Текст книги "Новогодний реванш (ЛП)"

Автор книги: Морган Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

7 Ноября

Эбби

Несколько часов спустя я лежу в постели Дэмиена, немного сонная, но невероятно удовлетворённая. Как будто любая крошечная молекула удовольствия, которую Дэмиен мог почувствовать в моём теле, была выжата одной лишь силой воли.

Но сейчас мы находимся в той неловкой фазе, которую мне не приходилось переживать со времён колледжа. Когда перепих закончился, пришло время расстаться, но нужно сделать это так, чтобы это не было чем-то странным.

Мужчины ненавидят навязчивых женщин, в конце концов.

“Ладно, пора уходить, Эбби”, – я помню, как Ричард сказал после одного из наших первых занятий сексом. “Ты же не хочешь исчерпать своё гостеприимство”. Он сказал это с улыбкой, а я, будучи 24-летней и глупой, подумала, что это мило. Даже забавно. Я улыбнулась в ответ, оделась и поцеловала его, оставив его в его постели, пока я выходила за дверь и садилась в такси.

Я должна была, блять, бежать.

Но всё же, реальность такова, что даже если Ричард был более… откровенным в этом, все мужчины одинаковы. Я уверена, что Дэмиен не лучше, когда хочет побыть один.

Я могу это уважать, правда.

– Думаю, мне пора идти, – говорю я, проводя пальцем по центру его груди, стараясь не замечать выступы его пресса, которые намного сексуальнее, чем имеет право быть любой мужчина.

Неудивительно, что Ричард его ненавидел. Горячий как чёрт, более успешный, выдающийся в постели, и выглядит так под одеждой. Любой должен его ненавидеть.

Я бы, наверное, возненавидела его, если бы у нас не было самого потрясающего первого свидания, и он не трахнул меня в другую солнечную систему.

– Зачем тебе это делать? – спрашивает он, и я поднимаю лицо, чтобы посмотреть на него. Он смотрит на меня со странным выражением, которое я никак не могу уловить. Немного растерянности, но, возможно, и намёк на… разочарование?

– Потому что… тебе нужно рано вставать? На работу? Я уверена, что у тебя есть дела на вечер, – говорю я. В голове проносится миллион ночей, когда мы с Ричардом встречались, выпивали, шли к нему домой трахаться, а потом я возвращалась домой, потому что у него была какая-то работа, а потом он хотел "хорошо выспаться". Очевидно, со мной трудно спать, я много двигаюсь. А работа адвоката не для слабонервных, и Ричарду нужно было выспаться.

Я никогда не обижалась на него за это.

– Сейчас полночь, – говорит Дэмиен с улыбкой, ровные белые зубы сверкают в тусклом свете.

– Но тебе нужен отдых, я уверена. Я немного сумасшедшая во сне; я много двигаюсь. Так что я не хотела бы… нарушать твой сон. – Его брови нахмурились, улыбка ослабла.

– Я не… Я не улавливаю, rubia. Я не уверен, что ты пытаешься сказать.

Я не отвечаю, чувствуя себя странно от этого разговора. Вместо этого мои глаза переходят на пальцы, рисующие узоры на его груди, а мой разум пытается придумать, что сказать. Его рука тёплая, когда он касается моего подбородка, наклоняет его, пока его рука не переходит чуть ниже моей челюсти, обвивая мою шею и заставляя меня смотреть на него.

Я официально чувствую себя неловко и как идиотка, когда его глаза смотрят на меня, внимательно изучая меня.

– Эй, нет. Расскажи мне, что происходит в твоей хорошенькой головке. – Я моргаю на него раз, два.

Он не выпустит меня из этого, как бы сильно я этого ни хотела.

– Мужчинам… вроде тебя… вам нужно спать. Быть хорошо отдохнувшими. Ты не сможешь сделать это с женщиной в твоей постели.

– Мужчинам вроде меня?

– Юристам, людям с важной работой. Людям, которые…

– Людям с важной работой? – Густая бровь приподнята, и на его лице снова появилась небольшая улыбка. Я не могу не ответить тем же.

– Ты знаешь, о чём я говорю, Дэмиен. – Я со смехом шлёпаю его по груди, но его глаза сужаются, улыбка сползает. Его лицо так чертовски выразительно. Я могу прочитать каждую мысль, каждую эмоцию на нём. Интересно, как он побеждает в зале суда, если он всегда такой.

– Разве твоя работа не важна? – спрашивает он, и я смеюсь, скатываясь с него на бок. Он следует за мной, так что мы оказываемся лицом друг к другу, и его пальцы пробегают по моим волосам, отводя их от лица.

– Я делаю макияж в универмаге.

– И что?

– Это просто макияж. Я не командую залом суда и не держу весы правосудия в равновесии. – Я жду, что он улыбнётся или рассмеётся. Но он не смеётся. Вместо этого на его лице появляется озабоченность.

– Просто макияж. – Он говорит это так, как будто разговаривает сам с собой, как будто пытается переварить мои слова.

– Да… я просто… делаю макияж. – Я не понимаю, куда ведёт этот разговор.

– Хорошо. Я вижу, к чему всё идёт, – говорит он и перекатывается, пока не оказывается надо мной, опираясь на локти по обе стороны от меня. Он наклоняется, касаясь своими губами моих.

– И к чему?

– Ты мне нравишься, – говорит он, и я улыбаюсь, но он продолжает говорить, прежде чем я успеваю ответить. – Ты мне нравишься, и мне это нравится. Это хорошо. Мы работаем. Ты милая, с тобой весело, и ты просто мечта, когда я тебя трахаю. – Румянец обжигает моё лицо, и я пытаюсь повернуть лицо, чтобы скрыть его. Но он двигается, держась теперь только на одной руке, и снова кладёт эту чёртову руку мне на горло, надавливая так, что я ощущаю на своём клиторе, пока снова не смотрю на него. – Нет. Абсолютно нет. Ты не должна смущаться этого, особенно со мной. Мы взрывоопасны так, как я никогда не видел. – Я облизываю губы, когда по мне пробегает дрожь, и он улыбается.

– Вот оно. – Я раздражённо морщу нос, но он только смеётся, прижимаясь губами к месту между моими бровями. – Как я уже говорил. Ты мне нравишься. Мне это нравится. Но ничего не получится, если ты будешь выкидывать такую чушь.

– Какую чушь?

– Что: ты – адвокат, а я – ничтожный визажист.

Моё нутро опускается, и я поджимаю губы, нервный тик, который был у меня годами.

– Ты – не просто что-то. Ты увлечена тем, что делаешь? – Я открываю рот, чтобы ответить, но эта рука нажимает на меня, успокаивая. – Я знаю, что да. Ты говорила об этом за ужином, и я это видел. Ты помогаешь людям чувствовать себя лучше всех. Это достойно восхищения. Лучше, чем это делаю я, в большинстве дней.

– То, что ты делаешь – важ…

– Это не сработает, даже если это просто забава, если ты считаешь себя ниже меня. – Каждая молекула в моём теле перестаёт двигаться.

Шум в моём сознании замолкает.

Кажется, я перестаю дышать на мгновение.

– Я не понимаю.

– Отношения – это как закон. Им нужен баланс. Если он нарушен, если один человек считает себя менее ценным, а другой – более ценным, баланса не будет. – Его тёмные глаза буравят меня своими словами, и любые слова, которые я могла бы сказать, застревают в моей груди.

– Ты не менее ценна, чем я. Я не менее ценен, чем ты. Мы люди, которые делают всё возможное, чтобы помочь людям.

Тишина.

Я не отвечаю.

Я не…

Этот мужчина должен был быть засранцем.

В лучшем случае, хороший парень, который был немного заносчив и занят собой.

С этим я могу справиться.

Я могу вынести мужчину с комплексом превосходства, особенно если он мог бы трахать меня до утра и помочь мне отомстить.

Не вопрос, правда.

Но это?

Мужчина, который добрый, заботливый, понимающий и может трахать меня до утра?

Я не знаю, что с этим делать.

Поэтому я просто говорю: – О.

Как идиотка.

И по какой-то причине Дэмиен не считает мою потерю слов раздражающей или глупой. Вместо этого он просто улыбается мне и качает головой, как будто считает меня милой.

– Да, "о". – Он снова наклоняется вперёд, прижимаясь своими губами к моим. – Я хочу, чтобы ты осталась на ночь. Здесь, со мной.

– Дэмиен, это мило, но я действительно безумно сплю.

– Ты говоришь это, потому что не хочешь провести ночь здесь или со мной? Или ты говоришь так, потому что беспокоишься о качестве моего сна? – Он говорит это с улыбкой. Я сморщила нос, но не ответила.

Он поднимает бровь, и улыбка расплывается.

Мы в тупике.

– Твои похороны, – говорю я невнятно. – Если я пну тебя по яйцам во сне и завтра ты не сможешь ходить прямо, это не моя вина.

Дэмиен только улыбается, снова прижимаясь своими губами к моим, но не таким мягким, сладким способом.

– Да, ну, давай посмотрим, смогу ли я тебя утомить. Помочь тебе хорошо выспаться. Может быть, мы сможем сделать так, что завтра именно ты не сможешь ходить прямо, – говорит он, затем его губы перемещаются к моей шее, облизывая и посасывая путь вниз.

И знаете что?

Я крепко сплю всю ночь в постели Дэмиена, его нога закинута на моё бедро, удерживая меня на месте всё это время.

Глава 12

7 Ноября

Эбби

– Он отвёз тебя туда?! – говорит Кэм, её голос поднимается по крайней мере на три октавы при этих словах.

Сегодня день после моего свидания с Дэмиеном.

Этим утром мои внутренние часы разбудили меня в семь, и я попыталась выкатиться из его шикарной кровати и спокойно одеться в свою одежду с предыдущей ночи, так как мне нужно было быть в магазине к десяти, и я знала, что мне нужно вернуться домой, переодеться и быть готовой к работе через три часа.

Его рука, всё ещё отягощённая самыми красивыми «Ролекс», которые я видела, лежала на моей талии, когда я проснулась.

Простыни пахли «Армани».

Это подтвердилось, когда накануне вечером я заглянула в его комод и увидела синий флакон.

Я знаю свои ароматы.

Я планировала выбраться из-под него, не разбудив, оставить милую записку с розовым поцелуем «Шанель», а потом терпеливо (ладно, очень нетерпеливо, потому что я никогда не была терпеливым человеком) ждать, когда он мне позвонит.

Но вместо этого его рука сжалась, и я почувствовала загривок на своей голой коже, когда он зарылся лицом в мою шею.

– Доброе утро, rubia, – сказал он, слова прозвучали сонно и задели все нервные окончания в моём теле самым лучшим образом.

– Привет, – прошептала я, внезапно застеснявшись.

Я никогда не стесняюсь.

Я не стеснялась с тех пор, как Ханна поспорила, что я не залезу на стол в фудкорте торгового центра и не спою «Defying Gravity»⁷ во всю мощь моих легких в обмен на то, что она купит мне фраппучино.

Я получила фраппучино и потеряла каждую молекулу стеснения.

– Я не хотела тебя будить, – сказала я, поворачиваясь к нему, пока мы не оказались лицом к лицу.

Он улыбался, его глаза щурились от сна.

Он выглядел… мило. Даже очаровательно.

Это не те слова, которыми я могла бы описать этого мужчину за миллион лет, но вот мы здесь.

– Я рад, что ты это сделала. Ты пыталась улизнуть? – спросил он, убирая белокурую прядь за ухо, отводя её назад за шею и проводя пальцем по моей руке.

– Нет, я…

– Точно пыталась, – сказал он со смехом. – Ты собиралась хотя бы позвонить мне позже?

– Женщина никогда не должна звонить после первого свидания. Она ждёт, чтобы не показаться отчаявшейся, – сказала я почти мгновенно, а потом почти так же быстро пожалела об этом, потому что это прозвучало как стервозность.

Дэмиен улыбнулся той мегаваттной улыбкой, которая, я уверена, завоёвывает его присяжных и не только, и перекатился, пока я оказалась под ним, заключённая между его сильными руками. Руки, с которыми я провела много времени поздно ночью, любуясь ими всевозможными способами, и от одного напоминания о которых моё больное тело разогревается.

– Ты отчаянно нуждаешься во мне, Эбигейл? – спросил он. С его тёмные глаза впивающимися в мои, с его улыбкой проникающей в мою крепость и разрушающей план, который я тщательно выстраивала, я ответила честно.

Я не хотела. Просто… так получилось.

– Я не знаю. Думаю, я могла бы стать, – сказала я, и мой голос был хриплым и мягким даже для моих собственных ушей.

Ему понравился этот ответ.

Понравился настолько, что он опустился в отжимании, движение было настолько чертовски учтивым, что мне было трудно сосредоточиться, и прижался своими губами к моим.

Ничего безумного.

Сладкая ласка губ, мягкое доброе утро.

Отличный способ начать день.

Когда он разорвал поцелуй, я была ошеломлена, а он смотрел на меня сверху вниз с ухмылкой на полных губах и той ямочкой, которую я видела прошлой ночью.

– Рад, что мы на одной волне, – сказал он и перекатился на спину, увлекая меня за собой. Одна рука провела по моей спине, остановившись прямо над моей задницей, а другая запустила в волосы, удерживая меня там. – Почему ты так спешишь уйти?

– У меня работа. В десять. Нужно добраться до дома, привести себя в порядок, что-нибудь поесть, выпить кофеина и отправиться на работу.

– Понял. Тебе нужно вернуться на Лонг-Айленд. Который час?

– Семь пятнадцать, последний раз, когда я проверяла, – сказала я, и он застонал, глядя в потолок над кроватью.

– Только не говори мне, что ты жаворонок.

– Это плохо? – спросила я. Меня почти раздражало то, насколько отвратительными были его слова.

– Первый минус тебе, – сказал он. – Утро создано самим Сатаной.

– Разве ты не какой-нибудь крутой адвокат? – Моя бровь приподнялась, но я всё ещё улыбалась, больше не раздражаясь. Что-то в том, что влиятельный человек ведёт себя как подросток, который не хочет просыпаться, вызывает умиление.

– В меру своих возможностей я стараюсь планировать расписание на более позднее время. В дни суда мне приходится вставать рано, но тогда помогает адреналин. В случайную пятницу? Не-а. Высыпаюсь. Всегда.

– Понятно. Ну, некоторые из нас под управлением корпоративной Америки и должны вставать рано, особенно когда нам нужно успеть на ЖДЛА или вызвать Uber до дома. – Затем, почувствовав себя смелее, я повторила его предыдущее действие: провела пальцами по длинным волосам на макушке, которые теперь были в беспорядке, и зачесала их назад. – Как бы мне ни хотелось остаться здесь на некоторое время, мне пора идти.

Что заставило меня сказать это? – подумала я, игнорируя голос в моей голове, который кричал: ОПАСНО!

– ЖДЛА? – Я исказила своё лицо в замешательстве.

– Железная дорога Лонг-Айленда? – То есть, мой обширный поиск в Гугл показал, что он из Бронкса, и акцент, который появляется время от времени, подтверждает это, но, может быть, он никогда не уезжал из города? А просто переехал на Манхэттен и остался там? В этом нет особого смысла, но…

Он засмеялся.

Его смех был волшебным, глубоким, богатым и пряным, как глинтвейн, который согревал всё моё тело.

– Я знаю, что такое ЖДЛА, детка. Зачем тебе успевать на него?

– Ну, если я не смогу, мне нужно вызвать Uber, а Uber от Манхэттена до Лонг-Айленда в часы пика стоит сумасшедших денег, – сказала я, а потом усомнилась в своих словах, потому что я, может быть, и мстительная сука, но я не золотоискательница. – Мне это подходит, клянусь. Я просто ненавижу тратить деньги…

– Я отвезу тебя домой, naranja, – сказал он, приподняв голову, чтобы снова прижаться своими губами к моим. Он сделал это так, как будто не хотел, как будто это была случайность или импульс, который он не мог отрицать.

– Naranja? – сказала я, почти обидевшись. – Разве это не означает оранжевый? – Он улыбнулся. – Я больше люблю розовый. – Я перевела взгляд на свою сумку, платье и туфли – все три были идеального розового цвета. – Если ты не заметил. Оранжевый больше подходит осени. А я – весна.

Снова этот смех.

Оглядываясь назад, могу сказать, что этот смех не похож на то, как Ричард смеялся надо мной, когда я говорила подобные вещи. Как будто я была предметом своей собственной шутки, как будто он смеялся надо мной. Я никогда не понимала, что он делал это, пока не услышала смех Дэмиена. Его смех был похож на то, что он нашёл развлечение в моих словах, потому что ему нравилось их слышать.

– Это поговорка, Эбигейл. – Ещё один импульсивный поцелуй, ещё один ожог у меня внутри от того, что я чувствовала. – Ты можешь подождать здесь десять-пятнадцать минут? Дать мне собраться в офис? Я отведу тебя поесть, напою кофеином, а потом отвезу домой, прежде чем отправлюсь в офис.

– О, Дэмиен, ты не должен этого делать. Это так далеко от твоего пути… – Он прервал меня с суровым лицом, рука переместилась к моему подбородку, чтобы держать меня большим и указательным пальцами, пока я не посмотрела ему в глаза, когда он заговорил.

– Ни один мужчина не отправляет женщину домой на такси после такой ночи, как была у нас. Он кормит её, поит кофеином и провожает до её двери. Он даёт ей понять, что провёл чертовски потрясающее время, и гарантирует, что увидит её в следующий раз. – Я только моргнула. – Итак, ты можешь подождать десять или пятнадцать минут?

Я лежала обнажённая на мужчине, который был сложен как бог, был умным, весёлым и добрым, который мог трахать меня, пока мой голос не охрипнет, и он был ключом к моему окончательному плану мести.

Конечно, я могла подождать десять или пятнадцать минут.

Но я опустила весь этот обмен, когда рассказывала об этой ночи Ками и Кэт, когда мы ехали в Квинс, чтобы забрать материалы для сегодняшнего дополнения к проекту: «Расплата с мудаком» после работы.

И я также опустила то, что ещё произошло этим утром.

Этим утром он вошёл в гостиную, поправляя дорогие запонки на рубашке, которая сидела слишком чертовски хорошо, сверкающие парадные туфли стучали по тёмному твёрдому дереву, а волосы были ещё влажными, но зачёсанными назад.

Готов ко дню.

Я была в платье, которое надела накануне вечером, и как идиотка держала в руках каблуки, когда он притянул меня к себе, притянул уверенно и крепко, прежде чем поцеловать.

Мои колени ослабли.

Он отодвинул меня и оглядел с ног до головы.

– Что на тебе надето?

– Я точно не упаковала сумку, здоровяк, – сказала я, улыбаясь ему. Без обуви он возвышался надо мной.

– Нет, но в следующий раз упакуешь. Пойдём, возьмём тебе штаны и футболку, – сказал он, увлекая меня обратно в свою комнату. – Прошлой ночью шёл снег, помнишь? Слишком холодно для этого, тем более что ты не надела пальто.

– Дэмиен, ничего из того, что у тебя есть, не подойдёт мне, если только у тебя нет ящика с одеждой от женщин из прошлого, – сказала я, и слова прозвучали кисло во рту.

Я ненавидела их.

Я также ненавидела то, что я ненавидела их.

Не по плану, Эбби.

Он остановился на своём пути, повернулся ко мне, подвинул меня, прижав к стене в своей комнате рядом с дверью. – Брось этот взгляд, rubia. Я не хожу на свидания. Я скачал это дурацкое приложение по прихоти, и девушка моей мечты упала мне на колени. Ты пойдёшь домой в одежде, в которой будешь плавать, но она будет моей, и тебе будет тепло. В следующий раз бери с собой одежду.

– О, – это всё, что я могла сказать, глядя на него широко раскрытыми глазами и открытым ртом.

– Да, "о", – сказал он, прежде чем отойти и взять пару штанов. – Эти уменьшились, так что, возможно, они не ужасны, – сказал он. Затем он протянул мне огромную толстовку, которую я сказала ему, что он никогда больше не увидит, если только я не буду в ней.

Он только улыбнулся, помог мне закатать спортивные штаны так, что стали видны мои выкрашенные в розовый цвет пальцы ног, и на этом всё закончилось.

А потом он купил мне кофе и рогалик со сливочным сыром, довёз меня до Лонг-Айленда во время пробок в восемь утра в центре Нью-Йорка, проводил на десятый этаж до моей квартиры, поцеловал меня у двери и взял с меня обещание увидеться с ним самое позднее в пятницу.

Кто, чёрт возьми, этот мужчина?

Но Ками не спрашивает о моих утренних приключениях.

Она спрашивает о моём вечере, потому что я только что закончила рассказывать ей, как мы вышли из ресторана, дошли до Рокфеллер-центра и целовались, когда вокруг нас падал снег, как в каком-нибудь ром-коме 00-х годов, который моя сестра, опьянённая любовью, смотрела на канале «Lifetime».

Она спрашивает из-за этого безумного гребаного плана, который мы придумали, пока я была пьяна, с разбитым сердцем и хотела перенаправить эту боль обратно на человека, который её причинил.

– И он упомянул о Рождественской вечеринке, – говорю я, вспоминая, как он заговорил об этом, и мне вдруг стало противно, как будто то, что я делаю, неправильно.

– Ни хрена себе! – говорит Ками, чуть не вывернув машину на встречную полосу. Раздаётся гудок, и водитель такси неслышно кричит на Кэм, отмахиваясь от неё.

– Господи, Кэм! – кричит Кэт, прижав руки к приборной панели, когда перед её глазами проносится её жизнь.

Я знаю – это то, что испытывает каждый, кто сидит на переднем сиденье машины Ками.

– О, заткнись. У него было много места. Мы в порядке. Эбс, он упомянул Рождественскую вечеринку!? Всё проходит гораздо легче, чем я могла себе представить! – В этот момент я задаюсь вопросом, может быть, Кэм вложилась в этот план больше, чем я.

Тем не менее, я улыбаюсь, когда пересказываю следующую часть, почти самодовольно. – Он спросил, хочу ли я приглашение.

– Ни хрена подобного! – говорит Кэм, пролетая на красный.

– Кэм, пожалуйста, остановись и дай мне сесть за руль, – говорит Кэт, её загорелая кожа – бледна, а рука держится за ручку над дверью.

– Перестань быть ребенком, Кэт, или в следующий раз ты застрянешь сзади.

– Такими темпами следующего раза не будет, потому что мы все окажемся в городском морге! И как тогда Эбби отомстит? – Эти волшебные слова, кажется, подействовали на Ками, и её скорость упала совсем на чуток.

Но не более чем на чуток.

– Так ты получила приглашение?! – спрашивает она, поворачивая налево в район, куда мы направляемся.

– Я не успела ответить, потому что потом он спросил, может ли он меня поцеловать.

– Боже! – говорит Кэт, поворачиваясь на своём сиденье, чтобы посмотреть на меня. – Это чертовски мило!

– Подожди, так ты не получила приглашение? – спрашивает Ками, как будто её раздражает перемена в разговоре. Машина останавливается возле квартиры, и она ставит её на стоянку.

– Не говори слишком много, пока я не вернусь, хорошо?! Я не хочу ничего пропустить. – говорит Кэт и направляется к номеру квартиры из объявления, прихватив с собой немного наличных, чтобы купить наш следующий проект.

– Я не получила приглашения, – говорю я, отвечая на вопрос, который задала Кэм, потому что знаю, что она кипит и умирает от желания узнать.

– Почему нет?

– Время было неподходящее.

– Что значит «время было неподходящее»? – спрашивает она, и тут же Кэт возвращается с коробкой немаркированных ключей разных форм и размеров.

– Боже мой, здесь гораздо больше, чем ожидалось! – говорю я, беря коробку на колени и слушая, как сцепляется металл.

– Она спросила, для чего мы их используем, и когда я ей сказала, она добавила ещё, – говорит Кэт с улыбкой, и я смеюсь. – Ладно, так что я пропустила? – спрашивает она, когда Ками ставит машину на передачу и начинает возвращаться ко мне. Она достаточно умна, чтобы понять, что Кэм неизбежно не прекратила свои расспросы, когда она отлучилась на целых две минуты.

– Эбс не получила приглашения, – говорит Кэм с раздражением в голосе, поднимая руки от руля. Моё тело напрягается, пока она не кладёт их обратно на десять и две (прим. пер.: расположение рук на руле в соответствии с цифрами на часах).

– Ну, конечно, она не получила. Они только познакомились! – говорит Кэт. – Зачем ему приглашать незнакомку на Рождественскую вечеринку?

– Вот именно! Было бы странно спрашивать! – говорю я, высунув язык на Ками в зеркале заднего вида.

– Вы обе такие дети, – говорит Кэм.

– Мне жаль, что мы не все такие смелые и требовательные, как ты, Камилла, – со смехом говорит Кэт и шлёпает её по руке.

– Эй, эй! Дайте ей рулить! Я хочу добраться до дома в целости и сохранности! – кричу я, и ключи в ящике звенят, когда машина немного поворачивает.

– Ладно, можем мы, пожалуйста, сменить тему и допросить Эбс о её свидании, когда мне не нужно будет беспокоиться о том, что Ками убьёт нас всех? – спрашивает Кэт, и я вздыхаю с облегчением, потому что тогда Ками сможет сосредоточиться на чёртовом вождении, и потому что я устала говорить об этом свидании и смешанных эмоциях, которые оно у меня вызывает.

– Да, давайте, – говорю я.

– Отлично. Не могу поверить, что ты не идёшь на концерт на следующей неделе, – говорит Кэм, глядя на меня в зеркало заднего вида.

Черт.

Не совсем то облегчение, на которое я надеялась.

Это было предметом споров на протяжении нескольких недель, и ситуация не улучшалась по мере приближения события.

– Я… Я не могу, – говорю я. Кэм и Кэт на следующей неделе идут на концерт бойз-бэнда, который нас сблизил, когда мы познакомились в колледже. Он был тем, что растопило лёд во время поступления, превратив всех нас в лучших друзей на всю жизнь. Мы все были фанатками с самого детства, и с колледжа мы не пропустили ни одного их тура. Это стало традицией, напоминанием о том, что нас объединило, и праздником дружбы. Но в этот раз я не присоединюсь. – Я купила «Чу».

Сандалии «Джимми Чу» красивые и слишком дорогие, но это не настоящая причина, по которой я избегала покупки билетов три месяца назад, когда они поступили в продажу. И не по этой причине, когда Кэт сказала мне, что даст мне денег на билет, я наотрез отказалась, настаивая на том, что пропуск одного концерта не станет концом нашей дружбы.

Как всегда, Ками видит мою чушь насквозь.

– Дело не в этом. Ты не хочешь идти, потому что в прошлом году, когда мы все пошли, вы с придурком сильно разругались, и он сказал тебе, чтобы ты повзрослела и перестала слушать "музыку для детей", потому что он – отставший от жизни придурок.

Я прикусила губу, зная, что она не ошибается.

В прошлом году они гастролировали в этом районе примерно в то же время, и за несколько месяцев до этого мы все, как обычно, купили билеты. Когда наступил вечер мероприятия, мы с Ричардом сильно поссорились из-за этого – он хотел, чтобы я помогла ему с чем-то в его квартире, а я сказала, что не могу в эту ночь, но с удовольствием сделаю это на следующий день. Он набросился на меня, сказав, что это по-детски – смотреть на бойз-бэнд, когда я "приближаюсь к тридцати", и что я должна отдать предпочтение ему.

Именно в тот вечер он сказал мне, что я не пойду на Рождественскую вечеринку компании, потому что я слишком ребячлива.

Я должна была уйти тогда.

Вместо этого, когда настал черед того самого концерта, традиция, которой я дорожу, была отодвинута на второй план, чтобы попытаться доказать свою правоту этому куску дерьма. И теперь билеты распроданы без всякой надежды на то, что это произойдёт.

Мне стыдно, что я ждала, пока он разобьёт мне сердце, чтобы увидеть всё это перед собой… но, Боже, скольким красными флажками должен был размахивать передо мной мир, прежде чем я получила эту чёртову картину?

И когда вся моя личность превратилась в угождение Ричарду? Я не думаю, что большая часть этого была намеренной, просто какой-то подсознательный голос призывал меня измениться и приспособиться, чтобы лучше соответствовать тому, кого я считала мужчиной своей мечты.

Что-то вроде странного стокгольмского синдрома.

Насколько это удручающе?

– Обувь – лучшее вложение, – говорю я, не желая вступать с ней в дискуссию, а также не желая снова признавать, как много я потеряла за последние четыре года. – В следующий раз, когда они появятся, я пойду.

– Без тебя, Эбс, всё будет иначе, – говорит Ками, встречаясь глазами с моими в зеркале заднего вида.

– В следующем году, – говорю я, на моих губах грустная улыбка.

– Ладно, нам нужно остановиться ещё для чего-нибудь? – спрашивает Кэт, когда Ками сворачивает с дороги ко мне. Благослови её Бог за то, что она всегда меняет тему разговора, когда мне это нужно.

– Нет. У меня есть плёнка, и я вырезала все записки вчера перед свиданием, – говорю я о следующем шаге в нашем «Превратить жизнь Ричарда в ад» плане.

– Отлично, – говорит Кэм, больше не беспокоясь о моём присутствии на концерте, и вместо этого возвращаясь в режим злодейской мести.

Час спустя мы сидим, едим нездоровую пищу и тщательно приклеиваем бирки: «Если нашли, пожалуйста, позвоните» к более чем 300 ключам разного размера.

Прикреплённый номер – это номер мобильного телефона Ричарда. План состоит в том, чтобы разбросать их по городу, Лонг-Айленду и торговому центру. Возможно, я не смогу увидеть результат того, что Ричарда будут бомбардировать назойливые звонки с сообщениями о том, что они нашли его потерянные ключи, но всё равно приятно осознавать, что это будет сводить его с ума по крайней мере несколько недель.

– Знаешь, я уже начала действовать, – говорит Кэм с искоркой в глазах. – Вчера вечером я оставила его номер на одном из форумов «Reddit»⁸ по «One Direction» и сказала, что это утечка номера сотового Гарри.

Мои руки прекращают записывать, и я пристально смотрю на неё.

– Нет, черт возьми, ты этого не сделала, – говорю я с улыбкой.

– Ну, это был не номер его мобильного, это был номер его офиса. – Мой рот опускается ещё ниже. – Его прямая линия.

– Боже мой, – говорит Кэт с широко раскрытыми глазами.

– Это коварно, – говорю я со смехом. – Я уверена, что он провёл всё утро, отвечая на звонки! И он должен отвечать на все из них, так как это его рабочий номер! О, Боже! – Кэт, самая добрая душа из нашей группы друзей, сморщилась.

– Должны ли мы чувствовать себя плохо из-за этого? – спрашивает Кэт.

– Помнишь, когда Эбби подхватила грипп, и он сказал ей, что ему нужно, чтобы она проехала всю дорогу до гребаной Пенсильвании, чтобы купить для него эти дурацкие шампуни, потому что его не было дома? – Я содрогаюсь, вспоминая ту поездку, полную страданий.

А потом он попросил меня оставить их на стойке регистрации в его многоэтажке, потому что не хотел, чтобы я заразила его, когда я буду их доставлять.

Боже, как я была такой чертовски глупой?

– Ладно, я больше не чувствую себя плохо. – Она поворачивается ко мне. – Говоря о менее дерьмовых мужчинах, ты так и не закончила рассказывать нам о прошлом вечере. – Румянец обжигает моё лицо, потому что когда я остановилась, он вёз меня к себе домой.

– Это было хорошо? – спрашивает Ками, с хитрой улыбкой на губах, когда она приклеивает ещё одну бирку к ключу и с грохотом бросает его в кучу.

Мой румянец усиливается от воспоминаний о его руках на мне и о том, как он полностью поглотил меня.

– О, это было хорошо, – говорит Кэт с улыбкой.

– Стоп! Вы же знаете, что я ненавижу вдаваться в подробности! – говорю я, пристально глядя на ключ, над которым работаю. – Но это было очень… хорошо. Это был, мягко говоря, поучительный опыт.

– О, папочка Дэмиен хорош, да? – говорит Ками с улыбкой. Я морщусь и стараюсь скрыть что-либо, что может выдать всё. У меня нет проблем со сплетнями с моими лучшими подругами, но что-то во вчерашнем вечере было… интимным. Слишком интимным, чтобы болтать о нём вскользь.

Моя внутренняя сущность шепчет, что это должен быть знак, но я даю ей пощёчину, приклеивая ещё одну записку на ключ.

– Ладно, после… ну, ты знаешь. Что случилось? Ты пошла домой? – Я качаю головой на вопрос Кэт.

– Я провела ночь, – тихо говорю я, прикусив губу. Я ещё не поделилась этой частью.