знала. Она беспокоилась обо мне. Но я… Я думала, что люблю его. Я думала, что он – моё всё, и что в конце концов будет значить небольшое самопожертвование, если у меня есть моя вторая половинка? Я покрасила волосы, чтобы походить на женщин из загородного клуба. Я стала одеваться более консервативно. Я была менее весёлой, менее яркой. Я меньше говорила, когда он был рядом. Я… Я не была собой.

Все эти маленькие изменения, о которых я даже не подозревала, пока он не ушёл.

Маленькие способы, которыми я лепила себя, чтобы соответствовать его желаниям, и ради чего?

Четыре впустую потраченных года драгоценной жизни.

– Как это связано с чем-либо? С нами? – спросил Дэмиен, впервые сказав мне слова, кроме указания не выбегать на встречную полосу.

Прогресс.

Я называю это прогрессом.