Текст книги "Новогодний реванш (ЛП)"

Автор книги: Морган Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Блять, да, Дэмиен, сейчас! – кричу я, и тут толстый палец входит в меня, когда он заполняет меня, и я никогда в жизни не была так чертовски полна. Я кричу и сжимаюсь, кончая, мир становится черным, и я неконтролируемо трясусь на мраморе. Я неистово бьюсь об него, когда он глубоко вжимается, наполняя меня своей спермой, а он громко стонет, так громко, что соседи наверняка слышат.

Но меня это не волнует.

Мир перестал вращаться, и единственное, что я знаю – это этот мужчина, похороненный внутри меня и делающий меня целой.

Требуются долгие-долгие мгновения, чтобы мир снова стал реальным, дыхание замедлилось, а Дэмиен выскользнул из меня.

– Хорошо. Теперь мы можем поесть, – говорит он, снова перемещая руки к мои бёдрам, ставя меня на пол, поворачивая моё тело и держа меня до тех пор, пока мои желеобразные ноги не перестанут двигаться.

И тогда я смеюсь, смеюсь сильно, потому что вся эта ситуация безумна. Дэмиен наклоняется, подтягивая свои боксёры, но отбрасывая в сторону брюки и ремень, а потом он тоже смеётся, крепко притягивая меня к себе.

И когда его губы прижимаются к моим, а его рука перемещается к моей шее, чтобы притянуть меня и удержать на месте, мы оба всё ещё смеёмся.

И я чувствую себя свободной.

После ужина мы лежим в его постели, голова Дэмиена на моём животе. Он нежно прижимается к нему губами, ощущение тепла и таяния в моих нервных окончаниях восхитительно.

– Спасибо, naranja, – говорит он, глядя вверх на меня.

Мне нравится, что этот мужчина смотрит на меня так, будто я сногсшибательна и прекрасна, несмотря на то, что я с грязным пучком, чистым лицом и готова ко сну. Как будто я могу быть в бумажном пакете, и он всё равно предложит купить мне ещё десять разных цветов, потому что я выгляжу в нём великолепно.

– Серьёзно, ничего особенного, – говорю я. – Прости, если я перешла какие-то границы. Я знаю, что мы не… такие, но у тебя был длинный день, а у меня была лишняя энергия. – Моё лицо горит.

– Прекрати. В этом нет необходимости. С какой стати тебе извиняться?

– Это твой дом. Ты попросил меня быть здесь, и я… как бы взяла его на себя.

– Здесь чисто впервые за неделю. Обычно у меня лучше получается соблюдать порядок, но дел накопилось много. К тому же, я старался проводить всё свободное время внутри тебя. Я ещё не дошёл до этого. – Я дрожу от его слов, и он смеётся.

– Да, мне это тоже нравится больше, чем уборка, – говорю я.

– Но тебе не нужно было этого делать – это не требование или ожидание. Позволь мне сказать это сейчас. Когда я приглашаю тебя сюда, это просто для того, чтобы я мог видеть тебя, когда буду дома. А не потому, что я хочу, чтобы ты убиралась.

– Мне нравятся такие вещи, – говорю я, прикусив губу и борясь со всепоглощающим желанием отвести взгляд. – Заботиться о людях. Ханна делала это для меня, когда я росла; ей нравится делать это сейчас.

– А ты всегда хочешь быть похожей на свою сестру, – говорит он с улыбкой, и я смеюсь.

– У тебя отличная память. – Он качает головой, не соглашаясь. Прежде чем объяснить, он двигается, заключая меня в клетку, ложась на меня сверху, его лицо над моим.

– Нет. Я обращаю внимание на то, что ты мне говоришь, вот и всё. – И снова его слова напоминают мне о том, как чертовски низка была моя планка. – Мне нравится, что ты заботишься обо мне, – говорит он и заправляет волосы мне за ухо, как он всегда это делает. – Опять же, не скажу, что я этого ожидаю, но это приятно.

– Хм. Ну, может быть, в следующий раз, когда ты будешь работать допоздна, я проберусь к тебе и снова приготовлю ужин. Я готовлю отличную лазанью, – говорю я с улыбкой.

– Боже, как ты до сих пор не замужем? – спрашивает он, и мой живот вздрагивает.

Тогда я понимаю.

Я должна сказать ему.

Сейчас самое подходящее время.

Это может всё испортить, но я не хочу причинить этому – нам – больше вреда, чем нужно. Может быть, признание всего сейчас спасёт это.

– Дэмиен, мне нужно тебе кое-что сказать, – говорю я, мой голос низкий.

– Про то, что ты на самом деле замужем? – спрашивает он, приподняв бровь.

– Нет, но…

– У тебя где-то спрятаны дети?

– Нет, я…

– Ты серийный убийца, золотоискательница или в бегах? – Он широко улыбается, и я не могу удержаться от смеха.

– Тогда всё в порядке. Не этой ночью. Я хочу этого. Я, ты и спокойствие. Скажешь мне в другую ночь, когда я не буду сыт домашней стряпней и лежать в постели с женщиной моей мечты, хорошо?

Моё сердце останавливается.

– Женщиной твоей мечты? – спрашиваю я, низким голосом. Дэмиен перекатывается, пока мы не оказываемся бок о бок, его губы мягко прижимаются к моим, прежде чем ответить.

– О, да. Горячая, светловолосая, милая и хорошо готовит? Чёрт, да ты просто влажная мечта, Эбигейл, – говорит он, и я смеюсь, но он не смеётся. – Я знаю, что у нас всё иначе, но помнишь, я говорил тебе, что не уверен в будущем. Что всё может пойти отлично и всё будет развиваться, – говорит он.

– Хммм, – бормочу я, не желая подталкивать разговор.

– Я просто говорю. Давай закончим с праздниками, а потом, возможно, проведём эти важные разговоры.

– Важные разговоры?

– Твоё большое открытие, того, что происходит между нами.

– О, – говорю я, а он просто улыбается.

– Да, "о". Весь следующий месяц будет дерьмовым шоу с делом Шэрон и несколькими другими, над которыми мы работаем до конца года. Плюс праздничная вечеринка и праздники в целом, шопинг. Я уверен, что в этом месяце у тебя безумные рабочие часы, – говорит он, и я киваю. – Итак, мы войдём в хаос в следующем году, как только всё уляжется. Договорились?

– Договорились, – говорю я, соглашаясь.

Я не уверена, должна ли я чувствовать себя успокоенной или более встревоженной после этого разговора, но, по крайней мере, я не могу сказать, что не пыталась. И он знает, что есть… ну… что-то. Только не знает, что именно.

И он хочет большего.

Боже. Большее с Дэмиеном.

– Итак, какие у тебя планы на отпуск? – спрашивает он, и мне требуется каждый последний синапс в моём теле, чтобы не признаться, несмотря на мою неудачную попытку за несколько минут до этого.

Он собирается спросить.

Я не знаю, откуда я знаю, но я знаю это. Я знаю, что будет дальше.

Помня об этом, я осторожно отвечаю.

– Возвращаюсь в Спрингбрук-Хиллз на Рождество. Тётушка Санта должна привезти свой большой мешок. – Его улыбка растягивается, и я чувствую её на своей голой коже. Он выглядит моложе, не на 42 года, и уж точно не как какой-нибудь высокопоставленный адвокат.

– Конечно. Ты должна исполнить рождественские желания всех маленьких девочек и мальчиков. Ты носишь костюм? – Его глаза становятся тёплыми и мягкими. – Может быть, одно из тех маленьких платьев Санты? – Я хватаю маленькую подушку, которую он любит использовать, чтобы приподнять мои бедра, когда трахает меня здесь, и бью его ею по голове.

– Ты извращенец. – Его смех глубокий, и он двигается, перекатываясь, пока его лицо не оказывается рядом с моим, и он нависает надо мной. Большая часть его веса приходится на его руки, в то время как его нижняя половина вдавливает меня в кровать.

– Может быть, мы можем оставить это только для нас, – говорит он, поднимая брови, как будто это какой-то пошлый приём. Я смеюсь, наблюдая, как он вздрагивает от моего движения. – Значит, после Рождества? А до?

– Ничего и ничего. Я взяла несколько дней отпуска, что будет волшебно, потому что я уже измотана праздничной суетой, а я ненавижу период возврата, но мне совершенно нечего делать.

– А что насчёт 23-го? – Боже, сдержанность, с которой я заставляю своё тело оставаться неподвижным, почти болезненна.

– Это четверг? – спрашиваю я, как будто не знаю, как будто эта дата не была обведена кружком в моём календаре уже несколько месяцев.

Вопрос вызывает у меня тошноту от осознания того, что я добавляю ещё один слой к обману.

– Да. А также праздничная вечеринка на моей работе. Кажется, я упоминал об этом? – Я киваю, не в силах говорить. – В любом случае, это большое событие, масса веселья, в Радужной комнате. – И снова я молчу. – Ты бы… – Он делает паузу, прочищает горло и тянется к моей руке, а затем переплетает свои загорелые пальцы с моими, окрашенные в розовый.

Чёрт возьми, он нервничает.

В этом есть что-то восхитительное и очаровательное.

– Ты бы хотела пройти? В качестве моей пары? – спрашивает он, потирая большим пальцем успокаивающие дорожки.

Я должна сказать "нет".

Я должна настаивать на том, чтобы рассказать ему всё.

Я должна сказать всё, что угодно, кроме того, что я скажу дальше.

Потому что то, что я скажу дальше, запечатает мой путь.

– Да, Дэмиен. С удовольствием.

Проблема в том, что когда я говорю это, я не думаю обо всех причинах, по которым это неправильно; я не думаю о конечной цели или плане мести.

Я думаю о том, как войду в комнату людей, с которыми Дэмиен проводит каждый день, улыбаясь, с ним под руку, и он приведёт меня, потому что хочет, чтобы я была там.

Глава 23

12 Декабря

Эбби

– Не могу поверить, что мы так близки. – Я разговариваю по телефону с Ками, нанося бледную помаду перед зеркалом и растягиваю губы, чтобы сделать ровный слой. – Вечеринка на следующей неделе, – говорит она, и я вздыхаю, убирая телефон с того места, где он примостился между моим ухом и плечом.

– Я не знаю, Ками. Это кажется… неправильным. – На линии тишина.

Я знаю эту тишину.

– Что значит "кажется неправильным"? – Её голос почти истеричен, и часть меня задаётся вопросом, может быть, она в этом больше заинтересована, чем я.

Забудьте об этом. На данный момент я знаю, что она больше заинтересована в моей мести Ричарду, чем я. Потому что когда я получаю сообщение от Дэмиена, у меня не возникает желания продвигать свой план – у меня порхают бабочки. Когда мы встречаемся за ужином, я не думаю о том, как затронуть в разговоре тему вечеринки или рабочих событий – я пытаюсь узнать его получше, услышать больше забавных историй о том, как он рос в Бронксе вместе со своими друзьями.

Правда в том, что я влюбляюсь в Дэмиена Мартинеса, и я полностью облажалась, потому что не думаю, что из этого есть лёгкий выход.

Нет простого способа признаться в моей первоначальной мотивации встречаться с ним, нет простого способа сказать ему, что это началось не как способ узнать доброго, заботливого мужчину, а как способ отомстить засранцу бывшему.

– Мы так много времени проводим вместе. – На другом конце тишина. – И, Кэм… Я думаю, он мне нравится. – Я говорю эту часть более приглушённо, почти нервно, потому что знаю, что Ками не будет согласна с любым изменением плана.

– Он тебе нравится? – Я вздыхаю.

– Да, Кэм.

– Он тебе нравится? – Я снова вздыхаю, уже измученная этим разговором.

– Кэм, прекрати. Всё совсем не так. Он милый. Он… хороший. Он другой. Он не такой, как Ричард. И он не заслуживает быть предметом шуток.

– Все мужчины одинаковы, Эбби. Все мужчины хотят только одного – контролировать тебя, а потом разбить твоё сердце. Им нравится власть, нравится знать, что они победили. – Её слова полны гнева, яда, разочарования и возмездия.

Полны знания.

И учитывая то, что её бывший сделал с ней, она должна знать.

– Кэм, я не…

– Поверь мне, детка. Это правда.

– Это не так. Некоторые мужчины, да. Ричард? Абсолютно. Джейсон? Чёрт возьми, да. Но Дэмиен? Он не такой. И я дерьмовый человек, раз поступаю так. – Она не отвечает, и я сажусь на кровать, готовясь сбросить последнюю бомбу, которая разрушит весь план Ками.

– Я собираюсь сказать ему.

– Что?!

– Я собираюсь рассказать Дэмиену всё. Сегодня вечером. – Думаю, я приняла решение ночью в его квартире, когда он говорил со мной о вечеринке. Несмотря на мою неудачную попытку и его просьбу подождать, мне нужно выговориться. Тоска у меня внутри не стоит и намёка на месть.

Официально существует реальный шанс, что кто-то, кроме Ричарда, пострадает. Я не хочу, чтобы Дэмиен стал сопутствующим ущербом. Он этого не заслуживает.

Поэтому, проснувшись сегодня утром, я решила, что в какой-то момент сегодня вечером я расскажу ему. Я собираюсь положить всё это к его ногам и позволить ему решить, насколько я большой кусок дерьма.

– Ты не можешь этого сделать, Эбби.

– Я уже взрослая, поэтому могу делать то, что хочу, – говорю я, снова вставая и собираясь взять свою сумку.

– Эбби, пожалуйста. Завтра у нас будет девичник. Обсудим это. Тебе просто… нужно время, чтобы переориентироваться.

– Я ценю это, Кэм, и люблю тебя до последнего, но нет. С меня хватит. Мне нужно… – Мой телефон завибрировал у моего уха. – Подожди, я думаю, это он, – говорю я в середине предложения, отнимая телефон от лица, который только что пискнул сообщением.

Но это не Дэмиен сообщает мне, что он на пути наверх, как я думала.

Это Ричард.

Ричард: Пожалуйста, удали все мои фотографии и отметки из твоих социальных сетей.

Я вглядываюсь в слова, пытаясь понять их.

Почему я…

Приходит ещё одно сообщение.

Ричард: Я не хочу, чтобы кто-то искал и обнаружил нас вместе.

В этот момент я думаю, что меня сейчас стошнит.

Четыре года.

Четыре года фотографий и моментов, которые я считала драгоценными, даже сейчас, несмотря на то, что знаю, насколько он дерьмовый человек. Моменты моей жизни, которые я посчитала достаточно важными, чтобы выложить их в Интернет на всеобщее обозрение. Четыре года я писала о нём с пышными подписями, которые, как я подсознательно думала, заставят его понять, кем я была для него, кем я могла быть.

Четыре года он не замечал этого. Не ценил те мелочи, которые я делала, чтобы облегчить ему жизнь.

И теперь, четыре года спустя, всего через несколько недель после нашего разрыва, он хочет убедиться, что нет никаких доказательств того, что он когда-либо опускался так низко, чтобы встречаться со мной.

Встречаться с несерьёзной, не годной в жены и определённо недостойной престижного адвоката девушкой из Нью-Джерси.

Все колебания стёрты.

Вот почему.

Вот почему.

Вот почему я не могу остановиться.

Мой разум возвращается на место, и я слышу, что Кэм говорит через трубку, а не у моего уха, поэтому я перемещаю её назад, чтобы говорить.

– Эбс? Ты в порядке? – спрашивает она, и очевидно, что она говорит это уже не в первый раз.

– Он только что написал мне, – говорю я, и даже для меня самой мой голос звучит пусто. Пустой. Поражённый.

– Дэмиен? – В её голосе звучит шок. Я знаю, что это не шок от того, что он написал, а шок от того, что я говорю так, как говорю.

– Нет. Ричард.

– О, Господи, этот подонок?

– Он не выходил на связь с Хэллоуина. – Я помню дни после разрыва, когда я смирилась со многими, многими вещами в наших отношениях, но одной из самых ярких была та, что мне не нужно было идти к нему домой, чтобы забрать свои вещи, как и ему не нужно было приходить сюда, чтобы забрать свои.

Мы были двумя отдельными существами.

Это был ещё один тревожный звоночек, насколько он разделил нас и насколько я заблуждалась на этот счёт.

Он всегда следил за тем, чтобы я забирала свои вещи домой.

Однажды я оставила коробку тампонов под раковиной на всякий случай. В следующий раз, когда я осталась у него ночевать, он усадил меня и сказал, что не ценит мою "хитрость" и попросил больше так не делать. Что беспорядок осложняет его жизнь.

Оглядываясь назад, могу сказать, что коробка с тампонами не была беспорядком.

Я была беспорядком.

– Он хочет, чтобы я удалила все его фотографии из своих социальных сетей. – Кэм молчит. Приходит ещё одно сообщение.

Ричард: Пожалуйста, сообщи, когда выполнишь это задание.

Боже, он говорит так, будто я его помощник и он собирается снять баллы с моей аттестации, если я не сделаю это вовремя.

Как я могла быть такой тупой?

– Какого хрена? – говорит Кэм, когда я снова подношу телефон к уху. – Почему? – Я цитирую ей его сообщение, не глядя на телефон, каждое слово уже засело в моём подсознании. – Что за гребаный кусок дерьма.

– Ты права, – говорю я. – Мне нужно придерживаться плана.

Должно быть, это знак Вселенной. Знак, говорящий, что не надо останавливаться сейчас – это необходимость. Это не плохо. Ты делаешь то, что тебе нужно сделать.

Иначе почему всё так выстроилось: Ричард пишет смс, когда я разговариваю с Ками о признании, когда я жду, что Дэмиен заедет за мной?

– Молодец, – говорит она с улыбкой в голосе. – К чёрту мужиков. К чёрту патриархат.

В мою дверь стучат. Дэмиен.

– Мне пора, Кэм. Дэмиен здесь.

– Помни о причине, Эбби, – говорит она, и, несмотря на напоминание, я не могу сдержать дрожь в животе от её слов.

– Это не причина, Кэм. Это реальная жизнь, – говорю я низким голосом, пока иду к двери, хватаю пальто и заканчиваю разговор.

Глава 24

12 Декабря

Дэмиен

– Куда мы идём? – спрашивает она, улыбаясь мне своими большими глазами и широкой улыбкой. Мы оставили мою машину на парковке моего дома и идём к месту назначения.

Я почти шокирован тем, что она не понимает, что происходит, куда мы направляемся. Конечно, это Нью-Йорк, так что мы можем быть где угодно и делать что угодно.

– Это сюрприз, – говорю я, наклоняясь, пока мы идём, чтобы прижать маленький поцелуй к кончику её носа. Он покраснел от холода, но, по крайней мере, на этот раз она в джинсах и теплом пальто.

– Ты можешь дать мне подсказку? – спрашивает она, и её лицо светится от волнения, вызванного незнанием. Она любит сюрпризы, как я понял. Не большие экстравагантные, а маленькие. Смс с приветствием или принесённые домой дерьмовые цветы из лавки. Свидание, о конце которого она не знает.

Она простая, моя Эбигейл.

– Нет.

– Да ладно! Просто намекни.

– Почти пришли, naranja. Успокойся. – Мы поворачиваем за угол, и наш пункт назначения становится виден, но это не то, что я ищу. Нет, я ищу двух людей у входа. Взяв её руку в свою, я ускоряюсь, машу рукой паре.

– Дэмиен, что…

– Привет! – говорит женщина, её улыбка огромна, но направлена не на меня.

Вместо этого она направлена на мою девушку.

Её сестру.

– Что за… – начинает Эбигейл, но её тянут в объятия старшей сестры, она смеётся, и Ханна качает её туда-сюда. Я двигаюсь, протягивая руку Хантеру и пожимая её.

– Привет, чувак. Спасибо, что помог это устроить.

– Если бы Ханна узнала, что у неё есть шанс удивить Эбс таким образом, а я сказал "нет", я бы потерял яйца, – говорит он, но его улыбка становится широкой, а глаза быстро возвращаются к жене.

Я понимаю.

Визг и прыжки девочек Келлер отчасти очаровательны, отчасти уморительны, но я совершенно не могу перестать смотреть.

Через некоторое время они останавливаются, и Эбигейл смотрит на меня.

– Это ты сделал? – спрашивает она.

– Отправил Хантеру сообщение, спросил, когда они могут быть свободны на ночь в городе. – Она смотрит на меня с небольшой улыбкой. – Ты сказала, что редко видишь свою сестру. Вот она. – Её глаза становятся сентиментальными и тёплыми, и я понимаю, что это было правильное решение.

– Оу, ты скучаешь по мне, Эбс? – говорит Ханна, хватая сестру за подбородок и дёргая его, как будто она какая-то надоедливая тётушка. Эбби закатывает глаза и бьёт сестру.

– Нет, никогда. Я скучаю по твоему печенью.

– Лгунья, – говорит Ханна и возвращается к мужу, который обнимает её. Я обнимаю Эбби за талию и прижимаю её к себе.

– Так что у нас за план? Мы идём на ужин? – спрашивает Эбби, и Боже, она такая потерянная. Я наклоняю голову к шатру над нами и жду, когда она посмотрит вверх.

Она смотрит.

И это великолепно – наблюдать, как эмоции и мысли мелькают на её лице.

Замешательство, затем понимание, затем шок.

– Что? – спрашивает она, но слова звучат мягко.

– Ты сказала, что смотрела видео со своей сестрой в детстве, верно? Но так и не смогли сделать это? – Она кивает. – У фирмы есть билеты.

– Мы идём смотреть «Рождественский спектакль»? – спрашивает она, широко раскрыв глаза. – Но ты же сказал, что это глупо.

– Так и есть, – говорю я с улыбкой.

– Тогда почему мы идём? – Пока мы ведём этот разговор, Ханна и Хантер стоят в стороне с улыбками, Ханна – более мягкой, а Хантер выглядит так, будто наблюдает, как его прошлое разыгрывается перед ним.

Интересно, сколько травм пережили девочки Келлер и насколько они похожи.

– Ты хочешь пойти. – Это всё, что я говорю, и когда я говорю это, я знаю, что это всё, что я должен сказать. Её глаза смягчаются, а рот чуть приоткрывается, когда она смотрит на меня.

Чёрт, она прекрасна.

И на мгновение я не могу придумать ничего, чего бы я не сделал, чтобы сохранить это выражение на её лице.

Эбби пела и ёрзала на своём месте на протяжении всего представления, Ханна смеялась над ней и закатывала глаза. Легко представить, какими они были бы в молодости: Ханна наблюдала за сестрой, пока та смотрела это на какой-то контрабандной видеокассете, и закатывала глаза на выходки сестры.

И вот мы сидим вместе за ужином, пока Ханна рассказывает историю о том, как Эбигейл сделала волосы какой-то чирлидерши фиолетовыми, потому что та сказала что-то неприятное о её сестре.

– Эбби – королева мести, клянусь. Она никому не позволяет, чтобы ей или людям, которых она любит, было плохо, – говорит Ханна с гордостью в голосе. После того, как Эбигейл рассказала мне о том, как её сестра практически вырастила её, в этом есть смысл.

– За исключением этого Дика…, – начинает Хантер, но тут его тело вздрогнуло, и он смотрит на жену широко раскрытыми глазами.

– Нам не нужно говорить о бывших Эбби с её новым парнем, Хантер, – говорит она, глядя на мужа. Забавно наблюдать, как она заставляет этого человека, которого я знаю, как бескомпромиссного бизнесмена и настоящего плейбоя, мгновенно отказаться от того, что он собирался сказать.

– О, я слышал всё о дерьмовом бывшем Эбигейл, – говорю я, пытаясь помочь своему другу. Глаза Ханны расширились, бровь поднялась в мою сторону. – Если я когда-нибудь встречу этого парня, я врежу ему прямо в лицо, – говорю я.

– Если ты когда-нибудь… О. Точно, – говорит Ханна, и её расширенные глаза переводятся с меня на сестру.

– Он очень… защищающий, – говорит Эбигейл, её слова звучат скованно.

– Хорошо. Эбс это пригодится, – говорит Хантер. – Мы беспокоимся о том, что она так далеко и никого нет рядом.

– Мы не далеко, – говорит Ханна, – Но я присматривала за ней всю свою жизнь. – Я чувствую, как моя девочка качает головой и, возможно, закатывает глаза. – Я просто говорю, что иметь лишние глаза, чтобы следить за твоей безопасностью и счастьем – это облегчение.

– Я с радостью возьмусь за эту работу, – говорю я, прижимаясь губами к волосам Эбигейл, и не упускаю ни её вздоха, ни того, как она тает, прижимаясь ко мне.

Это напоминает мне о том, как сильно нам нужно обсудить, что мы будем делать после праздников. Конечно, таков был наш уговор, но я ни на секунду не задумываюсь о том, что в какой бы безумной истории, она бы не призналась, это изменит то, как быстро я в неё влюбляюсь.

После ужина мы все ждём такси: Хантер чтобы отвезти Ханну в свою квартиру на Манхэттене, а я планирую убедить Эбигейл переночевать у меня. Если она захочет вернутся к себе, я, тем не менее, последую за ней.

Я хочу провести эту ночь с ней.

Я стою позади неё, её голова доходит мне до подбородка даже в сапогах на высоком каблуке, и я притягиваю её ближе, притворяясь, что борюсь с холодом, но просто желая, чтобы она была как можно ближе ко мне.

Моя рука движется к Рокфеллер-центру, указывая на него.

– Видишь там, наверху? – спрашиваю я её на ухо, и она кивает. – Это Радужная комната. – Порыв ветра обдувает нас, и её тело прижимается к моему от холода.

– Я слышала об этом, – говорит она, её голос низкий. Не её обычный низкий, а странный низкий, которого я никогда не замечал.

Интересно, это холод замораживает её лёгкие так же, как мои?

– На следующей неделе будет вечеринка, – говорю я, поворачивая её в своих объятиях. Её глаза расширились, вероятно, от перехода из темноты неба к ярким огням под шатром. – Ты будешь там со мной, в качестве моей пары. – Она не говорит, но её маленький язычок высунулся, чтобы смочить губы. Мои собственные подрагивают в улыбке. – Пусть все эти старые мудаки завидуют, что рядом со мной шикарная блондинка, – говорю я, и снова её тело напрягается, но на этот раз нет никакого ветерка.

– Ты хочешь, чтобы я была там только потому, что я красивая, молодая блондинка?

– Естественно, – говорю я с улыбкой. – Но ещё и потому, что я не могу придумать ничего, что могло бы сделать эту ночь более приятной, чем провести её с буквальным олицетворением солнечного света и счастья. – Ветер развевает её волосы, и я заправляю прядь ей за ухо. – Ты ведь придёшь, да? – спрашиваю я, внезапно оказавшись неуверенным. Она кажется… нервной.

Но на её губах медленно расплывается улыбка. Может быть, это свет, может быть, у неё был долгий день, может быть, мой разум видит то, чего нет, но улыбка выглядит нерешительной. Даже тревожной.

Тем не менее, она улыбается и кивает. – Да. С удовольствием, Дэмиен.